Батчер Джим. Доказательства вины

   Она кивнула, и голос ее зазвучал так, словно она размышляет вслух.
   – В таком случае первое, что надо сделать, – это отвезти детей в церковь. Удостовериться, что Дэниелу оказана помощь. Попробую передать весточку Майклу. Потом будем искать Молли.
   – Черити, – сказал я. – Подождите.
   Черити уперлась мне ладонью в грудь и прижала плечами к противоположной стене бельевой. Голос ее сделался совсем тихим, дикция – безупречной.
   – Мои дети в опасности. Я отвезу их в укрытие. Помогите мне или не мешайте.
   А потом отвернулась от меня и начала выносить детей. Алисия помогала ей в меру своих сил. Хотя она устала и боялась, она все же не разбудила ни одного, так крепко они спали. Я подхватил под мышки маленьких Гарри и Хоуп. Черити покосилась на меня с благодарностью, и тут ее самообладание дало трещину. Глаза ее набухли слезами. Она опустила веки, крепко стиснула зубы, а когда снова подняла взгляд, лицо ее опять сделалось уверенно-деловитым.
   – Спасибо, – сказала она.
   – Надо спешить, – отозвался я, и мы поспешили.
   Крепкая женщина. Очень крепкая. Между нами имелись шероховатости, но я уважал ее гордую стойкость. О таких матерях читаешь в газетах – когда они поднимают руками машину, под которую залез кто-то из ее детей.
   Вполне возможно, я только что убил ее старшую дочь. Если бы Черити узнала это, если бы она узнала, что это я навлек опасность на ее детей, она бы прикончила меня на месте.
   Если Молли пострадала по моей вине, я помогу.
 
   Собор Святой Марии Всех Ангелов – не просто церковь. Это монумент. Он велик, его купол вздымается на высоту семнадцатого этажа, и он покрыт всеми видами архитектурного декора, какие можно только припомнить, включая изваяния ангелов, расставленные по периметру крыши и карнизов. Я думаю, можно найти чертову уйму людей, спорящих насчет того, что именно олицетворяет этот монумент, но нет таких, кого бы не впечатлили его размеры, убранство и красота. В городе, полном архитектурных памятников, собор Святой Марии Всех Ангелов не склонит головы ни перед кем другим.
   При всем этом служебный вход с заднего фасада выглядит просто функциональным, не более того. Туда мы и приехали – Черити на помятом семейном минивэне; мы с Томасом и Мышом – на не менее пострадавшем в бою прокатном фургоне Мадригала. Мы с Мышом вышли. Томас остался. Я нахмурился.
   – Надо найти место, где бы эта тачка не бросалась в глаза, – объяснил он. – На случай, если Мадригал объявит его в угон или еще чего.
   – Думаешь, он может нам угрожать? – спросил я.
   – Не в открытую, – уверенно ответил Томас. – Он скорее шакал, а не волк.
   – Мысли позитивнее, – посоветовал я. – Может, Пугало повернулось и догнало его.
   Томас вздохнул:
   – Мечты, мечты… Он скользкая мелкая крыса, но он выживет. – Мой братец поднял взгляд на церковь. – Я посторожу здесь. Как разберешься с делами там, выходи.
   До меня дошло. Томас не хотел ступать на освященную территорию. Как вампир Белой Коллегии он был настолько близок к людям, насколько это вообще возможно для вампира. Я знал, что освященные объекты не оказывали на него особого действия. Так что дело тут не в сверхъестественной аллергии. Дело просто в восприимчивости.
   Томас не хотел заходить в церковь потому, что не питал иллюзий относительно того, что Всевышний и его ведомства будут от него в восторге. Как и я, в делах мирских он предпочитал не высовываться. И уж если он вернулся к прежнему образу жизни, то и на экране теологического радара он явно старался не засвечиваться. Хуже того, вступи он в такое место, и это могло бы заставить его усомниться в избранном им пути – а значит, снова рваться на части.
   В общем, я понимал, что он чувствует.
   Я не бывал в церкви с тех пор, как коснулся рукой монеты Ласкиэли. Блин, да у меня в башке сидел гребаный падший ангел… ну по крайней мере факсимильная копия. Если это не оплеуха Богу, то уж и не знаю, как это назвать.
   Однако мне нужно было делать свою работу.
   – Будь осторожен, – вполголоса посоветовал я. – Позвони Мёрфи. Скажи ей, что происходит.
   – Ты бы отдохнул, Гарри, – ответил Томас. – Вид у тебя паршивый.
   – У меня всегда вид паршивый, – гордо заявил я и протянул ему руку. Он осторожно сжал мои пальцы своими, сел в Мадригалов фургон и уехал.
   Я кивнул, подошел к служебному входу и постучал. Я снова был в своей кожаной куртке – для Дэниела нашлось одеяло. И плевать на жару. Мне нужна защита. Привычная тяжесть на плечах приятно успокаивала.
   Фортхилл открыл дверь на мой стук полностью одетый – вплоть до стоячего воротничка, неестественно белевшего в ночи. Взгляд его голубых глаз скользнул мне за спину, на стоянку, и он без лишних слов поспешил к машине Черити. Я последовал за ним. Вместе мы разгрузили машину. Алисия отвела в дом младших братьев и сестер, Фортхилл с Черити перенесли туда же Дэниела, я старался не отставать от них с двумя так и не проснувшимися младшими под мышками.
   Фортхилл проводил нас в кладовую, которая в экстренных ситуациях служит у него спальней для беженцев. С полдюжины сложенных раскладушек стояли у стены; еще одна стояла на полу, занятая кем-то, с головой укрытым одеялом. Фортхилл и Черити уложили сначала Дэниела, потом остальных.
   – Что случилось? – спросил Фортхилл вполголоса, чтобы не разбудить спящих. Голос его звучал совершенно спокойно.
   Мне не хотелось слушать, как Черити рассказывает об этом.
   – Ноги затекли, – сказал я им. – Надо выйти, размять. Найдете меня, когда Дэниел придет в сознание?
   – Очень хорошо, – кивнула Черити.
   Фортхилл, нахмурившись, переводил взгляд с нее на меня и обратно.
   Мыш не без усилия встал и, хромая, подошел ко мне.
   – Нет, малыш, – сказал я ему. – Оставайся здесь и сторожи детей.
   Мыш улегся обратно с почти благодарным вздохом.
   Я повернулся и пошел. Мне было все равно, куда идти. Слишком много всякого вертелось в моей голове. Я просто шел. Само по себе движение не панацея, но я достаточно устал, чтобы оно не позволяло мыслям и эмоциям захлестнуть меня с головой. Я шел по коридорам и пустым помещениям.
   Я оказался в зале. Мне приходилось бывать на стадионах меньшего размера. Сияющий полированный паркет покрывал весь пол здания. Поперек нефа тянулись ряды деревянных скамей, а с другой стороны от меня возвышался потрясающей красоты резной алтарь. Вместе с балконом и хорами зал вмещает больше тысячи человек, и по воскресеньям здесь проводится восемь служб на четырех разных языках.
   Но помимо размеров и красоты, здесь имеется и еще кое-что, отличающее храм от обычного здания. Я ощущаю здесь негромкую энергию, глубокую, согревающую и ободряющую. Здесь спокойно. С минуту я постоял в пустом зале, закрыв глаза. Мне нужен был покой – столько, сколько возможно. Потом я медленно пересек помещение, невольно восхищаясь его красотой, и поднялся на балкон, в темный угол.
   Я сел и прислонил голову к стене.
   В голове моей зазвучал голос Ласкиэли – очень тихий и какой-то странный. Грустный.
   Здесь красиво.
   Я не стал утруждать себя ответом. Я даже не посоветовал ей убраться. Я подвинул голову так, чтобы она оказалась в самом углу, и закрыл глаза.
   Проснулся я от шагов Фортхилла. Я не стал открывать глаза в надежде на то, что, увидев меня спящим, он уйдет.
   Вместо этого он уселся в паре футов от меня и принялся терпеливо ждать.
   Уловка не сработала. Я открыл глаза и посмотрел на него.
   – Что случилось? – тихо спросил он.
   Я сжал губы и отвернулся.
   – Ничего страшного, – так же тихо произнес Фортхилл. – Если вы хотите рассказать мне, об этом не узнает больше никто.
   – Может, мне не хочется говорить, – буркнул я.
   – Разумеется, – кивнул он. – Но если вдруг захотите, мое предложение остается в силе. Порой единственный способ вынести тяжелое бремя – это поделиться им с кем-то. Выбор за вами.
   Выбор.
   Иногда мне кажется, что это было бы просто замечательно – не иметь выбора. Если бы у меня не было выбора, я не смог бы облажаться.
   – Есть вещи, которыми я не стал бы делиться со священником, – сказал я не столько ему, сколько размышляя вслух.
   Он кивнул. Потом снял воротничок и отложил в сторону. Он устроился на скамье поудобнее, полез в карман и извлек оттуда плоскую серебряную фляжку. Отвинтил крышку, сделал глоток и протянул фляжку мне.
   – Тогда поделитесь ими с вашим барменом.
   Я невольно усмехнулся в ответ. Потом тряхнул головой, взял фляжку и отхлебнул. Превосходный мягкий скотч. Я сделал еще глоток и рассказал Фортхиллу о том, что произошло на конвенте и как это выплеснулось в дом Карпентеров. Он слушал. Мы передавали фляжку из рук в руки, пока она не опустела.
   – Это я послал этих тварей к ней в дом, – закончил я. – Я никак не думал, что выйдет вот так.
   – Конечно, нет, – согласился он.
   – Только мне от этого не очень-то легче.
   – И не могло бы, – кивнул он. – Только вы должны понимать, что вы человек, обладающий властью.
   – Как это?
   – Власть, – произнес он, сделав рукой всеобъемлющий жест. – Вся власть одинакова. Магия. Физическая сила. Экономическая сила. Политическая. Любая власть служит единой цели – дает обладателю большую широту выбора. Порождает альтернативные образы действия.
   – Ну да, – пробормотал я. – И что?
   – А то, – сказал он. – У вас больше выбора. Из чего следует, что и возможности сделать ошибку у вас больше. Вы же человек. Время от времени и вам доводится давать осечку.
   – Плевать мне на это, – буркнул я. – Платить-то за все мне.
   – Но это не в вашей власти, – возразил он. – Вы не в силах предугадать все варианты исхода. Вы не могли знать, что эти создания направятся в дом Карпентеров.
   Я стиснул зубы.
   – Ну и что? Дэниел ранен. Молли, возможно, мертва.
   – Вы не можете повлиять на их состояние, – сказал Фортхилл. – Всякая власть имеет предел.
   – Тогда к чему этот разговор? – вдруг вскипел я. Голос мой пошел гулять эхом по огромному залу. – Что хорошего обладать властью, достаточной, чтобы убить семью друга, но недостаточной, чтобы их защитить? Какого черта вы вообще от меня хотите? Мне пришлось сделать этот идиотский выбор. И как мне теперь быть?
   – Порой, – ответил он совершенно серьезно, – достаточно верить.
   Я рассмеялся – громко и горько. Искаженное эхо моего смеха постепенно угасло где-то под сводами.
   – Верить, – хмыкнул я. – Во что верить?
   – Все открывается в свое время, – сказал Фортхилл. – Даже то, что представляется вблизи уродливым, при взгляде на целое может обернуться прекрасным.
   – Так покажите, – огрызнулся я. – Покажите мне хоть что-нибудь прекрасное в этом месилове. Хоть одну гребаную серебряную нить.
   Секунду-другую он молчал, задумчиво прикусив губу.
   – Основатель нашего ордена говорил, – произнес он наконец. – В самых обыденных ситуациях спрятано что-то святое, что-то божественное – и каждому предстоит самому открыть это.
   – Что это должно означать? – поинтересовался я.
   – То, что добро не всегда выступает явно. Его не так просто увидеть. И не обязательно в тех местах, где мы ожидаем его найти. Вам нужно понять, что добро, порожденное событиями этой ночи, может не иметь ничего общего с победой над сверхъестественным злом или спасением чьих-то жизней. Это может оказаться чем-то очень небольшим. Очень обыденным.
   Я нахмурился:
   – Например?
   Он вытряхнул последнюю каплю из фляжки себе в рот и встал. Потом сунул пустую фляжку в карман и снова надел свой воротничок.
   – Боюсь, вам не меня надо об этом спрашивать. – Он положил руку мне на плечо и кивнул в сторону алтаря. – Но я вот что скажу: я пожил на этой земле чуть дольше вашего, и, так или иначе, все проходит. Я видел, как ситуации похуже этой оборачиваются иной стороной. Для Молли есть еще надежда, Гарри. Мы просто должны делать все, что в наших силах, и действовать по возможности разумно и с чувством. И еще мы должны верить: то, над чем мы не властны, подвластно Ему.
   С минуту я сидел молча. Потом поднял взгляд.
   – Вы почти заставили меня поверить.
   Он вопросительно поднял бровь.
   – Но?
   – Не знаю, способен ли я на это. Не знаю, возможно ли это вообще для меня.
   К уголкам его глаз сбежались морщинки.
   – Тогда, возможно, вам стоит верить в то, что настанет день, когда вы поверите. – Его пальцы сжали и отпустили мое плечо. Он повернулся, чтобы уходить.
   – Падре, – позвал я.
   Он задержался.
   – Вы… вы не скажете Черити?
   Он повернул голову, и я увидел на его лице горечь.
   – Нет. Не вы один боитесь верить.
   Внизу послышались торопливые шаги, и под балконом показался Мыш, а за ним Алисия. Большой серый пес уселся и задрал к нам морду. Алисия, задыхаясь, вертела головой.
   – Отец?
   – Мы здесь, – откликнулся Фортхилл.
   – Быстрее, – выдохнула она. – Мама просила передать вам, что Дэниел пришел в сознание.

ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ПЕРВАЯ

   Дэниел поведал нам все, что помнил о нападении. Все вышло довольно просто. Он услышал, как Молли ходит внизу, и спустился поговорить с сестрой. Тут в дверь постучали. Молли пошла открывать. Они обменялись парой слов, а потом Молли завизжала и захлопнула дверь.
   – Она вбежала в гостиную, – рассказывал Дэниел. – А они разнесли дверь у нее за спиной и тоже вошли. – Он поежился. – Они хотели подняться наверх, и Молли сказала, что нам надо отвлечь их. Я взял кочергу у камина и прыгнул на них. – Он тряхнул головой. – Я думал, это просто ряженые. Ну… вроде как грабители дурацкие, вроде того. Но Потрошитель меня схватил. И хотел… ну… Резанул меня этим своим кривым ножом. – Он мотнул головой в сторону забинтованной руки. – Молли ударила его, и он отпустил меня.
   – Чем ударила? – спросил я.
   Он покачал головой. Худенькое лицо его, казалось, осунулось еще сильнее от боли, усталости и потрясения. Говорил он как-то сухо, словно пересказывал события невероятного фильма, а не то, что произошло на самом деле.
   – Я не видел. Наверное, битой или еще чем. Он меня уронил.
   – А что потом? – спросил я.
   Он судорожно сглотнул.
   – Ну, я упал и ударился головой об пол. А они се схватили. Потрошитель и Пугало. Схватили и потащили к двери. Она визжала… – Он прикусил губу. – Я хотел им помешать, но Руки-Молоты бросился за мной. Тогда я выбежал через кухню и забрался в дом на дереве – понимаете, я сообразил… Ну, рук-то у него толком нет. Молотки только. Как ему за мной карабкаться?
   Он посмотрел на Черити, и голос его виновато дрогнул.
   – Прости, мамочка. Я хотел им помешать. Только они были такие… такие здоровые… – Глаза его заблестели от слез, и он всхлипнул.
   Черити крепко обняла сына и шепнула что-то на ухо. Дэниел затих, только плечи его вздрагивали.
   Я встал и отошел в дальний угол. Фортхилл подошел ко мне.
   – Эти твари, – шепнул я ему, – наносят не только физические травмы. Они ранят психику тех, на кого нападают.
   – Думаете, с Дэниелом это произошло? – спросил Фортхилл.
   – Надо посмотреть повнимательнее, но такое вполне вероятно. Некоторое время парню тяжело придется, – ответил я. – Это похоже на эмоциональную травму. Смерть близких… что-то в этом роде. Это ранит людей примерно так же. От такого не сразу оправляются.
   – Я тоже видел такое, – кивнул Фортхилл. – Да, я вам не успел сказать… Мне кажется, вам стоит знать, что Нельсон пришел ко мне вчера вечером.
   Я кивнул в сторону той раскладушки, что была занята, когда мы приехали.
   – Это он?
   – Да.
   – И как он вам показался?
   Фортхилл пожевал губу.
   – Если бы я не знал, что это вы его послали, я бы подумал, что у парня тяжелая ломка. Он говорил почти невнятно. Очень возбужденно. Был сильно напуган, если уж на то пошло, при этом не хотел или не мог объяснить, чем именно. Мне удалось немного его успокоить, и он почти в обморок упал.
   Я нахмурился и запустил правую пятерню в волосы.
   – Вам не показалось, что его кто-то преследовал?
   – Нет. Хотя возможно, я чего-то и не заметил. – Он устало и немного виновато улыбнулся. – Час поздний. И после десяти вечера я уже не совсем тот, что был когда-то.
   – Спасибо, что помогли ему, – сказал я.
   – Да не за что. А кто он такой?
   – Бойфренд Молли, – ответил я и оглянулся на мать, утешающую сына. – Возможно, Черити и об этом не обязательно знать.
   Отец Фортхилл прикрыл глаза и вздохнул.
   – О Господи!
   – Вот именно, – кивнул я.
   – Позволите вопрос?
   – Конечно.
   – Эти создания, фаги. Если они, как вы говорите, порождения мира духов, как им удалось переступить порог дома?
   – Традиционным путем, – вздохнул я. – Получив приглашение.
   – От кого?
   – Возможно, от Молли, – ответил я.
   Он нахмурился.
   – Мне трудно поверить в то, что она могла сделать такое.
   Я почувствовал, что губы мои непроизвольно сжались.
   – Возможно, она не знала, что они монстры. Они же меняют форму. Возможно, они явились ей в облике кого-то из ее знакомых, кого она могла пригласить.
   – А, – кивнул Фортхилл. – Ясно. Например, в виде вас.
   – Возможно, – тихо произнес я. – В таком случае это уже второй раз, когда кто-то использует мое лицо, чтобы ударить по семье Майкла.
   Некоторое время Фортхилл молчал.
   – Насколько я понял, – произнес он наконец, – в предыдущих случаях эти создания убивали всех без разбора. Почему тогда они забрали Молли, а не просто убили?
   – Пока не знаю, – признался я. – Я вообще не знаю пока, как мое заклятие привело их к Молли. Я даже толком не знаю, что это за твари и откуда. Из чего следует, что я не могу пока понять ни того, зачем они вообще появлялись, ни того, куда они унесли девочку. – Я с досадой махнул рукой. – Это меня с ума сводит: у меня чертова уйма фактов, и они никак не выстраиваются.
   – Вы устали, – заметил Фортхилл. – Возможно, если бы вы отдохнули…
   Я покачал головой.
   – Нет, падре. Твари, которые ее забрали, не отдыхают. Чем дольше она находится в их руках, тем меньше шансов у нас увидеть ее снова. – Я потер глаза. – Просто надо подумать хорошенько.
   Фортхилл кивнул мне и обернулся. На другом конце комнаты Черити укрывала сына одеялом. Даже Алисию сморила усталость, так что бодрствовали теперь только взрослые.
   – Что ж, не буду вам мешать. Вы хоть ели что-нибудь последние полдня?
   – В мезозойскую эру, – признался я.
   – Сандвич?
   Мой желудок откликнулся на это предложение рокочущим звуком.
   – Ну, если вы настаиваете…
   – Сейчас что-нибудь соображу, – кивнул Фортхилл. – Прошу прощения. – Он подошел к Черити, взял ее за руку и, негромко сказав ей что-то, повел к двери. Теперь, когда о ее детях позаботились, казалось, она вот-вот развалится на части. Они вышли вдвоем, оставив меня в полумраке в обществе Мыша и полудюжины спящих детей.
   Я думал. И еще думал. Я собрал все известные мне факты к вертел так и этак, пытаясь сложить из них хоть что-нибудь – что угодно, только бы положить конец этому безумию.
   Фаги. Ответ крылся в фагах. Стоит мне понять, кто они такие, и я смогу вычислить, кто может их использовать и что мне делать, чтобы узнать о них побольше. Должно же у них иметься что-то общее; что-то, что связывало бы их воедино, какой-то факт, подсказка, с помощью которой я мог бы оценивать их мотивации и намерения.
   Но что у них, черт подери, может быть общего, кроме того, что все они – монстры, питающиеся страхом? Они возникали в самых разных местах: в туалете, на кухне, на стоянке, в конференц-зале. Жертв своих они тоже выбирали произвольно. Все они являлись в виде персонажей ужастиков, но этот факт представлялся мне относительно второстепенным. Сколько я ни тужился, мне не удавалось больше найти ничего, что связывало бы их, что помогло бы мне опознать.
   Раздосадованный, я встал, подошел к раскладушке, на которой лежал Дэниел, и включил зрение. Даже это потребовало от меня больших усилий и времени, чем обычно. Я напрягся и посмотрел на мальчика.
   Я не ошибся. Он подвергся психической порке. Фаги терзали его разум и душу точно так же, как ранили его плоть. Эти раны виделись мне длинными, кровоточащими порезами. Вот бедняга! Эта гадость будет долго преследовать его. Я пожелал ему отдохнуть хоть немного, прежде чем он проснется от кошмаров.
   Я довольно долго смотрел на Дэниела, чтобы его страдания как следует врезались мне в память. Я хотел до конца своих дней помнить, на что похожи последствия моих ошибок.
   Услышав слева какой-то звук, я машинально повернул голову, обратив взгляд на источник – беспокойно ворочавшегося Нельсона.
   Если маленький Дэниел страдал от жестокого избиения, душа Нельсона, похоже, оказалась в руках самого Ада. Вся верхняя часть тела исказилась под моим взглядом, покрывшись пузырями и кровоточащими язвами от жутких ожогов. Самые тяжелые повреждения начинались у основания шеи и сходили на нет у поясницы.
   На обоих висках темнели крошечные, аккуратные отверстия, будто нанесенные лазерным скальпелем.
   В точности такие, как у Рози.
   В мозгу у меня зазмеились логические цепочки, от которых разом закружилась голова. Я выключил зрение и больно ударился задом об пол.
   Я понял.
   Я понял, почему мое заклятие послало фагов в дом Карпентеров.
   Я понял, что общего имеют между собой фаги.
   Я понял, кто их вызывал.
   Это наполнило меня таким страхом, что я едва мог шевелиться. Я с трудом поднес руку ко рту, чтобы удержаться от беспомощных всхлипов.
   Не сразу, но мне все же удалось заставить себя успокоиться. К этому времени вернулся Фортхилл с сандвичами. Он поставил себе раскладушку, лег и сразу же уснул.
   Я съел сандвичи. Потом встал и отправился на поиски Черити.
   Я нашел ее в зале, на верхнем ярусе балкона. Она смотрела на алтарь и не повернулась ко мне, когда я подошел и сел рядом с ней на скамью. С минуту я сидел молча.
   – Черити, – прошептал я. – Мне нужно спросить у вас кое-что.
   Она сидела в каменном молчании. Только подбородок ее чуть качнулся вниз-вверх.
   – Как давно? – тихо сказал я.
   – Как давно – что? – переспросила она.
   Я сделал глубокий вдох.
   – Много ли времени прошло с тех пор, как вы занимались магией?

ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ВТОРАЯ

   Выстрели я в нее – и то вряд ли добился бы большей реакции. Черити разом побледнела, как простыня. Она застыла, судорожно цепляясь за спинку соседней скамьи. Пальцы ее побелели, и дерево скрипнуло. Стиснув зубы, она низко опустила голову.
   Я не давил на нее. Я ждал.
   Она снова открыла глаза, и на этот раз все ее мысли и эмоции явственно отразились на лице. Паника. Отчаяние. Угрызения совести. Глаза ее метались из стороны в сторону – она перебирала возможности. Прикидывала, не стоит ли ей отрицать все. Или солгать мне. Или просто встать и уйти.
   – Черити, – негромко произнес я. – Скажите мне правду.
   Она задышала чуть чаще. Я видел, как ее охватывает отчаяние.
   Я осторожно поднял руку и повернул ее лицом к себе.
   – Вы нужны вашей дочери. Если мы не поможем ей, она погибнет.
   Черити дернулась, как от удара, и отодвинулась от меня. Плечи ее вздрагивали от беззвучных всхлипов. Она изо всех сил старалась взять себя в руки, совладать с дыханием, с голосом.
   – Жизнь тому назад, – прошептала она.
   Я почувствовал, как напряжение немного отпустило меня. Ее реакция подтвердила, что я напал на верный след.
   – Как вы узнали? – спросила она.
   – Просто сложил воедино множество мелких кусочков, – ответил я. – Пожалуйста, Черити. Скажите мне.
   Голос ее звучал хрипло, чуть сдавленно, словно она дышала какой-то гнилью.
   – У меня были кое-какие способности. Они проявились в канун моего шестнадцатилетия. Вы-то знаете, как все неловко в этом возрасте.
   – Угу, – кивнул я. – И как это восприняла ваша семья?
   Губы ее дернулись.
   – Мои родители были богаты. Респектабельны. Когда у них находилось время обратить на меня внимание, они ждали от меня той же нормальности. Респектабельности. Им было проще поверить в то, что я пристрастилась к наркотикам. Эмоционально неуравновешенна.
   Я поморщился. Подросток с проклевывающимися магическими способностями может столкнуться с самыми разными ситуациями. На долю Черити выпала одна из худших.
   – Они посылали меня в разные школы, – продолжала она. – И в больницы, замаскированные под школы. – Она махнула рукой. – Я убегала отовсюду. Просто уходила и не возвращалась. Я стала жить сама по себе.
   – И попали в дурную компанию, – предположил я очень тихо.
   Она покосилась на меня с горькой улыбкой.
   – Вы такое уже слышали.
   – Не столь редкая ситуация, – кивнул я. – Кто это был?
   – Ну… что-то вроде шабаша, – ответила она. – Или секты. Ее возглавлял молодой человек. Грегор. Тоже со способностями. Он и остальные – все молодежь – смешивали религию, мистику и философию, и… да что там. Вы, наверное, видели подобные вещи.
   Я кивнул. Видели мы и такое. Харизматический лидер, преданные последователи, сборище бродяг и беглецов из семей. Это редко заканчивается чем-то положительным.
   – Дар у меня был слабый, – продолжала она. – Не то что у вас. Но я узнала немного о том, что творится в мире. О Белом Совете. – Губы ее снова скривились в горькой улыбке. – Все их боялись. К нам один раз приходил Страж. Передал предупреждение Грегору. Тот забавлялся кое-какими призывающими заклятиями, и Стражи пронюхали об этом. Они допросили нас всех. Оценили каждого. Зачитали нам Законы Магии и посоветовали не нарушать их, если мы хотим жить.