Белаш Александр Маркович. Кибер-вождь (Война кукол - 3)

   - О чем ты думаешь?
   - О тебе, только о тебе, - Юрген обнял девушку; она гибко, быстро, сильно извернулась - пушистый котенок, вмиг ставший мускулистой хищной кошкой и вновь растаяла, смеясь и то шепча "Отпусти", то остро покусывая ему мочку уха.
   - Юрген... мне надо идти...
   - Но ведь ты не хочешь уходить?
   - Ммм... не хочу, но я должна.
   - Ты пойдешь встречать Пророка?
   - Нннет. Он за-пре-тил. Все "верные" будут молиться и ждать, когда Он призовет нас.
   Юрген попытался подумать, как бы сообщить об этом, но тут Софая облизнула его губы - и Юрген забыл о службе.
   Кто сказал, что она из Стражей? Это неправда. Если же правда - это надо скрыть. Он подаст ложный рапорт и предупредит Софаю. Церковь Друга - мирная религия, раз их Пророк предотвращает волнения своих варлокеров...
   Нет, почему же - ИХ Пророк? Он МОЙ Пророк.
   Да, только так можно остаться с Софаей. Стать "верным". Обвенчаться по обряду Церкви. А потом - и самому стать диаконом, возглавить что-нибудь или... двинуться в Стражи. Церковь оценит того, кто перешел на службу к ней. Карьера в "политичке" медленна, от звания до звания проходят годы, а у Энрика... Благо, дело знакомое - защищать святыню от врагов ее... В восторге Юрген считал Церковью Софаю и ради нее был готов на все.
   Энрик с орбиты смотрел на планету; туанский клипер-курьер выполнял маневр, ориентируясь на станцию. Энрик видел сверху "Дом Луны", видел свою "верную" в объятиях агента и безмолвно их благословлял на общее служение во имя Друга.
   Планета плавно, медленно и грузно поворачивалась в пространстве; элементы стыковочного узла заслонили ее от глаз Энрика, но он продолжал созерцать мир духовным зрением.
   Вот - битком набитые экспрессы везут в космопорт его поклонников; патрулирование на этом направлении усилено, а вдобавок поезда сопровождают "стойкие". "Верных", присягнувших Богу и Пророку, в Церкви Города около пятисот тысяч - эти не посмеют ослушаться его. Послушников - около миллиона; для них слова Пророка имеют рекомендательную силу, и следовать велению - их испытание на верность. Но есть полтора-два миллиона просто варлокеров, не считая интересующихся и сочувствующих, - вот этим он приказывать не может. Многих дезориентирует то, что точный срок прилета не объявлен, у многих в воскресенье своих дел вдоволь. Значит, космопорту предстоит выдержать напор примерно полусотни тысяч взвинченных зевак. Надо полагать, охрана справится и эксцессов не будет. Их НЕ ДОЛЖНО быть. ЭТО ПРИКАЗ.
   Вот - конгрегация верховных диаконов. Здесь вплотную заняты подготовкой к приему Пророка. Этаж в отеле забронирован? Да. Все ли в порядке с арендой стадиона? Да. Как обстоят дела в конгрессе? Морально-этическая комиссия соберется на внеочередное воскресное заседание в сокращенном Уставе в 09.30, председатель выступит позднее - а его рекомендации будут рассмотрены в течение трех-четырех дней.
   Нет ли признаков противодействия со стороны властей? Пока нет.
   - Вот - инспектор исполнительного отдела Департамента федеральной политической полиции принимает дежурство. Он садится за компьютер. Дежурант ночной смены кивает ему, уходя:. "Удачи, Оскар". На Оскара можно смело рассчитывать - жесткий, въедливый, пунктуальный и притом оперативно мыслящий. Ни семьи, ни подружки - весь ушел в службу. Поговаривают, скоро его двинут на очередное звание... Что ж, Департамент как раз и держится на железных трудоголиках.
   Оскар скупо кивает в ответ. Надо просмотреть документы, поступившие за ночь из центрального офиса. В основном это словесный мусор, облеченный в форму деловых распоряжений. Настоящей, подлинной работы в "политичке" мало - рутина, всюду и везде рутина, а то, что ценно, попадается в потоке мелочей так редко... Именно по умению выдерживать повседневный наплыв засоряющей ум трухи и отбираются лучшие сотрудники.
   О! Вот занятный документ...
   НЕГЛАСНО ОБЕСПЕЧИТЬ СИЛАМИ ИСПОЛНИТЕЛЬНОГО ОТДЕЛА ЗАПРЕЩЕНИЕ ВЫСТУПЛЕНИЙ ПРОРОКА ЭНРИКА. ДОСТУП ДЛЯ РЕАЛИЗАЦИИ - АГЕНТЫ ВЛИЯНИЯ В КОНГРЕССЕ. ОЖИДАЕМЫЙ ЭФФЕКТ - ПРОВОЦИРОВАНИЕ ЧЛЕНОВ ЦЕРКВИ ДРУГА (Ц/Д) НА ОТВЕТНУЮ АГРЕССИЮ (В ЭТОЙ ЧАСТИ ПЛАНА ИСПОЛЬЗОВАТЬ ПОДДЕРЖКУ ОПЕР- ОТДЕЛА ПО ГОРОДУ, СЕКТОР МАССОВЫХ АКЦИЙ). ПЕРСПЕКТИВНАЯ ЦЕЛЬ - ОФИЦИАЛЬНОЕ ОБЪЯВЛЕНИЕ Ц/Д ДЕСТРУКТИВНЫМ КУЛЬТОМ.
   Входящий номер, время приема, отметка об отправке по назначению - все имеется. М-да, это нечто новенькое!..
   Оскар полистал еще кое-какие файлы, потом сдержанно потянулся в кресле. Прогулялся до санузла, походя равнодушно скользнув взглядом по табличке: "ВЫНОС ДОКУМЕНТОВ НА ЛЮБЫХ ВИДАХ НОСИТЕЛЕЙ ВОСПРЕЩЕН - ТОЛЬКО С РАЗРЕШЕНИЯ ЗАВОТДЕЛОМ". Ну и ладно. Мы на память не жалуемся.
   Квадратный нефритовый кулон с серебряной аббревиатурой Оскар на груди не носил. Кулон у него лежал в потайном кармане брюк. Его можно было и не носить - как Страж, Оскар имел право на такую вольность - но с кулоном ему было легче.
   "БОГ ЕСТЬ, И ОН ВОСТОРЖЕСТВУЕТ ЗДЕСЬ".
   Департамент пристально следил за теми, кто был заслан в Церковь. Но никому не пришло в голову, что взрослый человек может сам прийти к Другу, если жизнь его пуста, душа изныла и иссохла, а сердце просит веры. Что человек может стать "верным" тайно, не бросая своей странной и скрытной работы. Что однажды, выйдя утром на балкон, он понимает, что впереди у него - ничего, только перекинуться через перила и лететь, пока земля тебя не остановит, но случайно увиденный фильм о Боге с бледным лицом вдруг все изменяет - и жизнь вновь становится осмысленной.
   Можно даже сказать, что Оскар родился заново - Друг дал ему вторую, подлинную жизнь.
   После дежурства он сообщит в Церковь то, что узнал.
   * * *
   Они экономят. Они едут до узла на медленном "зеленом", а там садятся на экспресс и дуют в космопорт. Машинист прикрыл окно кабины, когда показалась станционная платформа, кишащая людьми. На головах - черные повязки с синими глазами; машут руками, у многих - плакаты. ДРУГ СВЯТ, А Я ЧИСТ! ЭНРИК, ТЫ НАШ! Бешеные... надо было запретить Пророку въезд!.. Миниатюрная видеокамера на зеркале заднего обзора зашевелилась, скользя взглядом вдоль толпы. Всех под запись, на учет! Чтоб не устраивали сборищ...
   Странно, но камеры на поезд ставили не полицейские. До рассвета в депо пришли трое - и сразу к диспетчеру смены. "Парни, без вопросов. Это люди из безопаски Айрэн-Фотрис. Им надо кое-что прикрутить к кабинам". Работали безопасники проворно... как-то даже нечеловечески проворно...
   Поезд, гремя, влетел в Поганище. Скорей бы проскочить эту помойку; здесь развлекаются, подкладывая дымовые шашки и петарды на пути... Камеры методично изучали местность вдоль дороги, считывая все, что попадало на прицел. Всего за ночь было поставлено сорок пять пар таких камер плюс тридцать семь в прошлую ночь; таким образом, Сид получил возможность круглые сутки вести мониторинг на двенадцати железнодорожных трассах в Городе - именно на тех, которые его заинтересовали. Денщик и Молния суммировали информацию и изменяли режим поиска. Этажи ниже эстакад Выше эстакад. Незастекленные окна. Окна, открытые на восток. Незатененные стены. Круг поиска постепенно сужался.
   Энрик иначе относился к тем, кто ждал его в космопорту. Он отечески любил варлокеров, но как строгий отец не был намерен потакать их прихотям. Пророки - не те люди, кого можно зажать толпой. Пророки дружны с богами, и боги им подсказывают, как не оказаться запертым в какой-нибудь подсобке, когда в дверь ломятся безумные фаны. И, наконец, явление Пророка пастве должно быть подготовлено.
   Поэтому с орбитального лифта Энрик сошел подчеркнуто скромно. Волосы без затей собраны на затылке. Поперек лица черной полосой - очки-плексы. Белая рубашка, светло-бежевый сюртук, песочного цвета брюки. Ни украшений, ни броских деталей в одежде, ни свиты - секретарь-контуанец и двое бодигардов, с первого взгляда похожих на людей; эти нидэ работали в Федерации и знали все особенности здешней обстановки. Прочие сопровождающие шли отдельно от Пророка.
   "Будьте любезны, предъявите медицинские сертификаты", - просит сотрудник карантинной службы. "Засвидетельствуйте ваши страховые полисы", - это агент интерслужбы здоровья. Штатный адаптолог привычной скороговоркой напомнил о том, что приезжие попали в иную среду обитания. Другое атмосферное давление, другое тяготение - "и кислорода в воздухе не столько, сколько вы привыкли ощущать". В первый день возможно слабое недомогание и головокружение. Неважно, прибыли вы по делам или чтоб отдохнуть два-три дня вам надо отвести на привыкание.
   "Что вы имеете предъявить для досмотра?" - таможенник вежлив, как киборг. Запрещен ввоз мясных консервов, алкоголя без акцизных марок международного образца и многое другое - ознакомьтесь с перечнем.
   - У меня с собой есть препарат, - впервые заговорил Энрик. - Я не знаю, можно ли его ввозить.
   Таможенники осмотрели коробок со всех сторон, вынули емкость с приятными на глаз капсулами, развернули инструкции - и не нашли ни слова на линго; только новотуанский шрифт.
   - Это разрешенное лекарство? В какой список регламента оно входит?
   - Не знаю, - Энрик был кроток и спокоен. - Мне его выдали по рецепту врача из клиники всех цивилизаций.
   Пассажиры лифта просачивались сквозь фильтры космопорта, усаживались в поезда, автобусы - и разъезжались, минуя толпы варлокеров, топчущиеся за ограждением, а Энрик с охранниками и секретарем, приглашенные в служебное помещение, сидели и ждали. Читать по-туански в таможне умели - это по штатным обязанностям полагалось одному из смены, но вот определить, что же за снадобье привез Пророк, никак не удавалось. Запросили амбулаторию всех цивилизаций; те, в свою очередь, стали наводить справки в главной клинике Города. А время шло и шло... Все, кто прибыли рейсовым лифтом, покинули порт - в том числе и сопровождавшие Энрика. Заскучав, стали уезжать и варлокеры; секретарь несколько раз подходил к окну понаблюдать за этим.
   - Нашли, - промолвил таможенник, глядя в экран. - Это витамины. Они лицензированы в шести Ц, включая нас. Но почему не наклеили марку лицензии при вывозе?..
   - По забывчивости, - Энрик легко поднялся. - Надеюсь, я не слишком задержал вас. Могу ли я вызвать воздушное такси прямо сюда? - поглядел он в сторону балкона, больше похожего на террасу. - Да, - заметил он, уже входя во флаер, опустивший трап на балкон, - вы можете передать охране там, внизу, что опасности больше нет...
   * * *
   Пепс, секретарь Энрика, родился на Кон-Туа в семье нанявшихся по контракту и настоящее небо над головой увидел лет в двадцать - и то на Атларе, куда полетел совершенствоваться в языках и интеробщении. Бывал он и на Яунге, и на ЛаБинде, и даже на Ранкари, где приезжим иномирянам напыляют на кожу защитный слой, чтоб ее не обожгло голубое светило. Удивить Пепса было трудно но над Городом он испытал потрясение. Лес биндских высотных домов, стволами уходящих в облачное небо, просторные и низкие строения вара с блестящими от солнечных батарей крышами, прихотливая архитектура яунджи, казавшиеся хрупкими светлые и легкие сооружения планетарных туанцев, похожие на крепости атларские жилища, приспособленные к долгой зимней ночи, - все это меркло перед геометрически правильными бесчеловечными блоками, плотно стоящими рядами и густыми скоплениями уходящими во все стороны, до горизонта. Пепсу казалось, что он летит над городом, который роботы построили для роботов - потому что людям невозможно жить в столь подчеркнуто искусственной среде. Даже круглые в плане или волнообразно изогнутые дома выглядели прихотью кибер-конструктора, ошибкой, сбоем в программе градостроительства, вымышленной машинным интеллектом. И люди... Все промежутки между домами была переполнены людьми - текучей, пестрой живой массой тел и автомобилей; им было тесно там, внизу, - и город выжимал их вверх, заставляя использовать пустоту воздуха над трассами и крышами, где роились флаеры. Пепс почувствовал какой-то слабый, безотчетный испуг, и у него в самом деле начала кружиться голова.
   А Энрик взирал на лежащий под ним Город с нежностью. Кочуя с планеты на планету, он всегда стремился сюда, в мир свинцово-тяжелого серого цвета, густо покрытого кричаще-яркими и липкими пятнами рекламной плесени, мир, где человек рождается в столпотворении, учится жить, проворно лавируя между себе подобными, и умирает; устав и упав, затоптанный другими, бегущими по кругу за удачей. Родной город - всегда любимый, как бы плох он ни был.
   - Трудно смотреть? - спросил он Пепса, заметив, как тревожно тот косится вниз.
   - Признаться - да, - кивнул секретарь.
   - Это с непривычки, - успокоил Энрик. - Скоро ты освоишься; сам удивишься, как ты мог бояться Города. Дыши глубже - надо впитать его запах; слушай без напряжения, чтобы почувствовать все его звуки. Может быть, ты его успеешь полюбить... Здесь есть занятный вид туризма - путешествовать по Городу без карты, наобум. Я тоже этим увлекался, и представь - не заблудился ни разу. Я всегда возвращался домой...
   Он присмотрелся к плывущим под ними пейзажам, словно хотел найти что-то знакомое.
   - В двенадцать лет я выиграл конкурс красоты "Мальчик Города", в двадцать два стал "Парнем года". А между этим было еще восемьдесят семь других конкурсов... Я любил Город и хотел, чтобы он тоже полюбил меня. Похоже, кое-чего я добился - по случаю моего приезда заседает комиссия в парламенте... - Энрик слабо улыбнулся. - Знаешь, почему я стал Пророком?..
   - Нет, - Пепс навострил уши; столь интимные риторические вопросы Энрик задавал чрезвычайно редко, и к ответам стоило прислушиваться.
   - Потому что Город мне велел. Я не уезжал; он был со мной всюду - его стены, его люди, его напряжение и его голос: "Почему?" Он спрашивает всех централов, а ответить за всех должен был я. Все, что я сделал до сих пор, я делал для них, вон для тех, - Энрик показал в пол салона. - У них нет ни имен, ни лиц, ни тел, но есть души - грязные, умалишенные, больные. А я - один из них. Поэтому они меня и поняли.
   Пока Энрик разъяснял Пепсу суть своей духовной миссии, у особняка Эмбер творились чудеса. Варлокеры, удовольствовавшись ее субботним раскаянием в прямом эфире, стали отзывать свои иски из судов так же слаженно и массово, но...
   Трудно сказать, кто инспирировал их новую затею, но подхватили ее сразу и азартно. Хлопот это почти не требовало - купить конверт с маркой, вложить туда фото с надписью и отправить срочным заказным письмом; почтовое ведомство Города немало заработало на этом - и вообще оно подтвердило свой девиз: "Безупречно и быстро". В некоторых офисах не хватило мешков для писем, но их оперативно доставили со складов. Прекрасным воскресным утром для доставки Эмбер ее корреспонденции понадобился отдельный фургон.
   Во всех письмах было одно и то же - фотография из передачи "NOW" "Звезды культуры - против забвения", когда Эмбер с задранной юбкой вскочила на стол; надпись на фото была цитатой из злосчастного выпуска 25 апреля, прозвучавшей из уст самой Эмбер: "ПЛЯСАТЬ ГОЛЫМ НА СТОЛЕ".
   Кэльвин, постепенно теряя выдержку, ругался с почтальонами, а те ему доказывали, что доставлять отправления - их служебный долг. Ужас был в том, что отказаться от писем Эмбер не могла - категория "срочное заказное" предусматривает возврат лишь в случае отсутствия адресата.
   - Вы можете их сжечь, - посоветовали Кэльвину на прощание, обнадежив, что это не все - они вскоре привезут еще столько же; груды издевательских писем остались лежать на крыльце и у крыльца. Кэльвин побежал звонить мусорщикам:
   Эмбер, нарыдавшись до икоты, сделала перерыв, чтобы хлебнуть водички, и, пополнив запас жидкости для слезотечения вновь горько заревела. Явление мусорщиков с передвижной термокамерой совпало с появлением варлокерских пикетов не нарушая границ частного владения и не создавая препятствий для пешеходов, ребята и девчата выстроились вдоль ограды с фотоплакатами, повторявшими содержимое конвертов; пикетчики дружным хором выкрикивали гадкую цитату. Патрульные полисмены сдерживались, зато мусорщики - эти простые, незакомплексованные ребята - веселились вовсю. У ограды вились папарацци, надеясь взять реванш за напрасное бдение у клиники "Паннериц", куда соскочившая с резьбы Эмбер так и не явилась.
   Сдавленно гудела термокамера, пожирая письма; мусорщики упихивали в нее бумажные охапки и следили, как на выходе валятся в бункер брикеты спрессованного пепла, а иногда - пока Кэльвин не видел - развернув письма в руке карточным веером, позировали для папарацци; варлокеры скандировали: "Эм-бер! Эм-бер! Су-пер-стар!"
   Наконец, Эмбер не вынесла - швырнув заплаканной подушкой в пса, вылетела на крыльцо. Это вышло как-то рефлекторно - она не могла не появиться перед зовущей публикой. Кэльвин, топтавшийся у термокамеры, замешкался и не к успел пресечь ее желание быть на виду - Эмбер повернулась к зрителям спиной и... повторила фотографическую позу, презрительно и дерзко оттопырив то, на что садятся. Варлокеры взвыли от восторга, папарацци лихорадочно ловили кадр, а Отто Луни (как же может такое бесстыдство происходить без него?!) верещал, приплясывая на тротуаре:
   - Великий Боже, благослови Эмбер!! Это наша девчонка, настоящая централка! Эмбе-е-ер!! На бис! Просим!!..
   Эмбер не снизошла, бегом вернулась в дом; Кэльвин - за ней. Там её опять прорвало на рев, но это были слезы облегчения - она победила, она зачеркнула все козни врагов одним движением!..
   В конце концов, плохой рекламы не бывает. Гаст, переключив шлем с машины на TV-адаптер, тоже поприсутствовал при этом - но когда в отдел зашел Хиллари, Гаст вполголоса скрипел что-то из лексикона "зеленых" кварталов; верхняя часть его лица была скрыта, но и нижней хватало, чтоб понять, насколько он зол.
   - Плохие новости? - потряс его Хиллари за плечо.
   - А?! - Гаст поднял забрало-визор на лоб. - Да, полный квак! Политиканы под Энрика роют! Целое змеилище собрали в Балагане, даже на уик-энд начхали, лишь бы Пророка удушить!..
   - Погромче, а то Сид не слышит, - посоветовал Хиллари.
   - Плевать! - Гаст был так расстроен, что не боялся даже выгона по политическим мотивам. - Он ведь еще ни-ког-да не выступал вживую в Городе! Он в первый раз приехал! И нате вам!.. Да что я говорю - сам погляди!.. - он повел пальцами, переводя картинку на экран.
   Правительственный канал смотрели главным образом менеджеры, юристы, обозреватели и администраторы. Там не было ни рекламы, ни музыки, ни голых девушек, ни конкурсов, ни шоу - репортажи из парламента и выступления разных шишек, до Президента и гостей с других планет включительно. Тут читали вслух законы и показывали мультики о том, как они действуют (для глухих - законы с сурдопереводом). Новости здесь были столь официозные и оптимистичные, что можно было скулы от зевоты свихнуть, но поговаривали, что государственные чиновники обязаны смотреть эту тошнятину - а те, кому сие предписывалось, поручают выполнять это своим андроидам. Среди людей мало-мальски мыслящих смотреть канал считалось дурным тоном; Хиллари был мыслящим человеком.
   Впрочем, были и такие случаи, что передача "Парламентский час" вырывалась в первую десятку рейтинга - например, когда феминистки подрались с милитаристами или когда в процессе многомесячной дискуссии "Вводить ли в оборот разменную монету номиналом в три томпака?" на главу комиссии высыпали полцентнера мелочи.
   С экрана на Хиллари солидно и авторитетно глядел плотный темнокожий мужчина в строгом гробовом костюме, белоснежной рубашке и галстуке цвета темной бронзы. Хиллари узнал его, хотя раньше видел или обнаженным, или одетым очень непринужденно.
   Это был Снежок, владелец Маски.
   - Что за фигура? - равнодушно спросил Хиллари.
   - Некто Джолион Григ Ауди, - тоном вздорного подростка отозвался Гаст. - Он в Балагане отвечает за мораль. Типа - пред комиссии по соблюдению библейских заповедей. Начетчик, каких свет не видел...
   - Да, - как бы соглашаясь с воображаемым собеседником, констатировал тем временем Снежок, - некоторые черты тоталитарных сект у Церкви Друга не отмечаются. Да, "верные" не практикуют принуждающее групповое давление на неофитов - но то, как они ополчились на Эмбер, сказавшую несколько неодобрительных слов в их адрес, заставляет нас задуматься о том, что же на самом деле происходит за стенами храмов Друга и какие акции там могут быть спланированы в будущем...
   - Это он линейкой груди в фильмах обмеряет, - продолжал Гаст мерзким голосом, - чтоб определить степень голизны в процентах, а потом штамп ставит какой фильм можно смотреть детям. У него номограмма пристойности есть, туда все вписано - грудь, зад, пупок... особенно пупок! Показ на экране пупка есть растление нации...
   -Ну как же, омфал!..
   - А можно при мне матом не ругаться? Тем более таким, какого я не знаю.
   - Омфал - это священный Пуп Вселенной, камень, на котором держится мир. Он остался на Старой Земле, его там туристам за деньги показывают.
   - Все равно звучит матерно.
   - Да, в их программу подготовки не включены аскеза и напряженная система преподавания основ веры, - развивал Снежок свою мысль, - но на что ориентированы их многочасовые танцы под психоритмы? В достаточной ли степени проверены на зомбизацию их излюбленные фильмы и мелодии?.. Мы долгое время недальновидно пренебрегали организацией Пророка Энрика и не вдумывались в само название "колдовской рок", а ведь оно появилось неспроста. Теперь Пророк прибыл в Город - чего мы можем ожидать в связи с этим? Атмосфера в Сэнтрал-Сити напряжена, высок индекс агрессивности, резко участились акты вандализма и терроризма. Комиссия рекомендует...
   - Запретят! Запретят! - поскуливал Гаст.
   - ...рассмотреть вопрос на расширенном заседании совета социальных комиссий в течение ближайшей недели.
   - Отмазались, - Гаст перевел дыхание. - Скажут - "мы смягчили напряженность", а сами будут за нервы тянуть до последней минуты... словно нарочно провоцируют!.. Вообще надо переселяться к медикам и жить там, в "Здоровье", а то здесь, на воле, будто в центрифуге тебя крутят, без транков точно с ума съедешь. Куда ни сунешься - сплошная панихида, все про подкомиссию толкуют. Как тут себя за упокой не отпевать, когда выйдешь в коридор - и сразу лоб в лоб с "ликвидатором" столкнешься!..
   Хиллари нахмурился. Да, Горт сказала "Я вызвал команду "ликвидаторов", но чтоб они открыто шастали по зданию... кто им позволил?!"
   - Что, прямо так и ходят?
   - Ага, как в чумном городе кресты на дверях ставят.
   - Это был сон. Они тебе приснились. Сейчас этот сон кончится, а ты займись лучше своей работой, - мирно сказал Хиллари, отходя.
   Итак, объект определен. Снежок - Джолион Григ Ауди. Что это нам дает? Да ничего, кроме того, что конгрессмен потратил тучу денег на покупку интим-куклы с внешностью девчонки. Он виновен, но лишь в нелегальном приобретении незарегистрированной кибер-техники. Скорей всего. Маска была учтена как дефектная и списана в утиль, поэтому в списках пропавших ее нет и быть не может.
   Да, Снежок - порочный тип. Правда, он строго зарегулирован; другой за эти деньги нанял бы три дюжины живых девчонок - и каждой бы испортил и судьбу, и психику. Кукла - совсем иное дело; она - вещь, неодушевленный предмет, у нее не спрашивают, нравится ли ей, как ее используют. Она не подаст в суд, не будет шантажи...
   Джолион, наверное, рассчитывал купить покой, комфорт и безнаказанность - и все это, как в одном флаконе, в лице идеальной кибер-любовницы. Абсолютно покорная, вечно наивная и юная... Воплощение тайной мечты! И вдруг - такая перемена! Кукла с мечом, объявляющая войну, говорящая на уличном жаргоне, мыслящая в обход Первого Закона...
   Снежок дорожит репутацией, местом в парламенте. Если все узнают, что ведущий моралист не прочь развлечься с малолеткой... даже с куклой... Маска догадалась, куда его ударить побольней.
   "Пока, - подумал Хиллари, - я повременю вносить опознание в материалы о Снежке". Мысли вернулись к "ликвидаторам", а ноги несли его к Сиду.
   "Ликвидаторы" принадлежат к презираемой военными финансовой касте, а точнее - к ненавистной контрольно-ревизионной службе. Из глубины веков за бухгалтерами "оборонки" тянется репутация казнокрадов, норовящих урезать солдатские пайки и офицерские наградные, чтобы набить свои карманы. Это они требуют отчитываться за каждый патрон, хотя дураку ясно, что экономить боеприпасы на войне - все равно что в маркетинге экономить на рекламе. С особым наслаждением ревизуют они учреждения, обреченные на заклание - всюду лезут, во все вникают, обо всем допытываются и, изнывая от садистского восторга, расхаживают по чужим кабинетам, упиваясь своей властью и впитывая мученическую тоску приговоренных, которым вид этих самодовольных пришельцев обещает не меньше, чем смертнику - внешность немногословного джентльмена, из скромности прячущего лицо под красным капюшоном с прорезями для глаз. Сид выглядел понуро; игра в разумных пауков была забыта, он сосредоточенно вводил в машину с клавиатуры нечто сугубо служебное, с грифом "СРОЧНО. СЕКРЕТНО".
   - Этикет не звонил, - это был упрек Хиллари, обещавшему, что беглый координатор не выдержит и явится с повинной. - И тебе, насколько я могу судить, тоже. Я, конечно, горжусь нашими серыми, они провернули мастерскую акцию - но чем дальше я молча горжусь, тем больше думаю о той тюрьме, в которую мы сядем. Похищение Конрада Стюарта - еще куда ни шло, если сумеем доказать, что не отдавали такого приказа, но двое раненых...
   - Сид, хочешь заполучить NB в личное дело? - предложил в ответ Хиллари.
   Безопасник тяжко вздохнул.
   - Думаешь, что дело ограничится NB? Это было бы за счастье... Отсидеть годика три в теплом герметичном бункере, где-нибудь на далекой планете... пить технический спирт с подсластителем и слушать, как в шлюз снаружи бьется ветер...