Буджолд Лоис. Проклятие Шалиона

   Затем рей остался обсудить кое-что с Умегатом, а Кэсерил повел своих дам обратно в Зангр. По дороге девушки принялись выяснять, кому какой обитатель зверинца понравился больше всего.
   — А вы что скажете, какой зверь показался вам самым интересным? — спросила Кэсерила Бетрис.
   Он помедлил мгновение, прежде чем ответить, и наконец решился сказать правду:
   — Умегат.
   Она открыла было рот, чтобы возразить, но, заметив резкий взгляд, брошенный на Кэсерила принцессой, снова закрыла его. И всю дорогу до замка они задумчиво молчали.
   Дни становились все короче, но это не печалило обитателей Зангра, поскольку долгие вечера были прекрасным поводом для разнообразных празднеств. Придворные стремились перещеголять друг друга, предлагая развлечения, не скупясь на выдумку и деньги. Тейдес и Исель были ослеплены великолепием этой жизни, хотя Исель, к счастью, не до конца. Прислушиваясь к замечаниям Кэсерила, которые тот отпускал вполголоса, она начала смотреть глубже, улавливать скрытые намеки и послания, подмечать мотивы, подсчитывать расходы и перспективы.
   Тейдес же, насколько мог судить Кэсерил, проглатывал все целиком, принимая за чистую монету. Следы своеобразного несварения проглядывали, однако, то тут, то там. Тейдес и ди Санда сцеплялись все чаще, так как ди Санда безуспешно пытался поддерживать дисциплину, к которой приучали мальчика в тихой Валенде. Стычки между братом и его наставником начали беспокоить даже Исель. Кэсерил узнал об этом однажды утром, когда задумчиво любовался из окна видом реки и окрестностей Кардегосса и на него как бы случайно наткнулась Бетрис.
   Обменявшись замечаниями о погоде, которая вполне соответствовала сезону, об охоте, тоже вполне удачной для этого времени года, Бетрис резко сменила тему и заговорила о том, ради чего искала его. Она спросила, понизив голос:
   — Что за ужасная ссора произошла вчера между Тейдесом и ди Санда? Мы слышали шум на вашем этаже через открытые окна и даже через пол.
   — Гм…
   Пятеро богов, как ему ответить на этот вопрос? Это же девушки. Почему Исель не прислала к нему Нан ди Врит? Ну да ладно, лучше грубая правда, чем неверно понятая ложь. И правду эту куда лучше сказать Бетрис, чем Исель. Бетрис — не ребенок и к тому же не сестра Тейдеса. Она сама решит, что можно сказать принцессе, а что нет.
   — Вчера вечером Дондо ди Джиронал привел для Тейдеса проститутку. Ди Санда вышвырнул ее вон. Тейдес был в ярости. Разгневан, смущен, хотя втайне, возможно, и вздохнул с облегчением. Позже он залил свое горе вином. Вот она, славная дворцовая жизнь!
   — Ох, — пробормотала Бетрис. Услышанное, конечно, шокировало ее, но, хвала богам, не слишком. — Ох.
   Девушка надолго задумалась, глядя на реку внизу. В долине уже собрали почти весь урожай. Потом Бетрис закусила губу и, чуть сощурив глаза, повернулась к Кэсерилу.
   — Это… это совершенно не… что-то очень странное есть в том, что сорокалетний мужчина, такой, как лорд Дондо, зависит от четырнадцатилетнего мальчика.
   — Зависит от мальчика? Еще бы не странно. Но если он зависит от принца, от своего будущего рея, источника привилегий, наград, военной поддержки — это уже другое дело. И если Дондо потеряет свое место рядом с наследником, тут же найдется трое других, желающих его занять. Это… образ жизни.
   Она брезгливо скривила губы.
   — Да уж. Проститутка… фу. А лорд Дондо… это же называется сутенер, да?
   — М-м-м… даже хуже. Но Тейдес… нельзя сказать… гм… что он еще слишком мал. Мужчина должен однажды научиться…
   — А брачная ночь недостаточно хороша для этого? Мы вот учимся именно тогда.
   — Мужчины… обычно женятся позже, — Кэсерил решил, что лучше бы ему воздержаться от обсуждения этой темы. Кроме того, он вспомнил вдруг, как поздно научился сам, и смутился. — У мужчины, как правило, есть друг, брат или дядя, наконец, или отец, которые объясняют ему, как… гм… вести себя с леди. Но Дондо ди Джиронал — не друг, не брат и не отец Тейдесу.
   Бетрис нахмурилась.
   — У Тейдеса никого нет. Ну, разве что… рей Орико, который в каком-то смысле и брат, и отец.
   Глаза их встретились, и Кэсерил понял, что не стоит говорить вслух: «От чего, впрочем, пользы не много».
   Помолчав еще немного, она добавила:
   — И я не могу представить в этой роли ди Санда.
   Кэсерил едва не фыркнул.
   — Бедняга Тейдес. Мне тоже не представить такого, — он поколебался и сказал: — Это опасный возраст. Если бы Тейдес провел при дворе всю жизнь, он привык бы к здешней атмосфере и не был бы таким… впечатлительным. Или хотя бы приехал сюда, будучи постарше, когда характер уже сложится и окрепнет разум. Двор, конечно, ослепляет в любом возрасте, особенно если сразу попадаешь в центр внимания. Но как бы там ни было, если Тейдес должен стать наследником рея Орико, его нужно уже начинать активно готовить к этому. Учить равновесию между удовольствиями и долгом.
   — Разве он готовится? Я этого не вижу. Ди Санда пытается, отчаянно пытается, но…
   — Он не в счет, — мрачно закончил за нее Кэсерил. — В этом-то и беда.
   И нахмурив брови, продолжал:
   — В замке провинкары ди Санда пользовался ее поддержкой и властью, чтобы добиться от мальчика послушания. Здесь, в Кардегоссе, ее роль мог бы сыграть рей Орико, но он этим не интересуется. Ди Санда предоставлен в своей борьбе сам себе.
   — У этого двора… — Бетрис свела брови, пытаясь выразить словами непривычные мысли, — у этого двора есть центр?
   Кэсерил тяжело вздохнул.
   — При хорошо поставленном дворе всегда есть человек, обладающий реальной властью. Если не сам рей, то, возможно, его рейна, некто вроде провинкары, кто задает тон и поддерживает традиции. Орико… — он не мог сказать слаб и не решался сказать болен, — не занимается такими вещами, а рейна Сара… — рейна Сара казалась Кэсерилу призраком, бледным и полупрозрачным, почти невидимым, — тоже не следит за двором. Это приводит нас к канцлеру ди Джироналу. Вот кто дергает за ниточки, приводя в движение государство, и не желает держать в узде своего брата.
   Глаза Бетрис прищурились.
   — Так, значит, он подстрекает Дондо.
   Кэсерил предостерегающе прижал палец к губам.
   — Помните, как Умегат пошутил насчет замковых воронов? Взгляните на дело с другой стороны. Вы когда-нибудь видели, как стая воронов разоряет чужое гнездо? Одни отвлекают родителей, а другие набрасываются на яйца или птенцов… — его голос стал резче. — Благодарение богам, большинство придворных Кардегосса не могут действовать сообща столь же слаженно, как стая воронов.
   Бетрис вздохнула.
   — Думаю, Тейдес даже не сознает, что они вертятся вокруг него вовсе не ради него самого.
   — Я боюсь, ди Санда со всем своим здравым смыслом не может говорить с Тейдесом прямо. А ему, чтобы разорвать опутавшую принца паутину лести, следует быть весьма откровенным.
   — Но ведь вы же всегда откровенны с Исель, — возразила Бетрис. — Вы говорите: «Посмотрите на этого человека, что он сделает дальше, подумайте, почему он это делает»… Раз двадцать мы ничего не могли понять, только слушали вас, но на двадцать первый раз тоже начали видеть. Разве ди Санда не может так же поступать с принцем Тейдесом?
   — На чужом лице грязь всегда заметнее. Эта толпа придворных, по счастью, не давит на Исель с той силой, как на принца. Благодарение богам. Все знают, что ее отдадут замуж, может быть, даже за пределы Шалиона. Она, в отличие от Тейдеса, не станет источником их благополучия в будущем.
   На этой печальной ноте они и закончили и некоторое время не возвращались к этому разговору. Кэсерил был крайне доволен, что Бетрис и Исель избежали большинства подводных камней и скрытых опасностей дворцовой жизни. Развлечения ослепляют, соблазняют, заставляют забыть благоразумие, опьяняют и ослабляют разум, равно как и тело. Для некоторых кавалеров и дам — это безобидная веселая игра, хотя и довольно дорогостоящая. Для других — система тайных посланий, многозначительных взглядов, полунамеков, серьезных выпадов и контрвыпадов, правда, не всегда убивающих на месте, в отличие от фехтовальных приемов. Чтобы удержаться на ногах, необходимо отличать игроков от пешек. Дондо ди Джиронал был одним из основных игроков по своему положению, хотя… каждый его шаг был если не направлен старшим братом, то по крайней мере разрешен им.
   Нет. Такое нельзя говорить. Об этом можно лишь думать.
   Благодаря превосходным музыкантам Орико, Кэсерил смог отбросить на время тяжелые раздумья о придворной морали и насладиться чудесной музыкой на очередном балу. Если рейна Сара и имела свое утешение, сродни зверинцу Рея, то это были именно певцы и менестрели Зангра. Она никогда не танцевала, редко улыбалась, но не пропускала ни одного музыкального вечера, сидя в зале рядом со спящим супругом или в галерее напротив музыкантов за ажурной ширмой, окруженная своими фрейлинами. Кэсерил полагал, что понимает ее страсть. Сам он стоял, опершись о стену зала, отбивая такт ногой и внимательно следя, как его подопечные кружатся в танце по отполированному деревянному полу. Музыканты и танцоры сделали небольшой перерыв после быстрого танца, и Кэсерил присоединился к раздавшимся из-за ширмы аплодисментам рейны. Внезапно над его ухом раздался голос, который он никак не ожидал услышать:
   — Ну, кастиллар, ты неплохо выглядишь!
   — Палли! — Кэсерил с трудом сдержался, чтобы не броситься к другу. Вместо этого он отвесил почтительный поклон. Палли, одетый в синие брюки и тунику, в белом плаще военного ордена Дочери на плечах, в отполированных сапогах и со сверкающим на поясе мечом, рассмеялся и столь же церемонно поклонился, затем крепко стиснул руку друга.
   — Что привело тебя в Кардегосс? — радостно спросил Кэсерил.
   — Рука богини, что же еще? Ну, и дела тоже — год-то заканчивается. Вообще-то я приехал помочь лорду дедикату провинции Джеррин по его просьбе. Потом расскажу, но… — взгляд Палли обежал полный народа зал, где готовились к новому танцу, — только не здесь. Похоже, ты пережил путешествие ко двору. И вроде немного успокоился, я прав?
   Губы Кэсерила скривились.
   — Еще бы. Потом расскажу, но — только не здесь, — повторил он слова Палли. Оглянувшись, он обнаружил, что ни лорда Дондо, ни его старшего брата не видно, но донести братьям об этой встрече и разговоре могли с полдюжины их прихлебателей. Всюду глаза и уши. — Давай-ка поищем местечко попрохладнее.
   Они вышли в соседнюю комнату, и Кэсерил подвел Палли к окну, выходившему на залитый лунным светом внутренний двор. У дальней стены двора сидела парочка, которая, как посчитал Кэсерил, была слишком занята своими делами и не могла расслышать то, о чем они говорят.
   — Ну, так что заставило старого ди Джеррина прибыть в Кардегосс? — поинтересовался Кэсерил. Провинкар Джеррина был самым высокородным лордом Шалиона из тех, кто состоял на службе у священного ордена Дочери. Большинство молодых людей с военными наклонностями посвящали себя служению более могущественному ордену Сына, с его славными традициями борьбы с рокнарцами. Даже Кэсерил в юности хотел посвятить себя Сыну, но передумал… после некоторых событий. Более скромный и малочисленный орден Дочери занимался в основном поддержанием внутреннего порядка: охраной храмов, патрулированием дорог, чтобы обезопасить паломников; борьбой с разбоем, конокрадством, а также содействием в поимке преступников.
   — Весеннее очищение, — на мгновение на лице Палли появилось такое же выражение, как у песчаных лис Умегата. — Дурно пахнущая кучка в стенах храма будет наконец убрана оттуда. Ди Джеррин некоторое время подозревал, что вследствие длительной болезни и бессилия старого генерала казна ордена здесь, в Кардегоссе, утекала у казначея сквозь пальцы. И, что примечательно, текла она в его личный кошелек.
   Кэсерил хмыкнул.
   — Несчастный.
   Палли вскинул бровь.
   — Ты не удивлен?
   Кэсерил пожал плечами.
   — В принципе нет. Подобное происходит сплошь и рядом, когда недостаточно нравственный человек попадает под развращающее влияние власти. Я не слышал ничего конкретного о казначее ордена Дочери, но в Кардегоссе такое не редкость.
   Палли кивнул.
   — Ди Джеррин больше года собирал свидетельства и доказательства. Мы арестовали казначея и все его бумаги два часа назад и под охраной препроводили в камеру. Ди Джеррин завтра утром представит дело на заседании совета ордена. Казначей будет освобожден с его поста и лишен всех привилегий. А затем, не позднее вечера, предстанет перед канцелярией Кардегосса, которая и определит наказание. Вот так! — Палли ударил ладонью по подоконнику в предвкушении триумфального завершения длительного дела.
   — Отлично! Ты останешься здесь после процесса?
   — Надеюсь задержаться на пару недель, поохотиться.
   — О, превосходно!
   Будет время поговорить, да еще с умным и достойным собеседником — двойная роскошь.
   — Я остановился в городе во дворце Джеррина и не задержусь долго на этом балу. В Зангр я пришел только в качестве сопровождения ди Джеррина, пока он отвешивает поклоны и докладывает обстановку рею Орико и генералу лорду Дондо ди Джироналу, — Палли сделал небольшую паузу. — Судя по тому, что ты пребываешь в добром здравии, твои опасения по поводу Джироналов оказались беспочвенными?
   Кэсерил помолчал. Задувавший в окно ветер становился все холоднее. Даже парочка поднялась со скамейки и ушла. Наконец он проговорил:
   — Я стараюсь никоим образом не сталкиваться с Джироналами. Ни в каком смысле.
   Палли нахмурился и, казалось, с трудом удержал при себе готовую сорваться с уст фразу.
   Двое слуг пронесли в сторону бального зала котел с горячим, сдобренным специями и сахаром вином. Из двери выскочила, хихикая, молодая дама, ее преследовал, не отставая ни на шаг, кавалер; оба скрылись за углом, и смех их растаял в воздухе. Звучание музыки возобновилось, разливаясь по галереям, подобно аромату цветов.
   Лоб Палли разгладился.
   — Леди Бетрис ди Феррей тоже прибыла с принцессой Исель из Валенды?
   — А ты разве не видел ее среди танцующих?
   — Нет… первым, кого я увидел, был ты. Эдакая подпирающая стену жердь. Когда я узнал, что принцесса Исель при дворе, я решил попытать счастье и поискать здесь тебя, хотя, помня наш последний разговор, был не слишком уверен в успехе этого предприятия. Как думаешь, у меня есть надежда заполучить леди Бетрис на танец, пока ди Джеррин шушукается с Орико?
   — Ну, если ты считаешь, что у тебя хватит сил пробиться сквозь толпу претендентов… — сухо сказал Кэсерил, взмахнув рукой. — Я обычно терплю поражение в этой борьбе.
   Палли, однако, справился без особого труда и вскоре уже умело кружил удивленную, смеющуюся девушку по залу. Он даже протанцевал круг с Исель. Обе леди, похоже, были очень рады встретить его снова. В перерывах между танцами он успел приветствовать четверых или пятерых знакомых лордов, пока наконец к нему не подошел паж и не прошептал что-то на ухо. Палли откланялся и удалился, чтобы присоединиться к лорду-дедикату ди Джеррину, покидавшему Зангр.
   Кэсерил очень надеялся, что новый генерал лорд Дондо ди Джиронал будет рад и признателен, избавившись от нечестного казначея. Он надеялся на это всем сердцем.

9

   Весь следующий день Кэсерил улыбался в предвкушении визита Палли. Бетрис и Исель тоже радовались приезду молодого человека в Кардегосс и то и дело упоминали его в своих разговорах, что слегка встревожило Кэсерила.
   Ну а что? Палли имел землю, деньги, приятную внешность, был обаятельным, надежным и ответственным человеком. Они с Бетрис составили бы прекрасную пару. Тем не менее Кэсерил невольно пытался устроить все так, чтобы пообщаться с другом без своих подопечных.
   Однако, к разочарованию Кэсерила, вечером Палли при дворе не появился — ни он, ни ди Джеррин. По-видимому, какой-то случай в совете или на заседании одного из комитетов ордена оказался столь запутанным, что они не уложились в запланированное время и вынуждены были задержаться. Если же причиной задержки послужило дело казначея, то пребывание Палли в Кардегоссе, возможно, продлится больше, чем тот рассчитывал первоначально.
   Кэсерил увидел Палли только на следующее утро, когда тот внезапно появился в его кабинете — одной из комнат, занимаемых Исель и ее свитой. Кэсерил удивленно поднял на друга глаза, оторвавшись от записей в бухгалтерской книге. На Палли был дорожный костюм: теплая туника, высокие сапоги и короткий плащ для верховой езды.
   — Палли! Садись… — Кэсерил жестом предложил ему стул.
   Палли пододвинул стул к столу и, усевшись напротив Кэсерила, тяжело вздохнул.
   — Я только на минутку, дружище. Не могу уехать, не попрощавшись с тобой. Ди Джеррин и весь наш отряд во главе со мной должны покинуть Кардегосс до полудня под страхом отлучения от святого ордена, — его улыбка была натянутой, челюсти сжаты.
   — Что? Что случилось? — Кэсерил выронил перо и отодвинул бумаги в сторону.
   Палли провел рукой по темной шевелюре и покачал головой, словно сам не верил происходящему.
   — Не могу спокойно говорить об этом. Мне кажется, я просто взорвусь! Все, что я сумел вчера вечером, — это удержаться и не вытащить меч, чтобы выпустить кишки мерзкому сукиному сыну. Кэс, они уничтожили дело ди Джеррина! Конфисковали все доказательства, разогнали всех свидетелей, даже не выслушав их показания! Невероятно! Они освободили этого лживого скользкого червяка, казначея, из-под ареста!
   — Да кто они?
   — Наш священный генерал Дондо ди Джиронал и его… его… ставленники из совета, трусливые шавки, подпевалы — пусть богиня ослепит меня, если мне раньше доводилось видеть такую свору тявкающих дворняжек! О, несчастье на ее чистые цвета! — Палли стукнул кулаком по колену и крепко выругался вполголоса. — Мы все знали, что в резиденции ордена в Кардегоссе что-то не так. Нам следовало просить рея отправить старого генерала в почетную отставку — он выглядел слишком слабым и больным, чтобы тащить на себе этот воз, — но ни у кого не хватало решительности на такой шаг. Мы думали, что новый генерал, молодой энергичный человек, сможет твердой рукой легко навести порядок. Но это… это хуже, чем просто пренебрежение обязанностями. Это активный саботаж! Они отмыли казначея и отослали ди Джеррина… даже не взглянув толком на доказательства — о богиня, а ведь ими было набито два сундука! Бьюсь об заклад, решение было принято еще до собрания.
   Кэсерил не слышал, чтобы Палли сыпал проклятиями, с тех самых пор, когда упитанный курьер доставил изголодавшемуся, измученному гарнизону Готоргета известие о продаже крепости рокнарцам. Он откинулся на спинку кресла и потянул себя за короткую бороду. Палли продолжал:
   — Я подозреваю, нет — уверен, что лорду Дондо хорошо заплатили за такой исход дела. Если только он — не хозяин казначея. А два сундука доказательств теперь пожирает огонь на алтаре нашей леди. Кэс! Наш новый генерал использует святой орден как собственную дойную корову. Один служитель вчера, содрогаясь, рассказал мне, что шесть отрядов Дочери — в качестве хорошо оплаченной услуги — были отправлены им в помощь наследнику в Южную Ибру. Это не в нашей компетенции, не в компетенции ордена! Это хуже, чем красть деньги, — это красть кровь и жизнь!
   Раздалось приглушенное «ах!» Оба мужчины резко обернулись в сторону двери, ведущей в покои Исель. Там стояла леди Бетрис, опершись рукой о косяк, из-за ее плеча выглядывала принцесса Исель. Глаза у обеих леди были круглыми от изумления.
   Палли открыл рот и закрыл его снова, затем судорожно сглотнул, вскочил на ноги и поклонился.
   — Принцесса. Леди Бетрис. К сожалению, я вынужден вас покинуть. Я возвращаюсь в Паллиар.
   — Нам будет не хватать вашего общества, — искренне опечалилась принцесса.
   Палли повернулся к Кэсерилу.
   — Кэс… — он виновато кивнул, — мне жаль, что я не поверил тебе, когда ты говорил о Джироналах. Нет у тебя никакой мании преследования, ты был прав во всем.
   Кэсерил непонимающе заморгал.
   — Я думал, ты поверил мне…
   — Старый ди Джеррин столь же осторожен, как и ты. Он с самого начала предполагал такое развитие событий. Я спросил его, зачем нам нужен такой большой отряд, чтобы идти в Кардегосс. Знаешь, что он ответил? Он прошептал: «Чтобы выйти из Кардегосса, мой мальчик». Тогда я не понял его шутки и не понимал до сих пор, — Палли горько усмехнулся.
   — Вы… вы еще вернетесь сюда? — спросила Бетрис срывающимся голосом и прижала пальцы к губам.
   — Клянусь богиней, — Палли поочередно коснулся рукой лба, губ, солнечного сплетения и пупка, затем прижал ладонь с растопыренными пальцами к сердцу в священном кинтарианском жесте, — я вернусь в Кардегосс только на похороны Дондо ди Джиронала. Леди, — он еще раз поклонился. — Кэс… — схватил за руки Кэсерила и, наклонившись, поцеловал его ладони. Кэсерил ответил ему тем же. — Счастливо оставаться.
   Палли развернулся и быстро вышел из комнаты.
   Оставшимся показалось, что вышел не один человек, а сразу четверо, так пусто стало без него в кабинете. Бетрис и Исель вошли; первая замешкалась у двери, привстав на цыпочки и глядя, как исчезает за углом его развевающийся белый плащ.
   Кэсерил снова взял в руки перо и начал нервно теребить пальцами остро заточенный кончик.
   — Ну, как много вам удалось услышать?
   Бетрис посмотрела на Исель и ответила.
   — Думаю, все. Он не слишком старался понизить голос.
   Она отошла от двери и приблизилась к столу. Лицо ее было встревоженным.
   Необходимо предостеречь невольно подслушавших их беседу девушек, решил Кэсерил.
   — Это дело закрытого заседания совета священного военного ордена. Палли не должен был говорить об этом вне резиденции Дочери.
   Исель возразила:
   — Но ведь он — лорд-дедикат, член этого совета. Разве у него нет права — обязанности! — говорить об этом, как у любого из них?
   — Да, но… увлекшись, он неосторожно выдвинул против своего генерала серьезные обвинения, для доказательства которых у него нет… соответствующей власти.
   Исель резко взглянула на него.
   — Вы верите ему?
   — Моя вера — не доказательство, она не считается.
   — Но если это правда — тогда совершено преступление, даже хуже, чем преступление. Безжалостное попрание доверия не только рея и самой богини, но и тех, кто поклялся служить и подчиняться им.
   «Она видит следствия с обеих сторон! Отлично!»
   — Нет, погодите-ка, не так.
   — Мы не видели доказательств. Может, совет решил, что они не стоят доверия. Мы не можем этого знать.
   — Если мы не видели доказательств, которые видел марч ди Паллиар, мы можем судить о тех людях и делать выводы, опираясь на полученную от него информацию?
   — Нет, — отрезал Кэсерил. — Даже обычный лжец может иногда сказать правду, а честный человек при определенных обстоятельствах бывает вынужден солгать.
   Бетрис уставилась на него и после короткой паузы спросила:
   — Вы думаете, ваш друг солгал?
   — Поскольку он мой друг — нет, конечно же, нет, но… его могли ввести в заблуждение.
   — Все так запутано, — в отчаянии проговорила Исель. — Пойду помолюсь богине, чтобы она помогла нам разобраться и указала путь.
   Кэсерил, вспомнив, что произошло, когда она в последний раз советовалась с леди Весны, и твердо сказал:
   — Не нужно просить никакого совета, принцесса. Вы можете непреднамеренно выдать чужой секрет. У вас есть простая обязанность сохранить в тайне все здесь услышанное. Не выдать ни словом, ни делом.
   — Но если это правда, это важно! Очень важно, лорд Кэс!
   — Тем не менее, нравится вам это или нет, но у нас нет никаких доказательств.
   Исель задумчиво нахмурилась.
   — По правде говоря, мне никогда не нравился лорд Дондо. Что-то с ним не так. Он странно пахнет, и руки у него всегда такие потные и горячие.
   Бетрис добавила с гримасой отвращения:
   — Да, и он все время лапает ими, ф-фу!
   Перо сломалось в сжавшемся кулаке Кэсерила. Несколько чернильных капель брызнули на рукав. Заметив это, он отложил обломки в сторону.
   — Да? — выдавил он, как ему показалось, безразлично-нейтральным тоном. — Когда это?
   — О, да все время! На танцах, во время обеда, в коридорах. То есть я хочу сказать, здесь многие кавалеры флиртуют, некоторые довольно откровенно, но он… он давит. При дворе полно дам более подходящего для него возраста. Почему он не пробует свои чары на них?
   Кэсерил еле удержался от вопроса, кажутся ли ей тридцать пять лет такой же дремучей старостью, как и сорок, но прикусил язык и сказал вместо этого:
   — Ему нужно упрочить свое влияние на принца Тейдеса. Поэтому он пытается обрести расположение его сестры — непосредственно или через ее подругу.