Страница:
Неужели хочет сбежать? Невероятно: насколько я её знаю, любопытства в этой девчонке на пяток гномов хватит. И еще останется на парочку эльфов.
– Это стало ложью! – Фигура на троне впервые качнулась. – Кланы изгнали нас. Они решили, что мы не можем более считаться детьми Роракса. И я проклинаю – их и его самого.
Я не знал, чего в его словах больше – ненависти или боли. И впервые задумался о том, каково это – стать изгоем вместе со своим народом.
– Что сотворили вы? Что заставило кланы отказаться от родства с вами?
Я невольно посмотрел на эту сцену со стороны. Два гнома и эльфийка допрашивают главу клана. Пусть эльфийка молчит, все равно.
Если Заттар откровенен, не означает ли это, что нам отсюда не выбраться? Почему он нас до сих пор терпит?
Или это лишь спектакль для его соплеменников? Вот, полюбуйтесь: те, кто изгнал нас, теперь пришли и требуют ответа.
Только бы Харрт не проговорился, что Хорверк давным-давно забыл, что в этих пещерах еще кто-то живет. Тогда и я бы на месте Заттара не выпустил нас за порог.
– Не тебе спрашивать меня об этом, – не без ехидства буркнул раздвоенный. – Рядом с тобой говорящий от имени короля Хор верка, ему ли не знать истины?
А ведь он прав! Похоже, я сам себя поймал в ловушку.
– Много королей сменилось в Хорверке с того времени, как твой клан был изгнан, – попытался я взять реванш. – Мы не знаем за вами вины. Мы пришли с миром.
Во всем этом разговоре было что-то неестественно-зловещее: и недвижный силуэт на троне, и таинственное освещение, и вооруженные раздвоенные у стен, и приведший нас Верхал, который так и не поднялся с колен. Гном на коленях! Пусть не совсем гном – кто нам поверит!
Любому из наших, доведись ему услышать эту беседу, она показалась бы приторно-патетичной. Заттар говорил так, как говорили в книгах Фионины императоры. Или он и вообразил себя таким императором?
– Мы знаем вашу вину. – Заттар понизил голос. – Вы отреклись от нас, вы убивали нас. За то единственное, что нам не посчастливилось поселиться именно в этих местах. Любой клан мог оказаться на нашем месте.
Сомневаюсь я что-то, что так оно и было. Может, конечно, наши предки были горячи и невоздержанны, как антронцы, да только у нас в Хорверке не принято хвататься за меч по поводу и без повода. А уж убийство соотечественника – вещь почти неслыханная. Фионе, помнится, пришлось немало потрудиться, растолковывая нам со Стради, что такое гражданская война…
И все же раздвоенный впервые подбросил нам если не ключ к разгадке, то хотя бы ниточку. «Не посчастливилось поселиться именно в этих местах». Значит, с ними воевали не потому, что видели в них злую пародию на весь наш род. Из-за территории? Именно этой, или остальным в принципе не хватало места?
Выходит, именно этой. Здесь в те времена существовало нечто, о чем изначально не знали (иначе он не сказал бы «не посчастливилось»), причем нечто весьма злое и гибельное. И из-за этого «нечто» остальные пошли на раздвоенных войной? Или наоборот: этому клану «не посчастливилось» наткнуться на что-то настолько замечательное, что он отказался делиться с остальными?
Нет, запутался. А если так: именно это «нечто» превратило гномов в раздвоенных, и тогда остальные пошли на них войной. Вроде логичнее. Однако Заттар сказал «поселиться», а не «натолкнуться». Превращение должно было быть медленным, так почему же они не насторожились?
– Не мы вас убивали. – Я чувствовал, что, говоря об обрушившихся на клан несчастьях, его глава сам себя распаляет. – А вот отравленные гвизармы…
Я указал на стоявшую у стен стражу.
– Заколдованные гвизармы, – усмехнувшись, поправил Заттар. – Значит, наши дары все еще приносят пользу?
В этот момент я готов был его придушить. Я видел в нем не несчастного старика, а гнома, несущего смерть и получающего от этого наслаждение.
Зачем вообще мы ввязались в этот разговор?! в Хорверке не много дипломатов – и большую часть времени они проводят за его пределами, – но Труба, по крайней мере, решил бы, что и как говорить. Теперь же получалось, что я вступил в переговоры с настоящим врагом – с тем, кто чуть было не отправил к Крондорну самого Вьорка.
Впрочем, раньше надо было думать! Ведь мы, по большому счету, и появились здесь, чтобы понять, что и как едва не погубило короля.
– Мы справились с этим, – небрежно заметил Харрт.
Что, съел? Понял, что нас так просто не возьмешь?
– У нас еще довольно сюрпризов. Но к делу: зачем вы пришли? И чего хотите?
Я ждал и боялся этого вопроса.
В обычной жизни я стараюсь не врать без необходимости – правда обладает неприятной способностью всплывать в самый неподходящий момент. А если уж врать, то так, чтобы самому себя убедить, что говорю чистую правду.
В то же время я боялся, что Заттар не оценит, если я бухну: «Интересно было посмотреть, что это там шуршит, вот мы и провалились. А ваш драгоценный клан уже не первый век как никому на дух не нужен».
– Мы хотим, чтобы одни гномы не убивали других!
А Харрт-то далеко не простак. И по высокопарности не уступит раздвоенному.
– Бежим! – вскрикнула Сиэнре.
Я не знаю, что и как она почувствовала: внешне все оставалось по-прежнему. Думаю, она планировала незаметно нырнуть в лаз и проверить, как там Секкар.
Вместо этого Сиэнре резко развернулась к трону, вскинула голову и соединила перед грудью указательные пальцы. Погасший было Солнечный Луч ожил.
Харрт замешкался. Слишком часто своенравная эльфийка делала остальных жертвами своих невинных развлечений. Но я, не знаю почему, поверил ей сразу. Может быть, из-за того, что Заттар так нам ничего и не ответил.
Рванув Харрта за плечо, я потащил его в лаз. Если это засада, у раздвоенных было достаточно времени, чтобы его перекрыть, – я вспомнил о боковых проходах. И одному Секкару с ними не справиться.
– Сиэнре! – позвал я на бегу.
Никто не препятствовал нашему отступлению, никто на него даже не отреагировал, и это испугало меня больше всего.
Мотнув головой, девушка осталась на месте.
Тут все и началось: нам в спины ударил порыв ветра такой ураганной силы, словно мы вдруг оказались на открытом склоне скалы в разгар снежной бури.
Сиэнре превратилась в живой щит, приняла удар на себя. На кончиках ее пальцев заплясали крошечные багровые диски. Если бы не она, нам бы уже переломало все кости о стены лаза.
Я не знал, что делать дальше. Пока Сиэнре нас защищает, есть шанс добраться до Секкара. Но в тот момент, когда она отступит, ураган превратит нас в лепешки.
– Идите, – сжав зубы, прокричала Сиэнре.
Я видел, как ее спина одеревенела, напряглась.
– Ты можешь перекрыть проход? – рявкнул Харрт.
В который раз я позавидовал его опыту. Труба знал, кого отправить старшим.
А вот я себя чувствовал хуже некуда. Решил поиграть в дипломата, посмотреть на затерянный клан. Клан, целый клан против нас четверых! Да они одной массой могли нас задавить! И только, как я подозреваю, потери в бою заставили Заттара отозвать своих воинов.
Девушка кивнула и попятилась к лазу, не опуская заслон. Вокруг нее уже бушевала настоящая буря: Заттар легко сориентировался, по кому надо бить в первую очередь.
Соридель, должно быть, был великим магом и отличным отцом, если сумел воспитать такую дочь. А мы-то еще…
Так вот почему она так настаивала, чтобы идти вместе с Харртом!
– Как тебе помочь?! – проорал я, стараясь перекричать рев урагана.
– …ый …уч, – едва донеслось сквозь ветер.
Я мигом развязал заплечный мешок и выхватил из него ножны. Не зная толком, что с ними делать, я направил Луч на ураган и попытался, как невероятно длинным клинком разрубить им ревущий вокруг девушки ветер.
Никакого эффекта. Сиэнре пошатнулась и рухнула на колени. Ураган радостно взвыл.
Я растерянно оглянулся на Харрта. Первопроходец разрывался между тем, чтобы бежать на помощь Секкару и остаться нас прикрывать – хотя что он мог здесь сделать? Да и никто не мог – никто, кроме хрупкой полуэльфийки, отчаянно спасавшей жизни трех неосторожных гномов.
Видя, что Луч не причиняет урагану вреда, я направил его в спину Сиэнре. Сам не знаю почему. Наверно, от отчаяния.
Девушка вскрикнула, и в первый момент я испугался, что убил ее.
Но это был крик радости: словно почувствовав плечо друга, она вскочила на ноги, отпрыгнула назад и распахнула руки, воздев их раскрытыми ладонями вверх.
Я видел, как воины отлепились от стен и ринулись вперед: Заттар понял, что проиграл. Багровые диски потянулись от рук Сиэнре, превращаясь в вытянутые донельзя овалы. Хлопок – они соприкоснулись друг с другом – и ветер стих. Лаз перекрывала прозрачная багровая стена, и лица раздвоенных казались за ней особенно зловещими.
Впрочем, думаю, и мы с Харртом выглядели не лучше.
– Хватит! – улыбнулась Сиэнре.
Я опустил Солнечный Луч.
– Как ты догадался?! – Девушка крепко обняла меня, что при нашей разнице в росте должно было выглядеть весьма комично. По крайней мере, Харрт ухмыльнулся.
– Это ты догадалась, – улыбнулся я в ответ. – Спасибо!
– Спасибо! – Харрт хотел хлопнуть ее по плечу, но попал между лопаток.
– Мэтти, это чудесно! Как будто только что проснулась! Нет, это не описать!
Сиэнре готова была щебетать вечно, однако первопроходец быстро вернул ее на землю:
– Сколько продержится эта штука?
– Не долго, – признала Сиэнре. – Ой, там же Секкар! Бежим!
И мы побежали.
Лаз, как я и думал, оказался частью настоящего лабиринта. И если бы не эльфийка, то и дело замиравшая на месте и что-то еле слышно шептавшая себе под нос, мы могли бы проплутать там неделю.
Ответвления, двери, отнорки… Похоже, раздвоенные не теряли времени. Но везде было пусто. Не по-доброму пусто. Если Заттар копил силы, но не собирался отпускать нас живыми, неужели он пощадил Секкара?
Он и не пощадил.
Мы нашли Секкара у самого выхода из лаза. Исколотый, весь в крови, он полз, чтобы нас предупредить.
Но ему не дали этого сделать.
Мы бросились к нему втроем, разом. Перевернули на спину, Сиэнре положила его голову к себе на колени.
Секкар был мертв.
Харрт не дал нам ни секунды передышки.
– К люку, – скомандовал он. – Мэтт, поможешь?
Мы подхватили Секкара и потащили его к люку. Всех мучила одна мысль: остались ли там веревки?!
Веревки остались. Как и шестеро погибших раздвоенных под люком.
Поднять тело Секкара в верхний коридор оказалось нелегко, но мы справились. Хотя бы потому, что у нас не было другого выхода.
Обратный путь мне даже не хочется описывать. Мы не шли, а тащились, погруженные в свои мысли. И лишь два момента заслуживают того, чтобы о них вспомнить.
Один из них – разговор, произошедший на следующий же день, когда мы отдыхали после обеда, перед тем как двинуться дальше.
– Угораздило же нас разделиться! – обронил Харрт.
Я почти уверен, что он и не собирался ничего говорить вслух – вырвалось. Но я не мог позволить, чтобы он винил себя в смерти товарища:
– Не сомневайся: тогда раздвоенных было бы не шестеро. Сколько надо, столько бы и отправили.
– Пробились бы, – махнул рукой Харрт.
– Не думаю, – угрюмо буркнула эльфийка.
Я не ожидал, что Сиэнре примет участие в нашем споре: на каждом привале она садилась немного в стороне подтягивала колени к груди и молчала, как мы ни пытались с ней заговорить.
– Почему? – подавил раздражение Харрт.
– Заттар не дурак и не параноик. – Девушка говорила на гномьем очень чисто, совсем без акцента, и я в очередной раз восхитился тем, как она нас провела. – Он четко все рассчитал. Лаз был достаточно прямым, чтобы ураган пронесся по нему без помех, и достаточно извилистым, чтобы бить нас при этом обо все углы. И я согласна: он бы подстраховался.
– А так, значит, решил не подстраховываться? – резонно возразил первопроходец.
– Он был уверен, что мы вернемся отомстить за Секкара, – нехотя проговорила Сиэнре.
– С чего ты взяла?! – Харрт чуть не вскочил на нога.
– Я читала его мысли, – скромно заявила девушка.
Сказать, что мы были поражены, – это ничего не сказать.
– Только кусочек, – признала она, налюбовавшись на наши лица. – Он почти сразу закрылся.
– Сиэнре, нам не пора поговорить начистоту? – осторожно предложил Харрт. – Не хочешь пересесть поближе? Или мы к тебе?
Стараясь не смотреть на тело Секкара, Сиэнре кинула свой заплечный мешок рядом со мной и села.
Интересно, а почему рядом со мной, а не с Харртом? Я ей приятнее? Или чтобы лучше его видеть?
– Я тебя слушаю. – Голос полуэльфийки оставался ровным, но я почувствовал, что внутренне она вся сжалась.
– Что с Брантом? – строго спросил Харрт.
– Теперь он уже наверно знает, что мы ушли. – Девушка невольно улыбнулась. – А тогда я его убедила, что поход отменяется.
– То есть он жив и здоров? – на всякий случай уточнил первопроходец, точно подозревал, что Сиэнре, ради того, чтобы отправиться с нами, перерезала горло настоящему Бранту.
– Мне плохо отсюда видно, – продолжала оттаивать девушка, – но надеюсь, что да.
– А Соридель знает, где ты? – Я подумал, что оставить больного отца было не самой лучшей идеей.
– Папа уверен, будто я поехала к маме, – беззаботно сообщила Сиэнре, но добавила, догадавшись, что я имел в виду: – Ты не думай, он почти совсем поправился. И с ним Синтра.
– Ну-ну.
– Мэтти, – взмолилась девушка, – неужели ты никогда не замечал, как у вас в Хорверке скучно!
– Конечно. Если бездельничать, – попытался заступиться за Хорверк первопроходец.
– Да при чем здесь безделье! Тихо, спокойно, никаких опасностей. Стоило появиться гвизарме, вы забегали, как в потревоженном муравейнике. А многие ли из тех, кто суетился, реально придумали, как помочь Вьорку?
А я ведь и правда не замечал – пока не появилась Фиона. Впрочем, что значит «не замечал» – мне-то и сейчас скучать некогда. Как жизнь вообще может быть скучной – каждый день появляется что-нибудь новое, а то, что впереди этих дней еще немало, только в радость.
Фиона другая, конечно. Пока все вокруг для нее было внове, она крутила головой по сторонам и валилась с ног от усталости. А как попривыкла, пообтерлась и поняла, что жить ей в нашем Хорверке до самой смерти…
В чем-то мне ее даже жалко. По-моему, она никак не может посмотреть на вещи по-иному. Или это оттого, что мир под небом представляется ей безграничным, а Хорверк – довольно небольшим. Она искренне старается быть нам настоящей королевой, но вот именно что старается. Труба же просто так живет…
Нет, не знаю. То мне кажется, что наши стены давят на нее, что слишком редко ей удается побыть не королевой, не супругой Вьорка, а человечьей девчонкой по имени Фиона, чей возраст и жизненный опыт весьма скромны не только по нашим меркам. То, наоборот, я радуюсь, видя, как она растворяется в Хорверке, становится его частью…
Но с Сиэнре я спорить не стал. Промолчал и Харрт
Полуэльфийка, переживающая за судьбы Хорверка, стала для меня первым сюрпризом. А второй ждал нас в самом конце пути, у поворота в коридор, ведущий к лазу.
Дорогу перегораживала стена. Не древняя, соскальзывающая в сторону. Новая, свежая кладка. Самая обычная кладка, без волшебства, без фокусов, без излишеств.
Нас замуровали.
Несколько мгновений мы ошарашенно смотрели то на стену, то друг на друга. Кому такое могло прийти в голову? И Вьорку, и Хийнму прекрасно известно, куда мы собрались и когда должны вернуться.
Даже если представить, что бесплотное чудовище вырвалось на волю и напало на Хорверк, никто бы не отдал приказ оставить нас в этих туннелях навсегда.
Или отдал бы?
Привычный мир продолжал рушиться: я осознал, что в нем остается все меньше и меньше прочного, неизменного, незыблемого.
Пожертвует ли король четырьмя гномами, чтобы спасти свою страну? Раньше этот вопрос не приходил мне в голову. Но после того, как выяснилось, что некогда пожертвовали целым кланом…
Харрт стукнул по стене кулаком. Естественно, она и не пошевельнулась. Сложено на славу.
Не веря своим глазам, первопроходец принялся исследовать залитые раствором щели, стыки с полом, потолком, стенами коридора. И убедился, что камни великолепно подогнаны друг к другу – ни зазора.
Знамо дело, гномы иначе не строят! Правда, что бы мы делали с зазором?
– Месяц, – упавшим голосом проговорил Харрт.
– Даже втроем? – оценивающе оглядела стену Сиэнре.
– То-то и оно, что втроем! – едва не сорвался первопроходец. – С Секкаром мы бы разобрали ее за неделю. И снова сложили за нашими спинами!
– Так уж и за неделю? – засомневалась эльфийка.
Что-то здесь не то. Признаюсь честно, мысль о том, что еда у нас кончится раньше, чем удастся разобрать стену, меня не порадовала. Не то чтобы перед глазами встал призрак голодной смерти – я не сомневался, что мы втроем что-нибудь да придумаем, – но в первый момент я испугался.
А Сиэнре – нет. И это эльфийка, для которой наши туннели должны казаться немногим просторнее гроба!
Смотрю, Харрт тоже насторожился:
– Есть идеи?
– Сколько надо времени, чтобы сложить такую стену?
В задумчивости Сиэнре принялась играть своими длинными светлыми локонами. Я даже засмотрелся: блондинок в Хорверке ой как немного. Прямо скажем, за свою жизнь я видел всего двух-трех.
А они ведь другие. Совсем светлая кожа с россыпью то ли родинок, то ли веснушек. Почти прозрачные руки – видно каждую синюю прожилочку. Светящиеся, хрупкие…
– При желании и дня хватит.
– Харрт, а зачем? Если отгородиться от той нежити, что на нас напала, так она ведь через такую стену наверняка пройдет. Или проскользнет, пока ее будут строить.
– К чему ты клонишь? – Харрт запустил пятерню в бороду.
– Не хочу тебя расстраивать, – хитро улыбнулась эльфийка, – но я уверена, что эта стена придумана специально для нас.
– Придумана? – непонимающе переспросил первопроходец.
– Смотри. Только отойди подальше, мало ли…
Харрт опасливо отступил в сторону. Я тоже предпочел оказаться за спиной чародейки. Вот именно: мало ли. А потом мало и не покажется.
Мне померещилось, что глаза Сиэнре засветились. Она развела руки, точно пытаясь обнять всю стену, вобрать ее в себя, выгнулась, закинув голову назад и обрушив на спину поток своих замечательных волос, – и вдруг резко, с громким хлопком свела ладони.
Стена исчезла.
– Неплохая иллюзия. Но ничего особенного – папе Удавались и получше.
Наверно, мы с Харртом подумали об одном и том же: окажись мы здесь с настоящим Брантом, страшно подумать, сколько бы мы пытались разобрать эту стену И, уверен, нам бы это так и не удалось.
Два чуть не плачущих от облегчения гнома, неловко обнимающих хрупкую смеющуюся эльфийку, – не самое обычное для Хорверка зрелище. Но в этот момент нас заботило лишь одно – как бы не раздавить на радостях нашу неожиданную спасительницу.
Глава XIV
Темнота. Я лечу, лечу куда-то…
Неяркий свет. Очень болит голова. Но надо, надо проснуться… Открываю глаза.
Склоненное ко мне напряженное лицо Мэтта. Я все еще сплю?
– Фиона! Наконец-то! Как ты? – Его голос неожиданно нежен.
– Я… хорошо… А что случилось?
На лице Мэтта полнейшее непонимание.
– Это я как раз у тебя хотел узнать!
Мэтти! Он вернулся? Как здорово! А почему на нем все еще дорожная одежда? Светильник на голове – как он называется? Карнах, кажется…
Заволновавшись, я огляделась. Моя спальня. Мы с Мэттом вдвоем. Как я тут оказалась?
Голова гудит, будто я – брайгенский колокол. Ближе к вечеру.
– Тебе нехорошо? – Мэтт подал мне стакан воды и присел на краешек кровати. Напряженно – вот-вот готов вскочить и куда-то бежать. А в глазах читается такая усталость…
– Который час? Седьмой раз уже прозвонили? – Почему-то я начала шептать.
– Недавно…
– Ох, Крондорн всемогущий… Значит, мы можем опоздать! Бежим в Старую столовую!
Далась мне эта столовая! Здесь Мэтт, он только вернулся. А я так по нему скучала, мне так его не хватало… Броситься на шею. Сказать, пусть в следующий раз отправляют Гвальда, Щитов короля – да кого угодно… Расспросить, как он все это время – там, в коридорах, один на один с опасностями…
Но меня будто жгло изнутри: вперед! Точнее, вниз – в столовую…
– Погоди, давай разберемся. Что ты делала на нижних уровнях? К тому же в полном одиночестве! Меня очень интересует, как ты там оказалась. И, кстати, что этот пророк, бервар его дери, от тебя хотел?
К чему он пророка приплел?.. Сейчас не о нем речь!
Все-таки какие гномы неторопливые! Иногда их рассудительность выходит боком. Опоздаем же!
– Я хотела узнать, что надумал этот Совет! – торопливо выпалила я.
– Какой еще Совет?
– Созданный по приказу Вьорка. Я случайно узнала… Мэтт, ну пойми ты, надо бежать!
Щит выглядел крайне озадаченным.
– Фиона, в любом случае сейчас ты никуда идти не можешь. И вообще, заруби себе на носу, что отныне без Щитов – ни шагу! В конце концов, ты нездорова! Вызови этот свой Совет прямо сюда, раз уж он так тебе нужен!
– Я не могу его вызвать! Они встречаются тайно!
– Глупости какие-то, – растерянно пробормотал Щит.
Я с жаром продолжила:
– Да послушай же меня! Это очень важно! Вьорк назначил нескольких гномов тайно расследовать покушение. К сожалению, они не горят желанием видеть меня в своих Рядах. Ну и не надо, я сама все разузнаю! Но для начала мне надо хоть немного вникнуть, понять, что они сами Успели разнюхать…
– Какое покушение?
– На Вьорка, конечно!
Мэтт вскочил с кровати.
– Было покушение? В открытую?! И я до сих пор ничего…
– Что ты, успокойся!.. Я имею в виду гвизарму.
Мэтт сразу стал деловитым.
– Фиона, давай толком. Я, например, уверен, что это не было покушением… Разве кто-то доказал обратное?
– Нет, в этом-то все и дело! А если мы сейчас не кинемся в Старую столовую, я потеряю их след. И не узнаю, когда и где они соберутся в следующий раз. Мэтти ну пойми же, для меня это очень важно!
Честное слово, в этот момент я верила, что все зависит от меня, все держится на волоске и что я – именно я! – обязательно докажу, что гвизарму подбросили нарочно. А главное, найду, кто это сделал!
Щит взглянул на меня с жалостью:
– Я выкину все твои романы! Отдам в королевскую библиотеку и попрошу никаких книг, кроме как на гномьем, тебе не давать!
Я чуть было не начала яростно возражать, но сначала надо было вернуть разговор в прежнее русло. Колокол в голове рассыпался на множество маленьких колокольчиков… Нет, молоточков. Я потихоньку-потихоньку, чтобы не выдать своего состояния, села на кровати, спустила ноги и нырнула в мягкие туфли.
– Я тебя очень прошу: давай сходим…
Мэтт перебил меня:
– По-моему, ты собираешься совать нос не в свое дело.
Он прямо так и сказал – совать нос! Я онемела.
– И как ты, интересно, собиралась войти в этот Совет, если они не мечтают с тобой общаться?
Я покраснела. Как-то недосуг было самой себе признаться… Ну да ладно, буду честной:
– Я собиралась подслушать.
Мэтт громко фыркнул. Спохватился, прикрыл рот рукой.
– Королева, подслушивающая тайный Совет! Ну выдумала! Ты кому-нибудь еще рассказывала?
– Нет, конечно! Только тебе! Мэтт, ну пожалуйста, пойдем! – Я умоляюще прижала руки к груди.
– Фиона, милая, успокойся! Ты просто болеешь. Биримба предупредил, что могут быть всякие… явления.
– Какие явления? При чем тут Биримба?
– Он же тебя… Ты что, не помнишь? – Щит пристально посмотрел мне в глаза.
– Что я должна помнить?
Мэтт снова сел и, прикрыв глаза, потер переносицу. Столько в этом жесте было трогательности…
Но молоточки в голове выстукивали бешеный саркат. Все громче и быстрее… Осознав, что Мэтт не собирается меня никуда отпускать, я решила идти напролом.
– Ты мой Щит?
– Да.
– Я могу тебе приказать?
– Да.
– Я приказываю тебе: сопровождай меня до Старой столовой.
Ничего не произошло! Он даже не встал с кровати! И не соизволил мне ответить!
Так. Последняя попытка окончилась провалом. Что ж, как знаешь, мой верный Щит. Я такого от тебя не ожидала.
– Предатель!
– Что? – Щит вскочил как ужаленный. – Ты хоть думаешь…
Я резко вскочила. Стены закружились, потолок куда-то съехал…
В этот момент в спальню вошла Лиз.
– Мне надо бежать!
Правда, ноги пока меня не слушались, но решимость моя не угасала.
– Не угадала – тебе надо лежать. Мэтт, давно она очнулась?
– Только что. И, похоже, соображает пока не очень.
Ах так! Значит, я плохо соображаю!
Они все заодно!
– Господин Щит, – процедила я сквозь зубы, – извольте покинуть мои покои. Сомневаюсь, что я буду нуждаться в ваших услугах в дальнейшем.
Последнее, что помню, – искаженное, как от боли, лицо Мэтта. Он выбегает из комнаты, а я, вместо того чтобы броситься искать этот Совет…
Да зачем мне Совет?! Надо бежать за ним, догнать его. объяснить, что это – не я, это все молоточки, они громче, громче…
И снова темнота.
Утро. Голова снова болит, но уже совсем по-другому У постели сидит Лиз, сливает что-то из разных скляночек в плошку. У меня на лбу – холодное мокрое полотенце. Руку поднять – и то сил нет. Язык сухой и еле ворочается во рту.
– Это стало ложью! – Фигура на троне впервые качнулась. – Кланы изгнали нас. Они решили, что мы не можем более считаться детьми Роракса. И я проклинаю – их и его самого.
Я не знал, чего в его словах больше – ненависти или боли. И впервые задумался о том, каково это – стать изгоем вместе со своим народом.
– Что сотворили вы? Что заставило кланы отказаться от родства с вами?
Я невольно посмотрел на эту сцену со стороны. Два гнома и эльфийка допрашивают главу клана. Пусть эльфийка молчит, все равно.
Если Заттар откровенен, не означает ли это, что нам отсюда не выбраться? Почему он нас до сих пор терпит?
Или это лишь спектакль для его соплеменников? Вот, полюбуйтесь: те, кто изгнал нас, теперь пришли и требуют ответа.
Только бы Харрт не проговорился, что Хорверк давным-давно забыл, что в этих пещерах еще кто-то живет. Тогда и я бы на месте Заттара не выпустил нас за порог.
– Не тебе спрашивать меня об этом, – не без ехидства буркнул раздвоенный. – Рядом с тобой говорящий от имени короля Хор верка, ему ли не знать истины?
А ведь он прав! Похоже, я сам себя поймал в ловушку.
– Много королей сменилось в Хорверке с того времени, как твой клан был изгнан, – попытался я взять реванш. – Мы не знаем за вами вины. Мы пришли с миром.
Во всем этом разговоре было что-то неестественно-зловещее: и недвижный силуэт на троне, и таинственное освещение, и вооруженные раздвоенные у стен, и приведший нас Верхал, который так и не поднялся с колен. Гном на коленях! Пусть не совсем гном – кто нам поверит!
Любому из наших, доведись ему услышать эту беседу, она показалась бы приторно-патетичной. Заттар говорил так, как говорили в книгах Фионины императоры. Или он и вообразил себя таким императором?
– Мы знаем вашу вину. – Заттар понизил голос. – Вы отреклись от нас, вы убивали нас. За то единственное, что нам не посчастливилось поселиться именно в этих местах. Любой клан мог оказаться на нашем месте.
Сомневаюсь я что-то, что так оно и было. Может, конечно, наши предки были горячи и невоздержанны, как антронцы, да только у нас в Хорверке не принято хвататься за меч по поводу и без повода. А уж убийство соотечественника – вещь почти неслыханная. Фионе, помнится, пришлось немало потрудиться, растолковывая нам со Стради, что такое гражданская война…
И все же раздвоенный впервые подбросил нам если не ключ к разгадке, то хотя бы ниточку. «Не посчастливилось поселиться именно в этих местах». Значит, с ними воевали не потому, что видели в них злую пародию на весь наш род. Из-за территории? Именно этой, или остальным в принципе не хватало места?
Выходит, именно этой. Здесь в те времена существовало нечто, о чем изначально не знали (иначе он не сказал бы «не посчастливилось»), причем нечто весьма злое и гибельное. И из-за этого «нечто» остальные пошли на раздвоенных войной? Или наоборот: этому клану «не посчастливилось» наткнуться на что-то настолько замечательное, что он отказался делиться с остальными?
Нет, запутался. А если так: именно это «нечто» превратило гномов в раздвоенных, и тогда остальные пошли на них войной. Вроде логичнее. Однако Заттар сказал «поселиться», а не «натолкнуться». Превращение должно было быть медленным, так почему же они не насторожились?
– Не мы вас убивали. – Я чувствовал, что, говоря об обрушившихся на клан несчастьях, его глава сам себя распаляет. – А вот отравленные гвизармы…
Я указал на стоявшую у стен стражу.
– Заколдованные гвизармы, – усмехнувшись, поправил Заттар. – Значит, наши дары все еще приносят пользу?
В этот момент я готов был его придушить. Я видел в нем не несчастного старика, а гнома, несущего смерть и получающего от этого наслаждение.
Зачем вообще мы ввязались в этот разговор?! в Хорверке не много дипломатов – и большую часть времени они проводят за его пределами, – но Труба, по крайней мере, решил бы, что и как говорить. Теперь же получалось, что я вступил в переговоры с настоящим врагом – с тем, кто чуть было не отправил к Крондорну самого Вьорка.
Впрочем, раньше надо было думать! Ведь мы, по большому счету, и появились здесь, чтобы понять, что и как едва не погубило короля.
– Мы справились с этим, – небрежно заметил Харрт.
Что, съел? Понял, что нас так просто не возьмешь?
– У нас еще довольно сюрпризов. Но к делу: зачем вы пришли? И чего хотите?
Я ждал и боялся этого вопроса.
В обычной жизни я стараюсь не врать без необходимости – правда обладает неприятной способностью всплывать в самый неподходящий момент. А если уж врать, то так, чтобы самому себя убедить, что говорю чистую правду.
В то же время я боялся, что Заттар не оценит, если я бухну: «Интересно было посмотреть, что это там шуршит, вот мы и провалились. А ваш драгоценный клан уже не первый век как никому на дух не нужен».
– Мы хотим, чтобы одни гномы не убивали других!
А Харрт-то далеко не простак. И по высокопарности не уступит раздвоенному.
– Бежим! – вскрикнула Сиэнре.
Я не знаю, что и как она почувствовала: внешне все оставалось по-прежнему. Думаю, она планировала незаметно нырнуть в лаз и проверить, как там Секкар.
Вместо этого Сиэнре резко развернулась к трону, вскинула голову и соединила перед грудью указательные пальцы. Погасший было Солнечный Луч ожил.
Харрт замешкался. Слишком часто своенравная эльфийка делала остальных жертвами своих невинных развлечений. Но я, не знаю почему, поверил ей сразу. Может быть, из-за того, что Заттар так нам ничего и не ответил.
Рванув Харрта за плечо, я потащил его в лаз. Если это засада, у раздвоенных было достаточно времени, чтобы его перекрыть, – я вспомнил о боковых проходах. И одному Секкару с ними не справиться.
– Сиэнре! – позвал я на бегу.
Никто не препятствовал нашему отступлению, никто на него даже не отреагировал, и это испугало меня больше всего.
Мотнув головой, девушка осталась на месте.
Тут все и началось: нам в спины ударил порыв ветра такой ураганной силы, словно мы вдруг оказались на открытом склоне скалы в разгар снежной бури.
Сиэнре превратилась в живой щит, приняла удар на себя. На кончиках ее пальцев заплясали крошечные багровые диски. Если бы не она, нам бы уже переломало все кости о стены лаза.
Я не знал, что делать дальше. Пока Сиэнре нас защищает, есть шанс добраться до Секкара. Но в тот момент, когда она отступит, ураган превратит нас в лепешки.
– Идите, – сжав зубы, прокричала Сиэнре.
Я видел, как ее спина одеревенела, напряглась.
– Ты можешь перекрыть проход? – рявкнул Харрт.
В который раз я позавидовал его опыту. Труба знал, кого отправить старшим.
А вот я себя чувствовал хуже некуда. Решил поиграть в дипломата, посмотреть на затерянный клан. Клан, целый клан против нас четверых! Да они одной массой могли нас задавить! И только, как я подозреваю, потери в бою заставили Заттара отозвать своих воинов.
Девушка кивнула и попятилась к лазу, не опуская заслон. Вокруг нее уже бушевала настоящая буря: Заттар легко сориентировался, по кому надо бить в первую очередь.
Соридель, должно быть, был великим магом и отличным отцом, если сумел воспитать такую дочь. А мы-то еще…
Так вот почему она так настаивала, чтобы идти вместе с Харртом!
– Как тебе помочь?! – проорал я, стараясь перекричать рев урагана.
– …ый …уч, – едва донеслось сквозь ветер.
Я мигом развязал заплечный мешок и выхватил из него ножны. Не зная толком, что с ними делать, я направил Луч на ураган и попытался, как невероятно длинным клинком разрубить им ревущий вокруг девушки ветер.
Никакого эффекта. Сиэнре пошатнулась и рухнула на колени. Ураган радостно взвыл.
Я растерянно оглянулся на Харрта. Первопроходец разрывался между тем, чтобы бежать на помощь Секкару и остаться нас прикрывать – хотя что он мог здесь сделать? Да и никто не мог – никто, кроме хрупкой полуэльфийки, отчаянно спасавшей жизни трех неосторожных гномов.
Видя, что Луч не причиняет урагану вреда, я направил его в спину Сиэнре. Сам не знаю почему. Наверно, от отчаяния.
Девушка вскрикнула, и в первый момент я испугался, что убил ее.
Но это был крик радости: словно почувствовав плечо друга, она вскочила на ноги, отпрыгнула назад и распахнула руки, воздев их раскрытыми ладонями вверх.
Я видел, как воины отлепились от стен и ринулись вперед: Заттар понял, что проиграл. Багровые диски потянулись от рук Сиэнре, превращаясь в вытянутые донельзя овалы. Хлопок – они соприкоснулись друг с другом – и ветер стих. Лаз перекрывала прозрачная багровая стена, и лица раздвоенных казались за ней особенно зловещими.
Впрочем, думаю, и мы с Харртом выглядели не лучше.
– Хватит! – улыбнулась Сиэнре.
Я опустил Солнечный Луч.
– Как ты догадался?! – Девушка крепко обняла меня, что при нашей разнице в росте должно было выглядеть весьма комично. По крайней мере, Харрт ухмыльнулся.
– Это ты догадалась, – улыбнулся я в ответ. – Спасибо!
– Спасибо! – Харрт хотел хлопнуть ее по плечу, но попал между лопаток.
– Мэтти, это чудесно! Как будто только что проснулась! Нет, это не описать!
Сиэнре готова была щебетать вечно, однако первопроходец быстро вернул ее на землю:
– Сколько продержится эта штука?
– Не долго, – признала Сиэнре. – Ой, там же Секкар! Бежим!
И мы побежали.
Лаз, как я и думал, оказался частью настоящего лабиринта. И если бы не эльфийка, то и дело замиравшая на месте и что-то еле слышно шептавшая себе под нос, мы могли бы проплутать там неделю.
Ответвления, двери, отнорки… Похоже, раздвоенные не теряли времени. Но везде было пусто. Не по-доброму пусто. Если Заттар копил силы, но не собирался отпускать нас живыми, неужели он пощадил Секкара?
Он и не пощадил.
Мы нашли Секкара у самого выхода из лаза. Исколотый, весь в крови, он полз, чтобы нас предупредить.
Но ему не дали этого сделать.
Мы бросились к нему втроем, разом. Перевернули на спину, Сиэнре положила его голову к себе на колени.
Секкар был мертв.
Харрт не дал нам ни секунды передышки.
– К люку, – скомандовал он. – Мэтт, поможешь?
Мы подхватили Секкара и потащили его к люку. Всех мучила одна мысль: остались ли там веревки?!
Веревки остались. Как и шестеро погибших раздвоенных под люком.
Поднять тело Секкара в верхний коридор оказалось нелегко, но мы справились. Хотя бы потому, что у нас не было другого выхода.
Обратный путь мне даже не хочется описывать. Мы не шли, а тащились, погруженные в свои мысли. И лишь два момента заслуживают того, чтобы о них вспомнить.
Один из них – разговор, произошедший на следующий же день, когда мы отдыхали после обеда, перед тем как двинуться дальше.
– Угораздило же нас разделиться! – обронил Харрт.
Я почти уверен, что он и не собирался ничего говорить вслух – вырвалось. Но я не мог позволить, чтобы он винил себя в смерти товарища:
– Не сомневайся: тогда раздвоенных было бы не шестеро. Сколько надо, столько бы и отправили.
– Пробились бы, – махнул рукой Харрт.
– Не думаю, – угрюмо буркнула эльфийка.
Я не ожидал, что Сиэнре примет участие в нашем споре: на каждом привале она садилась немного в стороне подтягивала колени к груди и молчала, как мы ни пытались с ней заговорить.
– Почему? – подавил раздражение Харрт.
– Заттар не дурак и не параноик. – Девушка говорила на гномьем очень чисто, совсем без акцента, и я в очередной раз восхитился тем, как она нас провела. – Он четко все рассчитал. Лаз был достаточно прямым, чтобы ураган пронесся по нему без помех, и достаточно извилистым, чтобы бить нас при этом обо все углы. И я согласна: он бы подстраховался.
– А так, значит, решил не подстраховываться? – резонно возразил первопроходец.
– Он был уверен, что мы вернемся отомстить за Секкара, – нехотя проговорила Сиэнре.
– С чего ты взяла?! – Харрт чуть не вскочил на нога.
– Я читала его мысли, – скромно заявила девушка.
Сказать, что мы были поражены, – это ничего не сказать.
– Только кусочек, – признала она, налюбовавшись на наши лица. – Он почти сразу закрылся.
– Сиэнре, нам не пора поговорить начистоту? – осторожно предложил Харрт. – Не хочешь пересесть поближе? Или мы к тебе?
Стараясь не смотреть на тело Секкара, Сиэнре кинула свой заплечный мешок рядом со мной и села.
Интересно, а почему рядом со мной, а не с Харртом? Я ей приятнее? Или чтобы лучше его видеть?
– Я тебя слушаю. – Голос полуэльфийки оставался ровным, но я почувствовал, что внутренне она вся сжалась.
– Что с Брантом? – строго спросил Харрт.
– Теперь он уже наверно знает, что мы ушли. – Девушка невольно улыбнулась. – А тогда я его убедила, что поход отменяется.
– То есть он жив и здоров? – на всякий случай уточнил первопроходец, точно подозревал, что Сиэнре, ради того, чтобы отправиться с нами, перерезала горло настоящему Бранту.
– Мне плохо отсюда видно, – продолжала оттаивать девушка, – но надеюсь, что да.
– А Соридель знает, где ты? – Я подумал, что оставить больного отца было не самой лучшей идеей.
– Папа уверен, будто я поехала к маме, – беззаботно сообщила Сиэнре, но добавила, догадавшись, что я имел в виду: – Ты не думай, он почти совсем поправился. И с ним Синтра.
– Ну-ну.
– Мэтти, – взмолилась девушка, – неужели ты никогда не замечал, как у вас в Хорверке скучно!
– Конечно. Если бездельничать, – попытался заступиться за Хорверк первопроходец.
– Да при чем здесь безделье! Тихо, спокойно, никаких опасностей. Стоило появиться гвизарме, вы забегали, как в потревоженном муравейнике. А многие ли из тех, кто суетился, реально придумали, как помочь Вьорку?
А я ведь и правда не замечал – пока не появилась Фиона. Впрочем, что значит «не замечал» – мне-то и сейчас скучать некогда. Как жизнь вообще может быть скучной – каждый день появляется что-нибудь новое, а то, что впереди этих дней еще немало, только в радость.
Фиона другая, конечно. Пока все вокруг для нее было внове, она крутила головой по сторонам и валилась с ног от усталости. А как попривыкла, пообтерлась и поняла, что жить ей в нашем Хорверке до самой смерти…
В чем-то мне ее даже жалко. По-моему, она никак не может посмотреть на вещи по-иному. Или это оттого, что мир под небом представляется ей безграничным, а Хорверк – довольно небольшим. Она искренне старается быть нам настоящей королевой, но вот именно что старается. Труба же просто так живет…
Нет, не знаю. То мне кажется, что наши стены давят на нее, что слишком редко ей удается побыть не королевой, не супругой Вьорка, а человечьей девчонкой по имени Фиона, чей возраст и жизненный опыт весьма скромны не только по нашим меркам. То, наоборот, я радуюсь, видя, как она растворяется в Хорверке, становится его частью…
Но с Сиэнре я спорить не стал. Промолчал и Харрт
Полуэльфийка, переживающая за судьбы Хорверка, стала для меня первым сюрпризом. А второй ждал нас в самом конце пути, у поворота в коридор, ведущий к лазу.
Дорогу перегораживала стена. Не древняя, соскальзывающая в сторону. Новая, свежая кладка. Самая обычная кладка, без волшебства, без фокусов, без излишеств.
Нас замуровали.
Несколько мгновений мы ошарашенно смотрели то на стену, то друг на друга. Кому такое могло прийти в голову? И Вьорку, и Хийнму прекрасно известно, куда мы собрались и когда должны вернуться.
Даже если представить, что бесплотное чудовище вырвалось на волю и напало на Хорверк, никто бы не отдал приказ оставить нас в этих туннелях навсегда.
Или отдал бы?
Привычный мир продолжал рушиться: я осознал, что в нем остается все меньше и меньше прочного, неизменного, незыблемого.
Пожертвует ли король четырьмя гномами, чтобы спасти свою страну? Раньше этот вопрос не приходил мне в голову. Но после того, как выяснилось, что некогда пожертвовали целым кланом…
Харрт стукнул по стене кулаком. Естественно, она и не пошевельнулась. Сложено на славу.
Не веря своим глазам, первопроходец принялся исследовать залитые раствором щели, стыки с полом, потолком, стенами коридора. И убедился, что камни великолепно подогнаны друг к другу – ни зазора.
Знамо дело, гномы иначе не строят! Правда, что бы мы делали с зазором?
– Месяц, – упавшим голосом проговорил Харрт.
– Даже втроем? – оценивающе оглядела стену Сиэнре.
– То-то и оно, что втроем! – едва не сорвался первопроходец. – С Секкаром мы бы разобрали ее за неделю. И снова сложили за нашими спинами!
– Так уж и за неделю? – засомневалась эльфийка.
Что-то здесь не то. Признаюсь честно, мысль о том, что еда у нас кончится раньше, чем удастся разобрать стену, меня не порадовала. Не то чтобы перед глазами встал призрак голодной смерти – я не сомневался, что мы втроем что-нибудь да придумаем, – но в первый момент я испугался.
А Сиэнре – нет. И это эльфийка, для которой наши туннели должны казаться немногим просторнее гроба!
Смотрю, Харрт тоже насторожился:
– Есть идеи?
– Сколько надо времени, чтобы сложить такую стену?
В задумчивости Сиэнре принялась играть своими длинными светлыми локонами. Я даже засмотрелся: блондинок в Хорверке ой как немного. Прямо скажем, за свою жизнь я видел всего двух-трех.
А они ведь другие. Совсем светлая кожа с россыпью то ли родинок, то ли веснушек. Почти прозрачные руки – видно каждую синюю прожилочку. Светящиеся, хрупкие…
– При желании и дня хватит.
– Харрт, а зачем? Если отгородиться от той нежити, что на нас напала, так она ведь через такую стену наверняка пройдет. Или проскользнет, пока ее будут строить.
– К чему ты клонишь? – Харрт запустил пятерню в бороду.
– Не хочу тебя расстраивать, – хитро улыбнулась эльфийка, – но я уверена, что эта стена придумана специально для нас.
– Придумана? – непонимающе переспросил первопроходец.
– Смотри. Только отойди подальше, мало ли…
Харрт опасливо отступил в сторону. Я тоже предпочел оказаться за спиной чародейки. Вот именно: мало ли. А потом мало и не покажется.
Мне померещилось, что глаза Сиэнре засветились. Она развела руки, точно пытаясь обнять всю стену, вобрать ее в себя, выгнулась, закинув голову назад и обрушив на спину поток своих замечательных волос, – и вдруг резко, с громким хлопком свела ладони.
Стена исчезла.
– Неплохая иллюзия. Но ничего особенного – папе Удавались и получше.
Наверно, мы с Харртом подумали об одном и том же: окажись мы здесь с настоящим Брантом, страшно подумать, сколько бы мы пытались разобрать эту стену И, уверен, нам бы это так и не удалось.
Два чуть не плачущих от облегчения гнома, неловко обнимающих хрупкую смеющуюся эльфийку, – не самое обычное для Хорверка зрелище. Но в этот момент нас заботило лишь одно – как бы не раздавить на радостях нашу неожиданную спасительницу.
Глава XIV
21 адлари (позже)
Темнота. Я лечу, лечу куда-то…
Неяркий свет. Очень болит голова. Но надо, надо проснуться… Открываю глаза.
Склоненное ко мне напряженное лицо Мэтта. Я все еще сплю?
– Фиона! Наконец-то! Как ты? – Его голос неожиданно нежен.
– Я… хорошо… А что случилось?
На лице Мэтта полнейшее непонимание.
– Это я как раз у тебя хотел узнать!
Мэтти! Он вернулся? Как здорово! А почему на нем все еще дорожная одежда? Светильник на голове – как он называется? Карнах, кажется…
Заволновавшись, я огляделась. Моя спальня. Мы с Мэттом вдвоем. Как я тут оказалась?
Голова гудит, будто я – брайгенский колокол. Ближе к вечеру.
– Тебе нехорошо? – Мэтт подал мне стакан воды и присел на краешек кровати. Напряженно – вот-вот готов вскочить и куда-то бежать. А в глазах читается такая усталость…
– Который час? Седьмой раз уже прозвонили? – Почему-то я начала шептать.
– Недавно…
– Ох, Крондорн всемогущий… Значит, мы можем опоздать! Бежим в Старую столовую!
Далась мне эта столовая! Здесь Мэтт, он только вернулся. А я так по нему скучала, мне так его не хватало… Броситься на шею. Сказать, пусть в следующий раз отправляют Гвальда, Щитов короля – да кого угодно… Расспросить, как он все это время – там, в коридорах, один на один с опасностями…
Но меня будто жгло изнутри: вперед! Точнее, вниз – в столовую…
– Погоди, давай разберемся. Что ты делала на нижних уровнях? К тому же в полном одиночестве! Меня очень интересует, как ты там оказалась. И, кстати, что этот пророк, бервар его дери, от тебя хотел?
К чему он пророка приплел?.. Сейчас не о нем речь!
Все-таки какие гномы неторопливые! Иногда их рассудительность выходит боком. Опоздаем же!
– Я хотела узнать, что надумал этот Совет! – торопливо выпалила я.
– Какой еще Совет?
– Созданный по приказу Вьорка. Я случайно узнала… Мэтт, ну пойми ты, надо бежать!
Щит выглядел крайне озадаченным.
– Фиона, в любом случае сейчас ты никуда идти не можешь. И вообще, заруби себе на носу, что отныне без Щитов – ни шагу! В конце концов, ты нездорова! Вызови этот свой Совет прямо сюда, раз уж он так тебе нужен!
– Я не могу его вызвать! Они встречаются тайно!
– Глупости какие-то, – растерянно пробормотал Щит.
Я с жаром продолжила:
– Да послушай же меня! Это очень важно! Вьорк назначил нескольких гномов тайно расследовать покушение. К сожалению, они не горят желанием видеть меня в своих Рядах. Ну и не надо, я сама все разузнаю! Но для начала мне надо хоть немного вникнуть, понять, что они сами Успели разнюхать…
– Какое покушение?
– На Вьорка, конечно!
Мэтт вскочил с кровати.
– Было покушение? В открытую?! И я до сих пор ничего…
– Что ты, успокойся!.. Я имею в виду гвизарму.
Мэтт сразу стал деловитым.
– Фиона, давай толком. Я, например, уверен, что это не было покушением… Разве кто-то доказал обратное?
– Нет, в этом-то все и дело! А если мы сейчас не кинемся в Старую столовую, я потеряю их след. И не узнаю, когда и где они соберутся в следующий раз. Мэтти ну пойми же, для меня это очень важно!
Честное слово, в этот момент я верила, что все зависит от меня, все держится на волоске и что я – именно я! – обязательно докажу, что гвизарму подбросили нарочно. А главное, найду, кто это сделал!
Щит взглянул на меня с жалостью:
– Я выкину все твои романы! Отдам в королевскую библиотеку и попрошу никаких книг, кроме как на гномьем, тебе не давать!
Я чуть было не начала яростно возражать, но сначала надо было вернуть разговор в прежнее русло. Колокол в голове рассыпался на множество маленьких колокольчиков… Нет, молоточков. Я потихоньку-потихоньку, чтобы не выдать своего состояния, села на кровати, спустила ноги и нырнула в мягкие туфли.
– Я тебя очень прошу: давай сходим…
Мэтт перебил меня:
– По-моему, ты собираешься совать нос не в свое дело.
Он прямо так и сказал – совать нос! Я онемела.
– И как ты, интересно, собиралась войти в этот Совет, если они не мечтают с тобой общаться?
Я покраснела. Как-то недосуг было самой себе признаться… Ну да ладно, буду честной:
– Я собиралась подслушать.
Мэтт громко фыркнул. Спохватился, прикрыл рот рукой.
– Королева, подслушивающая тайный Совет! Ну выдумала! Ты кому-нибудь еще рассказывала?
– Нет, конечно! Только тебе! Мэтт, ну пожалуйста, пойдем! – Я умоляюще прижала руки к груди.
– Фиона, милая, успокойся! Ты просто болеешь. Биримба предупредил, что могут быть всякие… явления.
– Какие явления? При чем тут Биримба?
– Он же тебя… Ты что, не помнишь? – Щит пристально посмотрел мне в глаза.
– Что я должна помнить?
Мэтт снова сел и, прикрыв глаза, потер переносицу. Столько в этом жесте было трогательности…
Но молоточки в голове выстукивали бешеный саркат. Все громче и быстрее… Осознав, что Мэтт не собирается меня никуда отпускать, я решила идти напролом.
– Ты мой Щит?
– Да.
– Я могу тебе приказать?
– Да.
– Я приказываю тебе: сопровождай меня до Старой столовой.
Ничего не произошло! Он даже не встал с кровати! И не соизволил мне ответить!
Так. Последняя попытка окончилась провалом. Что ж, как знаешь, мой верный Щит. Я такого от тебя не ожидала.
– Предатель!
– Что? – Щит вскочил как ужаленный. – Ты хоть думаешь…
Я резко вскочила. Стены закружились, потолок куда-то съехал…
В этот момент в спальню вошла Лиз.
– Мне надо бежать!
Правда, ноги пока меня не слушались, но решимость моя не угасала.
– Не угадала – тебе надо лежать. Мэтт, давно она очнулась?
– Только что. И, похоже, соображает пока не очень.
Ах так! Значит, я плохо соображаю!
Они все заодно!
– Господин Щит, – процедила я сквозь зубы, – извольте покинуть мои покои. Сомневаюсь, что я буду нуждаться в ваших услугах в дальнейшем.
Последнее, что помню, – искаженное, как от боли, лицо Мэтта. Он выбегает из комнаты, а я, вместо того чтобы броситься искать этот Совет…
Да зачем мне Совет?! Надо бежать за ним, догнать его. объяснить, что это – не я, это все молоточки, они громче, громче…
И снова темнота.
21 адлари (вечером)
Утро. Голова снова болит, но уже совсем по-другому У постели сидит Лиз, сливает что-то из разных скляночек в плошку. У меня на лбу – холодное мокрое полотенце. Руку поднять – и то сил нет. Язык сухой и еле ворочается во рту.