Демилль Нельсон. Без права на пощаду (Школа обаяния)

   – Сьюзи, – вмешался Джеф, – по-моему, Лизе это не слишком интересно. Ты ведешь себя не очень тактично. Понимаешь?
   – Конечно. Извините.
   Руни обратился к Холлису:
   – Мой старик работает в советском МИДе, так что мне удалось нахвататься жаргона и манер на разных званых вечерах. Думаю, что за последние месяцы, что я проведу здесь, мы могли бы поболтать и хорошенько обсудить кое-какие посольские словечки. Я неплохо владею жаргоном американских ВВС и моряков. Кстати, у нас есть несколько типов из армии. В основном вертолетчики. Итак, я надеюсь на вас, Холлис. Но мне бы чертовски повезло, если бы я сумел попасть в американскую военную разведку. Я недолго служил в ВВС и подготовился к экзаменам – я имею в виду экзамены в американских ВВС. Думаю, что после вашего инструктажа у меня все пройдет по высшему разряду.
   Холлис хмыкнул и сказал:
   – Ну, у вас весьма честолюбивые планы. Я очень удивлюсь, если вам удастся пройти проверку на происхождение. Как вы собираетесь это сделать?
   – Ну, теперь с этим стало значительно проще, когда все остальные наши парни уже там. Начну с того, что я сирота, сами знаете, в сиротских приютах есть списки умерших, а также списки покойных приемных родителей. А свидетельство о рождении – это уже теперь не проблема. В некоторых городах у нас есть свои парни в Бюро демографической статистики, которые позаботятся обо всем этом.
   – А как же насчет личных рекомендаций?
   – Эта программа началась уже пятнадцать лет тому назад, полковник. Поэтому у меня есть список тех, чья добросовестность не вызывает сомнений. Это уже напоминает сеть, состоящую из старых однокашников. Школьные узы и тому подобное. Первой волне «десантников» пришлось туговато. Наши ребята теперь приезжают туда, где уже закрепились «десантники».
   – Насколько мне известно, никто из выпускников не вступает в контакт друг с другом.
   – О? Кто вам об этом сказал?
   – Никак не могу вспомнить.
   Джеф Руни покачал головой.
   – Там созданы небольшие ячейки. Они обособлены друг от друга в целях конспирации, но все выполняют одну и ту же работу. Невозможно выловить всю организацию целиком. Каждая ячейка помогает в профессиональной карьере своим членам. Это же известная схема революционеров.
   – Занятно.
   – Мне бы очень хотелось иметь инструктором опытного человека, который в ВВС имел звание генерала, как вы. Что ж, когда-нибудь и я стану генералом ВВС и моим детишкам будет проще идти по жизни. Великая американская мечта, верно, полковник? А достигнуть ее нам, иммигрантам, всегда было труднее. – Он рассмеялся. – Законно или незаконно. Однако мы добьемся своего. Мы очень много и усиленно работаем.
   Холлис внимательно рассматривал Руни. Он думал, что в «школе обаяния» довели идеал шпионского ремесла – «абсолютную крышу» – до совершенства. И сама мысль о том, что всех их можно скопировать, пугала. Все это было чисто русским навязчивым желанием стать тем, кем на самом деле не являешься.
   – Полковник, вы меня слушаете? – спросил Руни.
   – Да, да, – Холлис снова сосредоточился на собеседнике.
   – Вы, наверное, захотите осмотреться и обнюхать все вокруг, – с улыбкой говорил тот, – так что не будем вам мешать. В пятницу вечером у нас состоится вечеринка. У вас будет возможность познакомиться со здешними обитателями. Скажите Чаку, чтобы он принес вам маски.
   – Маски?
   – Ага. Хэллоуин, в пятницу Хэллоуин.
   – Верно.
   Сьюзи посмотрела на Лизу и сказала:
   – Да улыбнитесь же. Здесь не так уж плохо. Лиза молчала.
   – Никто не станет ссориться с вами, если вы будете с нами честны. Поговорите с остальными инструкторами и убедитесь. Встретимся на Великом Шабаше, – сказал Джеф.
   – Было очень приятно познакомиться с вами обоими, – помахала рукой Сьюзи. – Не заблудитесь.
   – Добро пожаловать в наш кампус, – улыбнулся Джеф. – И не подходите близко к границе лагеря.
   Холлис и Лиза остались вдвоем.
   – Милые ребятки. И куча претензий, – сухо сказал Сэм.
   – Я бы с удовольствием перерезала им глотки.
   – Наверное, они хотели того же, – согласился он. – Ужасно все это...
   – А я испытываю гадливость, – кивнула Лиза. Она наблюдала за тем, как Руни и Сьюзи исчезли за поворотом. – А она очень неотесанная. Видимо, они хотят, чтобы я навела на нее глянец. Даже поверить в такое не могу, Сэм.
   Ветер постепенно стих, и вокруг воцарилась умиротворяющая тишина. «Вот он я, – думал Холлис, – в самом сердце России, для всего мира я мертв. Окруженный со всех сторон колючей проволокой. Я с головой ушел в безумный эксперимент. С пятнадцатилетним опозданием я наконец оказался здесь».
   Они возвращались обратно.
   – Я правильно себя веду? – спросила Лиза.
   – Ты держишься превосходно. Но они ни на йоту не поверили, что мы участвуем во всем этом по своей воле.
   – Ну и хорошо. Я не слишком хорошая лгунья.
   – Вообще-то да, – согласился Сэм. – Посмотри, Лиза. Видишь среди сосен дом из красного кирпича? Давай заглянем туда.
   Дом с белым орнаментом и зеленой крышей был построен в стиле ранчо. Посыпанная гравием дорожка вела к гаражу на одну машину, но поблизости не было никаких следов автомобиля. Неподалеку от гаража мужчина лет пятидесяти складывал в штабель дрова для камина. Маленький мальчик лет пяти раскачивался на веревочных качелях, привязанных к ветке дерева. Холлис и Лиза подошли поближе.
   – Привет, я новенький в этом городке, – поздоровался Холлис.
   Мужчина окинул их взглядом.
   – Сэм Холлис! Слышал, что вы здесь. А вы, должно быть, Лиза Родз. – Он вытер руки о широкие вельветовые брюки. – Меня зовут Тим Лэндис. Полагаю, мы с вами знакомы, Сэм. – Они обменялись рукопожатием.
   Холлис оказался буквально захвачен врасплох.
   – Да... О, Боже мой, вы же были нашим летным командиром!
   – Правильно. Мы частенько с вами спорили. Помнится, вы доставляли немало хлопот старому генералу Фаллеру. – Лэндис повернулся к Лизе. – Как-то Сэм начал сбрасывать бомбы куда ни попадя, а когда генерал напомнил ему о зоне ограничения действий, он заявил Фаллеру, что нам бы надо сбрасывать бутылки с кока-колой... тогда на нас никто не будет в обиде.
   Лиза кивнула на дом и спросила:
   – Это больше похоже на смертные муки и чистилище или на жизнь в аду?
   Казалось, Лэндис понял ее вопрос.
   – Ну, это зависит от того, как вы просыпаетесь по утрам и что вам снится по ночам. – Он потер ладонью лоб. – Видите ли, я здесь почти двадцать лет и не чувствую себя как дома, но сам уже не понимаю, что почувствовал, если вернулся домой. Если не считать того, что иногда, проснувшись ночью, я вспоминаю и переживаю все заново. – Лэндис улыбнулся Холлису и произнес: – Сэм, я очень рад, что тебя не подбили.
   – Ну, меня как раз подбили. Над хайфонской бухтой в самом конце войны. Но меня наши вытащили из этой лужи. А мой второй пилот Эрни Симмз, он здесь?
   – Уже нет, – ответил Лэндис.
   – А он был здесь?
   – Да.
   – Ну и?
   – Ну... дай-ка вспомнить... это случилось тогда, в 74-м. Он попал сюда прямо из Ханоя. Ты ведь помнишь. Он сказал, что ты тоже выпрыгнул, но не знал, что с тобой случилось. У него была повреждена артерия, но его залатали, он прибыл сюда в полном порядке.
   – А что произошло с ним здесь?
   – Его расстреляли.
   – За что?
   – Ну... – казалось, Лэндис чувствовал себя неловко. – Ну, он посоветовал им катиться к такой-то матери. Он сказал это здешнему начальнику, говну из Советских ВВС, имени которого я уже не помню. Он заявил, что не станет сотрудничать с ними. За это его и расстреляли.
   Холлис мрачно кивнул.
   – Они заполучили тогда достаточно пилотов-истребителей, поэтому если кто-то шел наперекор, на его обработку не тратили время, а просто расстреливали. Война уже заканчивалась, и все дела перешли в КГБ. Тебе известно обо всем этом?
   – Нет.
   – Хочешь узнать?
   – Как-нибудь в другой раз.
   – О'кей. Слушай, мне очень жаль Симмза. Но, наверное, еще некоторых наших парней ты помнишь. Например, Джесси Гейтс?
   – "Психованный" Гейтс?
   – Верно. – Лэндис заговорил без умолку, перечисляя имена пленных летчиков. Холлис вспомнил троих или четверых из них. Наконец Лэндис сказал: – Сэм, я хочу познакомить тебя с моим малышом. – Он повернулся к мальчугану и крикнул: – Тимми, подойди сюда и познакомься с моим старым другом!
   Мальчик спрыгнул с качелей и подбежал к ним.
   – Тимми, это... кто ты теперь, Сэм, генерал?
   – Полковник.
   – Потрясающе! Тимми, это полковник Холлис и мисс Родз. А это – Тимоти Младший.
   Они пожали друг другу руки, и мальчик застенчиво улыбнулся.
   – Тимоти уже почти шесть лет, – сказал Лэндис. – Здесь есть еще несколько его ровесников. Вообще-то ему нравится общаться с ребятами постарше. Верно, малыш?
   Мальчик кивнул.
   – Мой лучший друг – это Джой Ривз, ему девять лет. – Он гордо посмотрел на Холлиса. – А вы из Америки?
   – Да.
   – Когда-нибудь я поеду в Америку.
   – Это очень хорошо. Тебе там понравится.
   – Я поеду туда бороться за мир.
   Холлис промолчал.
   – Америка – хорошая страна.
   – Да, ты прав.
   – Но этой страной правят плохие люди.
   Холлис многозначительно посмотрел на Лизу, и она спросила у мальчика:
   – Ты говоришь по-русски?
   – Нет. Мы изучаем Россию, но на английском.
   – А что вы учите?
   – Россия – это великая страна, которая борется за мир. Когда-нибудь Россия с Америкой станут друзьями. Тогда папа, мама и я сможем уехать отсюда и жить в Америке, если захотим. Или в России.
   Лиза опустилась перед мальчиком на колени и взяла его за руки.
   – Америка тоже хочет мира.
   – Но в правительстве сидят плохие люди.
   Холлис положил руку Лизе на плечо, и она поднялась.
   – Пойди-ка поиграй, – сказал сыну Лэндис.
   Тимми тут же убежал.
   – Вначале они считали, что вполне достаточно одного секса, затем поняли – некоторым из нас этого мало, – рассказывал Лэндис. – Поэтому нам позволили иметь детей. Они хотят, чтобы мы чувствовали себя здесь естественно. Однако это привело к новым проблемам. Например, дети. Сейчас их здесь около шестидесяти. Самый старший – это малыш Бревера Рик. Ему десять лет. Жена Бревера Светлана была первой, что зачала, после того как они сняли свой запрет. А теперь они не знают, как воспитывать таких детей. Поэтому и придумали смешанную систему, в которой детям преподается краткое жизнеописание Америки на английском, но параллельно они изучают русскую историю и советскую идеологию. Вот такой гадостью они занимаются. Думают, что удастся заслать этих детей в Америку как русских учеников. Но я не знаю... По-моему, эти дети свихнутся, когда вырастут и поймут, что они живут в тюрьме. – Лэндис взглянул на сына, который снова качался на качелях. – Мой бедный малыш...
   – Вы говорите ему правду дома? – спросила Лиза.
   – Нет.
   – Почему?! Вы могли как-нибудь...
   – Мисс Родз, мне сказали, что если это выйдет наружу, они убьют мальчика. Не заберут его у меня, а убьют. И мою жену тоже.
   – Боже мой... Простите меня.
   Лэндис пожал плечами и сказал:
   – Здесь повсюду стальные кулаки, прикрытые бархатными перчатками. – Он взглянул на Холлиса. – Сэм, ты случайно ничего не слыхал о моей жене? Я имею в виду свою американскую жену, Мэгги?
   – Нет, по-моему, нет. Я постараюсь вспомнить.
   – Я буду тебе очень признателен. У меня двое детей, Тимоти... мой старший Тимоти... и Джош. Сейчас они уже взрослые мужчины. Тиму должно быть тридцать, а Джошу – двадцать четыре. Надеюсь, что с ними все в порядке. Надеюсь также, что Мэгги снова вышла замуж. – Лэндис закрыл ладонями лицо.
   Холлис ощутил какую-то странную пустоту в желудке.
   – Послушай, Тим, – сказал он, – наверное, мое появление несколько расстроило тебя, так что мы...
   – Нет, нет. Я больше не буду задавать таких вопросов. Да вы и сами, наверное, несколько сбиты с толку. Пойдемте, я познакомлю вас с Джейн. Это моя жена. Она русская, но ей нравится имя Джейн.
   – Нет, спасибо...
   – Пойдемте же. Вам она понравится. Она – политзаключенная. Настоящая антисоветчица. Получила максимальный срок, это равносильно смертному приговору. Отсидела два года, а потом ей предложили работать здесь, поскольку она неплохо владеет английским. Мне бы так хотелось познакомить вас с ней.
   Лиза и Холлис переглянулись.
   – Мы тоже хотим с ней познакомиться, – кивнула Лиза.
   – Великолепно! – Они вошли в дом. – Она попала сюда... дайте-ка вспомнить... пятнадцать лет назад. Примерно два года мы просто встречались, тогда так делали все. Дикое время! Потом большинство из нас создали подобные пары на многие годы.
   Лэндис распахнул дверь в комнату и крикнул:
   – Дорогая, у нас гости!
   – О... Тим, в доме такой беспорядок! – отозвался женский голос.
   Мебель в гостиной была довольно обшарпанная, светлого дерева, в стиле 50-х годов, наверное, скандинавская. Паркетный пол украшал восточный ковер. Телевизор, видеомагнитофон и аудиосистема фирмы «Сони».
   Лэндис провел гостей на кухню.
   Здесь Холлис почувствовал себя в маленькой Америке. Кухня была отлично оборудована, современна, с уютным уголком для завтрака. На белой пластиковой стойке – кофеварка «Дженерал Электрик». Единственное, чего не хватало, так это посудомоечной машины. Миссис Лэндис чистила свеклу над раковиной.
   – Джейн, это наши новые соседи, – сказал Лэндис. – Лиза Родз и мой старый соратник по оружию – капитан... нет, полковник, Сэм Холлис.
   Джейн Лэндис вытерла руки о передник, оглядела вошедших и поздоровалась с Лизой за руку:
   – Привет.
   Холлис решил, что хозяйке дома около сорока. Довольно привлекательная и стройная, с волосами, тронутыми сединой, подстриженными под «пажа». На ней был свитер с высоким воротом, юбка из шотландки и дешевые кожаные туфельки.
   – Значит, эти ублюдки похитили вас обоих? – спросила Джейн.
   Холлис сразу почувствовал к ней расположение.
   – Да, они похитили нас.
   – Садитесь. Выпейте с нами кофе. – Она поставила на стол чашки, сахар и сливки. – Так что же сулит нам ваше появление? Мы спасены или обречены?
   – Думаю, ни то и ни другое, – ответил Сэм. Он указал пальцем на потолок.
   – О, – проговорила Джейн, поняв его жест. – Не думаю, что их еще волнуют наши разговоры после пятнадцати лет жизни здесь. Мы не знаем ничего, чего бы не знали они. Но с вашим приходом они, наверное, начнут снова нас подслушивать. Поэтому вы ответите на мой вопрос как-нибудь в другой раз. – Она налила кофе.
   Лэндис уселся напротив Холлиса.
   – Я говорил тебе, что она антисоветчица. В один прекрасный день Джейн влипнет в неприятности.
   – Да пусть они катятся... Надеюсь, что сейчас меня слушают. – Она повернулась к Лизе. – Я просидела два года в кандалакшском лагере в Мурманской области, совсем недалеко от Северного полярного круга. И за что, спросите? За то, что написала письмо этой свинье Брежневу, протестуя против ввода войск в Польшу для подавления там мятежей. Это было в декабре 1970-го. У меня муж и две дочери. Им сообщили, что я умерла в Кандалакше. Я больше никогда с ними не увижусь.
   – Мне очень жаль.
   – Мне тоже жаль, что вы оказались здесь. Если бы я осталась в Кандалакше, сейчас меня бы уже не было в живых. Меня тошнит от мысли, что я все еще работаю на них.
   – Я понимаю вас, – по-русски сказала Лиза.
   – А мы с вами подружимся, – улыбнулась Джейн, в глазах ее вспыхнул огонек.
   – В Лизе течет аристократическая кровь, – объяснил Холлис. – Ее бабушка была русской.
   – Ну, я прощу ей это, – рассмеялась Джейн.
   – Вам не стоит говорить по-русски, – предупредил Тим Лэндис. – Здесь это серьезный проступок. Они даже детей запрещают учить русскому. Не дай Бог, возникнут контакты с охраной.
   – Но курсантам-то они доверяют? – спросила Лиза.
   – Видимо, да, – ответила Джейн. – Наверное, у них есть способ контролировать их там, в Штатах. Они очень придирчиво проверяют этих парней на детекторе лжи, прежде чем те покинут школу. Малейший ложный сигнал – и курсанта «отчислят».
   Тим Лэндис побарабанил по столу и указал пальцем в потолок.
   – Да в гробу я их видела, – махнула рукой Джейн и предложила всем еще кофе.
   – Этот дом... он только для вас, или это еще и учебный объект... или как тут это называется? – спросила Лиза.
   – Да, у нас сейчас два квартиранта, вернее, две молодых свиньи. Они проторчат у нас еще несколько месяцев до отправки в Штаты. Но когда они здесь, я просто зверею, правда, Тим?
   – Джейн готовит им еду и стирает. Они помогают мне в мелком ремонте по дому, – сказал Лэндис.
   – Эти двое истинные засранцы, – продолжала Джейн. – Один из них начал делать мне недвусмысленные намеки, а потом заявил, что это нужно было ему для вхождения в образ.
   – А где они сейчас? – спросила Лиза.
   – У них сегодня уроки вождения, – ответил Тим, взглянув на часы. – Ездят взад-вперед по главной дороге. Для них закупили старые машины из вашего посольства. Но они скоро придут. Их зовут Сонни и Марти. Может, познакомитесь с ними?
   – Хорошо, – согласился Холлис.
   – Сонни – тот, кто норовит залезть мне в трусы, – предупредила Джейн Лизу. – Будьте осторожны. У него явно проблемы с гормонами.
   Холлис молча пил кофе и смотрел в окно. Он пытался поставить себя на место Лэндиса, старался представить себе его путь из северо-вьетнамского лагеря для военнопленных в такой же лагерь Советских ВВС, превратившийся затем в «школу обаяния». Жена, сын... Двадцать лет... Кем теперь стал Тим Лэндис? Даже он сам не знал этого. Хотят ли они вернуться домой? Как бы восприняла это Мэгги Лэндис? Она вышла замуж десять лет назад. Холлис знал об этом от одного офицера, который летал в Сан-Диего на ее свадьбу. И если эти люди вернутся в Америку, подразумевает ли это, что их новые жены и дети поедут с ними? У Холлиса возникало все больше и больше вопросов, на которые он не находил ответов. Вероятнее всего, эти люди проведут здесь всю оставшуюся жизнь.
   Тим Лэндис встал из-за стола, взял карандаш и блокнот и что-то написал Холлису. Тот прочел: «Тебе известно о майоре Додсоне? Добрался ли он до посольства?»
   «Мы знаем о нем от Грегори Фишера. Материалы о Фишере – в американских газетах. Додсон по-прежнему считается без вести пропавшим», – написал Сэм.
   Лэндис прочитал ответ и отвернулся. Холлису показалось, что тот плачет. Сэм скомкал листок и сунул его в карман.
   Джейн Лэндис хотела было что-то сказать, но тут дверь в кухню открылась и вошли двое молодых людей.
   – Привет, кто это? – спросил один из них.
   Тим Лэндис взял себя в руки и представил вошедшим Холлиса и Лизу. Сэм оглядел «квартирантов». Марти – коренастый, плотный, в сером спортивном костюме и лыжной куртке. У него было симпатичное улыбающееся лицо, и Холлис подумал, что он выглядит довольно безвредно. Сонни был необыкновенно красив, с вьющимися черными волосами, карими глазами и насмешливым ртом, который некоторым женщинам показался бы чувственным.
   – Рад с вами познакомиться, – улыбнулся Сонни Лизе. – Все здесь только о вас и говорят.
   – Неужели?
   – Да, именно так. – Он откровенно ее разглядывал. – Здесь ведь только шесть настоящих американок. А вы с Сэмом увлечены друг другом или просто друзья?
   – Перестань, Сонни! – вмешался Марти.
   Лиза смерила Сонни неприязненным взглядом.
   – Не ваше дело, черт возьми!
   – Конечно, конечно. Просто мне хочется сходить на свидание с настоящей американкой, прежде чем уеду отсюда, – улыбнулся Сонни.
   Холлис резко двинул его под дых, и тот, согнувшись, рухнул на пол.
   – У вас будут из-за них какие-нибудь неприятности? – спросил Сэм у Лэндисов.
   Тим отрицательно покачал головой.
   – Он сам напросился. Я все улажу с русским офицером, который их курирует.
   – Это ему неплохой урок, – сказала Джейн. – Похоже, он так и не усвоил правил хорошего тона.
   – Он однажды напросится, и его укокошит какой-нибудь вспыльчивый парень в Штатах, – согласился Марти, помогая встать своему приятелю. – Я отведу его в комнату.
   – Благодарю за кофе, – сказал Холлис Лэндисам.
   Тим Лэндис достал из серванта электрический фонарик.
   – Он понадобится вам, чтобы найти дорогу.
   – Мы еще побеседуем с вами, Лиза, – улыбнулась Джейн.
   – Вы оба понравились мне, – ответила она.
   Тим Лэндис вышел проводить их.
   – Спасибо, что заглянули к нам. Как-нибудь вечером приходите к нам поужинать. Джейн неплохо готовит американские блюда.
   – А Лиза – русские, – сказал Холлис.
   – Я вспомнил кое-что, Сэм. Симмз говорил, что вы оба упали в море. Его подобрал вьетнамский катер, а тебя вытащил вертолет «НН-53». Судьба, не так ли?
   – Да.
   Лэндис подошел ближе к Холлису и шепотом сказал:
   – Эрни говорил, что ты плыл к нему, орал, звал к себе. Симмз сделал тебе знак убираться, потому что решил, что уже умирает, но ты все продолжал плыть к нему и звать. Он говорил, что очень обрадовался, увидев спасательный вертолет над тобой, и тому, что есть свидетель его захвата в плен живым. Он очень хорошо отзывался о тебе, Сэм.
   – Спасибо, – кивнул Холлис, – Спокойной ночи.
   Они с Лизой зашагали от дома.
   – Все в порядке? – спросила Лиза.
   Холлис молчал. «Вот она, последняя запись в бортовом журнале», – подумал он.
   – Ты хочешь остаться один?
   – Нет, пройдись со мной. Поговори со мной.
   – О'кей... можно один вопрос? Ты ударил Сонни потому, что он русский, или потому, что он привязался ко мне?
   – Даже не знаю. Наверное, сыграло мужское самолюбие. Вообще-то я с трудом верю, что эти люди русские. Передо мной был всего лишь молодой подонок, по-хамски обращающийся с женщиной.
   Она улыбнулась и прижалась к нему. Сэм нежно поцеловал Лизу.
   – О, Сэм... Сэм... – шептала она.
   – Что?
   – Не бросай меня. Если ты это сделаешь, я умру. Не выбирай себе русскую жену, если мы здесь останемся.
   – А что ты скажешь насчет подружки?
   – Не дразни меня.
   – Прости.
   Они вернулись на тропинку и направились к дому.
   – Как здесь женятся? – спросила Лиза.
   – По-моему, просто объявляют об этом.
   – Ты женишься на мне?
   – Да. Ты хочешь сказать, что собираешься работать здесь?
   – Я собираюсь жить здесь. И работать против них. Когда-нибудь мы станем свободными. Я знаю, это обязательно произойдет.
   Он поцеловал ее руку.
   – Я и так чувствую себя свободным. Бедняга Тим Лэндис только что подарил мне свободу.
   – Знаю.
   Они шли, обнявшись, к своему коттеджу, освещая фонариком тропинку. Сэм вспомнил новогоднее послание английского короля Георга своему народу в начале второй мировой войны: «В преддверии Нового года я сказал одному человеку: дай мне свет, чтобы я мог идти вперед, в неизвестность. И этот человек ответил: вложи свою руку в руку Господа. Это будет лучше, чем свет, и безопаснее, чем известный тебе путь».

Глава 34

   Сэм Холлис разжигал сухие поленья в камине.
   – Раньше я любила камин в холодную зимнюю ночь, – говорила Лиза. – Это то, чего мне так не хватало в Москве.
   – Ну, здесь ты не будешь страдать от этого, – отозвался Сэм и подул на огонь.
   Она смотрела на разгорающееся пламя.
   – Давай попробуем представить, что здесь, в этой комнате, только ты да я. Что мы дома. Может быть, это поможет нам поддерживать душевное равновесие, Сэм.
   Холлис не был в этом уверен.
   – Хочешь посмотреть видео? – предложил он.
   – Да, что-нибудь шумное и забойное.
   Она выбрала видеокассету «Рокки-4» и прокрутила пленку до сцены боя Рокки с русским.
   Сэм обнял Лизу за плечи и усадил рядом с собой на диван.
   – Ну как прошел чай с Сьюзи и ее подругами?
   – Ужасно. Мне пришлось встать и уйти. Очень жаль. Извини.
   – Все в порядке.
   – Сэм, тут живут еще шесть американок. Двух похитили в Финляндии во время лыжных прогулок, одну, по имени Саманта, – когда она путешествовала в Карпатах в Румынии. Трое других считаются утонувшими: две – в Черном море, а одна – в Балтийском в Восточной Германии. Раньше здесь жили еще две женщины, но они покончили с собой. Сэм, это едва не разбило мне сердце. Как могут эти ублюдки так поступать с людьми?! Отрывать их от семей... их жизни?..
   – Они называют нас Главным Врагом, Лиза. С большой буквы. И ведут с нами борьбу не на жизнь, а на смерть.
   Лиза посмотрела на экран телевизора. В схватке сошлись Рокки и русский.
   – Какой глупый фильм, – сказала она. – Но почему он кажется мне не таким идиотским, как тогда, когда я смотрела его в первый раз.
   – Я знаю, что ты имеешь в виду, – улыбнулся Холлис.
   – А ты считаешь их главным врагом?
   – Видишь ли, иногда мне нравится думать, что я кое-что делаю для них. Не для партийцев или КГБ, разумеется. Но для народа, русских и других национальностей. Я думаю о том, какая жизнь могла бы быть в этой стране, если бы в Кремле сидели другие люди.
   Лиза положила голову ему на плечо и спросила:
   – Каким образом майор Додсон выбрался отсюда?
   – Пока не знаю.
   – Чем ты занимался, пока меня не было?
   – Ко мне заходил Буров.
   – И что он хотел?
   – Он только хотел посмотреть, как наши дела.
   – Ублюдок!
   – Не позволяй этим людям доставать тебя, Лиза.
   – Он бил тебя... дал мне пощечину... Он зашел в мою камеру... когда эта пожилая баба... обыскивала меня...
   – Ладно, не думай об этом. Ты должна понять, что Буров все время хотел заставить нас работать на них. Вот почему мы оказались здесь, а не на Лубянке. Вот почему он не делает нам ничего такого, чего, по его мнению, мы не сможем забыть и простить.