Буджолд Лоис. Проклятие Шалиона

   — Кастиллар, мы делаем это, чтобы защитить жизнь рея Орико!
   — Делаете что? Орико там? О чем это вы?
   Кошачий рык, донесшийся изнутри и перешедший в вой и стон, заставил Кэсерила развернуться. Он предоставил растерянных баосийцев гвардейцам Зангра, приободрившимся и почувствовавшим силу, и бросился в темный коридор зверинца.
   Старый немой грум стоял, согнувшись, на коленях, из его рта вырывались пугающие, похожие на вой звуки. Он прижимал к лицу руки без больших пальцев, из-под них тонкой струйкой текла кровь. На звук шагов Кэсерила он поднял голову; испачканный кровью его рот скривился, и он снова застонал. Бегом миновав клетки с медведями, Кэсерил заметил две неподвижные туши с торчавшими из мокрого от крови меха стрелами. Дверь клетки с веллами была распахнута, животные лежали на желтой соломе, глядя в пространство широко раскрытыми застывшими глазами. У них были перерезаны горла.
   В конце коридора он увидел принца Тейдеса, который поднимался на ноги над распростертым телом пятнистой кошки. Принц оттолкнулся от земли окровавленным мечом и оперся на него, тяжело дыша. Он дико и возбужденно озирался. Тень нависала над ним, как полуночная грозовая туча. Увидев Кэсерила, он свирепо оскалился.
   — Ха! — выкрикнул он.
   Капитан баосийцев выглянул из птичника, заметив приближение Кэсерила. В руке его еще была зажата маленькая пестрая птичка со свернутой шейкой. Кучки разноцветных перьев — мертвые и умирающие птицы всех размеров — усеивали пол клетки; некоторые еще беспомощно трепыхались.
   — Остановитесь, кастиллар… — начал капитан.
   Но слова застыли у него на устах, когда Кэсерил схватил его за тунику и сильным рывком швырнул на пол, под ноги бежавшего позади Палли. Тот бормотал на ходу:
   — Бастард плачет. Бастард плачет…
   Палли всегда бормотал эти слова в бою, когда меч его без устали поднимался и опускался на вражеские головы, а дыхания на крик уже не хватало. Кэсерил отлично помнил это по Готоргету.
   — Взять его, — бросил Кэсерил через плечо и зашагал к Тейдесу.
   Тейдес встретил взгляд Кэсерила, вздернув подбородок.
   — Вы не можете остановить меня — я сделал это! Я спас рея!
   — Что-что-что?… — Кэсерил был настолько потрясен и пребывал в такой ярости, что не мог даже подобрать подходящие слова. — Глупый мальчишка! Это же безумие — это… это… — он развел руки в стороны и потряс ими.
   Тейдес подался к нему, сверкая зубами в торжествующей улыбке.
   — Я разрушил проклятие, черную магию, которая делала Орико больным! Она исходила от этих адских животных. То был коварный дар из Рокнара, чтобы медленно отравить рея. И мы убили рокнарского шпиона… я думаю… — Тейдес с некоторым сомнением оглянулся назад.
   Только тогда Кэсерил заметил на полу в глубине коридора еще одно тело. Умегат лежал на боку, столь же неподвижный, как его птицы и веллы. Трупики песчаных лисов валялись неподалеку. Кэсерил не заметил его с самого начала, потому что белое сияние исчезло. Мертв? Застонав, он бросился к Умегату и упал на колени рядом. Слева голова была рассечена, растрепанные, бронзовые с сединой волосы — в запекшейся крови. Кожа была серой, но из раны еще сочилась кровь, значит…
   — Он еще дышит? — спросил Тейдес, выглядывая из-за плеча Кэсерила. — Капитан ударил его рукояткой меча, когда он не захотел дать нам дорогу.
   — Глупый, глупый, глупый мальчишка!
   — Вовсе нет! Это он за всем стоял! — Тейдес кивнул в сторону Умегата. — Рокнарский колдун, посланный иссушить и убить Орико.
   Кэсерил сжал зубы.
   — Умегат — настоятель храма. Посланный волей Бастарда заботиться о священных животных, данными богом, чтобы сохранять жизнь Орико. И если ты не убил его — то это единственный твой удачный поступок, — слабое дыхание Умегата стало прерывистым, руки и тело были холодны, как у трупа. Но он дышал.
   — Нет… — Тейдес покачал головой. — Вы ошибаетесь, этого не может быть… — но героический энтузиазм на его лице впервые сменился сомнением.
   Кэсерил поднялся на ноги, Тейдес немного отступил. Повернувшись к Палли, который — благословение богам — оказался за спиной, Кэсерил обнаружил рядом с ним Ферду. Молодой человек ошеломленно оглядывался по сторонам. Палли, по крайней мере, мог оказать первую помощь раненым.
   — Палли, будь за старшего, осмотри раненых грумов, за этим пригляди особенно, — и он указал на угасшее тело Умегата. — Возможно, у него проломлен череп. Ферда!
   — Да, милорд?
   Форма Ферды должна была служить ему пропуском в храм.
   — Беги в храм. Найди старшего настоятеля Менденаля. Не позволяй никому остановить тебя, ты должен встретиться с ним лично. Расскажи, что здесь произошло, и пусть он пришлет врачей. Скажи, что Умегату нужна помощь акушерки Матери, особенной акушерки. Так и скажи. Он поймет. Поторопись!
   Палли, уже опустившийся на колени рядом с Умегатом, добавил:
   — Дай мне твой плащ. А теперь — беги, мальчик!
   Ферда протянул плащ своему командиру, развернулся и убежал. Палли начал закутывать шерстяной тканью лежавшего без сознания рокнарца.
   Кэсерил повернулся к Тейдесу. Тот чувствовал себя уже весьма неуверенно. Принц отступил к безжизненной туше леопарда — шесть футов от носа до кончика хвоста, — неподвижно лежавшей на полу. Красивый густой мех скрывал раны — о них свидетельствовали только кровавые пятна на боках. Кэсерил подумал об израненном кинжалами теле ди Санда.
   — Я убил его моим мечом, потому что он хоть и заколдованный, но все же королевский символ, символ моего Дома, — пояснил Тейдес. — И у меня хватило на это смелости. Он поцарапал мне ногу, — он неловко нагнулся и потер правую голень, штанина на которой и вправду была порвана и испачкана кровью.
   Тейдес был наследником Шалиона, братом Исель. Кэсерил не мог желать, чтобы животное перегрызло ему горло. Не должен был, по крайней мере.
   — Пятеро богов, как вы додумались до такого абсурда?
   — Это не абсурд! Вы знали, что болезнь Орико — от колдовства! Я видел это по вашему лицу… демоны Бастарда, да любой бы увидел! Лорд Дондо раскрыл мне тайну перед смертью. Его убили… убили, чтобы это так и осталось тайной — я так думаю, — но было уже поздно!
   — И вы придумали это нападение… сами?
   Тейдес гордо вскинул голову:
   — Нет, но раз уж я остался один, я взял все на себя! Мы должны были сделать это вместе — я и Дондо, после его свадьбы с Исель. Разрушить проклятие и очистить Дом Шалиона от его адского влияния. Но это довелось сделать мне одному. Я стал знаменосцем Дондо, его карающей рукой, и нанес этот последний удар во имя Шалиона!
   — О! О! — Кэсерил был вне себя. Но неужели Дондо сам верил в эту чушь? Или это просто был хитрый план — использовать Тейдеса для того, чтобы обессилить или убить Орико? Злая воля или глупость? С Дондо нельзя быть до конца уверенным. — Нет!
   — Лорд Кэсерил, что нам делать с этими баосийцами? — раздался голос Фойкса.
   Кэсерил перевел взгляд на обезоруженного капитана, которого держали Фойкс и один из гвардейцев Зангра.
   — А вы!.. — зарычал на него Кэсерил. — Тупое орудие, глупец… пойти на столь безумное святотатство и не сказать никому ни слова! Или вы до сих пор на побегушках у Дондо? Взять его и этих людей, посадить в камеру до тех пор, пока… — Кэсерил заколебался. За всем этим стоял Дондо — о да, он все-таки довел дело до беды, оставил свой след! — но в данном случае, как подозревал Кэсерил, Мартоу его не поддерживал. Скорее наоборот. — Пока канцлер не будет поставлен и известность и не примет решение! А вы, — коротким командным жестом он подозвал остальных гвардейцев Зангра, — бегите в канцелярию, или во дворец Джиронала, или куда угодно, где можно найти канцлера ди Джиронала, и расскажите обо всем, что произошло! Попросите его дождаться меня, прежде чем он отправится к рею Орико.
   — Лорд Кэсерил, вы не можете арестовать мою охрану! — запротестовал Тейдес.
   Кэсерил был единственным здесь, кто обладал если не властью, то силой духа, чтобы отдать следующий приказ:
   — Вы пойдете к себе и останетесь там вплоть до дальнейших распоряжений вашего брата. Я провожу вас.
   — Уберите руки! — зашипел Тейдес, когда стальные пальцы Кэсерила сжались вокруг его плеча. Но сопротивляться принц не отважился.
   Кэсерил процедил сквозь стиснутые зубы обманчиво-заботливым тоном:
   — Ну что вы! Вы ранены, мой юный лорд, и я обязан доставить вас в ваши покои и отдать в распоряжение врача.
   И добавил тихим шепотом в самое ухо Тейдеса:
   — Или я швырну тебя на землю и потащу силком.
   Тейдес, собрав остатки достоинства, бросил своему капитану:
   — Идите с ними. Я пошлю за вами, как только докажу, что лорд Кэсерил ошибается.
   Баосийцев увели. Раненые грумы сгрудились вокруг Палли и Умегата, предлагая свою помощь. Палли оглянулся и ободряюще кивнул Кэсерилу. Кэсерил кивнул в ответ и железной рукой вывел принца из зверинца, подальше от этой жуткой бойни. «Слишком поздно, слишком поздно, слишком поздно…» — отдавалось в его мозгу с каждым шагом. Вороны во дворе уже не летали и не кричали. Они расселись на булыжниках мостовой, растерянные и сбитые с толку, как и сам Кэсерил.
   Продолжая придерживать Тейдеса за плечо, Кэсерил провел его в ворота Зангра, где теперь появилось множество стражников. Тейдес не протестовал, но выражение его лица не предвещало в будущем ничего хорошего. Принц отказался от перевязки и оставлял на камнях кровавый след.
   Внимание Кэсерила привлекли фрейлина Сары и паж, вышедшие из дверей башни Иаса.
   — Бегом, бегом! — поторопила женщина мальчика, который с совершенно белым лицом бросился к воротам, чуть не сбив по пути Кэсерила.
   — Куда, мальчик? — окликнул его Кэсерил.
   Паж оглянулся.
   — В храм, лорд. Не могу ждать… рейна Сара… рей в беспамятстве! — он повернулся и ринулся прочь. Стражники уставились на него, потом растерянно посмотрели на башню Иаса.
   Плечо Тейдеса под рукой Кэсерила обмякло. Сквозь злость в глазах начал проступать испуг, он смущенно оглянулся, словно ища поддержки.
   После минутного колебания, не отпуская Тейдеса, Кэсерил повернулся и направился к башне. Он хотел догнать фрейлину и позвал ее, но она уже нырнула в дверь и, похоже, не услышала его, торопливо поднимаясь по лестнице. Войдя внутрь, он заметил, что фрейлина поднялась на третий этаж, к покоям Орико. Кэсерил остановился в центральном коридоре. Показалась рейна Сара в белой накидке; женщина присела перед ней в книксене, затем поспешила дальше.
   — Миледи, что случилось? Могу ли я вам помочь?
   Она провела рукой по своему испуганному лицу.
   — Я даже не знаю, кастиллар. Орико… он читал мне вслух в моей гостиной, пока я вышивала… он иногда так развлекает меня… и вдруг остановился, заморгал и стал тереть глаза, потом сказал, что не видит слов и что в комнате темно. Но темно не было! И тут он упал на пол. Я закричала, позвала моих фрейлин, мы уложили его в постель и послали за врачом в храм.
   — Да, мы видели пажа, он бежал со всех ног.
   — Хорошо…
   — Это удар, по-вашему?
   — Не думаю… не знаю. Он немного говорит и может дышать… А что это за шум был там, у конюшен? — она, не дождавшись ответа, рассеянно повернулась и начала подниматься по лестнице.
   Тейдес, чье лицо стало свинцово-серым, судорожно облизал губы, но ничего не сказал; Кэсерил развернул его и повел вниз, во двор.
   Голос не слушался принца и тогда, когда они уже поднимались к его покоям. Наконец он смог прошептать:
   — Не может быть. Дондо говорил, что зверинец — черная магия, рокнарское колдовство, чтобы сделать Орико больным и слабым. Я же видел, что так оно и было!
   — Да, рокнарское колдовство, только белая магия — чудо, которое сохраняло рею жизнь. До этих самых пор, — горько заключил Кэсерил.
   — Нет… нет… не так. Дондо говорил…
   — Дондо ошибался, — Кэсерил немного поколебался, — или же ему просто хотелось заменить рея, который благоволит его брату, на другого, который благоволил бы ему.
   Рот Тейдеса приоткрылся, чтобы запротестовать, но из него не вырвалось ни звука. Кэсерил не думал, что мальчик притворяется — слишком испуганным и потрясенным сделалось выражение его глаз. Единственная отрада, которую принес сегодняшний день, — Дондо обманул Тейдеса, но не успел испортить его окончательно. Тейдес был всего лишь орудием — не сообщником, не братоубийцей. К несчастью, он оказался орудием, продолжающим действовать и после того, как мастер выпустил его из рук. «А чья вина в том, что мальчик глотал ложь, если никто не кормил его правдой?»
   Болезненный человечек, назначенный секретарем-наставником принца после смерти ди Санда, с удивлением оторвал взор от бумаг на письменном столе, когда Кэсерил привел Тейдеса в его покои.
   — Присмотрите за своим господином, — резко сказал ему Кэсерил. — Он ранен. Он не должен покидать своих комнат, пока канцлер ди Джиронал не узнает о случившемся и позволит ему выйти.
   Чуть наклонившись, он добавил с легким удовлетворением:
   — Если вы знали об этом безобразии и ничего не сделали, чтобы его предотвратить, канцлер будет в ярости.
   Человек за столом побледнел. Кэсерил повернулся к ним обоим спиной. Теперь проверить, как там Умегат…
   — Но, лорд Кэсерил… — голос Тейдеса дрожал, — что же мне делать?
   Кэсерил, повернув голову, бросил через плечо:
   — Молиться.
   И зашагал прочь из покоев.

18

   Свернув к лестнице, он услышал наверху торопливые женские шаги — по ступеням спускалась леди Бетрис. Она почти бежала, и ее лавандовые юбки развевались.
   — Лорд Кэсерил! Что происходит? Мы слышали крики — одна из служанок кричала, что принц Тейдес сошел с ума и пытался убить зверей рея!
   — Он не сошел с ума — скорее, его ввели в заблуждение. Надеюсь. И не пытался, а убил, — несколькими краткими и горькими фразами Кэсерил живописал кошмар в зверинце.
   — Но почему? — голос у нее сорвался от ужаса.
   Кэсерил покачал головой.
   — Из-за лжи лорда Дондо, насколько я понял. Он убедил принца, что Умегат — рокнарский колдун и использует зверей, чтобы каким-то образом отравлять рея. Все было как раз наоборот — звери защищали и поддерживали рея, а теперь у него приступ. Пятеро богов, я не могу объяснять все это на лестнице! Скажите принцессе Исель, что я скоро приду к ней, но сначала я должен навестить раненых грумов. Оставайтесь у себя, не пускайте Исель в зверинец.
   Правда, если Исель не дать какого-нибудь занятия, она сама отыщет для себя дело…
   — Позаботьтесь о Саре — она несколько не в себе.
   Кэсерил спустился вниз, прошел мимо места, где его — случайно? внезапно? — скрутил поутру приступ боли. Проклятый дух Дондо не сделал ни малейшей попытки схватить его сейчас.
   В зверинце Кэсерил обнаружил, что незаменимый Палли и его люди уже перенесли Умегата и наиболее тяжело раненных в госпиталь Матери. Оставшийся грум пытался поймать перепуганную маленькую сине-желтую птичку, чудом упорхнувшую из рук капитана баосийской гвардии и спрятавшуюся за верхним карнизом. Кое-кто из конюхов неумело пытался помочь, а один подбрасывал плащ, надеясь поймать им пичужку.
   — Стойте! — Кэсерил подавил панику. Из того, что было ему известно, маленькое пернатое создание оставалось последней нитью, связывавшей Орико с жизнью. Он отправил горе-помощников вынести убитых зверей и сложить их трупы во дворе, а также велел отчистить пол от крови. Затем, взяв в клетке велл горсть зерен, оставшихся от последнего прерванного кормления, Кэсерил стал приманивать птичку на руку, посвистывая, как это делал Умегат. К его удивлению, она послушалась и слетела к нему, после чего была водворена в клетку.
   — Береги ее ценой собственной жизни, — велел он груму. Затем добавил для вящего эффекта: — Если она умрет — ты тоже умрешь.
   Пустая угроза, а что делать? На грума, по крайней мере, она как будто подействовала. «Если она умрет, и Орико умрет?» Это вдруг показалось пугающе правдоподобным. Он повернулся, чтобы помочь вытащить тяжелые медвежьи туши.
   — Нам освежевать их, господин? — поинтересовался один из конюхов, глядя на результаты безумной охоты Тейдеса, грудой возвышавшиеся на булыжниках.
   — Нет! Ни в коем случае! — даже те несколько воронов Фонсы, что еще кружили в небе, не покушались на окровавленные трупы. — Поступите с ними… как с солдатами рея, павшими в битве. Сожгите или захороните. Но не свежуйте. И во имя всех пяти богов — не ешьте! — сглотнув комок в горле, Кэсерил положил в общую груду тел двух убитых воронов. — Достаточно святотатства на сегодня.
   И все же боги оградили Тейдеса от убийства святого.
   Топот копыт возвестил о прибытии Мартоу ди Джиронала, наверняка вызванного из дворца Джироналов; за ним вверх по холму следовали, задыхаясь на бегу, четверо посланных за ним гвардейцев. Канцлер легко спрыгнул с храпящей лошади и, кинув поводья поклонившемуся груму, уставился на курган из мертвых зверей. Темный медвежий мех шевельнулся на холодном ветру — единственное движение. Губы ди Джиронала скривились в беззвучном проклятии.
   — Что это за безумие? — он посмотрел на Кэсерила, и глаза его подозрительно сузились. — Вы подбили Тейдеса на это?
   Кэсерил мог поклясться, что ди Джиронал не притворяется — тот был совершенно выбит из колеи.
   — Я? Нет! Я не имею влияния на Тейдеса, — и Кэсерил добавил: — Вы, похоже, тоже. Он постоянно был у вас на глазах в течение двух недель… и вы не заметили никаких намеков, что он собирается сотворить такое?
   Ди Джиронал покачал головой.
   — В защиту Тейдеса можно сказать, что он, судя по всему, был уверен, что этим как-то поможет рею. В том, что у него не хватило рассудительности, виноват его возраст, а в том, что не хватило знаний, — ну, тут вы оба с Орико сослужили и ему, и себе медвежью службу. Если бы он знал правду, он не клюнул бы с такой готовностью на ложь. Я посадил под арест его баосийскую охрану и проводил Тейдеса в его покои до… — «приказа рея» говорить явно не следовало, и Кэсерил сказал: — …до вашего дальнейшего распоряжения.
   Ди Джиронал выставил руку ладонью вперед.
   — Погодите. Принц… он вчера уединялся с принцессой. Она не могла настроить его?
   — Пять свидетелей скажут, что нет. Включая самого Тейдеса. Он даже не намекнул, о чем думает, — даже не намекнул. «А должен был, должен был, должен был…»
   — Вы пользуетесь большим авторитетом у принцессы Исель, — обвиняюще проговорил ди Джиронал. — Думаете, я не знаю, кто подстрекал ее к неповиновению? Даже если я и не выясню причины ее столь странной к вам привязанности, я оборву эту связь!
   — Да, — Кэсерил обнажил зубы. — Ди Джоал вчера попытался взять в руки нож. В следующий раз он попросит за свои услуги больше. За риск, знаете ли.
   Глаза ди Джиронала сверкнули пониманием; Кэсерил глубоко вздохнул, чтобы успокоиться. Их взаимная враждебность могла вот-вот вырваться наружу. А Кэсерил в самую последнюю очередь желал внимания ди Джиронала к своей персоне.
   — В любом случае здесь нет никакой тайны. Тейдес говорит, что ваш любезный братец Дондо перед смертью затевал устроить эту бойню вместе с ним.
   Ди Джиронал отступил на шаг. Глаза его широко раскрылись. Он стиснул зубы.
   Кэсерил продолжил:
   — И вот что я очень хотел бы узнать — а вы скорее угадаете правильный ответ, нежели я, — знал ли Дондо, чем в действительности был для Орико зверинец?
   Взгляд Ди Джиронал впился ему в лицо.
   — А вы?
   — Сейчас все в Зангре знают, ибо Орико ослеп и упал на пол как раз в тот момент, когда умирали его звери. Сара и ее фрейлины уложили его в постель и послали в храм за врачом, — этим ответом Кэсерил убил сразу двух зайцев — пресек дальнейшие расспросы и переключил внимание ди Джиронала на рея. Канцлер побледнел, развернулся и кинулся к воротам Зангра. Кэсерил отметил, что тот не спросил об Умегате. Стало быть, Мартоу знал о влиянии зверинца на рея; но понимал ли он механизм этого влияния?
   «А ты?»
   Кэсерил покачал головой и повернул в другую сторону — ему предстояла еще одна утомительная прогулка в город. Госпиталь Милосердия Матери храма Кардегосса занимал старый, переделанный из жилого дома особняк, переданный в качестве пожертвования благочестивой вдовой и располагавшийся недалеко от храмовой площади, на улице сразу за домом Матери. Кэсерил нашел Палли и Умегата на галерее второго этажа над внутренним двором. Комнату, где они находились, охраняли братья ди Гьюра. Они отсалютовали Кэсерилу и пропустили его внутрь.
   Умегат без сознания лежал на кровати. Беловолосая женщина в зеленой одежде храмового врача, склонясь над ним, накладывала швы на рану. Ей помогала знакомая Кэсерилу невысокая пожилая женщина, чье зеленоватое свечение не имело никакого отношения к ее зеленому одеянию. Кэсерил видел этот свет с закрытыми глазами. Старший настоятель храма Кардегосса в пятицветной мантии беспокойно топтался рядом. Палли прислонился к стене, скрестив на груди руки; его лицо прояснилось при виде Кэсерила, и он оттолкнулся от стены.
   — Ну как? — вполголоса спросил Кэсерил.
   — Бедняга все еще холоден как лед, — прошептал Палли в ответ. — Думаю, ему хорошо досталось. А что у тебя?
   Кэсерил рассказал и ему о том, как Орико почувствовал себя плохо и потерял сознание. Старший настоятель Менденаль подошел поближе, а лекарка оглянулась через плечо.
   — Вам уже рассказали об этом, настоятель?
   — О да. Я последую за посланным к Орико врачом, как только смогу.
   Если беловолосую женщину и удивило, что настоятеля больше волнует судьба раненого грума, чем судьба впавшего в бессознательное состояние рея, она ничего не сказала, только слегка вздернула брови. Она наложила последний аккуратный шов и намочила ткань в тазике, чтобы смыть запекшуюся кровь с обритой вокруг раны головы. Затем вытерла руки, заглянула под веки Умегата и выпрямилась. Акушерка Матери собрала отрезанную левую косичку Умегата, затем перемыла лежавшие рядом медицинские инструменты и принадлежности.
   Старший настоятель Менденаль крепко сцепил пальцы и спросил:
   — Ну?
   — Что ж, насколько я понимаю, череп не поврежден. Я оставлю рану открытой, чтобы сразу увидеть, если начнется кровотечение или воспаление. Больше ничего сказать не могу, пока он не придет в себя. Нужно только держать его в тепле и наблюдать.
   — Когда он может очнуться?
   Лекарка задумчиво посмотрела на своего пациента. Кэсерил тоже взглянул на него. Аккуратному и утонченному Умегату это зрелище не пришлось бы по вкусу: мятая одежда, наполовину остриженная голова, безвольное неподвижное тело. Кожа его оставалась мертвенно-серой и казалась куском старой заношенной тряпки. Дыхание было хриплым. Нехорошо. Кэсерил знал, что люди в таком состоянии могут как выжить и поправиться, так и умереть.
   — Не могу сказать, — наконец ответила женщина, словно повторяя мысленный прогноз Кэсерила.
   — Тогда оставьте нас пока. Акушерка присмотрит за ним.
   — Да, ваше преосвященство, — лекарка поклонилась и обратилась к акушерке: — Пошлите за мной, если он очнется или поднимется температура и начнутся судороги, — после чего она собрала свои инструменты.
   — Лорд ди Паллиар, благодарю вас за помощь, — сказал настоятель. — Лорд Кэсерил, задержитесь, пожалуйста.
   Палли сказал только:
   — Всегда к вашим услугам, ваше преосвященство.
   И после секундной паузы, с намеком посмотрев на Кэсерила, добавил как бы между делом:
   — О, ты же в порядке, Кэс?..
   — Пока да.
   — Ну, тогда я, пожалуй, вернусь в дом Дочери. Если тебе что-нибудь понадобится, в любое время посылай за мной туда или во дворец Джеррина, и я немедленно приду. Тебе не следует выходить одному, — он строго взглянул на Кэсерила, чтобы удостовериться, что тот понял его слова как приказ, а не как любезность. Затем Палли поклонился и, открыв дверь перед врачом, последовал за нею в коридор.
   Как только дверь закрылась, Менденаль повернулся к Кэсерилу и беспомощно развел руками.
   — Лорд Кэсерил, что нам делать?
   Кэсерил вздрогнул.
   — Пятеро богов, вы спрашиваете меня?
   Менденаль скорбно поджал губы.
   — Лорд Кэсерил, я являюсь старшим настоятелем Кардегосса всего два года. Меня избрали, потому что я хороший управляющий и — как я полагаю — потому что хотели уважить мою семью, ибо мой брат, а прежде мой отец были могущественными провинкарами. Я вступил в орден Бастарда в возрасте четырнадцати лет; мой отец сделал тогда щедрое пожертвование, чтобы обеспечить мое продвижение в будущем. Я всю свою жизнь верой и правдой служил богам, но… они не говорят со мной, — он посмотрел на Кэсерила, затем перевел взгляд на акушерку Матери — в его глазах стояло странное выражение беспомощной зависти, лишенное какой бы то ни было враждебности. — Когда обычный человек оказывается в одной комнате с тремя святыми… если у него есть хоть капля мозгов, он будет просить у них наставлений, а не пытаться их вразумлять.
   — Но я не… — Кэсерил осекся. Сейчас у него были куда более срочные дела, чем теологические споры по поводу точного названия его нынешнего состояния. Хотя если это было святостью, то боги, для того чтобы проклясть его, должны были бы превзойти самих себя. — Досточтимая служительница, простите, я забыл ваше имя.
   — Клара, лорд Кэсерил.
   Кэсерил поклонился.
   — Служительница Клара. Вы сейчас видите, вернее, не видите свечения Умегата? Мне раньше не доводилось с таким сталкиваться — может быть, когда человек спит или без сознания, его свечение гаснет?