Браславский Дмитрий. Щит Королевы

   Когда мы наконец дошли до покоев Фионы, я чувствовал себя так, словно на мне воду возили, и мечтал только об одном – пристроиться где-нибудь в тихом теплом уголке и чтобы меня никто не трогал. Но мечтам так и не суждено было сбыться – Фиона тут же потащила меня к себе.
   Сидеть у ее ложа после насланного Лимбитом сна оказалось сущей мукой. Ее взгляд, голос, руки – все напоминало о той, другой Фионе, бывшей только со мной и принадлежавшей лишь мне. Умом я понимал, что гному, начавшему путать между собой сон и явь, лучше самому отправиться в клан Алтаря, где, по слухам, располагался наш крошечный дом для умалишенных, и попросить приютить его, пока он не натворил бед.
   Попадись мне в этот момент Лимбит, я бы, наверно, придушил его. Сам того не зная, он умудрился за одну ночь разрушить те стены, которые я возводил месяцами, заставляя себя думать о Фионе отстраненно – как о своей подопечной, королеве Хорверка и супруге Вьорка. Теперь же он не оставил мне иного выбора, кроме как либо желать Вьорку смерти (а это было настолько подло, что не могло вызвать ничего, кроме омерзения), либо запретить себе и думать о том… Да, надо отдать себе в этом отчет: о том, что было чужим, хотя и стало казаться мне такой же частью меня самого, как нос или ухо.
   Казаться. Именно казаться. Ведь Фиона никогда не вела себя со мной иначе, как со Щитом или другом. А это означало, что я метался в плену своих собственных иллюзий и не находил из них выхода.
   Впрочем, такой выход был. Сложить с себя обязанности Щита. Вернуться в клан. Многие удивятся, но если Фиона освободит меня от клятвы, я не обязан буду объяснять кому бы то ни было что бы то ни было. Да отец с дедом и не станут спрашивать, как не спрашивали никогда и ни о чем: я сам делился с ними, если считал нужным. Вернее, возможным.
   Но как объясниться с Фионой?! Тиро по секрету шепнул, что она и без того дуется, что я в последнее время якобы избегаю ее общества. Да, конечно, избегаю! Но не потому же, а потому…
   Нет, и Фионе я ничего не скажу. Просто совру, что дела клана призывают меня домой. «Поверь, я мечтал бы остаться твоим Щитом…» Глупость какая! Ничему она не поверит, и права ведь будет! Да и дед сейчас в Брайгене…
   «Поверь, у меня есть причины, о которых я не хотел бы распространяться…» Решит ведь, что я устал от ее непосредственности или на что-то обиделся.
   Но не могу же я сказать ей правду! Пусть лучше обижается – через месяц она едва вспомнит, что был у нее такой Щит, да сбежал при первом удобном случае. Пусть уж лучше так. По уму, надо было бы дождаться конца этой истории с заговором, но кому нужен Щит, который шарахается от собственной подопечной. Да и никто меня не заставляет в первый же день покидать Брайген.
   Оставалось дождаться подходящего момента. Но разговор сразу пошел наперекосяк: Фиона едва не дрожала при мысли о том, что ей столько дней приходилось быть рядом с Гвальдом (и кто только ей про него рассказал?!), я принялся ее утешать, а потом едва не кинулся прочь, когда королева попросила меня переночевать в ее спальне. Нечего сказать, подходящий момент попросить отставки…
   Когда из норки неожиданно выглянула лашши, я готов был ее расцеловать. Но стоило ей обмолвиться про Крадира… Нет, я, конечно, уже начал привыкать к тому, что колдовство может сделать из меня Фиону, но поверить, что кому-то пришло в голову подменить сына короля, мне было сложновато…
   И тут Фиона принялась искать подаренный Крадиром перстень.
   – Помнишь? – прошептала она таким голосом, словно Крадир лежал перед ней в гробу. – Ты еще сказал, что драконов кому попало не дарят.
   – Ну, не дарят, – согласился я. – И что?
   В конце концов, это не мое дело. Если бы Крадир захотел, сам бы все объяснил. Эх, ну что мне тогда стоило попридержать язык!
   Да и не было здесь ничего особенного. Как-то нам с Крадиром довелось вместе отправиться в мой клан, и вечерком на постоялом дворе, за кружечкой эля, он рассказал, что еще в детстве выбрал своим символом дракона. А все потому, что его имя происходило от великого Крадда, которого драконы в незапамятные времена считали то ли своим богом, то ли прародителем. Ума не приложу, как потом это имечко перебралось в Хорверк, но было оно среди нас не то чтобы распространенным, но и не очень редким. У меня вон у прадеда кранчеккайла так же звали. Крадир же, по его словам, в детстве просто изводил отца, играя в дракона и то прыгая на него внезапно со шкафа, то умоляя научить его дышать огнем. Тогда же он обмолвился, что несколько раз дарил самым близким друзьям собственноручно сделанных драконов – и на память, и в знак того, что всегда готов прилететь к ним на помощь.
   – Крадир… – Голос Фионы задрожал. – Крадир обещал… что, когда он умрет… глаз дракончика погаснет.
   – Вот доверчивая, а! – Я даже хлопнул себя по ноге. – Шуток, что ли, не понимаешь? Да наверняка он просто хотел тебя поддеть: ясно же, что когда он скончается…
   Как-то это поделикатнее надо было сказать: тут я уже и сам не на шутку встревожился, вот только волновать попусту Фиону, пока сам во всем не разобрался, мне совсем уж не хотелось. А ее нервы, похоже, и без того были уже на пределе.
   – Неправда! – Она уже едва не плакала. – Ведь он же горел, горел! А сейчас, видишь, потух!
   – Прямо сейчас? На твоих глазах?
   – Не знаю. – Она опустила голову. – Я давно его не носила. Все боялась потерять…
   – Фиона, – я даже взял ее руки в свои, – я видел Крадира меньше часа назад. У Вьорка. И, клянусь, ему ничто не угрожало.
   Не тут-то было: все мои попытки образумить ее оказались тщетны. В итоге я пообещал, что прямо сейчас отправлюсь на поиски Крадира, и только тогда она немного успокоилась. А я мысленно понадеялся, что Крадир все еще у короля: если под его личиной и впрямь таится враг, лучше разоблачить его прилюдно.
   Как я и думал, у Вьорка все было по-прежнему. Сиэнре продолжала мешать свою кашу, а Труба с Крадиром до хрипоты ругались над каждым пунктом договора, который король хотел предложить раздвоенным. Дед практически во всем поддерживал Вьорка и прервался только, чтобы рассказать мне, что Терлест уже отправился к потерянному клану, и эльфийка теперь пытается выяснить у Сориделя, благополучно ли он добрался.
   Встав в сторонке, я принялся пристально и, как я надеялся, незаметно разглядывать Крадира. Внешне все было как прежде, но ведь и меня заговорщики за Фиону приняли. А в остальном… Все сходилось: удивительные перемены, произошедшие с сыном Вьорка после возвращения из клана Алтаря (неужели все-таки Хийнм?!), его стремление сорвать переговоры с раздвоенными, попытки вывести из себя Лимбита…
   Я наклонился к Сиэнре.
   – Эй! Очнись! – прошептал я ей на ухо, молясь, чтобы никто этого не заметил. – Можешь тихонько со мной поговорить?
   Девушка резко вскинула голову, но что-то в моем лице заставило ее отказаться от мысли меня осадить. Движения ее руки замедлились, и Сиэнре только укоризненно прошептала в ответ:
   – Мэтти! Это срочно?
   – Очень! – заверил ее я. – Ты способна определить, Крадир ли перед нами?
   К счастью, эльфийка тупостью не отличалась. Она понимающе прищурилась:
   – Попробую. Помолчи.
   Губы Сиэнре зашевелились. «Только бы Фиона ошиблась! – беззвучно молил я. – Только бы она ошиблась!»
   – Это не Крадир! – негодующе прошипела Сиэнре, тряхнув волосами.
   – А кто? – глупо спросил я, но тут же опомнился: – Сумеешь его расколдовать?
   Девушка молча кивнула.
   – Тогда давай, – решился я. – На счет три. Раз, два, три! Щиты-ы-ы – к королю! – завопил я в полный голос, выхватывая меч.
   Глаза Вьорка полезли на лоб, дед невольно отпрянул назад. Дверь распахнулась; четко разминувшись в проходе, Айрант и Цорр вбежали в кабинет с оружием в руках. А на месте Крадира оказался смертельно перепуганный… Биримба.
   – Что все это значит?! – проревел Труба.
   Я не зря надеялся на опыт Айранта: в одно мгновение сориентировавшись, он подскочил к Биримбе и уколол его кончиком меча под левую лопатку.
   – Не шевелиться, – рявкнул он. – Медленно опускаем руки… Вот так, отлично. Цорр, кинжал.
   Цорр ловко вытащил кинжал, висевший в ножнах на боку мага. Странно, первый раз вижу Биримбу с оружием.
   Мы с Сиэнре, перебивая друг друга, объяснили, что произошло.
   – Королева второй раз спасла мне жизнь, – медленно проговорил Вьорк. В его голосе звучала неприкрытая гордость, сердце мое сжалось. – Ну-ка, дружок, – он обратился к Биримбе, – а как ты это объяснишь? И где мой сын?
   – Ваше Величество! – Маг рухнул на колени, не обращая внимания на вспоровший рубаху меч Айранта. – Клянусь… клянусь… Крадир отправил меня в Брайген, чтобы раскрыть… Он думал, что так вы лучше мне поверите…
   – Он жив?! – прогудел Вьорк, надвигаясь на мага.
   – Клянусь…
   Краем глаза я заметил, что в дверях кто-то стоит. Ланкс! Он-то как здесь оказался? Поджидал неподалеку? Или пришел заступать на дежурство?
   Но не успел я предупредить короля, как меч Ланкса с шелестом вылетел из ножен.
   – Измена! – заорал он и, подлетев к Биримбе, одним ударом снес чародею голову.
   – Стоять! – рявкнул Вьорк, но было уже поздно. Голова мага с несказанным удивлением на лице покатилась по полу. Сиэнре резко отвернулась к стене.
   Не знаю, как Ланкс собирался оправдаться, но в этот момент по нашим с Вьорком лицам он понял все. Щит рванулся к дверям.
   – Взять его!
   Не зная о предательстве Ланкса, Айрант с Цорром замешкались, а я был слишком далеко, чтобы выполнить приказ короля. Но позволить Щиту бежать означало позволить ему предупредить заговорщиков. И все пошло бы наперекосяк…
   Мой тяжелый метательный нож вошел ему под лопатку – почти туда же, куда упирался Биримбе меч Айранта.
   Остальное я помню плохо. Айрант что-то бубнил, но я не слышал ни слова. Послали за Лимбитом. Вьорк, отказываясь поверить в смерть Крадира, распорядился срочно отправить гонца в клан Алтаря. Дед увел содрогавшуюся от рыданий Сиэнре. Наконец Труба велел оставить меня в покое и отправил спать, пообещав отослать записку Фионе и распорядиться, чтобы Стради меня подменил.
   До дома я добрался уже совершенно без сил. Лимбита не было.
   Я немного посидел на кровати, отрешенно уставившись в одну точку. Потом едва заставил себя скинуть сапоги и тут обнаружил, что собрался завалиться в постель в кольчуге и при мече. Пришлось снова вставать; каждое прикосновение босых ног к полу заставляло меня зябко поеживаться. Но стоило мне стянуть рубаху, как в дверь постучали.
   – Кто?! – попытался гаркнуть я, но вместо этого вышло невнятное кудахтанье.
   – К тебе можно?
   Фиона! Я мысленно застонал.
   – Да, конечно! Заходи!
   Накинув рубаху, я сунул негодующие ноги в сапоги и поковылял к двери.
   – Ты спишь? – изумилась она. – В такое время? Мэтти!
   – А где Щиты? – некстати брякнул я.
   – Я их отпустила, – отмахнулась Фиона. – Ты же проводишь меня обратно? А что, у нас совсем плохо?
   – Хорошего мало, – грустно кивнул я. – Биримба мертв, Ланкс убит… ой, прости, заходи, пожалуйста.
   Все-таки она никогда не научится быть рассудительной и осторожной! Надо же такое придумать – взять и отпустить Щитов! Нет, я-то ее, конечно, провожу, но договорились ведь, чтобы мы всегда сопровождали ее по двое.
   Впрочем… А почему вдруг она отправила Щитов назад? Мне стало казаться, что с этим полночным визитом дело обстоит не так просто…
   – Про Ланкса я и сама хотела тебе сказать! – заявила королева, проходя в гостиную и опускаясь в кресло. – Представляешь себе, я вспомнила!
   – Что? – оторопел я.
   – Тогда, в доме Твана… Там был Ланкс!
   – И ты умудрилась об этом забыть?! Ничего себе!
   Мне хотелось спросить, неужели она ничего не записала об этом в своем дневнике, но я не рискнул. Не сейчас. Хотя если после похода в Старую столовую и встречи с Биримбой Фиона была уверена, что никого в доме Твана не узнала… После встречи с Биримбой… Так вот в чем отгадка!
   – Мэтти! Да что с тобой?! – Фиона коснулась моего плеча. – Если я не вовремя…
   – Что ты, что ты, – вяло запротестовал я. – Ты не голодна?
   Я потер глаза. Нет, надо брать себя в руки. Другого такого удобного случая может и не представиться.
   И вдруг я понял, что не стану ей врать. Пусть думает, что хочет, но я скажу все как есть.
   – Нам надо поговорить, – неожиданно жалобно произнесла Фиона. – Я так больше не могу! Думай обо мне, что хочешь, но…
   Она неожиданно замолчала.
   – Но что?
   – Мэтти, только не считай меня легкомысленной. – Она нервно перебирала бахрому на ручке кресла. – Я очень люблю Вьорка. Вот.
   Я уставился на нее в легком замешательстве. Новость, конечно, важная, но нестись ко мне ради нее по ночным коридорам…
   – Меркар, помоги мне… Что я несу… Понимаешь, я правда его очень люблю. Но ты как будто специально все делаешь. То здесь, то нет тебя. То ты ласковый, то такой грубый, будто меня просто ненавидишь. То подозреваешь меня, то готов кого угодно убить за волосок, упавший с моей головы.
   Я молчал, как дурак. Что я мог сказать? Неужели она думает, что я это специально?..
   – Лучше тебя никого нет, – еле слышно выдохнула она. – Я люблю… мужа, но лучше тебя нет…
   Крупные слезы полились из ее глаз. Я по-прежнему молчал и стоял перед ней, не в силах сдвинуться с места или вымолвить хоть слово. Но как же мне хотелось… Эх, если бы я сам знал, чего мне хотелось больше: схватить ее на руки и закружить по комнате, сказать, чтобы она немедленно ушла, пока я еще могу за себя отвечать, отругать ее за ночное бдение, сообщить, что я завтра же возвращаюсь на земли клана…
   Но я молчал.
   – Ты… ты презираешь меня? Считаешь, что я не должна, не имею права…
   – Фиона, – прошептал я. Наверно, и камень разрыдался бы. Но я не мог себе этого позволить.
   И тут она подняла на меня глаза – и улыбнулась.
   – Вот, – она протянула узкую ладошку, – вот моя рука. Никогда, никогда больше я не буду тебя этим тревожить. Обещаю.
   Я сжал ее дрожащие пальцы своими. Меня тоже трясло крупной дрожью.
   – Что бы я ни делал, куда бы ни шел, я всегда с тобой.
   – Тихо. – Она приложила палец к моим губам. – Больше мы не должны ничего говорить. Я самая счастливая и самая несчастная королева на свете. Давай просто посидим – две минутки, ладно? – а потом ты напоишь меня чаем и расскажешь, что с Крадиром… А прежде пообещаем друг другу, что отныне не скажем ни слова о том, что мы с тобой – это мы с тобой. И даже думать об этом не будем. Я смогу, я сильная. Но две минутки у нас есть, ведь правда?
   – Правда, – улыбнулся я, глядя в любимые глаза, такие заплаканные, такие счастливые…
   Но нет – не было у нас этих минуток. В дверь снова постучали.
   – Ты кого-то ждешь? – Фиона удивленно вскинула голову.
   – Никого. Кто там?!
   – Не спишь?
   Наковальня Крондорна! Это Чинтах!
   Глаза Фионы потухли.
   – Прости, – пробормотала она. – Я была дурой. Приходя к тебе в такое время…
   – Сейчас! – крикнул я и яростно зашептал: – Это совсем не то, что ты подумала! Представления не имею, что ей здесь надо! Только не уходи! Пожалуйста! Я тебя прошу. Просто подожди меня… ну, хотя бы в кухне, а?
   – Ты правда этого хочешь? – Фиона улыбнулась мне сквозь набежавшие слезы.
   – Слово Щита! – заверил ее я, совершенно позабыв, что еще минуту назад собирался просить освободить меня от клятвы. – Договорились?
   Неуверенно кивнув, она скрылась в кухне. А я, тяжело вздохнув, поплелся открывать дверь.
   – Мэтт! – Чинтах вихрем ворвалась в гостиную, обдав меня до боли знакомым ароматом терпких арахисовых духов. – Еще не спишь?! Отлично! У тебя есть немного времени?
   – Может быть, утром? – сурово предложил я, не обращая внимания на ее энтузиазм.
   – Стала бы я к тебе тащиться, если бы это ждало до утра! – сразу оскорбилась Чинтах.
   – Хорошо, – сдался я. – Я тебя слушаю.
   – У тебя почти ничего не изменилось. – Чинтах бегло осмотрела гостиную. – А там кто живет?
   – Лимбит, – не очень любезно обронил я.
   – Так это у тебя братишка так долго прятался?! – Не дожидаясь приглашения, она устроилась в кресле. – Ну, ты что, так и будешь торчать посреди комнаты?
   Решив не спорить; я сел подле камина.
   – Ты можешь провести меня в дом Твана?
   – Зачем?! – изумился я. Вот уж чего не ожидал!
   – Всегда-то тебе все надо знать, – негодующе фыркнула Чинтах. – А если просто: потому, что я так хочу. По старой памяти, а?
   – Дом Твана закрыт для всех по приказу короля. – Я не видел смысла врать. – И, поверь, это не пустая прихоть.
   – Для всех, для всех, – медовым голоском пропела Чинтах. – И для тебя тоже?
   – Не знаю. Но тебя туда в любом случае не пустят.
   – А тебя? Тебя-то туда пустят?
   – Вот что, – мне стал надоедать этот разговор, – если ты попала в беду, скажи толком, в чем дело, и я постараюсь тебе помочь. Если смогу. А ежели тебе просто хочется пощекотать себе нервы…
   «Едва ли, – крутилось у меня в голове. – Лимбит уверял, что, поставив стражу в доме Твана, мы отрезали заговорщиков от раздвоенных».
   – Хорошо, давай начистоту. – Чинтах сделала вид, что смирилась, но я слишком хорошо ее знал, чтобы в это поверить. – Помнишь наш разговор про клатти-анхат?
   Я кивнул.
   – Завтра прибывают послы из Керталя. И сразу после этого мы собираемся объявить общий сбор и поставить вопрос о назначении клатти. Примешь ли ты эту ношу?
   Трудно было не поразиться ее откровенности. Или мы действительно загнали их в угол?
   – Есть куда более достойные кандидаты, – осторожно заметил я. – Терлест. Крадир, наконец.
   – Крадир погиб, – прямо заявила Чинтах. – И не подумай, не по нашей вине. В клане Алтаря он подхватил от людей какую-то жу-уткую болезнь, – она даже зажмурилась, – и ни один травник не смог его исцелить. А Терлест… Я не знаю, где он, но в Брайгене его нет. А ждать больше нельзя.
   Конечно, я не верил ей. Но было еще не время это показывать.
   – Может, вы и ольтанцев спросили? – ехидно предположил я. – Если Фиона перестанет быть королевой, думаешь, они будут сидеть сложа руки?
   – Спросили. – Чинтах выдержала мой взгляд. – Канцлер пообещал через Раткнора, что если твоя Фиона останется королевой – а она ведь ею останется, клатти-анхат – не король, – они не станут вмешиваться. Мы, конечно, хотели бы получить подтверждение от самого Нельда, но камеру перехода заняли воины Вьорка. И в Альдомир сейчас нам дороги нет. Раткнору, кстати, тоже.
   – Если хочешь, чтобы я поверил, что чувства Трубы так уж вас заботят, – мне показалось, что дверь в кухню слегка приоткрылась, и я повысил голос, чтобы Фионе было лучше слышно, – скажи на милость, зачем тогда вы пытались его убить? Зачем подбросили гвизарму?
   – Это не мы. – И на этот раз, кажется, Чинтах не лгала. – Раздвоенные специально оставили ее поблизости от Хорверка, как только поняли, где мы имеем больше всего шансов пробиться в их туннели. Она должна была послужить угрозой – и предупреждением. Кто же знал, что этот недоумок Гант сразу поволочет ее к королю?! Впрочем, дремавшие в ней силы сгубили и его самого…
   – И что же вы не помешали раздвоенным? – не сдержался я. – Раз уж у вас такая дружба.
   – Биримба тогда еще не открыл Нить, ведущую из дома Твана, – быстро, словно ждала этого вопроса, ответила Чинтах. – Но потом мы строго-настрого запретили им злоумышлять против короля.
   – А они, конечно же, вас послушались? – съехидничал я.
   – Послушались, – спокойно подтвердила она. – Они поняли, что, если хотят воссоединиться с Хорверком, у них нет иного выхода. Именно поэтому мне так и нужно в дом Твана: заверить их, что все остается в силе. И страшно подумать, что начнется, если они не получат наших гарантий…
   Юнти, Соридель, Харрт, Терлест… Все они сейчас там. И трудно сказать, смогут ли убедить раздвоенных, что делать ставку на короля куда выгоднее, чем на неверный успех заговора. Может быть, мне действительно стоит проводить Чинтах в дом Твана? И выиграть тем самым хотя бы немного времени.
   Могу ли я ей доверять? Хотя бы чуть-чуть? Сейчас передо мной сидела совсем другая Чинтах, не такая, какую я знал. И что-то подсказывало мне, что эта Чинтах не остановится ни перед чем.
   – И именно поэтому, кстати, отец хотел, чтобы клатти стал именно ты, – продолжила она, приняв мое молчание за нерешительность. – Тебя поддержит клан Врат, клан Кипящего Озера пойдет за нами, Хийнм будет на стороне любого, кто пообещает изгнать из Хорверка хотя бы часть жрецов и магов…
   Значит, все-таки не Хийнм, Фралир! Потому-то в заговоре и Ланкс.
   Да, но Лимбит? Знал ли он, что сражается против отца? Или этим-то и объясняется та грусть, в которой он пребывает? И наш разговор про Гвальда и Ланкса… Не пытался ли он намекнуть, что куда больнее, когда врагом оказывается не просто друг – отец.
   – Что-то у тебя не складывается. – Я сделал вид, что усиленно размышляю. – Если все так, как ты говоришь, зачем же было так упорно бросать тень на мою королеву?
   Чинтах вспыхнула. Ей явно мечталось бросить мне в лицо, кто «моя» королева и что она о ней думает. Но гномиха сдержалась.
   – Биримба, – нехотя признала она. – Фиону он сразу невзлюбил. Говорил, что королева насмехается над ним, не слушает его пророчеств. Вот ему и захотелось сыграть в свою собственную игру. И когда мы поручили ему узнать у Крадира, что там стряслось с гвизармой, он, уже по собственной воле, отправился туда в обличье королевы. А потом и вовсе словно взбесился: то и дело твердил, что заставит прислушаться к его пророчествам, чего бы это ему ни стоило. Это ведь он чуть Вьорка не погубил, а никакие не раздвоенные. Заколдовал Шенни, выманил Фиону…
   «Устроил ловушку, – мысленно продолжил я. – Конечно, теперь-то удобно многое списать на Биримбу – тем более если они все еще думают, что мы считаем его пропавшим. Уж не случайно Ланкс с ним покончил ценой собственной жизни. Потому как стоило магу заговорить, всем их планам сразу приходил конец. Представляю, как они бесились, оказавшись вынужденными во всем полагаться на человека, которого сами же наверняка и презирали».
   И тут я вздрогнул. Не сомневаюсь, что и меня они презирали – за готовность служить человеческой женщине, за то, что ради этого отказался от дочери главы клана. Так не слишком ли многое выложила мне Чинтах нынче вечером?
   Мы действительно неплохо знали друг друга. Она не пыталась напирать на выгоды, которые я получу от переворота. Нет, наоборот: я должен был оказаться в своих глазах чуть ли не спасителем Фионы и короны. Ведь откажись я, они найдут другого. Гвальда, например. И она знала, что уж до этого-то я додумаюсь.
   Да только что она станет делать, если я откажусь? Убьет меня? Я чуть не расхохотался: общение с Лимбитом явно не прошло для меня даром. Кто убьет, Чинтах? Вот эта Чинтах, с которой мы провели вместе столько дней и ночей? Не раз повторявшая, что без меня ее жизнь была бы бессмысленной? Веселая девчонка, то и дело морщившая свой смешной мягкий носик?
   Она просто заигралась – точно так же, как и Фиона, вознамерившаяся в одиночку переловить всех заговорщиков. Чинтах изо всех сил старалась подчеркнуть свою значимость – и все же я по-прежнему считал, что не ее надо арестовывать и подвергать грайхону. Повзрослев, она и сама поймет, куда чуть было не завела ее судьба.
   Наверно, я должен был согласиться. Зная о планах заговорщиков из первых рук, Лимбиту было бы куда проще превратить этот общий сбор кланов в триумф Вьорка. Но я понадеялся, что теперь он справится и без меня. Заговор фактически уже был раскрыт, а это означало, что рано или поздно Фралир сам себя выдаст. О том, что означало посольство из Керталя, Лимбит знал. А лишившись возможности проникнуть в дом Твана и камеру перехода, потеряв Биримбу и Ланкса, заговорщики теперь могли рассчитывать только на то, что кланы встанут на их сторону. И едва ли им удалось бы уговорить деда.
   – Я знаю, о чем ты размышляешь, – вдруг улыбнулась Чинтах. – «Едва ли толпа стр-рашных и ужасных заговорщиков только и думает, как бы поставить меня во главе страны». Ты что, правда поверил, что мы хотим зла Хорверку? Что охотимся за Трубой, готовы перебить его сыновей? Да опомнись! Мы просто мечтаем, чтобы жизнь вернулась в нормальную колею. Если Вьорк постарел, это не повод скидывать его с трона – надо просто дать ему в помощь молодого и энергичного гнома, у которого своя голова на плечах. Ты ведь не станешь отбирать у Терлеста корону, правда ведь? Пусть тебе не хватает опыта, друзья всегда будут готовы дать тебе совет. Кагги, отец, – неужели мы тебя оставим! Но ты не сын Вьорка и не постесняешься исправить его ошибки. Вот и все, чего мы добиваемся.
   Если бы я не знал про Кабада… Если бы у меня перед глазами не стоял Моих с кинжалом в груди… Если бы я не был уверен, что никогда не смогу забыть изумления, с которым таращилась на меня отрубленная голова Биримбы…
   Я, быть может, и поверил бы ей. В память о том, что нас связывало. Стараясь искупить ту боль, которую я ей причинил.
   – Да я-то понимаю. – Разведя руками, я поднялся на ноги. – Но все равно… Я не смогу. Просто не справлюсь. Поблагодари от меня отца, но…
   Я ожидал, что она возьмет с меня обещание никому не говорить о нашем разговоре. И даже, скрепя сердце, готов был его дать. Но Чинтах только молча смотрела на меня снизу вверх, словно пытаясь понять, стоит ли меня еще уговаривать.
   – Как знаешь. – Она помедлила. – Тогда… прощай?
   – Зачем же так трагично? – усмехнулся я, провожая ее до двери. – Мы просто по-разному смотрим на вещи. Ты уверена, что Вьорк уже не в силах править, я…