Батчер Джим. Доказательства вины

   – Дрезден, – произнес Роулинз, не вставая со стула. Стул, кстати, стоял на пересечении двух коридоров. Профессионал, блин-тарарам! – Вид у вас сегодня получше. Ну, не считая этих синяков.
   – Самые клевые проявляются только через сутки, – заметил я.
   – Святая правда, – согласился он.
   Мёрфи стояла, переводя взгляд с меня на Роулинза и обратно.
   – Да ты, похоже, с кем угодно можешь работать, Гарри.
   – Ба! – расплылся в улыбке Роулинз. – Уж не малышку ли Кэррин Мёрфи я слышу? Жаль, театрального бинокля не захватил, не разгляжу толком.
   Она улыбнулась в ответ:
   – А вы что здесь делаете? Они что, нормального копа не могли найти следить за коридором?
   Роулинз фыркнул и закинул ногу на ногу. Я заметил, впрочем, что при всей непринужденности его позы кобура торчала на виду, и правая рука все время держалась в непосредственной близости от рукояти пистолета. Он покосился на Мыша и выпятил губы.
   – Вот не знал, что сюда разрешают с собаками.
   – Это полицейская собака, – заверил я.
   Роулинз небрежно протянул Мышу руку ладонью вниз. Мыш вежливо обнюхал ее и стукнул хвостом мне по ноге.
   – Гм-м, – протянул Роулинз. – Что-то не помню таких у нас в управлении.
   – Пес со мной, – пояснил я.
   – А чародей – со мной, – добавила Мёрфи.
   – Из чего следует, что собака полицейская, ага, – согласился Роулинз и мотнул головой вдоль коридора. – Мисс Марселла там. Пелла и мисс Бектон пока держат в реанимации. Парень, которого привезли, не вытянул.
   Мёрфи поморщилась.
   – Спасибо, Роулинз.
   – Всегда пожалуйста, малышка, – пророкотал Роулинз тоном доброго дедушки.
   Мёрфи бросила на него короткий испепеляющий взгляд, и мы двинулись дальше по коридору навестить первую из жертв.
   Палата оказалась одноместная. Молли сидела на стуле рядом с кушеткой; судя по тому, как она оглядывалась по сторонам и вытирала уголок рта рукавом, она только что проснулась. На кушетке лежала Рози, маленькая и бледная.
   Молли осторожно разбудила ее, дотронувшись до руки. Рози увидела нас и зажмурилась.
   – Доброе утро, – сказала Мёрфи. – Надеюсь, вы отдохнули немного.
   – К-капельку, – отозвалась девушка слегка осипшим голосом. Она огляделась по сторонам, но Молли уже протягивала ей стакан воды с пластиковой соломинкой. Рози сделала несколько глотков, благодарно кивнула Молли и устало откинула голову на подушку. – Капельку, – повторила она уже тверже. – Кто вы?
   – Меня зовут Кэррин Мёрфи. Я детектив управления полиции Чикаго. – Мёрфи махнула рукой в мою сторону и достала из кармана джинсов ручку и маленькую записную книжку: – А это Гарри Дрезден, он работает с нами по этому делу. Вы не возражаете против его присутствия?
   Рози облизнула губы и кивнула. Ее свободная от повязок рука нервно потеребила забинтованное запястье. Мёрфи вполголоса заговорила с ней.
   – Что вы здесь делаете? – спросила у меня шепотом Молли.
   – Наблюдаю, – отозвался я так же тихо. – Какая-то нечисть распоясалась.
   Молли прикусила губу.
   – Вы уверены?
   – Стопудово, – кивнул я. – Не переживай. Мы найдем того, кто сделал больно твоей подруге.
   – Друзьям… – поправила меня Молли. – Вы знаете что-нибудь про Кена? Парня Рози? Нам никто ничего не говорит.
   – Это тот, которого увезли на «скорой»?
   Молли энергично кивнула:
   – Да.
   Я покосился на Мёрфи и не сказал ничего.
   Молли поняла. Лицо ее побледнело.
   – О Боже, – прошептала она. – Она так… – Она стиснула кулаки и несколько раз тряхнула головой. – Мне надо… – Она огляделась по сторонам и повысила голос. – Умираю, как кофе хочется. Кому-нибудь еще принести?
   Никто не отозвался. Молли взяла свою сумочку и повернулась к двери. По дороге к выходу она прошла совсем близко от Мыша. Впрочем, тот, вместо того чтобы предостерегающе заворчать, ткнулся лбом в ее ногу, а она почесала его за ухом.
   Я дождался, пока дверь закроется, и строго посмотрел на него.
   – Ты на кого работаешь?
   Он вильнул хвостом и вернулся на место. Мёрфи продолжала задавать Рози неизбежные вопросы про нападение.
   Время уходило. Я отложил рассмотрение странного поведения Мыша на потом, приказал ему следить за дверью, а сам включил зрение.
   Потребовалось совсем небольшое усилие воли, чтобы отогнать в сторону такие заботы материального характера, как боль, зуд, синяки, и вопрос, почему Мыш ворчал на Молли, – а потом свет, тени и краски повседневного мира растворились в буйстве света и красок, хоронившихся под поверхностью.
   Мёрфи представлялась такой, как всегда, когда я смотрел на нее зрением: она оставалась почти сама собой, только немного яснее; глаза ее сияли, и одета она была в псевдоангельский хитон белого цвета, но испачканный кое-где кровью и грязью сражения. Под левой рукой у нее висел короткий прямой меч, клинок сиял ослепительно белым светом – я-то знал, что на этом месте у нее находится наплечная кобура. Она посмотрела на меня, и я разглядел смутно маячившие черты ее физического лица. Лицо это оставалось непроницаемым, словно маска, но она улыбнулась мне – словно осветила лучом солнца. Сквозь маску физического лица я видел жизнь, эмоции.
   Я отвел от нее взгляд прежде, чем мы успели заглянуть друг другу в душу… впрочем, улыбка эта явно из тех вещей, которые я не против сохранить в памяти. Другое дело Рози.
   Материальная Рози представляла собой миниатюрную, хрупкую, бледную девушку. Та Рози, которую открыл мне взгляд, выглядела совсем иначе. Бледная кожа превратилась в серую, грязную, кожистую оболочку. Огромные темные глаза сделались еще больше, и взгляд их настороженно, боязливо шарил по палате. Так оглядываются по сторонам бродячие собаки, или уличные кошки, или крысы – затравленные, отчаявшиеся в бесконечной борьбе за выживание.
   Под кожей в змеящихся венах пульсировала какая-то зловещая черно-зеленая энергия, сгусток которой виднелся на сгибе локтя левой руки. Нити этой энергии тянулись к коже и заканчивались на ее поверхности десятками крошечных жадных ртов – отметин от инъекций, которые я заметил накануне. Правая рука то и дело проводила по левой, словно расчесывая надоедливый прыщ. Но пальцы ее не касались кожи. Руки окружало нечто, напоминающее рой мерцающих мошек, не позволявших ей дотронуться до этих голодных ртов. Хуже того, на висках ее темнели пятна, похожие на шрамы от ожогов, – маленькие, аккуратные черные отверстия, словно кто-то продернул сквозь ее голову докрасна раскаленную иглу. Вокруг этих ранок запеклась призрачная кровь, но, судя по широко раскрытым глазам, сама она их даже не замечала.
   Какого черта? Мне приходилось уже видеть жертв нападений на душу, и вид они всегда имели не из приятных. Обыкновенно они выглядели так, как если бы на них напала акула… или разъяренный медведь. Таких повреждений, как у Рози, мне видеть еще не приходилось. Казалось, какой-то хирург-извращенец орудовал над ней лазерным скальпелем. Это на пару делений превысило прошлый рекорд гнусности… в каких уж там единицах она измеряется.
   Голова начала гудеть от напряжения, и я убрал взгляд. Мне пришлось на несколько секунд привалиться к стене и помассировать виски, пока немного не полегчало.
   – Рози, – обратился я к ней, оборвав Мёрфи на полуслове. – Когда вы последний раз кололись?
   Мёрфи, нахмурившись, оглянулась на меня через плечо. Рози виновато покосилась на меня и тут же отвела глаза.
   – О чем вы? – спросила девушка.
   – Я полагаю, это героин. – Я понизил голос, но так, чтобы она меня слышала. – Я видел вчера следы у вас на руке.
   – У меня диа… – начала было она.
   – Ох, прошу вас, – оборвал я ее, не скрывая раздражения. – Вы меня совсем уж за дурака держите?
   – Гарри, – предостерегающе начала Мёрфи, но голова моя болела слишком сильно, чтобы меня остановили чьи-либо слова.
   – Мисс Марселла, я пытаюсь вам помочь. Просто ответьте на мой вопрос.
   Долгое мгновение Рози молчала.
   – Две недели назад, – ответила она наконец.
   Мёрфи выгнула бровь, и взгляд ее вернулся к девушке.
   – Я завязала, – сказала та. – Правда. То есть как только я узнала, что беременна… ну, не могу же я это делать дальше.
   – Правда? – переспросил я.
   Она подняла взгляд и посмотрела на меня прямо – без особой, правда, уверенности.
   – Да. Я с этим покончила. И даже не жалею. Ребенок важнее.
   Я прикусил губу, но кивнул.
   – Ладно.
   – Мисс Марселла, – сказала Мёрфи. – Спасибо, что согласились уделить нам время.
   – Постойте! – окликнула нас девушка, когда Мёрфи уже повернулась к двери. – Пожалуйста. Нам никто ничего не говорит про Кена. Вы знаете, как он? В какой палате?
   – Кен ваш бойфренд? – осторожно поинтересовалась Мёрфи.
   – Да. Я видела, как его увозили вчера на «скорой». Я знаю, он здесь… – Мгновение Рози смотрела на Мёрфи, потом лицо ее сделалось еще бледнее. – О нет. О нет, нет, нет!
   Хорошо, что я успел посмотреть на нее прежде, чем она узнала про своего парня. Воображение услужливо нарисовало мне зрелище эмоциональных ран, брызжущих кровью по мере того, как ее кромсает невидимый меч, но по крайней мере мне не пришлось видеть этого своим зрением.
   – Мне очень жаль, – тихо произнесла Мёрфи. Голос ее звучал ровно, взгляд выражал сочувствие.
   Именно это мгновение выбрала Молли, чтобы вернуться с чашкой кофе. Она бросила на Рози всего один взгляд, поставила чашку на стол и бросилась к ней. Рози разрыдалась. Молли села на край кушетки и обняла ее.
   – Мы дадим знать, если что, – тихо произнесла Мёрфи. – Идем, Гарри.
   Мыш тоже смотрел на Рози сочувственно, и мне пришлось пару раз дернуть его за поводок, прежде чем он тронулся с места. Мы вышли и направились к ближайшей лестнице. Мёрфи хотела посетить еще реанимацию, которая размешалась в соседнем корпусе.
   – Я вчера не заметила у нее на руке отметин, – призналась Мёрфи. – Ты ее здорово прижал.
   – Да.
   – Зачем?
   – Затем, что это может иметь какое-то значение. Не знаю пока какое, но может. И времени слушать, как она будет изворачиваться, у нас не было.
   – Она тебе наврала, – заметила Мёрфи. – С героина так быстро не соскочить. Две недели… У нее еще не прошла ломка.
   – Угу, – буркнул я.
   Мы вышли на улицу и направились к соседнему корпусу. От яркого солнечного света голова разболелась еще сильнее, тротуар пошел кругом. Я остановился, чтобы глаза привыкли к свету.
   – Ты в порядке? – спросила Мёрфи.
   – Тяжело. В смысле, видеть кого-то в таком виде, – тихо ответил я. – А ведь из всех троих она, возможно, травмирована в наименьшей степени.
   Мёрфи нахмурилась.
   – Что ты увидел?
   Я попробовал объяснить ей, на что была похожа Рози. Вышло сюрно и путано – я и сам не очень понял, что за описание у меня получилось. Не уверен, что Мёрфи осталась довольна ответом.
   – Выглядишь ты ужасно, – сообщила она, когда я закончил.
   – Пройдет. Только вот эта головная боль… – Я тряхнул головой и постарался дышать ровнее, накапливая силы для борьбы с болью. – Ага. Я в норме.
   – Тебе удалось узнать то, на что мы надеялись? – спросила Мёрфи.
   – Пока нет, – признался я. – Мне надо посмотреть и на остальных. Может, характер полученных ими повреждений наведет меня на какую-нибудь мысль.
   – Но они в реанимации.
   – Угу. Придется изыскать способ попасть к ним, не приближаясь при этом к кому-нибудь, подключенному к системам жизнеобеспечения. Мне понадобится минута или полторы, чтобы посмотреть на них обоих. Потом выйду. Говорить будешь ты.
   Мёрфи глубоко вздохнула.
   – Уверен, что справишься?
   – Нет, – честно сказал я. – Но тебе от меня будет немного толку, если я не посмотрю на них. И я не могу сделать этого по-другому. Если мне удастся остаться спокойным и расслабленным минуту-другую, все обойдется.
   – Но наверняка ты этого не знаешь?
   – А что я знаю наверняка?
   Она нахмурилась и кивнула.
   – Давай-ка я пойду первой, – сказала Мёрфи. – Подожди здесь.
   Я вернулся в больницу, взял стул, отволок в коридор и посидел там с Мышом и Роулинзом в уютном молчании. Откинув голову, я прислонился затылком к стене и закрыл глаза.
   Голова наконец стала проходить, когда вернулась Мёрфи.
   – Порядок, – вполголоса сообщила она. – Спустимся на этаж и поднимемся по служебной лестнице. Нас проводит сестра. Тебе не придется проходить мимо других палат.
   – О'кей, – сказал я, вставая. – Пошли покончим с этим.

ГЛАВА СЕМНАДЦАТАЯ

   Я не стал терять время. Я включил зрение, еще поднимаясь по лестнице. Медсестра открыла дверь с лестничной площадки, и я сразу же нырнул в первую палату слева – там, где лежала в коме девушка, мисс Бектон. Я закрыл за собой дверь и поднял взгляд.
   Девушке не было еще двадцати лет. Ее отличали болезненная худоба и огненно-рыжие волосы, наверняка крашеные. Она лежала на животе, повернув голову набок и глядя перед собой мутным взглядом. На спине белели бинты.
   Сфокусировав на ней взгляд, я увидел и другое. Девушке безжалостно искалечили психику, и даже те немногие клочки кожи, которые оставались открытыми, сплошь покрывали фантомные раны, из которых сочились кровь и сукровица. Рот ее открылся в беззвучном крике, а под отсутствующим взглядом я разглядел выпученные от ужаса глаза. Та часть мисс Бектон, что еще оставалась в телесной оболочке, визжала.
   Мой желудок судорожно сжался, и я едва успел добежать до мусорного ведерка в углу, куда меня и вырвало.
   Мёрфи склонилась рядом со мной, положив руку мне на спину.
   – Гарри? Ты в порядке?
   Злость, сострадание и жалость боролись за первое место в моих мыслях. Сражаясь с дурнотой, я все-таки заметил, как стоявший в противоположном углу приемник-таймер включился и тут же сдох, окутавшись облачком дыма. Люминесцентные трубки на потолке замигали, реагируя на окутавшую меня под воздействием эмоций бурю магических энергий.
   – Нет, – прохрипел я, борясь с новым приступом тошноты. – Я не в порядке.
   Секунду Мёрфи смотрела на меня, потом перевела взгляд на девушку.
   – Она…
   – Она не очнется, – сказал я.
   Я несколько раз сплюнул в ведерко и встал с колен. Голова снова разболелась. Перепуганные глаза девушки намертво врезались в мое сознание. Она уходила из дома развлечься. Посмотреть любимое кино. Возможно, заглянуть потом с друзьями в кафе или ресторан. Уж наверняка она просыпалась вчера не с мыслью о том, что какая-то чудовищная тварь порвет в клочья ее рассудок.
   – Гарри, – очень мягко повторила Мёрфи. – Это ведь не ты сделал с ней такое.
   – Блин… – прохрипел я. Она взяла меня за правую руку и с каким-то отчаянием сжала мне пальцы. – Блин, Мёрф. Я найду эту сволочь. Найду и убью.
   Рука ее оставалась такой же твердой и уверенной, как и голос.
   – Я тебе помогу.
   Я кивнул и некоторое время не отнимал у нее руки. В этом касании не было никакого напряжения, ничего возбуждающего. Мёрфи, такая живая, настоящая, сжимала мою руку, напоминая мне, что и я жив. Каким-то образом мне удалось оттолкнуть от себя то ощущение нутряного кошмара, что переполняло девушку, изгнать его из самых непосредственных моих мыслей, и в конце концов тошнота немного отступила. Я еще раз осторожно сжал ее пальцы и отпустил.
   – Идем, – произнес я все еще хрипло. – Пелл.
   – Ты уверен, что тебе не нужно отдохнуть хотя бы минуту?
   – Не поможет, – буркнул я, махнув рукой в сторону радио и ламп. – Надо покончить с этим и уходить.
   Она прикусила губу, но кивнула и повела меня в палату, расположенную напротив первой. Мне ужасно не хотелось делать этого, но я снова включил зрение и сосредоточился, входя в палату Кларка Пелла.
   Пелл оказался старым хрычом, сработанным из сапожной кожи и хрящей. Одна рука и обе ноги в гипсе, растяжки… Половина лица представляла собой чудовищно распухший багровый синяк. К носу тянулась трубочка от кислородного аппарата. Из-под обмотавших голову бинтов торчали клочки седых волос. Один глаз опух настолько, что почти не открывался. Зато второй был открыт и пристально смотрел на нас.
   Раны его, скрытые от глаз физической оболочкой, оказались почти такими же жуткими, как у девушки. Его безжалостно избили. Фантомные синяки и ссадины покрывали морщинистую кожу, изломанные кости придавали телу неестественные очертания. Но я увидел в этом старике еще кое-что. Под слоем сапожной кожи и хрящей имелся еще слой сапожной кожи и хрящей. И стали. Старого хрыча жестоко избили, но такое с ним случилось не впервые – как в физическом, так и в духовном смысле. Старикан-то оказался бойцом. Он был напуган, но он был еще и разозлен.
   Кто бы с ним это ни проделал, он не получил того, чего хотел, – в отличие от случая с девушкой. Когда нападение не вызвало того страха, какого ожидалось, преступнику пришлось ограничиться физическим насилием. Старикан выстоял, хоть и не мог противопоставить этому ничего, кроме жизненной закалки и упрямства. И уж если ему это удалось, то и я как-нибудь справлюсь с тем, что запечатлелось у меня в памяти.
   Я выключил зрение и вдохнул. Мёрфи, державшаяся за моей спиной так, словно готова подхватить меня, если я вырублюсь, склонила голову набок и удивленно посмотрела на меня.
   – Я в порядке, – заверил я ее вполголоса.
   Пелл слабо, но явственно хмыкнул:
   – Плакса. Ни повязки даже.
   Я внимательно посмотрел на старика.
   – Кто это с вами сделал?
   Он слабо покачал головой:
   – Псих.
   Мёрфи хотела что-то сказать, но я поднял руку, покачал головой, и она послушно осеклась.
   – Сэр, – обратился я к Пеллу. – Даю вам честное слово, я не коп. Я не врач. Я думаю, вы увидели нечто необычное.
   Он посмотрел на меня, прищурив единственный зрячий глаз.
   – Так ведь? – тихо спросил я.
   – Р… Р-рукк… – попытался произнести он и закашлялся.
   Я поднял руку и дождался, пока он успокоится.
   – Руки-Молоты, – произнес я.
   Пелл задрал губу в слабой ухмылке. Его здоровая рука слабо пошевелилась, и я шагнул ближе к нему.
   – Вы сказали Грину, что на вас напал кто-то, наряженный Руками-Молотами, – предположил я.
   Пелл устало закрыл глаза.
   – Примерно так.
   Я кивнул.
   – Только это был не маскарад, – тихо произнес я. – А взаправду.
   Пелл слегка вздрогнул и снова открыл глаз, мутный от боли и усталости.
   – Это был он, – прошептал старик. – Не знаю как. Этого не может быть. Но… как-то я это почувствовал.
   – Я вам верю, – ответил я.
   Секунду он смотрел на меня, потом кивнул и закрыл глаз.
   – Именно так. Единственный гребаный фильм, который меня мог напугать. И фильм-то так себе… – Он слабо тряхнул головой. – Проваливайте.
   – Спасибо, – тихо сказал я ему. Потом повернулся и пошел к двери.
   Мёрфи следовала за мной по пятам – так, вдвоем, мы и спустились.
   – Гарри? – спросила она. – Что это было?
   – Пелл, – сказал я. – Он дал нам то, что нужно.
   – Правда?
   – Угу. Кажется, так. Эта тварь, должно быть, какая-то разновидность фобофага.
   – Чего-чего?
   – Такое потустороннее создание, которое питается страхом. Оно нападает с целью напугать людей и поглощает их эмоции.
   – Ну, Пеллу кости переломали не криком «Бу-у!», – заметила Мёрфи.
   – Угу. Для того чтобы попасть в реальный мир, ему приходится обзавестись материальным телом. В общем-то, это стандартная тактика всех подобных демонов.
   – И как нам его одолеть?
   Я покачал головой.
   – Пока не знаю. Первым делом мне надо бы выяснить, какого именно типа этот фобофаг. Только для этого надо еще зацепки найти. Довольно много разных тварей способны перебраться в Чикаго из Небывальщины и сделать то, что сделал этот гад.
   Мы вышли на солнце, и я остановился, подняв лицо навстречу его лучам.
   Ужас и страдания, которые я увидел у жертв, никуда не делись, сохраняясь у меня в памяти до боли отчетливыми образами. Но солнечное тепло – а еще такое же отчетливое воспоминание об упрямой стойкости Пела – смягчало потрясение.
   – Ты как, ничего? – спросила Мёрфи.
   – Думаю, да, – тихо ответил я.
   – Ты хоть можешь рассказать, что увидел?
   Я попробовал, хотя слов у меня явно не хватало. Она выслушала и медленно кивнула.
   – Похоже, с Рози такого, что с ними, не случилось.
   – Может, это просто мы с Роулинзом вовремя подоспели, – возразил я. – Может, он успел только размяться перед игрой.
   – А может, имелась какая-нибудь другая причина, – заметила Мёрфи.
   – Напомни мне, чтобы я прочитал тебе лекцию насчет приоритета версий, – хмыкнул я. – До тех пор, пока не обнаружено ничего конкретного, в качестве основного принимается самое простое объяснение.
   Мёрфи кивнула.
   – Если эта тварь дважды уже нападала на участников конвента, она скорее всего сделает это и еще раз. Мне кажется, нам стоило бы посоветовать им закрыть мероприятие. Не будет конвента – не будет и нападений, правильно?
   – Слишком поздно, – буркнул я.
   Она склонила голову набок.
   – Что ты хочешь этим сказать?
   – Эта тварь питается страхом. Она подсела на страх, как на иглу. Если закрыть конвент, это напугает кучу народа.
   – Ну, напугать может и пресса.
   – Но не так, – возразил я. – Сообщение в новостях может расстроить кого-то, лишить покоя. Но по тем, кто находился на конвент, кто знал пострадавших, кто был в том же здании, – по ним это ударит сильнее. Для них это – настоящая опасность. Нечто реальное.
   – Если нападавший так опасен, им стоит его бояться, – заметила Мёрфи.
   – Если не считать того, что их страх привлечет к себе того самого нападавшего, – сказал я. – Собственно, если страха будет много, это привлечет не одного его, а и других хищников такого рода.
   – Других? – Мёрфи застыла на месте.
   – Так капля крови в воде привлекает акул, – сказал я. – Только вместо того чтобы сосредоточиться на конвенте, потенциальные жертвы окажутся рассеяны по всему Чикаго. Пока единственное наше преимущество заключается в том, что мы примерно знаем, где эта тварь нанесет следующий удар. Если конвент закроют, мы лишимся этого преимущества.
   – И следующий шанс сесть ему на след представится тогда, когда появится новый труп… – Мёрфи тряхнула головой. – Чем могу помочь тебе я?
   – Пока подбрось меня домой. Мне нужно посоветоваться и… – Я вдруг стиснул зубы. – Вот блин, чуть не забыл.
   – Что?
   – У меня встреча за ленчем, которую нельзя пропускать.
   – Важнее этого? – удивилась Мёрфи.
   – Не могу перенести, – буркнул я. – Дела Совета. Возможно, и важнее.
   Она покачала головой.
   – Ты взваливаешь на себя слишком большую ответственность, Гарри. Ты всего лишь человек. Хороший человек, но твои возможности не безграничны.
   – Вот что случается, когда я не в кожаной куртке, – хмыкнул я. – Людям начинает казаться, будто я не сверхгерой.
   Она фыркнула, и мы пошли к ее машине.
   – Я серьезно, – сказала она. – Ты же не можешь быть одновременно везде. И не можешь помешать случиться всему плохому.
   – Это не значит, что не надо и пытаться, – возразил я.
   – Возможно. Но ты принимаешь все слишком близко к сердцу. Ты прямо разрываешься из-за этого. Как та девушка. – Она мотнула головой в сторону реанимационного корпуса. – Мне больно смотреть на тебя. У тебя достаточно неприятностей и без того, чтобы биться лбом в дела, с которыми невозможно справиться.
   Я пожал плечами и молчал, пока мы не вернулись к машине.
   – Я просто не могу, – произнес я. – Не могу видеть, как люди страдают вот так. Ненавижу.
   Мёрфи посмотрела на меня в упор и кивнула.
   – Я тоже.
   Мыш ткнул меня головой в ногу и привалился, грея своим телом.
   Это успокаивало. Мы забрались втроем в машину Мёрфи и поехали выслеживать неизвестно кого. Неизвестно – по крайней мере до встречи с Летним Рыцарем.

ГЛАВА ВОСЕМНАДЦАТАЯ

   Я попросил Мёрфи высадить меня в паре кварталов от моего дома, чтобы Мыш хоть немного размял лапы. Он, похоже, не возражал против такого решения и с энтузиазмом, проявлявшимся в оживленных движениях хвоста, обнюхивал придорожные кусты. На всякий случай я время от времени оглядывался, но незнакомый наблюдатель больше не показывался. Конечно, он мог действовать и не в одиночку, однако других подозрительных людей или машин я тоже не обнаружил. Впрочем, я продолжал от греха параноидально озираться по сторонам до тех пор, пока мы не дошли до моего старого дома и не спустились по ступенькам к двери.
   Я пробормотал заклинание, нейтрализующее обереги, которыми я укрепил свое жилье вскоре после начала войны с Красной Коллегией. Потом щелкнул ключом, повернул дверную ручку и со всех сил двинул стальную дверь плечом.
   Дверь приоткрылась на пять или шесть дюймов. Я толкнул ее еще несколько раз, отворив хотя бы для того, чтобы протиснуться боком, вошел, впустив Мыша перед собой, и почти ткнулся носом в ствол обреза.