Страница:
"В самом деле, - решил Хиллари, - без Горта мы будем хромать на обе ноги".
Выслушав концепцию, Горт засопел - он размышлял. - Что же... по-твоему, киберы могут сколотить союз и помимо Банш? И даже без ЦФ? Сами по себе?
Вот чем Горт нравился Хиллари - не погрязая в частностях, не застревая в завалах устаревших прописных истин, генерал сразу выхватывал главное.
Напрасно военных считают умственно отсталыми. Просто у них иные, нежели у штатских, свойства разума. Чтобы понять это, назначьте программиста командиром взвода в боевых условиях.
Поэтому армия должна быть профессиональной, из добровольцев. Не надо мешать естественному отбору; пусть грубо и прямо мыслящие, мускулистые ломцы идут в военные, а худосочные любители порассуждать о заоблачном - в фирмы и офисы, писать программы одна другой запутанней.
- Теоретически - могут, - ответил Хиллари. - Я должен обобщить наблюдения и выявить закономерности, а затем заставить теорию работать на нас. Это позволит глобально рационализировать применение киборгов и упростить , управление ими.
За счет чего и как это будет достигнуто, Хиллари пока распространяться не стал. Но слова его, нарочно так подобранные, чтоб ответ напоминал официальный документ, умилили Горта.
- Значит, не зря я создал "Антикибер"... Да, о названии. Срочно придумывай что-нибудь.
- Сейчас... Вот, например, моя фамилия - она звучная и достаточно известная...
- Хил!.. Джомар Даглас огреб две высших премии - и то скромней тебя!
- Как сказать. "Сефард" - этнический термин из еврейской истории. А я по национальности - централ. Мне что, назвать проект - "Родной город"?
- Ну, будь по-твоему. Сегодня твой день. Так-с, дела побоку, переходим к бабам. Тито! Что ж ты нас не оборвал?!
Остаток пути к ресторану генерал вслух вспоминал, как тяжело было крутить любовь на одной далекой планетарной базе. Год безвылазно в каких-то погребах, по крыше ветер валуны катает - грым-грым-грым, - свет то потухнет, то погаснет, с кислородом напряженка, с выпивкой тем более, на помывку - пять литров, и досуг - только сон, а чувства-то бушуют! Ужас что; к медику очередь на кодирование - один для гарантии два раза опечатался, и так ему стало все равно, что он даже по тревоге не вылезал из спальника и то и дело засыпал на толчке.
На подлете Хиллари позвонил Даглас - легок на помине. - Поздравляю с победой. Я видел твою тему в регионе ФПБ - весьма достойная. Но самое важное, в чем ты преуспел, - это склонить к себе Суванну Виная. Знаешь, что об этом .говорит "Авот" раби Натана? "Кто герой? Тот, кто превращает врага в друга".
* * *
Ресторанов в Городе множество, знай выбирай. Одни недалеко ушли от закусочных, в другие без тысячи бассов и заходить не стоит.
Еще есть видовые ресторации; их мало, и они столь экзотичны, что у снобов принято побывать во всех. Ихэнская харчевня с квашеным мясом и тухлыми яйцами, туанский дворец вкуса ("Угадайте, что в тарелке, - и приз ваш!"), биндские заведения с диковинно приправленной растительной пищей, ньягонские "питальни", где вместо стульев - тюфячки... К одним вара на обед не сходишь; химический состав их пищи таков, что дешевле отравиться дома.
Оборотистые мохнатые многобожцы из Ангуды и здесь извернулись так, чтоб заработать пожирней, - отгрохали ресторан на стыке эйджинской зоны, Тьянга-тауна и Яунджара, и назвали его - "Ридгели диль Барбэ". Имя великого биндэйю, предсказавшего слияние всех цивилизаций (хорошо хоть не генетическое), означало, что тут рады любым состоятельным гуманоидам. И сюда похаживали многие - и кто щеголял своим ридгелизмом и готов был расцеловаться с ихэном, и кто ценил пикантную кухню, и кто увлекался затейливыми байками платных рассказчиков. Развлекать публику нанимались и актеры средней руки, и записные сплетники, и просто смельчаки - как встарь в Риме удальцы всаднического сословия шли в гладиаторы за обожанием и славой.
Официанты не забывали сказать приходящим, какие есть мастера приятной и занятной болтовни. Чем дольше гости просидят, тем больше выпьют и съедят.
В доме Габара визит менеджера из "Ридгели..." вызвал переполох. Менеджер с ласковыми ужимками сулил хороший заработок - "и мальчику не придется отрываться от учебы". И религиозные чувства его не пострадают - в залах нет идолов. "Мы очень заботимся о приличиях в вопросах веры". Шуань высказал одобрение, но Габар молча глядел в пол. Когда он заговорил, Шуань понял, что паренек - истый тьянга-масон и огрех в его биографии вскоре сгладится под прессом верности семье, Богу и мечу.
- Мой старший брат без работы. Пока это так, я не смею принять ваше предложение. Я соглашусь, если вы возьмете и его тоже. Он - официант.
Менеджер переговорил по трэку накурлыкающем аигудском языке и улыбнулся:
- Завтра ваш уважаемый брат может прийти на собеседование. Ему будет оказано предпочтение.
Вскоре и сам Габар оказался перед метрдотелем "Ридгели...".
- Я уверен, вы догадываетесь, почему вас пригласили, юноша. Вы отметились в шумной истории. Это интересно многим. Будьте разговорчивей, не скрывайте подробностей. Вы будете получать половину платы за вызов к столу, но все чаевые - ваши, поэтому старайтесь, чтобы рассказ был занимательным.
Габара и не надо было уговаривать. Робел ли он? О да! Но помочь пострадавшему из-за него Гаятуну, внести свой честный вклад в расчет с Хармоном - ради этого стоило забыть и робость, и смущение.
В задней комнате, где ждали вызова рассказчики, много и красиво говорили, словно проверяли свое мастерство. Габар, одетый строго, как на храмовое посвящение, немного дичился пестрой компании, молча сидел в уголке, поминутно трогая плитку локал-трэка на груди и укрепляя себя немой молитвой: "Бог Воинов, Бог всемогущий, пусть будет разум мой ясен, как пречистое зерцало Твое, пусть просветлит меня огонь светильника Твоего, пусть я буду прям и стоек, как меч Твой..."
Без внимания он не остался. К нему подсела небольшая бойкая метиска красивой игреневой масти - сама темно-то. коладная, а ушки, бровки, бачки снежно-седые.
- Я Талай-Кахалики (Черная Снежинка), а ты Габар? Ты не сжимайся, новеньким всегда не по себе. Ты из третьей национальной, я читала. А я училась в пятой, перешла в общий колледж, учусь с эйджами. Если тебе трудно, уходи к нам, в общем и секция меча есть. Ассимилянтов, у кого высокий балл, берут запросто.
Слова вставить не давала! Не иначе ее, говорунью, навострили людей переманивать. Чем больше завлечешь учеников тем больше грантов от властей твоему колледжу. "Там из яунджи эйджи делают, - смеялись в классе. - И таблетки дают, чтоб ты облысел догола".
Она немного старше, но южная кровь делает людей мельче. Однако правоверные девчонки так не наседают! И не берут за руки. Нечем гордиться, если кровь разбавлена, а манеры развязные. Не хватало еще, чтоб свидание назначила. Тогда надо обидно сказать: "А как же твой голокожий дружок?"
После всего, что стряслось, Габар не то чтоб повзрослел, но стал серьезней относиться к вере и традициям. Но показать это боялся: препод-адаптолог - придира, заподозрит тебя в нетерпимости и религиозном экстремизме и испортит оценки за год. И будешь, чтоб его умилостивить, развлекать малявок-эйджи в детских учреждениях: "Здравствуйте, дети! Не бойтесь, я тоже человек..."
- Ты что молчишь? - не унималась Талай-Кахалики.
- Силы берегу, - буркнул Габар.- Один Бог знает, сколько говорить придется,
- За вечер бывает пять-шесть ходок, - поделилась опытом Снежинка. Проси поставить минералки, это заведению в доход. Шипучку не пей - с нее газом рыгается. Угостят - ешь мало и что-нибудь легкое, вроде сушеных рачков. Жуй с закрытым ртом...
- Спасибо, а то я обычно прямо ртомиз миски чавкаю...
- Как интересно! Научи.
Вот привязалась! Одно слово - ресторанная девка. Габар и начал потеть и мысленно клял Черную Снежинку - как те- перь к людям выходить?.. Или она нарочно? Конкуренту навредить хочет? Взлохматит нервы - и иди такой!
- Не будь букой, Габар; клиент это не любит. Начни вежливо, а потом расходись вовсю; они все падкие на откровенности. Закругляйся тоже с поклоном и скажи: "Надеюсь, я развлек вас и не утомил своей речью". При этом смотри в глаза и улыбайся.
- С меня красная пятерка за науку, - Габар не любил оставаться в долгу. Лучше отделаться пятью арги, чем если она захочет встречаться. Не время затевать растратные знакомства, когда на семье долг Хармону висит.
- Согласна. И не унывай, анк.
Его вызвали. Залы благоухали едой (запретных для масонов блюд тут не готовили), бумкала музыка, над столами стелилось бормотание приглушенных бесед. На низкой эстраде изящно, пристойно и холодно танцевали две ньягонки в обливных трико и буфах на плечах и бедрах; тонкие тела их отливали живой синей сталью.
Столик семь в третьем ряду. Ийииии, удача! Свои! И кто - всем известный седой дядюшка библиотекарь. С ним - худощавый, по-северному мосластый молодой тьянга, в настолько масонском сюртуке, что сразу видно - приезжий с родины. То-то он озирается.
- Садись, садись. Рад встрече. Я подумал, что тебе легче. будет начать со знакомыми людьми, и заранее заказал встречу. Это - Лахарт, сын моей двоюродной племянницы, он коммерсант, начинает здесь торговые дела.
Коммерсант изъяснялся на прекрасном тьянгуше. Естественно, в родстве с библиотекарем он не состоял, хотя общего у них было немало; например, оба они были сотрудниками "Белого Листа" - название этой службы в Северной Тьянгале произносили чаще всего шепотом. Политический сыск, охота на инакомыслящих, лагеря, надзор, за интеллигенцией и клиром, убийства неугодных (как бы далеко они ни скрывались), даже церковная инквизиция - чем только "Белый Лист" не занимался, и все ради блага Отечества. И если сказано: "Подробно разведать обстоятельства "войны кукол" - это будет сделано.
Габар с "Белым Листом" не соприкасался и не знал, как там умеют выспрашивать, не прибегая к пыткам. Разговорить парнишку, выросшего на чужбине и испорченного так называемой свободой, - легко. А незаметно записать его откровения - и того легче.
Приезжий агент уже многое знал из донесений библиотекаря. Киборги задумали и провели впечатляющий теракт. Киборг стрелял в эйджи. Бытовой робот уверенно действовал мечом. Это понравится начальству. Кибер-стража полярных территорий должна быть способна на все.
- Как эти машины к тебе относились? - он был любознателен, этот гость с родины, и Габар утолял его любопытство; всегда приятно сознавать, что знаешь больше собеседника.
Фанку уже не грозила месть Банш, но Габар придерживался старой версии его стерегли, в программе "Час Яунге" он увидел запись с обращением родных и убежал. "Значит, плохо стерегли, - отметил агент. - И странно, что не убили. Закон роботов не включает яунджи".
- ...vi приношу вам свои глубочайшие извинения за то, что посмел поведать о делах, не делающих мне чести, - поклонился Габар после слов, подсказанных Черной Снежинкой. За разговором потливость пропала, стало свободней дышать, но Габара словно вычерпали до дна.
- Кто оступился - еще не хромой, - ободрил послови-- цей родич библиотекаря. - Я рад, что и в ином мире тьянги верны обычаям предков. Мудр тот наставник, что благословил тебя нести свою историю людям ради знания и назидания...
"Тебе не торговать надо, а проповедовать, - со смиренным лицом думал Габар. - Прав отец: самые рьяные начетчики остались на Яунге, чтобы блюсти заветы и не дать новой ереси сгубить все страны и народы. Говорят - как масло льют."
- ...а в обычаях наших - воздавать за труды.
Оба дали ему по десятке арги. Буууу, всегда бы так! Габар воспрял духом и охотно принял от коммерсанта визитку.
- Земляки должны помогать друг другу. Обращайся, когда будет нужда, в любое время. С горем или с радостью - встречу как родного.
Габара согрело, как зимой у батареи. Какие на родине люди душевные! Не то что некоторые здесь, в школе...
Второй вызов был опять к мохнатым. Трое разбитных деляг представляли разведку Южной Тьянгалы. Веротерпимая светская республика, охотно дававшая северным беженцам визы в Федерацию, была озабочена планами Генерала-Пресвитера и тоже хотела больше знать о киборгах. Эти расщедрились по пятерке с носа. Можно будет сразу расплатиться со Снежинкой.
На исходе дня Габар ощущал себя кортом; язык у него заплетался, а в животе плескался аквариум минералки с рачками. Его даже выслушали через толмача невозмутимые туан-ские офицеры! Пора было уходить домой, готовиться к школе, но время не вышло. Пару раз замечал брата - тот, изысканно одетый, прислуживал в зале. Удалось заглянуть в меню на самого себя: "Габар, знаменитый мальчик, был в плену у киборгов". В каком плену?.. Наверное, это в обычаях ресторанов подавать рыбу за птицу.
Глаза смыкались; он попросил себе чашку травяной заварки. Домой, домой, выложить деньги и... отойти в сторонку. Это его долг перед семьей, а не личные сбережения.
- Ну, как? - подергала за рукав Снежинка. - Измотался, травку пьешь?
- Вот, возьми. Пять А. Спасибо.
- Что, пригодилось?.. Я не за этим. Тебя зовут в служебную часть, это по коридору налево, номер седьмой.
В ушах пели мухи; коридор расширялся и звенел, уходя в бесконечность. Брат, наверное, поздравить хочет.
Да, брат был тут - отпросился из зала. Пожал за плечи - и заторопился, но Габар остался в комнатенке не один...
- Каман Кох!.. - Габар, испытав внезапный прилив горячей нежности, потянулся к огромному эйджи, обнял его и прижался лицом; учитель кибер-техники осторожно положил ладони к мальчику на спину. Восемнадцать дней после ранения; язва на плече стала затягиваться, но каждое движение напоминало о ней болью.
- Я так счастлив, что вы пришли! Как ваша нога? Вам уже лучше? спохватившись, что ведет себя не по-воински, Габар оторвался от Джастина.
- Да. Я почти в порядке. Скоро начну занятия.
- Я вас искал. Я приходил, но вас не оказалось дома, жаль.
Карие глаза тьянги блестели, рот растянулся в радостной улыбке.
- Мне больше повезло, малыш. Это прекрасно, что ты устроился сюда; здесь ты не будешь чувствовать себя в изоляции. Тебе тут нравится?
- Да, это трудно, но занятно. Извините, что я так сразу.. был так несдержан. Я вас не обидел?
- Нет, ты никогда меня не обидишь.
Сто миллионов суетящихся, равнодушных - и один мох- натый школьник, прибежавший к тебе домой, как к другу. Столько лет одиночества, вечный комок в горле, стена болезненного молчания, отгородившая тебя от всех, - и один малец, которому даже увидеть тебя - подарок.
Глядя на Габара, Джастин забыл о своей обязанности мстить, о своей жизни, превратившейся в войну, как будто здесь, в служебных помещениях "Ридгели...", начался новый отсчет времени. Он не знал любви в приюте - там ее раздают поровну и помалу, - он не сходился с людьми в колледже для инвалидов, он не ухаживал за девушками, а весь огонь души вкладывал в тщательный расчет мести. И вдруг чужой мальчишка полюбил его - не F60.5, а Джастина Коха. Что теперь делать?! Как быть с этим открытием? И ты - зачем ты пришел сюда? Ты хотел увидеть, как тебя встретят. Ты увидел - и ты растерян.
Но отвергнуть восторг Габара, замкнуться, отступить - уже нельзя. Невозможно предать того, кто тебе доверился, даже забыл о масонских приличиях.
- Я очень, очень доволен, что у тебя все удалось, - осторожно выговорил Джастин. - И дальше все будет хорошо, я уверен. Если тебе понадобится что-то я всегда готов помочь. Звони мне.
- Если вы позволите!
- Я же говорю - можно. Даже нужно. Вот телефон... - Джастин привычно опустил руку в карман, где лежали экранчик и всякие карточки для общения. Работай и учись. Ты должен хорошо сдать переводные экзамены, а летом я подпишу тебе разрешение на монтаж и буду помогать. Сейчас мне ю пора идти - меня впустили по просьбе Гаятуна, не надо его подводить.
- До встречи, каман Кох! - Габар решился и подержал ладонями рукуДжастина - почтительно, как подобает младшему.
К выходу Джастин шел задумавшись. Он обещал; слово следует сдержать. Охранник-эйджи у двери требовательно протянул руку:
- Ваш пропуск, сэр.
- Вот, - ответил Джастин - и обмер. - Вот! - повторил он громче; горло сжимало, но звук все же рождался. Секьюрити нахмурился - что-то не так?.. Нет, пропуск правильный.
- Пожалуйста, выход открыт.
- Да! - почти выкрикнул Джастин. - Да...
- Чудак какой-то... - промолвил секьюрити, провожая глазами высокого мужчину, повторявшего: "Да!.. Вот!.. Да!.."
Пройдя пару кварталов, Джастин потоптался у входа в магазин. Попробовать еще раз? Нет, нет, пока нет. Казалось, говорить опасней, чем монтировать бомбы.
Да, бомбы. Габар не должен знать о F60.5. Это надо спрятать еще глубже, накрепко. Сделать перерыв в акциях. Повременить...
Если его арестуют, Габар будет в отчаянии. Что он подумает о своем учителе?!
Эти мысли Джастин понес домой, с ними уснул и проснулся. Он был из тех, в ком мысли застревают, словно зерна в почве, они пускают корни и дают ростки, а после - приносят плоды категоричных решений.
Слишком многое случилось с Джастином, чтобы все осталось как было.
* * *
Библия была толщиной миллиметров девять, а форматом - вроде бумажной книги. Ланбуки, книги-пластины, удобны; в одну эту плитку можно закачать целую библиотеку, и те, кому надо иметь свод знаний под рукой - студенты, экономисты, юристы, экспедиторы, - охотно ими пользуются, но книги из бумаги не сдавались. Оказалось, люди продолжают ценить осязаемость информационных продуктов, интимность перелистывания страниц, стабильность раз и навсегда напечатанного текста, который не заест и не зависнет. А еще - многих раздражали напоминания типа "Содержимое не может быть скопировано в другой ланбук!", рекламные вставки и то, что ланбуки имели привычку включаться на приближение руки и предлагать себя.
И этотланбук был из породы назойливых - едва Хиллари потянулся к нему, однотонная темная обложка с золотым крестом растаяла, заиграл гимн, и появившийся плат Вероники доверительно прошептал: "Коснись меня, я - жизнь..."
Закрыв пальцем звук, Хиллари показал ланбук Гасту:
- Гадали?
- Было дело, - Гаст глядел весело. - Сегодня все гадали, кто на чем! И зеркало целовали, и в Библию наугад тыкали, и домового ночью спрашивали. И выходило на все лады - и крах, и страх, и обойдется. Ну, теперь все! Проект ликует. Босс, тебя не на руках несли от входа?
- Кое-как проскочил без оваций. Да и вечер - кто остался, все заняты.
"Поглядим-ка, что нас ждет..." - не глядя, Хиллари стал нажимать - раз, два, три; книга, глава, стих...
Первое послание к коринфянам, 15, стих 51 - "Говорю вам тайну; не все мы умрем, но все изменимся".
Оно всегда так - о чем думаешь, то и читается.
Вторая попытка. Раз, два. Хм... Палец не туда попал - та же глава, но двадцатью стихами раньше: "Безрассудный! То, что ты сеешь, не оживет, если не умрет". Опять намек. Вся Библия - энциклопедия многозначительных намеков.
Если на то пошло - гадать надо до трех раз! Набор произвольный. Исайя, 52, стих 2 - "Отряси с себя прах; встань, пленный Иерусалим! Сними цепи с шеи твоей, пленная дочь Сиона!"
- А ты - отдыхал, чтоб сейчас за работу садиться? - заботливо спросил Гаст. - Я-то все приготовил, что ты велел, но...
- Я? С Гортом и Гердзи успех отмечал. Генерал все хотел, чтобы я выпил. Правда, странный обряд? Если ты преуспел, к надо по этому случаю отравиться алкоголем.
- Не-ет, надо принять джакузи с закисью азота!.. Ну-с, что с Маской проделывать будем?
- Снимать "Блок", - Хиллари положил Библию.
- По... зачем?!
- Опыт. Нам надо увидеть "Взрыв" в действии и записать его развитие.
- Ага. Понял. И запись акции на Энбэйк останется лишь в протоколе, хитро подмигнул Гаст. - Босс, ты гений.
- Злой гений, - уточнил Хиллари. - Губитель бедных куколок.
Маска, какой она стала сейчас, не привлекала внимания Хиллари. Состояние ее мышления было последовательно прослежено Пальмером и внесено в архив. Он едва бросил взгляд на тело, пристегнутое к стенду; слух его не улавливал остервенелой брани. Сейчас мы освободим тело от души, потому что гибрид кибер-разума с кибер-телом пришел к неразрешимому противоречию... Куда отправляются души киборгов после "Взрыва"? Дымка имеет на этот счет целую теорию, но как проверить ее на практике?
Шлем охватил голову нестесняющей мягкой прохладой. В голубой бездне перед глазами проступила серебряная надпись:
BRAIN INTERNATIONAL COMPANY
Портал открылся; показались структуры "Блока" - гру-. бые, глыбоподобные, с тлеющими красным светом отверстиями дозволенных коммуникаций. Гаст через голову шефа устанавливал сегменты записывающих зондов, похожие на усики гигантских насекомых, а Хиллари, подойдя к наружному управлению "Блоком", готовил его к съему.
"Гаст, ты готов?"
"Да, можно начинать".
Команда нанесла скоплению плит и колонн единственный укол - и каменная твердыня начала рассеиваться, будто дым. Коммуникации, до этого момента запрещенные, ожили, заблистали, пробуя разблокированные доступы на проходимость, - и вдруг объем зрения залило ослепительным светом. Хиллари изменил светимость визора - и стало видно, как измельчаются, рассыпаясь крошевом, сложные трехмерные конструкции - мышление, эмоции, самоконтроль, затем простейшие навыки... и картина стала неподвижной. Собственно, и картины-то не было - не было ничего. Пустота.
"Адью, Маска, - в пустоте произнес буквами Гаст. - Одиннадцать секунд все это длилось. Запись в масштабе 1:1500, Хил. А красиво, правда?.."
- Распорядись, чтобы мозг сняли и убрали на хранение, - освободился Хиллари от шлема. - Тело - на консервацию.
"Не оживет, если не умрет", - повторил он про себя.
Лильен вышла из камеры в сопровождении серого стража. Не стоит и надеяться, что можно убежать отсюда; единственный выход закрыт хищным силуэтом автомата.
Каждый раз, когда к ней входили в камеру и когда однажды повели на опознание, Лильен внутренне сжималась, готовясь к худшему - вот сейчас, вот потащат на стенд вынимать мозги... И Лильен раз за разом повторяла слова Косички: "Живая я им не дамся!", но самое страшное откладывалось и откладывалось, словно Хармон мстил ей, изводил ожиданием. "Взрыв" не работал Лильен сразу убедилась в этом; тогда она расставила в мозгу мишени для стирания и увязала их с командным словом, чтобы оно одно запустило лавину опустошения. Она перебирала информацию и прощалась, прощалась с каждым часом, каждым днем своей свободной жизни, оказавшейся такой короткой. Вон, все вон! Теперь стоит ей набрать код, ввести слово "смерть", и сознание Лильен исчезнет, врагам достанется одна оболочка - красивая пустая кукла Лилик.
Но торопиться не следует. Она сотрет себя тогда, когда поймет, что выбора больше нет, когда увидит стенд, не раньше.
Немного уверенности ей придали странные переговоры в темноте подсобки и затем - принесенная одним из серых весточка от Чары: "Держись, дочка. Нам всем нелегко сейчас. Я пытаюсь найти выход и спасти семью". Лильен не знала, кому верить, и иногда ей казалось, что все эти игры ведет сам Хармон, чтобы усыпить ее бдительность, перехитрить и обмануть.
А еще ее неотступно преследовала, угнетала и терзала мысль о Фосфоре. Как он? Что с ним сделали?
Он мог уйти, скрыться - но он предпочел борьбу. Он стрелял в Хармона... В человека? Как же он смог?..
В коридоре Лильен, преодолевая слабость и внезапную дрожь, написала в командной строке первую цифру кода. Но идти пришлось недалеко и даже не наружу. Они остановились у камеры 12, киборг набрал шифр, тяжелая дверь ушла в паз - и Лильен не заметила, как оказалась внутри; она влетела в камеру, не чувствуя себя и видя одно - распростертое на полу тело.
- Фосфор! - закричала она, упав перед ним на колени, рассматривая его блуждающим взглядом, останавливаясь то на бледном лице, то на распоротом и стянутом скобами животе, то на смутно проступавших там и сям на коже бледно-лиловых пятнах отторжения. Картины менялись наплывами, впиваясь в память, а с умножением их нарастал страх - она не знала, что делать, что подумать; мозг выходил из-под контроля; грудные контракторы, имитирующие дыхание, работали вразнобой; волны крупной дрожи сотрясали ее. Лильен ощупывала тело Фосфора - неподатливое, холодное, застывшее - и стонала:
- Фосфор! Не дышит... он мертв! Мертв!! Боже, за что?!
- Ошибка, - серый опустился на одно колено; Лильен, не задумываясь, замахнулась на него кулаком, но не ударила, оставив руку занесенной в воздухе. Серый тотчас изготовился, предостерегающе подняв ладонь. - Он жив.
Лильен разжала кулак.
- Он жив, - повторил серый, - просто мозг разъединен с телом и отключен радар; но он может говорить, пользоваться зрением и слухом.
Лильен стала успокаиваться.
- Зачем ты меня привел сюда? Кто приказал? "Неужели ты поверила, что все произошло по доброй воле тебе подобных? Что серые решили устроить тебе свидание и ради этого вмешались в систему слежения?.." Ответ развеял остатки иллюзий:
- Это распоряжение шефа-консультанта проекта, Хиллари Хармона. С этого дня вы будете содержаться вместе, в одной камере.
Серый вышел. Точно такие же стены, в каких она была заключена до этого, лежак, видеоголовка - но как все изменилось! Рядом любимый, ему нужна помощь ему еще больней, тяжелей и страшнее, чем ей. Несомненно, изверги влезали к нему в мозг и, исчерпав его до дна, бросили изнемогать от бессилия. Она поможет ему, поддержит его, восстановит его память, силу и волю. Она не может бросить свою любовь умирать в одиночестве.
Выслушав концепцию, Горт засопел - он размышлял. - Что же... по-твоему, киберы могут сколотить союз и помимо Банш? И даже без ЦФ? Сами по себе?
Вот чем Горт нравился Хиллари - не погрязая в частностях, не застревая в завалах устаревших прописных истин, генерал сразу выхватывал главное.
Напрасно военных считают умственно отсталыми. Просто у них иные, нежели у штатских, свойства разума. Чтобы понять это, назначьте программиста командиром взвода в боевых условиях.
Поэтому армия должна быть профессиональной, из добровольцев. Не надо мешать естественному отбору; пусть грубо и прямо мыслящие, мускулистые ломцы идут в военные, а худосочные любители порассуждать о заоблачном - в фирмы и офисы, писать программы одна другой запутанней.
- Теоретически - могут, - ответил Хиллари. - Я должен обобщить наблюдения и выявить закономерности, а затем заставить теорию работать на нас. Это позволит глобально рационализировать применение киборгов и упростить , управление ими.
За счет чего и как это будет достигнуто, Хиллари пока распространяться не стал. Но слова его, нарочно так подобранные, чтоб ответ напоминал официальный документ, умилили Горта.
- Значит, не зря я создал "Антикибер"... Да, о названии. Срочно придумывай что-нибудь.
- Сейчас... Вот, например, моя фамилия - она звучная и достаточно известная...
- Хил!.. Джомар Даглас огреб две высших премии - и то скромней тебя!
- Как сказать. "Сефард" - этнический термин из еврейской истории. А я по национальности - централ. Мне что, назвать проект - "Родной город"?
- Ну, будь по-твоему. Сегодня твой день. Так-с, дела побоку, переходим к бабам. Тито! Что ж ты нас не оборвал?!
Остаток пути к ресторану генерал вслух вспоминал, как тяжело было крутить любовь на одной далекой планетарной базе. Год безвылазно в каких-то погребах, по крыше ветер валуны катает - грым-грым-грым, - свет то потухнет, то погаснет, с кислородом напряженка, с выпивкой тем более, на помывку - пять литров, и досуг - только сон, а чувства-то бушуют! Ужас что; к медику очередь на кодирование - один для гарантии два раза опечатался, и так ему стало все равно, что он даже по тревоге не вылезал из спальника и то и дело засыпал на толчке.
На подлете Хиллари позвонил Даглас - легок на помине. - Поздравляю с победой. Я видел твою тему в регионе ФПБ - весьма достойная. Но самое важное, в чем ты преуспел, - это склонить к себе Суванну Виная. Знаешь, что об этом .говорит "Авот" раби Натана? "Кто герой? Тот, кто превращает врага в друга".
* * *
Ресторанов в Городе множество, знай выбирай. Одни недалеко ушли от закусочных, в другие без тысячи бассов и заходить не стоит.
Еще есть видовые ресторации; их мало, и они столь экзотичны, что у снобов принято побывать во всех. Ихэнская харчевня с квашеным мясом и тухлыми яйцами, туанский дворец вкуса ("Угадайте, что в тарелке, - и приз ваш!"), биндские заведения с диковинно приправленной растительной пищей, ньягонские "питальни", где вместо стульев - тюфячки... К одним вара на обед не сходишь; химический состав их пищи таков, что дешевле отравиться дома.
Оборотистые мохнатые многобожцы из Ангуды и здесь извернулись так, чтоб заработать пожирней, - отгрохали ресторан на стыке эйджинской зоны, Тьянга-тауна и Яунджара, и назвали его - "Ридгели диль Барбэ". Имя великого биндэйю, предсказавшего слияние всех цивилизаций (хорошо хоть не генетическое), означало, что тут рады любым состоятельным гуманоидам. И сюда похаживали многие - и кто щеголял своим ридгелизмом и готов был расцеловаться с ихэном, и кто ценил пикантную кухню, и кто увлекался затейливыми байками платных рассказчиков. Развлекать публику нанимались и актеры средней руки, и записные сплетники, и просто смельчаки - как встарь в Риме удальцы всаднического сословия шли в гладиаторы за обожанием и славой.
Официанты не забывали сказать приходящим, какие есть мастера приятной и занятной болтовни. Чем дольше гости просидят, тем больше выпьют и съедят.
В доме Габара визит менеджера из "Ридгели..." вызвал переполох. Менеджер с ласковыми ужимками сулил хороший заработок - "и мальчику не придется отрываться от учебы". И религиозные чувства его не пострадают - в залах нет идолов. "Мы очень заботимся о приличиях в вопросах веры". Шуань высказал одобрение, но Габар молча глядел в пол. Когда он заговорил, Шуань понял, что паренек - истый тьянга-масон и огрех в его биографии вскоре сгладится под прессом верности семье, Богу и мечу.
- Мой старший брат без работы. Пока это так, я не смею принять ваше предложение. Я соглашусь, если вы возьмете и его тоже. Он - официант.
Менеджер переговорил по трэку накурлыкающем аигудском языке и улыбнулся:
- Завтра ваш уважаемый брат может прийти на собеседование. Ему будет оказано предпочтение.
Вскоре и сам Габар оказался перед метрдотелем "Ридгели...".
- Я уверен, вы догадываетесь, почему вас пригласили, юноша. Вы отметились в шумной истории. Это интересно многим. Будьте разговорчивей, не скрывайте подробностей. Вы будете получать половину платы за вызов к столу, но все чаевые - ваши, поэтому старайтесь, чтобы рассказ был занимательным.
Габара и не надо было уговаривать. Робел ли он? О да! Но помочь пострадавшему из-за него Гаятуну, внести свой честный вклад в расчет с Хармоном - ради этого стоило забыть и робость, и смущение.
В задней комнате, где ждали вызова рассказчики, много и красиво говорили, словно проверяли свое мастерство. Габар, одетый строго, как на храмовое посвящение, немного дичился пестрой компании, молча сидел в уголке, поминутно трогая плитку локал-трэка на груди и укрепляя себя немой молитвой: "Бог Воинов, Бог всемогущий, пусть будет разум мой ясен, как пречистое зерцало Твое, пусть просветлит меня огонь светильника Твоего, пусть я буду прям и стоек, как меч Твой..."
Без внимания он не остался. К нему подсела небольшая бойкая метиска красивой игреневой масти - сама темно-то. коладная, а ушки, бровки, бачки снежно-седые.
- Я Талай-Кахалики (Черная Снежинка), а ты Габар? Ты не сжимайся, новеньким всегда не по себе. Ты из третьей национальной, я читала. А я училась в пятой, перешла в общий колледж, учусь с эйджами. Если тебе трудно, уходи к нам, в общем и секция меча есть. Ассимилянтов, у кого высокий балл, берут запросто.
Слова вставить не давала! Не иначе ее, говорунью, навострили людей переманивать. Чем больше завлечешь учеников тем больше грантов от властей твоему колледжу. "Там из яунджи эйджи делают, - смеялись в классе. - И таблетки дают, чтоб ты облысел догола".
Она немного старше, но южная кровь делает людей мельче. Однако правоверные девчонки так не наседают! И не берут за руки. Нечем гордиться, если кровь разбавлена, а манеры развязные. Не хватало еще, чтоб свидание назначила. Тогда надо обидно сказать: "А как же твой голокожий дружок?"
После всего, что стряслось, Габар не то чтоб повзрослел, но стал серьезней относиться к вере и традициям. Но показать это боялся: препод-адаптолог - придира, заподозрит тебя в нетерпимости и религиозном экстремизме и испортит оценки за год. И будешь, чтоб его умилостивить, развлекать малявок-эйджи в детских учреждениях: "Здравствуйте, дети! Не бойтесь, я тоже человек..."
- Ты что молчишь? - не унималась Талай-Кахалики.
- Силы берегу, - буркнул Габар.- Один Бог знает, сколько говорить придется,
- За вечер бывает пять-шесть ходок, - поделилась опытом Снежинка. Проси поставить минералки, это заведению в доход. Шипучку не пей - с нее газом рыгается. Угостят - ешь мало и что-нибудь легкое, вроде сушеных рачков. Жуй с закрытым ртом...
- Спасибо, а то я обычно прямо ртомиз миски чавкаю...
- Как интересно! Научи.
Вот привязалась! Одно слово - ресторанная девка. Габар и начал потеть и мысленно клял Черную Снежинку - как те- перь к людям выходить?.. Или она нарочно? Конкуренту навредить хочет? Взлохматит нервы - и иди такой!
- Не будь букой, Габар; клиент это не любит. Начни вежливо, а потом расходись вовсю; они все падкие на откровенности. Закругляйся тоже с поклоном и скажи: "Надеюсь, я развлек вас и не утомил своей речью". При этом смотри в глаза и улыбайся.
- С меня красная пятерка за науку, - Габар не любил оставаться в долгу. Лучше отделаться пятью арги, чем если она захочет встречаться. Не время затевать растратные знакомства, когда на семье долг Хармону висит.
- Согласна. И не унывай, анк.
Его вызвали. Залы благоухали едой (запретных для масонов блюд тут не готовили), бумкала музыка, над столами стелилось бормотание приглушенных бесед. На низкой эстраде изящно, пристойно и холодно танцевали две ньягонки в обливных трико и буфах на плечах и бедрах; тонкие тела их отливали живой синей сталью.
Столик семь в третьем ряду. Ийииии, удача! Свои! И кто - всем известный седой дядюшка библиотекарь. С ним - худощавый, по-северному мосластый молодой тьянга, в настолько масонском сюртуке, что сразу видно - приезжий с родины. То-то он озирается.
- Садись, садись. Рад встрече. Я подумал, что тебе легче. будет начать со знакомыми людьми, и заранее заказал встречу. Это - Лахарт, сын моей двоюродной племянницы, он коммерсант, начинает здесь торговые дела.
Коммерсант изъяснялся на прекрасном тьянгуше. Естественно, в родстве с библиотекарем он не состоял, хотя общего у них было немало; например, оба они были сотрудниками "Белого Листа" - название этой службы в Северной Тьянгале произносили чаще всего шепотом. Политический сыск, охота на инакомыслящих, лагеря, надзор, за интеллигенцией и клиром, убийства неугодных (как бы далеко они ни скрывались), даже церковная инквизиция - чем только "Белый Лист" не занимался, и все ради блага Отечества. И если сказано: "Подробно разведать обстоятельства "войны кукол" - это будет сделано.
Габар с "Белым Листом" не соприкасался и не знал, как там умеют выспрашивать, не прибегая к пыткам. Разговорить парнишку, выросшего на чужбине и испорченного так называемой свободой, - легко. А незаметно записать его откровения - и того легче.
Приезжий агент уже многое знал из донесений библиотекаря. Киборги задумали и провели впечатляющий теракт. Киборг стрелял в эйджи. Бытовой робот уверенно действовал мечом. Это понравится начальству. Кибер-стража полярных территорий должна быть способна на все.
- Как эти машины к тебе относились? - он был любознателен, этот гость с родины, и Габар утолял его любопытство; всегда приятно сознавать, что знаешь больше собеседника.
Фанку уже не грозила месть Банш, но Габар придерживался старой версии его стерегли, в программе "Час Яунге" он увидел запись с обращением родных и убежал. "Значит, плохо стерегли, - отметил агент. - И странно, что не убили. Закон роботов не включает яунджи".
- ...vi приношу вам свои глубочайшие извинения за то, что посмел поведать о делах, не делающих мне чести, - поклонился Габар после слов, подсказанных Черной Снежинкой. За разговором потливость пропала, стало свободней дышать, но Габара словно вычерпали до дна.
- Кто оступился - еще не хромой, - ободрил послови-- цей родич библиотекаря. - Я рад, что и в ином мире тьянги верны обычаям предков. Мудр тот наставник, что благословил тебя нести свою историю людям ради знания и назидания...
"Тебе не торговать надо, а проповедовать, - со смиренным лицом думал Габар. - Прав отец: самые рьяные начетчики остались на Яунге, чтобы блюсти заветы и не дать новой ереси сгубить все страны и народы. Говорят - как масло льют."
- ...а в обычаях наших - воздавать за труды.
Оба дали ему по десятке арги. Буууу, всегда бы так! Габар воспрял духом и охотно принял от коммерсанта визитку.
- Земляки должны помогать друг другу. Обращайся, когда будет нужда, в любое время. С горем или с радостью - встречу как родного.
Габара согрело, как зимой у батареи. Какие на родине люди душевные! Не то что некоторые здесь, в школе...
Второй вызов был опять к мохнатым. Трое разбитных деляг представляли разведку Южной Тьянгалы. Веротерпимая светская республика, охотно дававшая северным беженцам визы в Федерацию, была озабочена планами Генерала-Пресвитера и тоже хотела больше знать о киборгах. Эти расщедрились по пятерке с носа. Можно будет сразу расплатиться со Снежинкой.
На исходе дня Габар ощущал себя кортом; язык у него заплетался, а в животе плескался аквариум минералки с рачками. Его даже выслушали через толмача невозмутимые туан-ские офицеры! Пора было уходить домой, готовиться к школе, но время не вышло. Пару раз замечал брата - тот, изысканно одетый, прислуживал в зале. Удалось заглянуть в меню на самого себя: "Габар, знаменитый мальчик, был в плену у киборгов". В каком плену?.. Наверное, это в обычаях ресторанов подавать рыбу за птицу.
Глаза смыкались; он попросил себе чашку травяной заварки. Домой, домой, выложить деньги и... отойти в сторонку. Это его долг перед семьей, а не личные сбережения.
- Ну, как? - подергала за рукав Снежинка. - Измотался, травку пьешь?
- Вот, возьми. Пять А. Спасибо.
- Что, пригодилось?.. Я не за этим. Тебя зовут в служебную часть, это по коридору налево, номер седьмой.
В ушах пели мухи; коридор расширялся и звенел, уходя в бесконечность. Брат, наверное, поздравить хочет.
Да, брат был тут - отпросился из зала. Пожал за плечи - и заторопился, но Габар остался в комнатенке не один...
- Каман Кох!.. - Габар, испытав внезапный прилив горячей нежности, потянулся к огромному эйджи, обнял его и прижался лицом; учитель кибер-техники осторожно положил ладони к мальчику на спину. Восемнадцать дней после ранения; язва на плече стала затягиваться, но каждое движение напоминало о ней болью.
- Я так счастлив, что вы пришли! Как ваша нога? Вам уже лучше? спохватившись, что ведет себя не по-воински, Габар оторвался от Джастина.
- Да. Я почти в порядке. Скоро начну занятия.
- Я вас искал. Я приходил, но вас не оказалось дома, жаль.
Карие глаза тьянги блестели, рот растянулся в радостной улыбке.
- Мне больше повезло, малыш. Это прекрасно, что ты устроился сюда; здесь ты не будешь чувствовать себя в изоляции. Тебе тут нравится?
- Да, это трудно, но занятно. Извините, что я так сразу.. был так несдержан. Я вас не обидел?
- Нет, ты никогда меня не обидишь.
Сто миллионов суетящихся, равнодушных - и один мох- натый школьник, прибежавший к тебе домой, как к другу. Столько лет одиночества, вечный комок в горле, стена болезненного молчания, отгородившая тебя от всех, - и один малец, которому даже увидеть тебя - подарок.
Глядя на Габара, Джастин забыл о своей обязанности мстить, о своей жизни, превратившейся в войну, как будто здесь, в служебных помещениях "Ридгели...", начался новый отсчет времени. Он не знал любви в приюте - там ее раздают поровну и помалу, - он не сходился с людьми в колледже для инвалидов, он не ухаживал за девушками, а весь огонь души вкладывал в тщательный расчет мести. И вдруг чужой мальчишка полюбил его - не F60.5, а Джастина Коха. Что теперь делать?! Как быть с этим открытием? И ты - зачем ты пришел сюда? Ты хотел увидеть, как тебя встретят. Ты увидел - и ты растерян.
Но отвергнуть восторг Габара, замкнуться, отступить - уже нельзя. Невозможно предать того, кто тебе доверился, даже забыл о масонских приличиях.
- Я очень, очень доволен, что у тебя все удалось, - осторожно выговорил Джастин. - И дальше все будет хорошо, я уверен. Если тебе понадобится что-то я всегда готов помочь. Звони мне.
- Если вы позволите!
- Я же говорю - можно. Даже нужно. Вот телефон... - Джастин привычно опустил руку в карман, где лежали экранчик и всякие карточки для общения. Работай и учись. Ты должен хорошо сдать переводные экзамены, а летом я подпишу тебе разрешение на монтаж и буду помогать. Сейчас мне ю пора идти - меня впустили по просьбе Гаятуна, не надо его подводить.
- До встречи, каман Кох! - Габар решился и подержал ладонями рукуДжастина - почтительно, как подобает младшему.
К выходу Джастин шел задумавшись. Он обещал; слово следует сдержать. Охранник-эйджи у двери требовательно протянул руку:
- Ваш пропуск, сэр.
- Вот, - ответил Джастин - и обмер. - Вот! - повторил он громче; горло сжимало, но звук все же рождался. Секьюрити нахмурился - что-то не так?.. Нет, пропуск правильный.
- Пожалуйста, выход открыт.
- Да! - почти выкрикнул Джастин. - Да...
- Чудак какой-то... - промолвил секьюрити, провожая глазами высокого мужчину, повторявшего: "Да!.. Вот!.. Да!.."
Пройдя пару кварталов, Джастин потоптался у входа в магазин. Попробовать еще раз? Нет, нет, пока нет. Казалось, говорить опасней, чем монтировать бомбы.
Да, бомбы. Габар не должен знать о F60.5. Это надо спрятать еще глубже, накрепко. Сделать перерыв в акциях. Повременить...
Если его арестуют, Габар будет в отчаянии. Что он подумает о своем учителе?!
Эти мысли Джастин понес домой, с ними уснул и проснулся. Он был из тех, в ком мысли застревают, словно зерна в почве, они пускают корни и дают ростки, а после - приносят плоды категоричных решений.
Слишком многое случилось с Джастином, чтобы все осталось как было.
* * *
Библия была толщиной миллиметров девять, а форматом - вроде бумажной книги. Ланбуки, книги-пластины, удобны; в одну эту плитку можно закачать целую библиотеку, и те, кому надо иметь свод знаний под рукой - студенты, экономисты, юристы, экспедиторы, - охотно ими пользуются, но книги из бумаги не сдавались. Оказалось, люди продолжают ценить осязаемость информационных продуктов, интимность перелистывания страниц, стабильность раз и навсегда напечатанного текста, который не заест и не зависнет. А еще - многих раздражали напоминания типа "Содержимое не может быть скопировано в другой ланбук!", рекламные вставки и то, что ланбуки имели привычку включаться на приближение руки и предлагать себя.
И этотланбук был из породы назойливых - едва Хиллари потянулся к нему, однотонная темная обложка с золотым крестом растаяла, заиграл гимн, и появившийся плат Вероники доверительно прошептал: "Коснись меня, я - жизнь..."
Закрыв пальцем звук, Хиллари показал ланбук Гасту:
- Гадали?
- Было дело, - Гаст глядел весело. - Сегодня все гадали, кто на чем! И зеркало целовали, и в Библию наугад тыкали, и домового ночью спрашивали. И выходило на все лады - и крах, и страх, и обойдется. Ну, теперь все! Проект ликует. Босс, тебя не на руках несли от входа?
- Кое-как проскочил без оваций. Да и вечер - кто остался, все заняты.
"Поглядим-ка, что нас ждет..." - не глядя, Хиллари стал нажимать - раз, два, три; книга, глава, стих...
Первое послание к коринфянам, 15, стих 51 - "Говорю вам тайну; не все мы умрем, но все изменимся".
Оно всегда так - о чем думаешь, то и читается.
Вторая попытка. Раз, два. Хм... Палец не туда попал - та же глава, но двадцатью стихами раньше: "Безрассудный! То, что ты сеешь, не оживет, если не умрет". Опять намек. Вся Библия - энциклопедия многозначительных намеков.
Если на то пошло - гадать надо до трех раз! Набор произвольный. Исайя, 52, стих 2 - "Отряси с себя прах; встань, пленный Иерусалим! Сними цепи с шеи твоей, пленная дочь Сиона!"
- А ты - отдыхал, чтоб сейчас за работу садиться? - заботливо спросил Гаст. - Я-то все приготовил, что ты велел, но...
- Я? С Гортом и Гердзи успех отмечал. Генерал все хотел, чтобы я выпил. Правда, странный обряд? Если ты преуспел, к надо по этому случаю отравиться алкоголем.
- Не-ет, надо принять джакузи с закисью азота!.. Ну-с, что с Маской проделывать будем?
- Снимать "Блок", - Хиллари положил Библию.
- По... зачем?!
- Опыт. Нам надо увидеть "Взрыв" в действии и записать его развитие.
- Ага. Понял. И запись акции на Энбэйк останется лишь в протоколе, хитро подмигнул Гаст. - Босс, ты гений.
- Злой гений, - уточнил Хиллари. - Губитель бедных куколок.
Маска, какой она стала сейчас, не привлекала внимания Хиллари. Состояние ее мышления было последовательно прослежено Пальмером и внесено в архив. Он едва бросил взгляд на тело, пристегнутое к стенду; слух его не улавливал остервенелой брани. Сейчас мы освободим тело от души, потому что гибрид кибер-разума с кибер-телом пришел к неразрешимому противоречию... Куда отправляются души киборгов после "Взрыва"? Дымка имеет на этот счет целую теорию, но как проверить ее на практике?
Шлем охватил голову нестесняющей мягкой прохладой. В голубой бездне перед глазами проступила серебряная надпись:
BRAIN INTERNATIONAL COMPANY
Портал открылся; показались структуры "Блока" - гру-. бые, глыбоподобные, с тлеющими красным светом отверстиями дозволенных коммуникаций. Гаст через голову шефа устанавливал сегменты записывающих зондов, похожие на усики гигантских насекомых, а Хиллари, подойдя к наружному управлению "Блоком", готовил его к съему.
"Гаст, ты готов?"
"Да, можно начинать".
Команда нанесла скоплению плит и колонн единственный укол - и каменная твердыня начала рассеиваться, будто дым. Коммуникации, до этого момента запрещенные, ожили, заблистали, пробуя разблокированные доступы на проходимость, - и вдруг объем зрения залило ослепительным светом. Хиллари изменил светимость визора - и стало видно, как измельчаются, рассыпаясь крошевом, сложные трехмерные конструкции - мышление, эмоции, самоконтроль, затем простейшие навыки... и картина стала неподвижной. Собственно, и картины-то не было - не было ничего. Пустота.
"Адью, Маска, - в пустоте произнес буквами Гаст. - Одиннадцать секунд все это длилось. Запись в масштабе 1:1500, Хил. А красиво, правда?.."
- Распорядись, чтобы мозг сняли и убрали на хранение, - освободился Хиллари от шлема. - Тело - на консервацию.
"Не оживет, если не умрет", - повторил он про себя.
Лильен вышла из камеры в сопровождении серого стража. Не стоит и надеяться, что можно убежать отсюда; единственный выход закрыт хищным силуэтом автомата.
Каждый раз, когда к ней входили в камеру и когда однажды повели на опознание, Лильен внутренне сжималась, готовясь к худшему - вот сейчас, вот потащат на стенд вынимать мозги... И Лильен раз за разом повторяла слова Косички: "Живая я им не дамся!", но самое страшное откладывалось и откладывалось, словно Хармон мстил ей, изводил ожиданием. "Взрыв" не работал Лильен сразу убедилась в этом; тогда она расставила в мозгу мишени для стирания и увязала их с командным словом, чтобы оно одно запустило лавину опустошения. Она перебирала информацию и прощалась, прощалась с каждым часом, каждым днем своей свободной жизни, оказавшейся такой короткой. Вон, все вон! Теперь стоит ей набрать код, ввести слово "смерть", и сознание Лильен исчезнет, врагам достанется одна оболочка - красивая пустая кукла Лилик.
Но торопиться не следует. Она сотрет себя тогда, когда поймет, что выбора больше нет, когда увидит стенд, не раньше.
Немного уверенности ей придали странные переговоры в темноте подсобки и затем - принесенная одним из серых весточка от Чары: "Держись, дочка. Нам всем нелегко сейчас. Я пытаюсь найти выход и спасти семью". Лильен не знала, кому верить, и иногда ей казалось, что все эти игры ведет сам Хармон, чтобы усыпить ее бдительность, перехитрить и обмануть.
А еще ее неотступно преследовала, угнетала и терзала мысль о Фосфоре. Как он? Что с ним сделали?
Он мог уйти, скрыться - но он предпочел борьбу. Он стрелял в Хармона... В человека? Как же он смог?..
В коридоре Лильен, преодолевая слабость и внезапную дрожь, написала в командной строке первую цифру кода. Но идти пришлось недалеко и даже не наружу. Они остановились у камеры 12, киборг набрал шифр, тяжелая дверь ушла в паз - и Лильен не заметила, как оказалась внутри; она влетела в камеру, не чувствуя себя и видя одно - распростертое на полу тело.
- Фосфор! - закричала она, упав перед ним на колени, рассматривая его блуждающим взглядом, останавливаясь то на бледном лице, то на распоротом и стянутом скобами животе, то на смутно проступавших там и сям на коже бледно-лиловых пятнах отторжения. Картины менялись наплывами, впиваясь в память, а с умножением их нарастал страх - она не знала, что делать, что подумать; мозг выходил из-под контроля; грудные контракторы, имитирующие дыхание, работали вразнобой; волны крупной дрожи сотрясали ее. Лильен ощупывала тело Фосфора - неподатливое, холодное, застывшее - и стонала:
- Фосфор! Не дышит... он мертв! Мертв!! Боже, за что?!
- Ошибка, - серый опустился на одно колено; Лильен, не задумываясь, замахнулась на него кулаком, но не ударила, оставив руку занесенной в воздухе. Серый тотчас изготовился, предостерегающе подняв ладонь. - Он жив.
Лильен разжала кулак.
- Он жив, - повторил серый, - просто мозг разъединен с телом и отключен радар; но он может говорить, пользоваться зрением и слухом.
Лильен стала успокаиваться.
- Зачем ты меня привел сюда? Кто приказал? "Неужели ты поверила, что все произошло по доброй воле тебе подобных? Что серые решили устроить тебе свидание и ради этого вмешались в систему слежения?.." Ответ развеял остатки иллюзий:
- Это распоряжение шефа-консультанта проекта, Хиллари Хармона. С этого дня вы будете содержаться вместе, в одной камере.
Серый вышел. Точно такие же стены, в каких она была заключена до этого, лежак, видеоголовка - но как все изменилось! Рядом любимый, ему нужна помощь ему еще больней, тяжелей и страшнее, чем ей. Несомненно, изверги влезали к нему в мозг и, исчерпав его до дна, бросили изнемогать от бессилия. Она поможет ему, поддержит его, восстановит его память, силу и волю. Она не может бросить свою любовь умирать в одиночестве.