Страница:
Второе сообщение исходило от моего напарника Бет Пенроуз. Она говорила: "Привет, Джон. Извини, что не позвонила раньше, но здесь заварилась такая каша. Знаю, что ты официально в этом деле не задействован, но хочу кое-что обсудить с тобой. Может, мне приехать к тебе завтра днем? Позвони мне, или я позвоню тебе, и мы условимся о месте и времени. Береги себя".
Вот как. Тон был дружелюбным, но не настолько дружелюбным, как во время нашей последней встречи с глазу на глаз. Не говоря уже о поцелуе в щеку. Наверное, не очень легко изливать свои чувства автоответчику. А если вернуться ближе к делу, то какая бы каша там ни заварилась в течение последних двух напряженных дней, все уляжется, когда Бет вернется в свою привычную колею. Так бывает.
Пока она хотела лишь кое-что обсудить со мной, а это означало, что ей нужно выведать, узнал ли я что-то новое. Может быть, я циничен. Хотя, видно, придется выкинуть Бет Пенроуз из головы, чтобы там осталось место для Эммы Уайтстоун. Я не очень-то умел справляться с многосторонними отношениями. Это хуже, чем одновременно вести дюжину дел об убийствах, и гораздо опаснее.
Надо было найти подарок для Эммы, и я приметил антикварный магазин. Я подъехал к нему и вышел. Самое прекрасное в Америке то, что продается гораздо больше антикварных вещей, нежели произведено.
Я осматривал затхлый магазин, его хозяйка, приятная старушка, предложила мне свою помощь.
– Я ищу подарок для молодой дамы.
– Для жены? Дочери?
Для кого-то, с кем я переспал.
– Для друга.
– А! – Она показала мне несколько миниатюрных вещиц, но я в антиквариате мало что понимаю. Вдруг мне в голову пришла блестящая мысль:
– Вы член исторического общества Пеконика?
– Нет, но я член исторического общества Саутхолда.
О господи, этих обществ здесь было предостаточно.
– Вы, может быть, знаете Эмму Уайтстоун?
– Еще бы. Очень милая молодая женщина.
– Да, совершенно верно. Мне бы хотелось подобрать ей подарок.
– Как прекрасно. По какому случаю?
В знак обычной привязанности и благодарности после соития.
– Она помогла мне найти кое-что в архивах.
– О, в них она прекрасно разбирается. Что вы хотели бы найти?
– Ну... это глупо, но с самого детства я увлекаюсь пиратами.
Она тихо засмеялась. Скорее, захихикала.
– Знаменитый капитан Кидд посетил наши берега.
– Правда?
– До революции здесь побывало много пиратов. Они грабили французов и испанцев в Карибском море, затем появились на севере, чтобы промотать богатства, добытые нечестным трудом, или чинить свои корабли. Некоторые из них поселились в этих краях. – Она улыбнулась. – Со всем этим золотом и драгоценностями они быстро стали уважаемыми гражданами. Не одно богатое имение выросло здесь на награбленном.
Мне нравилось, как она рассказывала. Я вставил свой комментарий:
– За многими нынешними состояниями стоит корпоративное пиратство.
– Конечно, мне это не известно, но я точно знаю, что сегодняшние торговцы наркотиками очень похожи на старых пиратов. Когда я была девочкой, здесь занимались незаконным ввозом рома. Здесь живут законопослушные люди, но мы находимся на перекрестке морских путей.
– Не считая атлантический воздушный путь.
– Им пользуются птицы.
– Верно.
Поболтав минуту-другую, я представился как Джон, она представилась как миссис Симмонс.
– Историческое общество Саутхолда располагает информацией о пиратах? – спросил я.
– Да. Не скажу, что ее очень много. В архивах имеются подлинные документы и письма. В нашем музее есть даже объявление о вознаграждении за поимку преступника.
– У вас случайно не найдется подлинной карты пиратских кладов, которую я мог бы сфотографировать?
Она улыбнулась.
– Вы знаете Фредрика Тобина? – спросил я.
– Разве найдется такой человек, кто не знает его? Богат, как Крез.
– Кто? – спросил я. – Он член исторического общества Саутхолда? Я имею в виду мистера Тобина, а не Креза.
– Нет, однако мистер Тобин щедр на пожертвования.
– Он посещает ваши архивы?
– Насколько мне известно, да. Но последний раз он знакомился с архивами больше двух лет назад.
Я кивнул. Я должен был напоминать себе, что нахожусь не на Манхэттене, что здесь живет около двадцати тысяч человек. Вряд ли будет правильно утверждать, что все знают друг друга, но не было никакого сомнения – здесь каждый знал кого-то, кто знал кого-то другого. Для детектива это было все равно что брести по колено в золотых россыпях.
Все-таки я кое-что узнал.
– Вы не посоветуете, что мне приобрести для Уайтстоун?
– В пределах какой суммы?
– Для Уайтстоун никаких денег не жалко. Пятьдесят долларов.
– Как сказать... понимаете.
– Сто долларов.
Она улыбнулась и достала разрисованный пестрыми розами фарфоровый ночной горшок с большой, как у кувшина, ручкой.
– Эмма собирает их.
– Ночные горшки?
– Да. Она сажает в них цветы. У нее уже довольно большая коллекция.
– Вы не шутите?
– Ни в коем случае. Я оставила этот горшок для нее. Поздний викторианский период. Сделан в Англии.
– Отлично... я беру его.
– Правда, он стоит чуть больше ста долларов.
– И во сколько мне обойдется это "чуть"?
– В сто долларов. Итого двести.
– Вы мне завернете его?
– Вы получите его в сумке для сувениров.
– Вы можете перевязать ручку бантом?
– Как вам будет угодно.
Сделав покупку, я вышел из антикварного магазина. В руке у меня была красивая розовато-зеленая сумка с перевязанным бантом ночным горшком.
Замечательно. Я отправился в библиотеку Катчога, основанную в тысяча восемьсот сорок первом году и все еще выплачивающую своим сотрудникам то же самое жалованье. Библиотека находилась на краю зеленой лужайки – большое дощатое здание со шпилем, словно оно когда-то раньше было церковью.
Я остановил машину и вошел. У входа к стеллажам висел большой плакат с надписью: "Хочешь найти спрятанные сокровища – читай книги". Отличный совет.
Я стал просматривать законы о находках, принятые государством и разными штатами. В основном все законы сводились к одному: "Нашедший радуется, потерявший плачет".
Однако имелся документ, именуемый "Акт о сохранении американских древностей", из которого недвусмысленно следовало, что любая находка на федеральной земле подпадает под юрисдикцию либо министерства сельского хозяйства или обороны, либо министерства внутренних дел, в зависимости от того, кому подведомственна земля. Кроме того, требовалось разрешение на раскопки на федеральной земле, и все находки принадлежали Дяде Сэму. А он не дурак.
Когда же деньги, драгоценности или любые сокровища найдены на частной земле, все достается ее владельцу, если тот докажет, что их владелец умер и наследники неизвестны или находка не крадена. Даже если она крадена, нашедший может на нее претендовать, когда настоящий владелец умер, неизвестен или являлся врагом страны в то время, когда были обнаружены сокровища. Пока все шло хорошо.
Чтобы эта ситуация смотрелась еще привлекательнее, налоговая служба в каком-то невероятном порыве жадности требовала, чтобы налоги выплачивались с той части находки, которая продана или иным способом превращена в наличные, если вы не профессиональный кладоискатель. Таким образом, если вы биолог, например, и владеете куском земли, на котором случайно в ходе своих любительских раскопок наткнулись на припрятанные сокровища стоимостью, скажем, де-сять-двадцать миллионов долларов, то вам не придется выложить и цента, если только вы не начнете продавать найденное. Как прекрасно. В свободное время я уже был готов заняться охотой на сокровища. Если хорошо подумать, я как раз этим и занимался.
Упоминались также сокровища, имеющие историческое или культурное значение и в качестве примера, вы только послушайте, приводился не найденный клад капитана Кидда, ценность которого возрастала многократно.
Я читал еще некоторое время, знакомясь с законами о находках и конкретными фактами из истории. Мое внимание привлек один конкретный случай – в пятидесятых годах какой-то человек просматривал старые бумаги адмиралтейского раздела Государственного архива Лондона. Он обнаружил выцветшее письмо, написанное в тысяча семьсот пятидесятом году знаменитым пиратом Чарлзом Уильсоном своему брату. Письмо было обнаружено на пиратском корабле, захваченном британским флотом. В нем говорилось: "Брат мой, за островом Чинготег в Вирдгинии к северу в сотне шагов от второй маленькой бухты, на самой южной точке полуострова, текут три небольших речки. К северу от устья третьей речки возвышается утес с видом на Атлантический океан. На нем в полутора ярдах друг от друга растут три кедровых дерева. Посреди этих деревьев я спрятал десять кованных железом ящиков, наполненных слитками серебра, золота, алмазами и другими драгоценными камнями на сумму в двести тысяч фунтов. Отправляйся к лесистому холму и забери клад".
Очевидно, брат Уильсона так и не получил этого письма, поскольку корабль попал в лапы британского флота. Так кому же достался клад? Британскому флоту? Может быть, тому человеку, кто спустя двести лет нашел это письмо? На этот счет не было никаких сведений.
Оказывается, есть место, именуемое разделом адмиралтейства в Государственном архиве Лондона, и одному Богу известно, что там можно обнаружить, если обладаешь временем, терпением, лупой, знанием староанглийского языка, если тобой руководят жадность, вера в успех и желание пуститься в приключения. Теперь я точно знал, с какой целью Гордоны провели лишнюю неделю в Лондоне.
Мне оставалось лишь предположить, что Гордоны там прочитали то, с чем я познакомился здесь, и знали законы о находках. Помимо всего прочего, здравый смысл должен был подсказать им, что любая находка на острове Плам целиком принадлежит правительству, что клад, найденный на арендованной земле, принадлежит ее владельцу, а не арендатору. Для того чтобы разобраться во всем этом, не требовалось юридического образования.
Тому и Джуди, наверное, пришло в голову, что решить вопрос о собственнике проще всего, если ничего не говорить о находке на острове Плам. Вероятно, потом они пришли к выводу, что самый лучший и в длительной перспективе самый прибыльный способ действия – переместить находку, объявить о ней, греться в лучах славы, платить налоги только за проданную часть клада и войти в историю молодыми симпатичными учеными, нашедшими клад капитана Кидда и ставшими сказочно богатыми. Так поступил бы любой человек, наделенный сообразительностью и логическим мышлением.
Однако не все было так просто. Первая трудность состояла в том, как вывезти с острова Плам находку. Вторая – как захоронить клад таким образом, чтобы его открытие выглядело не только правдоподобным, но и выдержало бы научную проверку. Ответ надо было искать на утесе.
Мне все было понятно. Гордонам тоже все было ясно, в какой-то момент Том и Джуди либо сказали, либо сделали что-то, погубившее их.
Фредрик Тобин соврал мне относительно некоторых фактов и своих взаимосвязей с Гордонами, которые, казалось, поддавались различному толкованию. К тому же Тобин был либо банкротом, либо близок к этому. Для детектива, расследующего убийства, появилось что-то вроде красного света и сигнала тревоги.
Тобин не только заполучил Гордонов в качестве друзей, но и соблазнил или по крайней мере очаровал Эмму Уайтстоун, историка и архивариуса. Похоже, все сходилось. Весьма вероятно, что именно Тобин каким-то образом узнал, что на острове Плам, возможно, зарыт клад. И возможно, как раз Тобин заплатил за проведенную Гордонами неделю в Лондоне с целью исследовать этот вопрос и попытаться определить точное место клада.
Фредрик Тобин стал главным подозреваемым, но я не сбрасывал со счетов Пола Стивенса и тех, кто работает на острове Плам. Насколько я понимал, все сводилось к более серьезному заговору, чем казалось сначала, в который могли быть замешаны Стивенс, Золлнер и другие на острове Плам. К ним надо добавить Тобина и... не исключено, Эмму Уайтстоун.
Глава 21
Глава 22
Вот как. Тон был дружелюбным, но не настолько дружелюбным, как во время нашей последней встречи с глазу на глаз. Не говоря уже о поцелуе в щеку. Наверное, не очень легко изливать свои чувства автоответчику. А если вернуться ближе к делу, то какая бы каша там ни заварилась в течение последних двух напряженных дней, все уляжется, когда Бет вернется в свою привычную колею. Так бывает.
Пока она хотела лишь кое-что обсудить со мной, а это означало, что ей нужно выведать, узнал ли я что-то новое. Может быть, я циничен. Хотя, видно, придется выкинуть Бет Пенроуз из головы, чтобы там осталось место для Эммы Уайтстоун. Я не очень-то умел справляться с многосторонними отношениями. Это хуже, чем одновременно вести дюжину дел об убийствах, и гораздо опаснее.
Надо было найти подарок для Эммы, и я приметил антикварный магазин. Я подъехал к нему и вышел. Самое прекрасное в Америке то, что продается гораздо больше антикварных вещей, нежели произведено.
Я осматривал затхлый магазин, его хозяйка, приятная старушка, предложила мне свою помощь.
– Я ищу подарок для молодой дамы.
– Для жены? Дочери?
Для кого-то, с кем я переспал.
– Для друга.
– А! – Она показала мне несколько миниатюрных вещиц, но я в антиквариате мало что понимаю. Вдруг мне в голову пришла блестящая мысль:
– Вы член исторического общества Пеконика?
– Нет, но я член исторического общества Саутхолда.
О господи, этих обществ здесь было предостаточно.
– Вы, может быть, знаете Эмму Уайтстоун?
– Еще бы. Очень милая молодая женщина.
– Да, совершенно верно. Мне бы хотелось подобрать ей подарок.
– Как прекрасно. По какому случаю?
В знак обычной привязанности и благодарности после соития.
– Она помогла мне найти кое-что в архивах.
– О, в них она прекрасно разбирается. Что вы хотели бы найти?
– Ну... это глупо, но с самого детства я увлекаюсь пиратами.
Она тихо засмеялась. Скорее, захихикала.
– Знаменитый капитан Кидд посетил наши берега.
– Правда?
– До революции здесь побывало много пиратов. Они грабили французов и испанцев в Карибском море, затем появились на севере, чтобы промотать богатства, добытые нечестным трудом, или чинить свои корабли. Некоторые из них поселились в этих краях. – Она улыбнулась. – Со всем этим золотом и драгоценностями они быстро стали уважаемыми гражданами. Не одно богатое имение выросло здесь на награбленном.
Мне нравилось, как она рассказывала. Я вставил свой комментарий:
– За многими нынешними состояниями стоит корпоративное пиратство.
– Конечно, мне это не известно, но я точно знаю, что сегодняшние торговцы наркотиками очень похожи на старых пиратов. Когда я была девочкой, здесь занимались незаконным ввозом рома. Здесь живут законопослушные люди, но мы находимся на перекрестке морских путей.
– Не считая атлантический воздушный путь.
– Им пользуются птицы.
– Верно.
Поболтав минуту-другую, я представился как Джон, она представилась как миссис Симмонс.
– Историческое общество Саутхолда располагает информацией о пиратах? – спросил я.
– Да. Не скажу, что ее очень много. В архивах имеются подлинные документы и письма. В нашем музее есть даже объявление о вознаграждении за поимку преступника.
– У вас случайно не найдется подлинной карты пиратских кладов, которую я мог бы сфотографировать?
Она улыбнулась.
– Вы знаете Фредрика Тобина? – спросил я.
– Разве найдется такой человек, кто не знает его? Богат, как Крез.
– Кто? – спросил я. – Он член исторического общества Саутхолда? Я имею в виду мистера Тобина, а не Креза.
– Нет, однако мистер Тобин щедр на пожертвования.
– Он посещает ваши архивы?
– Насколько мне известно, да. Но последний раз он знакомился с архивами больше двух лет назад.
Я кивнул. Я должен был напоминать себе, что нахожусь не на Манхэттене, что здесь живет около двадцати тысяч человек. Вряд ли будет правильно утверждать, что все знают друг друга, но не было никакого сомнения – здесь каждый знал кого-то, кто знал кого-то другого. Для детектива это было все равно что брести по колено в золотых россыпях.
Все-таки я кое-что узнал.
– Вы не посоветуете, что мне приобрести для Уайтстоун?
– В пределах какой суммы?
– Для Уайтстоун никаких денег не жалко. Пятьдесят долларов.
– Как сказать... понимаете.
– Сто долларов.
Она улыбнулась и достала разрисованный пестрыми розами фарфоровый ночной горшок с большой, как у кувшина, ручкой.
– Эмма собирает их.
– Ночные горшки?
– Да. Она сажает в них цветы. У нее уже довольно большая коллекция.
– Вы не шутите?
– Ни в коем случае. Я оставила этот горшок для нее. Поздний викторианский период. Сделан в Англии.
– Отлично... я беру его.
– Правда, он стоит чуть больше ста долларов.
– И во сколько мне обойдется это "чуть"?
– В сто долларов. Итого двести.
– Вы мне завернете его?
– Вы получите его в сумке для сувениров.
– Вы можете перевязать ручку бантом?
– Как вам будет угодно.
Сделав покупку, я вышел из антикварного магазина. В руке у меня была красивая розовато-зеленая сумка с перевязанным бантом ночным горшком.
Замечательно. Я отправился в библиотеку Катчога, основанную в тысяча восемьсот сорок первом году и все еще выплачивающую своим сотрудникам то же самое жалованье. Библиотека находилась на краю зеленой лужайки – большое дощатое здание со шпилем, словно оно когда-то раньше было церковью.
Я остановил машину и вошел. У входа к стеллажам висел большой плакат с надписью: "Хочешь найти спрятанные сокровища – читай книги". Отличный совет.
Я стал просматривать законы о находках, принятые государством и разными штатами. В основном все законы сводились к одному: "Нашедший радуется, потерявший плачет".
Однако имелся документ, именуемый "Акт о сохранении американских древностей", из которого недвусмысленно следовало, что любая находка на федеральной земле подпадает под юрисдикцию либо министерства сельского хозяйства или обороны, либо министерства внутренних дел, в зависимости от того, кому подведомственна земля. Кроме того, требовалось разрешение на раскопки на федеральной земле, и все находки принадлежали Дяде Сэму. А он не дурак.
Когда же деньги, драгоценности или любые сокровища найдены на частной земле, все достается ее владельцу, если тот докажет, что их владелец умер и наследники неизвестны или находка не крадена. Даже если она крадена, нашедший может на нее претендовать, когда настоящий владелец умер, неизвестен или являлся врагом страны в то время, когда были обнаружены сокровища. Пока все шло хорошо.
Чтобы эта ситуация смотрелась еще привлекательнее, налоговая служба в каком-то невероятном порыве жадности требовала, чтобы налоги выплачивались с той части находки, которая продана или иным способом превращена в наличные, если вы не профессиональный кладоискатель. Таким образом, если вы биолог, например, и владеете куском земли, на котором случайно в ходе своих любительских раскопок наткнулись на припрятанные сокровища стоимостью, скажем, де-сять-двадцать миллионов долларов, то вам не придется выложить и цента, если только вы не начнете продавать найденное. Как прекрасно. В свободное время я уже был готов заняться охотой на сокровища. Если хорошо подумать, я как раз этим и занимался.
Упоминались также сокровища, имеющие историческое или культурное значение и в качестве примера, вы только послушайте, приводился не найденный клад капитана Кидда, ценность которого возрастала многократно.
Я читал еще некоторое время, знакомясь с законами о находках и конкретными фактами из истории. Мое внимание привлек один конкретный случай – в пятидесятых годах какой-то человек просматривал старые бумаги адмиралтейского раздела Государственного архива Лондона. Он обнаружил выцветшее письмо, написанное в тысяча семьсот пятидесятом году знаменитым пиратом Чарлзом Уильсоном своему брату. Письмо было обнаружено на пиратском корабле, захваченном британским флотом. В нем говорилось: "Брат мой, за островом Чинготег в Вирдгинии к северу в сотне шагов от второй маленькой бухты, на самой южной точке полуострова, текут три небольших речки. К северу от устья третьей речки возвышается утес с видом на Атлантический океан. На нем в полутора ярдах друг от друга растут три кедровых дерева. Посреди этих деревьев я спрятал десять кованных железом ящиков, наполненных слитками серебра, золота, алмазами и другими драгоценными камнями на сумму в двести тысяч фунтов. Отправляйся к лесистому холму и забери клад".
Очевидно, брат Уильсона так и не получил этого письма, поскольку корабль попал в лапы британского флота. Так кому же достался клад? Британскому флоту? Может быть, тому человеку, кто спустя двести лет нашел это письмо? На этот счет не было никаких сведений.
Оказывается, есть место, именуемое разделом адмиралтейства в Государственном архиве Лондона, и одному Богу известно, что там можно обнаружить, если обладаешь временем, терпением, лупой, знанием староанглийского языка, если тобой руководят жадность, вера в успех и желание пуститься в приключения. Теперь я точно знал, с какой целью Гордоны провели лишнюю неделю в Лондоне.
Мне оставалось лишь предположить, что Гордоны там прочитали то, с чем я познакомился здесь, и знали законы о находках. Помимо всего прочего, здравый смысл должен был подсказать им, что любая находка на острове Плам целиком принадлежит правительству, что клад, найденный на арендованной земле, принадлежит ее владельцу, а не арендатору. Для того чтобы разобраться во всем этом, не требовалось юридического образования.
Тому и Джуди, наверное, пришло в голову, что решить вопрос о собственнике проще всего, если ничего не говорить о находке на острове Плам. Вероятно, потом они пришли к выводу, что самый лучший и в длительной перспективе самый прибыльный способ действия – переместить находку, объявить о ней, греться в лучах славы, платить налоги только за проданную часть клада и войти в историю молодыми симпатичными учеными, нашедшими клад капитана Кидда и ставшими сказочно богатыми. Так поступил бы любой человек, наделенный сообразительностью и логическим мышлением.
Однако не все было так просто. Первая трудность состояла в том, как вывезти с острова Плам находку. Вторая – как захоронить клад таким образом, чтобы его открытие выглядело не только правдоподобным, но и выдержало бы научную проверку. Ответ надо было искать на утесе.
Мне все было понятно. Гордонам тоже все было ясно, в какой-то момент Том и Джуди либо сказали, либо сделали что-то, погубившее их.
Фредрик Тобин соврал мне относительно некоторых фактов и своих взаимосвязей с Гордонами, которые, казалось, поддавались различному толкованию. К тому же Тобин был либо банкротом, либо близок к этому. Для детектива, расследующего убийства, появилось что-то вроде красного света и сигнала тревоги.
Тобин не только заполучил Гордонов в качестве друзей, но и соблазнил или по крайней мере очаровал Эмму Уайтстоун, историка и архивариуса. Похоже, все сходилось. Весьма вероятно, что именно Тобин каким-то образом узнал, что на острове Плам, возможно, зарыт клад. И возможно, как раз Тобин заплатил за проведенную Гордонами неделю в Лондоне с целью исследовать этот вопрос и попытаться определить точное место клада.
Фредрик Тобин стал главным подозреваемым, но я не сбрасывал со счетов Пола Стивенса и тех, кто работает на острове Плам. Насколько я понимал, все сводилось к более серьезному заговору, чем казалось сначала, в который могли быть замешаны Стивенс, Золлнер и другие на острове Плам. К ним надо добавить Тобина и... не исключено, Эмму Уайтстоун.
Глава 21
Цветочный магазин Уайтстоун я нашел достаточно легко – проезжал его десяток раз за три последних месяца.
Поставил машину, посмотрел в зеркальце, в порядке ли прическа, и вошел в магазин.
Это оказалось очень приятное место и было много... цветов. Хороший аромат.
– Чем могу помочь? – спросил молодой парень за стойкой.
– У меня назначена встреча с Эммой Уайтстоун.
– Вы – Джон?
– Никто иной.
– Она где-то по делам, одну минуту. Джанет! Эмму разыскивает Джон.
Из задней комнаты появилась Джанет, женщина лет за сорок, а также женщина помоложе – лет двадцати пяти, которую Джанет представила как Энн.
– Эмма просила узнать, не могли бы вы встретиться с ней в доме исторического общества? – проговорила Джанет.
– Конечно.
– Эмма сказала, что она не смогла с вами связаться, – продолжила она.
– Нет проблем, я без труда найду это место.
– Она может задержаться – кое-какие поставки и дела, – заметила Энн.
– Не беспокойтесь. Я дождусь ее. Если надо – прожду всю ночь.
Погрузился в свой джип и отправился в Катчоги-Грин. Мне не нравилось, что я даже не хотел представить ее в объятиях Тобина или кого-нибудь еще. С другой стороны, когда что-то завязывается с женщиной, с которой только что познакомился, то всегда думаешь: кто же кого очаровал? Пока же я стремился к этой встрече, а не наоборот. От кого же я узнал ее имя? От Маргарет Уили? Нет, увидел ее имя в записной книжке Гордонов на острове. Кажется, все эти люди как-то связаны между собой. Может быть, и Маргарет. Может быть, все взрослое население этой округи – общие знакомые, а я здесь просто чужак?
Я подъехал к небольшой автостоянке здания исторического общества. Цветочного фургона не было, но стоял десятилетний "форд".
Оставил ночной горшок на заднем сиденье, подумав, что сейчас не лучшее время вручать его. Может быть, после ужина.
Итак, подошел к входной двери, на которой была прикреплена записка с одним словом: "Входите".
Что я и сделал. Позвал: "Эмма!" Без ответа. Прошел через несколько комнат большого дома и позвал снова. Опять не было ответа. Трудно представить, что она оставила дверь открытой со всем этим антиквариатом внутри дома.
Встал на ступеньку лестницы и позвал снова. Ответа не было. Подумал, может быть, она в туалете и мне не стоило звать ее. Если бы она потерпела, то могла воспользоваться моим подарком.
Продолжил подъем по скрипучей лестнице. Подумал, что было бы неплохо иметь при себе пистолет.
Поднялся на верх лестницы и прислушался. Никаких звуков, кроме скрипов старого дома. Решил войти в спальню, дверь в которую была посредине длинного коридора.
Старался идти бесшумно по этим чертовым скрипучим половицам, но каждый шаг сопровождался кряканьем и стонами.
Подошел к двери, ведущей в спальню. Она была закрыта. Распахнул. Заскрипели проклятые петли. Будь они...
Вошел в спальню. И тут из-за полуоткрытой двери раздался громкий клич. Я быстро повернулся на звук. Эмма сделала выпад саблей, приставила ее к моему животу.
– На, получи, ты, проклятый пират! – прокричала она.
Сердце мое дрогнуло, и я чуть не обмочился. Однако сумел произнести с улыбочкой:
– Как смешно.
– Испугался? Разве нет?
Она была в треуголке и с пластиковой абордажной саблей в руке.
– Ну и сюрприз для меня.
– Пожалуй, ты был не только удивлен.
Я немного успокоился и обратил внимание, что сегодня Эмма была в светлых брюках, голубой блузке и сандалиях.
Она сказала:
– Саблю и шляпу купила в магазине подарков. Там целая секция всякой детской ерунды.
Эмма подошла к креслу у камина и взяла с него черную пиратскую шляпу с белым черепом и скрещенными костями, пластиковую саблю, повязку на глаз и что-то еще, похожее на пергамент. Подала мне шляпу и повязку, засунула за мой пояс саблю. Затем показала на пожелтевший пергамент, на котором была изображена географическая карта, и сказала:
– Пиратская карта.
Это была обычная карта острова с пальмовым деревом, прерывистой линией морского маршрута, с флагом и морской змеей, с большим черным крестом – отметкой захоронения сундука с золотом.
Эмма объяснила:
– Прекрасно раскупается для детей любого возраста. Люди просто обожают пиратские сокровища.
– Действительно?
– Разве ты не обожаешь?
– А Фредрик интересовался сокровищами пиратов?
– Может быть.
– Не ты ли учила его читать старые английские манускрипты?
– Да. Но я не знаю, что его особо интересовало.
Мы взглянули друг на друга, и она спросила меня:
– Джон, что происходит?
Да и сам не знаю.
– Почему ты спрашиваешь о Фредрике?
– Ревную.
Она улыбнулась и взяла меня за руку:
– Пойдем, взгляни на себя в зеркало.
Она провела меня в коридор, затем в спальню в стиле восемнадцатого века. Взглянул на себя в пиратской шляпе, с повязкой на глазу, с саблей.
– Выгляжу идиотом.
– Это уж точно.
– Спасибо.
– Могу поспорить, ты никогда не делал этого на перине, – сказала она.
– Точно, никогда.
– Ты не должен снимать шляпы и повязки.
– Это мои фантазии или твои?
Она рассмеялась и до того, как я что-то сообразил, сбросила свою одежду на пол. Осталась в заломленной шляпе, придерживая ее одной рукой, и нырнула в старинную кровать, покрытую стеганым одеялом.
Я поддержал игру и, раздеваясь, оставил на себе шляпу и повязку.
Как я уже говорил, Эмма высокая и длинноногая, а кровати в те времена были коротковатые, поэтому ее голова упиралась в подголовник, а ноги – в заднюю спинку. Это выглядело забавно, и я рассмеялся.
– Чего смеешься?
– Над тобой. Ты длиннее кровати.
– Посмотрим, насколько велик ты.
Если вы никогда не занимались сексом на перине, то знайте: мало что потеряли. Мне было понятно, почему на старых портретах вдоль стен не было и тени улыбок.
Поставил машину, посмотрел в зеркальце, в порядке ли прическа, и вошел в магазин.
Это оказалось очень приятное место и было много... цветов. Хороший аромат.
– Чем могу помочь? – спросил молодой парень за стойкой.
– У меня назначена встреча с Эммой Уайтстоун.
– Вы – Джон?
– Никто иной.
– Она где-то по делам, одну минуту. Джанет! Эмму разыскивает Джон.
Из задней комнаты появилась Джанет, женщина лет за сорок, а также женщина помоложе – лет двадцати пяти, которую Джанет представила как Энн.
– Эмма просила узнать, не могли бы вы встретиться с ней в доме исторического общества? – проговорила Джанет.
– Конечно.
– Эмма сказала, что она не смогла с вами связаться, – продолжила она.
– Нет проблем, я без труда найду это место.
– Она может задержаться – кое-какие поставки и дела, – заметила Энн.
– Не беспокойтесь. Я дождусь ее. Если надо – прожду всю ночь.
Погрузился в свой джип и отправился в Катчоги-Грин. Мне не нравилось, что я даже не хотел представить ее в объятиях Тобина или кого-нибудь еще. С другой стороны, когда что-то завязывается с женщиной, с которой только что познакомился, то всегда думаешь: кто же кого очаровал? Пока же я стремился к этой встрече, а не наоборот. От кого же я узнал ее имя? От Маргарет Уили? Нет, увидел ее имя в записной книжке Гордонов на острове. Кажется, все эти люди как-то связаны между собой. Может быть, и Маргарет. Может быть, все взрослое население этой округи – общие знакомые, а я здесь просто чужак?
Я подъехал к небольшой автостоянке здания исторического общества. Цветочного фургона не было, но стоял десятилетний "форд".
Оставил ночной горшок на заднем сиденье, подумав, что сейчас не лучшее время вручать его. Может быть, после ужина.
Итак, подошел к входной двери, на которой была прикреплена записка с одним словом: "Входите".
Что я и сделал. Позвал: "Эмма!" Без ответа. Прошел через несколько комнат большого дома и позвал снова. Опять не было ответа. Трудно представить, что она оставила дверь открытой со всем этим антиквариатом внутри дома.
Встал на ступеньку лестницы и позвал снова. Ответа не было. Подумал, может быть, она в туалете и мне не стоило звать ее. Если бы она потерпела, то могла воспользоваться моим подарком.
Продолжил подъем по скрипучей лестнице. Подумал, что было бы неплохо иметь при себе пистолет.
Поднялся на верх лестницы и прислушался. Никаких звуков, кроме скрипов старого дома. Решил войти в спальню, дверь в которую была посредине длинного коридора.
Старался идти бесшумно по этим чертовым скрипучим половицам, но каждый шаг сопровождался кряканьем и стонами.
Подошел к двери, ведущей в спальню. Она была закрыта. Распахнул. Заскрипели проклятые петли. Будь они...
Вошел в спальню. И тут из-за полуоткрытой двери раздался громкий клич. Я быстро повернулся на звук. Эмма сделала выпад саблей, приставила ее к моему животу.
– На, получи, ты, проклятый пират! – прокричала она.
Сердце мое дрогнуло, и я чуть не обмочился. Однако сумел произнести с улыбочкой:
– Как смешно.
– Испугался? Разве нет?
Она была в треуголке и с пластиковой абордажной саблей в руке.
– Ну и сюрприз для меня.
– Пожалуй, ты был не только удивлен.
Я немного успокоился и обратил внимание, что сегодня Эмма была в светлых брюках, голубой блузке и сандалиях.
Она сказала:
– Саблю и шляпу купила в магазине подарков. Там целая секция всякой детской ерунды.
Эмма подошла к креслу у камина и взяла с него черную пиратскую шляпу с белым черепом и скрещенными костями, пластиковую саблю, повязку на глаз и что-то еще, похожее на пергамент. Подала мне шляпу и повязку, засунула за мой пояс саблю. Затем показала на пожелтевший пергамент, на котором была изображена географическая карта, и сказала:
– Пиратская карта.
Это была обычная карта острова с пальмовым деревом, прерывистой линией морского маршрута, с флагом и морской змеей, с большим черным крестом – отметкой захоронения сундука с золотом.
Эмма объяснила:
– Прекрасно раскупается для детей любого возраста. Люди просто обожают пиратские сокровища.
– Действительно?
– Разве ты не обожаешь?
– А Фредрик интересовался сокровищами пиратов?
– Может быть.
– Не ты ли учила его читать старые английские манускрипты?
– Да. Но я не знаю, что его особо интересовало.
Мы взглянули друг на друга, и она спросила меня:
– Джон, что происходит?
Да и сам не знаю.
– Почему ты спрашиваешь о Фредрике?
– Ревную.
Она улыбнулась и взяла меня за руку:
– Пойдем, взгляни на себя в зеркало.
Она провела меня в коридор, затем в спальню в стиле восемнадцатого века. Взглянул на себя в пиратской шляпе, с повязкой на глазу, с саблей.
– Выгляжу идиотом.
– Это уж точно.
– Спасибо.
– Могу поспорить, ты никогда не делал этого на перине, – сказала она.
– Точно, никогда.
– Ты не должен снимать шляпы и повязки.
– Это мои фантазии или твои?
Она рассмеялась и до того, как я что-то сообразил, сбросила свою одежду на пол. Осталась в заломленной шляпе, придерживая ее одной рукой, и нырнула в старинную кровать, покрытую стеганым одеялом.
Я поддержал игру и, раздеваясь, оставил на себе шляпу и повязку.
Как я уже говорил, Эмма высокая и длинноногая, а кровати в те времена были коротковатые, поэтому ее голова упиралась в подголовник, а ноги – в заднюю спинку. Это выглядело забавно, и я рассмеялся.
– Чего смеешься?
– Над тобой. Ты длиннее кровати.
– Посмотрим, насколько велик ты.
Если вы никогда не занимались сексом на перине, то знайте: мало что потеряли. Мне было понятно, почему на старых портретах вдоль стен не было и тени улыбок.
Глава 22
Через некоторое время мы уселись в чем мать родила за дубовым столом архивного кабинета. Эмма потягивала чай на травах, который издавал запах мази для растирания.
Она подобрала ряд материалов: документы, обернутые в пластик, старинные книги, копии исторических писем и бумаг. Пила чай и перекладывала бумаги. А я, в типичном для мужчины состоянии после пребывания в постели с женщиной, готов был поспать или удалиться. Но ни того ни другого мне было не дано, я должен был работать.
– Что конкретно интересует тебя? – спросила Эмма.
– Пиратские сокровища. Есть ли шанс найти их в окрестных краях?
– Конечно. Стоит только покопать в любом месте и найдешь серебряные и золотые монеты, алмазы и жемчуг. Как говорят фермеры, сокровища мешают им пахать.
– Давай говорить серьезно.
Я не любил, когда надо мной подшучивают.
– Существует немало пиратских легенд и реальных исторических фактов, связанных с этими местами. Хочешь услышать наиболее знаменитое? Например, историю капитана Кидда?
– Да, но только не с самого начала, а о том, что связывает его с этими краями и спрятанными сокровищами.
– Хорошо. Прежде всего, капитан Кидд был шотландец, но жил на Манхэттене со своей женой Сарой и двумя детьми. Точнее, он жил на Уолл-стрит.
– Там и теперь полно пиратов.
– Кидд не был в полном смысле пиратом. В действительности он был капером, нанятым лордом Белльмонтом, который был в то время губернатором Массачусетса, Нью-Йорка и Нью-Гэмпшира. И по королевскому указу капитан Кидд в тысяча шестьсот девяносто шестом году отправился из гавани Нью-Йорка с целью поиска пиратов и завладения их сокровищами. Белльмонт вложил кучу собственных денег на покупку и снаряжение корабля Кидда – "Адвенче Галлей". Поддерживали поход и многие богатые и влиятельные люди в Англии, в том числе четыре английских лорда и сам король Уильям.
Интересно, знал ли Тобин эту историю, и если знал, то до встречи с Эммой Уайтстоун или после знакомства с ней? И почему кто-то всерьез считал, что сокровища трехсотлетней давности все еще где-то здесь хранятся и то ли найдены, то ли могут быть найдены? Как я понял из разговора с Билли в Маттитаке, сокровища Кидда были призраком, детской игрой. Действительно, они могли существовать. Но их окружало столько мифов и легенд, так много ложных карт и описаний, что, как ранее сказала Эмма, по прошествии трех веков говорить о сокровищах всерьез стало бессмыслицей. Но тут я вспомнил парня, который нашел письмо Чарлза Уильсона в государственном архиве... Так, может быть, Тобин и Гордоны тоже наткнулись на какие-то подлинные документы?
Эмма продолжала:
– После ряда неудач в Карибском море Кидд направился в Индийский океан, где завладел двумя судами Великого Могола Индии. Добычей стали богатства стоимостью, по тем временам, до двухсот тысяч фунтов стерлингов. По нынешним ценам это что-то около двадцати миллионов долларов.
– Неплохая дневная выручка.
– Однако, к сожалению, Кидд совершил ошибку. Могол был союзником короля и пожаловался британскому правительству. Кидд отстаивал свою правоту, ссылаясь на то, что корабли Могола плавали по лицензиям французского правительства, а Англия и Франция в то время находились в состоянии войны. Таким образом, хотя корабли Могола и не были пиратскими, формально они являлись вражескими судами. На беду Кидда, британское правительство имело тесные связи с Моголом по линии Ост-Индской компании. Таким образом, Кидд попал в ловушку, и его единственной надеждой на спасение стали захваченные богатства.
Как только речь зашла о деньгах, в моем мозгу снова промелькнула мысль о Фредрике Тобине. И хотя я не особенно ревновал Эмму к нему за прошлую связь, было бы неплохо сделать так, чтобы его зажарили на электрическом стуле. И поскорей.
Эмма продолжала:
– Итак, Вильям Кидд возвращался в Нью-Йорк. Он сделал остановку на Карибах, где и узнал, что находится в розыске по обвинению в пиратстве. Будучи человеком предусмотрительным, он оставил около трети захваченных сокровищ на Карибских островах – под присмотром верного друга. Многие из его команды не желали разделять проблем капитана, истребовали свою часть и остались на этих островах. Кидд купил корабль поменьше, под названием "Сан-Антонио", и направился в Нью-Йорк отвечать на обвинения в свой адрес. По пути и другие члены экипажа захотели получить свою долю и остаться в родных местах – в Делавэре и Нью-Джерси. Но и после этого у Кидда оставалось фантастическое богатство.
– Откуда ты знаешь, что он имел это богатство на борту? – спросил я Эмму.
– Да точно не знает никто. Эти предположения строятся, в частности, на претензиях Могола британскому правительству, и сумма могла быть преувеличена. Итак, – продолжала Эмма, – мы знаем по документам и архивным записям, что Кидд достиг Лонг-Айленда в его восточной части и высадился в Остер-Бее. Здесь он встретился с адвокатом Джеймсом Эммотом, который вел дела по защите пиратов. Через некоторое время Кидд связался со своей женой, которая присоединилась к нему на борту "Сан-Антонио". И мы знаем, что в это время сокровища все еще были на судне.
– Ты имеешь в виду, что адвокату они еще не были переданы.
– Эммот получил очень крупную сумму от Кидда за ведение дела по своей защите. По поручению Кидда, – продолжала Эмма, – мистер Эммот отправился в Бостон и встретился с лордом Белльмонтом. Эммот доставил письмо Кидда и вручил ему две французские лицензии с кораблей Могола, что доказывало двойную игру последнего с англичанами и французами и, тем самым, правоту действий Кидда.
– Но знал ли Кидд обо всем этом, атакуя корабли Могола?
– Хороший вопрос. Но он ни разу не возник в ходе суда над Киддом.
– И ты говоришь, что адвокат Кидда передал Белльмонту эти лицензии, такие важные свидетельства в пользу обвиняемого?
– Да. И Белльмонт по политическим мотивам хотел, чтобы Кидд оказался на виселице.
– Гнать такого адвоката. Отдавать надо фотокопии документов, а оригиналы хранить у себя.
– Конечно. Оригиналы документов так и не появились на суде в Лондоне, так же как и французские лицензии. Кидд был осужден и повешен. Лицензии были найдены в Британском музее в тысяча девятьсот девятом году.
– Поздновато для дела защиты.
– Совершенно верно. Вильяма Кидда подставили.
– Но что случилось с сокровищами на борту "Сан-Антонио"?
– Вот в том и вопрос. Я расскажу тебе, что случилось после того, как Эммот посетил лорда Белльмонта в Бостоне, а ты, как детектив, поведаешь мне, что же произошло с сокровищами.
– Хорошо. Я попался.
– Эммот, будучи, как кажется, неважным адвокатом, думал, что лорд Белльмонт обойдется с Киддом по справедливости, как только тот отдаст себя в руки властей в Бостоне. И действительно, Белльмонт передал Кидду через Эммота письмо, в котором, в частности, говорилось: "Я получил указание Его Величества о том, что вы можете без опасений прибыть сюда и получить другое оснащенное судно. Я нисколько не сомневаюсь, что мне удастся получить для вас королевское прощение".
– Что же было делать Кидду? – продолжала Эмма. – Он был человеком с положением на Манхэттене, на борту его судна находилась жена и дети. И он не числил за собой никакой вины. Что еще более важно, он имел деньги – треть того, что осталось на Карибских островах. Эти богатства он и хотел использовать в борьбе за свою жизнь. А пока он курсировал на своем судне туда и обратно от Остер-Бея до острова Гардинер, а то и до острова Блок. Вот в это время корабль и стал немного полегче.
Она подобрала ряд материалов: документы, обернутые в пластик, старинные книги, копии исторических писем и бумаг. Пила чай и перекладывала бумаги. А я, в типичном для мужчины состоянии после пребывания в постели с женщиной, готов был поспать или удалиться. Но ни того ни другого мне было не дано, я должен был работать.
– Что конкретно интересует тебя? – спросила Эмма.
– Пиратские сокровища. Есть ли шанс найти их в окрестных краях?
– Конечно. Стоит только покопать в любом месте и найдешь серебряные и золотые монеты, алмазы и жемчуг. Как говорят фермеры, сокровища мешают им пахать.
– Давай говорить серьезно.
Я не любил, когда надо мной подшучивают.
– Существует немало пиратских легенд и реальных исторических фактов, связанных с этими местами. Хочешь услышать наиболее знаменитое? Например, историю капитана Кидда?
– Да, но только не с самого начала, а о том, что связывает его с этими краями и спрятанными сокровищами.
– Хорошо. Прежде всего, капитан Кидд был шотландец, но жил на Манхэттене со своей женой Сарой и двумя детьми. Точнее, он жил на Уолл-стрит.
– Там и теперь полно пиратов.
– Кидд не был в полном смысле пиратом. В действительности он был капером, нанятым лордом Белльмонтом, который был в то время губернатором Массачусетса, Нью-Йорка и Нью-Гэмпшира. И по королевскому указу капитан Кидд в тысяча шестьсот девяносто шестом году отправился из гавани Нью-Йорка с целью поиска пиратов и завладения их сокровищами. Белльмонт вложил кучу собственных денег на покупку и снаряжение корабля Кидда – "Адвенче Галлей". Поддерживали поход и многие богатые и влиятельные люди в Англии, в том числе четыре английских лорда и сам король Уильям.
Интересно, знал ли Тобин эту историю, и если знал, то до встречи с Эммой Уайтстоун или после знакомства с ней? И почему кто-то всерьез считал, что сокровища трехсотлетней давности все еще где-то здесь хранятся и то ли найдены, то ли могут быть найдены? Как я понял из разговора с Билли в Маттитаке, сокровища Кидда были призраком, детской игрой. Действительно, они могли существовать. Но их окружало столько мифов и легенд, так много ложных карт и описаний, что, как ранее сказала Эмма, по прошествии трех веков говорить о сокровищах всерьез стало бессмыслицей. Но тут я вспомнил парня, который нашел письмо Чарлза Уильсона в государственном архиве... Так, может быть, Тобин и Гордоны тоже наткнулись на какие-то подлинные документы?
Эмма продолжала:
– После ряда неудач в Карибском море Кидд направился в Индийский океан, где завладел двумя судами Великого Могола Индии. Добычей стали богатства стоимостью, по тем временам, до двухсот тысяч фунтов стерлингов. По нынешним ценам это что-то около двадцати миллионов долларов.
– Неплохая дневная выручка.
– Однако, к сожалению, Кидд совершил ошибку. Могол был союзником короля и пожаловался британскому правительству. Кидд отстаивал свою правоту, ссылаясь на то, что корабли Могола плавали по лицензиям французского правительства, а Англия и Франция в то время находились в состоянии войны. Таким образом, хотя корабли Могола и не были пиратскими, формально они являлись вражескими судами. На беду Кидда, британское правительство имело тесные связи с Моголом по линии Ост-Индской компании. Таким образом, Кидд попал в ловушку, и его единственной надеждой на спасение стали захваченные богатства.
Как только речь зашла о деньгах, в моем мозгу снова промелькнула мысль о Фредрике Тобине. И хотя я не особенно ревновал Эмму к нему за прошлую связь, было бы неплохо сделать так, чтобы его зажарили на электрическом стуле. И поскорей.
Эмма продолжала:
– Итак, Вильям Кидд возвращался в Нью-Йорк. Он сделал остановку на Карибах, где и узнал, что находится в розыске по обвинению в пиратстве. Будучи человеком предусмотрительным, он оставил около трети захваченных сокровищ на Карибских островах – под присмотром верного друга. Многие из его команды не желали разделять проблем капитана, истребовали свою часть и остались на этих островах. Кидд купил корабль поменьше, под названием "Сан-Антонио", и направился в Нью-Йорк отвечать на обвинения в свой адрес. По пути и другие члены экипажа захотели получить свою долю и остаться в родных местах – в Делавэре и Нью-Джерси. Но и после этого у Кидда оставалось фантастическое богатство.
– Откуда ты знаешь, что он имел это богатство на борту? – спросил я Эмму.
– Да точно не знает никто. Эти предположения строятся, в частности, на претензиях Могола британскому правительству, и сумма могла быть преувеличена. Итак, – продолжала Эмма, – мы знаем по документам и архивным записям, что Кидд достиг Лонг-Айленда в его восточной части и высадился в Остер-Бее. Здесь он встретился с адвокатом Джеймсом Эммотом, который вел дела по защите пиратов. Через некоторое время Кидд связался со своей женой, которая присоединилась к нему на борту "Сан-Антонио". И мы знаем, что в это время сокровища все еще были на судне.
– Ты имеешь в виду, что адвокату они еще не были переданы.
– Эммот получил очень крупную сумму от Кидда за ведение дела по своей защите. По поручению Кидда, – продолжала Эмма, – мистер Эммот отправился в Бостон и встретился с лордом Белльмонтом. Эммот доставил письмо Кидда и вручил ему две французские лицензии с кораблей Могола, что доказывало двойную игру последнего с англичанами и французами и, тем самым, правоту действий Кидда.
– Но знал ли Кидд обо всем этом, атакуя корабли Могола?
– Хороший вопрос. Но он ни разу не возник в ходе суда над Киддом.
– И ты говоришь, что адвокат Кидда передал Белльмонту эти лицензии, такие важные свидетельства в пользу обвиняемого?
– Да. И Белльмонт по политическим мотивам хотел, чтобы Кидд оказался на виселице.
– Гнать такого адвоката. Отдавать надо фотокопии документов, а оригиналы хранить у себя.
– Конечно. Оригиналы документов так и не появились на суде в Лондоне, так же как и французские лицензии. Кидд был осужден и повешен. Лицензии были найдены в Британском музее в тысяча девятьсот девятом году.
– Поздновато для дела защиты.
– Совершенно верно. Вильяма Кидда подставили.
– Но что случилось с сокровищами на борту "Сан-Антонио"?
– Вот в том и вопрос. Я расскажу тебе, что случилось после того, как Эммот посетил лорда Белльмонта в Бостоне, а ты, как детектив, поведаешь мне, что же произошло с сокровищами.
– Хорошо. Я попался.
– Эммот, будучи, как кажется, неважным адвокатом, думал, что лорд Белльмонт обойдется с Киддом по справедливости, как только тот отдаст себя в руки властей в Бостоне. И действительно, Белльмонт передал Кидду через Эммота письмо, в котором, в частности, говорилось: "Я получил указание Его Величества о том, что вы можете без опасений прибыть сюда и получить другое оснащенное судно. Я нисколько не сомневаюсь, что мне удастся получить для вас королевское прощение".
– Что же было делать Кидду? – продолжала Эмма. – Он был человеком с положением на Манхэттене, на борту его судна находилась жена и дети. И он не числил за собой никакой вины. Что еще более важно, он имел деньги – треть того, что осталось на Карибских островах. Эти богатства он и хотел использовать в борьбе за свою жизнь. А пока он курсировал на своем судне туда и обратно от Остер-Бея до острова Гардинер, а то и до острова Блок. Вот в это время корабль и стал немного полегче.