Браславский Дмитрий. Щит Королевы

   – Есть здесь кто? – раздался тихий голос из-за двери, и мне показалось, что голос этот я узнал. На пол упал лучик света.
   Лимбит промолчал. Я решил, что ему виднее, однако торчать посреди комнаты, как застигнутый врасплох воришка, было выше моих сил.
   Подскочив к двери, я распахнул ее настежь, едва не втащив в комнату остолбеневшего Стради со свечой в руке. За другую его руку держалась Фиона.
   – Мэтт? – Похоже, она даже не удивилась. – А ты-то что здесь делаешь?!
   – Нет, это что вы здесь делаете? – скрестил я руки на груди.
   Она не должна догадаться, чего мне стоит это спокойствие! Ногти впились в ладони.
   – Мы пришли за… одной вещью. – Стради смотрел на меня с немалым подозрением.
   – В потайном ящичке? – Лимбит будет иметь полное право свернуть мне шею, но остановиться я уже не мог. – Перевязанной бечевочкой?
   Ответ я понял по его лицу.
   – Фиона, тебе не кажется, что нам пора поговорить? – не выдержал я. – Один на один, без свидетелей?
   Я искал в ее глазах страх, панику, растерянность. Но там отражалось лишь безмерное изумление.
   Подойдя к столу, я зажег обе свечи.
   – Кстати, знакомьтесь, это…
   Но в комнате уже никого не было.

Глава IV

4 кналлари

 
   Вчера, пока Щиты развлекали на горке переодетого в меня Мэтта, Сетр принес мне письмо. Я вскрыла темно-желтый конверт, на котором значилось: «Фионе». Раз без всяких церемоний, значит, что-то личное.
   На листке было всего несколько фраз по-ольтански:
 

Дорогая Фиона!

 
   Буду очень рад видеть Вас на празднике по случаю моего двухсотпятнадцатого Дня терпения. Конечно, я понимаю, что Вы заняты делами, но мне и моим гостям очень хотелось бы пообщаться с Вами в теплой, непринужденной обстановке.
   Будем ожидать Вас в «Лопоухом гепарде» восьмого кналлари через два часа после шестого колокола. Надеюсь, Вы не ответите отказом на мое скромное предложение.
   Ваш Рабран
 
   Странно: у них тут не очень принято писать – ведь можно просто зайти…
   Я оставила распечатанное письмо на своем столе и почти сразу забыла о нем. Меня не покидала мысль о Желтом переулке: как же обидно, что нельзя добежать до Вьорка, пока Мэтт делает вид, что он – это я.
   Не утерпев, позвала Сетра и набросала мужу несколько слов. Ответ не заставил себя ждать: не волнуйся, кто-нибудь из Щитов этим займется, а ты при встрече расскажешь мне толком, что произошло. Толком! Нет, ну… Эх, как же он не понимает! Если Варр действительно убит…
   Да где же наконец этот Мэтт!
   Только у дверей послышался шум, я бросилась к входу. Увы! Мэтта не было. Не было и Гвальда. Один Стради с ворохом моей одежды.
   – Крондорн всемогущий! Что с Мэттом? А Гвальд где? – едва пролепетала я.
   – Ну что ты так волнуешься! – Стради легонько потрепал меня по плечу. – Жив он, жив. Рухнул спать, наверно. И Гвальд отправился домой передохнуть.
   Но почему? Что Мэтту стоило зайти ко мне – на минуточку! – и самому сказать: «Все в порядке, не волнуйся, я цел и невредим». К тому же Соридель снял бы с него заклятие. Так нет, он предпочел воспользоваться волшебным словом, которое маг ему шепнул на всякий случай.
   Просто обидно. Наверняка он специально сразу отправился к Трубе, чтобы досадить мне, не видеть меня лишний раз. А что я с нетерпением жду, чем дело кончится, что волнуюсь за него – на это ему наплевать…
   Мы снова расположились в кабинете, и Стради рассказал о том немногом, что видел сам: Мэтт исчез из поля зрения буквально на несколько минут, потом выскочил как ошпаренный и рванул прямиком к Вьорку. Закончив, он, похоже, сам удивился своему красноречию, занервничал и принялся непроизвольно складывать и раскладывать какую-то бумажку.
   – Ну что же ты делаешь! Это, между прочим, приглашение!
   – Да? А куда? Ой, я хотел сказать, извини, пожалуйста, – убирая руки со стола, виновато произнес Щит.
   – На День терпения к Рабрану. Неясно, идти или нет, – вздохнула я.
   – А почему нет? Рабран – отличный парень!
   – Да?
   – Разве не помнишь – ты с ним как-то часа два проболтала. Ты тогда только приехала, важная такая была, надутая. – Тиро явно надо мной посмеивался. – Ну да он не обиделся…
   – Во-первых, пока не вернется Мэтт, никуда я не пойду. И вообще, в таком настроении не годится по вечеринкам расхаживать. А во-вторых – это может быть ловушкой! Кстати, вы же еще не знаете… – Я рассказала им о своем разговоре с Далархом и Втайлой о доме в Желтом переулке.
   – Слушайте, а что если нам самим туда и сходить? – Тиро, как самый решительный, взял дело в свои руки.
   – Но Мэтт не вернулся. И я обещала Вьорку ни во что не лезть… – Я как-то стушевалась.
   – Так ты и не будешь лезть! Мы просто сходим и посмотрим! – радостно предложил Тиро. – Вьорк ведь все равно собирался поручить это кому-нибудь из Щитов. Так почему не нам?
   – Неужели ты предпочитаешь сидеть и ждать сложа руки?
   Даже осмотрительный Стради – и тот готов отправиться к Варру! Точнее, к нему в дом.
   – А мне казалось, что гномы исключительно деликатны и не любопытны в отношении чужих жилищ, – съязвила я.
   – Тебе правильно казалось, – не смутился Тиро. – Только случай-то особый.
   – Точно! А восьмого с чистой совестью пойдем к Рабрану на праздник! – На конкурсе легкомысленных явно побеждал мой номер три.
   – А чего это вы его так любите? – поинтересовалась я.
   – Да не то чтобы любим. Просто он действительно очень… Ну не знаю, хороший, компанейский, добродушный. Думаю, он в жизни никого не обманывал. А тут у тебя такие подозрения. – Тиро неодобрительно покачал головой.
   – Но Мэтт…
   – Будет сидеть у Вьорка, пока туда солнышко не заглянет. – В переводе с гномьего это означало: «Пока луна с Аспари не встретится». – Он сам сказал, что это надолго. Ну что, сходим прогуляемся?
   А почему бы, в конце концов, и нет? К тому же я могу подумать по пути. И если эта затея мне покажется действительно опасной…
   Но по дороге мои опасения развеялись. Переулок был тих и безлюден. У дома напротив фонтана мы немножко посовещались, кто останется снаружи: и Тиро, и Стради непременно хотели войти вместе со мной. Пришлось припомнить детскую считалочку, и роль почетного эскорта выпала номеру три.
   Когда мы открыли дверь, я испугалась, что в доме кто-то есть. Мне почудились шорохи и даже голоса.
   – Эй, хозяева? Есть кто дома? – как-то сдавленно спросил Стради.
   Полная тишина. Значит, никого.
   – Фиона, дай руку, – прошептал Щит в самое ухо. Могу поклясться, голос у него слегка дрожал!
   – Ты что, темноты боишься? – еле слышно пробормотала я.
   – За тебя боюсь! А на случай темноты…
   И номер три зажег свечу, а у меня отлегло от сердца. Какие тут шорохи? В доме наверняка несколько дней никто не появлялся.
   Только Стради взял меня за руку, как вдруг дверь перед нами рывком распахнулась. А за ней…
   Был Мэтт!
   Я остолбенела. Стради, кажется, тоже. Признаюсь, уж кого-кого, а его я вовсе не ожидала встретить.
   – Что ты тут делаешь? – спросила я строго.
   – Нет, что вы тут делаете?! – грозно прорычал Щит, встав в позу Лакдуфа Победителя.
   – Мы пришли… э… взять одну вещь, – пролепетал Стради.
   Ничего не скажешь, нашелся! Не мог что-нибудь получше придумать!
   – В потайном ящике?
   Оказывается, Мэтт что-то знал! И скрывал от нас! Ну ладно Стради, остальные Щиты… Но мне-то, мне он мог что-нибудь рассказать!
   Значит, пока я отсиживалась у себя, Мэтт не только ловил на живца заговорщиков! Он еще и про Варра вспомнил – и почти наверняка распутал этот клубок! А я, как всегда, не у дел…
   – Фиона, тебе не кажется, что нам пора поговорить? – Наверно, просто был неверный свет, но мне показалось, что Щит белее мела.
   Я очень хотела сказать в ответ что-нибудь резкое – например, что с теми, кто мне не доверяет, не о чем и беседовать.
   Но Щит уже отвернулся.
   – Ах да, знакомьтесь… – Его голос повис в тишине.
   – Ну так кого ты нам хотел представить? – Надеюсь, Мэтт расслышал нотку язвительности в моем голосе.
   Он обернулся. Глаза злые-злые, колючие.
   Стради растерянно смотрел то на меня, то на Мэтта и явно чувствовал себя очень неуютно. Определенно что-то было не так. Совсем не так.
   – Стради. Выйди. Пожалуйста. – Мэтт с силой выдавливал из себя слова. «Пожалуйста» – так вообще, можно сказать, еле-еле из него вылезло.
   – Мэтти, – взмолилась я, – что случилось?
   Стради почти бесшумно и даже как-то боком выскочил из комнаты.
   – Объясни, – отрывисто приказал Мэтт, когда за Стради закрылась входная дверь.
   – Я?! Но ты же хотел что-то… или кого-то… показать?
   – Сначала объясни, как ты… со Стради… здесь оказалась.
   – Я была уверена, что надо проверить дом… Только что поняла – здесь жил Варр! Тебя что, Вьорк послал?
   – Да. – Он тяжело опустился на стул.
   – Давай пойдем отсюда, если ты все уже нашел! И там поговорим!
   Мне было страшно любопытно, что же обнаружил Мэтт. Но он был в таком состоянии, что и описать не берусь. Прерывистое дыхание, капельки пота…
   – Ашшарат исцеляющая! Они тебя не отравили? Тут магия?
   – Кто – они? – не понял Щит.
   – Эти… заговорщики…
   – Фиона. – Он поднял на меня измученные глаза. – Если бы ты знала, как я устал.
   Мэтт решительно встал со стула и взял меня за руку.
   – Пойдем. Здесь нам и правда делать больше нечего.
   – Но ты же…
   – После. И имей в виду, ты должна мне все рассказать. Действительно все.
 

4 кналлари (позже)

 
   Мэтт схватил меня за руку, и вместе мы выбежали за дверь. Он посмотрел на остальных Щитов – просто посмотрел. Но этого оказалось достаточно, чтобы они, не задавая вопросов, в одно мгновение построились: Стради спереди, Тиро – сзади, на расстоянии ровно в пять саргов от нас. Мэтт меня так и не. отпустил: сжимая мою ладонь в своей, он ринулся по переулку. Щиты, ни слова не говоря, бросились за нами. Когда мы вбежали ко мне, я просто задыхалась.
   Мэтт дотащил меня до кресла в кабинете и буквально бросил в него.
   – Вы – за дверь. Никого не пускайте, ладно?
   Щиты исчезли.
   – Теперь – что тебе там понадобилось?
   Пробежка меня основательно взбодрила. На улице я предпочла молчать: вид у Мэтта был ужасный. Но теперь, у себя…
   – По-моему, ты первый должен мне все объяснить. Что ты там делал? Ты что-то нашел? И почему ты мне не доверяешь? Почему ни слова не рассказал про Варра? Я-то думала, вы действительно ничего не знаете! Да вы… обдурили меня! Сами обо всем знали, а я тут сиди волнуйся. Чуть не плакала, пока ты… с горки катался. Когда не пришел, я в первую минуту решила: все. Надоела им Фиона, а убили Мэтта. А ты, ты…
   – Да ты сама нас… обдуриваешь! Рассказывай немедленно! Почему ты – ты со Стради! – явилась туда? И что пообещала заговорщикам? Молчишь?!
   – Мэтт, умоляю тебя, не кричи на меня! Я этого не переношу.
   – Ага, не кричи! Чтобы никто ничего не слышал? Все по-тихому? По-моему, ты запуталась. Да? И меня хотела запутать! Дурацкие девчоночьи игры! Мало того, еще и Лимбита запутываешь…
   – Лимбит? Это еще кто такой? И при чем здесь он?
   – Ни при чем! И Вьорк ни при чем, и Стради! – невпопад выкрикнул Мэтт.
   Я мысленно сосчитала до десяти. Мне казалось, что Мэтт возвышается над моим креслом, как гора.
   «Сейчас все прояснится. Сейчас. Надо успокоиться». Поняв, что заставить Мэтта говорить мне не суждено, я начала:
   – Вы ушли кататься. У меня были Втайла с Далархом, и тут они заговорили про дом Варра… Пришли Щиты – без тебя. Мы отправились в Желтый переулок и встретили там одного дурацкого гнома с вытаращенными глазами. Все.
   – Нет, не все. Еще раз, и без вранья.
   – В моей речи нет ни капли вранья. – Я вздернула подбородок.
   – Почему ты была со Стради?
   – А с кем? Тебя-то мы и так внутри нашли.
   – Почему ты вошла в дом вместе со Стради? – раздельно, как для глухой, повторил Мэтт.
   – Потому что я вспомнила детскую считалочку, и выпало идти Стради. – Я поняла, что на вопросы надо отвечать четко и по существу.
   – О Крондорн! Какую еще считалочку?!
   – Мэтт, выпей воды. Пожалуйста. – Я налила полный стакан, и Мэтт безропотно выпил его до дна. – Обыкновенную детскую считалочку. Оба – и Стради, и Тиро – хотели пойти внутрь.
   – Дураки! Они же не понимают, что ты… – Мэтт спохватился, будто чуть не выболтал какой-то секрет. – И что ты со Стради собиралась там делать?
   – Целоваться, конечно! А Тиро снаружи караулил!
   Мэтт вскочил как ужаленный.
   – П-повтори!
   Никогда не слышала, чтобы он заикался.
   – Мэтти, ты что, с ума сошел? Ты что, думаешь, я серьезно? – Если бы не напряжение, пронизывающее воздух, я бы прыснула со смеху!
   – Ну хорошо. Кто такой Кабад?
   – Понятия не имею.
   – Кто бы сомневался! Что ты должна была сделать… отдать Вьорку? Может, и гвизарму ты ему подсунула? – внезапно спохватился он.
   – Ага, чтобы потом спасти его руками Сориделя. Какая я умная! И чего мне это действительно сразу в голову не пришло? Приубить мужа – а потом приоживить, чтобы все радовались, какая я славная.
   – Так что ты должна была ему отдать? Что в склянке?
   Я мучительно пыталась сообразить, какого ответа Мэтт от меня ждет. В голову ничего толкового не приходило. Какая такая склянка? Он вообще о чем?
   – Не знаю. Просто не понимаю, о чем ты говоришь.
   – Ясно.
   Несколько минут мучительных раздумий.
   – Фиона, а можно почитать твой дневник?
   – Что-о?!
   – Я не верю тебе.
   Вот этого я никак не ожидала. Нет, я понимала, что он мне не верит, но такая просьба…
   Я сходила в спальню и вернулась со своей тетрадкой в кожаном переплете. Подошла к сидящему у стола Мэтту. Горло сдавил мучительный спазм.
   – Возьми, – с трудом проглотив горький комок в горле, проговорила я. – Никогда в жизни никому не давала его читать. И думать не думала, что кто-то в здравом уме такое попросит. Оказывается, ошибалась.
   Я швырнула тяжелую тетрадь на колени Щиту.
   – Я верю, что ты делаешь это из лучших побуждений. Но другом ты мне после этого уже никогда не будешь.
   Мэтт посмотрел на дневник так, будто у него на коленях свернулась калачиком ядовитая змея. Осторожно, явно делая над собой усилие, взял тетрадь в руки. Я сквозь выступившие слезы наблюдала за ним.
   Вот сейчас он ее откроет. Сначала робко, с сомнением посмотрит на первый лист. Потом начнет читать, все быстрее и быстрее перелистывая страницы, с интересом вглядываясь в мои закорючки…
   Вся моя душа, страхи и тревоги, то, что я не открыла бы никому.
   Вдруг я поняла: до этой глупой просьбы Мэтт был единственным, кому я действительно могла доверить дневник. Наверно, я и так когда-нибудь дала бы ему почитать эти исписанные мелким почерком страницы. Для чего? Наверно, просто хотелось, чтобы он меня лучше узнал. Понял. Почувствовал.
   Но – не сегодня. Не при таких обстоятельствах.
   Все мои тайны…
   Как я буду смотреть ему в глаза?
   И самое страшное, что там есть, – это как раз то, что я думала о нем. Я за него волновалась, хотела, чтобы он был рядом…
   Сейчас он возьмет и перечеркнет все разом. Пусть убедится, что я не виновна в… чем там он меня подозревает. Это уже не важно, будь я хоть сто раз виновата. Завтра с утра я пойду к Вьорку и скажу, что не могу больше видеть Мэ… этого Щита. Пусть найдет нового. Или пусть их будет только трое – не такая я важная птица, чтобы меня четверо охраняли.
   Лучше бы я осталась под обвалом. Оказывается, это такое унижение – когда твои чувства хотят вывернуть наизнанку… Тем более если это делает тот, кому ты собирался их доверить.
   Я не отрываясь смотрела на тетрадь и на руки Мэтта. Внезапно он начал тихо-тихо, едва касаясь, поглаживать кожу переплета.
   Я взглянула ему в глаза. Мэтт задумчиво смотрел куда-то в стену.
   – Ну? – не выдержала я.
   Мэтт спокойно поднялся и положил тетрадь на стол.
   – Извини меня. Правда, извини. Я понимаю, что не должен был об этом просить… Давай попробуем еще раз. – И он улыбнулся.
   Будто солнце, наплевав на все каменные стены и потолки, ворвалось в мою комнату. Такое облегчение я испытала только тогда, когда узнала, что Вьорк не погиб.
   – Мэтти, я расскажу все-все… Только объясни, чего ты от меня хочешь? – жалобно протянула я, садясь рядом с его креслом прямо на пол.
   – Даже и не знаю… – Мэтт рассеянно погладил меня по волосам, а мне больше всего хотелось поймать его руку, прижать к щеке… – Заговорщики вели себя так, будто ты с ними заодно. Ты точно не знакома с Кабадом?
   – Это их главный?
   – Вряд ли. Просто один из них.
   – Мэтти, но я честно-честно не знаю никакого Кабада!
   – Лицо со шрамом.
   – Не помню ни одного гнома со шрамом на лице.
   – Что характерно, я тоже, по крайней мере из живущих сейчас в Брайгене.
   Мы помолчали.
   Мэтт наклонился и взял мое лицо в ладони.
   – Ты сможешь меня простить? Я вел себя как дурак.
   – Что ты! Ты просто беспокоился… За меня, за Вьорка… – Я дотронулась до его руки и склонила голову, чтобы поцеловать. – Это ты меня извини.
   Мэтт вырвал руку.
   – Ну что ты, что ты опять! – Не очень соображая, что делаю, я положила голову ему на колени.
   Мэтт очень бережно поднял меня на ноги и встал рядом. Странно – никогда не думала об этом, – он выше меня где-то на пол-ладони. Почему-то в эту минуту это было важно.
   – Пожалуйста, никогда не обманывай меня.
   – Пожалуйста, верь мне.
   Наши лица были близко-близко. Мэтт держал меня за руку. А я не слышана, но чувствована, как часто бьется его сердце: тук-тук. Тук-тук.
   Это, наверно, неправильно, но мне страшно захотелось его поцеловать.
   Не так, как целуют друзей. Так, как целуют мужчин Тех, кто защищает, кто рядом в самую страшную минуту…
   Боги, простите меня. Я не ведала, что со мной творилось в этот момент. И сейчас не ведаю.
 

5 кналлари

 
   Сразу после того, как Мэтт ушел, я отправилась спать, так и не расспросив его, что же он нашел у Варра и с кем говорил на горке. Мне это и в голову не пришло, я совсем о другом думала…
   О том, что пора посмотреть правде в глаза. Я не могу без него. Мне надо видеть его лицо, слышать голос, чувствовать тепло его рук…
   Признаться в этом даже самой себе – огромное счастье, но и страшное испытание. Конечно же, никто об этом не узнает. Даже он. Нет, это не любовь, это не влюбленность. Не может быть. Я просто привязалась к нему – слегка и случайно.
   Или все же?..
   Стради и Тиро о чем-то негромко разговаривали в кабинете. Боги, они же могли войти! И что бы подумали?…
   Погасив светильники, я зажгла толстую витую свечку, прикрыла дверь, оставив лишь маленькую щелочку, и нырнула в кровать. Открыла дневник, обмакнула перо, и вдруг…
   – А почему ты каждый вечер что-то пишешь? – спросил меня высокий тоненький голосок.
   Вздрогнув, я уставилась во все глаза на маленькое серо-коричневое существо с глазами-бусинками, любопытно помаргивающими в неровном свете свечи.
   – А… ты кто?
   Впрочем, я уже догадалась, кто это. И поэтому не испугалась.
   – Так и быть, представлюсь первой. Я – Берья.
   – Ты – лашши? Моя лашши?
   – Не твоя! – Берья обиженно фыркнула. – Вот еще выдумала. Твоего дома!
   Я вздохнула с облегчением. Шенни рассказывал мне, что лашши – гномьи домовые – существа довольно обидчивые, но если они решили у тебя поселиться или тем более познакомиться с тобой, значит, они тебе доверяют. Дело вовсе не в доме, а в хозяине.
   Тем временем лашши уже исчезла за платяным шкафом. Испугавшись, что знакомство может на том и закончиться, я тихонько позвала".
   – Берья! Извини, что не представилась первой. Меня зовут Фиона.
   С минуту ответа не было. Эх, надо было сразу знакомиться, а не задавать дурацких вопросов. Наверно, лашши решила отныне игнорировать невоспитанную хозяйку дома, подумала я с горечью.
   Но вот острая мордочка вновь показалась из-за шкафа.
   – Знаю, знаю, как тебя зовут. Это не твое? – Берья приподняла правую переднюю лапку, на которой в качестве браслета красовалось мое серебряное колечко.
   – Ой, я давно его потеряла.
   – Да? – с сомнением ответила лашши. Задумчиво покрутив «браслет», она уныло сняла его. – Куда положить-то?
   – Нравится? Может, примешь в подарок? Мне показалось, что тебе так идет…
   – Правда? – Берья оживилась. – Да, ты права, неплохо смотрится. Что ни говори, а вкус у тебя есть. Иногда, конечно, он тебе изменяет – вот в этом своем желтом платье ты выглядишь просто ужасно! Но мне серебро и правда идет.
   Я едва сдержала смех, чтобы не обидеть домовую.
   – Берья, а может, ты поесть чего-нибудь хочешь?
   – Спасибо, – важно ответила Берья. – Грибы я съела, мне понравилось. Пока не хочу. Да, и в следующий раз сделай их поострее, ладно?
   С тех пор как Мэтт почти сразу после моего вселения в покои рассказал мне о гномьих домовых, я каждое утро ставила блюдечко с их любимым лакомством – тушеными грибами – в темный угол спальни, возле шкафа. Иногда еда исчезала, иногда нет. Впрочем, это ничего не значило: «чужой» лашши мог прокрасться и съесть лакомство, а даже если бы и завелся мой собственный, он вовсе не обязательно показался бы мне на глаза. Многие хозяева ни разу в жизни не видели своих домовых, хотя грибы и прочая снедь регулярно исчезали из блюдечек. Так что и у меня не было особой надежды, к тому же я прожила в Брайгене всего-то с полгода.
   – Ты о чем пишешь? Расскажешь?
   – Так, обо всем понемножку. Записываю события, которые происходят со мной и с моими близкими.
   – А обо мне там будет?
   – Конечно!
   – Вот здорово! Когда-нибудь почитаешь мне вслух. Ладно, пора, а то очень уж у тебя свечка яркая.
   – Спокойной ночи! Приходи еще!
   – Посмотрим, – сурово ответила Берья. – Если кормить хорошо будешь, приду. Приятных тебе снов, и не забудь про меня написать.
   Лашши вновь скрылась в своем убежище за шкафом, вильнув напоследок пушистым хвостом с белой кисточкой.
   Наконец я снова забралась в кровать. Писать расхотелось, я отложила дневник и почти сразу провалилась в глубокий сон. И он был чудесный… Или ужасный?
   Мне снилось, что Мэтт все же поцелован меня.
   Мы были маленькими детьми. Гуляли вдвоем на весеннем зеленом лугу. Я даже помню, как пахло травами.
   Мэтт сказал:
   – Не обманывай меня.
   А я ответила:
   – Верь мне.
   И он поцеловал меня в губы. И это было… Как будто свежий ветер коснулся лица. Мимолетный, сильный, ласковый… Ерунда – у ветра нет усов и бороды. И сердце не стучит так громко, если вдруг порыв свежего воздуха бьет тебе в лицо.
   А потом появился Вьорк.
   – Пойдем, маленькая? Я соскучился по тебе…
   И я разрыдалась, потому что Мэтт, не оглядываясь, удалялся по тропинке, а я должна была остаться с Вьорком. Но мне не хотелось.
   – Правда, что ты мой дедушка? Тогда отпусти меня поиграть с Мэттом.
   – Нельзя, – сказал посуровевший Вьорк. – Нам так много надо сделать. Мэтт уходит, чтобы все было хорошо.
   И я проснулась, а лицо было в слезах…
   Мэтт вернулся утром. Будто и не было вчера ничего: собранный, приветливый, невозмутимый.
   Но стенка, которая так досаждала мне последнее время, пропана. Щит будто говорил всем своим видом: «Я твой самый лучший друг. Я не дам тебя в обиду. Можешь на меня рассчитывать. Но это все». Наверно, так Шенни когда-то говорил Втайле…
   И это правильно.
   Может, я все же чуть-чуть – самую капельку – в него влюбилась? Ерунда. Надо все это забыть, выкинуть из головы, как сорняк или болячку.
   Как корь. Поболеешь – и пройдет.
   Ничего не было, не было, не было. Мэтт прав.
   Я люблю Вьорка. Все.
 

5 кналлари (позже)

 
   Завтракала с мужем в компании Крадира и Терлеста – собранного, как перед боем. Крадир шутил, рассказывал всякие истории из своего детства, а Терлест все время осаживал брата.
   – Представляешь, нога болит – мочи нет, а что делать? Загляни я к любому травнику – отец бы в ту же секунду узнал, что я сбежал-таки на Северный склон! – Он бросил на Вьорка хитрый взгляд. – Вот уж тогда мне точно не до ноги было бы…
   – Отлежатся?
   – Не дотерпел. – Крадир смущенно улыбнулся. – И к лучшему: потом оказалось, что перелом.
   Я сочувственно покивала.
   – Не умеешь кататься, так и нечего было. Да еще в метель, – буркнул Терлест.
   – Ладно-ладно, не изображай из себя зануду, – фыркнул Крадир. – Можно подумать, сам там ни разу не бывал!
   Терлест пожал плечами, будто говоря: «Бывал – не бывал, какая разница? Речь-то не обо мне!»
   – Думая я, думал и решил отправиться к Задрасу, – продолжил его брат. – Он был жрецом какого-то вашего бога, – подмигнул мне Крадир, – да не простым, а торжественно давшим обет молчания.
   Вьорк постарался было придать себе грозный вид, но не выдержал и расхохотался:
   – Ну, хитрец…
   – А лечить-то он умел? – недоверчиво поинтересовался Тиро. – Или главное было, чтобы королю не рассказал?
   – За день все как рукой сняло! – Крадир даже притопнул ногой.
   – Если бы ты пошел к травнику, за день бы и он управился. А если бы догадался попросить его молчать, тот тоже никому не сказал бы, – проворчал Терлест. – Между прочим, пол-Брайгена узнало, что ты был у этого жреца!
   – Главное – не узнали зачем. А что, кстати, в этом плохого? – невинно поинтересовался Крадир.