Страница:
– А что это такое?
– Соленый овощной суп.
– Пожалуй, я пойду к себе.
– Нет, останься. Поговори со мной. Не хочу сегодня ночью оставаться одна.
– На территории посольства ты в полной безопасности.
– Знаю. Но мне очень хочется побыть с тобой. Ты вот не помнишь, Сэм, а я ведь была на вечеринке, когда провожали твою жену. Ты знал тогда, что она не вернется?
– Догадался, когда увидел, что она упаковывает абсолютно все.
– Значит, ты разводишься?
– Да. Разве это брак?
– Тебе хочется узнать о Сэзе?
– Только не теперь.
– Ты говорил, что это может оказаться опасным.
– Что именно? – взглянул на нее Холлис.
– То, что светит нам впереди, опасно?
– Да, опасно.
– Ты можешь рассказать мне конкретнее?
У Холлиса мелькнула мысль: что, если Лиза обо всем докладывает Сэзу Айлеви? Но если это правда, значит, он ничего не понимает в людях.
– Если наступит минута, когда тебе захочется бросить это дело, Лиза, просто скажи: «Я ухожу». И больше ничего.
– Я действительно нужна тебе?
– Нам здесь не хватает храбрых энергичных американцев. Я знаю, что это нарушает устав Информационной службы Соединенных Штатов, не говоря уже о правилах Пентагона. Однако отвечу: да, ты мне нужна.
Она кивнула:
– О'кей. И ты получишь меня.
Лиза обняла его и поцеловала, затем нежно пробежала пальцами по затылку и погладила его шрамы.
– Ты мог бы оказаться в «школе обаяния».
– Наверное.
– Но вместо этого ты здесь. Твоя жена – в Лондоне. Грегори Фишер мертв, а майор Додсон – Бог знает где. Чем же все это закончится?
– Не имею представления.
– Когда кончается твоя работа здесь?
– Как решит Пентагон. А твоя?
– Через двадцать месяцев. А теперь, может быть, скорее. Что будем делать, если один из нас уедет раньше другого?
Холлис промолчал, и она сказала:
– Пойдем со мной, милый.
Они поднялись в ее спальню.
– У тебя здесь красиво, – заметил Холлис.
– Ты – всего лишь третий мужчина, поднявшийся сюда.
– Это, конечно, редкая честь. Послушай, ты вообще-то понимаешь, что я почти на двадцать лет старше тебя?
– Те двое тоже были старше на двадцать лет. И что из этого?
Холлис посмотрел на нее. Было в Лизе что-то такое, что очень привлекало его. Она казалась сорванцом, и все же очень женственной, простодушие и бесхитростность сочетались в ней с умом и проницательностью.
– Останься на ночь. Я хочу проснуться рядом с тобой, Сэм. Как в Яблоне.
– Это было бы просто замечательно.
– Теперь у тебя появилась любимая сторона кровати.
– Где я?
– В Париже. Меня зовут Колетт.
– Рад был познакомиться с вами. – Жалюзи были закрыты, а портьеры плотно задвинуты, таков был порядок. Холлис зажег лампу.
– Раньше меня радовало солнце, по утрам заглядывающее в окно.
Она прижалась к нему, целуя в щеку, и погладила его живот.
– Ты очень ласковая, – сказал он.
– А ты нет, – ответила она.
– Дай мне время.
– Понимаю. – Она встала и направилась в ванную.
На ночном столике зазвонил телефон. Сэм не стал поднимать трубку, но телефон настойчиво продолжал звонить. И вопреки своим правилам Сэм поднял трубку.
– Алло.
– Доброе утро, Сэм, – произнес Сэз Айлеви.
– Доброе утро.
– Мне надо поговорить с вами.
– Тогда позвоните ко мне на квартиру.
– Там никто не отвечает.
– Попробуйте позвонить еще раз.
Айлеви казался раздраженным.
– Мне бы хотелось встретиться с вами в одиннадцать.
– В десять тридцать у меня назначена встреча с двумя полковниками ВВС.
– Она отменена.
– Кем?
– Передайте Лизе, чтобы тоже пришла. На сегодня она освобождена от всех дел. Увидимся в безопасной комнате для офицеров спецслужб. – Айлеви повесил трубку.
– Где ты? – крикнула Лиза из ванной.
– Сейчас я на своей стороне кровати. – Холлис встал.
«Мог бы дождаться, когда я приду в офис, и поговорить», – думал он. Сэм размышлял о жизни в этих стенах. Здесь можно играть в кегли, плавать в бассейне, играть в сквош или каждую неделю смотреть в кинотеатре фильмы. Если вас не привлекало ничего из этого, то можно сойти с ума, как заявила его жена, или ограничиться мелкими нарушениями: внебрачными половыми связями, алкоголем, но чаще всего люди просто уходили в себя. Можно было, правда, проводить время за чтением длинных русских романов или работать по шестнадцать часов в сутки и попытаться узнать побольше об этой стране и народе, как делала Лиза. Но и это скоро приводило к разочарованию и неверию в свои силы.
Лиза вышла из ванной, обернутая в полотенце.
– Кто это звонил?
Холлис откровенно разглядывал ее.
– Я тебя внимательно слушаю.
– Ах да... Звонил Сэз.
– А...
– Он хочет встретиться с нами обоими в одиннадцать. На сегодня у тебя отменены все дела.
– Как ты думаешь, чего они теперь хотят?
– Кто знает?
– У нас неприятности из-за...
– У меня, возможно. Я женат. А ты человек свободный, посему все это тебя не касается.
– Это моя вина, Сэм. Я поступила эгоистично. Ты рискуешь большим, чем я.
Они смотрели друг на друга, и оба не скрывали своего желания.
– Давай-ка лучше успеем еще кое-что на полной скорости, летчик, – предложила она.
Глава 19
Глава 20
– Соленый овощной суп.
– Пожалуй, я пойду к себе.
– Нет, останься. Поговори со мной. Не хочу сегодня ночью оставаться одна.
– На территории посольства ты в полной безопасности.
– Знаю. Но мне очень хочется побыть с тобой. Ты вот не помнишь, Сэм, а я ведь была на вечеринке, когда провожали твою жену. Ты знал тогда, что она не вернется?
– Догадался, когда увидел, что она упаковывает абсолютно все.
– Значит, ты разводишься?
– Да. Разве это брак?
– Тебе хочется узнать о Сэзе?
– Только не теперь.
– Ты говорил, что это может оказаться опасным.
– Что именно? – взглянул на нее Холлис.
– То, что светит нам впереди, опасно?
– Да, опасно.
– Ты можешь рассказать мне конкретнее?
У Холлиса мелькнула мысль: что, если Лиза обо всем докладывает Сэзу Айлеви? Но если это правда, значит, он ничего не понимает в людях.
– Если наступит минута, когда тебе захочется бросить это дело, Лиза, просто скажи: «Я ухожу». И больше ничего.
– Я действительно нужна тебе?
– Нам здесь не хватает храбрых энергичных американцев. Я знаю, что это нарушает устав Информационной службы Соединенных Штатов, не говоря уже о правилах Пентагона. Однако отвечу: да, ты мне нужна.
Она кивнула:
– О'кей. И ты получишь меня.
Лиза обняла его и поцеловала, затем нежно пробежала пальцами по затылку и погладила его шрамы.
– Ты мог бы оказаться в «школе обаяния».
– Наверное.
– Но вместо этого ты здесь. Твоя жена – в Лондоне. Грегори Фишер мертв, а майор Додсон – Бог знает где. Чем же все это закончится?
– Не имею представления.
– Когда кончается твоя работа здесь?
– Как решит Пентагон. А твоя?
– Через двадцать месяцев. А теперь, может быть, скорее. Что будем делать, если один из нас уедет раньше другого?
Холлис промолчал, и она сказала:
– Пойдем со мной, милый.
Они поднялись в ее спальню.
– У тебя здесь красиво, – заметил Холлис.
– Ты – всего лишь третий мужчина, поднявшийся сюда.
– Это, конечно, редкая честь. Послушай, ты вообще-то понимаешь, что я почти на двадцать лет старше тебя?
– Те двое тоже были старше на двадцать лет. И что из этого?
Холлис посмотрел на нее. Было в Лизе что-то такое, что очень привлекало его. Она казалась сорванцом, и все же очень женственной, простодушие и бесхитростность сочетались в ней с умом и проницательностью.
– Останься на ночь. Я хочу проснуться рядом с тобой, Сэм. Как в Яблоне.
– Это было бы просто замечательно.
* * *
Зазвонил будильник, и Лиза протянула руку и выключила его.– Теперь у тебя появилась любимая сторона кровати.
– Где я?
– В Париже. Меня зовут Колетт.
– Рад был познакомиться с вами. – Жалюзи были закрыты, а портьеры плотно задвинуты, таков был порядок. Холлис зажег лампу.
– Раньше меня радовало солнце, по утрам заглядывающее в окно.
Она прижалась к нему, целуя в щеку, и погладила его живот.
– Ты очень ласковая, – сказал он.
– А ты нет, – ответила она.
– Дай мне время.
– Понимаю. – Она встала и направилась в ванную.
На ночном столике зазвонил телефон. Сэм не стал поднимать трубку, но телефон настойчиво продолжал звонить. И вопреки своим правилам Сэм поднял трубку.
– Алло.
– Доброе утро, Сэм, – произнес Сэз Айлеви.
– Доброе утро.
– Мне надо поговорить с вами.
– Тогда позвоните ко мне на квартиру.
– Там никто не отвечает.
– Попробуйте позвонить еще раз.
Айлеви казался раздраженным.
– Мне бы хотелось встретиться с вами в одиннадцать.
– В десять тридцать у меня назначена встреча с двумя полковниками ВВС.
– Она отменена.
– Кем?
– Передайте Лизе, чтобы тоже пришла. На сегодня она освобождена от всех дел. Увидимся в безопасной комнате для офицеров спецслужб. – Айлеви повесил трубку.
– Где ты? – крикнула Лиза из ванной.
– Сейчас я на своей стороне кровати. – Холлис встал.
«Мог бы дождаться, когда я приду в офис, и поговорить», – думал он. Сэм размышлял о жизни в этих стенах. Здесь можно играть в кегли, плавать в бассейне, играть в сквош или каждую неделю смотреть в кинотеатре фильмы. Если вас не привлекало ничего из этого, то можно сойти с ума, как заявила его жена, или ограничиться мелкими нарушениями: внебрачными половыми связями, алкоголем, но чаще всего люди просто уходили в себя. Можно было, правда, проводить время за чтением длинных русских романов или работать по шестнадцать часов в сутки и попытаться узнать побольше об этой стране и народе, как делала Лиза. Но и это скоро приводило к разочарованию и неверию в свои силы.
Лиза вышла из ванной, обернутая в полотенце.
– Кто это звонил?
Холлис откровенно разглядывал ее.
– Я тебя внимательно слушаю.
– Ах да... Звонил Сэз.
– А...
– Он хочет встретиться с нами обоими в одиннадцать. На сегодня у тебя отменены все дела.
– Как ты думаешь, чего они теперь хотят?
– Кто знает?
– У нас неприятности из-за...
– У меня, возможно. Я женат. А ты человек свободный, посему все это тебя не касается.
– Это моя вина, Сэм. Я поступила эгоистично. Ты рискуешь большим, чем я.
Они смотрели друг на друга, и оба не скрывали своего желания.
– Давай-ка лучше успеем еще кое-что на полной скорости, летчик, – предложила она.
Глава 19
На этот раз они сидели в безопасной комнате для офицеров, поскольку в другой такой же комнате посол сейчас встречался с людьми из Вашингтона, только что прилетевшими в Союз. Видимо, состояние дел достигло критической точки. Все сотрудники посольства уже поняли, что происходит что-то экстраординарное.
Бреннана самолетом отправили на лечение в Лондон, а ночью у посольства дежурили «форды» и кагэбэшные «волги».
Чарлз Бенкс откашлялся, взглянул на Холлиса, затем на Лизу и начал:
– Полковник Холлис, мисс Родз, для меня весьма неприятной является обязанность сообщить вам, что советские власти обратились с официальной жалобой касательно вас обоих. Детали неважны. Однако вас обоих объявили персонами нон грата. В вашем распоряжении пять дней для того, чтобы привести все свои дела в порядок и покинуть страну. Вы улетаете в понедельник до полудня.
– Это нечестно. Нечестно, Чарлз, – не выдержала Лиза.
Бенкс проигнорировал ее слова и продолжал: – Как вам, наверное, известно, за последнее время советско-американские отношения значительно улучшились. Нашему правительству не хотелось бы свести на нет усилия, приложенные для этого с обеих сторон. Кроме того, Белый дом обеспокоен возможностью возникновения нового советско-китайского альянса, если наши отношения с Кремлем вновь обернутся политикой «холодной войны».
– Ни я, ни Сэм не намеревались нарушать мировой баланс сил! – воскликнула Лиза.
– Нам не до шуток, мисс Родз.
– Я не идиотка, Чарлз, – резко ответила она. – И не собираюсь изменять своим принципам в угоду моему руководству. Убийство есть убийство. И в стране находится американский военнопленный, который сейчас в беде. Если я не могу ничего предпринять в связи с этим и вы тоже, мне остается подать в отставку и обнародовать эту информацию.
– Благодарю вас за ваши заботы, мисс Родз. Но, пожалуйста, поймите, что вас выставляют отсюда не Штаты. Этого требует МИД СССР. Нам же от вас не нужно ни сотрудничества, ни ухода в отставку, вообще ничего. Вы просто упакуете свои вещи и покинете эту страну. И вы не станете предавать огласке эти сведения. Обещаю, что ни в вашем личном досье, ни в досье мистера Холлиса не будет ничего, подрывающего ваш авторитет. Между прочим, вам, Сэм, в ближайшие дни будет присвоено звание генерала. Вам обоим дается тридцать дней отпуска. Затем вы получите новые назначения, которые положительно повлияют на вашу карьеру.
– Нам бы хотелось получить такое назначение, чтобы работать вместе, – сказала Лиза.
Бенкс вопросительно посмотрел на Айлеви, но тот промолчал.
– Это невозможно.
– Почему?
– Из соображений безопасности. – Он многозначительно посмотрел на часы. – Мне пора идти. Мистер Айлеви кратко изложит вам подробности вашего отъезда. – Затем более мягко добавил: – Что касается лично меня, то мне очень жаль, что вы оба уезжаете. Вы очень ценные сотрудники в нашей миссии. Итак, Сэм, Лиза, желаю вам удачи. – С этими словами Бенкс вышел.
Айлеви подошел к бару и налил всем водки с охлажденным апельсиновым соком. На стол поставил поднос с печеньем, пирожными, тостами, маслом и икрой.
– Налетайте, – предложил он. – Чарлз распорядился об угощении для вас, чтобы поднять вам настроение.
– Когда тебя приглашают сюда, чтобы оскорбить, то по крайней мере подмасливают, – заметила Лиза.
Айлеви жевал пирожное.
– Грубо, Лиза, – сказал он, вытирая пальцы о льняную салфетку. – Сейчас я познакомлю вас с некоторыми параграфами Закона о государственной безопасности и проинструктирую насчет ваших обязанностей не разглашать ничего из того, что вы увидели, услышали или прочитали во время службы здесь.
Айлеви прочитал им документы и попросил подписать необходимые бумаги о том, что они со всем ознакомлены. Когда процедура была окончена, он поднял свой бокал, приглашая присоединиться к нему Сэма и Лизу. Но те сделали вид, что не заметили этого.
– Вам же лучше, что вас вышвыривают отсюда, – сказал Сэз. – Если бы вас оставили, то КГБ наверняка продолжил бы охотиться за вами. И советую вам обоим не покидать территорию посольства все последние дни вашего пребывания здесь.
– Это только совет? – спросил Холлис.
– Что же касается приказа – то вам запрещается выходить за ворота посольства без сопровождения и ни в коем случае после наступления темноты.
– А я-то решил, что сезон охоты закрыт, – усмехнулся Сэм.
Айлеви пожал плечами и налил себе еще водки.
– Был бы зверь, а охотники всегда найдутся. Если вам от этого станет легче, знайте, что наше правительство вышибло из страны их военного атташе и сотрудника прессы из дипкорпуса. Об этом сообщат в завтрашних газетах.
– Почему они не вышвыривают вас, Сэз, ведь вы единственный наставили пистолет на Бурова?
– Если бы Советы вышибли меня, то в ответ пришлось бы выставить их главного резидента в Вашингтоне, как это было в восемьдесят шестом. А им это вовсе не нужно. Так что пока счет сравнялся: два – два.
– Я освобожден от своих обязанностей, Сэз?
– О да. Вы оба. Отдыхайте, смотрите фильмы и собирайте вещи. Вам понадобится время...
– Кто пойдет на встречу с Асом в воскресенье?
– Вам придется сообщить ему, что у него сменился куратор. Проработайте детали. И не теряйте его.
– Мы вытащим его отсюда?
– Если он располагает тем, о чем вы его попросили.
Айлеви улыбнулся и некоторое время разглядывал Лизу, потом спросил с напускным безразличием:
– Итак, мисс Лиза, вы проведете свой отпуск дома?
– Не знаю... все так неожиданно. Может быть, в Нью-Йорке...
Айлеви взглянул на Холлиса.
– А вы?
– Тоже не знаю. Наверное, разберусь сначала со своими делами. Потом скорее всего махну в Японию к моим старикам. Затем – в Нью-Йорк, повидаться с братом. – Помолчав, добавил: – Может быть, съезжу в Нью-Ханаан, выражу свои соболезнования Фишерам.
– Я тоже, – кивнула Лиза.
– Не смейте этого делать, – резко приказал Айлеви. – Вам обоим придется очень хорошо подумать, прежде чем объединяться. Каждый из вас может подыскать любое назначение за пределами Занавеса. Именно это вам обещано.
– Это твоя идея – не позволить нам работать вместе? – спросила Лиза.
– Я не желаю отвечать на этот вопрос.
– Ну что ж, – сказал Холлис и встал, – мне надо встретиться с моими людьми и обсудить положение дел.
– Погодите, Сэм, мне бы хотелось, чтобы вы рассказали мне о своей поездке в Бородино.
– Могу лишь сказать, что я убил двоих кагэбэшников из пограничной охраны.
Айлеви вскочил.
– О Боже! Вы серьезно?!. Господи, они придут в бешенство! Какого черта вы не сказали мне об этом? Вам чертовски повезло, что вы остались в живых. Вам обоим!
– Я ничего не смог поделать. Это было неизбежно.
Перед отъездом я представлю вам полный отчет, Сэз. Но, как выражаются в дипломатических кругах, услуга за услугу.
– И вы еще ставите условия?! – взревел Айлеви. – Ну так вот вам мой ответ. Как еще говорят в дипломатических кругах, я не соглашусь ни на какие обязательные условия. И вы обо всем расскажете мне без каких бы то ни было гарантий! Иначе я сделаю так, что небеса обрушатся на ваши головы.
– Не угрожайте убийце, Сэз, – тихо проговорил Холлис.
Они обменялись долгими пристальными взглядами.
– Вот когда ты объяснишь нам, как собираются раскрыть убийство Грегори Фишера и что намечено предпринять по поводу майора Додсона, тогда мы расскажем тебе, что увидели в Бородине. Чтобы впредь не было других случаев гибели американских граждан, списанных со счетов в интересах определенных дипломатических кругов, – заявила Лиза.
– Не строй из себя журналиста-сыщика, Лиза, – оборвал ее Айлеви. – Ты работаешь на Информационную службу Соединенных Штатов и делаешь то, что тебе говорят. Разве ты забыла, что только что подписала соответствующий документ? Я понимаю, что ты обеспокоена смертью этого мальчика. Но разве не твоей главной обязанностью как сотрудника посольства было прилагать все усилия для налаживания советско-американских отношений? И нам придется сбросить со счетов смерть Фишера, если это представляет угрозу для предстоящих переговоров на высшем уровне. Забудь о справедливости. Сейчас решаются более важные проблемы. О'кей?
Лиза молчала.
– Может быть, и мне было бы легче списать Фишера к чертям собачьим, Сэз, – сказал Холлис. – Однако я лично заинтересован в майоре Додсоне из ВВС и других американцах, которых держат здесь против их воли. И ставлю в известность об этом тебя и твою контору. Перед моим отъездом мы все обсудим.
– Принято к сведению, Сэм. – Айлеви взглянул на Лизу и произнес примирительным тоном: – Послушайте, я вижу, как вы взволнованны. Все случилось так неожиданно. Однако мера справедливости здесь иная, и ее не следует предавать огласке. Единственно возможная справедливость здесь – месть. Око за око, зуб за зуб.
Лиза посмотрела на Сэза долгим печальным взглядом, и Холлису показалось, что подобный разговор между ними уже был.
Айлеви не выдержал ее взгляда и заговорил, словно обращаясь к себе:
– Я вовсе не такой безжалостный. Иногда, возможно, могу показаться таким... Понимаю: жестокость порождает жестокость. Я воспитывался совсем иначе... И знаю, что ежедневно совершаю акт психологической жестокости по отношению к моим врагам. – Он задумался на минуту и продолжал: – Два года назад, когда вас еще здесь не было, на улице на меня налетели хулиганы. Они избили и ограбили меня.
Холлис слышал об этом, но не знал подробностей происшедшего.
– Я направлялся на встречу с Инной Шимановой, женой Рувена Шиманова, биолога. Он остался на Западе во время симпозиума в Нью-Йорке. Инну уволили с работы, она сильно нуждалась, голодала и пребывала в полной депрессии. Наше посольство пыталось вывезти ее на Запад, чтобы она смогла присоединиться к мужу. Как-то ночью я разговаривал по телефону с Рувеном. Он звонил из Нью-Йорка. Только что он сумел дозвониться до жены и успел поговорить с ней несколько минут, но их прервали. Он сказал, что Инна плачет и умоляет о помощи. – Айлеви перешел на русский: «Дорогой мой муж! – рыдала она. – Я умираю с голода! Они собираются выслать меня из Москвы! Пожалуйста, дорогой Рувен, ради Бога, помоги мне!» Поэтому я решил повидаться с ней, успокоить ее и передать кое-какие деньги. Я поехал на метро. Неофициально, просто один еврей захотел помочь другому еврею. Понимаете? Ну вот, эти ребятишки из Седьмого управления и подстерегли меня. Они проследили за мной, и когда я вышел на станции «Университет», внезапно напали, зверски избили и бросили совершенно голым на снегу с тяжелыми внутренними травмами.
– О Боже! – воскликнула Лиза и прикрыла рот ладонью.
– Я сам виноват. Положился на воспитанное у меня чувство справедливости. Проходившие мимо студенты подобрали меня и направили в больницу. Руководство хотело перевести меня отсюда. Но я решил остаться здесь. Чтобы рассчитаться.
– Я слышал, что ваши приятели из Вашингтона сделали это за вас, – заметил Холлис.
– Я не имел к этому никакого отношения.
– К чему именно? – спросила Лиза.
– Ни к чему, – ответил Айлеви и направился к двери. – Послушайте, должен вам сказать, что это грязное, бесчеловечное занятие. Но только события вроде тех, что произошли в последние дни, могут заставить нас реально взглянуть на мир. Верно? В военной разведке вы имеете дело со статистикой, цифрами, вариантами и рассуждаете о термоядерном ударе. И это мало что значит. А вот когда какой-то вонючий козел лупит вас об автомобиль... Как я в тот раз получил по яйцам так, что они ушли мне в брюхо, вот тогда!.. Советско-американское соперничество приобретает новое и более важное значение. – Айлеви открыл дверь. – И у меня есть веские причины для беспокойства на сей счет. Чарлз Бенкс может целый день пускать дым и нести околесицу, а я буду целый день улыбаться и поддакивать ему. Но у меня своя работа, а у Бенкса – своя. Что же касается вас обоих, то это дело не по вашим зубам.
– Я приму решение, не затрагивающее ни вас, ни дипломатов, – заявил Холлис, выходя вместе с Лизой.
– Знаю, что примете, Сэм, – дружелюбно сказал Айлеви. – О, в субботу, в шесть тридцать, в зале для приемов состоится званый вечер. Будет посол. Вечера для персон нон грата намного веселее обычных проводов. Будьте готовы к розыгрышам. Подготовьте всякие шуточки насчет того, почему вас отзывают.
– Не позволяй этой стране и этой работе вынуть из тебя душу, Сэз, – посоветовала Лиза.
Он на мгновение задумался, прежде чем ответить.
– Если я способен выйти в холодную ночь, чтобы помочь преследуемой женщине, значит, со мной все в порядке.
– Надеюсь, что так.
– Я тоже.
Айлеви попрощался с ними за руку и запер дверь.
Когда Лиза и Холлис остались наедине, она спросила:
– А что случилось в Вашингтоне?
– Приятели Сэза устроили нападение на дочку советского дипломата в Вашингтоне. На девчонку-подростка. Оставили ее валяться со сломанной челюстью в кампусе американского университета.
Лиза остановилась.
– Но Сэз, конечно, не знал...
– Я тоже так думаю, – сказал Холлис, хотя был уверен, что Айлеви прекрасно обо всем знал. – В конторе Сэза есть люди, которые на неофициальном и личном уровне улаживают дела с Советами. Их называют бригадой «Око за око». Сломанная рука в Москве или Будапеште гарантирует перелом части тела в Вашингтоне или Лондоне. Эта философия гарантированного возмездия. Вообще-то, уже несколько лет обе стороны избегали подобных ситуаций. И то, что Буров пошел на мокрое дело, говорит о том, до какой степени КГБ обеспокоен. Это сигнал мне и Сэзу, что дела могут вскоре выйти из-под контроля.
– А они ведь не очень хитры, не так ли?
– Да. Они слишком резко отреагировали и сами вызвали интерес к этому делу.
Сэм проводил Лизу до ее офиса.
– Мы успеем сделать что-нибудь до понедельника? – спросила она.
– Не стоит чересчур много болтать за пределами безопасных комнат, – напомнил Холлис.
Она кивнула.
– А это правда, что мы подслушиваем самих себя?
– Возможно. Я устал шептаться с людьми на ушко и вообще ничего уже не понимаю.
– У тебя погано на душе оттого, что ты уезжаешь, да?
– Мне не нравятся обстоятельства, при которых я уезжаю, а тебе?
– Мне очень грустно. Но я рада, что это случилось с нами обоими. Мы сможем быть там вместе, Сэм. – Она улыбнулась. – Генерал.
– Они будут играть честно. При условии, что и мы тоже. – Холлис посмотрел на часы. – Мне пора...
– Мне тоже. – Она посмотрела ему в глаза и прошептала: – По-моему, я в тебя влюбилась.
– А теперь, пожалуйста, немножко погромче – для микрофона.
– Мы поужинаем с тобой сегодня вечером? – спросила она. – Место выбираешь ты, а я готовлю.
– У меня только пиво и горчица. Но если ты дашь список покупок, я закажу.
– Нет. Я сама зайду в магазин, куплю все, что нужно, – сказала Лиза. – Приготовлю русскую еду. А за тобой водка.
– Тебе не стоит уходить одной с территории посольства, – напомнил Холлис.
– Магазин не присылает покупки на дом.
– Будь осторожна.
– Есть, сэр! – она повернулась и вошла к себе в офис.
Бреннана самолетом отправили на лечение в Лондон, а ночью у посольства дежурили «форды» и кагэбэшные «волги».
Чарлз Бенкс откашлялся, взглянул на Холлиса, затем на Лизу и начал:
– Полковник Холлис, мисс Родз, для меня весьма неприятной является обязанность сообщить вам, что советские власти обратились с официальной жалобой касательно вас обоих. Детали неважны. Однако вас обоих объявили персонами нон грата. В вашем распоряжении пять дней для того, чтобы привести все свои дела в порядок и покинуть страну. Вы улетаете в понедельник до полудня.
– Это нечестно. Нечестно, Чарлз, – не выдержала Лиза.
Бенкс проигнорировал ее слова и продолжал: – Как вам, наверное, известно, за последнее время советско-американские отношения значительно улучшились. Нашему правительству не хотелось бы свести на нет усилия, приложенные для этого с обеих сторон. Кроме того, Белый дом обеспокоен возможностью возникновения нового советско-китайского альянса, если наши отношения с Кремлем вновь обернутся политикой «холодной войны».
– Ни я, ни Сэм не намеревались нарушать мировой баланс сил! – воскликнула Лиза.
– Нам не до шуток, мисс Родз.
– Я не идиотка, Чарлз, – резко ответила она. – И не собираюсь изменять своим принципам в угоду моему руководству. Убийство есть убийство. И в стране находится американский военнопленный, который сейчас в беде. Если я не могу ничего предпринять в связи с этим и вы тоже, мне остается подать в отставку и обнародовать эту информацию.
– Благодарю вас за ваши заботы, мисс Родз. Но, пожалуйста, поймите, что вас выставляют отсюда не Штаты. Этого требует МИД СССР. Нам же от вас не нужно ни сотрудничества, ни ухода в отставку, вообще ничего. Вы просто упакуете свои вещи и покинете эту страну. И вы не станете предавать огласке эти сведения. Обещаю, что ни в вашем личном досье, ни в досье мистера Холлиса не будет ничего, подрывающего ваш авторитет. Между прочим, вам, Сэм, в ближайшие дни будет присвоено звание генерала. Вам обоим дается тридцать дней отпуска. Затем вы получите новые назначения, которые положительно повлияют на вашу карьеру.
– Нам бы хотелось получить такое назначение, чтобы работать вместе, – сказала Лиза.
Бенкс вопросительно посмотрел на Айлеви, но тот промолчал.
– Это невозможно.
– Почему?
– Из соображений безопасности. – Он многозначительно посмотрел на часы. – Мне пора идти. Мистер Айлеви кратко изложит вам подробности вашего отъезда. – Затем более мягко добавил: – Что касается лично меня, то мне очень жаль, что вы оба уезжаете. Вы очень ценные сотрудники в нашей миссии. Итак, Сэм, Лиза, желаю вам удачи. – С этими словами Бенкс вышел.
Айлеви подошел к бару и налил всем водки с охлажденным апельсиновым соком. На стол поставил поднос с печеньем, пирожными, тостами, маслом и икрой.
– Налетайте, – предложил он. – Чарлз распорядился об угощении для вас, чтобы поднять вам настроение.
– Когда тебя приглашают сюда, чтобы оскорбить, то по крайней мере подмасливают, – заметила Лиза.
Айлеви жевал пирожное.
– Грубо, Лиза, – сказал он, вытирая пальцы о льняную салфетку. – Сейчас я познакомлю вас с некоторыми параграфами Закона о государственной безопасности и проинструктирую насчет ваших обязанностей не разглашать ничего из того, что вы увидели, услышали или прочитали во время службы здесь.
Айлеви прочитал им документы и попросил подписать необходимые бумаги о том, что они со всем ознакомлены. Когда процедура была окончена, он поднял свой бокал, приглашая присоединиться к нему Сэма и Лизу. Но те сделали вид, что не заметили этого.
– Вам же лучше, что вас вышвыривают отсюда, – сказал Сэз. – Если бы вас оставили, то КГБ наверняка продолжил бы охотиться за вами. И советую вам обоим не покидать территорию посольства все последние дни вашего пребывания здесь.
– Это только совет? – спросил Холлис.
– Что же касается приказа – то вам запрещается выходить за ворота посольства без сопровождения и ни в коем случае после наступления темноты.
– А я-то решил, что сезон охоты закрыт, – усмехнулся Сэм.
Айлеви пожал плечами и налил себе еще водки.
– Был бы зверь, а охотники всегда найдутся. Если вам от этого станет легче, знайте, что наше правительство вышибло из страны их военного атташе и сотрудника прессы из дипкорпуса. Об этом сообщат в завтрашних газетах.
– Почему они не вышвыривают вас, Сэз, ведь вы единственный наставили пистолет на Бурова?
– Если бы Советы вышибли меня, то в ответ пришлось бы выставить их главного резидента в Вашингтоне, как это было в восемьдесят шестом. А им это вовсе не нужно. Так что пока счет сравнялся: два – два.
– Я освобожден от своих обязанностей, Сэз?
– О да. Вы оба. Отдыхайте, смотрите фильмы и собирайте вещи. Вам понадобится время...
– Кто пойдет на встречу с Асом в воскресенье?
– Вам придется сообщить ему, что у него сменился куратор. Проработайте детали. И не теряйте его.
– Мы вытащим его отсюда?
– Если он располагает тем, о чем вы его попросили.
Айлеви улыбнулся и некоторое время разглядывал Лизу, потом спросил с напускным безразличием:
– Итак, мисс Лиза, вы проведете свой отпуск дома?
– Не знаю... все так неожиданно. Может быть, в Нью-Йорке...
Айлеви взглянул на Холлиса.
– А вы?
– Тоже не знаю. Наверное, разберусь сначала со своими делами. Потом скорее всего махну в Японию к моим старикам. Затем – в Нью-Йорк, повидаться с братом. – Помолчав, добавил: – Может быть, съезжу в Нью-Ханаан, выражу свои соболезнования Фишерам.
– Я тоже, – кивнула Лиза.
– Не смейте этого делать, – резко приказал Айлеви. – Вам обоим придется очень хорошо подумать, прежде чем объединяться. Каждый из вас может подыскать любое назначение за пределами Занавеса. Именно это вам обещано.
– Это твоя идея – не позволить нам работать вместе? – спросила Лиза.
– Я не желаю отвечать на этот вопрос.
– Ну что ж, – сказал Холлис и встал, – мне надо встретиться с моими людьми и обсудить положение дел.
– Погодите, Сэм, мне бы хотелось, чтобы вы рассказали мне о своей поездке в Бородино.
– Могу лишь сказать, что я убил двоих кагэбэшников из пограничной охраны.
Айлеви вскочил.
– О Боже! Вы серьезно?!. Господи, они придут в бешенство! Какого черта вы не сказали мне об этом? Вам чертовски повезло, что вы остались в живых. Вам обоим!
– Я ничего не смог поделать. Это было неизбежно.
Перед отъездом я представлю вам полный отчет, Сэз. Но, как выражаются в дипломатических кругах, услуга за услугу.
– И вы еще ставите условия?! – взревел Айлеви. – Ну так вот вам мой ответ. Как еще говорят в дипломатических кругах, я не соглашусь ни на какие обязательные условия. И вы обо всем расскажете мне без каких бы то ни было гарантий! Иначе я сделаю так, что небеса обрушатся на ваши головы.
– Не угрожайте убийце, Сэз, – тихо проговорил Холлис.
Они обменялись долгими пристальными взглядами.
– Вот когда ты объяснишь нам, как собираются раскрыть убийство Грегори Фишера и что намечено предпринять по поводу майора Додсона, тогда мы расскажем тебе, что увидели в Бородине. Чтобы впредь не было других случаев гибели американских граждан, списанных со счетов в интересах определенных дипломатических кругов, – заявила Лиза.
– Не строй из себя журналиста-сыщика, Лиза, – оборвал ее Айлеви. – Ты работаешь на Информационную службу Соединенных Штатов и делаешь то, что тебе говорят. Разве ты забыла, что только что подписала соответствующий документ? Я понимаю, что ты обеспокоена смертью этого мальчика. Но разве не твоей главной обязанностью как сотрудника посольства было прилагать все усилия для налаживания советско-американских отношений? И нам придется сбросить со счетов смерть Фишера, если это представляет угрозу для предстоящих переговоров на высшем уровне. Забудь о справедливости. Сейчас решаются более важные проблемы. О'кей?
Лиза молчала.
– Может быть, и мне было бы легче списать Фишера к чертям собачьим, Сэз, – сказал Холлис. – Однако я лично заинтересован в майоре Додсоне из ВВС и других американцах, которых держат здесь против их воли. И ставлю в известность об этом тебя и твою контору. Перед моим отъездом мы все обсудим.
– Принято к сведению, Сэм. – Айлеви взглянул на Лизу и произнес примирительным тоном: – Послушайте, я вижу, как вы взволнованны. Все случилось так неожиданно. Однако мера справедливости здесь иная, и ее не следует предавать огласке. Единственно возможная справедливость здесь – месть. Око за око, зуб за зуб.
Лиза посмотрела на Сэза долгим печальным взглядом, и Холлису показалось, что подобный разговор между ними уже был.
Айлеви не выдержал ее взгляда и заговорил, словно обращаясь к себе:
– Я вовсе не такой безжалостный. Иногда, возможно, могу показаться таким... Понимаю: жестокость порождает жестокость. Я воспитывался совсем иначе... И знаю, что ежедневно совершаю акт психологической жестокости по отношению к моим врагам. – Он задумался на минуту и продолжал: – Два года назад, когда вас еще здесь не было, на улице на меня налетели хулиганы. Они избили и ограбили меня.
Холлис слышал об этом, но не знал подробностей происшедшего.
– Я направлялся на встречу с Инной Шимановой, женой Рувена Шиманова, биолога. Он остался на Западе во время симпозиума в Нью-Йорке. Инну уволили с работы, она сильно нуждалась, голодала и пребывала в полной депрессии. Наше посольство пыталось вывезти ее на Запад, чтобы она смогла присоединиться к мужу. Как-то ночью я разговаривал по телефону с Рувеном. Он звонил из Нью-Йорка. Только что он сумел дозвониться до жены и успел поговорить с ней несколько минут, но их прервали. Он сказал, что Инна плачет и умоляет о помощи. – Айлеви перешел на русский: «Дорогой мой муж! – рыдала она. – Я умираю с голода! Они собираются выслать меня из Москвы! Пожалуйста, дорогой Рувен, ради Бога, помоги мне!» Поэтому я решил повидаться с ней, успокоить ее и передать кое-какие деньги. Я поехал на метро. Неофициально, просто один еврей захотел помочь другому еврею. Понимаете? Ну вот, эти ребятишки из Седьмого управления и подстерегли меня. Они проследили за мной, и когда я вышел на станции «Университет», внезапно напали, зверски избили и бросили совершенно голым на снегу с тяжелыми внутренними травмами.
– О Боже! – воскликнула Лиза и прикрыла рот ладонью.
– Я сам виноват. Положился на воспитанное у меня чувство справедливости. Проходившие мимо студенты подобрали меня и направили в больницу. Руководство хотело перевести меня отсюда. Но я решил остаться здесь. Чтобы рассчитаться.
– Я слышал, что ваши приятели из Вашингтона сделали это за вас, – заметил Холлис.
– Я не имел к этому никакого отношения.
– К чему именно? – спросила Лиза.
– Ни к чему, – ответил Айлеви и направился к двери. – Послушайте, должен вам сказать, что это грязное, бесчеловечное занятие. Но только события вроде тех, что произошли в последние дни, могут заставить нас реально взглянуть на мир. Верно? В военной разведке вы имеете дело со статистикой, цифрами, вариантами и рассуждаете о термоядерном ударе. И это мало что значит. А вот когда какой-то вонючий козел лупит вас об автомобиль... Как я в тот раз получил по яйцам так, что они ушли мне в брюхо, вот тогда!.. Советско-американское соперничество приобретает новое и более важное значение. – Айлеви открыл дверь. – И у меня есть веские причины для беспокойства на сей счет. Чарлз Бенкс может целый день пускать дым и нести околесицу, а я буду целый день улыбаться и поддакивать ему. Но у меня своя работа, а у Бенкса – своя. Что же касается вас обоих, то это дело не по вашим зубам.
– Я приму решение, не затрагивающее ни вас, ни дипломатов, – заявил Холлис, выходя вместе с Лизой.
– Знаю, что примете, Сэм, – дружелюбно сказал Айлеви. – О, в субботу, в шесть тридцать, в зале для приемов состоится званый вечер. Будет посол. Вечера для персон нон грата намного веселее обычных проводов. Будьте готовы к розыгрышам. Подготовьте всякие шуточки насчет того, почему вас отзывают.
– Не позволяй этой стране и этой работе вынуть из тебя душу, Сэз, – посоветовала Лиза.
Он на мгновение задумался, прежде чем ответить.
– Если я способен выйти в холодную ночь, чтобы помочь преследуемой женщине, значит, со мной все в порядке.
– Надеюсь, что так.
– Я тоже.
Айлеви попрощался с ними за руку и запер дверь.
Когда Лиза и Холлис остались наедине, она спросила:
– А что случилось в Вашингтоне?
– Приятели Сэза устроили нападение на дочку советского дипломата в Вашингтоне. На девчонку-подростка. Оставили ее валяться со сломанной челюстью в кампусе американского университета.
Лиза остановилась.
– Но Сэз, конечно, не знал...
– Я тоже так думаю, – сказал Холлис, хотя был уверен, что Айлеви прекрасно обо всем знал. – В конторе Сэза есть люди, которые на неофициальном и личном уровне улаживают дела с Советами. Их называют бригадой «Око за око». Сломанная рука в Москве или Будапеште гарантирует перелом части тела в Вашингтоне или Лондоне. Эта философия гарантированного возмездия. Вообще-то, уже несколько лет обе стороны избегали подобных ситуаций. И то, что Буров пошел на мокрое дело, говорит о том, до какой степени КГБ обеспокоен. Это сигнал мне и Сэзу, что дела могут вскоре выйти из-под контроля.
– А они ведь не очень хитры, не так ли?
– Да. Они слишком резко отреагировали и сами вызвали интерес к этому делу.
Сэм проводил Лизу до ее офиса.
– Мы успеем сделать что-нибудь до понедельника? – спросила она.
– Не стоит чересчур много болтать за пределами безопасных комнат, – напомнил Холлис.
Она кивнула.
– А это правда, что мы подслушиваем самих себя?
– Возможно. Я устал шептаться с людьми на ушко и вообще ничего уже не понимаю.
– У тебя погано на душе оттого, что ты уезжаешь, да?
– Мне не нравятся обстоятельства, при которых я уезжаю, а тебе?
– Мне очень грустно. Но я рада, что это случилось с нами обоими. Мы сможем быть там вместе, Сэм. – Она улыбнулась. – Генерал.
– Они будут играть честно. При условии, что и мы тоже. – Холлис посмотрел на часы. – Мне пора...
– Мне тоже. – Она посмотрела ему в глаза и прошептала: – По-моему, я в тебя влюбилась.
– А теперь, пожалуйста, немножко погромче – для микрофона.
– Мы поужинаем с тобой сегодня вечером? – спросила она. – Место выбираешь ты, а я готовлю.
– У меня только пиво и горчица. Но если ты дашь список покупок, я закажу.
– Нет. Я сама зайду в магазин, куплю все, что нужно, – сказала Лиза. – Приготовлю русскую еду. А за тобой водка.
– Тебе не стоит уходить одной с территории посольства, – напомнил Холлис.
– Магазин не присылает покупки на дом.
– Будь осторожна.
– Есть, сэр! – она повернулась и вошла к себе в офис.
Глава 20
В шесть часов вечера в кабинете Холлиса зазвонил телефон.
– Холлис слушает.
– Это Айлеви. Если вы свободны, может, выпьем по коктейлю?
– Нет, я договорился об ужине через полчаса.
– Придется вам перенести его на час.
– Тогда зачем вы спрашиваете, свободен я или нет?
– У нас общее дело, Сэм.
– Я же отстранен отдел.
– О, не верьте всему, что слышите. Вас освободили только от обязанностей военно-воздушного атташе. Вы что, действительно решили, что отстранены и от своей разведывательной работы?
– Нет.
– Итак, через десять минут у меня. Знаете, где я живу?
– Найду как-нибудь. – Холлис повесил трубку и позвонил Лизе, но там не ответили. Он нажал кнопку интеркома и связался со своим помощником, капитаном О'Ши.
– Эд, вы работаете сегодня вечером?
– Да, сэр, до восьми часов.
– Прекрасно, если мисс Родз... вы ее знаете?
– Да, сэр.
– Если она позвонит или заглянет... она сейчас отправилась в город за покупками... предупредите, что я буду... у себя примерно в половине восьмого.
– Есть, сэр. А до этого времени я смогу вас найти?
– Возможно.
– Вы отправитесь в город?
– Нет, капитан. Я буду здесь, в «крепости». А что?
– Просто соблюдайте осторожность, полковник.
– Чей это совет?
После небольшой паузы О'Ши ответил:
– Ничей. Ведь я – ваш помощник.
Холлис повесил трубку, а через несколько секунд к нему вошел О'Ши с грифельной доской. На ней было написано мелом: «Генерал Брюер из дипкорпуса приказал мне сообщать о всех ваших действиях».
Холлис написал на своей грифельной доске: «ДМК» – «Держите меня в курсе».
О'Ши кивнул и произнес таким тоном, словно только что вошел:
– Извините, полковник. Вашим отъездом, естественно, заинтересовались представители прессы: англичане, австрийцы, канадцы и кое-кто из Западной Европы. Они хотели узнать, почему вас объявили персоной нон грата. Разумеется, я их отослал в пресс-бюро. Однако все они хотят поговорить с вами не для протокола.
– Кто-нибудь из них упоминал о Фишере?
– Да, сэр. Они пытаются отыскать связь между смертью Фишера, вашей поездкой в Можайск и вашим отзывом из страны.
– Дотошные люди.
– Да, сэр.
Холлис надел пальто.
– Если мне позвонит полковник Буров, то переключите его звонок на квартиру мистера Айлеви.
– Есть, сэр, – сказал О'Ши и вытер обе грифельные доски.
– И держите оборону, Эд.
Холлис вышел на улицу и поежился. Проходя мимо блока, где жила Лиза, он взглянул на ее окна. Они оставались темными.
Он подошел к двери Айлеви и позвонил.
Сэз провел его наверх в гостиную.
Холлис был впервые в квартире Айлеви и удивился ее размерам и обстановке. Комнаты были заставлены русским антиквариатом. Сэм почувствовал себя как в музее: старинная мебель, картины, самаркандские ковры, фарфор, шкатулки.
Сэз нажал выключатель на стене, и квартиру заполнила музыка, которая, как понял Холлис, должна была служить звуковым прикрытием их разговора.
– Недурно для сотрудника по политическим вопросам среднего ранга, – заметил Холлис. – Ваша квартира похожа на филиал Зимнего дворца.
– За все платит моя контора. Из дипломатического бюджета на это не потрачено ни гроша, – ответил Айлеви. – Присядьте, Сэм. Вам скотч, верно?
– Благодарю. – Холлис сел в шикарное, обитое бархатом кресло. – В Пентагоне в отличие от вашей конторы подобных привилегий нет ни у кого.
Айлеви протянул ему стакан.
– Так переходите к нам. Мы с радостью примем вас на службу.
– Нет, спасибо. Я хочу снова начать летать. Это мое единственное желание после всей этой кутерьмы.
– У нас тоже есть реактивная авиация. Но, по-моему, в авиации вы попусту потратите ваш талант.
– Что же у меня за талант, Сэз?
– Шпионаж. Это ваше призвание. Давайте выпьем за ваше благополучное возвращение домой.
Они выпили.
– Нет, я бы предпочел летать.
– Авиация – для вас, возможно, любовь, однако шрамы на вашей спине вызывают у меня сомнение в целесообразности вашего возвращения в нее.
– Я ушел от шестнадцати ракет, но ведь всем известно, что существует и семнадцатая! – улыбнулся Холлис.
– Послушайте, Сэм, я не затем пригласил вас, чтобы завербовать. Однако мое предложение остается в силе. Обдумайте его.
– Конечно.
– Я приглашаю к себе очень немногих, – сказал Айлеви. – Лиза, разумеется, была одной из приглашенных. Все эти штучки, которые вы здесь видите, стоят миллионы. Тут даже есть яйцо работы Фаберже, царский столовый сервиз и еще кое-что. Все это приобретено в советских антикварных комиссионных магазинах. Один из них вы с Лизой, кажется, посетили недавно. Вы, наверное, считаете наш разговор не вполне приличным. Я имею в виду... одна и та же женщина и все с этим связанное. Вы сидите здесь и представляете, чем мы с Лизой, возможно, занимались на этом диване...
– Холлис слушает.
– Это Айлеви. Если вы свободны, может, выпьем по коктейлю?
– Нет, я договорился об ужине через полчаса.
– Придется вам перенести его на час.
– Тогда зачем вы спрашиваете, свободен я или нет?
– У нас общее дело, Сэм.
– Я же отстранен отдел.
– О, не верьте всему, что слышите. Вас освободили только от обязанностей военно-воздушного атташе. Вы что, действительно решили, что отстранены и от своей разведывательной работы?
– Нет.
– Итак, через десять минут у меня. Знаете, где я живу?
– Найду как-нибудь. – Холлис повесил трубку и позвонил Лизе, но там не ответили. Он нажал кнопку интеркома и связался со своим помощником, капитаном О'Ши.
– Эд, вы работаете сегодня вечером?
– Да, сэр, до восьми часов.
– Прекрасно, если мисс Родз... вы ее знаете?
– Да, сэр.
– Если она позвонит или заглянет... она сейчас отправилась в город за покупками... предупредите, что я буду... у себя примерно в половине восьмого.
– Есть, сэр. А до этого времени я смогу вас найти?
– Возможно.
– Вы отправитесь в город?
– Нет, капитан. Я буду здесь, в «крепости». А что?
– Просто соблюдайте осторожность, полковник.
– Чей это совет?
После небольшой паузы О'Ши ответил:
– Ничей. Ведь я – ваш помощник.
Холлис повесил трубку, а через несколько секунд к нему вошел О'Ши с грифельной доской. На ней было написано мелом: «Генерал Брюер из дипкорпуса приказал мне сообщать о всех ваших действиях».
Холлис написал на своей грифельной доске: «ДМК» – «Держите меня в курсе».
О'Ши кивнул и произнес таким тоном, словно только что вошел:
– Извините, полковник. Вашим отъездом, естественно, заинтересовались представители прессы: англичане, австрийцы, канадцы и кое-кто из Западной Европы. Они хотели узнать, почему вас объявили персоной нон грата. Разумеется, я их отослал в пресс-бюро. Однако все они хотят поговорить с вами не для протокола.
– Кто-нибудь из них упоминал о Фишере?
– Да, сэр. Они пытаются отыскать связь между смертью Фишера, вашей поездкой в Можайск и вашим отзывом из страны.
– Дотошные люди.
– Да, сэр.
Холлис надел пальто.
– Если мне позвонит полковник Буров, то переключите его звонок на квартиру мистера Айлеви.
– Есть, сэр, – сказал О'Ши и вытер обе грифельные доски.
– И держите оборону, Эд.
Холлис вышел на улицу и поежился. Проходя мимо блока, где жила Лиза, он взглянул на ее окна. Они оставались темными.
Он подошел к двери Айлеви и позвонил.
Сэз провел его наверх в гостиную.
Холлис был впервые в квартире Айлеви и удивился ее размерам и обстановке. Комнаты были заставлены русским антиквариатом. Сэм почувствовал себя как в музее: старинная мебель, картины, самаркандские ковры, фарфор, шкатулки.
Сэз нажал выключатель на стене, и квартиру заполнила музыка, которая, как понял Холлис, должна была служить звуковым прикрытием их разговора.
– Недурно для сотрудника по политическим вопросам среднего ранга, – заметил Холлис. – Ваша квартира похожа на филиал Зимнего дворца.
– За все платит моя контора. Из дипломатического бюджета на это не потрачено ни гроша, – ответил Айлеви. – Присядьте, Сэм. Вам скотч, верно?
– Благодарю. – Холлис сел в шикарное, обитое бархатом кресло. – В Пентагоне в отличие от вашей конторы подобных привилегий нет ни у кого.
Айлеви протянул ему стакан.
– Так переходите к нам. Мы с радостью примем вас на службу.
– Нет, спасибо. Я хочу снова начать летать. Это мое единственное желание после всей этой кутерьмы.
– У нас тоже есть реактивная авиация. Но, по-моему, в авиации вы попусту потратите ваш талант.
– Что же у меня за талант, Сэз?
– Шпионаж. Это ваше призвание. Давайте выпьем за ваше благополучное возвращение домой.
Они выпили.
– Нет, я бы предпочел летать.
– Авиация – для вас, возможно, любовь, однако шрамы на вашей спине вызывают у меня сомнение в целесообразности вашего возвращения в нее.
– Я ушел от шестнадцати ракет, но ведь всем известно, что существует и семнадцатая! – улыбнулся Холлис.
– Послушайте, Сэм, я не затем пригласил вас, чтобы завербовать. Однако мое предложение остается в силе. Обдумайте его.
– Конечно.
– Я приглашаю к себе очень немногих, – сказал Айлеви. – Лиза, разумеется, была одной из приглашенных. Все эти штучки, которые вы здесь видите, стоят миллионы. Тут даже есть яйцо работы Фаберже, царский столовый сервиз и еще кое-что. Все это приобретено в советских антикварных комиссионных магазинах. Один из них вы с Лизой, кажется, посетили недавно. Вы, наверное, считаете наш разговор не вполне приличным. Я имею в виду... одна и та же женщина и все с этим связанное. Вы сидите здесь и представляете, чем мы с Лизой, возможно, занимались на этом диване...