Демилль Нельсон. Без права на пощаду (Школа обаяния)

   Холлис заглянул в журнал мод.
   – Возможно, нам придется жить где-нибудь в другом месте.
   – Дамы и господа, – вновь объявила Джо, – вылет разрешается. Будьте любезны, пристегните ремни. Не курите. – Она напомнила правила безопасности во время полета и села на свободное место.
   Самолет медленно покатил по взлетной полосе. Сэм помахал в окно на прощание Берту Миллзу.
   – Взлетаем, – вздохнул Салерно.
   – До свидания, – почти шепотом сказала Лиза. – Я больше никогда не увижу эти места.
   – На ваше счастье, – отозвался Салерно.
   – Она любит Россию, – тихо сказал Холлис.
   – Попробовали бы вы, Лиза, пожить так, как живет большинство русских, и, уверяю вас, от вашей любви к России не осталось бы и следа, – убеждал ее Салерно.
   – Можно любить народ, не принимая и не любя систему, Майк.
   – Народ и есть система. И КГБ тоже часть русского народа.
   – Вы говорите, как он, – Лиза указала на Холлиса.
   – Эта страна безнадежна. Лучше я расскажу, что еще мне удалось узнать о Фишере. У него был забронирован номер в гостинице «Россия». Я отправился туда и выяснил, что он действительно добрался до Москвы. Я нашел одного английского туриста, который запомнил «понтиак», припаркованный напротив «России».
   – Ну и как вы думаете, что все это означает, Майк? – спросил Холлис.
   – Не знаю. А что об этом думают в посольстве?
   – Как же я могу вам ответить, если мы впервые слышим об этом?
   – Черт возьми, Сэм, вам отлично известно, что Фишер добрался до «России». Ведь из гостиницы он звонил в посольство и разговаривал с вами, Лиза.
   – Откуда вы знаете? – поинтересовалась Лиза.
   – У меня тоже есть свои источники информации. Так как же собираются разбираться с этим делом, а? Что предпримет контора Сэза Айлеви?
   – Сэз Айлеви занимается вопросами политики и не имеет никакого отношения к делу Фишера, – сказал Холлис.
   – Ну, ну, давайте-давайте, Сэм.
   Холлис задумался. О звонке Фишера в посольство знали только он, Лиза, Айлеви, Бенкс, посол и дежурный, который принял звонок.
   – Мы с вами обсудим это позднее, Майк.
   – Вы находитесь в американском самолете, который летит на высоте двадцати тысяч футов, – заметил Салерно.
   – Тем не менее оставим этот разговор до Франкфурта.
   Появилась Джо и предложила им шампанское. Салерно поднял бокал и по-русски произнес:
   – На здоровье!
   – У вас ужасное произношение. Где вы учили русский? – спросил Холлис.
   – В Берлитце.
   – Потребуйте деньги обратно, раз не способны произнести самый обычный тост.
   – Сэм, могу я поговорить с вами с глазу на глаз? Буквально минуту? Это не имеет никакого отношения к делу Фишера.
   – Лиза имеет официальный допуск к секретной информации. Поэтому вы можете говорить в ее присутствии.
   Салерно кивнул.
   – Не обижайтесь, Лиза. О'кей? Видите ли, я узнал, что ваши ребята в посольстве держат одного американца. Не знаю, шпион этот парень или нет. Возможно, он из тех, кто влип в Москве в неприятности и укрылся в посольстве. Очень странная история.
   – Да, необычная, – согласился Холлис.
   – Вы не возражаете, если я закурю? – Салерно достал из кармана пачку «Мальборо» и закурил. – Я знаю, в подвале посольства есть камеры. Мне намекнул об этом кое-кто из обслуги.
   Холлис испытующе посмотрел на Салерно. Выудил ли журналист что-нибудь о Келлумах или о Додсоне? Откуда он получает информацию?
   – Чепуха, – заявила Лиза.
   – Нет, отнюдь, – ответил Салерно. – Я знаю, что этот парень в камере нужен и КГБ. Он либо один из них, либо перебежчик, либо что-нибудь в этом роде.
   Холлис обратил внимание на то, как Салерно держит сигарету, привычным движением пальцев разминает ее. Но ведь американские сигареты нет необходимости разминать. Похоже, что Майк временами курил другие сигареты.
   – Вы курите советские сигареты? – спросил его Сэм.
   – Черт возьми, нет, конечно.
   – А когда-нибудь курили?
   – Нет, разве эту гадость можно курить? А что?
   – Да так, просто поинтересовался.
   Салерно затушил сигарету. К ним подошла Джо со свертком в руках.
   – Мисс Родз?
   – Да?
   – Меня попросили передать вам это после взлета. – Она протянула сверток Лизе.
   – Кто его передал вам? – спросила она.
   – Русский парень, служащий аэропорта, – ответила Джо. – Обычно брать что-либо на борт – против правил, но ведь сверток передан служащим аэропорта, и еще он сказал, что это прошло через рентгеновскую установку и все такое прочее. Так что с ним все в порядке. Русский сказал, что это – прощальный подарок. – Она улыбнулась и ушла.
   Лиза смотрела на сверток.
   – Это икона, Сэм, отправленная в Информационную службу Соединенных Штатов в Вашингтоне. Ты обещал, что перешлешь ее дипломатической почтой.
   – Так я и сделал, Лиза. Я предупредил в почтовом отделении. А что они сказали тебе, когда ты принесла ее?
   – Я... я ее не приносила. Миссис Келлум сказала, что идет на почту, вот и захватила ее. Я сказала ей, что это разрешено. – Она взглянула на Холлиса. Сверток разворачивали. Липучка порвана. И пенопласт, которым я воспользовалась, тоже исчез.
   Холлис промолчал.
   – Я разверну ее.
   – Не надо. – Холлис схватил ее за запястье. Она вырвала руку и разорвала бумагу.
   – О... о. Боже!.. Сэм!.. – воскликнула Лиза.
   Холлис взглянул на икону. Прямо на лике архангела, почти полностью изуродовав его, в дерево были вдолблены серп и молот.
   Лиза посмотрела на Холлиса, собираясь что-то сказать, но слова застряли у нее в горле, и она не произнесла ни звука. На глаза навернулись слезы.
   Холлис взял Лизу за руку.
   – Какое варварство! – возмутился Салерно.
   Захрипел громкоговоритель, перекрывая голоса пассажиров, в салоне зазвучал голос.
   – Леди и джентльмены, к вам обращается капитан Джонсон. У нас возникли небольшие проблемы с электричеством, и мы получили указание приземлиться в Минске. Волноваться нет причин. Через пятнадцать минут мы приземлимся, а вскоре, надо надеяться, снова окажемся в воздухе. Пожалуйста, пристегните ремни. Спасибо за внимание.
   – Похоже, наше прощание с Россией преждевременно, – заметил Салерно и, улыбаясь, посмотрел на Холлиса.

Глава 30

   «Пан Ам-747» приземлился в минском аэропорту. Холлис увидел, как к самолету направились подвижные трапы и автобусы для встречи пассажиров. Он взглянул на Лизу.
   – Ну, как ты?
   Она не отвечала.
   – Ее можно будет восстановить. Это может сделать реставратор. И ты даже не вспомнишь, что с ней случилось, – успокаивал он Лизу.
   Она отрешенно смотрела на него.
   – Какой позор, черт возьми! И кто только осмелился совершить это? – говорил Салерно.
   – Я думаю, одно местное учреждение, – отозвался Холлис.
   – Вы имеете в виду КГБ? Вы хотите сказать, что они просочились и в посольство?
   Лиза дотронулась до руки Холлиса.
   – Я... я так себя чувствую, словно меня изнасиловали... осквернили. – Она посмотрела ему в глаза. – Но почему? За что, Сэм?
   – Ты знаешь.
   – Да... но это настолько безжалостно, бесчеловечно. Так подло, низко, мстительно.
   – Таковы уж они есть.
   – Ах ублюдки... ублюдки!
   – Наверняка ее можно привести в порядок, Лиза, – сказал Салерно.
   – Я собираюсь сохранить ее такой, как есть, – вздохнула она.
   Салерно пожал плечами и посмотрел в окно.
   – Ни разу не бывал в Минске, – произнес он и взглянул на Холлиса. – А вы?
   – Я тоже.
   Губы Салерно сложились в тонкой усмешке.
   – Эй, братцы, а ваш дипломатический иммунитет действует здесь?
   Лиза перевела взгляд с иконы на него.
   – Вы же знаете, что он действует по всему Советскому Союзу. А зачем нам может понадобиться дипломатическая неприкосновенность?
   – Кто знает...
   Джо обратилась к пассажирам:
   – Леди и джентльмены, ремонт электросистемы может занять некоторое время. Будьте любезны, захватите с собой все ваши личные вещи. О'кей?
   Из кабины появился капитан Эд Джонсон. Он сделал знак Холлису.
   – Вы идите, а я вас догоню, – сказал Сэм Лизе и Салерно, а сам подошел к Джонсону. Они зашли в маленькую кухню.
   – Это не авария, полковник, – прошептал ему капитан. – Возникли другие проблемы. Из диспетчерской Шереметьева нам сообщили, что в салоне заложена бомба, и попросили приземлиться в Минске, в ближайшем аэропорту, способном принять эту машину. Все выглядит довольно подозрительно и странно. Я хочу сказать, действительно заложена бомба? Не ответив на наши вопросы, нам просто приказали приземлиться в Минске и не производить срочную эвакуацию. Они утверждают, что не желают беспокоить и пугать пассажиров, а также не хотят, чтобы самолет получил какие-либо повреждения. – Джонсон пристально посмотрел Холлису в глаза. – По-моему, это какой-то грязный розыгрыш. Просто кому-то понадобилось, чтобы самолет обязательно приземлился в Минске.
   – Может быть.
   – Это имеет какое-нибудь отношение к вам?
   – Вполне вероятно.
   – Я или команда можем чем-нибудь помочь?
   – Не подвергая себя опасности – нет. Послушайте, если я не доберусь до Франкфурта с вами, позвоните в Пентагон, генералу Вандермюллену. Это мой босс. – Холлис взял с кухонного столика бумажную салфетку и написал на ней номер телефона. – Вы только выскажете ему свое профессиональное мнение об этой вынужденной посадке.
   – Позвоню обязательно.
   – И никому ни слова, пока вы в воздушном пространстве Восточного блока. Даже вашему второму пилоту.
   – О'кей. Желаю удачи.
   Они пожали друг другу руки.
   Сэм спустился по трапу и в автобусе присоединился к Лизе и Майку.
   – Что понадобилось от тебя пилоту? – спросила она.
   – Твой номер телефона.
   – Зачем я вообще задаю тебе вопросы?
   – Сам не знаю.
   – Он хоть объяснил вам, что, черт побери, тут происходит, Сэм? – спросил Салерно.
   – Нет.
   Автобус подъехал к терминалу, и пассажиров проводили в небольшой зал ожидания. Их встретили невысокий мужчина в мешковатом костюме горчичного цвета и довольно симпатичная женщина. Мужчина поднял руку, прося тишины.
   – Дамы и господа! – обратился он на плохом английском к пассажирам. В зале сразу воцарилось молчание. – Меня зовут мистер Марченко, я – сотрудник «Интуриста». Мне поручено поставить вас в известность, что вынужденная посадка самолета произошла не из-за аварии в электросистеме. Советские власти получили сообщение, что в салоне находится бомба...
   Все испуганно охнули.
   – Успокойтесь, пожалуйста. Бояться нечего. Тем не менее весь самолет придется тщательно обыскать. А это займет немало времени. Поэтому сейчас вас отвезут в гостиницу «Спутник», где вы сможете отдохнуть до завтрашнего утра.
   Сопровождавшая его женщина повторила это на немецком и французском языках. Холлиса удивила такая расторопность местных властей.
   – Мне что-то все это не нравится, Сэм, – прошептала Лиза.
   – Я скоро вернусь, – предупредил Холлис.
   – Вы куда? – спросил Майк.
   – В туалет.
   Холлис вышел из зала ожидания в коридор, но пограничник сделал ему знак вернуться.
   – Мне нужно в туалет, – по-русски сказал ему Холлис.
   – В зале ожидания есть туалет.
   – Там занято.
   – Неужели вы не можете подождать?
   – Мне уже невтерпеж.
   – Ладно, идите вон туда, – кивнул пограничник.
   Холлис вошел в туалет, поднял металлический ящик для мусора и с размаху швырнул его о кафельную стену. Буквально через секунду дверь туалета распахнулась, и внутрь ввалился пограничник. Холлис встретил его ударом в пах. Солдат издал утробный звук и сложился пополам. Холлис схватил его одной рукой за воротник шинели, другой – за ремень и головой вперед швырнул в стену. Тот застонал и упал на колени. Сэм отволок пограничника в кабинку, усадил его на унитаз и закрыл дверь. Потом поставил мусорный ящик на место и бросил в него шапку пограничника. Холлис вышел в коридор и направился к главному залу терминала. На стене в нише он увидел несколько телефонных автоматов. Опустив монетку, набрал номер минской междугородной связи и сказал оператору:
   – Соедините меня с Москвой, номер два-пять-два-ноль-ноль-один-семь.
   – Приготовьте шестьдесят копеек.
   Через несколько секунд еле слышный далекий голос произнес:
   – Капитан О'Ши слушает.
   Их прервал голос оператора:
   – Теперь опустите шестьдесят копеек.
   Холлис опустил в щель первую монету, проклиная про себя советскую телефонную систему. В тот же момент на плечо Сэма опустилась чья-то рука и оттащила его от телефона.
   – Полковник Холлис, все улажено. И не надо никуда звонить, – произнес представитель «Интуриста». – Отпустите его, – приказал он двум молодым пограничникам, державшим Сэма.
   – Какого дьявола вы прервали мой телефонный звонок?! – рявкнул на него Холлис.
   – Пройдемте, сэр. Вас ожидает мисс Родз, она очень беспокоится за вас.
   – Где она? – спросил Сэм.
   – В машине. Пожалуйста, позвольте представиться еще раз. Меня зовут мистер Марченко, я сотрудник «Интуриста». МИД поручило мне оказывать вам и мисс Родз особые знаки внимания. Пойдемте со мной.
   – Мы не нуждаемся в особых знаках внимания. И мы останемся здесь, в аэропорту.
   Марченко отрицательно покачал головой.
   – Нет, полковник. Мне даны строгие указания относительно вас. Мисс Родз уже давно ожидает вас в машине.
   Взгляд Холлиса скользнул по лицам пограничников и остановился на трех субъектах в кожаных плащах. Они стояли неподалеку, держа руки в карманах, и внимательно смотрели на него.
   – Я хочу, чтобы мисс Родз привели сюда, ко мне. – Сэм повернулся, снова набрал номер междугородней и сказал по-русски оператору: – Соедините меня с Москвой, два-пять-два-ноль-ноль-один-семь.
   – Полковник, не надо звонить. Мы опоздаем!
   – Куда?
   – На вертолет, сэр, – ответил Марченко, – который должен доставить вас назад в Шереметьево. В три тридцать пять рейс «Люфтганза» на Франкфурт. Этот самолет «Пан Ам» сегодня уже не вылетит. Пойдемте.
   Холлис просчитал в уме возможные варианты своего поведения, но все они казались бесперспективными.
   – Мы не спешим, – ответил он. – И мы останемся здесь. Я, кажется, уже просил, чтобы мисс Родз привели ко мне.
   – Но у нас нет выбора. Пришла телеграмма из Москвы.
   – Не сомневаюсь, что вы ее получили. Вопрос только, откуда – из МИДа или с площади Дзержинского?
   – Я вас не понимаю. Будьте добры, хотя бы подойдите к машине и побеседуйте с мисс Родз, чтобы узнать, что она собирается делать. Пойдемте же, она очень волнуется за вас.
   Холлис услышал в трубке голос оператора:
   – Московская Центральная.
   – Я просил соединить меня по номеру два-пять-два-ноль-ноль-один-семь, – сказал Сэм.
   – Я не могу соединить вас по этому номеру. Не проходит звонок.
   Холлис знал, если Московская Центральная сообщает, что не может дозвониться по указанному тобой номеру, значит, на линию вторгся КГБ и прерывает звонок.
   – "Интурист" по телеграфу уже уведомил посольство США о вашем вылете. Пожалуйста, сэр, мисс Родз... – бубнил Марченко.
   В коридоре появился Салерно.
   – Ах вот вы где! Что все это значит?
   – Эти ответ на ваш вопрос о моем дипломатическом статусе, – ответил Холлис. – С ним по-прежнему все в порядке.
   – А вас я попрошу вернуться в зал ожидания, – сказал Марченко журналисту. – Ваш автобус скоро отъезжает в отель.
   – Попридержите коней, – проговорил Салерно и обратился к Холлису. – Они сказали Лизе, что вы разыскиваете ее. Что, черт побери, тут происходит?
   – Нам предложили на вертолете добраться до Шереметьева, чтобы успеть на рейс «Люфтганза» до Франкфурта.
   – Ну... вы счастливчики! Пока я буду поглощать в «Спутнике» свиной жир с грибной подливкой, вы, ребята, приземлитесь во Франкфурте. В своей следующей жизни мне бы хотелось быть дипломатом.
   – А кем вы были в своей прошлой жизни, Майк?
   – Русским, – рассмеялся Салерно и повернулся к Марченко: – Эй, а нельзя и меня захватить в Шереметьево?
   – Это невозможно.
   – Нельзя. Только это и услышишь в этой стране. Все нельзя. Кто-то должен научить их слову «можно».
   – Будьте добры, полковник! Ваша приятельница ждет вас. – Марченко уже начал раздражаться.
   – По-моему, не стоит отказываться от такой чести, Сэм, – заметил Салерно. – Я сейчас позвоню в посольство и сообщу, что работники «Интуриста» расстелили вам красный ковер, извините за каламбур. Если в этой ситуации что-нибудь не чисто, посол примет необходимые меры. Будьте спокойны. Может, я догоню вас во Франкфурте.
   Тут Холлис по-русски сказал Салерно:
   – Сигарета, Майк. Вы постоянно выпрямляли ее пальцами. – Журналист улыбнулся, подмигнул и ответил тоже по-русски:
   – Никому не рассказывайте, и я ваш должник. А вам это может пригодиться. – Он хлопнул Холлиса по плечу, повернулся и ушел.
   Сэм в сопровождении пограничников последовал за Марченко. Они вышли через стеклянные двери, и тот распахнул заднюю дверцу ожидающей их «волги».
   На заднем сиденье сидела Лиза.
   – Лиза, выйди из машины, – приказал ей Холлис.
   Не успела она ответить, как водитель рванул на несколько футов вперед, а Марченко с грохотом захлопнул дверцу.
   – Полковник, вы сами все усложняете, – жестко сказал он. В нескольких шагах от входа в терминал Сэм опять увидел троих мужчин в кожаных пальто и понял, что, чтобы он сейчас ни предпринял, все закончится в конце концов ударом дубинкой по голове, хлороформом и наручниками. Поэтому он подошел к «волге» и сел рядом с Лизой.
   – Сэм! Я так беспокоилась! Что происходит?.. – она бросилась его обнимать.
   – Все в порядке.
   – Они сказали, что ты ждешь меня, и вот потом...
   – Знаю.
   Марченко сел впереди, и машина тронулась.
   – Мы отправляемся обратно в Шереметьево? – спросила Лиза.
   – Хороший вопрос, – произнес Холлис и потянул за ручку двери. Тут же прозвучал сигнал, и на приборной доске автомобиля загорелась лампочка.
   – Вы, наверное, облокотились на дверь, – заметил Марченко.
   Холлис промолчал. Он оглянулся назад и увидел вторую «волгу», в которой сидели трое парней в кожаных пальто.
   – Нас похитили? – прошептала Лиза.
   – Трудно что-либо определенно сказать в этой стране. Иногда приходится только спрашивать. – Сэм наклонился к Марченко. – КОМИТЕТ? – спросил он.
   – Нет, что вы. «ИНТУРИСТ», – ответил тот и улыбнулся. – Мы направляемся на взлетное поле для вертолетов. У нас нет времени разыскивать ваш багаж среди вещей остальных пассажиров, поэтому он прибудет завтра прямо во франкфуртский аэропорт. Можно устроить так, чтобы его переслали в ваш отель во Франкфурте. Ваша ручная кладь лежит в багажнике. Если надо решить какие-либо вопросы, я к вашим услугам.
   – Вы и так достаточно сделали для нас, – заметила Лиза.
   Марченко хмыкнул. «Волга» свернула на широкую бетонированную площадку, на которой была нарисована желтая буква X.
   – Вот мы и приехали, – сказал Марченко. – А вертолета нет. И что мы так спешили?
   – Возможно, его уже угнали, – проговорил Холлис.
   – Да, у нас такое случается. Но, думаю, у нас с вами иной случай. Опаздывает.
   Вторая машина остановилась неподалеку, из нее вышли трое.
   – А вот и вертолет, – сказал Марченко.
   Лиза прошептала Холлису в самое ухо:
   – Уговори меня не бояться, Сэм. Скажи, что все в порядке.
   – У меня дурные предчувствия, Лиза. Ну, ничего, поглядим, что они замышляют. Может, просто хотят побеседовать с нами.
   – Сам я, вообще-то, не люблю вертолеты, – говорил Марченко. – И как раз сегодня, совсем рядом, разбился один. Два пилота и оба пассажира, мужчина и женщина, погибли. Все обгорели до неузнаваемости. И как их узнают близкие?.. Иметь бы хоть какие останки...
   Теперь Холлис понял, как все это делается.
   Вертолет на несколько секунд завис в воздухе и начал снижаться. Сэм узнал Ми-28, шестиместную машину с реактивными турбинами. Он также разглядел опознавательные знаки Советских ВВС.
   – Мистер Марченко, это исключительное проявление любезности с вашей стороны.
   – Да, – отозвался тот. – Вы – очень важные особы. Будьте любезны выйти из машины.
   Холлис и Лиза вышли из «волги». Водитель достал им из багажника сумки и Лизину икону. Один из пассажиров второй «волги» встал у Холлиса за спиной.
   – Джентльмена, что у вас за спиной, зовут Вадим. Он будет сопровождать нас, – объяснил Сэму Марченко.
   Холлис подумал, что мог бы попытать счастья и угнать Ми-28, но Марченко наверняка просчитал этот вариант.
   Вертолет приземлился на желтую X, и Марченко крикнул:
   – Пошли!
   Холлис поднялся в вертолет первым и помог забраться внутрь Лизе. Пилоты – офицеры ВВС – указали им на два задних сиденья. Затем в вертолет поднялись Вадим и Марченко. Они заняли места перед Сэмом и Лизой. Вертолет оторвался от земли и взял курс на восток.
   Холлис внимательно рассматривал Вадима. Это был молодой мужчина лет тридцати. Под кожаным пальто чувствовались крепкие мускулы. Сэм еще никогда не видел людей с такой мощной, толстой шеей. Он сомневался, сможет ли обхватить такую руками, хотя, наверное, можно придушить этого типа его же галстуком и добраться до пистолета.
   Словно прочитав его мысли, Марченко повернулся к Холлису и сказал:
   – Успокойтесь и наслаждайтесь полетом. Мы будем в Шереметьеве примерно через три часа. Вы как раз поспеете на рейс «Люфтганзы».
   – Вы несете совершенный вздор, – проговорила Лиза.
   – Вздор?
   Холлис заметил, что вертолет летит на высоте примерно двух тысяч футов, придерживаясь автострады Минск – Москва.
   Сэм обнял Лизу и погладил по плечу.
   – Ну, как ты, детка?
   – Ужасно. – Она прижала к груди свою икону и все время поглаживала ее.
   Главное, думал Холлис, это вывести из строя Вадима и завладеть его пистолетом, прежде чем Марченко выхватит свой. Пристрелить Марченко и обоих пилотов, а затем долететь на Ми-28 до Москвы и приземлиться на территории посольства.
   Лиза поднесла икону к лицу и прижалась к ней губами. Вадим взглянул на тяжелую деревянную икону и подумал о том же, о чем одновременно с ним подумал Холлис. Когда Лиза опускала икону, Вадим резко выкинул правую руку и вцепился в доску. Холлис поднял колено, чтобы оно оказалось под предплечьем Вадима, и что было силы ударил его ребром ладони по запястью. Дикий вопль от боли, вырвавшийся у него, не заглушил хруст сломанной руки. Холлис вырвал из рук Лизы икону. Еще секунда, и он разбил бы ею череп Вадима. Но Марченко среагировал намного быстрее, чем ожидал Холлис. Он соскользнул с сиденья на пол и уже стоял на одном колене, целясь из револьвера Сэму в грудь.
   – Стоять! – заорал он.
   Второй пилот вскочил со своего места и навел свой пистолет на Лизу.
   – Опустите икону, медленно, – приказал Марченко Холлису.
   Сэм опустил икону, Марченко выхватил ее у него из рук и обратился к Вадиму:
   – Ну, как ты?
   Тот раскачивался от дикой боли, придерживая сломанную правую руку левой рукой.
   – Убью гада! – прохрипел Вадим.
   – Тогда я пристрелю тебя! – рявкнул Марченко.
   – Вижу, полковник, что вы не поверили моим словам о Шереметьеве и о рейсе «Люфтганза», и совершенно правильно, – сказал он Холлису. – Вам повезло, что я не могу вас убить, по крайней мере сейчас. Так как сначала с вами хотят побеседовать.
   У меня есть приказ доставить вас живым. Но я могу убить и убью мисс Родз, и это произойдет, как только вы еще раз попытаетесь сморозить глупость. – Он достал из кармана наручники. – Придется вам надеть их, полковник.
   Холлис взглянул на Лизу. Она побледнела, но владела собой.
   – Я в порядке, Сэм.
   Марченко внимательно осмотрел икону.
   – Она осквернена. Это наша работа?
   – А чья же еще? – огрызнулась Лиза. – Верните мне ее. Она ведь все равно вам не нужна. Обещаю не лупить вас ею по голове.
   Марченко рассмеялся.
   – Вам придется поклясться Богом.
   – Клянусь Богом, что не стукну вас иконой по голове.
   – Хорошо. – Он протянул ей икону и откинулся на сиденье. – Ох, и устал я с вами.
   Холлис ободряюще посмотрел на Лизу. Она положила голову ему на плечо.
   – Ну как, ты не хочешь сказать: «С меня довольно». «Я ухожу»? – спросил Сэм как можно тише.
   – Я размышляю. Вы с Сэзом обещали ставить меня обо всем в известность, – она тоже старалась говорить так, чтобы Марченко не услышал.
   – Я и ставлю тебя в известность. Нас похитили.
   – Не смешно, Сэм. По-моему, вы оба знали, что это может произойти.
   – Мы подозревали, – сказал он, помолчав.
   – Не только подозревали, я думаю. Тебе известно, что Сэз не хотел, чтобы я полетела этим рейсом?
   – Нет, я не знал об этом. Однако никто никогда не обещал держать тебя в курсе дела, Лиза. Но не это главное. Судя по всему, и меня не сочли нужным кое о чем проинформировать.
   Она кивнула.
   – Он... он пытался мне что-то рассказать, но я не выслушала его, Сэм.
   – И не сообщила мне об этом.
   – Извини. Он сказал, что ты – мишень и что мне следует держаться от тебя подальше.
   – Но тем не менее ты отправилась со мной и все время была рядом.
   – Я люблю тебя. Если бы я не любила, давно бы послала к черту. Правда!
   – А я помирился бы с тобой. Приглашаю тебя на ужин в самый дорогой ресторан Лондона.
   – В «Кларидж»? С удовольствием, Сэм.
   Они летели уже три часа. Холлис посмотрел в иллюминатор. Вертолет пролетал как раз над Бородинским полем и держал курс на сосновый бор. Через несколько минут Холлис увидел проволочную ограду, расчищенное пространство вокруг нее и посадочную полосу для вертолетов.