Страница:
– Хэлло, Лиза. – Он не виделся с ней с тех пор, как ушел от Айлеви и Бенкса в воскресенье. – Как дела?
– Чувствую себя выжатой как лимон. Ты не сообразил позвонить, прислать цветы или еще что-нибудь, черт возьми.
– Здесь не присылают цветы...
– Ну и мужлан же ты!
– Послушай, мне это не совсем удобно. Я женат.
– Раньше я слышала совсем не то.
– Значит, плохо слушала.
– Я бы хотела поужинать с тобой сегодня вечером. И не на территории посольства.
– Встретимся в вестибюле. Через полчаса?
– Через тридцать пять минут, – ответила она и дала отбой.
Холлис позвонил своему помощнику, капитану О'Ши.
– Эд, подгоните мне такси к воротам. Примерно через сорок пять минут.
– Может быть, машину с шофером?
– Нет, это личное дело.
– Личное или нет, возьмите служебную машину.
– Лучше такси.
Холлис без доклада вошел в кабинет Айлеви. Сэз задернул портьеры на окнах и включил магнитофон. Боб Дилан запел «Мистера Тамбурина».
Холлис придвинул стул вплотную к Айлеви, сел и тихо произнес: – Буров.
– Только человек и фамилия, не так ли? Все, что нам известно... – кивнул Айлеви.
– Нам ведь нужно расшевелить его, верно? Может, он больше, чем «ширма» в можайском морге. Позвоните в ресторан «Лефортово». Закажите два места на мое имя.
– У этой попытки мало шансов на успех, Сэм.
– Не совсем: гэбэшные «слухачи» настроены на мое имя. Они все сейчас «опекают» меня. И даже если Буров находится где-то в районе Можайска, он доберется до Москвы часа за два.
– Кого вы берете на ужин?
– Не вас.
– О'кей. – Айлеви усмехнулся. – Допустим, Буров все же объявится и захочет не просто побеседовать, тогда мне трудно будет вытащить вас из «Лефортово», если случится какая-нибудь беда.
– Я обошелся без вашей помощи в Можайске.
– По-моему, вы искушаете судьбу, полковник. Не говоря уж о судьбе вашей приятельницы.
– Я ей прямо скажу об этом, а она сама решит.
– Сэм, помните совет, который вы дали мне по поводу моего иудаизма? Так вот, позвольте мне дать вам тот же самый совет относительно тех возможных американских летчиков. Убедитесь сначала, стоит ли это вашей жизни. Или по крайней мере удостоверьтесь, что кто-нибудь примет посланный вами мяч после вас. Иными словами, посвятите меня в то, что вам известно, перед тем как вас уберут.
– Если я это сделаю, то вы не станете так беспокоиться за мою жизнь, Сэз.
Холлис вышел из кабинета Айлеви и спустился на лифте на первый этаж канцелярии. В вестибюле было много народа. У сотрудников посольства закончился рабочий день.
Он увидел Лизу, беседующую с тремя сотрудниками коммерческого отдела. Она чему-то смеялась вместе с ними, и Холлис почувствовал, что это его раздражает.
Лиза оглядела холл и наконец заметила Сэма. Она извинилась перед собеседниками и подошла к нему.
– Привет, полковник.
– Привет, мисс Родз.
– Вы знакомы с Кэвином, Филом и Хьюго из коммерческого отдела? Могу вас представить.
– Как-нибудь в другой раз. Нас ждет такси. – Он направился к двери, она – за ним. Они вышли из здания и направились к воротам. Лиза поежилась.
– Боже, какой холодный ветер. И так будет до мая.
– Я собирался позвонить вам на днях... – начал Холлис.
– Не стоит об этом, Сэм. Иди в ногу со временем. Я ведь тоже была завалена работой. А ужин – отличная мысль. Спасибо тебе.
– Хорошо. – Он взял ее за руку и повернул к себе лицом. – Я постоянно думаю о том, что нам с тобой надо объясниться. Выслушай меня. Перед нашей поездкой в Можайск я предупреждал тебя, что она может оказаться опасной, и ты поняла, что я имел в виду. Сейчас же каждый день становится опасным... каждый наш выход за пределы этих ворот. И сегодня вечером – это не просто ужин... И вот я спрашиваю тебя: хочешь остаться со мной и со всем тем, чем я занимаюсь?
– Нас ждет такси.
Холлис взял ее под руку, и они прошли через ворота.
У тротуара стояло такси в ожидании пассажиров, а неподалеку от него – серая комитетская «волга». Холлис и Лиза сели в такси.
– "Лефортово", – сказал полковник водителю.
Тот удивленно взглянул на него. Тогда Холлис уточнил:
– В ресторан, а не в тюрьму. Это на улице... Забыл.
Лиза рассмеялась.
– Я знаю, где это находится, – кивнул водитель.
Холлис обернулся и увидел, что серая «волга» следует за ними.
– "Лефортово" – это название ресторана? – спросила Лиза.
– Да.
– Никогда не слышала о таком. Это то самое место, где проводят время кагэбэшники и куда ты обещал меня сводить?
– Оно самое.
Водитель бесцеремонно встрял в их разговор:
– Вы говорите по-русски?
– Немного.
– Может, выберете другой ресторан?
– Почему?
– Этот не слишком приятный.
– А почему вы так считаете?
– Милиция. Слишком много их приходит туда. Кроме них, этот ресторан никому не нравится.
– Вы говорите о кагэбэшниках?
Водитель не ответил. Он закурил сигарету, и салон наполнился вонючим дымом.
– Если дадите пару долларов, то позабудем о счетчике.
– Я не могу дать вам два доллара.
– Ну а что-нибудь еще: жвачку, губную помаду, сигареты?
Лиза порылась в сумочке.
– Вот, губная помада «Эсти Лаудер» для вашей жены.
– Это для моей подружки. Жене я отдаю зарплату. Спасибо вам.
Лиза повернулась к Холлису и сказала по-английски:
– Мужчины все-таки свиньи!
– Знаю.
– Вы оба неплохо говорите по-русски, – заметил водитель. – Неужели шпионы?
– Да, – ответил Холлис. Водитель расхохотался. Он свернул с Садового кольца на шоссе Энтузиастов и поехал к Лефортову.
– Вы слышали, что в январе намечается встреча наших президентов? – спросил Холлис.
– Ага, я читал об этом.
– Ну, и что вы об этом думаете?
Водитель осмотрелся, словно проверяя, нет ли еще кого-нибудь в машине, затем ответил:
– Они уже сорок лет договариваются, черт побери. Если бы действительно хотели мира, то давно бы договорились. Пора бы нам объединиться, прежде чем черные и желтые захватят весь мир. Вот мы тут взорвем друг дружку, а они его и завоюют. Передайте это своему президенту.
– Обязательно передам, – сказал Холлис.
– Вы на самом деле хотите пойти туда? – спросил водитель, когда они подъехали к ресторану.
– Да, – подтвердил Холлис. Он протянул таксисту пять рублей и не взял сдачу.
– Ни разу не бывала в этой части города. Какая-то она темная и мрачная, – сказала Лиза.
– В этом есть свое очарование.
Она рассматривала тюрьму КГБ, расположенную через дорогу, и заметила припарковавшуюся «волгу» с включенным двигателем.
– Это наша компания?
– Она самая.
Холлис и Лиза вошли в ресторан. Освещение в зале было сильно приглушено. Большинство посетителей составляли мужчины, и половина из них – в форме.
– Есть здесь что-то зловещее. Мне нравится, – сказала Лиза.
Холлис назвал свое имя администратору, и она проводила их к столику в самом центре зала.
– Все смотрят на нас, Сэм.
– Ты же так красива.
– Им известно, что мы американцы?
– Раз уже заговорили об анкетных данных, скажу, что джентльмены, разглядывающие тебя, в основном сотрудники «Лефортова», правда, тюрьмы, а не ресторана. Здесь собрались те, кто допрашивает, пытает и расстреливает. После такой работы у них обычно зверский аппетит. Еда здесь преотличная, обслуживание – самое быстрое во всей Москве. А цены – ниже, чем в других ресторанах.
Подошла официантка с бутылкой минеральной воды и положила на столик меню. Холлис заказал бутылку грузинского вина и ужин. Им не пришлось ждать и пяти минут.
– Вон тот тип все время пялится на меня, Сэм.
– Просто он никогда не видел настоящих американок.
Она улыбнулась и показала мужчине, уставившемуся на нее, язык. Кто-то из посетителей рассмеялся. Мужчина поднялся из-за стола, направился к их столику. Он был огромного роста и, казалось, вот-вот заденет головой люстру.
– Виктор! Да не веди себя по-хамски! Лучше поставь американцам выпить! – раздались голоса.
– Не хочешь уйти отсюда, Сэм? – спросила Лиза.
– Нет.
Виктор и Холлис оценивающе смотрели друг на друга. Из темного угла поднялся высокий худощавый мужчина и пошел через зал.
– Вон отсюда! – рявкнул он сквозь зубы, остановившись рядом с Виктором.
Тот кинулся к выходу.
Полковник Буров подошел к их столику.
– Добрый вечер, господа. Я могу присоединиться? – Не дожидаясь приглашения, Буров сел на свободное место и щелкнул пальцами. Тут же как из-под земли выросла официантка. – Принесите еще вина, – приказал он и обратился к Холлису и Лизе. – Я должен извиниться перед вами за поведение моего соотечественника.
– Извинение принимается, полковник, – сказал Холлис.
– Правильно ли мое предположение, что наша встреча не случайна?
– Возможно, для вас она – роковая. Что у вас на уме, полковник Буров?
– Многое, полковник Холлис. С прошлой нашей встречи в Можайске в связи с тем неприятным делом я постоянно думаю о вас обоих.
– А мы о вас.
– Польщен. Кстати, мне сказали, что вы вообще не ночевали в совхозе.
– Так что из этого следует?
– Мы обнаружили взятую вами напрокат машину там, где вы ее оставили – на вокзале в Гагарине. Я тщательнейшим образом осмотрел ее и заключил, что вы заезжали в запретную зону. Конкретно – в зону, находящуюся в двух километрах севернее от Бородинского поля.
– Передайте мне масло, полковник, – попросил Холлис.
Буров передал через стол тарелочку с маслом.
– Итак? – спросил он.
Холлис наклонился к Бурову.
– Полагаю, что если вам понадобится побеседовать с нами, то вы, через своего министра иностранных дел, организуете встречу в моем посольстве. Всего хорошего.
Буров стукнул по столу вилкой.
– Черт бы вас побрал, Холлис. Мне известно, кто вы такой. Я даже знаю, что у вас шрамы на спине от ран. Вас ведь сбили над Хайфоном? Я знаю, что вашу сестру зовут Мэри и что ваша мать много пьет. Давайте-ка перейдем прямо к делу и забудем дипломатические протоколы.
– Хорошо, оставим дипломатию. Вы убили американского гражданина. Вы избили моего шофера и, наверное, убили бы и меня, и мисс Родз. И тем не менее сидите здесь и разговариваете с нами, словно вы – цивилизованный человек. Коим вы отнюдь не являетесь.
– Ладно. Не имеет смысла отрицать некоторые факты, которыми вы располагаете. Однако вывод, сделанный вами, возможно, ошибочен. Это дело, полковник Холлис, выходит за пределы вашей компетенции, и уж, безусловно, мисс Родз. Допускаю, что в какой-то степени оно и вне моей компетенции. Это дело касается людей, стоящих выше нас с вами.
– В таком случае зачем же убивать маленьких людей, полковник? – вмешалась Лиза.
Не обращая внимания на ее слова. Буров продолжал:
– Что ж, я удовлетворю ваше любопытство. Дело обстоит примерно так: майор Джек Додсон, о котором рассказал вам по телефону покойный мистер Фишер, был перебежчиком. Находясь в плену в Народной Республике Вьетнам, майор Додсон послал в советское посольство в Ханое письмо с просьбой о встрече. Его желание было удовлетворено, и в беседе с советским военным атташе майор Додсон попросил политического убежища в Советском Союзе. Он также заявил, что готов предоставить некоторую информацию в обмен на освобождение из лагеря военнопленных. Он страдал от того, что предан своей страной. Додсон считал, что Америка неправильно вела эту войну, что жестокие воздушные бои подвергали опасности его жизнь, что он зря растрачивал свои талант и опыт и что эта война стала причиной гибели многих его друзей. Возможно, вы и сами чувствовали то же самое, полковник. Додсон попросил нас вытащить его из вьетнамского лагеря для военнопленных. И мы сделали это.
Холлис и Лиза не произнесли ни слова. После долгой паузы Холлис наконец спросил:
– А почему же Советский Союз не заявил во всеуслышание о его ренегатстве?
– Додсон не хотел этого. И это было частью нашей с ним сделки.
– И он позволил, чтобы семья считала его погибшим? – спросила Лиза.
Буров пожал плечами.
– Додсон упоминал о прошлых изменах его жены... К тому же, насколько я знаю, они были бездетны.
– По-моему, все это – чушь собачья, – заявил Холлис. – А чем занимался Додсон в сосновом лесу вечером, когда внезапно натолкнулся на Грегори Фишера? Неужели собирал грибы?
– И почему после того, как полковник Холлис приказал Фишеру оставаться в «России», он уехал оттуда, вернулся в Бородино, где погиб в автомобильной катастрофе? Объясните же, полковник Буров, – потребовала Лиза.
Буров налил себе немного вина и сказал:
– Автомобильная катастрофа, случившаяся с мистером Фишером, не имеет никакого отношения к разговору о майоре Додсоне. Тем не менее, поскольку у меня была возможность прослушать запись разговора мистера Фишера с вами и мисс Родз, то думаю, вы не сможете отрицать, что мистер Фишер был очень взволнован. Моя гипотеза такова: он запаниковал и вернулся в машину с мыслью о том, что... ну, кто знает, что в мыслях у пьяного человека? Что же касается майора Додсона, то он просто гулял, как обычно. Совершенно случайно он наткнулся на мистера Фишера, и, вероятно от ностальгии, кое-что рассказал ему о себе. Но он не говорил мистеру Фишеру, что он – заключенный, поскольку таковым не являлся.
Буров вынул из кармана сложенный листок бумаги и протянул Холлису.
– Вот письмо, написанное рукой майора Додсона и датированное январем 1973 года, где он просит политического убежища в Советском Союзе. Теперь ваше руководство извещено об этом, и оба наших правительства стараются избежать любых недоразумений, которые могли бы возникнуть в связи с его предательством. Это было тихое дезертирство, и нам бы всем хотелось, чтобы все так и осталось.
Холлис даже не взглянул на письмо.
– Я бы хотел поговорить с майором Додсоном и услышать все это из его собственных уст.
– Хорошо. Если он согласится, – кивнул Буров.
– Меня не волнует, согласится он или нет. Вы заставите его поговорить со мной. Завтра же. Здесь, в Москве. Полагаю, что для встречи подойдет Международный Центр торговли. Это в некотором роде нейтральное место.
Буров закурил.
– Что ж, я должен обсудить это в соответствующих инстанциях.
– Я понимаю, полковник, что вы не можете сейчас же принять решение, поэтому мне бы хотелось увидеть фотографию майора Додсона в завтрашней «Правде».
– Весьма разумно.
Холлис снова наклонился к Бурову.
– Если же вы не сможете предъявить или сфотографировать этого человека, то я сделаю вывод, что вы убили его или что он вышел из-под вашего контроля. Вообще-то я думаю, что на самом деле он в бегах и может вскоре появиться, но тогда и так, как захочет сам.
Буров взглянул на Холлиса и перевел взгляд на Лизу.
– Люди с Запада, приезжающие в Советский Союз, часто смотрят на все с подозрением и неверно трактуют увиденное. Тем не менее я ожидал от таких людей, как вы, более компетентного суждения.
– Вы говорите двусмысленно и скрываете правду, – сказал Холлис. – Позвоните мне завтра в офис и сообщите свое решение относительно майора Додсона.
– Постараюсь. Но на завтра у меня запланированы и другие дела. Я занимаюсь расследованием убийства двух охранников в той самой запретной зоне, о которой я говорил. Двух молодых людей с огнестрельными ранами в груди оставили умирать в агонии. Кто бы мог это сделать? – Он пристально посмотрел на Холлиса.
Холлис ткнул кулаком Бурова в грудь и, стиснув зубы, прохрипел:
– Двух молодых людей... говорите... остались умирать в агонии? Вы ублюдок. Вы вместе с вашими головорезами убили миллионы молодых людей, женщин, детей...
Лиза схватила Холлиса за руку.
– Сэм! Приди в себя! Успокойся, ради Бога! На нас обращают внимание.
Лицо Бурова, казалось, окаменело. С минуту все сидели молча.
– Какой же вы кретин! Явиться сюда вот так, чтобы... обвинить меня в убий... – наконец еле слышно заговорил Буров.
– Кстати, – перебил его Холлис, – кто тот человек, который открыл мне дверь номера Фишера в «России»?
– Откуда я знаю?
– Он выглядел и разговаривал как американец. Но на самом деле он был русский, кагэбэшник, работающий, наверное, в отделе А. Помимо прочих учебных заведений он закончил институт США и Канады в Москве. Этот парень сработал превосходно, Буров. Так что не увольняйте его. Однако он казался слишком безупречным. Намного лучше, чем обычно выпускают ваши училища. Я даже сначала подумал, что он – американец, работающий на вас. Вот тогда-то я серьезно задумался о «Школе обаяния миссис Ивановой», о майоре Додсоне и тому подобном. И я пришел к весьма интригующим выводам. – Холлис налил вина в бокал Бурова. – Похоже, вам неплохо бы выпить, полковник.
Буров откашлялся и, задыхаясь, произнес:
– Мне бы хотелось, чтобы вы ушли со мной, и тогда мы сможем продолжить наш разговор наедине.
– Думаю, мы закончим наш ужин, – ответил Холлис. – Всего хорошего.
– Пойдемте. До моего офиса совсем недалеко. Прогуляемся.
– Катитесь к черту.
– Боитесь? – усмехнулся Буров. – Перед вами два пути в Лефортово. Один из них – добровольный.
Холлис оглядел зал ресторана и увидел, что несколько человек поднимаются из-за своих столиков.
– В посольстве известно, где мы проводим сегодняшний вечер, – предупредила его Лиза.
– Нет, мисс Родз. Они знают, куда вы отправились. Но доехали ли вы сюда? – Буров встал. – Следуйте за мной. Поднимайтесь.
Холлис положил на стол салфетку, взял Лизу за руку, и они прошли за Буровым к выходу.
– Полагаю, что здесь мы распрощаемся, – сказал Холлис, когда они вышли на улицу. Взяв Лизу под руку, он повернулся, намереваясь уйти.
Буров сделал знак троим мужчинам, одним из которых был Виктор. Тот так сильно толкнул Холлиса, что он врезался в стоящую у тротуара машину.
– Ты ублюдок! – крикнула Лиза и двинула Виктора ногой в пах.
Один из кагэбэшников закатил ей пощечину, схватил за волосы и пригнул к земле.
Холлис подскочил к Бурову и въехал ему кулаком в челюсть. Он кинулся к мужчине, державшему Лизу за волосы, но тот выхватил пистолет и крикнул:
– Стоять!
Холлис остановился. Буров поднялся на ноги и, вытирая носовым платком разбитый в кровь рот, сказал:
– Вы оба арестованы.
Холлис помог Лизе встать.
– С тобой все в порядке?
– Да...
– Виктор, поскольку ты получил по яйцам и пострадал больше всех, тебе сегодня полагается утешительный приз: обыщешь эту дамочку, но аккуратно.
– Да уж постараюсь, – заржал тот.
А дальше все произошло за считанные секунды. С противоположных концов улицы выскочили две «волги» и резко затормозили у тротуара, ослепив фарами всю компанию. Дверцы разом распахнулись, и четверо вооруженных мужчин в черных шапках-масках мгновенно окружили Лизу, Холлиса и сопровождавший их конвой.
– Добрый вечер, полковник Буров, – сказал один из них голосом Сэза Айлеви. – У нас оружие с глушителями, поэтому шума не будет! Прикажите вашим людям убрать пистолеты.
Буров кивнул. Сэз снял маску.
– Узнаете меня, полковник?
– Грязный еврей! – в бешенстве прохрипел Буров.
Айлеви продолжил:
– Я бы с удовольствием грохнул ваших приятелей, а вас самого похитил бы прямо здесь, напротив Лефортова. Однако если вы сохраните благоразумие, то мы назовем все это провокацией и разойдемся до следующей встречи. И не рыпайтесь! Я просто хочу заставить вас понять, что в вашей карьере, полковник, наступил критический момент. Вам понятно это выражение?
Буров выругался матом.
Холлис и Айлеви усадили Лизу на заднее сиденье одной из машин. На прощанье Сэм сказал Бурову:
– Я все-таки жду завтра вашего звонка по поводу Додсона.
«Волги» скрылись из виду так же стремительно, как и появились несколько минут назад.
Лиза дрожащей рукой прикурила сигарету.
– Боже, неужели все позади? – вздохнула она.
Айлеви повернулся к Холлису и заметил:
– Двинуть в морду полковнику КГБ... Не думаю, что это было правильное решение.
– Это произошло само собой, Сэз.
– Это за Бреннана, верно, полковник? – спросил водитель.
– Половина за Бреннана, половина – от меня лично.
– Лучше избегать физического насилия. Теперь, при первой возможности, он сломает вам челюсть, Сэм.
– Если у него появится такая возможность, значит, я заслуживаю сломанной челюсти.
– Они начали избивать нас. Мы имели право защищаться, Сэз, – вспылила Лиза.
– Нет, здесь вы не имели на это права! – сказал он. – Но я так и не понял... что вы там натворили...
– Я двинула этого жирного Виктора в пах.
– Здорово вы его, мисс Родз! – одобрительно кивнул водитель.
Айлеви пожал плечами.
– Держу пари, что в какой-то момент вы решили, что я позволю им затащить вас к себе.
– Полагаю, вы излишне медлили, – сказал Холлис. – Я ожидал, что вы появитесь раньше.
– Так это все было запланировано? – возмутилась Лиза.
Ее реплика осталась без ответа.
– Теперь я убежден, Сэз, что Буров – главный игрок.
– Я не узнал его, но просмотрю наши «фотки». Что вам удалось разузнать, полковник?
– Только то, что стоит лишь упомянуть «Школу обаяния миссис Ивановой», как тебя тут же упекут в тюрьму.
– Интересно...
– Я понял, Сэз, что эти люди доведены до предела, если они рискнули похитить двух американцев со статусом дипломатической неприкосновенности, не говоря уже об убийстве.
– Да, отчаянные ребята. Они нарушают правила, значит и мы можем их нарушать. Нам нужно скорее раскрутить это дело, прежде чем нас выпрут из страны или просто прикончат.
– Обнародовав это, мы хоть немного прикроем себя, – заметил Холлис.
– Да, но из Вашингтона пришло распоряжение разобраться с этим без шума.
– Разобраться с чем? – спросила Лиза.
– С возвращением на родину майора Джека Додсона, – ответил Айлеви.
– А что если он не захочет возвращаться? Буров уверяет, что он перебежчик.
– Нам самим следует поговорить с ним, – сказал Холлис.
Они подъехали к воротам посольства. Неподалеку, как всегда, дежурила серая кагэбэшная «волга», а рядом с ней три «форда».
– Мы в полной боевой готовности, – отметил Сэз.
Глава 18
– Чувствую себя выжатой как лимон. Ты не сообразил позвонить, прислать цветы или еще что-нибудь, черт возьми.
– Здесь не присылают цветы...
– Ну и мужлан же ты!
– Послушай, мне это не совсем удобно. Я женат.
– Раньше я слышала совсем не то.
– Значит, плохо слушала.
– Я бы хотела поужинать с тобой сегодня вечером. И не на территории посольства.
– Встретимся в вестибюле. Через полчаса?
– Через тридцать пять минут, – ответила она и дала отбой.
Холлис позвонил своему помощнику, капитану О'Ши.
– Эд, подгоните мне такси к воротам. Примерно через сорок пять минут.
– Может быть, машину с шофером?
– Нет, это личное дело.
– Личное или нет, возьмите служебную машину.
– Лучше такси.
Холлис без доклада вошел в кабинет Айлеви. Сэз задернул портьеры на окнах и включил магнитофон. Боб Дилан запел «Мистера Тамбурина».
Холлис придвинул стул вплотную к Айлеви, сел и тихо произнес: – Буров.
– Только человек и фамилия, не так ли? Все, что нам известно... – кивнул Айлеви.
– Нам ведь нужно расшевелить его, верно? Может, он больше, чем «ширма» в можайском морге. Позвоните в ресторан «Лефортово». Закажите два места на мое имя.
– У этой попытки мало шансов на успех, Сэм.
– Не совсем: гэбэшные «слухачи» настроены на мое имя. Они все сейчас «опекают» меня. И даже если Буров находится где-то в районе Можайска, он доберется до Москвы часа за два.
– Кого вы берете на ужин?
– Не вас.
– О'кей. – Айлеви усмехнулся. – Допустим, Буров все же объявится и захочет не просто побеседовать, тогда мне трудно будет вытащить вас из «Лефортово», если случится какая-нибудь беда.
– Я обошелся без вашей помощи в Можайске.
– По-моему, вы искушаете судьбу, полковник. Не говоря уж о судьбе вашей приятельницы.
– Я ей прямо скажу об этом, а она сама решит.
– Сэм, помните совет, который вы дали мне по поводу моего иудаизма? Так вот, позвольте мне дать вам тот же самый совет относительно тех возможных американских летчиков. Убедитесь сначала, стоит ли это вашей жизни. Или по крайней мере удостоверьтесь, что кто-нибудь примет посланный вами мяч после вас. Иными словами, посвятите меня в то, что вам известно, перед тем как вас уберут.
– Если я это сделаю, то вы не станете так беспокоиться за мою жизнь, Сэз.
Холлис вышел из кабинета Айлеви и спустился на лифте на первый этаж канцелярии. В вестибюле было много народа. У сотрудников посольства закончился рабочий день.
Он увидел Лизу, беседующую с тремя сотрудниками коммерческого отдела. Она чему-то смеялась вместе с ними, и Холлис почувствовал, что это его раздражает.
Лиза оглядела холл и наконец заметила Сэма. Она извинилась перед собеседниками и подошла к нему.
– Привет, полковник.
– Привет, мисс Родз.
– Вы знакомы с Кэвином, Филом и Хьюго из коммерческого отдела? Могу вас представить.
– Как-нибудь в другой раз. Нас ждет такси. – Он направился к двери, она – за ним. Они вышли из здания и направились к воротам. Лиза поежилась.
– Боже, какой холодный ветер. И так будет до мая.
– Я собирался позвонить вам на днях... – начал Холлис.
– Не стоит об этом, Сэм. Иди в ногу со временем. Я ведь тоже была завалена работой. А ужин – отличная мысль. Спасибо тебе.
– Хорошо. – Он взял ее за руку и повернул к себе лицом. – Я постоянно думаю о том, что нам с тобой надо объясниться. Выслушай меня. Перед нашей поездкой в Можайск я предупреждал тебя, что она может оказаться опасной, и ты поняла, что я имел в виду. Сейчас же каждый день становится опасным... каждый наш выход за пределы этих ворот. И сегодня вечером – это не просто ужин... И вот я спрашиваю тебя: хочешь остаться со мной и со всем тем, чем я занимаюсь?
– Нас ждет такси.
Холлис взял ее под руку, и они прошли через ворота.
У тротуара стояло такси в ожидании пассажиров, а неподалеку от него – серая комитетская «волга». Холлис и Лиза сели в такси.
– "Лефортово", – сказал полковник водителю.
Тот удивленно взглянул на него. Тогда Холлис уточнил:
– В ресторан, а не в тюрьму. Это на улице... Забыл.
Лиза рассмеялась.
– Я знаю, где это находится, – кивнул водитель.
Холлис обернулся и увидел, что серая «волга» следует за ними.
– "Лефортово" – это название ресторана? – спросила Лиза.
– Да.
– Никогда не слышала о таком. Это то самое место, где проводят время кагэбэшники и куда ты обещал меня сводить?
– Оно самое.
Водитель бесцеремонно встрял в их разговор:
– Вы говорите по-русски?
– Немного.
– Может, выберете другой ресторан?
– Почему?
– Этот не слишком приятный.
– А почему вы так считаете?
– Милиция. Слишком много их приходит туда. Кроме них, этот ресторан никому не нравится.
– Вы говорите о кагэбэшниках?
Водитель не ответил. Он закурил сигарету, и салон наполнился вонючим дымом.
– Если дадите пару долларов, то позабудем о счетчике.
– Я не могу дать вам два доллара.
– Ну а что-нибудь еще: жвачку, губную помаду, сигареты?
Лиза порылась в сумочке.
– Вот, губная помада «Эсти Лаудер» для вашей жены.
– Это для моей подружки. Жене я отдаю зарплату. Спасибо вам.
Лиза повернулась к Холлису и сказала по-английски:
– Мужчины все-таки свиньи!
– Знаю.
– Вы оба неплохо говорите по-русски, – заметил водитель. – Неужели шпионы?
– Да, – ответил Холлис. Водитель расхохотался. Он свернул с Садового кольца на шоссе Энтузиастов и поехал к Лефортову.
– Вы слышали, что в январе намечается встреча наших президентов? – спросил Холлис.
– Ага, я читал об этом.
– Ну, и что вы об этом думаете?
Водитель осмотрелся, словно проверяя, нет ли еще кого-нибудь в машине, затем ответил:
– Они уже сорок лет договариваются, черт побери. Если бы действительно хотели мира, то давно бы договорились. Пора бы нам объединиться, прежде чем черные и желтые захватят весь мир. Вот мы тут взорвем друг дружку, а они его и завоюют. Передайте это своему президенту.
– Обязательно передам, – сказал Холлис.
– Вы на самом деле хотите пойти туда? – спросил водитель, когда они подъехали к ресторану.
– Да, – подтвердил Холлис. Он протянул таксисту пять рублей и не взял сдачу.
– Ни разу не бывала в этой части города. Какая-то она темная и мрачная, – сказала Лиза.
– В этом есть свое очарование.
Она рассматривала тюрьму КГБ, расположенную через дорогу, и заметила припарковавшуюся «волгу» с включенным двигателем.
– Это наша компания?
– Она самая.
Холлис и Лиза вошли в ресторан. Освещение в зале было сильно приглушено. Большинство посетителей составляли мужчины, и половина из них – в форме.
– Есть здесь что-то зловещее. Мне нравится, – сказала Лиза.
Холлис назвал свое имя администратору, и она проводила их к столику в самом центре зала.
– Все смотрят на нас, Сэм.
– Ты же так красива.
– Им известно, что мы американцы?
– Раз уже заговорили об анкетных данных, скажу, что джентльмены, разглядывающие тебя, в основном сотрудники «Лефортова», правда, тюрьмы, а не ресторана. Здесь собрались те, кто допрашивает, пытает и расстреливает. После такой работы у них обычно зверский аппетит. Еда здесь преотличная, обслуживание – самое быстрое во всей Москве. А цены – ниже, чем в других ресторанах.
Подошла официантка с бутылкой минеральной воды и положила на столик меню. Холлис заказал бутылку грузинского вина и ужин. Им не пришлось ждать и пяти минут.
– Вон тот тип все время пялится на меня, Сэм.
– Просто он никогда не видел настоящих американок.
Она улыбнулась и показала мужчине, уставившемуся на нее, язык. Кто-то из посетителей рассмеялся. Мужчина поднялся из-за стола, направился к их столику. Он был огромного роста и, казалось, вот-вот заденет головой люстру.
– Виктор! Да не веди себя по-хамски! Лучше поставь американцам выпить! – раздались голоса.
– Не хочешь уйти отсюда, Сэм? – спросила Лиза.
– Нет.
Виктор и Холлис оценивающе смотрели друг на друга. Из темного угла поднялся высокий худощавый мужчина и пошел через зал.
– Вон отсюда! – рявкнул он сквозь зубы, остановившись рядом с Виктором.
Тот кинулся к выходу.
Полковник Буров подошел к их столику.
– Добрый вечер, господа. Я могу присоединиться? – Не дожидаясь приглашения, Буров сел на свободное место и щелкнул пальцами. Тут же как из-под земли выросла официантка. – Принесите еще вина, – приказал он и обратился к Холлису и Лизе. – Я должен извиниться перед вами за поведение моего соотечественника.
– Извинение принимается, полковник, – сказал Холлис.
– Правильно ли мое предположение, что наша встреча не случайна?
– Возможно, для вас она – роковая. Что у вас на уме, полковник Буров?
– Многое, полковник Холлис. С прошлой нашей встречи в Можайске в связи с тем неприятным делом я постоянно думаю о вас обоих.
– А мы о вас.
– Польщен. Кстати, мне сказали, что вы вообще не ночевали в совхозе.
– Так что из этого следует?
– Мы обнаружили взятую вами напрокат машину там, где вы ее оставили – на вокзале в Гагарине. Я тщательнейшим образом осмотрел ее и заключил, что вы заезжали в запретную зону. Конкретно – в зону, находящуюся в двух километрах севернее от Бородинского поля.
– Передайте мне масло, полковник, – попросил Холлис.
Буров передал через стол тарелочку с маслом.
– Итак? – спросил он.
Холлис наклонился к Бурову.
– Полагаю, что если вам понадобится побеседовать с нами, то вы, через своего министра иностранных дел, организуете встречу в моем посольстве. Всего хорошего.
Буров стукнул по столу вилкой.
– Черт бы вас побрал, Холлис. Мне известно, кто вы такой. Я даже знаю, что у вас шрамы на спине от ран. Вас ведь сбили над Хайфоном? Я знаю, что вашу сестру зовут Мэри и что ваша мать много пьет. Давайте-ка перейдем прямо к делу и забудем дипломатические протоколы.
– Хорошо, оставим дипломатию. Вы убили американского гражданина. Вы избили моего шофера и, наверное, убили бы и меня, и мисс Родз. И тем не менее сидите здесь и разговариваете с нами, словно вы – цивилизованный человек. Коим вы отнюдь не являетесь.
– Ладно. Не имеет смысла отрицать некоторые факты, которыми вы располагаете. Однако вывод, сделанный вами, возможно, ошибочен. Это дело, полковник Холлис, выходит за пределы вашей компетенции, и уж, безусловно, мисс Родз. Допускаю, что в какой-то степени оно и вне моей компетенции. Это дело касается людей, стоящих выше нас с вами.
– В таком случае зачем же убивать маленьких людей, полковник? – вмешалась Лиза.
Не обращая внимания на ее слова. Буров продолжал:
– Что ж, я удовлетворю ваше любопытство. Дело обстоит примерно так: майор Джек Додсон, о котором рассказал вам по телефону покойный мистер Фишер, был перебежчиком. Находясь в плену в Народной Республике Вьетнам, майор Додсон послал в советское посольство в Ханое письмо с просьбой о встрече. Его желание было удовлетворено, и в беседе с советским военным атташе майор Додсон попросил политического убежища в Советском Союзе. Он также заявил, что готов предоставить некоторую информацию в обмен на освобождение из лагеря военнопленных. Он страдал от того, что предан своей страной. Додсон считал, что Америка неправильно вела эту войну, что жестокие воздушные бои подвергали опасности его жизнь, что он зря растрачивал свои талант и опыт и что эта война стала причиной гибели многих его друзей. Возможно, вы и сами чувствовали то же самое, полковник. Додсон попросил нас вытащить его из вьетнамского лагеря для военнопленных. И мы сделали это.
Холлис и Лиза не произнесли ни слова. После долгой паузы Холлис наконец спросил:
– А почему же Советский Союз не заявил во всеуслышание о его ренегатстве?
– Додсон не хотел этого. И это было частью нашей с ним сделки.
– И он позволил, чтобы семья считала его погибшим? – спросила Лиза.
Буров пожал плечами.
– Додсон упоминал о прошлых изменах его жены... К тому же, насколько я знаю, они были бездетны.
– По-моему, все это – чушь собачья, – заявил Холлис. – А чем занимался Додсон в сосновом лесу вечером, когда внезапно натолкнулся на Грегори Фишера? Неужели собирал грибы?
– И почему после того, как полковник Холлис приказал Фишеру оставаться в «России», он уехал оттуда, вернулся в Бородино, где погиб в автомобильной катастрофе? Объясните же, полковник Буров, – потребовала Лиза.
Буров налил себе немного вина и сказал:
– Автомобильная катастрофа, случившаяся с мистером Фишером, не имеет никакого отношения к разговору о майоре Додсоне. Тем не менее, поскольку у меня была возможность прослушать запись разговора мистера Фишера с вами и мисс Родз, то думаю, вы не сможете отрицать, что мистер Фишер был очень взволнован. Моя гипотеза такова: он запаниковал и вернулся в машину с мыслью о том, что... ну, кто знает, что в мыслях у пьяного человека? Что же касается майора Додсона, то он просто гулял, как обычно. Совершенно случайно он наткнулся на мистера Фишера, и, вероятно от ностальгии, кое-что рассказал ему о себе. Но он не говорил мистеру Фишеру, что он – заключенный, поскольку таковым не являлся.
Буров вынул из кармана сложенный листок бумаги и протянул Холлису.
– Вот письмо, написанное рукой майора Додсона и датированное январем 1973 года, где он просит политического убежища в Советском Союзе. Теперь ваше руководство извещено об этом, и оба наших правительства стараются избежать любых недоразумений, которые могли бы возникнуть в связи с его предательством. Это было тихое дезертирство, и нам бы всем хотелось, чтобы все так и осталось.
Холлис даже не взглянул на письмо.
– Я бы хотел поговорить с майором Додсоном и услышать все это из его собственных уст.
– Хорошо. Если он согласится, – кивнул Буров.
– Меня не волнует, согласится он или нет. Вы заставите его поговорить со мной. Завтра же. Здесь, в Москве. Полагаю, что для встречи подойдет Международный Центр торговли. Это в некотором роде нейтральное место.
Буров закурил.
– Что ж, я должен обсудить это в соответствующих инстанциях.
– Я понимаю, полковник, что вы не можете сейчас же принять решение, поэтому мне бы хотелось увидеть фотографию майора Додсона в завтрашней «Правде».
– Весьма разумно.
Холлис снова наклонился к Бурову.
– Если же вы не сможете предъявить или сфотографировать этого человека, то я сделаю вывод, что вы убили его или что он вышел из-под вашего контроля. Вообще-то я думаю, что на самом деле он в бегах и может вскоре появиться, но тогда и так, как захочет сам.
Буров взглянул на Холлиса и перевел взгляд на Лизу.
– Люди с Запада, приезжающие в Советский Союз, часто смотрят на все с подозрением и неверно трактуют увиденное. Тем не менее я ожидал от таких людей, как вы, более компетентного суждения.
– Вы говорите двусмысленно и скрываете правду, – сказал Холлис. – Позвоните мне завтра в офис и сообщите свое решение относительно майора Додсона.
– Постараюсь. Но на завтра у меня запланированы и другие дела. Я занимаюсь расследованием убийства двух охранников в той самой запретной зоне, о которой я говорил. Двух молодых людей с огнестрельными ранами в груди оставили умирать в агонии. Кто бы мог это сделать? – Он пристально посмотрел на Холлиса.
Холлис ткнул кулаком Бурова в грудь и, стиснув зубы, прохрипел:
– Двух молодых людей... говорите... остались умирать в агонии? Вы ублюдок. Вы вместе с вашими головорезами убили миллионы молодых людей, женщин, детей...
Лиза схватила Холлиса за руку.
– Сэм! Приди в себя! Успокойся, ради Бога! На нас обращают внимание.
Лицо Бурова, казалось, окаменело. С минуту все сидели молча.
– Какой же вы кретин! Явиться сюда вот так, чтобы... обвинить меня в убий... – наконец еле слышно заговорил Буров.
– Кстати, – перебил его Холлис, – кто тот человек, который открыл мне дверь номера Фишера в «России»?
– Откуда я знаю?
– Он выглядел и разговаривал как американец. Но на самом деле он был русский, кагэбэшник, работающий, наверное, в отделе А. Помимо прочих учебных заведений он закончил институт США и Канады в Москве. Этот парень сработал превосходно, Буров. Так что не увольняйте его. Однако он казался слишком безупречным. Намного лучше, чем обычно выпускают ваши училища. Я даже сначала подумал, что он – американец, работающий на вас. Вот тогда-то я серьезно задумался о «Школе обаяния миссис Ивановой», о майоре Додсоне и тому подобном. И я пришел к весьма интригующим выводам. – Холлис налил вина в бокал Бурова. – Похоже, вам неплохо бы выпить, полковник.
Буров откашлялся и, задыхаясь, произнес:
– Мне бы хотелось, чтобы вы ушли со мной, и тогда мы сможем продолжить наш разговор наедине.
– Думаю, мы закончим наш ужин, – ответил Холлис. – Всего хорошего.
– Пойдемте. До моего офиса совсем недалеко. Прогуляемся.
– Катитесь к черту.
– Боитесь? – усмехнулся Буров. – Перед вами два пути в Лефортово. Один из них – добровольный.
Холлис оглядел зал ресторана и увидел, что несколько человек поднимаются из-за своих столиков.
– В посольстве известно, где мы проводим сегодняшний вечер, – предупредила его Лиза.
– Нет, мисс Родз. Они знают, куда вы отправились. Но доехали ли вы сюда? – Буров встал. – Следуйте за мной. Поднимайтесь.
Холлис положил на стол салфетку, взял Лизу за руку, и они прошли за Буровым к выходу.
– Полагаю, что здесь мы распрощаемся, – сказал Холлис, когда они вышли на улицу. Взяв Лизу под руку, он повернулся, намереваясь уйти.
Буров сделал знак троим мужчинам, одним из которых был Виктор. Тот так сильно толкнул Холлиса, что он врезался в стоящую у тротуара машину.
– Ты ублюдок! – крикнула Лиза и двинула Виктора ногой в пах.
Один из кагэбэшников закатил ей пощечину, схватил за волосы и пригнул к земле.
Холлис подскочил к Бурову и въехал ему кулаком в челюсть. Он кинулся к мужчине, державшему Лизу за волосы, но тот выхватил пистолет и крикнул:
– Стоять!
Холлис остановился. Буров поднялся на ноги и, вытирая носовым платком разбитый в кровь рот, сказал:
– Вы оба арестованы.
Холлис помог Лизе встать.
– С тобой все в порядке?
– Да...
– Виктор, поскольку ты получил по яйцам и пострадал больше всех, тебе сегодня полагается утешительный приз: обыщешь эту дамочку, но аккуратно.
– Да уж постараюсь, – заржал тот.
А дальше все произошло за считанные секунды. С противоположных концов улицы выскочили две «волги» и резко затормозили у тротуара, ослепив фарами всю компанию. Дверцы разом распахнулись, и четверо вооруженных мужчин в черных шапках-масках мгновенно окружили Лизу, Холлиса и сопровождавший их конвой.
– Добрый вечер, полковник Буров, – сказал один из них голосом Сэза Айлеви. – У нас оружие с глушителями, поэтому шума не будет! Прикажите вашим людям убрать пистолеты.
Буров кивнул. Сэз снял маску.
– Узнаете меня, полковник?
– Грязный еврей! – в бешенстве прохрипел Буров.
Айлеви продолжил:
– Я бы с удовольствием грохнул ваших приятелей, а вас самого похитил бы прямо здесь, напротив Лефортова. Однако если вы сохраните благоразумие, то мы назовем все это провокацией и разойдемся до следующей встречи. И не рыпайтесь! Я просто хочу заставить вас понять, что в вашей карьере, полковник, наступил критический момент. Вам понятно это выражение?
Буров выругался матом.
Холлис и Айлеви усадили Лизу на заднее сиденье одной из машин. На прощанье Сэм сказал Бурову:
– Я все-таки жду завтра вашего звонка по поводу Додсона.
«Волги» скрылись из виду так же стремительно, как и появились несколько минут назад.
Лиза дрожащей рукой прикурила сигарету.
– Боже, неужели все позади? – вздохнула она.
Айлеви повернулся к Холлису и заметил:
– Двинуть в морду полковнику КГБ... Не думаю, что это было правильное решение.
– Это произошло само собой, Сэз.
– Это за Бреннана, верно, полковник? – спросил водитель.
– Половина за Бреннана, половина – от меня лично.
– Лучше избегать физического насилия. Теперь, при первой возможности, он сломает вам челюсть, Сэм.
– Если у него появится такая возможность, значит, я заслуживаю сломанной челюсти.
– Они начали избивать нас. Мы имели право защищаться, Сэз, – вспылила Лиза.
– Нет, здесь вы не имели на это права! – сказал он. – Но я так и не понял... что вы там натворили...
– Я двинула этого жирного Виктора в пах.
– Здорово вы его, мисс Родз! – одобрительно кивнул водитель.
Айлеви пожал плечами.
– Держу пари, что в какой-то момент вы решили, что я позволю им затащить вас к себе.
– Полагаю, вы излишне медлили, – сказал Холлис. – Я ожидал, что вы появитесь раньше.
– Так это все было запланировано? – возмутилась Лиза.
Ее реплика осталась без ответа.
– Теперь я убежден, Сэз, что Буров – главный игрок.
– Я не узнал его, но просмотрю наши «фотки». Что вам удалось разузнать, полковник?
– Только то, что стоит лишь упомянуть «Школу обаяния миссис Ивановой», как тебя тут же упекут в тюрьму.
– Интересно...
– Я понял, Сэз, что эти люди доведены до предела, если они рискнули похитить двух американцев со статусом дипломатической неприкосновенности, не говоря уже об убийстве.
– Да, отчаянные ребята. Они нарушают правила, значит и мы можем их нарушать. Нам нужно скорее раскрутить это дело, прежде чем нас выпрут из страны или просто прикончат.
– Обнародовав это, мы хоть немного прикроем себя, – заметил Холлис.
– Да, но из Вашингтона пришло распоряжение разобраться с этим без шума.
– Разобраться с чем? – спросила Лиза.
– С возвращением на родину майора Джека Додсона, – ответил Айлеви.
– А что если он не захочет возвращаться? Буров уверяет, что он перебежчик.
– Нам самим следует поговорить с ним, – сказал Холлис.
Они подъехали к воротам посольства. Неподалеку, как всегда, дежурила серая кагэбэшная «волга», а рядом с ней три «форда».
– Мы в полной боевой готовности, – отметил Сэз.
Глава 18
Холлис, Айлеви и Лиза стояли в холле канцелярии.
– Пойдемте выпьем, – предложила Лиза. – Сейчас мне это просто необходимо.
– Мне нужно еще кое-что успеть сделать сегодня вечером. До завтра. – Сэз повернулся и направился к лифту.
– А ты? У тебя тоже есть срочные дела, Сэм?
– Нет. Я пропущу стаканчик.
– Чего-нибудь покрепче? – улыбнулась она.
– Пожалуй.
Они прошли к жилому блоку и поднялись в Лизину квартиру.
– Чем тебя угостить?
– Скотчем без льда.
Лиза приготовила напитки.
Холлис осмотрелся вокруг. Квартира была современной, гостиная совмещена со столовой, а за ними находилась небольшая кухонька. Спальня на втором этаже. Мебель, как и в большинстве посольских квартир, – финская. Типичная квартирка американского государственного служащего среднего ранга, но ей мог бы позавидовать любой крупный советский чиновник.
Лиза протянула Сэму стакан и произнесла тост:
– За хорошо проведенное время. – Они выпили. – Не возражаешь, если я поставлю музыку Рахманинова?
– Не имею ничего против. А что это за икона на стене? Подлинник?
– Да. Это икона моей бабушки. У меня еще возникнут трудности, когда потребуется вывезти ее из страны назад.
– Я помешу ее в дипломатический багаж.
– Правда, Сэм? Спасибо тебе огромное. Почему-то у меня возникает такое чувство, Сэм, что мое пребывание здесь подходит к концу. Ведь тут оказался не только Додсон. Их же сотни, не так ли?
Лиза устроилась на диванчике, и Холлис присел с краю. Он долго смотрел на нее и наконец ответил:
– Возможно, я чересчур разговорился тогда.
– Я не болтаю о том, что ты рассказал мне. Разве вы с Сэзом не обмениваетесь информацией?
– Мы ею торгуем друг с другом. В нашем деле ничего нельзя добиться даром. Все это, конечно, мелочно, однако подобная конкуренция вполне в американском духе.
– Однако ты делаешь успехи.
– Да. Но при этом он – мой друг.
– Мне бы так хотелось, чтобы мы перестали выделять адреналин при виде красных звезд, звезды Давида или чего бы там ни было. Но мы как дворняжки профессора Павлова, Сэм. Они заставляют нас возбуждаться, чуть ли не сексуально...
– Кто это они?
– Они – это те, кем мы будем через двадцать лет. А сейчас мы проходим курс обучения.
– Ты можешь стать кем-нибудь еще.
– Другой?
– Разумеется. Налей-ка мне на этот раз побольше.
Она налила ему тройную порцию виски и подсела поближе.
– Могу я тебе кое в чем признаться? Я чертовски испугалась в Лефортове. И это уже во второй раз.
– Завтра вечером мы пойдем в кино. Будут показывать «Рембо».
Она рассмеялась.
– А помнишь, как русский парнишка влез на стену, пробрался в наш кинотеатр и посмотрел весь фильм, прежде чем его обнаружили.
– Помню. Посол тогда снес башку кое-кому из службы безопасности.
– Мальчишка хотел посмотреть фильм. Какая шла картина?
– "Рокки".
– Когда же этот народ вырвется на свободу, Сэм? Я хочу сказать, им понадобятся двести миллионов таких мальчишек. Когда же это произойдет?
– Наверное, никогда, Лиза.
– Умираю от голода. Мы так и не успели поужинать. Я приготовлю нам сандвичи. Знаешь, Сэм, мне хочется научиться готовить традиционную русскую еду. Однажды я даже сварила рассольник.
– Пойдемте выпьем, – предложила Лиза. – Сейчас мне это просто необходимо.
– Мне нужно еще кое-что успеть сделать сегодня вечером. До завтра. – Сэз повернулся и направился к лифту.
– А ты? У тебя тоже есть срочные дела, Сэм?
– Нет. Я пропущу стаканчик.
– Чего-нибудь покрепче? – улыбнулась она.
– Пожалуй.
Они прошли к жилому блоку и поднялись в Лизину квартиру.
– Чем тебя угостить?
– Скотчем без льда.
Лиза приготовила напитки.
Холлис осмотрелся вокруг. Квартира была современной, гостиная совмещена со столовой, а за ними находилась небольшая кухонька. Спальня на втором этаже. Мебель, как и в большинстве посольских квартир, – финская. Типичная квартирка американского государственного служащего среднего ранга, но ей мог бы позавидовать любой крупный советский чиновник.
Лиза протянула Сэму стакан и произнесла тост:
– За хорошо проведенное время. – Они выпили. – Не возражаешь, если я поставлю музыку Рахманинова?
– Не имею ничего против. А что это за икона на стене? Подлинник?
– Да. Это икона моей бабушки. У меня еще возникнут трудности, когда потребуется вывезти ее из страны назад.
– Я помешу ее в дипломатический багаж.
– Правда, Сэм? Спасибо тебе огромное. Почему-то у меня возникает такое чувство, Сэм, что мое пребывание здесь подходит к концу. Ведь тут оказался не только Додсон. Их же сотни, не так ли?
Лиза устроилась на диванчике, и Холлис присел с краю. Он долго смотрел на нее и наконец ответил:
– Возможно, я чересчур разговорился тогда.
– Я не болтаю о том, что ты рассказал мне. Разве вы с Сэзом не обмениваетесь информацией?
– Мы ею торгуем друг с другом. В нашем деле ничего нельзя добиться даром. Все это, конечно, мелочно, однако подобная конкуренция вполне в американском духе.
– Однако ты делаешь успехи.
– Да. Но при этом он – мой друг.
– Мне бы так хотелось, чтобы мы перестали выделять адреналин при виде красных звезд, звезды Давида или чего бы там ни было. Но мы как дворняжки профессора Павлова, Сэм. Они заставляют нас возбуждаться, чуть ли не сексуально...
– Кто это они?
– Они – это те, кем мы будем через двадцать лет. А сейчас мы проходим курс обучения.
– Ты можешь стать кем-нибудь еще.
– Другой?
– Разумеется. Налей-ка мне на этот раз побольше.
Она налила ему тройную порцию виски и подсела поближе.
– Могу я тебе кое в чем признаться? Я чертовски испугалась в Лефортове. И это уже во второй раз.
– Завтра вечером мы пойдем в кино. Будут показывать «Рембо».
Она рассмеялась.
– А помнишь, как русский парнишка влез на стену, пробрался в наш кинотеатр и посмотрел весь фильм, прежде чем его обнаружили.
– Помню. Посол тогда снес башку кое-кому из службы безопасности.
– Мальчишка хотел посмотреть фильм. Какая шла картина?
– "Рокки".
– Когда же этот народ вырвется на свободу, Сэм? Я хочу сказать, им понадобятся двести миллионов таких мальчишек. Когда же это произойдет?
– Наверное, никогда, Лиза.
– Умираю от голода. Мы так и не успели поужинать. Я приготовлю нам сандвичи. Знаешь, Сэм, мне хочется научиться готовить традиционную русскую еду. Однажды я даже сварила рассольник.