Страница:
Толгай стрелял из-за спины так, как некогда научили его пастухи, охранявшие табуны от разбойников и сами в прошлом промышлявшие разбоем: наклон вперед (враг еще не должен видеть лук), тетива натянута, но только за счет левой руки, сжимающей кибить (локоть правой даже не шевельнулся), затем стремительный маховый разворот левого плеча (все, что ниже пояса, по-прежнему направлено вперед), и вот уже стрела несется по назначению, провожаемая басовитым вздохом стальной струны.
Эрикс, к этому времени находившийся от Толгая не более чем в пятидесяти метрах, на полет стрелы мог прореагировать ну разве что взмахом ресниц. И тем не менее стальной стержень каким-то чудом оказался в его руке. Размахивая им, как Юпитер-громовержец своими разящими инсигналиями (Инсигналии – в Древнем Риме знаки божественного или царского достоинства.), Эрикс еще быстрее припустил вслед за ватагой.
– Рассыпайтесь в кольцо! – приказал Смыков. – Шире! Оружие к бою! Нападать всем одновременно!
Спустя полминуты нефилим оказался в центре живого кольца, готового в любое мгновение сжаться, один против четырех клинков сразу. Впрочем, даже такое численное превосходство вряд ли могло запугать его, но, видя, каким образом обставлена встреча, Эрикс вскинул вверх обе руки и торопливо заговорил:
– Прекратите! Я безоружен! Я не собираюсь причинять вам вред!
– Зачем же ты тогда гнался за нами?
– Хочу сопровождать вас в мою родную страну.
– Как-нибудь сами доберемся, спасибо.
– Вы не поняли меня… Я покидаю Эдем навсегда… Я возвращаюсь домой…
– Да ты же, зайчик, сам говорил, что там ни единой живой души не осталось! – ужаснулась Верка.
– Надо искать… – в голосе Эрикса появилась совсем не свойственная ему горячность. – Кто-то обязательно должен уцелеть… Так не бывает, чтобы погибли все сразу… Я возвращаюсь… Еще кто-нибудь вернется… Появится надежда.
– Признаться, озадачили вы нас, братец мой. – Смыков опустил меч, который до этого держал на манер милицейского жезла. – Сперва аггел этот прибился, теперь вы… Скоро в ватаге чужаков больше половины будет… Но раз решение ваше окончательное, до Будетляндии можете вместе с нами идти. На правах рядового бойца и без постановки на довольствие.
– Куда ему, бедолаге, еще деваться, – буркнул Зяблик. – Допустил побег из-под стражи, теперь правилки опасается.
– Это совсем не так! – ответил Эрикс на полном серьезе, хотя реплика Зяблика этого вовсе не заслуживала. – Между нефилимами не существует конфликтов. Мне совершенно нечего опасаться… Просто я решил вернуться, вот и все.
– Ладно, присоединяйся, – смилостивился Зяблик. – Замиримся пока. В большой дороге, говорят, и волк с кобылой товарищи… Кстати, долго нам еще топать?
– Не очень… Уже и отсюда кое-что видно. – Эрикс махнул рукой вперед.
Действительно, хорошенько присмотревшись, самые зоркие из ватаги различили, что далеко-далеко, на фоне неба, серо-сизого, как дрянная известка, виднеется нечто похожее на тончайшую сеть. Одни ее нити располагались параллельно горизонту, другие, устремляясь вверх, вздымались высоко над ним, третьи спиралями соединяли первые и вторые.
Эта непонятная конструкция (а возможно, лишь ее остатки) отсюда казалась легкой и невесомой, как осенняя паутина. Хотя бы приблизительное представление о ее реальных размерах могла дать, пожалуй, только едва заметная щетинка леса, расположенная к наблюдателям намного ближе…
ЧАСТЬ ВТОРАЯ
Эрикс, к этому времени находившийся от Толгая не более чем в пятидесяти метрах, на полет стрелы мог прореагировать ну разве что взмахом ресниц. И тем не менее стальной стержень каким-то чудом оказался в его руке. Размахивая им, как Юпитер-громовержец своими разящими инсигналиями (Инсигналии – в Древнем Риме знаки божественного или царского достоинства.), Эрикс еще быстрее припустил вслед за ватагой.
– Рассыпайтесь в кольцо! – приказал Смыков. – Шире! Оружие к бою! Нападать всем одновременно!
Спустя полминуты нефилим оказался в центре живого кольца, готового в любое мгновение сжаться, один против четырех клинков сразу. Впрочем, даже такое численное превосходство вряд ли могло запугать его, но, видя, каким образом обставлена встреча, Эрикс вскинул вверх обе руки и торопливо заговорил:
– Прекратите! Я безоружен! Я не собираюсь причинять вам вред!
– Зачем же ты тогда гнался за нами?
– Хочу сопровождать вас в мою родную страну.
– Как-нибудь сами доберемся, спасибо.
– Вы не поняли меня… Я покидаю Эдем навсегда… Я возвращаюсь домой…
– Да ты же, зайчик, сам говорил, что там ни единой живой души не осталось! – ужаснулась Верка.
– Надо искать… – в голосе Эрикса появилась совсем не свойственная ему горячность. – Кто-то обязательно должен уцелеть… Так не бывает, чтобы погибли все сразу… Я возвращаюсь… Еще кто-нибудь вернется… Появится надежда.
– Признаться, озадачили вы нас, братец мой. – Смыков опустил меч, который до этого держал на манер милицейского жезла. – Сперва аггел этот прибился, теперь вы… Скоро в ватаге чужаков больше половины будет… Но раз решение ваше окончательное, до Будетляндии можете вместе с нами идти. На правах рядового бойца и без постановки на довольствие.
– Куда ему, бедолаге, еще деваться, – буркнул Зяблик. – Допустил побег из-под стражи, теперь правилки опасается.
– Это совсем не так! – ответил Эрикс на полном серьезе, хотя реплика Зяблика этого вовсе не заслуживала. – Между нефилимами не существует конфликтов. Мне совершенно нечего опасаться… Просто я решил вернуться, вот и все.
– Ладно, присоединяйся, – смилостивился Зяблик. – Замиримся пока. В большой дороге, говорят, и волк с кобылой товарищи… Кстати, долго нам еще топать?
– Не очень… Уже и отсюда кое-что видно. – Эрикс махнул рукой вперед.
Действительно, хорошенько присмотревшись, самые зоркие из ватаги различили, что далеко-далеко, на фоне неба, серо-сизого, как дрянная известка, виднеется нечто похожее на тончайшую сеть. Одни ее нити располагались параллельно горизонту, другие, устремляясь вверх, вздымались высоко над ним, третьи спиралями соединяли первые и вторые.
Эта непонятная конструкция (а возможно, лишь ее остатки) отсюда казалась легкой и невесомой, как осенняя паутина. Хотя бы приблизительное представление о ее реальных размерах могла дать, пожалуй, только едва заметная щетинка леса, расположенная к наблюдателям намного ближе…
ЧАСТЬ ВТОРАЯ
Некоторое время они простояли в неподвижности, недоуменно взирая на перегородившую небо циклопическую сеть, словно сотворенную для ловли свифтовских летающих островов. Цыпф хотел было поинтересоваться назначением столь странного сооружения, но вовремя прикусил язык. Они вступали в совершенно новый мир, и было бы глупо интересоваться истинным смыслом каждой его детали.
– Ладно, хиляем дальше. – Зяблик сунул меч в пружинный колчан, приспособленный им вместо ножен. – Чего попусту пялиться! Вприглядку города не берут.
Эриксу уступили место между Цыпфом и Зябликом, но едва только ватага вновь тронулась в путь, внезапно опомнился Смыков.
– Неужто так и уйдем отсюда без бдолаха? – воскликнул он. – Забыли разве, с каким трудом мы его в Кастилии добывали? Как бы потом локти себе кусать не пришлось!
Первым ему ответил Оська, до того старавшийся вести себя тихо, словно выпавший из гнезда птенец.
– Да на фига вам лишняя работа! Пока его еще найдешь здесь… А там, – он махнул рукой в сторону Будетляндии, – такого добра навалом. Хоть воз бери, хоть тележку. Я все места знаю, где его очищают. Охрана там если и есть, то совсем небольшая.
– Хороший ты парень, только два недостатка имеешь, – сказал Зяблик зловеще-ласково. – Хочешь знать, какие?
– Ага… -заранее увял Оська.
– Дырку в заднице да язык без костей. Кто тебе позволил хайло разевать? Рано еще свое мнение наперед старших высказывать! Если спросят, тогда отвечай. А нет – лучше помолчи.
За бывшего аггела вступился Цыпф.
– Какой-то смысл в его словах присутствует. Искать бдолах в этих краях – затея опасная. Скорее мы аггелов найдем. Ведь их основные плантации как раз и должны располагаться вблизи Будетляндии. Намного выгоднее взять уже готовый, концентрированный препарат в одной из лабораторий.
– Может, и выгоднее, да не проще. – Зяблик продолжал есть Оську глазами. – Этот говнюк не в лабораторию тебя приведет, а на горячую сковородку! Не верю я ему ни на грош… Жид крещеный, волк кормленый да враг примиренный – завсегда подведут… Так один мой сосед по нарам говаривал. Кстати, кандидат философских наук.
– А давайте узнаем, какое мнение по данному вопросу имеет наш новый попутчик, – предложил Смыков, недвусмысленно косясь в сторону Эрикса. – Он лицо незаинтересованное. Да и с местной обстановкой хорошо знаком.
– Запас бдолаха, безусловно, лучше иметь в переработанном виде, – ответил нефилим. – Сырой материал быстро теряет свои свойства. Это то же самое, если бы… – Он задумался, подыскивая подходящее сравнение.
– Если бы в дальнюю дорогу вместо спирта брать брагу, – подсказал Зяблик с ухмылкой. – Но толкуем мы вовсе не об этом! Хватит ли у нас силенок, чтобы отобрать бдолах у аггелов? Вот в чем вопрос, как выражался один припадочный принц. Не знаю, что имел в виду этот сопляк, когда говорил, что охрана у лаборатории совсем небольшая… Небольшая, а есть. И, поди, уже не с луками дурацкими, а с пушками да лимонками. Зачем же в свару ввязываться, если можно на цырлах мимо проскользнуть? Прихватим здесь по охапочке травки – и вперед. На первое время должно хватить.
– Что такое: на цырлах? – поинтересовался Эрикс, очень внимательно слушавший его.
– Тихонечко. – Зяблик изобразил, как, в его понимании, ходят на цырлах.
– Проскользнуть мимо аггелов тихонечко вам не удастся. Я уже говорил об этом. Стычка неизбежна, но лучше все же ввязаться в нее там, а не здесь. Во-первых, вас там не ждут, и вы сможете воспользоваться преимуществами внезапного нападения. Во-вторых, там вы будете иметь гораздо более эффективное оружие, чем здесь.
– Откуда оно, интересно, возьмется? – сразу навострил уши Смыков.
– Об этом позвольте побеспокоиться мне… В-третьих, там можно легко укрыться от преследователей в лабиринте городских улиц… Устроить им засаду, заманить в ловушку. Сами знаете, что в таких условиях десяток воинов способен противостоять сотне противников. А главное, что в… – он выговорил длинное и труднопроизносимое название своей страны, – у аггелов есть могучие враги, которые хотя и не станут вашими союзниками, но значительно уравняют шансы сторон.
– Как это? – переспросил Смыков.
– А как? – взорвалась вдруг Верка. – Неужели непонятно? Одно дело, когда мыши дерутся только между собой, а совсем другое, когда за этим наблюдает кошка! Я права?
– Мыши? – задумался Эрикс. – Кошка?… Да, наверное… Аналогия подходящая.
– Поете вы все, конечно, красиво, – Зяблик оглянулся по сторонам, словно, интересуясь мнением остальных членов ватаги, – боюсь только, как бы эти песни нас потом до танцев не довели… Сами знаете, каких…
– Вам, я вижу, до сих пор пятки жжет, – съязвил Смыков.
– Мне душу жжет, – Зяблик стукнул себя кулаком в грудь. – Думаешь, я сдрейфил? Скесом стал? Не дождешься! Я не за себя опасаюсь, а за вас. У меня на аггелов давно руки чешутся. Пора их за машинку брать. Но не голыми же руками… Про какое эффективное оружие ты только что молол? – Он перевел взгляд на Эрикса. – Про топоры ваши каменные?
– Об этом вы узнаете в свое время, – с достоинством ответил тот. – Если только сумеете благополучно преодолеть границу… Уж тут-то вам пригодится все: топоры, ножи, руки и зубы… Будьте готовы к самому худшему.
Они отмахали еще с десяток километров, но небесный невод как будто бы и не приблизился. С общего молчаливого согласия никто не расспрашивал Эрикса о его назначении – когда захочет, сам расскажет.
Характер местности вокруг ничуть не изменился, только ощутимо похолодало, да ароматы Эдема, уже ставшие привычными, как-то поразвеялись.
– Дымом, кажись, попахивает, – сказал Смыков. – Или химией какой-то.
– Незачем сопливым носом кипарис нюхать, – буркнул Зяблик.
– А это вам, братец мой, кто говорил? Все тот же сосед по нарам, кандидат философских наук? – поинтересовался Смыков ехидно.
– Сосед, но другой. Дед Силкин. Из староверов. Восемь взрослых сыновей имел. И все с ним под одной крышей жили. Но и, конечно, снох своих он трахал регулярно. На правах хозяина. Одну, правда, потом жизни лишил ненароком… По причине ее излишней похоти.
– Разве Бог позволяет сноху трахать? – засомневалась Верка. – Ведь вроде записано в Библии, что грешно возжелать жену ближнего своего.
– Верующую, ясное дело, грешно. Но у Силкина все снохи или комсомолками были, или сучками подзаборными… Таких трахай в свое удовольствие сколько душе угодно. Бог на это ложил с прибором… Эй, чертенок недоделанный! – заорал он вдруг. – Долго ты еще нас водить будешь, как бычков на веревочке?
– Не, счас придем. – У Оськи от этого окрика голова непроизвольно втянулась в плечи. – Только шуметь не надо бы. Здесь поблизости наши могут шастать… Ой, это я про аггелов хотел сказать!
От наказания за оговорку его спас Эрикс, попросивший принять немного вправо, поближе к небольшому лесочку, похожему издали на взорвавшийся, да так и застывший навсегда красочный фейерверк. Поплутав немного по его опушке, Эрикс одолжил у Цыпфа меч и тыкал им в землю до тех пор, пока клинок не звякнул о что-то твердое. В неглубоком тайнике хранилось около дюжины обсидиановых рубил, видом своим сразу напомнивших Леве о кровавой бойне на берегу речки Евфрат (она же Удача).
– А что, удобно, – сказал Смыков, наблюдая за тем, как Эрикс быстро мастерит себе новую секиру. – Оружие с собой таскать не надо. И много у вас таких арсеналов?
– Достаточно много, – ответил Эрикс. – По всему Эдему…
– Какую же это надо память иметь, чтобы все их запомнить!
– Запомнить? – Эрикс слегка нахмурился, как делал это всегда, когда что-то недопонимал. – Зачем? Я ведь здесь никогда раньше и не был…
– А как же вы, пардон, узнали об этом? – Смыков ткнул пальцем в сторону уже вновь зарытого тайника,
– Ну… Я почувствовал… Как бы лучше выразиться… Это место отмечено…
– Чем, интересно? – Чего-чего, а настырности Смыкову было не занимать.
– Образом того нефилима, который был здесь до меня… Его мыслью…
– Ну дела-а, – Смыков покачал головой. – А вы народ покруче, чем я думал… Мыслью метки ставите… А позвать сейчас кого-нибудь из своих сможете?
– Зачем? – похоже, это слово Эрикс в последнее время употреблял чаще всего. – Они все и так знают, где я нахожусь.
Тут в разговор вклинилась Верка:
– Миленький, а зачем тебе этот топорик, если ты к насилию не способен? Или ты меня тогда вокруг пальца хотел обвести своими баснями?
– Самозащита не есть насилие, – стал объяснять Эрике. – Топор в моих руках, скорее, не оружие, а символ намерений… Знак устрашения.
– Ох, боюсь, плевать хотели аггелы на твой знак… Все явственней ощущался запах огромной заброшенной свалки, на которой перемешалось черт знает что: ржавое железо, отработанный мазут, изношенные автомобильные покрышки, пронафталиненное тряпье, дохлятина с желатиновой фабрики, которой пренебрегли даже крысы, много раз горевшая, но так до конца и не уничтоженная макулатура, строительный мусор, отходы сразу нескольких разнопрофильных химических производств, негодная тара, клочья целлофана, прокисшие пищевые отходы и еще многое другое из длиннейшего списка предметов так называемой антропогенной деятельности. Даже в Отчине аналогичные благоухания уже почти повыветрились.
– Наша страна погибла, – как бы оправдываясь, сказал Эрикс. – Сейчас она представляет собой один огромный разлагающийся труп.
– Трупы, между прочим, тоже разными бывают, – поморщился Зяблик. – Одно дело, если какая-нибудь пташка Божья разлагается, а совсем другое, если хряк десятипудовый. Чем больше дерьма в утробе, тем больше вони.
– Что вы подразумеваете под дерьмом? – Похоже было, что Эрикс обиделся. – Созданные нашей цивилизацией материальные ценности? Действительно, мои современники могли удовлетворить любые свои потребности, вплоть до самых экзотических. В этом смысле наша утроба и впрямь была переполнена. А по-вашему, нам следовало бы вернуться к уровню жизни первобытных людей?
– Ладно, не психуй… Все мы не без греха… – Зяблик осторожно тронул пальцем лезвие секиры. – Готово вроде оружие… Значит, и в бой можно идти. Кто нас сейчас поведет – ты или этот рогоносец малолетний?
Оказалось, что Эрикс напрочь не помнит о том, каким образом он оказался в Эдеме, но много раз слышал от других нефилимов, что граница с Будетляндией – место чрезвычайно опасное. Зато Оська, неоднократно пересекавший ее в обоих направлениях, никогда ни с какими проблемами не сталкивался.
– Да это даже проще, чем два пальца обос… – Он осекся, встретившись с пронзительным взглядом Зяблика. – Я хотел сказать, что все нормально будет. Попотеем, конечно, немного… Грязью измажемся. А так все спокойненько…
– Ну тогда показывай дорогу. – Зяблик положил свою лапу Оське на загривок. – А я за тобой впритык пойду. Если какую подлянку почую, сразу удавлю… Вот таким манером!
– Ой-е-ей! – запрыгал на месте Оська. – Ой, не надо!
– Я еще ничего не делаю.
– Вопросик можно?
– Давай, – разрешил Зяблик.
– Вдруг вам что-то померещится и вы меня зазря удавите?
– Ну и хрен с тобой. Подумаешь, потеря…
– Ага, а что вы сами тогда делать будете? Без провожатого в тех местах и ни туды и ни сюды. Или с голодухи загнетесь, или в такое место попадете, где людям бывать не положено.
– Юноша-то наш совсем не дурак, – ухмыльнулся Смыков. – Сейчас он себя так поставит, что мы с него пылинки сдувать будем.
– Не пугай ты меня, шкет. – Зяблик продолжал нежно сжимать холку бывшего аггела. – Я не кастильская девственница. Меня такие типы пугали, что тебе и в страшном сне не приснится… Будешь все делать по совести, ничего с тобой не случится. Кумекаешь?
– Кумекаю. – Оська хотел кивнуть в знак согласия, но только скривился от боли.
Они пересекли последний эдемский лес, тот, что, как казалось раньше, располагался у самого подножия загадочной небесной сети. Однако та продолжала реять где-то вдали, хотя и стала заметно монументальнее – уже не из ниток была сплетена, а из канатиков, и охватывала не четверть небосвода, а едва ли не его половину.
Из мира нежных цветов, ласковой листвы и шелковистых трав они сразу нырнули в нагромождение каких-то не то скал, не то руин – голых, сырых, серых. Шершавый камень холодом обжигал босые ступни. Откуда-то налетел мерзкий порывистый ветер, и все лужи вокруг сразу покрылись рябью.
– Сейчас бы и шубейка не помешала, – сказала Верка и тут же зажала ладонью рот, настолько не по-человечески гулко прозвучали среди развалин ее слова.
Оська двигался в этом лабиринте быстро и ловко – ни дать ни взять горный козел на своих заоблачных пастбищах. Даже Зяблик поспевал за ним с трудом.
Вскоре стало ясно, что эти каменные джунгли есть не что иное, как вход в узкое ущелье. Его стены, носившие явные следы искусственного происхождения, постепенно загибались внутрь и вскоре сомкнулись окончательно, образовав темную трубу, на дне которой стояла черная протухшая вода. Лилечка поскользнулась и сдавленно вскрикнула.
– Куда ты нас, шпана, завел? – прохрипел Зяблик.
– Тут неглубоко, – ответил Оська, после ухода из Эдема заметно приободрившийся, – курице по гребень, свинье по хвост. Вы стеночки держитесь… Эх, жаль, чиркалок нет. Я бы вам такие чудеса показал!
– Например? – поинтересовалась любопытная Верка.
– Тут в некоторых местах потолок как из стекла. Только толстого-толстого. А в этом стекле люди! И до чего интересные! Кто с красными волосами, кто с синими. Мужчины есть с косичками. А разодеты как! Шик-блеск! У одного кирюхи манатки вообще как из золота. Некоторые собак на поводках держат. Тигры, а не собаки.
– Что же они там делают? – удивилась Верка.
– Ничего не делают… Что жмурики могут делать? – в свою очередь удивился Оська. – Запаяло их в этом стекле. Ты холодец ела?
– Ела, – автоматически ответила Верка.
– Свиной?
– Естественно.
– Вот и они все, как свиные хрящики в холодце.
И что интересно, ничем это стекло не взять. Мы и сверху пробовали добраться, и снизу. Никак! Даже граната не помогает… Я на одного пацана люблю смотреть. Особенно когда голодный. Он жрет что-то такое вкусное. Вроде грушу, но побольше. Вот, думаю, какие дела. Он сытый, но там. А я голодный, зато здесь. А пацанки какие! Юбки на них задрались, набок их перекосило, но на ногах устояли. И никому уже за эти ноги не подержаться…
– Фонтан закрой, – негромко приказал Зяблик. – Твое дело дорогу показывать, а не романы травить.
Некоторое время они молча хлюпали по воде, которая, судя по гнусному запаху и еще более гнусной консистенции, уже и водой-то не могла называться, а потом Эрикс сказал:
– Это не стекло. Это трансформированное пространство, имеющее совсем другую природу и мерность, чем наше. Еще его называют кирквудовским янтарем…
– Ага! – радостно подтвердил Оська. – Желтое оно.
– Цыц! – прикрикнул на юнца Зяблик, но достать в темноте рукой не сумел.
– То, что мы наблюдаем, по сути есть только проекция на наш мир другого мира, устроенного гораздо сложнее, – продолжал Эрикс. – Никаких людей в кирквудовском янтаре скорее всего нет. Это лишь иллюзия, вызванная побочными эффектами в его поверхностных слоях.
– Значит, на самом деле все эти люди живы? – спросила Лилечка. – И тот мальчик, который не успел доесть грушу… И девочка с красивыми ногами…
– Никто не может сказать, живы ли люди, попавшие под воздействие вышедших из-под контроля сил Кирквуда, и где они все сейчас находятся. Но поверьте, это намного дальше, чем пресловутое загробное царство.
– В интересные игрушки вы тут играли, товарищи потомки, – присвистнул Зяблик. – И зачем же вам понадобились эти… силы Кирквуда?
– А зачем вам понадобился уголь? Или что вы там использовали в своей технике?
– Да уж и с атомом баловались. Пару городов даже успели спалить… А, черт!… – Зяблик зацепился за торчащий из стены кусок арматуры.
– Тогда вы и сами все должны понимать, – вздохнул Эрике. – От угля может сгореть дом. От нефти – город. От атомной энергии – страна или даже целая планета. От сил Кирквуда – добрый кусок мироздания… Но ведь никто в свое время всерьез не пытался отказаться от нефти в пользу дров или от атомной энергии в пользу угля. Прогресс похож на огромную глыбу, которую человечество толкает вверх по бесконечному и крутому склону. Любая заминка грозит тем, что глыба покатится вниз и раздавит всех. Необходимо прилагать все новые и новые усилия, выискивать все более и более мощные источники энергии. Но от этого глыба только увеличивается в размерах. Силы Кирквуда были лишь очередным этапом этого Сизифова труда, благодаря которому мы имели много света, тепла, хорошей пищи и не поддающееся подсчету количество разнообразных вещей, обеспечивающих человеку то, что называется комфортом.
– И давно ты это понял? – с долей сарказма поинтересовался Зяблик. – Не в Эдеме ли?
– Нет. Сразу после катаклизма неизвестной природы, который выбил ту самую каменную глыбу из человеческих рук, и она, сокрушая все, прокатилась по нашим городам.
– Да ты еще и поэт, оказывается!
– У меня было достаточно времени, чтобы подумать над всем случившимся.
– Скажите, пожалуйста, – Цыпф прихлюпал к ним поближе, – нам достаточно много известно о природе механической, химической, электрической и ядерной энергии. А в чем состоит источник сил Кирквуда?
– В сдвиге и расщеплении пространственно-временных связей. Именно этот тип энергии подпитывает Вселенную, позволяя ей все более усложняться и совершенствоваться.
– В вашей галиматье только знаменитый Дон Будатеус мог бы разобраться, – буркнул Смыков, которому порядочно осточертели все эти умствования. – Лучше скажите, кончится когда-нибудь эта крысиная нора или нет? У меня уже пальцы на ногах сводит!
– Скоро придем! – поспешил заверить его Оська, до этого все время что-то бормотавший себе под нос. Чувствовалось, что он тоже хочет задать вопрос Эриксу, но боится Зяблика.
Леву Цыпфа между тем уже понесло. Ни темнота, ни холод, ни вонь, ни даже намечавшаяся в скором времени схватка не могли помешать удовлетворению его любознательности.
– А откуда вы черпали силы Кирквуда? Из иных пространств? – допрашивал он Эрикса.
– Не совсем так. Условно говоря, они пронизывают все сущие миры Вселенной, как свет пронизывает стопку стекол. Система энергоприемников улавливала их и передавала на специальные преобразователи, до поры до времени считавшиеся абсолютно безопасными.
– Но тем не менее неведомая космическая катастрофа разрушила их, и силы Кирквуда вырвались на волю, верно?
– Можно сказать и так… Но то, что случилось с нашим миром, нельзя назвать обычной катастрофой. Это не было падением метеорита или, к примеру, огромной вспышкой на солнце. Изменились некоторые фундаментальные свойства материи. Другими стали параметры пространственно-временного каркаса… В результате этого из строя вышли самые безотказные системы управления и контроля… Глыба покатилась… Видели бы вы, что здесь творилось тогда.
– Да нам и собственного горя хватило… А как вы думаете, могла катастрофа ваших энергетических систем повлиять на соседние миры?
– Вероятно… Кирквудовский янтарь как раз и служит подтверждением этому. Кто-то успел подсчитать, что это семимерное образование… А куда вы, собственно говоря, клоните?
– Сейчас узнаете… Ох, простите, я, кажется, забрызгал вас!
– Ничего страшного. Я уже давно мокрый с головы до пят… Подождите! – взволновался вдруг Эрикс. – Вы чересчур свободно рассуждаете на эту тему. А ведь теория многомерных пространств была разработана намного позже того времени, в котором вы якобы обитали до катастрофы. Вы не тот, за кого себя выдаете!
– Нет-нет! Здесь нет никакого подвоха. Дату моего и вашего рождения действительно разделяют несколько веков. А эти сведения я получил от человека, давно потерявшего связь с нашей эпохой и путешествующего ныне от пространства к пространству.
– Тьфу! – Смыков смачно сплюнул в зловонную воду туннеля. – Болтун – находка для шпиона!
Назревал очередной конфликт, но его, даже не ведая об этом, в самом зародыше погасил Оська.
– Вроде все, – сказал он. – Притопали. Пора по лестнице наверх выбираться. Но только там всегда караул дежурит.
– Обойти его как-нибудь нельзя? – поинтересовался Смыков.
– Можно, наверное… Только опасно. Пока этот путь разведали, столько братвы накрылось… Ходов тут всяких до фига. Любой выбирайте, если дубаря не боитесь врезать.
– Что будем делать, товарищи? – осведомился Смыков.
– Я, кажется, начинаю немного ориентироваться, – сообщил Эрикс. – Мы сейчас где-то в районе гавани. Разрушения здесь были особенно велики. Туннель, в котором мы находимся, раньше имел вертикальное направление и обслуживал подводные терминалы. Именно таких мест я и советовал избегать… Где-то рядом должен находиться разрушенный энергоблок системы Кирквуда…
– Это опасно? – спросил Цыпф.
– Чрезвычайно опасно, по-другому не скажешь. В системах энергоблока продолжают идти неуправляемые процессы, влияющие как на окружающее пространство, так и на время. В любой момент и в любом месте могут возникнуть новые массивы кирквудовского янтаря. Постоянно нарушаются принципы причинности…
– Давайте вопросы голой теории пока оставим в стороне, – строго сказал Смыков, – нам сейчас в бой идти, а вы о принципе причинности… Философский идеализм, и больше ничего. Хотелось бы знать, чем все это конкретно может угрожать нам. Кого следует бояться? Людей, зверей, чудовищ, стихийных бедствий?
– В том-то и состоит сложность нашего нынешнего положения, что ничего предугадать невозможно, – сказал Эрикс. – Нарушение принципов причинности ведет к тому, что объективные события утрачивают связь между собой, а одинаковые причины в одинаковых условиях вызывают самые различные последствия. Вода над огнем не закипает, а превращается в лед. Человек обретает способность летать. Или в его организме вдруг полностью исчезают молекулярные связи. Железо само собой превращается в золото, а пуля летит не по прямой, а по кругу. Можете самостоятельно придумать сколько угодно подобных примеров…
– Ладно, хиляем дальше. – Зяблик сунул меч в пружинный колчан, приспособленный им вместо ножен. – Чего попусту пялиться! Вприглядку города не берут.
Эриксу уступили место между Цыпфом и Зябликом, но едва только ватага вновь тронулась в путь, внезапно опомнился Смыков.
– Неужто так и уйдем отсюда без бдолаха? – воскликнул он. – Забыли разве, с каким трудом мы его в Кастилии добывали? Как бы потом локти себе кусать не пришлось!
Первым ему ответил Оська, до того старавшийся вести себя тихо, словно выпавший из гнезда птенец.
– Да на фига вам лишняя работа! Пока его еще найдешь здесь… А там, – он махнул рукой в сторону Будетляндии, – такого добра навалом. Хоть воз бери, хоть тележку. Я все места знаю, где его очищают. Охрана там если и есть, то совсем небольшая.
– Хороший ты парень, только два недостатка имеешь, – сказал Зяблик зловеще-ласково. – Хочешь знать, какие?
– Ага… -заранее увял Оська.
– Дырку в заднице да язык без костей. Кто тебе позволил хайло разевать? Рано еще свое мнение наперед старших высказывать! Если спросят, тогда отвечай. А нет – лучше помолчи.
За бывшего аггела вступился Цыпф.
– Какой-то смысл в его словах присутствует. Искать бдолах в этих краях – затея опасная. Скорее мы аггелов найдем. Ведь их основные плантации как раз и должны располагаться вблизи Будетляндии. Намного выгоднее взять уже готовый, концентрированный препарат в одной из лабораторий.
– Может, и выгоднее, да не проще. – Зяблик продолжал есть Оську глазами. – Этот говнюк не в лабораторию тебя приведет, а на горячую сковородку! Не верю я ему ни на грош… Жид крещеный, волк кормленый да враг примиренный – завсегда подведут… Так один мой сосед по нарам говаривал. Кстати, кандидат философских наук.
– А давайте узнаем, какое мнение по данному вопросу имеет наш новый попутчик, – предложил Смыков, недвусмысленно косясь в сторону Эрикса. – Он лицо незаинтересованное. Да и с местной обстановкой хорошо знаком.
– Запас бдолаха, безусловно, лучше иметь в переработанном виде, – ответил нефилим. – Сырой материал быстро теряет свои свойства. Это то же самое, если бы… – Он задумался, подыскивая подходящее сравнение.
– Если бы в дальнюю дорогу вместо спирта брать брагу, – подсказал Зяблик с ухмылкой. – Но толкуем мы вовсе не об этом! Хватит ли у нас силенок, чтобы отобрать бдолах у аггелов? Вот в чем вопрос, как выражался один припадочный принц. Не знаю, что имел в виду этот сопляк, когда говорил, что охрана у лаборатории совсем небольшая… Небольшая, а есть. И, поди, уже не с луками дурацкими, а с пушками да лимонками. Зачем же в свару ввязываться, если можно на цырлах мимо проскользнуть? Прихватим здесь по охапочке травки – и вперед. На первое время должно хватить.
– Что такое: на цырлах? – поинтересовался Эрикс, очень внимательно слушавший его.
– Тихонечко. – Зяблик изобразил, как, в его понимании, ходят на цырлах.
– Проскользнуть мимо аггелов тихонечко вам не удастся. Я уже говорил об этом. Стычка неизбежна, но лучше все же ввязаться в нее там, а не здесь. Во-первых, вас там не ждут, и вы сможете воспользоваться преимуществами внезапного нападения. Во-вторых, там вы будете иметь гораздо более эффективное оружие, чем здесь.
– Откуда оно, интересно, возьмется? – сразу навострил уши Смыков.
– Об этом позвольте побеспокоиться мне… В-третьих, там можно легко укрыться от преследователей в лабиринте городских улиц… Устроить им засаду, заманить в ловушку. Сами знаете, что в таких условиях десяток воинов способен противостоять сотне противников. А главное, что в… – он выговорил длинное и труднопроизносимое название своей страны, – у аггелов есть могучие враги, которые хотя и не станут вашими союзниками, но значительно уравняют шансы сторон.
– Как это? – переспросил Смыков.
– А как? – взорвалась вдруг Верка. – Неужели непонятно? Одно дело, когда мыши дерутся только между собой, а совсем другое, когда за этим наблюдает кошка! Я права?
– Мыши? – задумался Эрикс. – Кошка?… Да, наверное… Аналогия подходящая.
– Поете вы все, конечно, красиво, – Зяблик оглянулся по сторонам, словно, интересуясь мнением остальных членов ватаги, – боюсь только, как бы эти песни нас потом до танцев не довели… Сами знаете, каких…
– Вам, я вижу, до сих пор пятки жжет, – съязвил Смыков.
– Мне душу жжет, – Зяблик стукнул себя кулаком в грудь. – Думаешь, я сдрейфил? Скесом стал? Не дождешься! Я не за себя опасаюсь, а за вас. У меня на аггелов давно руки чешутся. Пора их за машинку брать. Но не голыми же руками… Про какое эффективное оружие ты только что молол? – Он перевел взгляд на Эрикса. – Про топоры ваши каменные?
– Об этом вы узнаете в свое время, – с достоинством ответил тот. – Если только сумеете благополучно преодолеть границу… Уж тут-то вам пригодится все: топоры, ножи, руки и зубы… Будьте готовы к самому худшему.
Они отмахали еще с десяток километров, но небесный невод как будто бы и не приблизился. С общего молчаливого согласия никто не расспрашивал Эрикса о его назначении – когда захочет, сам расскажет.
Характер местности вокруг ничуть не изменился, только ощутимо похолодало, да ароматы Эдема, уже ставшие привычными, как-то поразвеялись.
– Дымом, кажись, попахивает, – сказал Смыков. – Или химией какой-то.
– Незачем сопливым носом кипарис нюхать, – буркнул Зяблик.
– А это вам, братец мой, кто говорил? Все тот же сосед по нарам, кандидат философских наук? – поинтересовался Смыков ехидно.
– Сосед, но другой. Дед Силкин. Из староверов. Восемь взрослых сыновей имел. И все с ним под одной крышей жили. Но и, конечно, снох своих он трахал регулярно. На правах хозяина. Одну, правда, потом жизни лишил ненароком… По причине ее излишней похоти.
– Разве Бог позволяет сноху трахать? – засомневалась Верка. – Ведь вроде записано в Библии, что грешно возжелать жену ближнего своего.
– Верующую, ясное дело, грешно. Но у Силкина все снохи или комсомолками были, или сучками подзаборными… Таких трахай в свое удовольствие сколько душе угодно. Бог на это ложил с прибором… Эй, чертенок недоделанный! – заорал он вдруг. – Долго ты еще нас водить будешь, как бычков на веревочке?
– Не, счас придем. – У Оськи от этого окрика голова непроизвольно втянулась в плечи. – Только шуметь не надо бы. Здесь поблизости наши могут шастать… Ой, это я про аггелов хотел сказать!
От наказания за оговорку его спас Эрикс, попросивший принять немного вправо, поближе к небольшому лесочку, похожему издали на взорвавшийся, да так и застывший навсегда красочный фейерверк. Поплутав немного по его опушке, Эрикс одолжил у Цыпфа меч и тыкал им в землю до тех пор, пока клинок не звякнул о что-то твердое. В неглубоком тайнике хранилось около дюжины обсидиановых рубил, видом своим сразу напомнивших Леве о кровавой бойне на берегу речки Евфрат (она же Удача).
– А что, удобно, – сказал Смыков, наблюдая за тем, как Эрикс быстро мастерит себе новую секиру. – Оружие с собой таскать не надо. И много у вас таких арсеналов?
– Достаточно много, – ответил Эрикс. – По всему Эдему…
– Какую же это надо память иметь, чтобы все их запомнить!
– Запомнить? – Эрикс слегка нахмурился, как делал это всегда, когда что-то недопонимал. – Зачем? Я ведь здесь никогда раньше и не был…
– А как же вы, пардон, узнали об этом? – Смыков ткнул пальцем в сторону уже вновь зарытого тайника,
– Ну… Я почувствовал… Как бы лучше выразиться… Это место отмечено…
– Чем, интересно? – Чего-чего, а настырности Смыкову было не занимать.
– Образом того нефилима, который был здесь до меня… Его мыслью…
– Ну дела-а, – Смыков покачал головой. – А вы народ покруче, чем я думал… Мыслью метки ставите… А позвать сейчас кого-нибудь из своих сможете?
– Зачем? – похоже, это слово Эрикс в последнее время употреблял чаще всего. – Они все и так знают, где я нахожусь.
Тут в разговор вклинилась Верка:
– Миленький, а зачем тебе этот топорик, если ты к насилию не способен? Или ты меня тогда вокруг пальца хотел обвести своими баснями?
– Самозащита не есть насилие, – стал объяснять Эрике. – Топор в моих руках, скорее, не оружие, а символ намерений… Знак устрашения.
– Ох, боюсь, плевать хотели аггелы на твой знак… Все явственней ощущался запах огромной заброшенной свалки, на которой перемешалось черт знает что: ржавое железо, отработанный мазут, изношенные автомобильные покрышки, пронафталиненное тряпье, дохлятина с желатиновой фабрики, которой пренебрегли даже крысы, много раз горевшая, но так до конца и не уничтоженная макулатура, строительный мусор, отходы сразу нескольких разнопрофильных химических производств, негодная тара, клочья целлофана, прокисшие пищевые отходы и еще многое другое из длиннейшего списка предметов так называемой антропогенной деятельности. Даже в Отчине аналогичные благоухания уже почти повыветрились.
– Наша страна погибла, – как бы оправдываясь, сказал Эрикс. – Сейчас она представляет собой один огромный разлагающийся труп.
– Трупы, между прочим, тоже разными бывают, – поморщился Зяблик. – Одно дело, если какая-нибудь пташка Божья разлагается, а совсем другое, если хряк десятипудовый. Чем больше дерьма в утробе, тем больше вони.
– Что вы подразумеваете под дерьмом? – Похоже было, что Эрикс обиделся. – Созданные нашей цивилизацией материальные ценности? Действительно, мои современники могли удовлетворить любые свои потребности, вплоть до самых экзотических. В этом смысле наша утроба и впрямь была переполнена. А по-вашему, нам следовало бы вернуться к уровню жизни первобытных людей?
– Ладно, не психуй… Все мы не без греха… – Зяблик осторожно тронул пальцем лезвие секиры. – Готово вроде оружие… Значит, и в бой можно идти. Кто нас сейчас поведет – ты или этот рогоносец малолетний?
Оказалось, что Эрикс напрочь не помнит о том, каким образом он оказался в Эдеме, но много раз слышал от других нефилимов, что граница с Будетляндией – место чрезвычайно опасное. Зато Оська, неоднократно пересекавший ее в обоих направлениях, никогда ни с какими проблемами не сталкивался.
– Да это даже проще, чем два пальца обос… – Он осекся, встретившись с пронзительным взглядом Зяблика. – Я хотел сказать, что все нормально будет. Попотеем, конечно, немного… Грязью измажемся. А так все спокойненько…
– Ну тогда показывай дорогу. – Зяблик положил свою лапу Оське на загривок. – А я за тобой впритык пойду. Если какую подлянку почую, сразу удавлю… Вот таким манером!
– Ой-е-ей! – запрыгал на месте Оська. – Ой, не надо!
– Я еще ничего не делаю.
– Вопросик можно?
– Давай, – разрешил Зяблик.
– Вдруг вам что-то померещится и вы меня зазря удавите?
– Ну и хрен с тобой. Подумаешь, потеря…
– Ага, а что вы сами тогда делать будете? Без провожатого в тех местах и ни туды и ни сюды. Или с голодухи загнетесь, или в такое место попадете, где людям бывать не положено.
– Юноша-то наш совсем не дурак, – ухмыльнулся Смыков. – Сейчас он себя так поставит, что мы с него пылинки сдувать будем.
– Не пугай ты меня, шкет. – Зяблик продолжал нежно сжимать холку бывшего аггела. – Я не кастильская девственница. Меня такие типы пугали, что тебе и в страшном сне не приснится… Будешь все делать по совести, ничего с тобой не случится. Кумекаешь?
– Кумекаю. – Оська хотел кивнуть в знак согласия, но только скривился от боли.
Они пересекли последний эдемский лес, тот, что, как казалось раньше, располагался у самого подножия загадочной небесной сети. Однако та продолжала реять где-то вдали, хотя и стала заметно монументальнее – уже не из ниток была сплетена, а из канатиков, и охватывала не четверть небосвода, а едва ли не его половину.
Из мира нежных цветов, ласковой листвы и шелковистых трав они сразу нырнули в нагромождение каких-то не то скал, не то руин – голых, сырых, серых. Шершавый камень холодом обжигал босые ступни. Откуда-то налетел мерзкий порывистый ветер, и все лужи вокруг сразу покрылись рябью.
– Сейчас бы и шубейка не помешала, – сказала Верка и тут же зажала ладонью рот, настолько не по-человечески гулко прозвучали среди развалин ее слова.
Оська двигался в этом лабиринте быстро и ловко – ни дать ни взять горный козел на своих заоблачных пастбищах. Даже Зяблик поспевал за ним с трудом.
Вскоре стало ясно, что эти каменные джунгли есть не что иное, как вход в узкое ущелье. Его стены, носившие явные следы искусственного происхождения, постепенно загибались внутрь и вскоре сомкнулись окончательно, образовав темную трубу, на дне которой стояла черная протухшая вода. Лилечка поскользнулась и сдавленно вскрикнула.
– Куда ты нас, шпана, завел? – прохрипел Зяблик.
– Тут неглубоко, – ответил Оська, после ухода из Эдема заметно приободрившийся, – курице по гребень, свинье по хвост. Вы стеночки держитесь… Эх, жаль, чиркалок нет. Я бы вам такие чудеса показал!
– Например? – поинтересовалась любопытная Верка.
– Тут в некоторых местах потолок как из стекла. Только толстого-толстого. А в этом стекле люди! И до чего интересные! Кто с красными волосами, кто с синими. Мужчины есть с косичками. А разодеты как! Шик-блеск! У одного кирюхи манатки вообще как из золота. Некоторые собак на поводках держат. Тигры, а не собаки.
– Что же они там делают? – удивилась Верка.
– Ничего не делают… Что жмурики могут делать? – в свою очередь удивился Оська. – Запаяло их в этом стекле. Ты холодец ела?
– Ела, – автоматически ответила Верка.
– Свиной?
– Естественно.
– Вот и они все, как свиные хрящики в холодце.
И что интересно, ничем это стекло не взять. Мы и сверху пробовали добраться, и снизу. Никак! Даже граната не помогает… Я на одного пацана люблю смотреть. Особенно когда голодный. Он жрет что-то такое вкусное. Вроде грушу, но побольше. Вот, думаю, какие дела. Он сытый, но там. А я голодный, зато здесь. А пацанки какие! Юбки на них задрались, набок их перекосило, но на ногах устояли. И никому уже за эти ноги не подержаться…
– Фонтан закрой, – негромко приказал Зяблик. – Твое дело дорогу показывать, а не романы травить.
Некоторое время они молча хлюпали по воде, которая, судя по гнусному запаху и еще более гнусной консистенции, уже и водой-то не могла называться, а потом Эрикс сказал:
– Это не стекло. Это трансформированное пространство, имеющее совсем другую природу и мерность, чем наше. Еще его называют кирквудовским янтарем…
– Ага! – радостно подтвердил Оська. – Желтое оно.
– Цыц! – прикрикнул на юнца Зяблик, но достать в темноте рукой не сумел.
– То, что мы наблюдаем, по сути есть только проекция на наш мир другого мира, устроенного гораздо сложнее, – продолжал Эрикс. – Никаких людей в кирквудовском янтаре скорее всего нет. Это лишь иллюзия, вызванная побочными эффектами в его поверхностных слоях.
– Значит, на самом деле все эти люди живы? – спросила Лилечка. – И тот мальчик, который не успел доесть грушу… И девочка с красивыми ногами…
– Никто не может сказать, живы ли люди, попавшие под воздействие вышедших из-под контроля сил Кирквуда, и где они все сейчас находятся. Но поверьте, это намного дальше, чем пресловутое загробное царство.
– В интересные игрушки вы тут играли, товарищи потомки, – присвистнул Зяблик. – И зачем же вам понадобились эти… силы Кирквуда?
– А зачем вам понадобился уголь? Или что вы там использовали в своей технике?
– Да уж и с атомом баловались. Пару городов даже успели спалить… А, черт!… – Зяблик зацепился за торчащий из стены кусок арматуры.
– Тогда вы и сами все должны понимать, – вздохнул Эрике. – От угля может сгореть дом. От нефти – город. От атомной энергии – страна или даже целая планета. От сил Кирквуда – добрый кусок мироздания… Но ведь никто в свое время всерьез не пытался отказаться от нефти в пользу дров или от атомной энергии в пользу угля. Прогресс похож на огромную глыбу, которую человечество толкает вверх по бесконечному и крутому склону. Любая заминка грозит тем, что глыба покатится вниз и раздавит всех. Необходимо прилагать все новые и новые усилия, выискивать все более и более мощные источники энергии. Но от этого глыба только увеличивается в размерах. Силы Кирквуда были лишь очередным этапом этого Сизифова труда, благодаря которому мы имели много света, тепла, хорошей пищи и не поддающееся подсчету количество разнообразных вещей, обеспечивающих человеку то, что называется комфортом.
– И давно ты это понял? – с долей сарказма поинтересовался Зяблик. – Не в Эдеме ли?
– Нет. Сразу после катаклизма неизвестной природы, который выбил ту самую каменную глыбу из человеческих рук, и она, сокрушая все, прокатилась по нашим городам.
– Да ты еще и поэт, оказывается!
– У меня было достаточно времени, чтобы подумать над всем случившимся.
– Скажите, пожалуйста, – Цыпф прихлюпал к ним поближе, – нам достаточно много известно о природе механической, химической, электрической и ядерной энергии. А в чем состоит источник сил Кирквуда?
– В сдвиге и расщеплении пространственно-временных связей. Именно этот тип энергии подпитывает Вселенную, позволяя ей все более усложняться и совершенствоваться.
– В вашей галиматье только знаменитый Дон Будатеус мог бы разобраться, – буркнул Смыков, которому порядочно осточертели все эти умствования. – Лучше скажите, кончится когда-нибудь эта крысиная нора или нет? У меня уже пальцы на ногах сводит!
– Скоро придем! – поспешил заверить его Оська, до этого все время что-то бормотавший себе под нос. Чувствовалось, что он тоже хочет задать вопрос Эриксу, но боится Зяблика.
Леву Цыпфа между тем уже понесло. Ни темнота, ни холод, ни вонь, ни даже намечавшаяся в скором времени схватка не могли помешать удовлетворению его любознательности.
– А откуда вы черпали силы Кирквуда? Из иных пространств? – допрашивал он Эрикса.
– Не совсем так. Условно говоря, они пронизывают все сущие миры Вселенной, как свет пронизывает стопку стекол. Система энергоприемников улавливала их и передавала на специальные преобразователи, до поры до времени считавшиеся абсолютно безопасными.
– Но тем не менее неведомая космическая катастрофа разрушила их, и силы Кирквуда вырвались на волю, верно?
– Можно сказать и так… Но то, что случилось с нашим миром, нельзя назвать обычной катастрофой. Это не было падением метеорита или, к примеру, огромной вспышкой на солнце. Изменились некоторые фундаментальные свойства материи. Другими стали параметры пространственно-временного каркаса… В результате этого из строя вышли самые безотказные системы управления и контроля… Глыба покатилась… Видели бы вы, что здесь творилось тогда.
– Да нам и собственного горя хватило… А как вы думаете, могла катастрофа ваших энергетических систем повлиять на соседние миры?
– Вероятно… Кирквудовский янтарь как раз и служит подтверждением этому. Кто-то успел подсчитать, что это семимерное образование… А куда вы, собственно говоря, клоните?
– Сейчас узнаете… Ох, простите, я, кажется, забрызгал вас!
– Ничего страшного. Я уже давно мокрый с головы до пят… Подождите! – взволновался вдруг Эрикс. – Вы чересчур свободно рассуждаете на эту тему. А ведь теория многомерных пространств была разработана намного позже того времени, в котором вы якобы обитали до катастрофы. Вы не тот, за кого себя выдаете!
– Нет-нет! Здесь нет никакого подвоха. Дату моего и вашего рождения действительно разделяют несколько веков. А эти сведения я получил от человека, давно потерявшего связь с нашей эпохой и путешествующего ныне от пространства к пространству.
– Тьфу! – Смыков смачно сплюнул в зловонную воду туннеля. – Болтун – находка для шпиона!
Назревал очередной конфликт, но его, даже не ведая об этом, в самом зародыше погасил Оська.
– Вроде все, – сказал он. – Притопали. Пора по лестнице наверх выбираться. Но только там всегда караул дежурит.
– Обойти его как-нибудь нельзя? – поинтересовался Смыков.
– Можно, наверное… Только опасно. Пока этот путь разведали, столько братвы накрылось… Ходов тут всяких до фига. Любой выбирайте, если дубаря не боитесь врезать.
– Что будем делать, товарищи? – осведомился Смыков.
– Я, кажется, начинаю немного ориентироваться, – сообщил Эрикс. – Мы сейчас где-то в районе гавани. Разрушения здесь были особенно велики. Туннель, в котором мы находимся, раньше имел вертикальное направление и обслуживал подводные терминалы. Именно таких мест я и советовал избегать… Где-то рядом должен находиться разрушенный энергоблок системы Кирквуда…
– Это опасно? – спросил Цыпф.
– Чрезвычайно опасно, по-другому не скажешь. В системах энергоблока продолжают идти неуправляемые процессы, влияющие как на окружающее пространство, так и на время. В любой момент и в любом месте могут возникнуть новые массивы кирквудовского янтаря. Постоянно нарушаются принципы причинности…
– Давайте вопросы голой теории пока оставим в стороне, – строго сказал Смыков, – нам сейчас в бой идти, а вы о принципе причинности… Философский идеализм, и больше ничего. Хотелось бы знать, чем все это конкретно может угрожать нам. Кого следует бояться? Людей, зверей, чудовищ, стихийных бедствий?
– В том-то и состоит сложность нашего нынешнего положения, что ничего предугадать невозможно, – сказал Эрикс. – Нарушение принципов причинности ведет к тому, что объективные события утрачивают связь между собой, а одинаковые причины в одинаковых условиях вызывают самые различные последствия. Вода над огнем не закипает, а превращается в лед. Человек обретает способность летать. Или в его организме вдруг полностью исчезают молекулярные связи. Железо само собой превращается в золото, а пуля летит не по прямой, а по кругу. Можете самостоятельно придумать сколько угодно подобных примеров…