Страница:
– Ты шутишь, – нахмурилась она.
– Нисколько. Надень кольчугу. С нею фейри ничего сделать не смогут. Это наше главное преимущество.
– Единственное преимущество, – поправила Черити. Она протянула мне кольчужный жилет – возможно, единственный из ее набора, подходивший мне по росту. Я снял кожаную куртку, облачился в броню и снова надел куртку поверх кольчуги. Мёрфи покачала головой, но подошла и вместе с Томасом выбрала себе доспехи и оружие.
– Еще пара деталей, – сказал я. – Все время, пока мы будем находиться там, не ешьте и не пейте ничего. Не принимайте никаких подарков или любых предложений от фейри – никаких сделок с ними. Уж поверьте мне на слово, вам не понравится оказаться в положении должников кого-либо из сидхе. – Я нахмурился, собираясь с мыслями. – И последнее. Каждый из нас должен делать все возможное, чтобы обуздывать свой страх.
Мёрфи недоуменно посмотрела на меня:
– Что ты хочешь этим сказать?
– Мы не можем позволить себе бояться слишком сильно. Фетчи ощущают наш страх. Они питаются им. Становятся от него сильнее. Если мы явимся к ним, не контролируя свой страх, они ощутят приближение пищи. Мы все боимся, но нам нельзя позволять страху управлять нашими мыслями, действиями или решениями. Старайтесь дышать ровно и оставаться насколько можно спокойными.
Мёрфи кивнула.
– Ну и хорошо. Веселиться и петь по мере хотения.
Я посмотрел, как Мёрфи развешивает свою амуницию. Черити помогла ей застегнуть кольчугу – рубаху с короткими рукавами, возможно, одну из запасных Черити. Для Мёрфи кольчуга оказалась великоватой, чуть-чуть помог туго перепоясавший ее ремень, но короткие рукава доходили Мёрфи до локтей, а низ болтался где-то на уровне колен. Кэррин выглядела как ребенок, нарядившийся во взрослую одежду.
Лицо ее сделалось отрешенным – таким оно обыкновенно становилось, когда она сосредотачивалась перед стрельбой в тире или перед одним из своих бесчисленных поединков айкидо. Я зажмурился, осторожно ощупал Мёрфи своим магическим чутьем и ощутил в ней ровно пульсирующую жизненную энергию. Кое-где наблюдалась дрожь – но никаких признаков панического страха, который мог бы оповестить нехороших парней о нашем появлении.
Собственно, я его и не ждал. Свой невеликий рост она с лихвой компенсировала крепостью духа. С другой стороны, в Небывальщине Мёрфи не оказывалась еще ни разу, и хотя земли фейри далеко не самое страшное, что можно там найти, даже они могут производить на нормального человека довольно жуткое впечатление. Никакие тренировки, дисциплина и целеустремленность не способны в полной мере подготовить начинающего ныряльщика к тому, что он почувствует на глубине. Примерно так же обстоят дела и с Небывальщиной. Невозможно предугадать, как поведет себя человек, впервые упавший вниз по кроличьей норе.
Зато Томас, будучи Томасом, щеголял кольчугой как изыском моды. Он оделся во все черное – черные куртка и брюки, черные армейские бутсы, да и кольчуга с бронежилетом каким-то образом подошли к его туалету. На левом бедре у него снова висела его сабля, в правой руке он держал обрез и в целом являл собой изрядно улучшенный типаж из «Дорожного Воина».
На всякий случай я и его ощупал своими магическими чувствами. Он слегка отличался от обычного человека; впрочем (как и у других вампиров Белой Коллегии), отличия эти вряд ли поддавались обнаружению человеческими чувствами, да и не всякий чародей распознал бы их. В его ауре ощущалось нечто кошачье – что-то подобное я ожидал бы от голодного леопарда, терпеливо поджидающего приближения очередной добычи. Огромная, безупречно сбалансированная сила. Ощущалась и темная сторона – та его часть, которую я ассоциировал с демонической наследственностью, превращавшей его в вампира, черный, горький сгусток энергии, состоявшей из равных частей похоти, голода и отвращения к себе. Томас был неглуп – он, конечно же, боялся. Но и его страх был почти незаметен под этой гладкой черной поверхностью.
Закончив помогать Мёрфи, Черити отступила на шаг и опустилась на колени на мостовую. Сложив руки, она склонила голову и продолжала молиться. Я чувствовал разлитое вокруг нее тепло, словно она стояла на коленях в узком луче солнечного света, – точно такую же энергию я всегда ощущал в присутствии ее мужа. Веру, наверное. Она тоже боялась, но это был не тот первобытный, животный страх, который интересует фетчей. Она боялась за дочь – за ее безопасность, за ее будущее, за ее счастье. И, глядя на нее, я увидел, как ее губы произносят мое имя, потом Томаса, потом Мёрфи.
Черити боялась за нас больше, чем за себя.
В ту секунду я поклялся себе, что верну ее домой вместе с ее дочерью – к семье и мужу, целую и невредимую. Видит Бог, я ни минуты не колебался бы сделать все, чтобы семья моего друга воссоединилась.
Я проверил свою амуницию. Кожаная куртка, кольчужная рубаха не по размеру, посох, жезл – на месте. Браслет-оберег и амулет – на месте. Многострадальная левая рука немного побаливала, и та ее часть, которую я ощущал, онемела – но пальцами шевелить я мог. Голова болела. Ноги слегка подкашивались от усталости. Я надеялся, что, когда понадобится, хорошая доза адреналина поможет мне справиться с этой проблемой.
– Все готовы к выступлению? – спросил я.
Мёрфи кивнула. Томас откликнулся лаконичным «Ага».
Черити поднялась с колен.
– Я готова.
– Для начала я обойду здание, – сказал я. – Это их дверь домой. Возможно, они оставили какие-нибудь ловушки или задействовали обереги. Когда я сниму их, мы войдем.
Я начал медленно обходить кинотеатр Пелла, касаясь пальцами стены, то и дело закрывая глаза и прислушиваясь к своим магическим чувствам. Это потребовало некоторого времени, но поспешность могла дорого обойтись. Я ощущал замкнутую, сдерживаемую энергию, пульсирующую где-то в здании – возможно, попавшую из Небывальщины в момент, когда фетчи проносили туда Молли. И еще я несколько раз уловил крошечные порывы энергии, слишком случайные и подвижные, чтобы быть заклятиями или оберегами. Они показались мне огорчительно похожими на те, что исходили от фетча, уничтоженного мною в гостинице.
Минут через десять я вернулся к месту, с которого начал обход.
– Есть что-нибудь? – поинтересовался Томас.
– Оберегов нет. Магических противопехотных мин тоже нет, – ответил я. – Но мне кажется, кто-то там есть внутри.
– Вроде кого?
– Вроде фетчей, – сказал я. – Мельче тех, здоровых, которые нам нужны, – возможно, этих оставили охранять переход.
– Они попытаются напасть на нас из засады, когда мы войдем, – предположила Мёрфи.
– Возможно, – согласился я. – Но если мы знаем о засаде, мы можем обернуть это против них. Когда они появятся, разите их быстро и беспощадно, наверняка. Лучше перестараться. Мы не можем позволить, чтобы кого-то из нас ранило.
Мёрфи кивнула.
– Чего мы ждем? – поинтересовался Томас.
– Еще подкреплений, – ответил я.
– Зачем?
– Затем, что я недостаточно силен, чтобы отворить стабильный переход в глубь их территории, – объяснил я. – Даже если бы я не устал так и если бы мне удалось его отворить, сомневаюсь, чтобы он продержался дольше нескольких секунд.
– А это плохо? – спросила Мёрфи.
– Угу.
– А что случилось бы? – тихо спросила Черити.
– Мы бы погибли. Оказались бы заперты в глубине земель фейри, вблизи оплотов всевозможных неприятностей, с единственной надеждой на попытку пробиться в те части Небывальщины, что соприкасаются с Землей. Туземцы скушают нас и выплюнут кости прежде, чем мы хоть немного приблизимся к спасению.
Томас закатил глаза.
– Не уверен, приятель, что это то, что нужно, чтобы удерживать мои мысли от паники.
– Заткнись, – посоветовал я ему. – Если не хочешь, чтобы я перешел к альтернативному варианту и начал рассказывать тебе похабные анекдоты.
– Гарри, – вмешалась Мёрфи. – Если ты знал, что не можешь открыть переход на время, необходимое, чтобы вынести девушку, как ты собираешься все это провернуть?
– Знаю я кое-кого, кто может помочь. Правда, помочь мне она абсолютно не в состоянии.
Мёрфи хмуро покосилась на меня.
– Скажи, тебе ведь это нравится. Нравится плясать вокруг да около, нравится огорошивать нас сюрпризами, зная чего-то такое, что неизвестно нам.
– Ну, это как героин для чародеев, – согласился я.
Послышался рык двигателя, по асфальту зашуршали шины. Из-за кинотеатра вылетел на стоянку мотоцикл с двумя седоками. Задний седок соскользнул с седла – красивая женщина в кожаных штанах и вельветовой куртке. Она подняла руки, сняла шлем, и белоснежные волосы рассыпались роскошной, до пояса накидкой. Летняя Леди, Лилия, отвесила мне легкий поклон и улыбнулась; зеленые глаза ее сияли.
Управлял мотоциклом, разумеется, Хват. Одежду Летнего Рыцаря составляли черные штаны в обтяжку и зеленая шелковая рубаха. На бедре у него висела шпага с вычурной рукоятью, кожаная оплетка которой лоснилась от долгого употребления. Хват положил оба шлема на багажник мотоцикла и кивнул нам:
– Доброе утро.
Я представил присутствующих, ограничившись упоминанием имен и титулов. Покончив с этим, я повернулся к Лилии:
– Спасибо, что приехали.
Она покачала головой.
– Я все еще в долгу перед вами. По крайней мере это в моих силах. Хотя должна предупредить вас – боюсь, у меня не получится оказать вам помощь, о которой вы просили.
Из чего следовало, что запрет Титании остается в силе. Впрочем, я придумал способ обойти его.
– Я понимаю, что вы не можете мне помогать, – сказал я. – Но я хотел сказать вам, что я передаю свои обязанности получателя долга другому – в здравом уме и как там еще положено говорить. Я должен загладить зло, причиненное из-за моей ошибки девушке по имени Молли Карпентер. Чтобы сделать это, я передаю ваш долг ее матери в качестве уплаты.
– Ха! – обрадовался Хват.
Лилия тоже не удержалась от довольной улыбки.
– Отлично придумано, чародей, – прошептала она и повернулась к Черити. – Вы принимаете предложенную чародеем плату, леди?
Вид у Черити был немного ошеломленный, и она покосилась на меня. Я кивнул.
– Д-да, – произнесла она. – Да.
– Значит, быть посему. – И Лилия склонила голову перед Черити. – Значит, я в долгу перед вами, леди. Что могу я сделать во исполнение этого долга?
Черити снова покосилась на меня.
– Просто расскажите ей, – посоветовал я.
Черити повернулась обратно к Летней Леди.
– Помогите нам вернуть мою дочь Молли, – попросила она. – Она в плену у фетчей Зимней Династии.
– Я буду более чем счастлива сделать все, что в моих силах, для вас, леди, – кивнула Лилия.
Черити закрыла глаза.
– Спасибо.
– Возможно, это окажется не совсем та помощь, какой вы бы от меня хотели, – серьезным тоном призналась Лилия. – Я не смею открыто нападать на слуг Зимней Королевы, действующих с ее законного соизволения, – кроме случаев самозащиты. Напади я на них, последствия будут суровы, а возмездие неотвратимо.
– Тогда что вы можете сделать? – спросила Черити.
Лилия открыла было рот, но покосилась в мою сторону.
– Похоже, у чародея есть что-то на уме.
– Ага, – сказал я. – Я как раз хотел перейти к этому.
Лилия улыбнулась мне и кивком предложила продолжить.
– Они перенесли девушку через границу здесь, – объяснил я. – Должно быть. Поэтому они и напали сначала на Пелла – чтобы здание наверняка заперли и опечатали и при необходимости никто не мешал им беспрепятственно переходить назад. Я также почти уверен в том, что они оставили кого-то охранять переход.
Лилия нахмурилась и подошла к зданию. Она дотронулась до стены пальцами и закрыла глаза. На все про все у нее ушло вдесятеро меньше времени, чем у меня, и при этом она не сходила с места.
– Разумеется, – сообщила она. – Как минимум трое небольших фетчей. Пока они не ощутили нашего присутствия, но ощутят, как только кто-нибудь войдет в дом, и нападут.
– Я на это и рассчитываю, – кивнул я. – Я войду первым и позволю им увидеть меня.
Хват удивленно поднял брови.
– После чего они порвут вас в клочья? Я думал, у вас план мудренее.
Я улыбнулся ему:
– Не хочу вас разочаровывать, Хват. Я хочу, чтобы Лилия навела завесу на всех остальных. Как только фетчи проявятся, чтобы порвать меня, Лилия снимет завесу, и вы все их уложите.
– Да. Это нравится мне гораздо больше, – хмыкнул Хват, поглаживая пальцами рукоять шпаги. – И уж мне-то никто не запрещал кромсать вассалов Зимы – если вы, конечно, не против, госпожа.
Лилия покачала головой.
– Ни в коем случае, сэр Рыцарь. И я с радостью скрою завесой вас и ваших союзников, леди Черити.
Черити помедлила.
– Подождите-ка, – сказала она. – Я правильно понимаю ситуацию? Вам не позволено оказывать помощь Гарри, но поскольку Гарри… что? Передал свои права на долг мне?
– Банки постоянно продают и покупают долговые обязательства, – подтвердил я.
Хват и Лилия обменялись беспомощными взглядами.
– На них также наложено заклятие, не позволяющее им открыто обсуждать это с кем-либо, – добавил я. – Но суть вы уловили верно, Черити.
Черити тряхнула головой.
– Но у них не будет из-за этого неприятностей? Если… кто у нее главный?
– Титания, – подсказал я.
Черити уставилась на меня – это имя она явно уже слышала.
– Что… сама Королева фейри?
– Одна из двух, – поправил я. – Да.
Она покачал головой.
– Я не… и без того уже много людей подвергаются опасности.
– Не беспокойтесь за нас, мэм, – подмигнул Хват. – Титания установила закон. Мы его исполняем. И не наша вина, что его буква не совсем соответствует ее замыслу.
– Перевожу, – вмешался я. – Мы обошли закон, не нарушив ни буквы. Ей это не понравится, но она смирится.
– О да, – пробормотал Томас себе под нос. – Из-за этого никому потом не откусят задницу.
– Разговорчики, – буркнул я, повернулся и зашагал к служебному входу кинотеатра. Крепко взявшись за посох, я приставил его конец к цепям, крест-накрест перекрывавшим дверь. Потом выждал пару секунд, успокаивая дыхание и сосредоточиваясь. Не то чтобы это было очень трудно. Мне хватило совсем небольшого напряжения воли, чтобы порвать цепь к чертям собачьим. Разнести дверь в щепки было бы еще проще, но я хотел всего-то разорвать одно-единственное звено.
Я собрал свои мысли воедино и шепнул:
– Forzare!
Луч невидимой энергии вырвался из конца посоха, послышалось шипение и резкий, короткий треск. Цепь дернулась. Я опустил посох и увидел, что одно звено разломилось на две половинки; изломы светились от нагрева багрово-красным. Концом посоха я сбросил их на землю; меня даже слегка удивило то, как мало усилий это от меня потребовало.
Я протянул руку и попробовал повернуть ручку.
Заперто.
– Эй, Мёрф, – окликнул я. – Глянь-ка на этот цепеллин.
Я услышал, как она со вздохом обернулась. Я достал из кармана куртки пару металлических инструментов и принялся с их помощью возиться над замком. Левая рука слушалась плохо, но все же могла худо-бедно удерживать инструмент в нужном положении, пока правая делала большую часть работы.
– Эй, – спросил Томас. – Откуда это у тебя?
– Баттерс говорит, моей руке полезны упражнения, в том числе работа с ручным инструментом.
– Значит, – фыркнул Томас, – ты учишься ремеслу взломщика? Я-то думал, ты на гитаре играешь.
– Это проще, – сказал я. – И собаки от этого не воют.
– Ну да, я бы сам убил тебя, услышь я еще хоть раз «Дом восходящего солнца», – согласился Томас. – Откуда у тебя отмычки?
Я покосился через плечо на Мёрфи.
– Птичка в клюве принесла.
– Ох, ты у меня допрыгаешься, Дрезден, – сказала Мёрфи, продолжая упрямо смотреть в сторону.
Я подобрал бородку и медленно, осторожно повернул. Замок щелкнул, я чуть приоткрыл дверь. Потом выпрямился, убрал инструменты в карман и снова взял в руку посох, готовый к немедленным неприятностям. Ничего не происходило. Я закрыл глаза и прислушался, но не услышал в доме ни звука.
– Ладно, – сказал я. – Идем. Всем приготовиться к…
Я оглянулся через плечо и увидел, что стоянка совершенно пуста – не считая меня самого, конечно.
– Ух ты, – сказал я. – Отличная завеса, Лилия. – Я повернулся к двери и сделал вид, что мои нервы не звенят как гитарные струны.
– Дзынь-дзынь, – объявил я. – Раунд первый.
ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ПЯТАЯ
– Нисколько. Надень кольчугу. С нею фейри ничего сделать не смогут. Это наше главное преимущество.
– Единственное преимущество, – поправила Черити. Она протянула мне кольчужный жилет – возможно, единственный из ее набора, подходивший мне по росту. Я снял кожаную куртку, облачился в броню и снова надел куртку поверх кольчуги. Мёрфи покачала головой, но подошла и вместе с Томасом выбрала себе доспехи и оружие.
– Еще пара деталей, – сказал я. – Все время, пока мы будем находиться там, не ешьте и не пейте ничего. Не принимайте никаких подарков или любых предложений от фейри – никаких сделок с ними. Уж поверьте мне на слово, вам не понравится оказаться в положении должников кого-либо из сидхе. – Я нахмурился, собираясь с мыслями. – И последнее. Каждый из нас должен делать все возможное, чтобы обуздывать свой страх.
Мёрфи недоуменно посмотрела на меня:
– Что ты хочешь этим сказать?
– Мы не можем позволить себе бояться слишком сильно. Фетчи ощущают наш страх. Они питаются им. Становятся от него сильнее. Если мы явимся к ним, не контролируя свой страх, они ощутят приближение пищи. Мы все боимся, но нам нельзя позволять страху управлять нашими мыслями, действиями или решениями. Старайтесь дышать ровно и оставаться насколько можно спокойными.
Мёрфи кивнула.
– Ну и хорошо. Веселиться и петь по мере хотения.
Я посмотрел, как Мёрфи развешивает свою амуницию. Черити помогла ей застегнуть кольчугу – рубаху с короткими рукавами, возможно, одну из запасных Черити. Для Мёрфи кольчуга оказалась великоватой, чуть-чуть помог туго перепоясавший ее ремень, но короткие рукава доходили Мёрфи до локтей, а низ болтался где-то на уровне колен. Кэррин выглядела как ребенок, нарядившийся во взрослую одежду.
Лицо ее сделалось отрешенным – таким оно обыкновенно становилось, когда она сосредотачивалась перед стрельбой в тире или перед одним из своих бесчисленных поединков айкидо. Я зажмурился, осторожно ощупал Мёрфи своим магическим чутьем и ощутил в ней ровно пульсирующую жизненную энергию. Кое-где наблюдалась дрожь – но никаких признаков панического страха, который мог бы оповестить нехороших парней о нашем появлении.
Собственно, я его и не ждал. Свой невеликий рост она с лихвой компенсировала крепостью духа. С другой стороны, в Небывальщине Мёрфи не оказывалась еще ни разу, и хотя земли фейри далеко не самое страшное, что можно там найти, даже они могут производить на нормального человека довольно жуткое впечатление. Никакие тренировки, дисциплина и целеустремленность не способны в полной мере подготовить начинающего ныряльщика к тому, что он почувствует на глубине. Примерно так же обстоят дела и с Небывальщиной. Невозможно предугадать, как поведет себя человек, впервые упавший вниз по кроличьей норе.
Зато Томас, будучи Томасом, щеголял кольчугой как изыском моды. Он оделся во все черное – черные куртка и брюки, черные армейские бутсы, да и кольчуга с бронежилетом каким-то образом подошли к его туалету. На левом бедре у него снова висела его сабля, в правой руке он держал обрез и в целом являл собой изрядно улучшенный типаж из «Дорожного Воина».
На всякий случай я и его ощупал своими магическими чувствами. Он слегка отличался от обычного человека; впрочем (как и у других вампиров Белой Коллегии), отличия эти вряд ли поддавались обнаружению человеческими чувствами, да и не всякий чародей распознал бы их. В его ауре ощущалось нечто кошачье – что-то подобное я ожидал бы от голодного леопарда, терпеливо поджидающего приближения очередной добычи. Огромная, безупречно сбалансированная сила. Ощущалась и темная сторона – та его часть, которую я ассоциировал с демонической наследственностью, превращавшей его в вампира, черный, горький сгусток энергии, состоявшей из равных частей похоти, голода и отвращения к себе. Томас был неглуп – он, конечно же, боялся. Но и его страх был почти незаметен под этой гладкой черной поверхностью.
Закончив помогать Мёрфи, Черити отступила на шаг и опустилась на колени на мостовую. Сложив руки, она склонила голову и продолжала молиться. Я чувствовал разлитое вокруг нее тепло, словно она стояла на коленях в узком луче солнечного света, – точно такую же энергию я всегда ощущал в присутствии ее мужа. Веру, наверное. Она тоже боялась, но это был не тот первобытный, животный страх, который интересует фетчей. Она боялась за дочь – за ее безопасность, за ее будущее, за ее счастье. И, глядя на нее, я увидел, как ее губы произносят мое имя, потом Томаса, потом Мёрфи.
Черити боялась за нас больше, чем за себя.
В ту секунду я поклялся себе, что верну ее домой вместе с ее дочерью – к семье и мужу, целую и невредимую. Видит Бог, я ни минуты не колебался бы сделать все, чтобы семья моего друга воссоединилась.
Я проверил свою амуницию. Кожаная куртка, кольчужная рубаха не по размеру, посох, жезл – на месте. Браслет-оберег и амулет – на месте. Многострадальная левая рука немного побаливала, и та ее часть, которую я ощущал, онемела – но пальцами шевелить я мог. Голова болела. Ноги слегка подкашивались от усталости. Я надеялся, что, когда понадобится, хорошая доза адреналина поможет мне справиться с этой проблемой.
– Все готовы к выступлению? – спросил я.
Мёрфи кивнула. Томас откликнулся лаконичным «Ага».
Черити поднялась с колен.
– Я готова.
– Для начала я обойду здание, – сказал я. – Это их дверь домой. Возможно, они оставили какие-нибудь ловушки или задействовали обереги. Когда я сниму их, мы войдем.
Я начал медленно обходить кинотеатр Пелла, касаясь пальцами стены, то и дело закрывая глаза и прислушиваясь к своим магическим чувствам. Это потребовало некоторого времени, но поспешность могла дорого обойтись. Я ощущал замкнутую, сдерживаемую энергию, пульсирующую где-то в здании – возможно, попавшую из Небывальщины в момент, когда фетчи проносили туда Молли. И еще я несколько раз уловил крошечные порывы энергии, слишком случайные и подвижные, чтобы быть заклятиями или оберегами. Они показались мне огорчительно похожими на те, что исходили от фетча, уничтоженного мною в гостинице.
Минут через десять я вернулся к месту, с которого начал обход.
– Есть что-нибудь? – поинтересовался Томас.
– Оберегов нет. Магических противопехотных мин тоже нет, – ответил я. – Но мне кажется, кто-то там есть внутри.
– Вроде кого?
– Вроде фетчей, – сказал я. – Мельче тех, здоровых, которые нам нужны, – возможно, этих оставили охранять переход.
– Они попытаются напасть на нас из засады, когда мы войдем, – предположила Мёрфи.
– Возможно, – согласился я. – Но если мы знаем о засаде, мы можем обернуть это против них. Когда они появятся, разите их быстро и беспощадно, наверняка. Лучше перестараться. Мы не можем позволить, чтобы кого-то из нас ранило.
Мёрфи кивнула.
– Чего мы ждем? – поинтересовался Томас.
– Еще подкреплений, – ответил я.
– Зачем?
– Затем, что я недостаточно силен, чтобы отворить стабильный переход в глубь их территории, – объяснил я. – Даже если бы я не устал так и если бы мне удалось его отворить, сомневаюсь, чтобы он продержался дольше нескольких секунд.
– А это плохо? – спросила Мёрфи.
– Угу.
– А что случилось бы? – тихо спросила Черити.
– Мы бы погибли. Оказались бы заперты в глубине земель фейри, вблизи оплотов всевозможных неприятностей, с единственной надеждой на попытку пробиться в те части Небывальщины, что соприкасаются с Землей. Туземцы скушают нас и выплюнут кости прежде, чем мы хоть немного приблизимся к спасению.
Томас закатил глаза.
– Не уверен, приятель, что это то, что нужно, чтобы удерживать мои мысли от паники.
– Заткнись, – посоветовал я ему. – Если не хочешь, чтобы я перешел к альтернативному варианту и начал рассказывать тебе похабные анекдоты.
– Гарри, – вмешалась Мёрфи. – Если ты знал, что не можешь открыть переход на время, необходимое, чтобы вынести девушку, как ты собираешься все это провернуть?
– Знаю я кое-кого, кто может помочь. Правда, помочь мне она абсолютно не в состоянии.
Мёрфи хмуро покосилась на меня.
– Скажи, тебе ведь это нравится. Нравится плясать вокруг да около, нравится огорошивать нас сюрпризами, зная чего-то такое, что неизвестно нам.
– Ну, это как героин для чародеев, – согласился я.
Послышался рык двигателя, по асфальту зашуршали шины. Из-за кинотеатра вылетел на стоянку мотоцикл с двумя седоками. Задний седок соскользнул с седла – красивая женщина в кожаных штанах и вельветовой куртке. Она подняла руки, сняла шлем, и белоснежные волосы рассыпались роскошной, до пояса накидкой. Летняя Леди, Лилия, отвесила мне легкий поклон и улыбнулась; зеленые глаза ее сияли.
Управлял мотоциклом, разумеется, Хват. Одежду Летнего Рыцаря составляли черные штаны в обтяжку и зеленая шелковая рубаха. На бедре у него висела шпага с вычурной рукоятью, кожаная оплетка которой лоснилась от долгого употребления. Хват положил оба шлема на багажник мотоцикла и кивнул нам:
– Доброе утро.
Я представил присутствующих, ограничившись упоминанием имен и титулов. Покончив с этим, я повернулся к Лилии:
– Спасибо, что приехали.
Она покачала головой.
– Я все еще в долгу перед вами. По крайней мере это в моих силах. Хотя должна предупредить вас – боюсь, у меня не получится оказать вам помощь, о которой вы просили.
Из чего следовало, что запрет Титании остается в силе. Впрочем, я придумал способ обойти его.
– Я понимаю, что вы не можете мне помогать, – сказал я. – Но я хотел сказать вам, что я передаю свои обязанности получателя долга другому – в здравом уме и как там еще положено говорить. Я должен загладить зло, причиненное из-за моей ошибки девушке по имени Молли Карпентер. Чтобы сделать это, я передаю ваш долг ее матери в качестве уплаты.
– Ха! – обрадовался Хват.
Лилия тоже не удержалась от довольной улыбки.
– Отлично придумано, чародей, – прошептала она и повернулась к Черити. – Вы принимаете предложенную чародеем плату, леди?
Вид у Черити был немного ошеломленный, и она покосилась на меня. Я кивнул.
– Д-да, – произнесла она. – Да.
– Значит, быть посему. – И Лилия склонила голову перед Черити. – Значит, я в долгу перед вами, леди. Что могу я сделать во исполнение этого долга?
Черити снова покосилась на меня.
– Просто расскажите ей, – посоветовал я.
Черити повернулась обратно к Летней Леди.
– Помогите нам вернуть мою дочь Молли, – попросила она. – Она в плену у фетчей Зимней Династии.
– Я буду более чем счастлива сделать все, что в моих силах, для вас, леди, – кивнула Лилия.
Черити закрыла глаза.
– Спасибо.
– Возможно, это окажется не совсем та помощь, какой вы бы от меня хотели, – серьезным тоном призналась Лилия. – Я не смею открыто нападать на слуг Зимней Королевы, действующих с ее законного соизволения, – кроме случаев самозащиты. Напади я на них, последствия будут суровы, а возмездие неотвратимо.
– Тогда что вы можете сделать? – спросила Черити.
Лилия открыла было рот, но покосилась в мою сторону.
– Похоже, у чародея есть что-то на уме.
– Ага, – сказал я. – Я как раз хотел перейти к этому.
Лилия улыбнулась мне и кивком предложила продолжить.
– Они перенесли девушку через границу здесь, – объяснил я. – Должно быть. Поэтому они и напали сначала на Пелла – чтобы здание наверняка заперли и опечатали и при необходимости никто не мешал им беспрепятственно переходить назад. Я также почти уверен в том, что они оставили кого-то охранять переход.
Лилия нахмурилась и подошла к зданию. Она дотронулась до стены пальцами и закрыла глаза. На все про все у нее ушло вдесятеро меньше времени, чем у меня, и при этом она не сходила с места.
– Разумеется, – сообщила она. – Как минимум трое небольших фетчей. Пока они не ощутили нашего присутствия, но ощутят, как только кто-нибудь войдет в дом, и нападут.
– Я на это и рассчитываю, – кивнул я. – Я войду первым и позволю им увидеть меня.
Хват удивленно поднял брови.
– После чего они порвут вас в клочья? Я думал, у вас план мудренее.
Я улыбнулся ему:
– Не хочу вас разочаровывать, Хват. Я хочу, чтобы Лилия навела завесу на всех остальных. Как только фетчи проявятся, чтобы порвать меня, Лилия снимет завесу, и вы все их уложите.
– Да. Это нравится мне гораздо больше, – хмыкнул Хват, поглаживая пальцами рукоять шпаги. – И уж мне-то никто не запрещал кромсать вассалов Зимы – если вы, конечно, не против, госпожа.
Лилия покачала головой.
– Ни в коем случае, сэр Рыцарь. И я с радостью скрою завесой вас и ваших союзников, леди Черити.
Черити помедлила.
– Подождите-ка, – сказала она. – Я правильно понимаю ситуацию? Вам не позволено оказывать помощь Гарри, но поскольку Гарри… что? Передал свои права на долг мне?
– Банки постоянно продают и покупают долговые обязательства, – подтвердил я.
Хват и Лилия обменялись беспомощными взглядами.
– На них также наложено заклятие, не позволяющее им открыто обсуждать это с кем-либо, – добавил я. – Но суть вы уловили верно, Черити.
Черити тряхнула головой.
– Но у них не будет из-за этого неприятностей? Если… кто у нее главный?
– Титания, – подсказал я.
Черити уставилась на меня – это имя она явно уже слышала.
– Что… сама Королева фейри?
– Одна из двух, – поправил я. – Да.
Она покачал головой.
– Я не… и без того уже много людей подвергаются опасности.
– Не беспокойтесь за нас, мэм, – подмигнул Хват. – Титания установила закон. Мы его исполняем. И не наша вина, что его буква не совсем соответствует ее замыслу.
– Перевожу, – вмешался я. – Мы обошли закон, не нарушив ни буквы. Ей это не понравится, но она смирится.
– О да, – пробормотал Томас себе под нос. – Из-за этого никому потом не откусят задницу.
– Разговорчики, – буркнул я, повернулся и зашагал к служебному входу кинотеатра. Крепко взявшись за посох, я приставил его конец к цепям, крест-накрест перекрывавшим дверь. Потом выждал пару секунд, успокаивая дыхание и сосредоточиваясь. Не то чтобы это было очень трудно. Мне хватило совсем небольшого напряжения воли, чтобы порвать цепь к чертям собачьим. Разнести дверь в щепки было бы еще проще, но я хотел всего-то разорвать одно-единственное звено.
Я собрал свои мысли воедино и шепнул:
– Forzare!
Луч невидимой энергии вырвался из конца посоха, послышалось шипение и резкий, короткий треск. Цепь дернулась. Я опустил посох и увидел, что одно звено разломилось на две половинки; изломы светились от нагрева багрово-красным. Концом посоха я сбросил их на землю; меня даже слегка удивило то, как мало усилий это от меня потребовало.
Я протянул руку и попробовал повернуть ручку.
Заперто.
– Эй, Мёрф, – окликнул я. – Глянь-ка на этот цепеллин.
Я услышал, как она со вздохом обернулась. Я достал из кармана куртки пару металлических инструментов и принялся с их помощью возиться над замком. Левая рука слушалась плохо, но все же могла худо-бедно удерживать инструмент в нужном положении, пока правая делала большую часть работы.
– Эй, – спросил Томас. – Откуда это у тебя?
– Баттерс говорит, моей руке полезны упражнения, в том числе работа с ручным инструментом.
– Значит, – фыркнул Томас, – ты учишься ремеслу взломщика? Я-то думал, ты на гитаре играешь.
– Это проще, – сказал я. – И собаки от этого не воют.
– Ну да, я бы сам убил тебя, услышь я еще хоть раз «Дом восходящего солнца», – согласился Томас. – Откуда у тебя отмычки?
Я покосился через плечо на Мёрфи.
– Птичка в клюве принесла.
– Ох, ты у меня допрыгаешься, Дрезден, – сказала Мёрфи, продолжая упрямо смотреть в сторону.
Я подобрал бородку и медленно, осторожно повернул. Замок щелкнул, я чуть приоткрыл дверь. Потом выпрямился, убрал инструменты в карман и снова взял в руку посох, готовый к немедленным неприятностям. Ничего не происходило. Я закрыл глаза и прислушался, но не услышал в доме ни звука.
– Ладно, – сказал я. – Идем. Всем приготовиться к…
Я оглянулся через плечо и увидел, что стоянка совершенно пуста – не считая меня самого, конечно.
– Ух ты, – сказал я. – Отличная завеса, Лилия. – Я повернулся к двери и сделал вид, что мои нервы не звенят как гитарные струны.
– Дзынь-дзынь, – объявил я. – Раунд первый.
ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ПЯТАЯ
Изготовив посох к бою, я ударом ноги распахнул дверь.
– А вот кому жвачки! – крикнул я.
Серенькие рассветные лучи высветили служебный коридор с исписанными всякой ерундой стенами, вытертым до неопределенного цвета полом и кучей сложенного вдоль стен хлама. В дальнем конце виднелась дверь, под которую кто-то подсунул резиновый клинышек, чтобы она не закрывалась. Выцветшая табличка гласила: ПОСТОРОННИМ ВХОД ЗАПРЕЩЕН. Занавешенный шторкой проем примерно посередине коридора вел, судя по всему, в кассу.
В здании царила тишина. Не горело ни одной лампочки.
– Вы, наверное, видели уже, – сообщил я пустому дому. – Джон Карпентер. Трубач-Хулиган. Самая длинная сцена с махаловом в истории кино. Знаете, да?
Тишина.
– Значит, не знаете все-таки? – спросил я у тишины. Я стоял, надеясь на то, что нехорошие парни не заставят себя ждать. В случае нападения я должен был отпрыгнуть в сторону и дать моим спрятанным за завесой спутникам разнести их в клочья. Вместо этого нехорошие парни, как это часто бывает, вели себя не совсем по плану.
Я начинал ощущать себя немного глупо, стоя вот так. Если бы я пошел дальше, в узкий коридор, мои невидимые спутники вынуждены были бы растянуться в цепочку, что повышало неприятелю шансы на успешную засаду. Будь я один, коридор обеспечивал бы мне наилучшую позицию для схватки, не позволяя фетчам окружить меня и тем самым использовать численное преимущество. Будь я один, я не преминул бы воспользоваться этим. Среди фейри встречаются тупицы, но фетчей к ним никак не отнесешь. Если бы я вел себя не так, как полагается одиночке, это могло бы насторожить их.
Поэтому, хотел я того или нет, пришлось плюнуть на инстинкт самосохранения и двинуться в глубь здания, держа наготове посох, оскалив зубы в боевой ухмылке. В доме царил полумрак, и температура была ниже, чем полагалось бы даже в это время суток. Дыхание вырывалось изо рта облачками пара. Извечный киношный запах попкорна пропитал дом до основания, сделавшись такой же неотъемлемой его частью, как пол и стены. В животе у меня забурчало. Подобно другим отдельным частям моего тела, мой желудок легко отвлекается на всякие соблазны, не обращая внимания на такие мелочи, как смертельная опасность.
Остальная же часть моего тела напряглась до предела. Я видел уже, как быстро умеют двигаться эти твари. Атакуй они меня из дальнего конца коридора, я успел бы отпрянуть с их пути, но и только. Еще два или три шага – и я дошел до места, начиная с которого у меня уже не оставалось возможности отступить, чтобы мои невидимые спутники разили неприятеля из засады. По крайней мере на несколько секунд я буду предоставлен самому себе.
Несколько секунд в драке – это целая вечность.
Я встряхнул браслет-оберег, накачивая в него энергию, и двинулся дальше, выставив вперед левую руку – это позволяло мне лучше защититься от возможного нападения и одновременно хоть немного освещало дорогу.
– Знаешь, какое это место в фильме? – спросил я сам у себя вслух. – Это когда старый фермер с факелом в одной руке и дробовиком в другой не может удержаться, чтобы не идти в глубь темной пещеры, прекрасно понимая, что там прячется чудовище. – Я дошел до занавески и концом посоха отодвинул ее. Выглянув на мгновение в проем, я не увидел ничего, кроме маленькой кассовой стойки, открывавшейся в маленький же темный вестибюль.
Никто не бросался ко мне, оскалившись в лицо.
– Ну, давайте же, – произнес я немного громче. – В конце концов, это просто оскорбительно. Если вы, ребята, будете и дальше продолжать в этом духе, мне придется пойти на крайние меры. Типа выйти обратно или еще чего.
Инстинкты мои вдруг тревожно взвыли, и я пулей вылетел в занавешенный проем – прочь из коридора, из дальнего конца которого на меня ринулось что-то такое. Меньше всего мне хотелось получить заряд картечи или молотом по башке.
Коридор разом наполнился оглушительными звуками: кто-то заулюлюкал, разом грянули пистолет и обрез, затрещал рвущейся тканью электрический разряд. Даже сквозь занавеску я увидел ослепительное бело-голубое сияние – и в свете его различил наконец прятавшегося в засаде фетча.
Он сидел, пригнувшись для прыжка, на стеклянном колпаке старой машины для изготовления попкорна, и внешность его с некоторой натяжкой можно было назвать кошачьей. Ростом он раза в два превосходил Мистера, клочковатый черный мех торчал во все стороны панковскими шипами. Сгорбившиеся плечи казались неестественно мускулистыми, а широкая пасть была усеяна зубами, слишком большими для любой кошки, не считая льва. Глаза светились зловещим зеленым светом. Тварь прыгнула, выставив вперед когтистые лапы, оскалив зубы, оглушительно взвыв.
Ни места, ни времени нанести удар первым у меня не было, зато я заранее изготовил защитное поле. Я выставил между собой и фетчем светящийся голубоватый купол.
Мне стоило бы помнить, с какой легкостью одолевало мою магию Пугало минувшей ночью. Мелкий фетч, должно быть, обладал по меньшей мере частью этих способностей, поскольку он на лету сменил тон своего завывания, врезался в мой щит и проскочил сквозь него, словно сквозь мыльный пузырь.
Из-за тесноты я не мог ни уклониться, ни замахнуться посохом, поэтому стоило морде фетча прорваться сквозь мой шит, как я убрал его и с размаху врезал кулаком по кошачьему носу. Там, где бессильна магия, приходится полагаться на физическую силу: поганая тварь отлетела спиной прямо на старый кассовый аппарат – железный! Брызнули голубые искры, пыхнул дым, запахло чем-то едким, и фетч взвыл от боли.
Я услышал в коридоре шаги, потом грянули три выстрела.
– Гарри! – крикнула Мёрфи.
– Здесь! – откликнулся я.
Сказать что-нибудь еще я не успел: чудовищная кошка оторвалась наконец от железного кассового аппарата и снова бросилась на меня, ни на йоту не уступая в скорости тому фетчу, с которым я сталкивался накануне. Я пригнулся и попробовал поднырнуть под него, но тело мое уступало мысли в быстроте реакций, и тварь нацелилась когтями прямо мне в глаза.
Я успел выбросить перед собой руку, и фетч врезался в нее с силой, от которой она онемела по локоть. Блеснули зубы и когти. Заговоренная кожа моей куртки устояла – если не считать царапины на запястье, ниже рукава, я остался невредим. Я покатился по полу, пытаясь стряхнуть вцепившуюся в куртку тварюку. Она оказалась чертовски сильной. Опершись задней лапой о стойку, она крепко цеплялась остальными за куртку, норовя пробиться к моему горлу.
Я пытался удержать ее, прикрывая горло рукой. Прорваться через куртку она не могла, но продолжала натиск с силой, которой ей не полагалось бы иметь. Я лежал на спине, и мне отчаянно не хватало упора. Рука моя начинала подаваться, и я понимал, что секунды через две эта тварь доберется до моего горла, и тогда мне крышка.
Тогда я схватился другой рукой за отворот куртки и изо всех сил дернул. Кожаная куртка сползла с моей груди, обнажив стальную кольчугу. Снова с шипением полетели искры: тварь обожгла лапы о металл и с пронзительным визгом подпрыгнула вертикально вверх.
Грянули выстрелы. Заряд картечи поразил тварь в верхней точке прыжка – она дернулась, взвизгнула и, извернувшись в воздухе, приземлилась на пол рядом со мной.
Тяжелый башмак Мёрфи с силой врезал по оскаленной морде, отшвырнув от меня, – и как только тварь оказалась на расстоянии ярда, Мёрфи открыла огонь. Она всадила в чудище с полдюжины пуль, опрокинув его на пол, – тварь выла от боли, дергалась от попаданий, но всякий раз пыталась подняться. Щелкнул боек – патроны кончились. Мёрфи загнала в рукоять пистолета свежую обойму – тварь как раз начала подниматься. Мёрфи продолжала всаживать в нее пулю за пулей.
Из-за завесы с неестественной скоростью вырвался Томас, бледный как смерть. Он схватил оглушенного фетча за горло и с размаху двинул о кассовый аппарат, потом еще и еще, пока я не услышал, как у того хрустнул позвоночник. Тогда братец размахнулся и швырнул его через барьер в вестибюль.
Блеснула вспышка. Что-то, похожее на огненную бабочку, крошечной кометой пролетело мимо моей головы. Я поднялся на ноги и увидел, как бабочка угодила фетчу прямо в грудь. Тварь завизжала снова, молотя по полу передними лапами; задние повисли беспомощными тряпками. Бабочка вспыхнула ярким огнем, прожгла дырку в груди у твари, а потом огонь охватил ее всю.
Я облокотился на стойку, перевел дух и обернулся. Занавеска отдернулась словно сама собой, и вошла Лилия. В эту минуту Летняя Леди не казалась хрупкой или беспомощной. Ее симпатичное лицо застыло в гримасе плохо сдерживаемого гнева. Вокруг нее порхал рой огненных бабочек. Лилия смотрела на умирающего фетча до тех пор, пока огонь не догорел, не оставив за собой даже эктоплазмы.
– А вот кому жвачки! – крикнул я.
Серенькие рассветные лучи высветили служебный коридор с исписанными всякой ерундой стенами, вытертым до неопределенного цвета полом и кучей сложенного вдоль стен хлама. В дальнем конце виднелась дверь, под которую кто-то подсунул резиновый клинышек, чтобы она не закрывалась. Выцветшая табличка гласила: ПОСТОРОННИМ ВХОД ЗАПРЕЩЕН. Занавешенный шторкой проем примерно посередине коридора вел, судя по всему, в кассу.
В здании царила тишина. Не горело ни одной лампочки.
– Вы, наверное, видели уже, – сообщил я пустому дому. – Джон Карпентер. Трубач-Хулиган. Самая длинная сцена с махаловом в истории кино. Знаете, да?
Тишина.
– Значит, не знаете все-таки? – спросил я у тишины. Я стоял, надеясь на то, что нехорошие парни не заставят себя ждать. В случае нападения я должен был отпрыгнуть в сторону и дать моим спрятанным за завесой спутникам разнести их в клочья. Вместо этого нехорошие парни, как это часто бывает, вели себя не совсем по плану.
Я начинал ощущать себя немного глупо, стоя вот так. Если бы я пошел дальше, в узкий коридор, мои невидимые спутники вынуждены были бы растянуться в цепочку, что повышало неприятелю шансы на успешную засаду. Будь я один, коридор обеспечивал бы мне наилучшую позицию для схватки, не позволяя фетчам окружить меня и тем самым использовать численное преимущество. Будь я один, я не преминул бы воспользоваться этим. Среди фейри встречаются тупицы, но фетчей к ним никак не отнесешь. Если бы я вел себя не так, как полагается одиночке, это могло бы насторожить их.
Поэтому, хотел я того или нет, пришлось плюнуть на инстинкт самосохранения и двинуться в глубь здания, держа наготове посох, оскалив зубы в боевой ухмылке. В доме царил полумрак, и температура была ниже, чем полагалось бы даже в это время суток. Дыхание вырывалось изо рта облачками пара. Извечный киношный запах попкорна пропитал дом до основания, сделавшись такой же неотъемлемой его частью, как пол и стены. В животе у меня забурчало. Подобно другим отдельным частям моего тела, мой желудок легко отвлекается на всякие соблазны, не обращая внимания на такие мелочи, как смертельная опасность.
Остальная же часть моего тела напряглась до предела. Я видел уже, как быстро умеют двигаться эти твари. Атакуй они меня из дальнего конца коридора, я успел бы отпрянуть с их пути, но и только. Еще два или три шага – и я дошел до места, начиная с которого у меня уже не оставалось возможности отступить, чтобы мои невидимые спутники разили неприятеля из засады. По крайней мере на несколько секунд я буду предоставлен самому себе.
Несколько секунд в драке – это целая вечность.
Я встряхнул браслет-оберег, накачивая в него энергию, и двинулся дальше, выставив вперед левую руку – это позволяло мне лучше защититься от возможного нападения и одновременно хоть немного освещало дорогу.
– Знаешь, какое это место в фильме? – спросил я сам у себя вслух. – Это когда старый фермер с факелом в одной руке и дробовиком в другой не может удержаться, чтобы не идти в глубь темной пещеры, прекрасно понимая, что там прячется чудовище. – Я дошел до занавески и концом посоха отодвинул ее. Выглянув на мгновение в проем, я не увидел ничего, кроме маленькой кассовой стойки, открывавшейся в маленький же темный вестибюль.
Никто не бросался ко мне, оскалившись в лицо.
– Ну, давайте же, – произнес я немного громче. – В конце концов, это просто оскорбительно. Если вы, ребята, будете и дальше продолжать в этом духе, мне придется пойти на крайние меры. Типа выйти обратно или еще чего.
Инстинкты мои вдруг тревожно взвыли, и я пулей вылетел в занавешенный проем – прочь из коридора, из дальнего конца которого на меня ринулось что-то такое. Меньше всего мне хотелось получить заряд картечи или молотом по башке.
Коридор разом наполнился оглушительными звуками: кто-то заулюлюкал, разом грянули пистолет и обрез, затрещал рвущейся тканью электрический разряд. Даже сквозь занавеску я увидел ослепительное бело-голубое сияние – и в свете его различил наконец прятавшегося в засаде фетча.
Он сидел, пригнувшись для прыжка, на стеклянном колпаке старой машины для изготовления попкорна, и внешность его с некоторой натяжкой можно было назвать кошачьей. Ростом он раза в два превосходил Мистера, клочковатый черный мех торчал во все стороны панковскими шипами. Сгорбившиеся плечи казались неестественно мускулистыми, а широкая пасть была усеяна зубами, слишком большими для любой кошки, не считая льва. Глаза светились зловещим зеленым светом. Тварь прыгнула, выставив вперед когтистые лапы, оскалив зубы, оглушительно взвыв.
Ни места, ни времени нанести удар первым у меня не было, зато я заранее изготовил защитное поле. Я выставил между собой и фетчем светящийся голубоватый купол.
Мне стоило бы помнить, с какой легкостью одолевало мою магию Пугало минувшей ночью. Мелкий фетч, должно быть, обладал по меньшей мере частью этих способностей, поскольку он на лету сменил тон своего завывания, врезался в мой щит и проскочил сквозь него, словно сквозь мыльный пузырь.
Из-за тесноты я не мог ни уклониться, ни замахнуться посохом, поэтому стоило морде фетча прорваться сквозь мой шит, как я убрал его и с размаху врезал кулаком по кошачьему носу. Там, где бессильна магия, приходится полагаться на физическую силу: поганая тварь отлетела спиной прямо на старый кассовый аппарат – железный! Брызнули голубые искры, пыхнул дым, запахло чем-то едким, и фетч взвыл от боли.
Я услышал в коридоре шаги, потом грянули три выстрела.
– Гарри! – крикнула Мёрфи.
– Здесь! – откликнулся я.
Сказать что-нибудь еще я не успел: чудовищная кошка оторвалась наконец от железного кассового аппарата и снова бросилась на меня, ни на йоту не уступая в скорости тому фетчу, с которым я сталкивался накануне. Я пригнулся и попробовал поднырнуть под него, но тело мое уступало мысли в быстроте реакций, и тварь нацелилась когтями прямо мне в глаза.
Я успел выбросить перед собой руку, и фетч врезался в нее с силой, от которой она онемела по локоть. Блеснули зубы и когти. Заговоренная кожа моей куртки устояла – если не считать царапины на запястье, ниже рукава, я остался невредим. Я покатился по полу, пытаясь стряхнуть вцепившуюся в куртку тварюку. Она оказалась чертовски сильной. Опершись задней лапой о стойку, она крепко цеплялась остальными за куртку, норовя пробиться к моему горлу.
Я пытался удержать ее, прикрывая горло рукой. Прорваться через куртку она не могла, но продолжала натиск с силой, которой ей не полагалось бы иметь. Я лежал на спине, и мне отчаянно не хватало упора. Рука моя начинала подаваться, и я понимал, что секунды через две эта тварь доберется до моего горла, и тогда мне крышка.
Тогда я схватился другой рукой за отворот куртки и изо всех сил дернул. Кожаная куртка сползла с моей груди, обнажив стальную кольчугу. Снова с шипением полетели искры: тварь обожгла лапы о металл и с пронзительным визгом подпрыгнула вертикально вверх.
Грянули выстрелы. Заряд картечи поразил тварь в верхней точке прыжка – она дернулась, взвизгнула и, извернувшись в воздухе, приземлилась на пол рядом со мной.
Тяжелый башмак Мёрфи с силой врезал по оскаленной морде, отшвырнув от меня, – и как только тварь оказалась на расстоянии ярда, Мёрфи открыла огонь. Она всадила в чудище с полдюжины пуль, опрокинув его на пол, – тварь выла от боли, дергалась от попаданий, но всякий раз пыталась подняться. Щелкнул боек – патроны кончились. Мёрфи загнала в рукоять пистолета свежую обойму – тварь как раз начала подниматься. Мёрфи продолжала всаживать в нее пулю за пулей.
Из-за завесы с неестественной скоростью вырвался Томас, бледный как смерть. Он схватил оглушенного фетча за горло и с размаху двинул о кассовый аппарат, потом еще и еще, пока я не услышал, как у того хрустнул позвоночник. Тогда братец размахнулся и швырнул его через барьер в вестибюль.
Блеснула вспышка. Что-то, похожее на огненную бабочку, крошечной кометой пролетело мимо моей головы. Я поднялся на ноги и увидел, как бабочка угодила фетчу прямо в грудь. Тварь завизжала снова, молотя по полу передними лапами; задние повисли беспомощными тряпками. Бабочка вспыхнула ярким огнем, прожгла дырку в груди у твари, а потом огонь охватил ее всю.
Я облокотился на стойку, перевел дух и обернулся. Занавеска отдернулась словно сама собой, и вошла Лилия. В эту минуту Летняя Леди не казалась хрупкой или беспомощной. Ее симпатичное лицо застыло в гримасе плохо сдерживаемого гнева. Вокруг нее порхал рой огненных бабочек. Лилия смотрела на умирающего фетча до тех пор, пока огонь не догорел, не оставив за собой даже эктоплазмы.