Страница:
Каппеля и роздал по представлению командира отряда Георгиевские кресты. В 5
часов вечера состоялся парадный обед, устроенный торгово-промышленной
палатой" ("Сибирская речь", 12 февраля).
Вещи, принесенные различными делегациями в дар Колчаку, и
приветственные адреса 11 марта были выставлены для обозрения в зале
заседаний Совета министров.
5 Комелов М.М. - лейтенант флота, личный адъютант А.В. Колчака.
No 7
15 февр[аля] [1919 г.]
Сегодня утром еле откопали наш дом, столько навалило снегу. После
вчерашней вьюги мороз, а дом нельзя весь топить из-за покойника... Поэтому
собачий холод, но и это не помогает, третий день со смерти, и воздух
тяжелый. У меня открыты все дыры в комнате и, вероятно, никакого запаха нет,
но мне все кажется, как он проникает во все щели, как я ни закрываю двери.
Это приводит меня в невозможное состояние. Сплошной холодный ужас. Кажется,
я не выдержу и - сбегу куда-нибудь, пока его не похоронят. Жалко только и
совестно немного оставлять старушонку, но не могу больше. Ну, все равно с
утра до ночи толкутся какие-то старые девы, читальщицы, чужие горничные,
просто знакомые - похоронное оживление. Шибко худо есть, Сашенька, милый
мой, Господи, когда Вы только вернетесь, мне холодно, тоскливо и так одиноко
без Вас.
Позорно сбегаю - не знаю даже куда - может быть, к Вам, не могу
оставаться.
д. 52, лл. 156-156 об.
No 81
Береговая, 9 17 февр[аля] 1919 г.
Александр Васильевич, милый, вот второй день, что я на основании
захватного права пользуюсь Вашей комнатой, койкой и даже блокнотом с
заголовком "Верховный Правитель". Я сбежала из дому, не выдержав похорон со
всеми атрибутами. Эти дни правда были похожи на какой-то кошмар. Сегодня
возвращаюсь к себе обратно. Опять буран, но солнце все-таки светит, т[ак]
ч[то] хочу сейчас идти на службу - надеюсь, не занесет. Снегу на набережной
намело горы, то круглые холмы, то точно замерзшие волны. Снег набился между
рамами, вся Ваша терраса завалена. Ну и климат... Я все время думаю о
заносах на жел[езных] дорогах. Теперь ведь везде они должны быть. Насколько
это Вас еще задержит, Александр Васильевич, милый? А я так хочу, чтобы Вы
скорее приезжали. Сегодня, когда начался буран, я лежала и все думала, как
было бы хорошо, если бы Вы были здесь теперь. Выйти никакой возможности - и
к Вам никто ни по каким делам не явится - force majeure [Непреодолимое
обстоятельство (фр.).], по крайней мере я могла бы повидать Вас при дневном
свете. Что же делать, если для такой простой вещи надо стихийное безобразие.
Милый, дорогой мой, я опять начинаю писать невозможную галиматью - но
ведь я пишу Вам "для того, чтоб доказать мое расположение, а вовсе не затем,
чтоб высказать свой ум" (если Вы мне преподносите письмо из Шиллера, почему
я не могу Вам отвечать Шекспиром? - на одном диване вместе лежат и тот и
другой). Я кончаю; как я служака2, то, несмотря на метель и
поздний час, все-таки пойду. Итак, до свиданья, Александр Васильевич,
дорогой мой. Я очень жду Вас и хочу видеть, а Вы хоть бы строчку мне
прислали - ведь ездят же от Вас курьеры?
Господь Вас сохранит, голубчик мой милый. Не забывайте меня.
Анна
Не нашла другого конверта - извините. А. [Приписка сделана на верхнем
поле первой страницы.]
д. 52, лл. 157-158 об.
___________
1 Написано на бланке из блокнота "Верховный правитель".
2 См. примеч. 3 к письму No 6.
ОБЗОР МАТЕРИАЛОВ ПО ДЕЛУ
ТИМИРЕВОЙ-КНИПЕР АННЫ ВАСИЛЬЕВНЫ
Настоящий обзор-публикация составлен на базе материалов следственного
дела No H-501, хранящегося в Центральном архиве ФСБ России (ранее ЦА КГБ
СССР, ЦА МБ РФ) в 1991 и 1993 гг. Цель обзора-публикации - уточнение фактов
из жизни Анны Васильевны, связанных с ее многократными арестами, выявление
круга лиц, в той или иной степени причастных к ее судьбе. Полностью
публикуются заявление, записки, письма, написанные Анной Васильевной,
частично - протоколы допросов и другие материалы следствия. За исключением
нескольких малозначащих документов, обозначены в хронологической
последовательности все материалы, включенные в состав следственных дел.
Следственные дела, заведенные в связи с арестом Тимиревой-Книпер А.В.,
оказались в составе дела бывшего Верховного правителя адмирала Колчака за No
120089 в Центральном архиве ВЧК-ОГПУ-НКВД СССР-КГБ СССР. 10 томов этого дела
составляют следственные материалы по делу А.В. Колчака, председателя Совета
министров колчаковского правительства В.Н. Пепеляева и, частично, его
гражданской жены А.В. Тимиревой. 1319-й тома составляют следственные
материалы, связанные с арестами Анны Васильевны в 1920, 1921, 1922, 1925,
1935, 1938 и 1949 гг., а также с хлопотами по реабилитации, предпринимаемыми
ею с 1954 г.
Учитывая популярный характер издания, составители сочли возможным не
воспроизводить подписи под документами следствия, пометы и резолюции на
документах, за исключением отдельных, имеющих принципиальное значение.
В томе 1 "Следственные материалы по делу Колчака..." сохранился
комплекс документов, связанных с арестом А.В. Тимиревой и ее нахождением в
Иркутской губернской тюрьме вместе с А.В. Колчаком и В.Н. Пепеляевым.
Начинаем обзор материалов по делу Тимиревой-Книпер Анны Васильевны
публикацией документов из этого дела.
No 1. Из протокола обыска адмирала Колчака и
бывшего председателя Совета министров Пепеляева1
ст. Иркутск 15 января 1920 г.
[...] Вещи гр-ки Тимиревой не осматривались, денег взято 35 тыс. руб. и
на руках осталось приблизительно восемь тыс. руб. ...
Уполномоченный политцентра [Подпись неразборчива.] В. Пепеляев
адмирал Колчак
А. Тимирева
д. 1, л. 5. Подл. рукопись
No 2. Расписка начальника Иркутской губернской
тюрьмы о приеме для содержания под стражей
Колчака, Пепеляева и Тимиревой
15 января 1920 г.
1920 года, января, 15-го дня я, начальник Иркутской губернской тюрьмы,
выдал настоящую расписку члену Политического центра2
Фельдману3 в том, что троих арестованных: адмирала Колчака, В.Н.
Пепеляева и А.В. Тимиреву - для содержания под стражей принял.
Начальник Иркутской губернской тюрьмы [Подпись неразборчива. В
воспоминаниях И.Н. Бурсака "Конец белого адмирала", опубликованных в кн.
"Разгром Колчака". М., 1969, с. 274, указано, что комендантом тюрьмы был
поручик В.И. Ишаев. - Прим. сост.]
д. 1, л. 6. Подл. рукопись
В томе 1 сохранился рапорт коменданта Иркутской тюрьмы коменданту
Иркутска от 5 февраля 1920 г. о препровождении отобранной при обыске "у
бывшего адмирала Колчака переписки с его гражданской супругой Тимиревой". В
конверте - подлинные записки карандашом, текст угас и почти неразличим.
Здесь же зав[еренные] копии записок, которые мы публикуем в хронологической
последовательности. Из этого же дела публикуются два протокола допросов Анны
Васильевны.
No 3. Заявление А.В. Тимиревой
[Адресат не указан.]
16 января 1920 г.
Прошу разрешить мне свидание с адмиралом Колчаком.
Анна Тимирева
д. 1, л. 52. Автограф
No 4. Записка А.В. Тимиревой
[Адресат не указан.]
[Без даты]
Прошу передать мою записку в вагон адмирала Колчака. Прошу прислать
адмиралу: 1) сапоги; 2) смены 2 белья; 3) кружку для чая; 4) кувшин для рук
и таз; 5) одеколону; 6) папирос; 7) чаю и сахару; 8) какой-нибудь еды; 9)
второе одеяло; 10) подушку; 11) бумаги и конвертов; 12) карандаш.
Мне: 1) чаю и сахару; 2) еды; 3) пару простынь; 4) серое платье; 5)
карты; 6) бумаги и конверты; 7) свечей и спичек.
Всем Вам привет, мои милые друзья. Может быть, найдется свободный
человек, кот[орый] мне принесет все это, из храбрых женщин.
Анна Тимирева
P.S. Сидим в тюрьме порознь.
Верно: уполномоченный 7-го отделения
УСО ГУГБ НКВД Дубровин
3 мая 1935 г.
д. 1, л. 53-а. Зав. копия
No 5. Записка Колчака А.В. Тимиревой А.В.4
[Без даты]
Текст последней записки Колчака А.В. Тимиревой полностью опубликован на
с. 7 наст. изд.
На копии имеется приписка: Копия подл[инной] записки адм. Колчака,
которую он пытался передать своей жене А. Тимиревой, заключенной в одиночном
корпусе.
Уполномоченный 7-го отделения
УСО ГУГБ НКВД Дубровин
3 мая 1935 г.
д. 1, л. 51-а. Зав. копия. В конверте (л. 51) находится подлинная
записка
No 6. Постановление Чрезвычайной
Следственной комиссии5
20 января 1920 г.
Чрезвычайная Следственная Комиссия, рассмотрев вопрос о дальнейшем
содержании под стражей А.В. Тимиревой, добровольно последовавшей в тюрьму
при аресте адмирала Колчака, постановила: в интересах следствия по делу
Колчака и во избежание возможного влияния на Тимиреву сторонних лиц до
окончания опроса ее по делу Колчака оставить А.В. Тимиреву под стражей.
Тов. председателя К. Попов6
Члены Лукьянчиков7,
Алексеевский8,
Л.Я. Гернштейн9.
д. 1, л. 2; д. 13, л. 1. Зав. копия
No 7-8. Протоколы допросов А.В. Тимиревой
No 7. Протокол No 1 допроса задержанн[ой] в связи с переворотом 4-5
января 1920 г. Анны Васильевны Тимиревой
24 января 1920 г.
Я, нижеподписавшийся, член Чрезвычайной Следственной комиссии Александр
Николаевич Алексеевский, в помещении Иркутской губернской тюрьмы производил
опрос названного выше названной [Так в оригинале.] Тимиревой, причем
последняя на предлагаемые вопросы предлагал [Так в оригинале.]:
Анна Васильевна Тимирева родилась в Кисловодске 5 июля 1893 г.,
двадцати шести лет, православная, допрошенная в качестве свидетельницы по
делу адмирала Колчака, показываю, что познакомилась в адмиралом 5 лет тому
назад, когда он был флаг-капитаном в Балтийском флоте, в Гельсингфорсе, у
адмирала Подгурского10; мой муж, Сергей Николаевич
Тимирев11, - был сослуживцем адмирала Колчака, флаг-капитан по
распорядительной части Балтийского флота. Полтора года тому назад я была
разведена с моим мужем постановлением Владивостокской духовной консистории;
в начале прошлого года мой бывший муж был командующим морскими силами Тихого
океана. С адмиралом Колчаком, после первого знакомства встречалась довольно
редко, так как его служба протекала главным образом в Черном море, за
исключением первого года, когда он был в Балтийском флоте. Поддерживала с
ним постоянные письменные отношения. В июле 1917 г. адмирал Колчак уехал за
границу, я оставалась в России, проживала в Гельсингфорсе, Ревеле и
Петрограде; в начале 1918 г. я приехала во Владивосток вместе с мужем;
приехала прямо по железной дороге из Петрограда во Владивосток. Адмирал
приехал на Дальний Восток приблизительно в конце апреля 1918 г. Все время я
получала письма от адмирала и писала ему сама. Колчак выехал в конце 1917 г.
со специальной миссией от русского правительства в американской военный
флот; выехал он из Петрограда через Финляндию. Адмирал останавливался в
Англии на месяц или три недели. В Соединенных Штатах Колчак пробыл около
четырех месяцев. На Дальний Восток он выехал через С.-Франциско и
остановился в Японии месяца на два, на три. В Японии, по получении известий
о заключении Брестского мира, адмирал Колчак через посла Великобритании
предложил свои услуги английскому правительству, как офицер, желающий
участвовать в войне с Германией. Английское правительство приняло его услуги
и назначило его в месопотамскую армию. Адмирал выехал из Японии, но по
распоряжению английского правительства был возвращен с пути и направлен в
Маньчжурию для формирования русских противобольшевистских войск. Кажется,
что это была группа русских общественных деятелей, среди которых я помню
известного финансиста и предпринимателя Путилова12, которые
обратились с просьбой к английскому правительству об откомандировании
адмирала Колчака из месопотамской армии в Маньчжурию; кажется, что адмирал
вернулся на Дальний Восток из Сингапура. Полагаю, что до возвращения
адмирала из Сингапура у него никаких определенных политических планов не
было. В Маньчжурию он прибыл через Пекин и Харбин. Адмирал был назначен
командующим русскими войсками в Маньчжурии, но кем именно, не знаю. Приезд
адмирала в Харбин был в конце апреля или начале мая. По просьбе его я вскоре
выехала из Владивостока в Харбин. Я увидела, что отряды разных наименований
и находившиеся под разным командованием в Маньчжурии, предназначавшиеся
действовать под общей властью и начальством Колчака против большевиков, в
действительности ему не подчинялись, а действовали независимо под
руководством своих вождей вдохновителей; видя это, а главное, из-за
конфликтов с японцами адмирал Колчак отказался от командования русскими
войсками; он находил, что Семенов13 и некоторые другие начальники отрядов
слишком зависимы от Японии; после первых столкновений и трений из-за
командования с Семеновым. Лояльно держались войска Орлова14.
Семенов был в открытой оппозиции адмиралу, но за Семеновым стояла Япония,
препятствовавшая тому направлению военных действий, которые отстаивал
адмирал: японцы желали сами направлять военные действия. Снабжение войск
было в руках Японии, и поэтому они могли оказывать общее влияние на все. У
адмирала Колчака вышел открытый конфликт с генералом Накашима15.
Во время разговора Колчак сказал генералу Накашима, что он подрывает
дисциплину в русских противобольшевистских войсках. Адмирал предполагал в
борьбе с большевиками опираться на русские преимущественно силы и с самого
начала стремился обеспечить известную долю независимости этому от Японии;
для чего прежде всего считал необходимым овладеть Владивостоком; японцы же
предлагали действовать на западном, забайкальском направлении. Япония
стремилась оккупировать Владивосток как важный порт, базу для дальнейших
действий и огромный складочный пункт товаров, запасов военного
снаряжения; в целях сосредоточить все средства для движения в их руках.
В Японии японские деятели дали ему, Колчаку, понять, что его деятельность не
встретит содействия со стороны Японии и что ему лучше отдохнуть. Генерал
Танака16 спросил, согласен ли он, Колчак, работать с Японией, на
что Колчак ответил, что он согласен работать с Японией, если это будет на
пользу России, если это не будет вредить России. С июля месяца Колчак жил в
Японии, в половине сентября он выехал во Владивосток с целью принять участие
в борьбе с большевиками на стороне образовавшегося Сибирского правительства.
Во время пребывания в Японии адмирал имел разговор с генералом
Ноксом17 о возможностях формирования новой русской армии с
помощью Англии для борьбы с большевиками. Со времени отказа от командования
русскими войсками в Маньчжурии адмирал был совершенно свободным человеком,
не связанным никакими служебными обязательствами: с английской службы он
ушел с момента принятия командования русскими войсками в Маньчжурии. В
сентябре Колчак выехал из Японии во Владивосток с целью посмотреть, что
представляло собою Сибирское правительство и возглавляемое им движение. С
начала мая месяца 1918 г. я была почти все время вблизи адмирала. Я была
того убеждения, что переговоры с Ноксом и решения, принятые в связи с ним,
как-то: новый отъезд во Владивосток, Харбин и Сибирь, не имели ничего
своекорыстного, английского со стороны Нокса, в котором я видела человека,
проникнутого искренним расположением к России. Переговоры эти не были
решающими для выезда Колчака из Японии, он и помимо их выехал бы.
Хорват18 предлагал Колчаку должность командующего всеми морскими
и речными силами при его правительстве, но т.к. адмирал всегда скептически
относился к Хорвату и его окружающим, то он отказался и уехал в Омск. Колчак
очень низко ценил всех сотрудников Хорвата и относился скептически к самому
Хорвату, как и к большинству дальневосточных политических деятелей.
Раздробленность политических сил на Дальнем Востоке, по мнению Колчака,
делала невозможным успех государственного строительства там, поэтому он
искал в Западной Сибири более прочной русской обстановки для деятельности,
где не было сильных иностранных влияний, как на Дальнем Востоке. В Омск
Колчак поехал, не имея там личных связей, ни знакомств среди Сибирского
правительства. Время с сентября 1918 г. до половины декабря я не была с
адмиралом и получала от него мало известий, и все известия были очень
неопределенны. Адмирал прибыл в Омск около 10 октября и вынес впечатление,
что там есть люди, желающие работать ради дела, а не для личных целей,
только как большинство на Дальнем Востоке. В Омске адмирал предложил свои
услуги правительству как солдат, и среди некоторых членов правительства он
быстро нашел поддержку. К таки[х] лиц, поддержавших [Так в оригинале.]
адмирала, принадлежал Михайлов И.А.19 О назначении адмирала
военно-морским министром я узнала из газет. По приезде в Омск я застала
адмирала на посту Верховного правителя. Интимных друзей адмирал не имел в
Омске; по работе к нему были ближе члены Совета Верховного правителя:
генерал Степанов20, кажется, Сукин21,
Старынкевич22, Михайлов и Тельберг23, б[ыть] м[ожет],
я ошибаюсь в отношении кого-нибудь. По общему направлению политики
советников у адмирала я не знаю. Более или менее в тесных деловых отношениях
стояли к адмиралу генерал Мартьянов24, начальник штаба
Лебедев25, лейтенант Комелов26. Когда я приехала,
адмирал был болен, болезнь продолжалась до конца января. Адмирал был
несогласен с Авксентьевым27 и другими членами Директории в
вопросе создания особых партийных военных дружин, адмирал был противник их.
Колчак не был [ни] автором, ни исполнителем заговора и переворота 18-го
ноября, о нем он узнал post factum, но, думаю, сожаления о свершившемся
перевороте у него не было, так как он находил, что Авксентьев - это только
миниатюрное издание Керенского28...
Показания мною прочитаны. Анна Тимирева
Член Чрезвычайной следственной комиссии Алексеевский
д. 1, л. 54-55 об. Подл. pукопись; д. 13, лл. 2-3. Зав. копия
No 8. Протокол No 2 допроса задержанной в связи
с переворотом 4-5 января 1920 г.
Анны Васильевны Тимиревой
26 января 1920 г.
В помещении Иркутской губернской тюрьмы Анну Васильевну опрашивает
Алексеевский А.Н.
Вопросы касаются взаимоотношений адмирала Колчака с начальником
Главного штаба генералом Лебедевым, с генералами Гайдой,
Дитерихсом29, Вологодским30, Михайловым, их влиянии на
происходившие в Сибири и на Дальнем Востоке события. Анна Васильевна
отмечает факт отрицательного отношения адмирала к атаманам Семенову и
Анненкову31, лучшего сравнительно с другими мнения адмирала об
атамане Дутове32.
Адмирал вообще думал, что атаманство есть явление отрицательное и
временное. А.В. отмечает, что "...адмирал считал возвращение земли помещикам
невозможным. Никаких связей с сибирским обществом адмирал не старался
заводить, отчасти, б[ыть] м[ожет], по недостатку времени, а главное, не
находил это необходимым. О том суровом характере управления страной, который
принял возглавлявшийся адмиралом режим, он знал, считал это очень печальным
явлением, но мирился с ним как с временной необходимостью. Я слышала, что по
поводу отдельных случаев незаконных репрессий адмирал всегда высказывался
отрицательно, давал приказания об отмене неправильных мероприятий. Раза два
я слышала, что те или другие беззакония определенно бывали прекращаемы по
распоряжению адмирала. Больше ничего по данному делу показать не имею.
Пoказания мне прочитаны". Анна Тимирева
Член Чрезвычайной
следственной комиссии Алексеевский
д. 1, л. 56-56 об. Подл. рукопись;
д. 13, лл. 4-4 об. Зав. копия
Документы о первом аресте Анны Васильевны и пребывании в Иркутской
тюрьме не исчерпываются делом под No 13 и отдельными документами в деле No
1.
Из Иркутска нам прислана статья В. Серебренникова "Кровавые страницы
истории" ("Заря", 24 авг. 1992 г., с. 7), где автор цитирует документы из
Госархива Иркутской области (ГАИО) и приводит их фотокопии.
14 февраля Анна Васильевна пишет своим тюремщикам: "Прошу Чрезвычайную
следственную комиссию мне сообщить, где и в силу какого приговора был
расстрелян адмирал Колчак и будет ли мне, как самому ему близкому человеку,
выдано его тело для предания земле по обрядам православной церкви..."
Резолюция на письме: "Ответить, что тело Колчака погребено и никому не
будет выдано. Член Ревкома А.Ф. [Подпись неразборчива.] 21.02.20".
Комиссия отправила запрос в Иркутский ВРК.
Отношение Иркутского Губревкома No 1204
в Чрезвычайную следственную комиссию
23 февраля 1920 г.
На ходатайство Анны Тимирeвой о выдаче ей тела адм. Колчака
Революционный комитет сообщает, что тело погребено и никому выдано не будет.
Помета: Копию этого сообщения объявить Тимиревой.
Том 13
Далее публикуются в хронологической последовательности документы,
связанные с первым арестом Анны Васильевны Тимиревой в 1920 г., которые
содержатся в томе 13 следственного дела.
No 9. Постановление Иркутской Чрезвычайной следственной комиссии о
высылке
Тимиревой А.В. в г. Верхоленск33
22 февраля 1920 г.
Чрезвычайная следственная комиссия, рассмотрев вопрос о дальнейшем
содержании под стражей гражданки Анны Васильевны Тимиревой, постановила:
Анну Васильевну Тимиреву выслать впредь до особого распоряжения на
проживание в гор. Верхоленск Иркутской губернии под надзор городской
советской милиции, препроводив туда Тимиреву в сопровождении двух
милиционеров, принадлежащие ей вещи и деньги выдать.
Товарищ председателя К. Попов
Члены: Лукьянчиков,
Алексеевский,
Денике34.
д.13, л. 8. Зав. копия
No 10. Постановление Иркутской Чрезвычайной
следственной комиссии о направлении Тимиревой
в г. Омск в распоряжение Отдела юстиции
при Сибревкоме
10 марта 1920 г.
Чрезвычайная следственная комиссия, имея в виду, что постановление ее
от 22 февраля с.г. о высылке гражданки Анны Васильевны Тимиревой не могло
быть по настоящее время исполнено за отсутствием связи с Верхоленском, куда
она предназначалась к высылке впредь до особого распоряжения, что высылка
эта предполагалась впредь до открытия пути на Запад и вызывалась тем, что
освобождение Тимиревой в г. Иркутске представляло некоторую опасность для
революционного порядка в городе и опасность эта не устранена и теперь,
постановила: гражданку Анну Васильевну Тимиреву отправить вместе с лицами,
препровождаемыми в распоряжение Отдела юстиции при Сибревкоме, - в г. Омск,
в распоряжение того же Отдела юстиции, без предъявления к ней каких-либо
обвинений и с заключением своим о необходимости ее освобождения из-под
стражи.
Пред. комиссии С. Чудновский
Товарищ председателя К. Попов,
Члены Денике,
Л. Гернштейн
л. 9. Зав. копия
No 11. Справка врача Иркутской губернской тюрьмы
16 марта 1920 г.
Отправленные из Иркутской тюрьмы в заразный барак Знаменской лечебницы
заключенная Тимирева направлена в больницу по подозрению на тиф; заключенный
Болдырев с сыпным тифом был отправлен в тюремную больницу.
Врач Давыдов
Тов. пред. Чрезвычайной комиссии К. Попов
л. 18. Зав. копия
No 12. Удостоверение
24 марта 1920 г.
Выдано арестованной губернской тюрьмы Тимиревой Анне для представления
в следственную комиссию в том, что она, Тимирева, после перенесенного
сыпного тифа страдает малокровием и сильным упадком питания, почему
нуждается в освобождении из тюрьмы.
Ординатор 3-го сыпнотифозного барака Иркутского военного госпиталя
[Подпись неразборчива.].
л. 9. Подл. рукопись
No 13. Постановление Иркутской
Чрезвычайной комиссии
28 марта 1920 г.
Иркутская ЧК, рассмотрев заключение врача тюремной больницы Давыдова о
возможности следования этапным порядком лиц, отправляемых из Иркутской
тюрьмы в Омск и другие места, и сведения, поступившие в комиссию о состоянии
здоровья заключенной Тимиревой, постановила: гражд. Анну Васильевну
Тимиреву, Меландра Модееровича Соловьева, А.В. Болдырева, Леон. Ст. Ивлева и
Ц.Е. Потоцкого в г. Омск и Вл. Раф. Вербицкого в гор. Петропавловск в данное
время, ввиду их тяжелой болезни, не отправлять, оставив их дела временно в
производстве Иркутской губернской ЧК.
Председатель С. Чудновский
Тов. пред. К. Попов
Члены: А. Кофер36
Л. Гернштейн
д. 13, л. 7, д. 1, л. 70. Зав. копия
No 14. Выписка из протокола No 8 заседания коллегии
Иркутской губернской ЧК
3 мая 1920 г.
Слушали: Дело No 649 Тимиревой Анны Васильевны, близко знакомой
Колчака, находится в тюрьме.
Постановили: Дело вместе с арестованной направить в Омск, в Отдел
юстиции при Сибревкоме, относительно вещей ее, отобранных вместе с другими в
поезде Колчака, объявить постановление Губревкома о конфискации таковых.
Подлинное за надлежащими подписями.
л. 13. Зав. копия
No 15. Приговор Сибирской ЧК
[Текст написан рукой И. Павлуновского на обороте выписки из протокола
No 8 заседания коллегии Иркутской губернской ЧК от 3 мая 1920 г. (См. док.
No 14).]
23 июня 1920 г.
Как опасный элемент Тимиреву Анну Васильевну направить в лагерь
принудительных работ сроком на два года, без права применения к ней амнистии
и права работ вне лагерей.
Уполномоченный представитель
ВЧК по Сибири И.П. Павлуновский37
М. Белов
часов вечера состоялся парадный обед, устроенный торгово-промышленной
палатой" ("Сибирская речь", 12 февраля).
Вещи, принесенные различными делегациями в дар Колчаку, и
приветственные адреса 11 марта были выставлены для обозрения в зале
заседаний Совета министров.
5 Комелов М.М. - лейтенант флота, личный адъютант А.В. Колчака.
No 7
15 февр[аля] [1919 г.]
Сегодня утром еле откопали наш дом, столько навалило снегу. После
вчерашней вьюги мороз, а дом нельзя весь топить из-за покойника... Поэтому
собачий холод, но и это не помогает, третий день со смерти, и воздух
тяжелый. У меня открыты все дыры в комнате и, вероятно, никакого запаха нет,
но мне все кажется, как он проникает во все щели, как я ни закрываю двери.
Это приводит меня в невозможное состояние. Сплошной холодный ужас. Кажется,
я не выдержу и - сбегу куда-нибудь, пока его не похоронят. Жалко только и
совестно немного оставлять старушонку, но не могу больше. Ну, все равно с
утра до ночи толкутся какие-то старые девы, читальщицы, чужие горничные,
просто знакомые - похоронное оживление. Шибко худо есть, Сашенька, милый
мой, Господи, когда Вы только вернетесь, мне холодно, тоскливо и так одиноко
без Вас.
Позорно сбегаю - не знаю даже куда - может быть, к Вам, не могу
оставаться.
д. 52, лл. 156-156 об.
No 81
Береговая, 9 17 февр[аля] 1919 г.
Александр Васильевич, милый, вот второй день, что я на основании
захватного права пользуюсь Вашей комнатой, койкой и даже блокнотом с
заголовком "Верховный Правитель". Я сбежала из дому, не выдержав похорон со
всеми атрибутами. Эти дни правда были похожи на какой-то кошмар. Сегодня
возвращаюсь к себе обратно. Опять буран, но солнце все-таки светит, т[ак]
ч[то] хочу сейчас идти на службу - надеюсь, не занесет. Снегу на набережной
намело горы, то круглые холмы, то точно замерзшие волны. Снег набился между
рамами, вся Ваша терраса завалена. Ну и климат... Я все время думаю о
заносах на жел[езных] дорогах. Теперь ведь везде они должны быть. Насколько
это Вас еще задержит, Александр Васильевич, милый? А я так хочу, чтобы Вы
скорее приезжали. Сегодня, когда начался буран, я лежала и все думала, как
было бы хорошо, если бы Вы были здесь теперь. Выйти никакой возможности - и
к Вам никто ни по каким делам не явится - force majeure [Непреодолимое
обстоятельство (фр.).], по крайней мере я могла бы повидать Вас при дневном
свете. Что же делать, если для такой простой вещи надо стихийное безобразие.
Милый, дорогой мой, я опять начинаю писать невозможную галиматью - но
ведь я пишу Вам "для того, чтоб доказать мое расположение, а вовсе не затем,
чтоб высказать свой ум" (если Вы мне преподносите письмо из Шиллера, почему
я не могу Вам отвечать Шекспиром? - на одном диване вместе лежат и тот и
другой). Я кончаю; как я служака2, то, несмотря на метель и
поздний час, все-таки пойду. Итак, до свиданья, Александр Васильевич,
дорогой мой. Я очень жду Вас и хочу видеть, а Вы хоть бы строчку мне
прислали - ведь ездят же от Вас курьеры?
Господь Вас сохранит, голубчик мой милый. Не забывайте меня.
Анна
Не нашла другого конверта - извините. А. [Приписка сделана на верхнем
поле первой страницы.]
д. 52, лл. 157-158 об.
___________
1 Написано на бланке из блокнота "Верховный правитель".
2 См. примеч. 3 к письму No 6.
ОБЗОР МАТЕРИАЛОВ ПО ДЕЛУ
ТИМИРЕВОЙ-КНИПЕР АННЫ ВАСИЛЬЕВНЫ
Настоящий обзор-публикация составлен на базе материалов следственного
дела No H-501, хранящегося в Центральном архиве ФСБ России (ранее ЦА КГБ
СССР, ЦА МБ РФ) в 1991 и 1993 гг. Цель обзора-публикации - уточнение фактов
из жизни Анны Васильевны, связанных с ее многократными арестами, выявление
круга лиц, в той или иной степени причастных к ее судьбе. Полностью
публикуются заявление, записки, письма, написанные Анной Васильевной,
частично - протоколы допросов и другие материалы следствия. За исключением
нескольких малозначащих документов, обозначены в хронологической
последовательности все материалы, включенные в состав следственных дел.
Следственные дела, заведенные в связи с арестом Тимиревой-Книпер А.В.,
оказались в составе дела бывшего Верховного правителя адмирала Колчака за No
120089 в Центральном архиве ВЧК-ОГПУ-НКВД СССР-КГБ СССР. 10 томов этого дела
составляют следственные материалы по делу А.В. Колчака, председателя Совета
министров колчаковского правительства В.Н. Пепеляева и, частично, его
гражданской жены А.В. Тимиревой. 1319-й тома составляют следственные
материалы, связанные с арестами Анны Васильевны в 1920, 1921, 1922, 1925,
1935, 1938 и 1949 гг., а также с хлопотами по реабилитации, предпринимаемыми
ею с 1954 г.
Учитывая популярный характер издания, составители сочли возможным не
воспроизводить подписи под документами следствия, пометы и резолюции на
документах, за исключением отдельных, имеющих принципиальное значение.
В томе 1 "Следственные материалы по делу Колчака..." сохранился
комплекс документов, связанных с арестом А.В. Тимиревой и ее нахождением в
Иркутской губернской тюрьме вместе с А.В. Колчаком и В.Н. Пепеляевым.
Начинаем обзор материалов по делу Тимиревой-Книпер Анны Васильевны
публикацией документов из этого дела.
No 1. Из протокола обыска адмирала Колчака и
бывшего председателя Совета министров Пепеляева1
ст. Иркутск 15 января 1920 г.
[...] Вещи гр-ки Тимиревой не осматривались, денег взято 35 тыс. руб. и
на руках осталось приблизительно восемь тыс. руб. ...
Уполномоченный политцентра [Подпись неразборчива.] В. Пепеляев
адмирал Колчак
А. Тимирева
д. 1, л. 5. Подл. рукопись
No 2. Расписка начальника Иркутской губернской
тюрьмы о приеме для содержания под стражей
Колчака, Пепеляева и Тимиревой
15 января 1920 г.
1920 года, января, 15-го дня я, начальник Иркутской губернской тюрьмы,
выдал настоящую расписку члену Политического центра2
Фельдману3 в том, что троих арестованных: адмирала Колчака, В.Н.
Пепеляева и А.В. Тимиреву - для содержания под стражей принял.
Начальник Иркутской губернской тюрьмы [Подпись неразборчива. В
воспоминаниях И.Н. Бурсака "Конец белого адмирала", опубликованных в кн.
"Разгром Колчака". М., 1969, с. 274, указано, что комендантом тюрьмы был
поручик В.И. Ишаев. - Прим. сост.]
д. 1, л. 6. Подл. рукопись
В томе 1 сохранился рапорт коменданта Иркутской тюрьмы коменданту
Иркутска от 5 февраля 1920 г. о препровождении отобранной при обыске "у
бывшего адмирала Колчака переписки с его гражданской супругой Тимиревой". В
конверте - подлинные записки карандашом, текст угас и почти неразличим.
Здесь же зав[еренные] копии записок, которые мы публикуем в хронологической
последовательности. Из этого же дела публикуются два протокола допросов Анны
Васильевны.
No 3. Заявление А.В. Тимиревой
[Адресат не указан.]
16 января 1920 г.
Прошу разрешить мне свидание с адмиралом Колчаком.
Анна Тимирева
д. 1, л. 52. Автограф
No 4. Записка А.В. Тимиревой
[Адресат не указан.]
[Без даты]
Прошу передать мою записку в вагон адмирала Колчака. Прошу прислать
адмиралу: 1) сапоги; 2) смены 2 белья; 3) кружку для чая; 4) кувшин для рук
и таз; 5) одеколону; 6) папирос; 7) чаю и сахару; 8) какой-нибудь еды; 9)
второе одеяло; 10) подушку; 11) бумаги и конвертов; 12) карандаш.
Мне: 1) чаю и сахару; 2) еды; 3) пару простынь; 4) серое платье; 5)
карты; 6) бумаги и конверты; 7) свечей и спичек.
Всем Вам привет, мои милые друзья. Может быть, найдется свободный
человек, кот[орый] мне принесет все это, из храбрых женщин.
Анна Тимирева
P.S. Сидим в тюрьме порознь.
Верно: уполномоченный 7-го отделения
УСО ГУГБ НКВД Дубровин
3 мая 1935 г.
д. 1, л. 53-а. Зав. копия
No 5. Записка Колчака А.В. Тимиревой А.В.4
[Без даты]
Текст последней записки Колчака А.В. Тимиревой полностью опубликован на
с. 7 наст. изд.
На копии имеется приписка: Копия подл[инной] записки адм. Колчака,
которую он пытался передать своей жене А. Тимиревой, заключенной в одиночном
корпусе.
Уполномоченный 7-го отделения
УСО ГУГБ НКВД Дубровин
3 мая 1935 г.
д. 1, л. 51-а. Зав. копия. В конверте (л. 51) находится подлинная
записка
No 6. Постановление Чрезвычайной
Следственной комиссии5
20 января 1920 г.
Чрезвычайная Следственная Комиссия, рассмотрев вопрос о дальнейшем
содержании под стражей А.В. Тимиревой, добровольно последовавшей в тюрьму
при аресте адмирала Колчака, постановила: в интересах следствия по делу
Колчака и во избежание возможного влияния на Тимиреву сторонних лиц до
окончания опроса ее по делу Колчака оставить А.В. Тимиреву под стражей.
Тов. председателя К. Попов6
Члены Лукьянчиков7,
Алексеевский8,
Л.Я. Гернштейн9.
д. 1, л. 2; д. 13, л. 1. Зав. копия
No 7-8. Протоколы допросов А.В. Тимиревой
No 7. Протокол No 1 допроса задержанн[ой] в связи с переворотом 4-5
января 1920 г. Анны Васильевны Тимиревой
24 января 1920 г.
Я, нижеподписавшийся, член Чрезвычайной Следственной комиссии Александр
Николаевич Алексеевский, в помещении Иркутской губернской тюрьмы производил
опрос названного выше названной [Так в оригинале.] Тимиревой, причем
последняя на предлагаемые вопросы предлагал [Так в оригинале.]:
Анна Васильевна Тимирева родилась в Кисловодске 5 июля 1893 г.,
двадцати шести лет, православная, допрошенная в качестве свидетельницы по
делу адмирала Колчака, показываю, что познакомилась в адмиралом 5 лет тому
назад, когда он был флаг-капитаном в Балтийском флоте, в Гельсингфорсе, у
адмирала Подгурского10; мой муж, Сергей Николаевич
Тимирев11, - был сослуживцем адмирала Колчака, флаг-капитан по
распорядительной части Балтийского флота. Полтора года тому назад я была
разведена с моим мужем постановлением Владивостокской духовной консистории;
в начале прошлого года мой бывший муж был командующим морскими силами Тихого
океана. С адмиралом Колчаком, после первого знакомства встречалась довольно
редко, так как его служба протекала главным образом в Черном море, за
исключением первого года, когда он был в Балтийском флоте. Поддерживала с
ним постоянные письменные отношения. В июле 1917 г. адмирал Колчак уехал за
границу, я оставалась в России, проживала в Гельсингфорсе, Ревеле и
Петрограде; в начале 1918 г. я приехала во Владивосток вместе с мужем;
приехала прямо по железной дороге из Петрограда во Владивосток. Адмирал
приехал на Дальний Восток приблизительно в конце апреля 1918 г. Все время я
получала письма от адмирала и писала ему сама. Колчак выехал в конце 1917 г.
со специальной миссией от русского правительства в американской военный
флот; выехал он из Петрограда через Финляндию. Адмирал останавливался в
Англии на месяц или три недели. В Соединенных Штатах Колчак пробыл около
четырех месяцев. На Дальний Восток он выехал через С.-Франциско и
остановился в Японии месяца на два, на три. В Японии, по получении известий
о заключении Брестского мира, адмирал Колчак через посла Великобритании
предложил свои услуги английскому правительству, как офицер, желающий
участвовать в войне с Германией. Английское правительство приняло его услуги
и назначило его в месопотамскую армию. Адмирал выехал из Японии, но по
распоряжению английского правительства был возвращен с пути и направлен в
Маньчжурию для формирования русских противобольшевистских войск. Кажется,
что это была группа русских общественных деятелей, среди которых я помню
известного финансиста и предпринимателя Путилова12, которые
обратились с просьбой к английскому правительству об откомандировании
адмирала Колчака из месопотамской армии в Маньчжурию; кажется, что адмирал
вернулся на Дальний Восток из Сингапура. Полагаю, что до возвращения
адмирала из Сингапура у него никаких определенных политических планов не
было. В Маньчжурию он прибыл через Пекин и Харбин. Адмирал был назначен
командующим русскими войсками в Маньчжурии, но кем именно, не знаю. Приезд
адмирала в Харбин был в конце апреля или начале мая. По просьбе его я вскоре
выехала из Владивостока в Харбин. Я увидела, что отряды разных наименований
и находившиеся под разным командованием в Маньчжурии, предназначавшиеся
действовать под общей властью и начальством Колчака против большевиков, в
действительности ему не подчинялись, а действовали независимо под
руководством своих вождей вдохновителей; видя это, а главное, из-за
конфликтов с японцами адмирал Колчак отказался от командования русскими
войсками; он находил, что Семенов13 и некоторые другие начальники отрядов
слишком зависимы от Японии; после первых столкновений и трений из-за
командования с Семеновым. Лояльно держались войска Орлова14.
Семенов был в открытой оппозиции адмиралу, но за Семеновым стояла Япония,
препятствовавшая тому направлению военных действий, которые отстаивал
адмирал: японцы желали сами направлять военные действия. Снабжение войск
было в руках Японии, и поэтому они могли оказывать общее влияние на все. У
адмирала Колчака вышел открытый конфликт с генералом Накашима15.
Во время разговора Колчак сказал генералу Накашима, что он подрывает
дисциплину в русских противобольшевистских войсках. Адмирал предполагал в
борьбе с большевиками опираться на русские преимущественно силы и с самого
начала стремился обеспечить известную долю независимости этому от Японии;
для чего прежде всего считал необходимым овладеть Владивостоком; японцы же
предлагали действовать на западном, забайкальском направлении. Япония
стремилась оккупировать Владивосток как важный порт, базу для дальнейших
действий и огромный складочный пункт товаров, запасов военного
снаряжения; в целях сосредоточить все средства для движения в их руках.
В Японии японские деятели дали ему, Колчаку, понять, что его деятельность не
встретит содействия со стороны Японии и что ему лучше отдохнуть. Генерал
Танака16 спросил, согласен ли он, Колчак, работать с Японией, на
что Колчак ответил, что он согласен работать с Японией, если это будет на
пользу России, если это не будет вредить России. С июля месяца Колчак жил в
Японии, в половине сентября он выехал во Владивосток с целью принять участие
в борьбе с большевиками на стороне образовавшегося Сибирского правительства.
Во время пребывания в Японии адмирал имел разговор с генералом
Ноксом17 о возможностях формирования новой русской армии с
помощью Англии для борьбы с большевиками. Со времени отказа от командования
русскими войсками в Маньчжурии адмирал был совершенно свободным человеком,
не связанным никакими служебными обязательствами: с английской службы он
ушел с момента принятия командования русскими войсками в Маньчжурии. В
сентябре Колчак выехал из Японии во Владивосток с целью посмотреть, что
представляло собою Сибирское правительство и возглавляемое им движение. С
начала мая месяца 1918 г. я была почти все время вблизи адмирала. Я была
того убеждения, что переговоры с Ноксом и решения, принятые в связи с ним,
как-то: новый отъезд во Владивосток, Харбин и Сибирь, не имели ничего
своекорыстного, английского со стороны Нокса, в котором я видела человека,
проникнутого искренним расположением к России. Переговоры эти не были
решающими для выезда Колчака из Японии, он и помимо их выехал бы.
Хорват18 предлагал Колчаку должность командующего всеми морскими
и речными силами при его правительстве, но т.к. адмирал всегда скептически
относился к Хорвату и его окружающим, то он отказался и уехал в Омск. Колчак
очень низко ценил всех сотрудников Хорвата и относился скептически к самому
Хорвату, как и к большинству дальневосточных политических деятелей.
Раздробленность политических сил на Дальнем Востоке, по мнению Колчака,
делала невозможным успех государственного строительства там, поэтому он
искал в Западной Сибири более прочной русской обстановки для деятельности,
где не было сильных иностранных влияний, как на Дальнем Востоке. В Омск
Колчак поехал, не имея там личных связей, ни знакомств среди Сибирского
правительства. Время с сентября 1918 г. до половины декабря я не была с
адмиралом и получала от него мало известий, и все известия были очень
неопределенны. Адмирал прибыл в Омск около 10 октября и вынес впечатление,
что там есть люди, желающие работать ради дела, а не для личных целей,
только как большинство на Дальнем Востоке. В Омске адмирал предложил свои
услуги правительству как солдат, и среди некоторых членов правительства он
быстро нашел поддержку. К таки[х] лиц, поддержавших [Так в оригинале.]
адмирала, принадлежал Михайлов И.А.19 О назначении адмирала
военно-морским министром я узнала из газет. По приезде в Омск я застала
адмирала на посту Верховного правителя. Интимных друзей адмирал не имел в
Омске; по работе к нему были ближе члены Совета Верховного правителя:
генерал Степанов20, кажется, Сукин21,
Старынкевич22, Михайлов и Тельберг23, б[ыть] м[ожет],
я ошибаюсь в отношении кого-нибудь. По общему направлению политики
советников у адмирала я не знаю. Более или менее в тесных деловых отношениях
стояли к адмиралу генерал Мартьянов24, начальник штаба
Лебедев25, лейтенант Комелов26. Когда я приехала,
адмирал был болен, болезнь продолжалась до конца января. Адмирал был
несогласен с Авксентьевым27 и другими членами Директории в
вопросе создания особых партийных военных дружин, адмирал был противник их.
Колчак не был [ни] автором, ни исполнителем заговора и переворота 18-го
ноября, о нем он узнал post factum, но, думаю, сожаления о свершившемся
перевороте у него не было, так как он находил, что Авксентьев - это только
миниатюрное издание Керенского28...
Показания мною прочитаны. Анна Тимирева
Член Чрезвычайной следственной комиссии Алексеевский
д. 1, л. 54-55 об. Подл. pукопись; д. 13, лл. 2-3. Зав. копия
No 8. Протокол No 2 допроса задержанной в связи
с переворотом 4-5 января 1920 г.
Анны Васильевны Тимиревой
26 января 1920 г.
В помещении Иркутской губернской тюрьмы Анну Васильевну опрашивает
Алексеевский А.Н.
Вопросы касаются взаимоотношений адмирала Колчака с начальником
Главного штаба генералом Лебедевым, с генералами Гайдой,
Дитерихсом29, Вологодским30, Михайловым, их влиянии на
происходившие в Сибири и на Дальнем Востоке события. Анна Васильевна
отмечает факт отрицательного отношения адмирала к атаманам Семенову и
Анненкову31, лучшего сравнительно с другими мнения адмирала об
атамане Дутове32.
Адмирал вообще думал, что атаманство есть явление отрицательное и
временное. А.В. отмечает, что "...адмирал считал возвращение земли помещикам
невозможным. Никаких связей с сибирским обществом адмирал не старался
заводить, отчасти, б[ыть] м[ожет], по недостатку времени, а главное, не
находил это необходимым. О том суровом характере управления страной, который
принял возглавлявшийся адмиралом режим, он знал, считал это очень печальным
явлением, но мирился с ним как с временной необходимостью. Я слышала, что по
поводу отдельных случаев незаконных репрессий адмирал всегда высказывался
отрицательно, давал приказания об отмене неправильных мероприятий. Раза два
я слышала, что те или другие беззакония определенно бывали прекращаемы по
распоряжению адмирала. Больше ничего по данному делу показать не имею.
Пoказания мне прочитаны". Анна Тимирева
Член Чрезвычайной
следственной комиссии Алексеевский
д. 1, л. 56-56 об. Подл. рукопись;
д. 13, лл. 4-4 об. Зав. копия
Документы о первом аресте Анны Васильевны и пребывании в Иркутской
тюрьме не исчерпываются делом под No 13 и отдельными документами в деле No
1.
Из Иркутска нам прислана статья В. Серебренникова "Кровавые страницы
истории" ("Заря", 24 авг. 1992 г., с. 7), где автор цитирует документы из
Госархива Иркутской области (ГАИО) и приводит их фотокопии.
14 февраля Анна Васильевна пишет своим тюремщикам: "Прошу Чрезвычайную
следственную комиссию мне сообщить, где и в силу какого приговора был
расстрелян адмирал Колчак и будет ли мне, как самому ему близкому человеку,
выдано его тело для предания земле по обрядам православной церкви..."
Резолюция на письме: "Ответить, что тело Колчака погребено и никому не
будет выдано. Член Ревкома А.Ф. [Подпись неразборчива.] 21.02.20".
Комиссия отправила запрос в Иркутский ВРК.
Отношение Иркутского Губревкома No 1204
в Чрезвычайную следственную комиссию
23 февраля 1920 г.
На ходатайство Анны Тимирeвой о выдаче ей тела адм. Колчака
Революционный комитет сообщает, что тело погребено и никому выдано не будет.
Помета: Копию этого сообщения объявить Тимиревой.
Том 13
Далее публикуются в хронологической последовательности документы,
связанные с первым арестом Анны Васильевны Тимиревой в 1920 г., которые
содержатся в томе 13 следственного дела.
No 9. Постановление Иркутской Чрезвычайной следственной комиссии о
высылке
Тимиревой А.В. в г. Верхоленск33
22 февраля 1920 г.
Чрезвычайная следственная комиссия, рассмотрев вопрос о дальнейшем
содержании под стражей гражданки Анны Васильевны Тимиревой, постановила:
Анну Васильевну Тимиреву выслать впредь до особого распоряжения на
проживание в гор. Верхоленск Иркутской губернии под надзор городской
советской милиции, препроводив туда Тимиреву в сопровождении двух
милиционеров, принадлежащие ей вещи и деньги выдать.
Товарищ председателя К. Попов
Члены: Лукьянчиков,
Алексеевский,
Денике34.
д.13, л. 8. Зав. копия
No 10. Постановление Иркутской Чрезвычайной
следственной комиссии о направлении Тимиревой
в г. Омск в распоряжение Отдела юстиции
при Сибревкоме
10 марта 1920 г.
Чрезвычайная следственная комиссия, имея в виду, что постановление ее
от 22 февраля с.г. о высылке гражданки Анны Васильевны Тимиревой не могло
быть по настоящее время исполнено за отсутствием связи с Верхоленском, куда
она предназначалась к высылке впредь до особого распоряжения, что высылка
эта предполагалась впредь до открытия пути на Запад и вызывалась тем, что
освобождение Тимиревой в г. Иркутске представляло некоторую опасность для
революционного порядка в городе и опасность эта не устранена и теперь,
постановила: гражданку Анну Васильевну Тимиреву отправить вместе с лицами,
препровождаемыми в распоряжение Отдела юстиции при Сибревкоме, - в г. Омск,
в распоряжение того же Отдела юстиции, без предъявления к ней каких-либо
обвинений и с заключением своим о необходимости ее освобождения из-под
стражи.
Пред. комиссии С. Чудновский
Товарищ председателя К. Попов,
Члены Денике,
Л. Гернштейн
л. 9. Зав. копия
No 11. Справка врача Иркутской губернской тюрьмы
16 марта 1920 г.
Отправленные из Иркутской тюрьмы в заразный барак Знаменской лечебницы
заключенная Тимирева направлена в больницу по подозрению на тиф; заключенный
Болдырев с сыпным тифом был отправлен в тюремную больницу.
Врач Давыдов
Тов. пред. Чрезвычайной комиссии К. Попов
л. 18. Зав. копия
No 12. Удостоверение
24 марта 1920 г.
Выдано арестованной губернской тюрьмы Тимиревой Анне для представления
в следственную комиссию в том, что она, Тимирева, после перенесенного
сыпного тифа страдает малокровием и сильным упадком питания, почему
нуждается в освобождении из тюрьмы.
Ординатор 3-го сыпнотифозного барака Иркутского военного госпиталя
[Подпись неразборчива.].
л. 9. Подл. рукопись
No 13. Постановление Иркутской
Чрезвычайной комиссии
28 марта 1920 г.
Иркутская ЧК, рассмотрев заключение врача тюремной больницы Давыдова о
возможности следования этапным порядком лиц, отправляемых из Иркутской
тюрьмы в Омск и другие места, и сведения, поступившие в комиссию о состоянии
здоровья заключенной Тимиревой, постановила: гражд. Анну Васильевну
Тимиреву, Меландра Модееровича Соловьева, А.В. Болдырева, Леон. Ст. Ивлева и
Ц.Е. Потоцкого в г. Омск и Вл. Раф. Вербицкого в гор. Петропавловск в данное
время, ввиду их тяжелой болезни, не отправлять, оставив их дела временно в
производстве Иркутской губернской ЧК.
Председатель С. Чудновский
Тов. пред. К. Попов
Члены: А. Кофер36
Л. Гернштейн
д. 13, л. 7, д. 1, л. 70. Зав. копия
No 14. Выписка из протокола No 8 заседания коллегии
Иркутской губернской ЧК
3 мая 1920 г.
Слушали: Дело No 649 Тимиревой Анны Васильевны, близко знакомой
Колчака, находится в тюрьме.
Постановили: Дело вместе с арестованной направить в Омск, в Отдел
юстиции при Сибревкоме, относительно вещей ее, отобранных вместе с другими в
поезде Колчака, объявить постановление Губревкома о конфискации таковых.
Подлинное за надлежащими подписями.
л. 13. Зав. копия
No 15. Приговор Сибирской ЧК
[Текст написан рукой И. Павлуновского на обороте выписки из протокола
No 8 заседания коллегии Иркутской губернской ЧК от 3 мая 1920 г. (См. док.
No 14).]
23 июня 1920 г.
Как опасный элемент Тимиреву Анну Васильевну направить в лагерь
принудительных работ сроком на два года, без права применения к ней амнистии
и права работ вне лагерей.
Уполномоченный представитель
ВЧК по Сибири И.П. Павлуновский37
М. Белов