Батчер Джим. Доказательства вины

   – Ты уверена? – спросил я.
   Она кивнула, широко раскрыв глаза. Зрачки ее расширились, пока вокруг них не осталось узкого кольца голубого.
   – Научите меня, – прошептала она.
   Я коснулся ее лица пальцами правой руки.
   – Стань на колени, – сказал я. – Закрой глаза.
   Она повиновалась, дрожа; дыхание ее участилось от возбуждения.
   Но это прекратилось, как только я снял кувшин ледяной воды с каминной полки и вылил ей на голову.
   Она взвизгнула и опрокинулась навзничь. Прошло, наверное, десять секунд, прежде чем Молли оправилась от шока, и к этому времени она задыхалась и дрожала, раскрыв глаза еще шире от потрясения и замешательства – ну и от скрытой боли.
   Я повернулся к ней и тоже опустился на карачки, чтобы смотреть ей в лицо.
   – Урок первый. Этого не будет, Молли, – произнес я все тем же спокойным, мягким тоном. – Вбей это себе в голову прямо сейчас. Этого не будет никогда.
   Нижняя губа ее дрогнула, и она низко опустила голову. Плечи ее тряслись.
   Я дал себе виртуальный подзатыльник и, взяв с дивана одеяло, накинул ей на плечи.
   – Иди к огню, согрейся.
   Не сразу, но она взяла себя в руки и подобралась к камину. Съежилась под одеялом, мокрая, униженная.
   – Вы знали, – произнесла она дрожащим голосом. – Что я… сделаю это.
   – Почти уверен был, – подтвердил я.
   – Заглянув мне в душу?
   – Вовсе не из-за этого, – возразил я. – Я догадался, что, должно быть, у тебя имелся повод, по которому ты не обратилась ко мне за помощью, когда обнаружила в себе способности. Что, судя по всему, ты некоторое время интересовалась мною. Ведь к любимому рок-кумиру не приходят бренчать на гитаре, выставляя себя полнейшим неучем.
   Она поежилась и покраснела еще сильнее.
   – Нет. Все не так…
   Очень даже так. Впрочем, для первого раза я взгрел ее достаточно сильно.
   – Ну, если ты так говоришь… – кивнул я. – Молли, вы с твоей мамой можете цапаться как кошка с собакой, но у вас с ней гораздо больше общего, чем тебе кажется.
   – Неправда это.
   – Это банальность, и все же: многие молодые женщины ищут себе мужчину, похожего на их отца. Твой папа сражается с чудовищами. Твой папа спас маму от дракона. Я освободил тебя из Арктис-Тора. Ты не находишь никакого сходства?
   Она открыла рот, но ничего не сказала, а хмуро уставилась на огонь. Не сердито уставилась. Скорее упрямо.
   – Плюс к этому тебя как следует напугали. Тебе негде жить. А я – тот парень, который пытается помочь тебе. – Я покачал головой. – Но даже если бы это не было связано с магией, этого бы все равно не случилось. Я совершал в жизни разные поступки, которыми не могу гордиться. Но я никогда в жизни не злоупотреблю твоим доверием. Наши взаимоотношения не будут отношениями равных. Я учу. Ты учишься. Я говорю тебе сделать что-то, и ты, черт подери, это делаешь.
   Что-то такое, тинейджерское, упрямое мелькнуло в ее глазах.
   – Даже не думай, – сказал я. – Молли, одно дело быть продырявленной во всех возможных местах, и татутированной, и с волосами дикого цвета – просто потому, что тебе тошно жить по правилам. Но то, чем мы занимаемся сейчас, – совсем другое дело. Ошибка в подборе краски для волос не причинит вреда никому, кроме тебя самой. Стоит тебе ошибиться с магией, и кто-то – возможно, и не один человек, а много – может пострадать. Поэтому делай все так, как я тебе говорю, когда тебе говорю, и делай это потому, что не хочешь никого убивать. Иначе ты можешь погибнуть сама. Таков наш с тобой уговор, и ты с ним согласилась.
   Она промолчала. Злости в ее лице поубавилось, но упрямое, бунтарское выражение осталось.
   Я сощурился, сжал кулак и прошипел одно короткое слово. Огонь в камине вдруг взвихрился яростным смерчем. Молли отпрянула от него, прикрыв рукой глаза.
   Когда она опустила руку, я стоял, пригнувшись к самому ее лицу.
   – Я тебе не папа и не мама, детка, – сказал я. – И у тебя больше нет времени играть в подростковые бунты. Таков уговор. Поэтому делай, как я скажу, или тебе не выжить. – Я придвинулся еще ближе и смерил ее взглядом, который приберегаю обычно для распоясавшихся демонов и типов с опросниками в супермаркетах. – Скажи, Молли, у тебя есть сомнения – хоть капля сомнений – в том, что я, черт подери, могу заставить тебя сделать это?
   Она поперхнулась. Комок упрямства в ее глазах вдруг разлетелся в клочья – так крошится алмаз, если ударить его под нужным углом. Она снова поежилась под одеялом.
   – Нет, сэр, – пробормотала она чуть слышно.
   Я кивнул. Она сидела, напуганная и дрожащая, в чем, собственно, и заключался смысл этого урока – вывести ее из равновесия, пока она не оправилась от последних событий, довести до ее сознания то, с чем она столкнулась. Было абсолютно необходимо, чтобы она поняла, как будут обстоять дела до тех пор, пока она не научится контролировать свои способности. Все, что угодно, кроме стопроцентной готовности к сотрудничеству, убило бы ее.
   Однако думать об этом, глядя на то, как она, дрожа, смотрит в огонь, а по щекам ее стекают янтарные в свете камина слезы, было очень трудно. Нет, правда, совершенно душераздирающее зрелище. Все-таки она была еще такая, черт подери, юная.
   Поэтому я пригнулся и обнял-таки ее за плечи.
   – Все правильно, детка. Здесь есть чего бояться. Но ты не переживай. Все будет хорошо.
   Она прижалась ко мне, дрожа. Пару секунд я не отстранял ее, потом выпрямился.
   – Одевайся и собери вещи, – сказал я.
   – Зачем?
   Я выразительно посмотрел на нее. Она покраснела, подобрала рясу и нырнула в спальню. Когда она вышла, я уже надел плащ и был готов к выходу. Мы сели в машину, и я тронул Жучка с места.
   – Можно спросить?
   – Надеюсь, да. Тебе придется многому научиться, прежде чем начнешь понимать, когда этого не стоит делать.
   Она чуть улыбнулась.
   – Куда мы едем?
   – В твою новую берлогу, – ответил я.
   Она нахмурилась, но откинулась на спинку сиденья.
   – А-а…
   Мы затормозили у дома Карпентеров, ярко освещенного, несмотря на поздний час.
   – О нет, – пробормотала Молли. – Скажите мне, что это шутка.
   – Ты возвращаешься домой.
   – Но…
   – И не просто возвращаешься, – продолжал я так, словно она ничего не сказала. – Ты сделаешь все, что в твоих силах, чтобы стать самой почтительной, любящей, почтительной, разумной и еще раз почтительной дочерью на свете. Особенно во всем, что касается твоей мамы.
   Она уставилась на меня в полном ошалении.
   – Да, – продолжал я. – А еще ты возвращаешься в школу до самого ее окончания.
   Молли пристально посмотрела на меня, потом зажмурилась и снова открыла глаза.
   – Я умерла, – произнесла она. – Я умерла, и это Ад.
   Я фыркнул.
   – Если ты не способна контролировать себя хотя бы до такой степени, чтобы окончить среднюю школу и ужиться с родными тебе людьми, которые тебя любят, ты уж точно не сможешь контролировать себя в том, чему я тебя буду учить.
   – Но… но…
   – Считай возвращение домой длительным курсом почтительности и самоконтроля, – ободряюще сказал я. – Я буду связываться с твоими родителями не реже, чем раз в неделю. Ты будешь заниматься со мной до начала занятий в школе, а потом начнешь получать от меня книги и задания на дом…
   – Задания на дом? – почти простонала она.
   – Не перебивай. Домашние задания только на выходные. Заниматься тогда будем вечерами по пятницам и субботам.
   – Пятницам и суббо… – Она осеклась, вздохнула и сникла. – Ад. Я в Аду.
   – Это еще цветочки. Я так понимаю, ты ведешь половую жизнь?
   Она порозовела и спрятала лицо в ладонях.
   – Я… я… Ну, ладно. Я девственница.
   Я пристально посмотрел на нее.
   Она подняла на меня взгляд и покраснела еще сильнее.
   – Чисто технически.
   – Технически, – хмыкнул я.
   – Э… Ну, я… типа, занималась открытиями. Изучала места.
   – Ясно, – кивнул я. – Ну что ж, Магеллан, никаких больше открытий и новых мест, куда не ступала нога человека, – до тех пор, пока не освоишься с профессией. Секс здорово запутывает ситуацию, а для тебя это может обернуться бедой.
   – Но…
   – Да, и никаких исследований в одиночку.
   Она уставилась на меня, словно в первый раз увидела.
   – Почему?
   – Ослепнешь, – бросил я и пошел через двор к крыльцу.
   – Вы шутите, – пробормотала она, потом спохватилась и поспешила за мной. – Это шутка, правда? А, Гарри?
   Я поднялся на крыльцо, не отвечая. Молли плелась за мной с обреченным видом – ни дать ни взять осужденный преступник, до последней минуты надеющийся на помилование от губернатора. Однако когда двери распахнулись и на нее с радостным визгом обрушилась вся ее родня, она буквально просияла.
   Я вежливо поболтал со всеми с минуту, пока ко мне не прихромал Мыш, виляя хвостом и ухмыляясь до ушей. Нос его был перепачкан чем-то – то ли медовой горчицей, то ли кетчупом. Я пристегнул поводок к ошейнику и повел его к машине.
   Прежде чем я успел взяться за ручку, меня догнала Черити. Я поднял бровь и подождал, пока она отдышится.
   – Вы им сказали? – выпалила она. – Кем я была?
   – Конечно, нет, – обиделся я.
   Она чуть обмякла от облегчения.
   – Ох…
   – Всегда пожалуйста, – хмыкнул я.
   Она нахмурилась.
   – Если вы причините зло моей девочке, я лично приду в тот чулан, который вы называете своим офисом, и вышвырну вас из окна. Вы поняли?
   – Смерть путем выбрасывания из окна, куда уж яснее.
   Хмурое лицо ее чуть дрогнуло, а потом она резко тряхнула головой, обняла меня с силой, от которой у меня едва не треснули ребра, и, не сказав больше ни слова, вернулась в дом.
   Мыш сидел рядом со мной, вздыхая и счастливо ухмыляясь.
   Я вернулся домой и лег спать.
 
   Следующий день я провел в своей лаборатории, стараясь записать все, что произошло, пока я ничего не забыл. Боб стоял на столе рядом с тетрадью, помогая мне уточнять детали.
   – Да, – спохватился он. – Я понял, что было не так в схеме Маленького Чикаго.
   Я поперхнулся.
   – Ого. Bay. Действительно плохо?
   – Еще как. Мы забыли промежуточные клапаны энергетических потоков. Вся накопленная энергия шла в одну точку.
   Я нахмурился.
   – Это как если бы электричество уходило в землю, да? Или в конденсатор?
   – Именно так, – подтвердил Боб. – С той только разницей, что конденсатором служил ты. Такое количество энергии, сосредоточенное в одной точке, снесло бы тебе голову с плеч.
   – Но не снесло, – заметил я.
   – Но не снесло, – согласился Боб.
   – Разве такое возможно?
   – Невозможно, – сказал он. – Кто-то исправил схему.
   – Что? Ты уверен?
   – Ну не сама же она исправилась, – заявил Боб. – Когда я смотрел на схему несколько ночей назад, ущербная секция была на виду, только тогда я не заметил этого. Когда я смотрел на нее сегодня, она изменилась. Кто-то ее изменил.
   – В моей лаборатории? Под моим домом? Под охраной оберегов? Этого не может быть.
   – Ну, не совсем, – возразил Боб. – Это просто очень, очень, очень, очень, очень, очень трудно. И маловероятно. Ему необходимо было знать, что твоя лаборатория находится именно здесь. И еще уметь беспрепятственно миновать твои обереги.
   – И плюс к этому хорошо знать проект, чтобы лезть в него вот так запросто, – добавил я. – Не говоря уже о том, что ему нужно было для начала вообще знать о существовании этого моего проекта, а об этом не известно никому.
   – Весьма, весьма маловероятно, – согласился Боб.
   – Черт возьми!
   – Эй, я думал, ты у нас любитель загадок, Гарри.
   Я тряхнул головой и совсем уже было собирался сказать ему, куда он может идти вместе со всеми своими загадками, когда в дверь постучали.
   За дверью стояла и улыбалась мне Мёрфи.
   – Привет, – выпалила она и протянула мне мой обрез. – Томас просил, чтобы я занесла тебе. Просил передать, что теперь у него есть собственные игрушки.
   Я взял обрез, посмотрел стволы на свет и нахмурился.
   – Даже не почистил…
   Она снова улыбнулась.
   – Право же, Дрезден. Ты порой бываешь таким занудой.
   – Это потому, что я очень чувствительный. Зайдешь?
   Она улыбнулась еще раз, но покачала головой.
   – Некогда. Первая смена через полчаса.
   – А-а, – сказал я. – Ну и как обстоят дела?
   – Ох, предстоят еще долгие разбирательства с оргвыводами, – ответила она. – Официально, разумеется.
   – Разумеется, – кивнул я.
   – Но неофициально… – Она пожала плечами. – Я теряю кресло начальника ОСР. Меня понижают до сержанта-детектива.
   Я поморщился.
   – А кого назначают на твое место?
   – Столлинза скорее всего. У него больше всех опыта после меня, лучший послужной список, чем у большинства в отделе, и его уважают. – Она отвернулась. – И старшинство свое я тоже теряю. Целиком. Меня назначают в напарники самому опытному детективу.
   – И кому же? – поинтересовался я.
   – Роулинзу, – ответила она, чуть натянуто улыбнувшись. – Он так отличился в этом последнем деле, что его перевели в ОСР.
   – Добро не остается безнаказанным, – заметил я.
   – Воистину так, – вздохнула Мёрфи.
   – Разве это плохо? Он вроде очень даже порядочный мужик.
   – Очень, очень, – согласилась Мёрфи, сморщив нос. – Но он был знаком с моим отцом.
   – Ох, – выдохнул я. – Со всеми вытекающими последствиями.
   – Примерно так, – кивнула она. – А ты? У тебя все в порядке?
   На мгновение я встретился с ней взглядом, потом отвернулся.
   – Я… гм. Все будет о'кей.
   Она кивнула, а потом просто шагнула вперед и обняла меня. Мои руки сами собой обвились вокруг нее. Это не было наэлектризованное, многообещающее объятие. Мёрфи мой друг. Она была утомлена и расстроена, и то, что ей было дороже всего, унизили и осквернили, но она переживала за меня. Обнимала меня. Утешала.
   И я отвечал ей тем же. Мы оторвались друг от друга одновременно, и оба не испытали при этом никакой неловкости. Она улыбнулась мне, пусть даже немножко горько, и покосилась на часы.
   – Надо ехать.
   – Угу, – кивнул я. – Спасибо, Мёрф.
   Она уехала. Немного позже зазвонил телефон, и я поднял трубку.
   – Все получилось? – спросил Томас. – В смысле, с девочкой?
   – Более или менее, – ответил я. – Ты-то сам в порядке?
   – Угу, – отозвался он.
   – Тебе ничего не нужно? – Ну, например, поболтать о том, как он снова кормится на людях и одновременно зарабатывает.
   – Да нет вроде, – ответил он.
   Я не сомневаюсь, он услышал невысказанный вопрос, потому что тон его сделался на долю градуса холоднее, советуя мне не давить. Томас мой брат. Я мог и подождать.
   – Что там с Мёрфи? – поинтересовался он.
   Я рассказал ему про ее работу.
   Он недовольно помолчал пару секунд.
   – Но все-таки что с Мёрфи? – повторил он.
   Я насупился и сел на диван.
   – Ничего такого. Ей это не интересно.
   – С чего ты взял? – настаивал он.
   – Она сама сказала.
   – Она тебе сказала.
   – Да, она мне сказала.
   Он вздохнул.
   – И ты ей поверил.
   – Ну, – пробормотал я. – Да.
   – Я с ней поговорил, пока она везла меня домой, – сказал он.
   – Поговорил?
   – Поговорил. Хотел выяснить кое-что.
   – Выяснил? – спросил я.
   – Угу.
   – Что?
   – Что вы оба напыщенные идиоты, – раздраженно сказал он и повесил трубку.
   С минуту я хмуро смотрел на телефон, потом пробормотал себе под нос пару ласковых слов в адрес моего сводного брата, взял гитару и некоторое время силился извлечь из нее нечто, отдаленно напоминающее музыку. Порой мне лучше думается, когда я играю, да и время незаметнее проходит. Я играл и обдумывал разные вещи до тех пор, пока в дверь снова не постучали. Я отставил гитару в сторону и пошел к двери.
   За дверью стоял Эбинизер. Когда я выглянул, он кивнул и осторожно улыбнулся мне.
   – Что, не ожидал? – спросил старый чародей.
   – Не очень, – признался я. – Заходите.
   Он вошел, я достал из ледника пару бутылок пива и протянул одну ему.
   – Что случилось?
   – Сам расскажи, – хмыкнул он.
   И я рассказал ему про события нескольких последних дней, особенно все, что касалось Лилии и Хвата, Мэйв и Мэб. Эбинизер слушал молча, не перебивая.
   – Ну и каша, – заметил он, когда я закончил.
   – Не то слово. – Я отхлебнул пива. – Знаете, что мне кажется?
   Он допил свое пиво и мотнул головой.
   – Мне кажется, нами играют.
   – Летняя Леди?
   Я покачал головой.
   – Мне кажется, Лилию обвели вокруг пальца почти так же, как и нас.
   Он нахмурился и потер лоб рукой.
   – Как так?
   – А вот этого я и сам пока не знаю, – признался я. – Мне кажется, кто-то сделал из Молли маяк для фетчей. И я, черт подери, совершенно уверен в том, что эти фетчи совершенно не случайно утащили Молли в Арктис-Тор как раз тогда, когда он почти не оборонялся. Кто-то хотел, чтобы я попал в Арктис-Тор.
   Эбинизер задумчиво закусил губу.
   – Кто?
   – Мне кажется, нас использует одна из Королев – в качестве орудия против другой. Только будь я проклят, если знаю, как именно.
   – Думаешь, Мэб и впрямь сошла с ума?
   – Думаю, это трудно установить, – невесело вздохнул я. – Лилия считает, что да. Впрочем, Лилия не отличалась особенным интеллектом до того, как стала Летней Леди. – Я покачал головой. – Если Мэб и вправду съехала с катушек, дело плохо.
   Старик кивнул.
   – А поскольку нет дыма без огня, – продолжал я, – я полагаю, кто-то пытался использовать с какой-то целью Мэб. Как и всех остальных, которых подставляли за последние годы.
   – Подставляли?
   Я кивнул.
   – Угу. Начиная с Виктора Селлза. Потом этих уродов из ФБР с волчьими поясами. Мне кажется, кто-то там пытается провернуть свои делишки, не замарав рук. Хитрый.
   – Или хитрая, – заметил Эбинизер.
   – Или хитрая, – согласился я. – Припомните все, что действовало сильнее или связывалось надежнее, чем полагалось бы. Человека-Тень, гексенвольфов, Кошмар, прошлую Летнюю Леди, – и это еще цветочки. Красная Коллегия на порядок опаснее, чем от них ожидалось.
   Эбинизер, нахмурившись, кивнул.
   – Мне кажется, – продолжал я, – тот, кто орудует из-за кулис, попытался использовать и Мэб и получил больше, чем договаривался. Мне кажется, именно из-за этого и штурмовали Арктис-Тор. Может, ее пытались убрать прежде, чем она выступит против них.
   – Что она и сделала бы! – задумчиво сказал Эбинизер.
   – Еще как сделала бы. Это же Мэб. Она соблюдает все свои обязательства, но она не из тех, кто любит исполнять чужие приказы.
   – Валяй дальше, парень, – мягко произнес Эбинизер. – Ты собрал факты. И куда они тебя привели?
   Я понизил голос до зловещего шепота.
   – Там орудует какая-то новая сила. Что-то большое, хитрое, сильное и пронырливое как черт-те что. Что-то, обладающее уймой энергии и магических познаний. – Я облизнул губы. – Сведите воедино проявления различных сил. Волчьи пояса, которые кто-то ведь дал этим несчастным ублюдкам из ФБР. Черная магия, которой кто-то обучил всякую мелочь вроде Человека-Тени и Кошмара. Вампиров, обучающих друг друга колдовству. Адский Огонь, использованный кем-то в Арктис-Торе. Ну и конечно, высокопоставленного предателя в Белом Совете. Все это вместе взятое указывает не на одну какую-то личность. Это говорит об организации. – Я посмотрел на старика в упор. – И у них в штате числятся чародеи. Возможно, даже не один.
   – Черт, – буркнул Эбинизер.
   – Черт?
   – Я-то надеялся, это у меня старческий маразм. Но я пришел к таким же выводам. – Он кивнул. – Парень, никому ни полслова об этом. Ни-ко-му. Такое у меня ощущение, что эта информация стоит уж никак не дешевле твоей жизни. – Он покачал головой. – Дай-ка мне прикинуть, кому еще стоит об этом знать.
   – Рашиду, – уверенно произнес я. – Скажите Привратнику.
   Эбинизер нахмурился, хотя скорее от усталости, не от чего-либо еще.
   – Сдается мне, он уже знает. Знал. Может, даже нарочно подтолкнул тебя в нужном направлении, чтобы ты узнал больше. Если, конечно, не использовал тебя в качестве палки, чтобы потыкать в осиное гнездо и посмотреть, кто там вылетит.
   Что, конечно, не слишком радовало. Если Эбинизер не ошибался, я мог смело записать себя в пешки – с подачи Привратника, конечно.
   – Так вы не хотите ему говорить? – спросил я.
   – Рашида трудно раскусить, – сказал Эбинизер. – Три-четыре года назад я бы даже не сомневался. Но после всего, что произошло с тех пор… после смерти Семена… – Он пожал плечами. – Береженого Бог бережет. Раз выпустив джинна из бутылки, мы уже не загоним его обратно.
   – А может, это худшее, что мы можем сделать? – предположил я. – Может, именно на это эти задницы из… из Черного Совета и рассчитывают?
   Он пристально посмотрел на меня.
   – А с чего это нам их так называть?
   – Черным Советом? – Я пожал плечами. – Да просто так, подходит. Лучше, чем Легион Проклятия.
   Он смотрел на меня еще немного, потом тоже пожал плечами.
   – Времена меняются, Хосс. Вот уж это точно. – Он вытряхнул в рот последние капли из горлышка. – Но они всегда менялись. Я знаю, ты собираешься поступать так, как считаешь нужным. Только я бы попросил тебя быть очень осторожным, Хосс. Мы до сих пор не знаем, на что похожи наши настоящие враги. А это значит, мы и союзников должны выбирать осторожно.
   – В смысле, не беспокоя на этот счет Белый Совет и Стражей? – сухо спросил я.
   Он утвердительно хмыкнул.
   – Не забывай про слабое звено.
   Я нахмурился и подумал немного.
   – Гм, – сказал я. – Вы правы. Кто вел ту машину, что таранила меня?
   – Вот именно, – кивнул он.
   – Новые загадки.
   – Я думал, ты у нас профессиональный следователь, Хосс, – поддразнил он. – Для тебя это, должно быть, развлечение.
   – Угу. Чего-чего, а развлечений у меня по горло.
   Он улыбнулся.
   – М-м-мф. Конечно, то, что Зимние не поддержат нас против Красных, не самая приятная новость, но ведь могло быть и хуже. И мы узнали кое-что ценное.
   – Этот предатель в Совете, – хмыкнул я. – Кто-то ведь сказал Красным, где спрятан лагерь Люччо.
   – Да, – кивнул он и подался вперед. – А ведь, кроме самой Люччо, об этом знали только четверо.
   Я удивленно покосился на него.
   – Морган?
   – Это раз, – подтвердил он. – А еще Индеец Джо, Мерлин и Старая Мэй. Больше никто.
   Я присвистнул.
   – Тяжелая артиллерия. Но Моргана из списка уберите. Он этого не делал.
   Эбинизер поднял бровь.
   – Нет?
   Я покачал головой.
   – Этот парень тот еще поц, – сказал я. – Но честный. Ему мы тоже не будем говорить, только он не предатель.
   Эбинизер подумал и медленно кивнул.
   – Что ж, хорошо. А я ручаюсь за Индейца Джо.
   – И что дальше? – спросил я его.
   – Наблюдать за ними, – ответил он. – Выжидать. Не давать им понять, что мы что-то знаем. Навряд ли нам представится больше одного случая застать их врасплох. Когда мы нанесем удар, нам надо сделать это наверняка.
   Я хмуро уставился на свою пустую бутылку и кивнул.
   – Выжидать. Полежать в кустах. Не высовываться. Усек.
   – Хосс, – тихо произнес мой старый учитель. – То, что ты сделал для этой девочки…
   – Угу, – отмахнулся я. – Глупо, да. Мерлин писает кипятком, это точно. Возможно, он начнет сейчас настаивать, чтобы я ходил в разведку боем – в надежде на то, что кто-нибудь уберет меня, а значит, и занозу у него в заднице.
   – Верно, – кивнул Эбинизер. – Но я хотел сказать, ты поступил чертовски смело. Из того, что я слышал, получается, ты готов был биться против всех, если пришлось бы.
   – Думаю, долго бы я не протянул.
   – Нет. Но впрочем, речь не о том. – Он встал, крякнув, и посмотрел на меня. – Я тобой горжусь, парень.
   Что-то внутри меня оттаяло.
   – Знаете, – сказал я, – вы всегда говорили мне, что не присутствовали на моем суде. Что Совет посадил меня к вам на шею, потому что вас не было, чтобы отбрехаться. Я думаю, это не так.
   Он хмыкнул.
   – Там все говорили на латыни, которой я тогда не понимал. И на голове у меня был этот дурацкий капюшон, так что я никого не видел. Но кто-то все-таки защитил меня – так, как я Молли.
   – Возможно, возможно. – Он дернул плечом. – Старею я, Хосс. Многое забываю.
   – А-а, – кивнул я. – А знаете, я день или три уже как не обедал по-человечески. И я знаю одно местечко, где дают лучшие в городе спагетти.
   Эбинизер застыл на месте, как человек, шагавший по льду и вдруг услышавший треск под ногами.
   – Правда? – осторожно спросил он.
   – И хлеб у них там классный. И это в двух шагах от университетского городка, поэтому официантки просто супер.
   – Звучит многообещающе, – заметил Эбинизер. – Даже слышать – слюнки текут.
   – Именно так, – подтвердил я. – Дайте мне переобуться. Если поспешить, успеем туда до вечерней толкотни.
   Долгую секунду мы смотрели друг на друга, а потом мой старый наставник склонил передо мной голову. Это означало много всего. Извинения. Благодарность. Радость. Прощение. Признание. Гордость.
   – Хочешь, я отвезу? – предложил он.
   Я кивнул в ответ.
   – С удовольствием, сэр.