Димов Максим. Трон

   Он постарался сдержать гнев, но, видимо, не сумел и адмирал посмотрел на него с плохо скрытым беспокойством.
   — О, конечно, милорд, я так Вас и понял. Я вовсе не думал дерзить, или оскорблять Королевский Дом… Простите за невольную бестактность.
   — Я это знаю, адмирал, простите и Вы меня за резкость. Нервы разболтались страшно. В последнее время приходится заниматься множеством дел, многие из которых лучше бы и не знать вовсе.
   — Понимаю, Ваша Светлость. Вы полагаете, что войны, все же, не избежать?
   — Мы делаем все, чтоб предотвратить ее, граф, но… Могу вам лишь посоветовать прекратить на время торговлю с югом и держаться защищенных караванных маршрутов. Я удивлен, что вы вообще ведете дела с дикарями.
   Адмирал поморщился, и в его ответе послышалась застарелая обида:
   — Что делать, Ваша Светлость, доходы с земель не удовлетворяют никаких запросов, вот и приходится пускаться в коммерцию. Но хорошей прибыли в торговле с цивилизованными странами тоже не получишь, так как тут все захвачено купцами Гильдии.
   Ланс мудро кивнул:
   — Нас очень беспокоит подобное положение и, как только все утрясется, мы попробуем урегулировать этот вопрос.
   Собеседник заметно приободрился и благодарно ответил:
   — Это было бы весьма полезно, Ваша Светлость.
   — Что ж, Дому, чьи лучшие представители посвящают себя военному и морскому делу, нелегко конкурировать с потомственными коммерсантами, — сочувствующе проговорил принц.
   — Такие уж времена настали, Ваша Светлость. Считать барыши от сделок с тухлой рыбой становится куда притягательней для молодых людей, чем служение Отечеству.
   — Зачем же так сурово, граф? В вашей Семье немало достойных молодых людей, избравших путь служения — виконт Моэн, граф Эйлин, граф Дэлон, ваш сын, Роквелл, виконт Морант… Ох, простите, клянусь, я не хотел бередить этой раны.
   Ланс замолчал, ожидая реплик собеседника.
   — Нам всем тяжело смириться с потерей этого малыша, — грустно сказал адмирал.
   — Виконт ведь выбрал флотскую карьеру… Жаль, что мы лишились такого человека.
   — Да, парень много времени проводил в море, — подтвердил адмирал, но в его голосе слышались грустные нотки. — Только, к сожалению, его больше интересовала морская торговля, чем карьера флотского офицера.
   Ланс смутился от подобного признания, адмирал же, кажется, полностью ушел в себя:
   — Он был неплохим моряком, но, думаю, настоящего морского офицера из него бы не вышло. Слишком часто племянник ввязывался в какие-то авантюры. Я всегда говорил, что любые дела с Гильдией не с лучшей стороны характеризуют молодого дворянина, но кто сейчас слушает старших?.. Как жаль, что мальчика больше нет, — несколько неожиданно закончил свой грустный монолог старый моряк.
   Неподдельная боль собеседника тронула принца, и он не смог заставить себя продолжать этот разговор.
   Трель боцманской дудки и выкрики команд прервали неловкую паузу. Вдоль пирса рассыпались солдаты причальной команды, а над сигнальной башней у входа в гавань заклубились пары зеленого дыма.
   — Это «Экватор», — бегло взглянув на часы, сообщил адмирал и открыл дверцу кареты. Едва они вступили на пирс, как из-за мыса показался корабль. Адмирал молниеносно выхватил подзорную трубу и несколько долгих минут следил за входящим в гавань судном. Затем не выдержал и горестно поцокал языком. Принц с любопытством посмотрел на него:
   — Вы позволите взглянуть, адмирал?
   — Да, конечно, — спохватился тот. — Прошу, Ваша Светлость.
   Трехдечный корабль «Экватор» выглядел очень скверно, и, по мере его приближения к берегу, открывались все новые ужасающие последствия выдержанного им сражения. Корабль шел с сильным креном на правый борт, что позволяло видеть всю его верхнюю палубу. Нижний ярус портов находился целиком под водой. Борта почти по всей длине средней палубы и фальшборта верхней были выломаны. Ланс догадался, что сделано это было для того, чтоб освободить эту сторону от нескольких десятков тяжелых катапульт и, тем самым, не дать судну перевернуться оверкиль. Но это лишь отчасти помогло удержать корабль на плаву. Тонны непрерывно откачиваемой из трюмов воды с громким шумом обрушивались за борт через шпигат высоко задранного левого борта. Ланс отнял трубу от глаз и вернул хозяину:
   — По-моему, оставлять людей на борту корабля, находящегося в таком состоянии, просто безумство, — заметил он. — Чудо, что «Экватор» вообще доплыл.
   Его собеседник хмуро следил за приближающимся кораблем.
   — Согласно докладу, с «Экватора» были сняты все раненые и гражданские с затопленных судов. Я не предполагал, что все настолько плохо, и сам не понимаю, почему команда не покинула судно. Думаю, предстоит серьезный разговор с капитаном.
   — Могло произойти что-то непредвиденное уже после рандеву с нашей эскадрой. Не будем делать поспешных выводов, — рассудительно ответил Ланс, вновь переключая внимание на корабль.
   Особенно сильными казались повреждения рангоута. Бизань-мачта отсутствовала, то ли потерянная непосредственно в бою, то ли срубленная из-за сильных повреждений позже. Намного короче была и грот-мачта, потерявшая почти все надстроечное дерево. Ее оконечностью теперь служил салинг, заваленный тлеющими остатками парусов и огромными клубками спутанного такелажа. И только передняя мачта осталась неповрежденной и, потеряв несколько верхних рей, сохранила почти всю парусную оснастку.
   Полузатопленный корабль тяжело, почти не покачиваясь на ощутимой волне, вошел в гавань. На берегу, за цепочкой матросов, собралась небольшая толпа, по большей части, гражданских.
   — Адмирал, особо не затягивайте с официальными процедурами, — попросил Ланс графа и кивнул на встречающих.
   — Понимаю, Ваша Светлость, — ответил тот, лишь на мгновение отвлекаясь от разглядывания израненного линкора.
   Принц в некоторой растерянности постоял рядом. Он почти не сомневался в том, что граф Сиам, а значит и весь его Дом, не имеет каких-либо оснований связывать убийство виконта Моранта с Королевским Домом, и не видел причин для дальнейшего своего присутствия здесь. Но и уйти он не мог. После того интереса, что он выказал к этому делу, уход выглядел бы довольно странно, и даже графа, сейчас целиком озабоченного встречей корабля, позднее мог натолкнуть на нежелательные размышления. Поняв, что стал заложником положения, Ланс мысленно ругнулся и попытался найти или выдумать хоть одну причину, удовлетворительно объясняющую его отбытие. Он рассеянно оглядел встречающих и, уже отведя взгляд, насторожился. В нескольких шагах от основной группы, скрестив руки на груди, стояла одинокая фигура, облаченная в такое запоминающееся и такое неуместное здесь серое домино.
 
   Филипп поежился:
   — Скверная сегодня погода.
   — Другая теперь будет не скоро, — отозвался Ланс, плотнее запахивая плащ. — Осень.
   Море было неспокойно. Белые барашки пенились на гребнях волн, лодку сильно раскачивало. Черная вода за бортом шипела, сворачиваясь в водовороты, и гребцам приходилось изо всех сил наваливаться на весла. Тем не менее, Филипп счел нужным поторопить их:
   — Быстрее парни. Долго мы будем здесь болтаться?
   Гребцы-матросы никак не отреагировали, но помогавшие им на веслах Рон и Фолк выглядели очень недовольными. Последний даже что-то сердито буркнул, но кузен уже отвернулся и полез в карман за флягой.
   — Если все это окажется напрасным, клянусь, я… я сам не знаю, что сделаю, — заявил он Лансу, отпив приличный глоток.
   — Ты сам напросился на эту поездку, — усмехнувшись, ответил тот.
   Лодка подпрыгнула на высокой волне и им пришлось вцепиться в сиденья, чтобы не оказаться за бортом. Ответ брата потонул в шуме воды.
   Ровный свет маяка впереди нисколько, как казалось им, не приблизился с момента отплытия, и потому, когда во мраке среди волн показалась темная полоса пирса, соединяющего маяк с берегом, все были слегка удивлены. Но, чтобы достичь ее и укрыться за толстыми стенами башни маяка, им понадобился еще час.
   Низенький, по нездоровому пухлый смотритель держал пылающий факел, пока остальные отдыхали от, оставшихся за стенами, грохота волн, промозглого ветра и ледяной воды. Плащи у прибывших вымокли до нитки. Филипп, подышал на покрасневшие от холода руки.
   — Любезный, мы были бы весьма признательны, если б вы угостили нас чем-нибудь горячим, — обратился кузен к смотрителю маяка.
   — Да, да, конечно. Вот только… все наверху.
   — Наверху! — возопил Филипп. — Ланс, ты слышал?
   — Я сейчас же сбегаю, а пока позвольте предложить вам сухие плащи.
   Филипп посмотрел на него, потом на Ланса:
   — Нам что, опять предстоит прогулка наружу?
   Ланс поймал взгляд Рона, и тот повернулся к Филиппу:
   — Ваше Высочество, все трупы, для лучшей сохранности, решено было оставить снаружи.
   — Несите плащи, — тем временем приказал Ланс смотрителю.
   — Так точно, Ваша Светлость, два плаща. Извольте подождать.
   — Вы что, не умеете считать? — резко спросил принц. — Нас здесь четверо.
   — Да, конечно, четыре плаща, — испуганно залепетал толстяк и поспешно убежал.
   — Может быть, ты хоть сейчас будешь любезен и объяснишь мне, что мы здесь потеряли? — спросил Филипп.
   — Изволь. Недалеко от, этого маяка, около двенадцати часов назад, обнаружили девять трупов. У меня есть подозрение, что они, до своего последнего заплыва, принадлежали к банде, несколько ранее устроившей на меня нападение.
   — Только не говори, что мы притащились сюда лишь затем, чтоб удовлетворить твое чувство мести. Это как-то связано с… известными событиями?
   — Это мы должны установить, в том числе.
   — Что конкретно ты ожидаешь обнаружить?
   — Не знаю, Фил. Предлагаю не заниматься догадками, а искать любые зацепки. Смотри на лица, одежду, обувь, и ищи, ищи, ищи.
   — Как долго они пробыли в воде?
   — Покушение на меня произошло четверо суток назад. Еще спустя сутки они пропали.
   — Трое суток в ледяной воде. Должно быть неплохо сохранились.
   — Но, перед тем как утопить, их, скорее всего, обчистили.
   Ланс повернулся к вернувшемуся с охапкой одежды смотрителю и взял себе верхний плащ.
   — Если только они не утонули случайно.
   — Предварительно обвязавшись друг с другом, и привязав к ногам каменные плиты.
   — Ты что, совсем перестал понимать шутки?
   — Почему, понимаю, когда заранее предупрежден, что это именно они.
   — Буду знать… Так мы идем?
   Ланс посмотрел на солдат:
   — Ведите.
   Снаружи погода окончательно испортилась. Огромные волны перехлестывали через пирс, шквалы ветра рвали языки факелов, лишь чудом не гася их, а их новые плащи насквозь промокли почти сразу же. Вой ветра и грохот моря стояли настолько оглушительные, что объясняться можно было только жестами. Идти, к счастью, было недалеко, всего несколько десятков метров. Рон привел их к низкой выемке в каменной ленте пирса, сделанной для причаливания малых судов и лодок. На ней, в разных позах, были буквально разбросаны с десяток трупов. Между телами в беспорядке вились какие-то канаты. Один из канатов уходил в море. Площадка постоянно заливалась водой, и трупы слабо шевелились, что выглядело жутковато.
   Рон что-то прокричал и, сунув Фолку свой факел, спрыгнул на площадку. Оскальзываясь и балансируя руками, он пробрался к уходящему в воду канату и, нагнувшись, стал выбирать его. Среди волн мелькнула черная тень, но Ланс и без того уже понял, что на том конце. Он пересчитал оставшиеся на пирсе тела. Их было восемь. Тем временем, Рон сумел подтянуть утопленника. Ланс ждал, что солдат вытянет его на пирс, но внезапно широкая спина Рона дернулась, и он буквально отскочил от кромки воды. Несколько секунд солдат растерянно оглядывался, а затем вернулся к ним. Ланс вопросительно посмотрел на него.
   — Ваша Светлость! — прокричал Рон. — Я думаю, его не стоит вытаскивать, — и заметив удивленный взгляд принца, поспешно добавил:
   — Его долго било о причал. Поверьте, сейчас его и мать родная не узнает.
   Ланс понял, но сейчас его занимала другая проблема. Она же волновала и Филиппа:
   — Ланс, как ты собрался их осматривать?
   — Придется втащить их на маяк, — крикнул он в ответ.
   — Слушай, это и в самом деле так важно?
   — Не знаю, и именно поэтому не стоит с этим тянуть.
   Брат внимательно посмотрел на него и согласно кивнул.
   На переноску тел им потребовался еще час, и теперь они молча стояли над лежащими в луже телами разбойников. Двое матросов-гребцов и смотритель теснились в одном из углов башни.
   — Что теперь? — поинтересовался Филипп.
   Принц пожал плечами.
   — Кому-нибудь из вас знакомы эти люди? — спросил он после паузы.
   Фолк прочистил горло и переглянулся с товарищем.
   — Если позволите, Ваша Светлость… — нерешительно начал он.
   — Давай.
   Вместе с Роном они поднесли факелы поближе и стали по очереди обходить тела. «Никакого оружия… — время от времени комментировал кто-то из солдат — в карманах пусто, с этого даже сняли обувь… колец, перстней, тоже нет».
   Осмотр длился долго, и братья понемногу начали терять терпение, когда Фолк встал и пнул ботинком один из трупов:
   — Это Луар, брат Бене.
   — Точно? — спросил Ланс.
   — Точно, Ваша Светлость. Эту жирную морду тяжело не узнать, — пояснил Рон.
   Филипп подошел к телу и несколько секунд рассматривал его.
   — Жирную морду? — с сомнением переспросил он. — Жирную?
   Солдаты одновременно осклабились.
   — Теперь-то, понятно, не жирную, Ваше Высочество. Этот парень в последние пару суток изрядно пропотел, — отозвался Рон, и, поддавшись собственной остроте, захохотал.
   Филипп холодно оглядел его и повернулся к брату:
   — Что теперь?
   — Теперь? Оставим здесь, а как только распогодится, их свезут на берег и захоронят.
   — И все?
   — А что? — не понял Ланс.
   — Да так, ничего.
   Филипп раздраженно отвернулся.
 
   Они завтракали вдвоем в дворцовой столовой покоев Винсента и двое слуг — молчаливых стариков с остекленевшими взглядами — прислуживали им.
   — Ты очень бледен, Ланс, — заметил Винсент, внимательно посмотрев на брата.
   — Ночные морские прогулки мне явно противопоказаны, — отшутился тот.
   — И все же обратись к лекарю. Если ты свалишься с простудой, я останусь один.
   — С тобой останется Филипп.
   — Филипп будет рядом, но не со мной, — нравоучительно парировал Винсент. — Кстати, как тебе удалось избавиться от него?
   Ланс хмыкнул:
   — Хорошенького же ты мнения о братце… Я вовсе не избавлялся от него, скорее, это он считает, что избавился от меня.
   — Он обнаружил что-нибудь, что пропустил ты?
   — Если и да, то вида не подал. Все было, как и всегда, а причина, по которой он сейчас не с нами, вполне обыденна.
   — Тем лучше. Давай, рассказывай, чем у вас там все закончилось?
   — Как я и ожидал, это оказались бандиты из шайки Бене, но практически, это ничего нам не дает. Перед тем как утопить, их всех со знанием дела обобрали.
   — Если только у Фила нет мыслей на этот счет. Как их умертвили?
   — О, единственная забавная деталь — их всех отравили. Во всяком случае, я не верю, что они объелись ядовитых грибов.
   — Я тоже. Значит, и эта ниточка полностью обрублена?
   — Боюсь, что да. Но, я нащупал кое-что еще.
   — Да?
   — Если ты помнишь, в этом деле уже несколько раз всплывал некий культ, прославляющий своего Идола, которого они зовут Единым Творцом.
   Ланс посмотрел на брата, но тот молча ждал, никак не отреагировав на его полувопросительные интонации.
   — Совсем недавно, во время встречи «Экватора», мне пришло в голову, что столь частое пересечение с этой сектой уже нельзя расценивать как просто ряд случайных совпадений. Если позволишь, я попробую восстановить в хронологическом порядке все свои контакты с ней?
   Винсент согласно кивнул.
   — Итак, впервые я узнал о них после того, как был ранен во время нашего бегства из столицы. Признаю, что обязан им жизнью, и после той встречи у меня об них осталось самое благоприятнее впечатление. Второй раз название этой секты, или церкви, как они называют себя сами, было произнесено при моем посещении Торикс. Намеки бессмертной принцессы заинтриговали меня, но, в общем, не изменили первоначального мнения. К тому же, в тот раз я первый упомянул о секте, чем и спровоцировал реплики Торикс. Третья встреча состоялась лишь мельком, на восточной границе. Тогда я случайно заметил кого-то из членов паствы отца Мора в карете лорда Сараха.
   Винсент даже присвистнул от удивления:
   — Ты никогда не рассказывал об этом.
   — Просто забыл, что вполне понятно, принимая во внимание известный тебе дальнейший ход событий. И только сегодня ночью, обдумывая все, я вспомнил этот эпизод. Кстати, среди бумаг отца Мора были и бумаги из Порты.
   — Да, помню, ты говорил об этом, — подтвердил Винсент.
   — Отлично. Последние два случая настолько тесно касаются наших внутренних дел, что признаться, вызывают у меня более чем просто подозрения.
   — Позволь, я угадаю, — вмешался Винсент. — Ты имеешь в виду увлечение Фредерика какой-то религией?
   — Не какой-то, а именно Церковью Единого Творца. Идя к тебе, буквально час назад, я заглянул в Архив и еще раз переговорил с Бергеном. Стоило мне произнести это название, как он тут же подтвердил мою догадку. Косвенным доказательством может служить и то, что в Архиве я не нашел ни одной бумаги с упоминанием этой Церкви. Подозреваю, что они входят в число пропавших документов.
   — Пожалуй, здесь я соглашусь с тобой. Чему-чему, а памяти Бергена можно доверять.
   — И о последней встрече с человеком в серой сутане в порту я тебе уже рассказывал.
   — Угу. У меня тоже есть кое-что.
   — Рассказывай.
   — Тебе известно, кто купил дом покойного Туура?
   — Минарды.
   — Верно. Так вот, вчера вечером этот дом был безвозмездно передан… угадай кому?
   Ответ пришел к Лансу сразу же, но это было настолько невероятно, что он просто отказывался в него поверить, и лишь в замешательстве разглядывал старшего брата, словно желая, чтоб тот опроверг его догадку. Но увидел только легкий подтверждающий кивок.
   — Не может быть, — прошептал он.
   — Может. Новый хозяин дома — открывающаяся в столице Миссия Церкви Единого Творца.
   — И ты так спокойно об этом говоришь! — вскричал Ланс.
   — Я уже успел отпереживать свое.
   — Проклятье! — выругался Ланс. — И ты позволил им!
   — А что я мог сделать? — рассудительно поинтересовался старший брат. — Ведь у нас, кроме подозрений, ничего нет. Мой запрет все посчитали бы обыкновенным самодурством. А это чревато конфликтом с Домами… и не только с Домами.
   — У них много сторонников в городе?
   — Пока, как мне доложили, они собирают не более двухсот человек за раз.
   — Кого именно? — тут же спросил Ланс.
   — Их паства охватывает все слои общества.
   — Ты веришь этим сведениям?
   — Вера сторонников этой церкви не позволяет им лгать. К тому же, в данном случае, я не посчитал достаточным основываться только на показаниях агентов, и лично посетил несколько богослужений.
   — Тебя могли опознать, — нахмурился Ланс.
   — Не могли. Поверь, я тщательно следил за этим.
   — Это ни о чем не говорит. У них какая-то своя особая магия.
   — Как я понял, их отношение к жизни значительно отличается от нашего.
   Ланс подозрительно посмотрел на брата:
   — Ты их защищаешь?
   Винсент отвел взгляд.
   — Я не знаю, как мы можем остановить их экспансию. В последнее время они распространяются особенно быстро, и твое сообщения о Сарахе — лишнее подтверждение тому.
   — О Сарахе, — задумчиво пробормотал Ланс и внезапно вскинул голову:
   — Знаешь, это не такая уж и пустая информация. В иерархической лестнице Империи есть место только для одного Идола — Императора, и известие о появлении конкурента вряд ли придется последнему по вкусу.
   Винсент поморщился:
   — Не думаю, что их позиции в Порте настолько сильны. Он просто не обратит внимания на это.
   — Как сказать. Если люди вроде Сараха позволяют себе возить вместо императорских образов личных душеспасителей, это о чем-то, да говорит.
   — Но, это неплохо, Ланс. Эта религия отрицает войны и потому играет нам на руку.
   — Да плевать мне на их религию! — вскричал Ланс и ударил кулаком по столу. — Неужели ты не видишь, что это отличная возможность расколоть Империю. Узнав о тайном культе, да еще в близких к себе кругах, Император почти наверняка предпримет какие-то действия по его искоренению, что обязательно, рано или поздно, приведет к смуте. А это значит, не будет войны. Мы победим, Винс, победим без кровопролития!
   — Ну-у, об этом я как-то не подумал, — признался старший брат.
   — Ты не подумал об этом, потому что поверил им, — зло сказал Ланс. — Они купили тебя со всеми потрохами!
   — Оставь, — отмахнулся брат, но сделал это как-то нерешительно.
   Глядя на него, Ланс только горько покачал головой:
   — Пойми, сейчас мы не можем дать увлечь себя чему-то постороннему. Мы слабы, мы защищаемся, и потому любое наше несиловое решение будет воспринято как слабость. Проигрывающий не должен говорить о мире, это равносильно капитуляции! Это и есть капитуляция, будь я проклят! Только когда наши враги будут поставлены на колени, мы сможем заняться филантропией, уже на наших условиях. Но не раньше!
   Брат молча повертел в пальцах столовый нож.
   — Наверное, ты прав, — наконец, признал он.
   Ланс смягчился:
   — Я понимаю тебя, мне и самому они симпатичны. И я понимаю людей, тянущихся к ним, но во всем этом есть и обратная сторона.
   — О чем ты?
   — К ним идут, как люди потерявшиеся, слабые, желающие покоя, так и люди, вряд ли способные стать частью бессловесной паствы. Что там ищут Минарды, Фредерик и, вероятно, множество других, великих мира сего? Действительно ли всем заправляют отцы моры, или они только ширма, за которой прячутся лорды сарахи?
   — Ты предлагаешь мне попробовать донести до Императора информацию об этом культе?
   Ланс нехорошо улыбнулся:
   — Не просто о культе, мальчик мой. О тайном культе среди его ближайших соратников. О культе, отрицающем его божественное предназначение. О культе, ставящем под сомнение его право безраздельно властвовать над себе подобными. О культе, как чума расползающемся по Империи.
   — Но, что делать с нашими собственными сторонниками этой Церкви?
   — Пока мы ничего не можем тут поделать. Сначала мы должны разобраться с Портой.
   — Ладно, — невесело произнес Винсент, — я сделаю это.
   — И пусть тебе поможет Леонард, — посоветовал Ланс.
   — Почему только он? Я сообщу всем.
   — Нет, думаю, не стоит. Будет подозрительно, если мы в одночасье обрушим все это на голову Императора. Ты просто сообщи им, если считаешь нужным, но реально действуйте только вы двое.
   — Если считаешь нужным, — повторил его слова Винсент, неприязненно глядя. — Желаешь остаться в стороне?
   Ланс опешил.
   — Я не хотел навязывать тебе свое мнение. Ты что, Винс?
   Долгие секунды они молча разглядывали друг друга. Первым напряжения не выдержал Ланс.
   — Хорошо, я сам все сделаю. Забудь обо всем.
   — Нет, я не прав. Прости, брат. Просто, мне очень не хочется делать этого.
   — Я понимаю, — тихо ответил Ланс. — Поэтому давай я сам…
   — Нет, я сказал, — резко оборвал его старший брат. — Это моя работа.
   Они оба чувствовали неловкость, но как развеять ее, никто из братьев не знал. Ланс винил себя за то, что склонил брата к поступку, совершить который тот не был готов. Он жалел, что не взял все на себя, что, вообще, завел этот разговор и больше всего хотел только одного — избавить Винсента от тяжелой для того обязанности. Но и отговаривать старшего брата он опасался, поскольку считал, что тот воспримет это как проявление недоверия, или, что хуже, жалости. Винсент же корил себя за чистоплюйство и эгоизм, выказанные им перед младшим братом. Он был на несколько лет старше, знал, что всю жизнь тот бессознательно старается подражать ему, а главное, он любил Ланса, в чем не стеснялся себе признаваться. Впрочем, сейчас он ни о чем подобном не задумывался и хотел только прервать затянувшуюся тяжелую паузу.
   — Ладно, Ланс, не вешай нос, — улыбнулся он. — Все не так уж и плохо.
   Ланс не смог удержать ответной улыбки и, как-то по-детски, наивно спросил:
   — Правда?
   — Правда-правда, — подтвердил Винсент, как когда-то давным-давно.
   — Винс, а как идет расследование убийств Лоуна и герцога?
   — Ты толкуешь об официальном расследовании? Что ж, при всем том, что известно дознавателям, было бы глупо ожидать результатов.
   — Но ты следишь за этим?
   — Первое время следил, потом бросил. Когда появятся новые детали, мне тут же доложат.
   — А что им известно?
   — Очень мало, у них нет ничего, что выводило бы на наши внутрисемейные дела.
   — В таком случае, им никогда не раскрыть этих убийств.
   — Ты что, брат? Ведь мы не можем предать гласности все, что у нас тут творилось. Это изначально наше внутреннее дело, и решать его только нам. Неужели ты серьезно надеялся на работу полиции?
   — Нет, конечно, просто хотелось знать, что им известно.
   — Им ничего не известно. И не будет известно. Повторяю, это наше дело, и только нам его решать. Кстати, о делах. Что ты-то собрался… гм… делать?
   — Я уезжаю.
   — Далеко?
   — На восток.
   — Могу я спросить, зачем?