Страница:
Я кивнул и продолжал слушать. Черити говорила теперь быстрее, как будто слова, тесня друг друга, рвались наружу. Ну да, их сдерживали долгие годы.
– Грегор не послушался. Он отдалился от остальных. Начал заниматься магией, которая балансировала на грани Законов. Он заставлял нас всех заниматься этим. – Взгляд ее сделался холоднее. – Остальные начали исчезать. Один за другим. Никто не знал, куда они девались. Но я поняла, что происходит. Я поняла, что Грегор становится все сильнее.
– Он ими торговал, – предположил я.
Черити кивнула.
– Он понял по моему лицу, что я разгадала его. Я была следующая на очереди. Он пришел забрать меня, и я сопротивлялась. Пыталась его убить. Хотела его убить. Но он меня одолел. Я мало что помню из этого. Помню, что стояла, прикованная к железному столбу.
– Дракон, – понял я.
Она кивнула. Горечи в ее улыбке стало немного меньше.
– И тут пришел Майкл. Он победил чудовище. И спас меня. – Она подняла на меня взгляд. Слезы переполняли ее глаза и струились по щекам, но она не смахивала их. – Я поклялась себе, что никогда не вернусь к тому, что было. К магии. К силе. Я испытывала соблазн. – Она судорожно сглотнула. – Делать такое, что… на что способно только чудовище. Когда погиб Сириотракс, Грегор обезумел. Совершенно сошел с ума. Но мне все равно хотелось обратить мою силу против него. Я ни о чем другом думать не могла.
– Трудно это, – согласился я. – Вы же были совсем еще ребенком. Без серьезной подготовки. А соблазн использовать свою силу велик.
– Да, – сказала она. – Не будь Майкла, я ни за что бы не смогла с этим порвать. Он не знал об этом. Он и сейчас не знает. Он вошел в мою жизнь и остался в ней. Он следил за тем, чтобы у меня все было в порядке. И еще… у него такая душа. Когда он улыбался мне, словно весь свет мира сиял для меня. Я старалась быть достойной этой улыбки. Мой муж спас меня, мистер Дрезден, и не только от дракона. Он спас меня от меня самой. – Она покачала головой. – С той ночи, когда я познакомилась с Майклом, я ни разу не воспользовалась своей силой. Вскоре мы поженились. А потом, со временем, и сила выветрилась. Что ж, скатертью дорожка.
– Поэтому, когда начали проявляться способности у Молли, – тихо предположил я, – вы постарались и ее заставить отказаться от них.
– Я хорошо понимала, насколько это может быть опасно, – ответила она. – Каким безобидным может казаться это поначалу. – Черити снова покачала головой. – Я не хотела, чтобы она рисковала тем, что едва не погубило мою жизнь.
– Но она вас не послушалась, – предположил я. – Вот что на деле пробежало между вами. Вот почему она ушла из дома.
Голос Черити снова сделался чуть хриплым.
– Да. Мне не удалось донести до нее, как это опасно. Чем она рискует. – Слезы катились уже градом, но она не обращала на них внимания. – А тут еще вы. Герой, сражавшийся плечом к плечу с ее отцом. Который использовал магические силы, чтобы помогать другим. – Она устало усмехнулась. – Видит Бог, вы спасли мне жизнь. Мы назвали ребенка в вашу честь. Стоило ей понять, что у нее есть способности, и ничто уже не могло удержать ее.
Господи! Неудивительно, что Черити так недолюбливала меня. Я не только утаскивал ее мужа неизвестно куда сражаться неизвестно с чем, но еще и подавал Молли пример всего того, от чего ее так пыталась удержать Черити.
– Я не знал, – сказал я.
Она тряхнула головой.
– Я вам все честно рассказала, – вздохнула она. – Никто больше не знает того, что знаете теперь вы. Ни Майкл. Ни моя дочь. Никто. – Она достала из кармана кухонную салфетку и вытерла глаза. – Что произошло с моей дочерью?
Я набрал в легкие воздуха.
– Пока это все мои предположения, – признался я. – Но нутром чувствую, все сходится.
– Я понимаю, – кивнула она.
Я кивнул в ответ и рассказал Черити про нападения на конвенте и о том, как Молли втравила в эту историю меня.
– Я осмотрел пострадавших при первом нападении, – тихо сказал я. – Одна из них, девушка по имени Рози, носит следы психической травмы. Тогда я приписал это последствиям нападения фага.
Черити нахмурилась.
– А это не так?
Я покачал головой.
– Я обнаружил аналогичную травму у Нельсона. – Я сделал глубокий вдох. – Молли – связующее звено между ними. Они оба ее друзья. Мне кажется, именно она нанесла эти травмы. Мне кажется, она использовала магию для того, чтобы вторгаться в их сознания.
Черити потрясенно уставилась на меня.
– Что? Нет… – Она замотала головой. – Нет. Молли не стала бы… – Лицо ее побледнело еще сильнее. – О Боже! Она нарушила один из Законов. – Она замотала головой еще энергичнее. – Нет, нет, нет. Она не могла этого сделать.
Я поморщился.
– Мне кажется, я знаю, что именно она сделала. И зачем.
– Расскажите.
Я снова вздохнул, собираясь с духом.
– Рози беременна. И у нее налицо физические признаки наркотической зависимости, тогда как признаков освобождения от этой зависимости нет. Думаю, Молли начала действовать после того, как узнала, что ее подруга беременна, – с целью заставить ее отказаться от наркотиков. Мне кажется, она поступила так, чтобы защитить ребенка. А потом, судя по всему, проделала то же самое с Нельсоном. Но что-то пошло не так. Вероятно, то, что она сделала с ним, сломало в нем что-то. – Я тряхнул головой. – Он превратился в параноика.
Черити снова смотрела на алтарь, покачивая головой.
– Значит, это Совет ее похитил?
– Нет, – возразил я. – Нет. То, что она сделала с Рози и Нельсоном, оставило на ней след. Отметину. Думаю, она заставила Рози и Нельсона испытывать страх всякий раз, как их тянуло к наркотикам. Страх – сильная штука, и эксплуатировать его несложно. Она хотела, чтобы они боялись наркотиков. Она действовала из самых благих побуждений, но она хотела, чтобы ее друзья боялись.
– Я не понимаю.
– Кто бы ни вызвал этих фагов, – объяснил я, – он нуждался в способе направлять их из Небывальщины к нам, в материальный мир. Ему или им требовался маяк – кто-нибудь, вступающий в резонанс с ними. Кто-нибудь, кому, подобно фагам, хотелось, чтобы люди испытывали страх.
– Они использовали для этого мою Молли, – прошептала Черити и вдруг резко повернулась ко мне: – Это вы, – произнесла она неожиданно тихо. – Вы пытались обратить фагов против того, кто их призвал. Вы послали их к моей дочери.
– Я не знал, – честно сказал я. – Видит Бог, Черити, клянусь вам, я не знал. Погибли люди, и все, чего я хотел, – это чтобы никто больше не пострадал.
Деревянная спинка скрипнула еще громче под ее пальцами.
– Кто это сделал? – спросила она, и голос ее сделался угрожающе тихим. – Кто в ответе за страдания моих детей? Кто призвал тварей, вторгшихся в мой дом?
– Я не думаю, что их кто-то призвал, – тихо сказал я ей. – Я думаю, их послали.
Она посмотрела на меня, недобро сощурившись.
– Послали?
Я кивнул.
– Я не брал в расчет такой возможности, пока не сообразил, что именно объединяет все эти нападения. Зеркала.
– Зеркала? – переспросила Черити. – Не понимаю.
– Это общая деталь всех нападений, – объяснил я. – Зеркала. В туалете. Зеркальце в косметичке у Рози в конференц-зале. В гостиничной кухне вообще полно отражающих стальных поверхностей. Да и ветровое стекло Мадригалова фургона очень хорошо отражало все происходящее.
Она покачала головой.
– Все равно не понимаю.
– Множество существ могут использовать зеркала в качестве окон или дверей из мира духов в наш мир, – сказал я. – Но лишь один вид существ питается страхом и использует зеркала для свободного перемещения из Небывальщины и обратно. Они называются фетчами.
– Фетчи… – Черити склонила голову набок, словно роясь в памяти. – Что-то я такое о них слышала. Они… разве они не родом из страны фейри?
– Угу, – кивнул я. – Точнее, это порождения самой глубокой, самой темной Зимы. – Я поежился. – Еще точнее, это элитные шпионы и убийцы Королевы Мэб. Легко меняют облик и обладают гигантской силой.
– Мэб? – прошептала она. – Той самой Мэб?
Я медленно кивнул.
– И они похитили мою дочь, – произнесла она. – Унесли в страну фейри.
Я снова кивнул.
– Она для них ценная находка. Магически одаренная юная смертная. Совместимая энергетически. Не обладающая достаточным опытом, чтобы защитить себя. Они могут питаться ею и ее магией много часов. Возможно, даже дней. Вот почему они не убили ее сразу.
Черити зажмурилась.
– Что мы можем сделать?
– Не знаю пока, – признался я. – Впрочем, хорошо бы, чтобы ваш муж был здесь с нами.
Она прикусила губу и бросила на алтарь взгляд, исполненный, как мне показалось, ненависти.
– Он недосягаем. Ему направили сообщение, но…
– Нам придется действовать самим, – договорил я.
– Но надо же нам что-то делать! – воскликнула она.
– Конечно, – согласился я. – Проблема в том, что мы пока не знаем, где это делать.
– Мне казалось, вы только что сказали, что они утащили ее в страну фейри.
– Угу, – кивнул я. – Только если я скажу вам, что Айерс-Рок в Австралии, это еще не значит, что вы с легкостью найдете это чертово место. Австралия большая. А по сравнению со страной фейри она все равно что Род-Айленд.
Черити стиснула зубы.
– Но должно же быть что-то…
– Я как раз этим занимаюсь, – заверил я ее.
– Но что… – Она помолчала, потом кашлянула. – Сколько у нее в запасе времени?
– Трудно сказать, – вздохнул я. – Время здесь и там течет по-разному. День здесь, час там. Или наоборот.
Она смотрела на меня в упор.
Я опустил взгляд.
– Немного, – сказал я. – Зависит от того, как долго она продержится. Они высосут из нее весь страх, а потом… – Я тряхнул головой. – День. В лучшем случае.
Она покачала головой.
– Нет, – тихо произнесла она. – Я не позволю этому случиться. Должен быть способ вернуть ее.
– Я могу проникнуть в страну фейри, – сказал я. – Но вам нужно понять кое-что. Мы говорим о том, чтобы отворить переход в глубокую Зиму. Если у меня хватит сил отворить его и если у меня хватит сил удерживать его открытым, воюя при этом как минимум с одним древним фетчем, который пару часов назад проглотил мою магию как карамельку и даже не поперхнулся, мы в любом случае нарушим волю Королевы Мэб. И если она окажется там сама, я ничегошеньки, черт подери, не смогу поделать. У меня недостаточно сил, чтобы бросать ей вызов, тем более в самом сердце ее владений. У всего Белого Совета, чтоб ему пусто было, не хватит сил на такое. И мне нужно совершенно точно знать, где переходить на ту сторону, потому что на то, чтобы схватить ее и убраться, у меня будет в лучшем случае несколько минут. И я не имею ни малейшего представления о том, где она находится.
– Что вы сказали? – спросила она очень тихо.
– Что я не могу сделать этого, – ответил я. – Это верное самоубийство.
Черити словно застыла, выпрямившись.
– И вы предлагаете бросить ее там?
– Нет, – возразил я. – Но это означает, что мне придется искать помощь там, где я смогу ее получить. Возможно, у людей и созданий, которые придутся вам не слишком по вкусу. – Я покачал головой. – И вполне возможно, меня убьют прежде, чем я предприму попытку. И даже если я верну ее… за это, возможно, придется заплатить.
– Я заплачу, – сказала она. Голос ее звучал ровно, уверенно. – Ради Молли я заплачу столько, сколько нужно.
Я кивнул. Я не стал озвучивать еще одно: что даже если нам удастся вернуть Молли, неизвестно, останется ли к тому времени что-нибудь от ее рассудка. И что она нарушила Законы Магии, а значит, вполне может оказаться на полу в каком-нибудь глухом складе с черным мешком на голове, а Морган будет заносить меч для удара. Или, что еще хуже, силы, которые она использовала, могли уже искалечить ее душу.
Даже если мне удастся найти Молли и вернуть ее домой, мы могли опоздать с ее спасением.
Впрочем, всему свое время. Для начала надо было ее отыскать. Единственный способ сделать это – найти место, через которое фетчи вынесли ее в Небывальщину. География Небывальщины не похожа на географию нормального мира. Та часть Небывальщины, что соприкасается с пустым заброшенным складом, может находиться в мире духов черт знает как далеко от той части, которая соприкасается с оживленным детским садом через дорогу от склада. И, словно этого недостаточно, связи мира смертных и Небывальщины со временем меняют свое место – ведь меняется весь мир.
В Чикаго найдется тысяча мест, через которые фетчи могли перетащить Молли в свое логово. Мне предстояло найти одно-единственное. И найти его нужно в самое ближайшее время, прежде чем рассвет уничтожит слабые следы ее присутствия – мою единственную зацепку.
Кроме этого, был только один вариант: махнуть рукой и оставить девочку в лапах тварей, которых боятся даже кошмары.
– Мне нужно что-то ее, – произнес я, вставая. – Лучше всего волосы или обрезки ногтей.
– У меня прядь ее волос в детском альбоме, – сказали Черити.
– Отлично, – кивнул я. – Я заберу их у вас из дома. Где лежит альбом?
Она тоже встала.
– Я вам покажу.
Я колебался.
– Не уверен, что это разумно.
– Это моя дочь, мистер Дрезден, – возразила Черити. – Я иду с вами.
Я слишком устал, чтобы спорить. Я просто кивнул и начал спускаться с балкона. На полпути я подвернул ногу, пошатнулся и едва не упал.
Меня подхватила Черити.
ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ТРЕТЬЯ
– Грегор не послушался. Он отдалился от остальных. Начал заниматься магией, которая балансировала на грани Законов. Он заставлял нас всех заниматься этим. – Взгляд ее сделался холоднее. – Остальные начали исчезать. Один за другим. Никто не знал, куда они девались. Но я поняла, что происходит. Я поняла, что Грегор становится все сильнее.
– Он ими торговал, – предположил я.
Черити кивнула.
– Он понял по моему лицу, что я разгадала его. Я была следующая на очереди. Он пришел забрать меня, и я сопротивлялась. Пыталась его убить. Хотела его убить. Но он меня одолел. Я мало что помню из этого. Помню, что стояла, прикованная к железному столбу.
– Дракон, – понял я.
Она кивнула. Горечи в ее улыбке стало немного меньше.
– И тут пришел Майкл. Он победил чудовище. И спас меня. – Она подняла на меня взгляд. Слезы переполняли ее глаза и струились по щекам, но она не смахивала их. – Я поклялась себе, что никогда не вернусь к тому, что было. К магии. К силе. Я испытывала соблазн. – Она судорожно сглотнула. – Делать такое, что… на что способно только чудовище. Когда погиб Сириотракс, Грегор обезумел. Совершенно сошел с ума. Но мне все равно хотелось обратить мою силу против него. Я ни о чем другом думать не могла.
– Трудно это, – согласился я. – Вы же были совсем еще ребенком. Без серьезной подготовки. А соблазн использовать свою силу велик.
– Да, – сказала она. – Не будь Майкла, я ни за что бы не смогла с этим порвать. Он не знал об этом. Он и сейчас не знает. Он вошел в мою жизнь и остался в ней. Он следил за тем, чтобы у меня все было в порядке. И еще… у него такая душа. Когда он улыбался мне, словно весь свет мира сиял для меня. Я старалась быть достойной этой улыбки. Мой муж спас меня, мистер Дрезден, и не только от дракона. Он спас меня от меня самой. – Она покачала головой. – С той ночи, когда я познакомилась с Майклом, я ни разу не воспользовалась своей силой. Вскоре мы поженились. А потом, со временем, и сила выветрилась. Что ж, скатертью дорожка.
– Поэтому, когда начали проявляться способности у Молли, – тихо предположил я, – вы постарались и ее заставить отказаться от них.
– Я хорошо понимала, насколько это может быть опасно, – ответила она. – Каким безобидным может казаться это поначалу. – Черити снова покачала головой. – Я не хотела, чтобы она рисковала тем, что едва не погубило мою жизнь.
– Но она вас не послушалась, – предположил я. – Вот что на деле пробежало между вами. Вот почему она ушла из дома.
Голос Черити снова сделался чуть хриплым.
– Да. Мне не удалось донести до нее, как это опасно. Чем она рискует. – Слезы катились уже градом, но она не обращала на них внимания. – А тут еще вы. Герой, сражавшийся плечом к плечу с ее отцом. Который использовал магические силы, чтобы помогать другим. – Она устало усмехнулась. – Видит Бог, вы спасли мне жизнь. Мы назвали ребенка в вашу честь. Стоило ей понять, что у нее есть способности, и ничто уже не могло удержать ее.
Господи! Неудивительно, что Черити так недолюбливала меня. Я не только утаскивал ее мужа неизвестно куда сражаться неизвестно с чем, но еще и подавал Молли пример всего того, от чего ее так пыталась удержать Черити.
– Я не знал, – сказал я.
Она тряхнула головой.
– Я вам все честно рассказала, – вздохнула она. – Никто больше не знает того, что знаете теперь вы. Ни Майкл. Ни моя дочь. Никто. – Она достала из кармана кухонную салфетку и вытерла глаза. – Что произошло с моей дочерью?
Я набрал в легкие воздуха.
– Пока это все мои предположения, – признался я. – Но нутром чувствую, все сходится.
– Я понимаю, – кивнула она.
Я кивнул в ответ и рассказал Черити про нападения на конвенте и о том, как Молли втравила в эту историю меня.
– Я осмотрел пострадавших при первом нападении, – тихо сказал я. – Одна из них, девушка по имени Рози, носит следы психической травмы. Тогда я приписал это последствиям нападения фага.
Черити нахмурилась.
– А это не так?
Я покачал головой.
– Я обнаружил аналогичную травму у Нельсона. – Я сделал глубокий вдох. – Молли – связующее звено между ними. Они оба ее друзья. Мне кажется, именно она нанесла эти травмы. Мне кажется, она использовала магию для того, чтобы вторгаться в их сознания.
Черити потрясенно уставилась на меня.
– Что? Нет… – Она замотала головой. – Нет. Молли не стала бы… – Лицо ее побледнело еще сильнее. – О Боже! Она нарушила один из Законов. – Она замотала головой еще энергичнее. – Нет, нет, нет. Она не могла этого сделать.
Я поморщился.
– Мне кажется, я знаю, что именно она сделала. И зачем.
– Расскажите.
Я снова вздохнул, собираясь с духом.
– Рози беременна. И у нее налицо физические признаки наркотической зависимости, тогда как признаков освобождения от этой зависимости нет. Думаю, Молли начала действовать после того, как узнала, что ее подруга беременна, – с целью заставить ее отказаться от наркотиков. Мне кажется, она поступила так, чтобы защитить ребенка. А потом, судя по всему, проделала то же самое с Нельсоном. Но что-то пошло не так. Вероятно, то, что она сделала с ним, сломало в нем что-то. – Я тряхнул головой. – Он превратился в параноика.
Черити снова смотрела на алтарь, покачивая головой.
– Значит, это Совет ее похитил?
– Нет, – возразил я. – Нет. То, что она сделала с Рози и Нельсоном, оставило на ней след. Отметину. Думаю, она заставила Рози и Нельсона испытывать страх всякий раз, как их тянуло к наркотикам. Страх – сильная штука, и эксплуатировать его несложно. Она хотела, чтобы они боялись наркотиков. Она действовала из самых благих побуждений, но она хотела, чтобы ее друзья боялись.
– Я не понимаю.
– Кто бы ни вызвал этих фагов, – объяснил я, – он нуждался в способе направлять их из Небывальщины к нам, в материальный мир. Ему или им требовался маяк – кто-нибудь, вступающий в резонанс с ними. Кто-нибудь, кому, подобно фагам, хотелось, чтобы люди испытывали страх.
– Они использовали для этого мою Молли, – прошептала Черити и вдруг резко повернулась ко мне: – Это вы, – произнесла она неожиданно тихо. – Вы пытались обратить фагов против того, кто их призвал. Вы послали их к моей дочери.
– Я не знал, – честно сказал я. – Видит Бог, Черити, клянусь вам, я не знал. Погибли люди, и все, чего я хотел, – это чтобы никто больше не пострадал.
Деревянная спинка скрипнула еще громче под ее пальцами.
– Кто это сделал? – спросила она, и голос ее сделался угрожающе тихим. – Кто в ответе за страдания моих детей? Кто призвал тварей, вторгшихся в мой дом?
– Я не думаю, что их кто-то призвал, – тихо сказал я ей. – Я думаю, их послали.
Она посмотрела на меня, недобро сощурившись.
– Послали?
Я кивнул.
– Я не брал в расчет такой возможности, пока не сообразил, что именно объединяет все эти нападения. Зеркала.
– Зеркала? – переспросила Черити. – Не понимаю.
– Это общая деталь всех нападений, – объяснил я. – Зеркала. В туалете. Зеркальце в косметичке у Рози в конференц-зале. В гостиничной кухне вообще полно отражающих стальных поверхностей. Да и ветровое стекло Мадригалова фургона очень хорошо отражало все происходящее.
Она покачала головой.
– Все равно не понимаю.
– Множество существ могут использовать зеркала в качестве окон или дверей из мира духов в наш мир, – сказал я. – Но лишь один вид существ питается страхом и использует зеркала для свободного перемещения из Небывальщины и обратно. Они называются фетчами.
– Фетчи… – Черити склонила голову набок, словно роясь в памяти. – Что-то я такое о них слышала. Они… разве они не родом из страны фейри?
– Угу, – кивнул я. – Точнее, это порождения самой глубокой, самой темной Зимы. – Я поежился. – Еще точнее, это элитные шпионы и убийцы Королевы Мэб. Легко меняют облик и обладают гигантской силой.
– Мэб? – прошептала она. – Той самой Мэб?
Я медленно кивнул.
– И они похитили мою дочь, – произнесла она. – Унесли в страну фейри.
Я снова кивнул.
– Она для них ценная находка. Магически одаренная юная смертная. Совместимая энергетически. Не обладающая достаточным опытом, чтобы защитить себя. Они могут питаться ею и ее магией много часов. Возможно, даже дней. Вот почему они не убили ее сразу.
Черити зажмурилась.
– Что мы можем сделать?
– Не знаю пока, – признался я. – Впрочем, хорошо бы, чтобы ваш муж был здесь с нами.
Она прикусила губу и бросила на алтарь взгляд, исполненный, как мне показалось, ненависти.
– Он недосягаем. Ему направили сообщение, но…
– Нам придется действовать самим, – договорил я.
– Но надо же нам что-то делать! – воскликнула она.
– Конечно, – согласился я. – Проблема в том, что мы пока не знаем, где это делать.
– Мне казалось, вы только что сказали, что они утащили ее в страну фейри.
– Угу, – кивнул я. – Только если я скажу вам, что Айерс-Рок в Австралии, это еще не значит, что вы с легкостью найдете это чертово место. Австралия большая. А по сравнению со страной фейри она все равно что Род-Айленд.
Черити стиснула зубы.
– Но должно же быть что-то…
– Я как раз этим занимаюсь, – заверил я ее.
– Но что… – Она помолчала, потом кашлянула. – Сколько у нее в запасе времени?
– Трудно сказать, – вздохнул я. – Время здесь и там течет по-разному. День здесь, час там. Или наоборот.
Она смотрела на меня в упор.
Я опустил взгляд.
– Немного, – сказал я. – Зависит от того, как долго она продержится. Они высосут из нее весь страх, а потом… – Я тряхнул головой. – День. В лучшем случае.
Она покачала головой.
– Нет, – тихо произнесла она. – Я не позволю этому случиться. Должен быть способ вернуть ее.
– Я могу проникнуть в страну фейри, – сказал я. – Но вам нужно понять кое-что. Мы говорим о том, чтобы отворить переход в глубокую Зиму. Если у меня хватит сил отворить его и если у меня хватит сил удерживать его открытым, воюя при этом как минимум с одним древним фетчем, который пару часов назад проглотил мою магию как карамельку и даже не поперхнулся, мы в любом случае нарушим волю Королевы Мэб. И если она окажется там сама, я ничегошеньки, черт подери, не смогу поделать. У меня недостаточно сил, чтобы бросать ей вызов, тем более в самом сердце ее владений. У всего Белого Совета, чтоб ему пусто было, не хватит сил на такое. И мне нужно совершенно точно знать, где переходить на ту сторону, потому что на то, чтобы схватить ее и убраться, у меня будет в лучшем случае несколько минут. И я не имею ни малейшего представления о том, где она находится.
– Что вы сказали? – спросила она очень тихо.
– Что я не могу сделать этого, – ответил я. – Это верное самоубийство.
Черити словно застыла, выпрямившись.
– И вы предлагаете бросить ее там?
– Нет, – возразил я. – Но это означает, что мне придется искать помощь там, где я смогу ее получить. Возможно, у людей и созданий, которые придутся вам не слишком по вкусу. – Я покачал головой. – И вполне возможно, меня убьют прежде, чем я предприму попытку. И даже если я верну ее… за это, возможно, придется заплатить.
– Я заплачу, – сказала она. Голос ее звучал ровно, уверенно. – Ради Молли я заплачу столько, сколько нужно.
Я кивнул. Я не стал озвучивать еще одно: что даже если нам удастся вернуть Молли, неизвестно, останется ли к тому времени что-нибудь от ее рассудка. И что она нарушила Законы Магии, а значит, вполне может оказаться на полу в каком-нибудь глухом складе с черным мешком на голове, а Морган будет заносить меч для удара. Или, что еще хуже, силы, которые она использовала, могли уже искалечить ее душу.
Даже если мне удастся найти Молли и вернуть ее домой, мы могли опоздать с ее спасением.
Впрочем, всему свое время. Для начала надо было ее отыскать. Единственный способ сделать это – найти место, через которое фетчи вынесли ее в Небывальщину. География Небывальщины не похожа на географию нормального мира. Та часть Небывальщины, что соприкасается с пустым заброшенным складом, может находиться в мире духов черт знает как далеко от той части, которая соприкасается с оживленным детским садом через дорогу от склада. И, словно этого недостаточно, связи мира смертных и Небывальщины со временем меняют свое место – ведь меняется весь мир.
В Чикаго найдется тысяча мест, через которые фетчи могли перетащить Молли в свое логово. Мне предстояло найти одно-единственное. И найти его нужно в самое ближайшее время, прежде чем рассвет уничтожит слабые следы ее присутствия – мою единственную зацепку.
Кроме этого, был только один вариант: махнуть рукой и оставить девочку в лапах тварей, которых боятся даже кошмары.
– Мне нужно что-то ее, – произнес я, вставая. – Лучше всего волосы или обрезки ногтей.
– У меня прядь ее волос в детском альбоме, – сказали Черити.
– Отлично, – кивнул я. – Я заберу их у вас из дома. Где лежит альбом?
Она тоже встала.
– Я вам покажу.
Я колебался.
– Не уверен, что это разумно.
– Это моя дочь, мистер Дрезден, – возразила Черити. – Я иду с вами.
Я слишком устал, чтобы спорить. Я просто кивнул и начал спускаться с балкона. На полпути я подвернул ногу, пошатнулся и едва не упал.
Меня подхватила Черити.
ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ТРЕТЬЯ
– Это Томас, – сообщил я Черити, махнув рукой в сторону брата, поджидавшего нас у церкви. – Он опаснее, чем кажется.
– У меня черный пояс, – пояснил Томас.
Секунду-другую Черити, подняв бровь, смотрела на Томаса.
– Вы тот самый вампир Белой Коллегии, – сказала она, – который водил моего мужа в тот стрип-бар.
Томас одарил Черити белозубой улыбкой.
– Право же, приятно, когда тебя помнят. И работать с кем-то, у кого есть мотивация. – Он ткнул пальцем мне в грудь и добавил, понизив голос: – Для разнообразия.
Взгляд Черити не изменился. Он не был ни ледяным, ни дружелюбным. Казалось, он вообще лишен эмоций. Так смотрят на проходящих мимо больших собак – оценивающе, без экзальтации.
– Я ценю то, что вы бились плечом к плечу с моим мужем. Но я хочу также, чтобы вы понимали: то, кем вы являетесь, дает мне повод относиться к вам с подозрением. Пожалуйста, не делайте ничего, что могло бы усугубить эти мои подозрения. Я не игнорирую угрозы.
Томас поджал губы. Я почти ожидал, что взгляд его вспыхнет гневом, но этого не случилось. Он просто кивнул:
– Понято, мэм.
– Вот и хорошо, – сказала она, подходя к минивэну. – Вы поедете на заднем сиденье.
Я открыл рот, чтобы возразить, но Томас положил руку мне на плечо и покачал головой.
– Ее машина, ей и устанавливать правила, – негромко сказал он. – Я могу относиться к такому с уважением. Значит, и ты можешь.
Вот так мы забрались в машину и отправились обратно к дому Карпентеров.
– Как Мыш? – поинтересовался Томас.
– Лапа повреждена, – ответил я.
– Им пришлось чертовски здорово постараться, чтобы сделать это, – заметил он.
– Потому я и оставил его, – сказал я. – Довольно с него испытывать судьбу. И потом, он поможет Фортхиллу присматривать за детьми.
– Вот-вот, – хмыкнул Томас. – Интересно, мне одному начинает казаться, что Мыш не совсем обычная собака?
– Я всегда так считал, – улыбнулся я.
– Не уверен, что он полностью соответствует стандартам породы.
Черити оглянулась через плечо.
– На вид он похож на кавказца.
– Не может быть. – Я удивился. – Он что, еще и танцевать умеет?
Черити тряхнула головой.
– Это порода собак, выведенных в Советском Союзе, в горах Кавказа для охраны военных объектов. Одна из немногих пород, достигающих таких размеров. Только им положено быть гораздо агрессивнее, чем ваша собака.
– О, при необходимости он может быть очень даже агрессивным, – заверил я.
Томас углубился в вежливую беседу с Черити о породах собак, а я прислонился головой к стеклу и сразу уснул. Проснулся я, когда машина остановилась. Черити и Томас переговаривались, занося в минивэн какие-то вещи. Я снова задремал и не просыпался до тех пор, пока Томас не тряхнул меня за плечо.
– Мы приехали к тебе домой, Гарри.
– Угу, – пробормотал я. – Сейчас. – Я поморгал немного, прогоняя сон, и выбрался из машины. – Томас, – сказан я, – свяжись от моего имени с Мёрфи и скажи, что она нужна мне здесь и сейчас. И… вот… – Порывшись в кармане, я нашел там белую салфетку и маркер и написал на салфетке номер. – Позвони по этому телефону. Скажи, что я звоню с личным маркером.
Томас взял у меня бумажку и вопросительно посмотрел на меня.
– А конкретнее?
– Не обязательно. Там знают, зачем они мне нужны. Это просто знак, что пора собраться у меня.
– А почему я? – поинтересовался Томас.
– Потому что мне некогда, – отрезал я. – Так что если не хочешь играть с опасными магическими пророчествами, позвони по этому чертову номеру и не заставляй меня тратить энергию на объяснения.
– Яволь, Гарри, – буркнул Томас немного обиженно, но я-то знал, что он сделает все как надо.
– Волосы? – спросил я у Черити.
Она протянула мне чистый белый конверт. Лицо ее застыло как маска.
– Спасибо. – Я взял конверт и направился к двери. Томас и Черити двинулись за мной. – Я буду работать в подвале. Пожалуйста, не шумите и не слишком расхаживайте по комнате.
– Почему? – удивилась Черити.
Я устало отмахнулся.
– Вопросы потом, ладно? Мне нужен максимум сил для того, чтобы найти, куда они забрали Молли, я и так уже начинаю пороть горячку. Дайте мне сконцентрироваться. Потом все объясню. – «Если жив останусь», добавил я про себя.
Я почувствовал на себе взгляд Черити и посмотрел на нее. Она чуть заметно неловко кивнула. Я отключил обереги, и мы вошли. Мистер подошел поздороваться. Первым делом он приложился плечом к моим ногам (опыт помог мне сохранить равновесие), потом потерся боком о ноги Томаса, получив от моего сводного брата положенную порцию ласки. После чего изрядно удивил меня, проделав то же самое с Черити.
Я покачал головой. Эти кошки… Принципиальности ни на грош.
Черити, хмурясь, осмотрелась по сторонам.
– Очень ухоженно, – заметила она. – Я ожидала больше… хлама.
– Он вообще производит обманчивое впечатление, – заявил Томас и полез в ледник.
Я не стал реагировать на подначки. У меня не было времени на положенное полное ритуальное очищение и медитацию, но за день я изрядно изгваздался, как телесно, так и духовно, поэтому обойтись без душа я не решился. Я закрылся в спальне, разделся, зажег свечу и полез под душ. Холодная вода хлестала по телу, и я драл кожу мочалкой, пока она не сделалась розовой, как у младенца, а потом как следует вымыл голову.
И все это время я искал у себя в мозгу какое-нибудь тихое местечко, укрытое от боли и чувства вины, от страха и злости. Я отодвинул в сторону все ощущения, кроме связанных с душем, и без особых осознанных усилий мои движения приобрели ровный ритм ритуала, не уступающего японской чайной церемонии, а обыкновенная душевая превратилась в священное место для медитации.
Мне ужасно хотелось в кровать. Мне ужасно хотелось спать. Хотелось тепла. Смеха. Я выделил каждое из этих желаний по очереди и отложил в долгий ящик до тех пор, пока мой мир не сделается таким местом, в котором я смогу позволить себе такие вещи. Впрочем, с одной, последней эмоцией я не справился. Как ни старался, я не смог помешать страху отыскать лазейку в мои мысли. Первое включение Маленького Чикаго представляло собой одну огромную неизвестную величину. Если мои расчеты верны, в моем распоряжении окажется чертовски мощное средство наблюдения за происходящим в городе.
Но если я допустил хоть небольшую ошибку, Молли погибла. Или хуже, чем погибла. И уж тогда я точно узнаю, что же это за свет в конце длинного коридора.
От этого страха я отделаться не мог. Он намертво встроился в ситуацию. Поэтому вместо того чтобы бороться, я попробовал найти с ним общий язык. В умелых руках и страх может превратиться в нечто полезное. Я оставил для него в голове маленькое уютное местечко, что-то вроде умственной корзинки для мусора – приходилось надеяться, что он не вздумает выпрыгнуть оттуда в самый неподходящий момент.
Я выбрался из-под душа, вытерся и снова закутался в свой белый халат. Стараясь не растерять концентрации, я забрал свой рюкзак, белый конверт и спустился с ними в лабораторию. Люк за собой я закрыл. Если Маленький Чикаго взлетит на воздух, наложенные мною заклятия не позволят энергии вырваться из подвала, что должно значительно ограничить размеры ущерба. План, конечно, не идеальный, но другого у меня не было.
Нельзя сказать, чтобы эта мысль меня очень грела, когда я остановился перед моделью на столе. Всего одна крошечная ошибка…
Я положил конверт на край стола, рюкзак – на полку, а сам двинулся вокруг стола, зажигая свечи спичками. Сделать это с помощью заклятия было бы быстрее и проще, но для намеченного мне требовалась вся остававшаяся энергия до последней капли. Поэтому зажигание каждой свечи я превратил в небольшой ритуал, сосредоточиваясь на своих движениях, на точности, на взаимодействии холода и тепла, света и тьмы, огня и тени.
Я зажег последнюю свечу и повернулся к Маленькому Чикаго.
Здания сияли в свечном свете серебром, воздух вибрировал от встроенной в модель энергии. Чуть слышный голосок здравого смысла нашептывал мне, что зря я это затеял. Напоминал, что я могу облажаться, потому что устал и разбит, и что гораздо разумнее поспать и предпринять попытку со свежими силами.
Этот голос я тоже отодвинул в сторону. Колебаться было поздно. Я повернулся лицом к столу и врезанному в столешницу кругу из серебра.
Ласкиэль возникла между мной и столом – в своем обычном белом хитоне, с рыжими волосами, заплетенными в тугую косу. Она выставила обе руки перед собой.
– Я не могу тебе это позволить, – негромко сказала она.
– Ты, – заметил я так, словно это касаюсь меня очень мало, – почти так же некстати, как тот телефонный звонок.
– Это лишено смысла, – настаивала она. – Хозяин мой, я умоляю тебя изменить свое решение.
– Мне некогда спорить с тобой, – буркнул я. – Надо дело делать.
– Дело? – переспросила она. – Ты имеешь в виду – увиливать от своих обязанностей?
Я слегка склонил голову. В моем тогдашнем состоянии все эмоции, которые я испытывал, казались чрезвычайно далекими и почти совершенно несущественными.
– Как это?
– Посмотри на себя, – проговорила она тихим, рассудительным тоном, каким обращаются обычно к психам или горьким пьяницам. – Прислушайся к себе. Ты устал. Ты ранен. Ты отягощен виной. Ты напуган. Ты просто уничтожишь себя.
– И тебя вместе со мной? – спросил я.
– Именно, – подтвердила она. – Я не страшусь конца существования, хозяин мой, но мне не хотелось бы исчезнуть из-за того, что кто-то слишком самонадеян, чтобы понять, что он задумал.
– Я не самонадеян, – возразил я.
– Еще как. Ты знаешь, что это, возможно, тебя убьет. И если выйдет именно так, ты освободишься от всякой ответственности за то, что случилось с девушкой. В конце концов, ты героически погиб в попытке найти ее и вернуть. Тебе не придется присутствовать на ее похоронах. Тебе не придется объясняться с Майклом. Тебе не придется признаваться ее родителям в том, что их дочь мертва из-за твоей некомпетентности.
Я не ответил. Эмоции подобрались чуть ближе.
– Это не что иное, как замысловатый способ самоубийства, предпринятого в момент слабости, – продолжала Ласкиэль. – Я не хочу видеть, как ты уничтожишь себя, хозяин мой.
Я смотрел на нее. Я поразмыслил над ее словами. Она могла говорить правду. Ну и пусть.
– Отойди, – буркнул я. – Пока я тебя сам не отодвинул. – Я спохватился. – Постой-ка. Что это я? Можно подумать, ты в состоянии мне помешать. – И я просто шагнул сквозь образ Ласкиэли к столу, на котором лежал белый конверт.
Белый конверт вдруг закружился на месте, а потом превратился в дюжину конвертов – совершенно неотличимых друг от друга, и каждый вертелся юлой.
– Очень даже в состоянии, – негромко произнесла Ласкиэль. Я поднял взгляд и увидел, что она стоит с противоположной стороны стола. – Я была свидетельницей начала времен. Я видела, как возник из ничего ваш смертный мир. Я видела, как рождаются звезды, как соткалась ваша планета, как в нее вдохнули жизнь, как вырос ваш род, что правит ею. – Она оперлась о стол обеими руками и наклонилась ко мне, буравя взглядом ледяных голубых глаз. – До сих пор я вела себя, как и подобает гостю. Но не принимай почтительность за слабость, смертный. Молю тебя, не заставляй меня предпринимать дальнейших действий.
Я сощурился и сделал попытку включить взгляд.
Прежде чем я успел это сделать, моя левая рука вспыхнула.
Больно, больно, БОЛЬНО. Огонь пожирал мою руку, как ни пытался я сдержать его браслетом-оберегом. Воспоминания об ожоге в том захваченном вампирами подвале захлестнули меня, и нервные окончания с готовностью откликнулись.
Я сдержал крик, стиснув зубы с такой силой, что они едва не начали крошиться.
Это иллюзия, напомнил я себе. Воспоминание. Призрак, не более того. Он не может навредить тебе, если только ты сам не позволишь ему сделать это. Я изо всех сил оттолкнул от себя воспоминание, нацелив на него острие моей воли.
– У меня черный пояс, – пояснил Томас.
Секунду-другую Черити, подняв бровь, смотрела на Томаса.
– Вы тот самый вампир Белой Коллегии, – сказала она, – который водил моего мужа в тот стрип-бар.
Томас одарил Черити белозубой улыбкой.
– Право же, приятно, когда тебя помнят. И работать с кем-то, у кого есть мотивация. – Он ткнул пальцем мне в грудь и добавил, понизив голос: – Для разнообразия.
Взгляд Черити не изменился. Он не был ни ледяным, ни дружелюбным. Казалось, он вообще лишен эмоций. Так смотрят на проходящих мимо больших собак – оценивающе, без экзальтации.
– Я ценю то, что вы бились плечом к плечу с моим мужем. Но я хочу также, чтобы вы понимали: то, кем вы являетесь, дает мне повод относиться к вам с подозрением. Пожалуйста, не делайте ничего, что могло бы усугубить эти мои подозрения. Я не игнорирую угрозы.
Томас поджал губы. Я почти ожидал, что взгляд его вспыхнет гневом, но этого не случилось. Он просто кивнул:
– Понято, мэм.
– Вот и хорошо, – сказала она, подходя к минивэну. – Вы поедете на заднем сиденье.
Я открыл рот, чтобы возразить, но Томас положил руку мне на плечо и покачал головой.
– Ее машина, ей и устанавливать правила, – негромко сказал он. – Я могу относиться к такому с уважением. Значит, и ты можешь.
Вот так мы забрались в машину и отправились обратно к дому Карпентеров.
– Как Мыш? – поинтересовался Томас.
– Лапа повреждена, – ответил я.
– Им пришлось чертовски здорово постараться, чтобы сделать это, – заметил он.
– Потому я и оставил его, – сказал я. – Довольно с него испытывать судьбу. И потом, он поможет Фортхиллу присматривать за детьми.
– Вот-вот, – хмыкнул Томас. – Интересно, мне одному начинает казаться, что Мыш не совсем обычная собака?
– Я всегда так считал, – улыбнулся я.
– Не уверен, что он полностью соответствует стандартам породы.
Черити оглянулась через плечо.
– На вид он похож на кавказца.
– Не может быть. – Я удивился. – Он что, еще и танцевать умеет?
Черити тряхнула головой.
– Это порода собак, выведенных в Советском Союзе, в горах Кавказа для охраны военных объектов. Одна из немногих пород, достигающих таких размеров. Только им положено быть гораздо агрессивнее, чем ваша собака.
– О, при необходимости он может быть очень даже агрессивным, – заверил я.
Томас углубился в вежливую беседу с Черити о породах собак, а я прислонился головой к стеклу и сразу уснул. Проснулся я, когда машина остановилась. Черити и Томас переговаривались, занося в минивэн какие-то вещи. Я снова задремал и не просыпался до тех пор, пока Томас не тряхнул меня за плечо.
– Мы приехали к тебе домой, Гарри.
– Угу, – пробормотал я. – Сейчас. – Я поморгал немного, прогоняя сон, и выбрался из машины. – Томас, – сказан я, – свяжись от моего имени с Мёрфи и скажи, что она нужна мне здесь и сейчас. И… вот… – Порывшись в кармане, я нашел там белую салфетку и маркер и написал на салфетке номер. – Позвони по этому телефону. Скажи, что я звоню с личным маркером.
Томас взял у меня бумажку и вопросительно посмотрел на меня.
– А конкретнее?
– Не обязательно. Там знают, зачем они мне нужны. Это просто знак, что пора собраться у меня.
– А почему я? – поинтересовался Томас.
– Потому что мне некогда, – отрезал я. – Так что если не хочешь играть с опасными магическими пророчествами, позвони по этому чертову номеру и не заставляй меня тратить энергию на объяснения.
– Яволь, Гарри, – буркнул Томас немного обиженно, но я-то знал, что он сделает все как надо.
– Волосы? – спросил я у Черити.
Она протянула мне чистый белый конверт. Лицо ее застыло как маска.
– Спасибо. – Я взял конверт и направился к двери. Томас и Черити двинулись за мной. – Я буду работать в подвале. Пожалуйста, не шумите и не слишком расхаживайте по комнате.
– Почему? – удивилась Черити.
Я устало отмахнулся.
– Вопросы потом, ладно? Мне нужен максимум сил для того, чтобы найти, куда они забрали Молли, я и так уже начинаю пороть горячку. Дайте мне сконцентрироваться. Потом все объясню. – «Если жив останусь», добавил я про себя.
Я почувствовал на себе взгляд Черити и посмотрел на нее. Она чуть заметно неловко кивнула. Я отключил обереги, и мы вошли. Мистер подошел поздороваться. Первым делом он приложился плечом к моим ногам (опыт помог мне сохранить равновесие), потом потерся боком о ноги Томаса, получив от моего сводного брата положенную порцию ласки. После чего изрядно удивил меня, проделав то же самое с Черити.
Я покачал головой. Эти кошки… Принципиальности ни на грош.
Черити, хмурясь, осмотрелась по сторонам.
– Очень ухоженно, – заметила она. – Я ожидала больше… хлама.
– Он вообще производит обманчивое впечатление, – заявил Томас и полез в ледник.
Я не стал реагировать на подначки. У меня не было времени на положенное полное ритуальное очищение и медитацию, но за день я изрядно изгваздался, как телесно, так и духовно, поэтому обойтись без душа я не решился. Я закрылся в спальне, разделся, зажег свечу и полез под душ. Холодная вода хлестала по телу, и я драл кожу мочалкой, пока она не сделалась розовой, как у младенца, а потом как следует вымыл голову.
И все это время я искал у себя в мозгу какое-нибудь тихое местечко, укрытое от боли и чувства вины, от страха и злости. Я отодвинул в сторону все ощущения, кроме связанных с душем, и без особых осознанных усилий мои движения приобрели ровный ритм ритуала, не уступающего японской чайной церемонии, а обыкновенная душевая превратилась в священное место для медитации.
Мне ужасно хотелось в кровать. Мне ужасно хотелось спать. Хотелось тепла. Смеха. Я выделил каждое из этих желаний по очереди и отложил в долгий ящик до тех пор, пока мой мир не сделается таким местом, в котором я смогу позволить себе такие вещи. Впрочем, с одной, последней эмоцией я не справился. Как ни старался, я не смог помешать страху отыскать лазейку в мои мысли. Первое включение Маленького Чикаго представляло собой одну огромную неизвестную величину. Если мои расчеты верны, в моем распоряжении окажется чертовски мощное средство наблюдения за происходящим в городе.
Но если я допустил хоть небольшую ошибку, Молли погибла. Или хуже, чем погибла. И уж тогда я точно узнаю, что же это за свет в конце длинного коридора.
От этого страха я отделаться не мог. Он намертво встроился в ситуацию. Поэтому вместо того чтобы бороться, я попробовал найти с ним общий язык. В умелых руках и страх может превратиться в нечто полезное. Я оставил для него в голове маленькое уютное местечко, что-то вроде умственной корзинки для мусора – приходилось надеяться, что он не вздумает выпрыгнуть оттуда в самый неподходящий момент.
Я выбрался из-под душа, вытерся и снова закутался в свой белый халат. Стараясь не растерять концентрации, я забрал свой рюкзак, белый конверт и спустился с ними в лабораторию. Люк за собой я закрыл. Если Маленький Чикаго взлетит на воздух, наложенные мною заклятия не позволят энергии вырваться из подвала, что должно значительно ограничить размеры ущерба. План, конечно, не идеальный, но другого у меня не было.
Нельзя сказать, чтобы эта мысль меня очень грела, когда я остановился перед моделью на столе. Всего одна крошечная ошибка…
Я положил конверт на край стола, рюкзак – на полку, а сам двинулся вокруг стола, зажигая свечи спичками. Сделать это с помощью заклятия было бы быстрее и проще, но для намеченного мне требовалась вся остававшаяся энергия до последней капли. Поэтому зажигание каждой свечи я превратил в небольшой ритуал, сосредоточиваясь на своих движениях, на точности, на взаимодействии холода и тепла, света и тьмы, огня и тени.
Я зажег последнюю свечу и повернулся к Маленькому Чикаго.
Здания сияли в свечном свете серебром, воздух вибрировал от встроенной в модель энергии. Чуть слышный голосок здравого смысла нашептывал мне, что зря я это затеял. Напоминал, что я могу облажаться, потому что устал и разбит, и что гораздо разумнее поспать и предпринять попытку со свежими силами.
Этот голос я тоже отодвинул в сторону. Колебаться было поздно. Я повернулся лицом к столу и врезанному в столешницу кругу из серебра.
Ласкиэль возникла между мной и столом – в своем обычном белом хитоне, с рыжими волосами, заплетенными в тугую косу. Она выставила обе руки перед собой.
– Я не могу тебе это позволить, – негромко сказала она.
– Ты, – заметил я так, словно это касаюсь меня очень мало, – почти так же некстати, как тот телефонный звонок.
– Это лишено смысла, – настаивала она. – Хозяин мой, я умоляю тебя изменить свое решение.
– Мне некогда спорить с тобой, – буркнул я. – Надо дело делать.
– Дело? – переспросила она. – Ты имеешь в виду – увиливать от своих обязанностей?
Я слегка склонил голову. В моем тогдашнем состоянии все эмоции, которые я испытывал, казались чрезвычайно далекими и почти совершенно несущественными.
– Как это?
– Посмотри на себя, – проговорила она тихим, рассудительным тоном, каким обращаются обычно к психам или горьким пьяницам. – Прислушайся к себе. Ты устал. Ты ранен. Ты отягощен виной. Ты напуган. Ты просто уничтожишь себя.
– И тебя вместе со мной? – спросил я.
– Именно, – подтвердила она. – Я не страшусь конца существования, хозяин мой, но мне не хотелось бы исчезнуть из-за того, что кто-то слишком самонадеян, чтобы понять, что он задумал.
– Я не самонадеян, – возразил я.
– Еще как. Ты знаешь, что это, возможно, тебя убьет. И если выйдет именно так, ты освободишься от всякой ответственности за то, что случилось с девушкой. В конце концов, ты героически погиб в попытке найти ее и вернуть. Тебе не придется присутствовать на ее похоронах. Тебе не придется объясняться с Майклом. Тебе не придется признаваться ее родителям в том, что их дочь мертва из-за твоей некомпетентности.
Я не ответил. Эмоции подобрались чуть ближе.
– Это не что иное, как замысловатый способ самоубийства, предпринятого в момент слабости, – продолжала Ласкиэль. – Я не хочу видеть, как ты уничтожишь себя, хозяин мой.
Я смотрел на нее. Я поразмыслил над ее словами. Она могла говорить правду. Ну и пусть.
– Отойди, – буркнул я. – Пока я тебя сам не отодвинул. – Я спохватился. – Постой-ка. Что это я? Можно подумать, ты в состоянии мне помешать. – И я просто шагнул сквозь образ Ласкиэли к столу, на котором лежал белый конверт.
Белый конверт вдруг закружился на месте, а потом превратился в дюжину конвертов – совершенно неотличимых друг от друга, и каждый вертелся юлой.
– Очень даже в состоянии, – негромко произнесла Ласкиэль. Я поднял взгляд и увидел, что она стоит с противоположной стороны стола. – Я была свидетельницей начала времен. Я видела, как возник из ничего ваш смертный мир. Я видела, как рождаются звезды, как соткалась ваша планета, как в нее вдохнули жизнь, как вырос ваш род, что правит ею. – Она оперлась о стол обеими руками и наклонилась ко мне, буравя взглядом ледяных голубых глаз. – До сих пор я вела себя, как и подобает гостю. Но не принимай почтительность за слабость, смертный. Молю тебя, не заставляй меня предпринимать дальнейших действий.
Я сощурился и сделал попытку включить взгляд.
Прежде чем я успел это сделать, моя левая рука вспыхнула.
Больно, больно, БОЛЬНО. Огонь пожирал мою руку, как ни пытался я сдержать его браслетом-оберегом. Воспоминания об ожоге в том захваченном вампирами подвале захлестнули меня, и нервные окончания с готовностью откликнулись.
Я сдержал крик, стиснув зубы с такой силой, что они едва не начали крошиться.
Это иллюзия, напомнил я себе. Воспоминание. Призрак, не более того. Он не может навредить тебе, если только ты сам не позволишь ему сделать это. Я изо всех сил оттолкнул от себя воспоминание, нацелив на него острие моей воли.