— Я вижу его, — услышал Ланс голос близнеца. — Попробую взять. Не мешай.
   Ланс сосредоточился, но так и не смог обнаружить неведомого врага. Вокруг господствовали скорбь и тревога. Вспыхнул еще один яркий штрих, и принц увидел Эмилию. Потом еще один… и еще. Он мысленно оттолкнул Древо.
   За исключением нескольких человек никто ничего так и не заметил, и на небольшую суматоху в королевском секторе особого внимания никто не обратил.
   Братья как-то незаметно сгруппировались вокруг Виктора, отгородив его от посторонних взглядов. Брат успел накинуть другой плащ, полностью скрывающий раненую руку. Ланс вопросительно посмотрел на него.
   — Порядок, — улыбнулся тот. — Понесу правой рукой. Заметно что-нибудь?
   Держался он молодцом, и Ланс только отрицательно помотал головой.
   — Ну, тогда вперед, — бодро прошептал Виктор.
 
   Комната, в которой они должны были собраться, находилась в одном из тех глухих мест, что пережили свои золотые деньки еще в давние времена, когда Дворец не являлся собственно Дворцом, а был всего лишь одним из многочисленных замков страны. Со временем, разрастаясь и превращаясь в центр государства, он последовательно достраивался. Где-то старые постройки полностью разрушили и на их месте возвели новые башни, где-то просто наращивали древние стены. Медленно и незаметно жизнь из старых залов перетекала в более новые. А во Дворце появилось много нежилых помещений и забытых коридоров, которые со временем стали его частью, его особенностью и неиссякаемым источником мифов и легенд. И, наверное, не было ни одного монарха, не посвятившего свои детские годы героическим и невероятным подвигам в этих лабиринтах. И как следствие этих походов, многочисленные описания и рассказы, изрядно, впрочем, сдобренные фантазиями юных странников, служили дополнительным поводом для новых похождений будущих правителей. Разглядывая заваленные старой рухлядью комнаты и многочисленные, давно забывшие звуки шагов, коридоры, Ланс словно вновь окунулся в мир детства, еще памятный, но уже такой недоступный.
   Впрочем, мысли о прошлом мгновенно вылетели у него из головы, едва он распахнул дверь. Как и другие помещения в этой части Дворца, представшая его глазам комнатенка была небольшой, грязной и неравномерно освещалась несколькими факелами, вставленными в ржавые кольца в стенах, и парой подсвечников, установленных на разных концах задвинутого в угол стола. Сестры устроились в середине комнаты, подальше от стен и темных углов, на мягких стульях, принесенных, по-видимому, специально для такого случая. Еще один стул был занят герцогом, остальные присутствующие в комнате либо стояли, либо сидели на корточках — кто где. Лица у всех были угрюмые.
   На полу, прямо напротив двери, на окровавленном черном плаще лежал лицом вниз человек. Сомневаться в том, кто это, не приходилось.
   Ланс медленно приблизился к распростертому на полу телу и присел на корточки.
   — Как же так? — расстроено спросил он, ни к кому конкретно не обращаясь.
   Ему никто не ответил. Стоящий рядом Виктор носком сапога небрежно перевернул труп:
   — Ты знаешь его?
   Ланс осмотрел убитого. Это был черноволосый темноглазый человек, лет, приблизительно, двадцати пяти. Рисунок бровей и губ, а также общий тип лица выдавали выходца с Востока. Под черной кожаной курткой угадывались широкие мускулистые плечи и грудь, но кисти, выглядывающие из рукавов, были небольшими и изящными. Невелик был и размер обуви. Остекленевшие глаза смотрели в потолок. Левую часть груди, от подмышки, через сердце и до ключицы, пересекал широкий, зияющий разрез. Весь этот бок был залит кровью, уже спекшейся и потемневшей.
   — Впервые вижу, — ответил он и повернулся к Леонарду. — Что случилось, Леон?
   Тот досадливо скривился.
   — Я дождался, пока вы покинете Тронный Зал, и толпа двинется вслед за вами. Потом осторожно приблизился к нему и слегка оглушил. Никто ничего не заметил. Мои люди оттащили его вместе с несколькими придушенными в давке, связали, заткнули пасть и бросили в комнату прислуги — все на моих глазах. Дальнейшее известно со слов стражников. Этот мерзавец сумел освободить руки и подманить двух оставшихся с ним в комнате людей. Один из них сейчас в лазарете, второй мертв. За дверью оставалось еще четверо охранников с соответствующими указаниями как раз на такой случай и, думаю, они сделали бы все правильно, но именно в ту минуту дьявол послал барона Гора… Барон может гордиться таким ударом, — невесело заключил Леонард.
   Ланс почувствовал приступ бешенства:
   — Так просто. И ты все спустишь ему с рук?
   Леонард равнодушно пожал плечами:
   — Я с ним уже поговорил. Барон едва стоял на ногах и к тому времени уже толком ничего не соображал.
   — Все равно, — кровожадно заявил Ланс. — Нечего ему было делать в комнате прислуги. И вообще, что это за манера — напиваться на похоронах своего господина!
   — С этим я согласен, — вмешался герцог, — но барон наш гость. Успокойся, Ланселот, ты несправедлив.
   — Ну-ну, — Ланс нехорошо усмехнулся и ткнул пальцем в сторону трупа. — При нем были какие-нибудь вещи?
   — Ничего, кроме ножа, что он метнул, — ответил Леонард. — Это профессионал.
   — Да и не пронес бы он во Дворец ничего крупнее ножа. Все это чепуха! — воскликнул Эдвин.
   Герцог тяжело поднялся со стула и прошел по комнате.
   — Кажется, мы вновь сворачиваем на кривую дорожку.
   — Мы? — переспросил Эдвин.
   — Нет, я! — вспылил Фредерик.
   — Тогда тебе лучше вернуться в строй, — невозмутимо предложил Эдвин.
   — А зачем? — осведомился Фредерик. — Ведь ты сам тратишь все свое свободное время на то, чтоб этот строй развалить.
   — Ты не думаешь, что говоришь, — грубо ответил самый старший брат.
   — Не думаю?
   В голосе Фредерика зазвучали истерические нотки:
   — И прекрати разговаривать с отцом в таком тоне!
   Эдвин повернулся к герцогу.
   — Я чем-либо вас оскорбил, дядя?
   — Нет, нет, все в порядке, — поспешно отозвался старик. — Успокойся, сын.
   — Да? А то мне не тяжело и извиниться.
   — Тогда, лучше сделай это, — подозрительно ровным голосом предложил Фредерик.
   — Или… — Эдвин поднял бровь.
   — Ты мне страшно не нравишься в последнее время, Эд. Почему б нам не пройтись куда-нибудь, прогуляться. Думаю, что с секундантами проблем не будет.
   Они сверлили друг друга взглядами, пока остальные с интересом за ними наблюдали. В гнетущей тишине Эмилия вдруг продекламировала:
 
Что до битвы, объявляю при всех,
…и исполнено будет:
Плоть до костей прошибу я, и кости
врагу изломаю.
Пусть за моим супротивником все
попечители выйдут,
Чтоб из смерти унесть укрощенного
силой моею[1].
 
   Все изумленно уставились на нее. Первым не выдержал и усмехнулся Филипп.
   — Все-таки, — сказала Эмилия, — ты, Эд, иногда бываешь на редкость невыносимым.
   Ланс задумчиво проговорил:
   — Тебе, сестра, не следовало вмешиваться. Подерись они сейчас и убей один другого, все равно кто кого, стало бы меньше на одну неизвестную величину. Это упростило бы ситуацию.
   — А если б они погибли оба, то было бы еще лучше, — поддержал герцог, — но ты, Ланс, забыл про нашу последнюю договоренность. Я всем напоминаю — мы в одной лодке.
   Герцог снова сел.
   — Смерть Лоуна — тяжелый удар для всех, но, не сочтите за цинизм, в ней… то есть в ее последствиях, я вижу один… э… позитивный аспект.
   Как всегда, ему удалось заинтриговать собравшихся.
   — Сейчас перед нами появилась цель — найти убийцу. Я отдаю себе отчет в том, что он может быть среди нас, и все же предлагаю всю нашу ненависть направить на этого человека. Необходимо найти его и убить, независимо от того, кем он окажется.
   — Это хороший повод для объединения, — тут же признал Леонард.
   — Но только в том случае, если все покинут эту комнату живыми и здоровыми. Так, для разнообразия, — поправил Филипп.
   — Тебе-то ничего не грозит, — насмешливо сказала Эмилия. — Ты был удивительно сдержан за поминальной трапезой. Да и кто не был?
   — Хорошо, — громко сказал Эдвин. — Только меня никто не убедит в том, что мы будем открыто делиться друг с другом добытыми сведениями. И поэтому сразу заявляю, что собираюсь действовать в одиночку. Что, конечно же, не помешает мне выведывать информацию у любого из вас.
   — Мы все будем так делать, — согласился герцог. — Никаких обещаний и никаких обязательств. Главное, помнить — у нас одна цель.
   — Вот и ладно! — воскликнула, вскакивая со стула, Диана, — я пошла! Леон, ты со мной?
   Близнец кивнул и направился к двери, засобирались и остальные.
   — Уходим вместе или поодиночке? — насмешливо поинтересовался Филипп.
   — Как угодно, лишь бы на своих двоих, — беря факел, в тон ему ответил Ланс.
   Все потянулись к двери.
   — Ты обдумал, о чем мы говорили? — Ланс вздрогнул от неожиданности, услышав вопрос брата.
   — Да, и с многим согласен, но есть некоторые проблемы. Одну из них ты только что очень удачно сформулировал. Как насчет доверия между нами?
   Эдвин внимательно посмотрел на него.
   — Думай, что хочешь, но ты один из тех, кому я верю. Я знаю, что ты не ударишь в спину, и мне этого достаточно.
   Ланс даже несколько растерялся от такого признания.
   — Извини, Эд, но, похоже, ты меня используешь самым бесцеремонным образом.
   — Верно, — согласился брат. — Мы все используем друг друга, но сказал бы ты эти слова кому-нибудь другому?
   Лансу было очень неприятно признаваться себе в том, что брат совершенно прав. Эдвин насмешливо смотрел на него, словно читая его мысли. Потом легонько ткнул Ланса кулаком в грудь.
   — Ладно, ладно, успокойся. Поступай, как считаешь нужным, но знай, что всегда можешь рассчитывать на старшего брата.
   — Я могу все это передать Винсенту?
   Эдвин не обиделся, только помотал головой и коротко хохотнул. Они вышли в жилую часть Дворца.
   — Можешь. И заодно передай, чтоб был осторожней.
   Ланс встревожился.
   — В чем дело?
   — Ни в чем. Просто с сегодняшнего дня лучше не давать повода для подозрений. Старик неплохо придумал — натравить Семью на кого-то одного. Вот увидишь, потом окажется, что мы ошиблись и все начнется то второму кругу. И так далее.
   — А-а, — только и протянул Ланс.
   Он и сам так думал.
 
   Принц медленно отпил из бокала.
   — Ну, и как тебе все происходящее?
   Сейчас, пожалуй, впервые за прошедшие после похорон Лоуна две недели он чувствовал себя в безопасности.
   — Все происходящее? — по своему обыкновению переспросил Винсент. — Что именно, происходящее? Будет лучше, если каждый расскажет все, что происходило с ним за это время. От этого и будем отталкиваться.
   — Согласен, я и начну.
   Ланс подробно описал свои похождения.
   — Ты явно не скучал, — заметил старший брат. — Я не могу похвастаться подобным проворством.
   — И все же.
   Ланс взял в руки кувшин и осторожно разлил часть содержимого по бокалам.
   — Изволь. Прежде всего, я знал о том, что ты наведался в лавку Латиниуса. Тебе удалось осмотреть труп?
   — Труп? — удивился Ланс. — Я думал, он сгорел. Там осталось, на что смотреть?
   — Осталось. Я послал своего человека, и он исследовал останки.
   — Проклятье! — выругался Ланс. — Я думал, что он сгорел полностью.
   — Что значит «полностью»? — пожал плечами брат. — Старику здорово досталось, но кое-какие мелочи наводили на размышления. Тебе ведь известно, что Латиниуса пытали, и значит, на теле должны были остаться характерные следы. Мой человек имел особые инструкции на этот счет. Кое-что он даже зарисовал, и вполне определенно можно сказать, что гость, посетивший Латиниуса, знал толк в подобных шалостях.
   — Дело нехитрое, — ухмыльнулся Ланс.
   — Как сказать, разумеется, не сложно проделать ряд общеизвестных приемов. Но тебе не пришло бы в голову, скажем, воздействовать на болевые точки или инициировать определенные зоны коры головного мозга. Я уже не говорю о прочей экзотике. И под конец едва ли не выпотрошить жертву, при этом, не давая ей умереть.
   — О, Боги! — воскликнул Ланс, но тут же успокоился:
   — Ты как-то связываешь это с визитом нашего гостя с Востока, так некстати зарубленного бравым бароном?
   — Я могу связать это с чем угодно, — надменно бросил Винсент.
   — Пожалуй. Ты говорил с приставом Тууром?
   — Какой смысл? Он ни за что не скажет нам всего, а возможности надавить на него у меня нет.
   — При желании можно надавить на кого угодно.
   — Честно говоря, не хотелось бы связываться с герцогом.
   — Вот как? Ну, тогда я завтра сам поговорю с генералом… Между прочим, не все относятся с таким пиететом к дядюшке.
   Винсент улыбнулся и старательно наполнил успевшие опустеть бокалы.
   — Да бог с ним, с дядюшкой, лучше скажи, о чем ты в день похорон шептался с Эдом. Можно было умилиться, глядя на вас.
   — Эдвин считает герцога источником всех наших бед — интриганом и детоубийцей.
   — И как он обосновывает данную точку зрения?
   — Элементарно, — Ланс зевнул и потянулся. — Старик жаждет власти. В ход идут яд, травля, наемники, стрелы и еще много чего.
   — Что ж, у него есть основания так думать, — признал Винсент. — Только непонятно, зачем дядя так подставляется.
   Ланс кивнул.
   — Я и сам много думал об этом, а потом плюнул. Вероятно, он знает, что делает.
   — Можешь не сомневаться. Вот только его настойчивость в любой момент может спровоцировать кое-кого из наших. А старику много и не надо.
   — С другой стороны, — продолжил Ланс, — он легко мог это просчитать, и как раз полагается на кажущуюся шаткость своего положения.
   — Так мы можем продолжать до бесконечности. Все это напоминает мне одну из этих старых детских заморочек.
   — А потому-то, — подхватил Ланс, — все и решили не трогать старика и, прикрывшись им, тихонько пакостить друг другу.
   — Тебе что-то известно? — поинтересовался Винсент, уставив на брата проницательный, хотя и несколько мутноватый взгляд.
   — Да нет, просто маловероятно, что все эти покушения устроил кто-то в одиночку.
   — Согласен. И потом, у нас есть… восточный след. Пока очень слабый, но со временем, думаю, он проступит явственней. Есть еще какие-нибудь зацепки?
   — Да, меня беспокоит оборотень, напавший на нас с Эдвином.
   Ланс замолчал, крутя в руке бокал. Винсент терпеливо ждал.
   — Признаться, этот парень изрядно меня напугал. Думаю, он будет классом повыше нас… то есть повыше меня, — поспешно поправился Ланс.
   — На следующий день после стычки я прошел по тем местам и не обнаружил никаких следов колдовства, а ведь это практически невозможно. Не берусь ничего утверждать, но у меня предчувствие, что в лавке Латиниуса побывал именно он.
   — Что ж, еще одна зарубка.
   — И вообще, не пора ли нам отсюда сматываться?
   — Пора, но еще несколько дней подождем. Я вызвал своих людей. И Яго.
   — Ого! — воскликнул Ланс. — Это серьезно!
   — Жизнь — это всегда серьезно, — буркнул брат и потянулся за новой бутылкой.
 
   …Выбрались из дому они уже глубокой ночью. Допив на крыльце прямо из горлышка бутылку вина, Винсент со смехом расколотил ее о стену дома.
   — Куда пойдем?
   Его голос прозвучал неестественно громко, и следом, отраженное сонными фасадами домов, прокатилось короткое эхо.
   — В центр, — невольно понижая голос, ответил младший брат.
   И сонные улицы огласились громким хохотом загулявших принцев. Несколько раз они натыкались на привлеченных шумом ночных патрулей и каждая такая встреча заканчивалась распитием очередной бутылки.
   В последний раз гвардейский офицер — звали его Морант — имел при себе целых две бутылки, и беседа несколько затянулась. Расстались они, условившись вскоре встретиться в одном из ночных заведений под названием «Три дрозда».
   Ланс и Винсент довольно долго бесцельно бродили по городу. Внезапно Ланс указал рукой на роскошный особняк.
   — Знаешь, кто там живет?
   — Генерал де Туур — пристав портового района.
   — Зайдем?
   — Зачем?
   — Зачем? Да просто так… Нет, пусть он нам расскажет все, что знает про убийство Латиниуса.
   Винсент восторженно посмотрел на брата:
   — Верно, будь я проклят! Пошли.
   И они свернули к особняку генерала.
   — Смотри-ка, открыто, — удивленно воскликнул Ланс, едва притронувшись к ручке входной двери.
   Шедший чуть сзади брат наткнулся на его спину и чертыхнулся.
   — Мы идем или нет!
   В широком холле было пустынно и темно. Свет уличных фонарей, пробивавшийся через открытую входную дверь, высветил часть стены, украшенную богатой лепниной и фрагмент узора на паркете. Несмотря на то, что они устроили изрядный шум, навстречу им никто не вышел. Ланс, пошатываясь, но смело, по-хозяйски, двинулся в темноту:
   — Эй, здесь есть кто-нибудь?
   Позади что-то загремело и обрушилось на пол, послышалась ругань брата. Ланс резко обернулся на шум.
   — Винс, что случилось?
   — Проклятый стул! И куда они все подевались?
   И только после этих слов Ланс почувствовал неестественность происходящего.
   — Здесь что-то не то, Винсент.
   Тотчас в темноте полыхнули кошачьим блеском глаза брата, и Ланс услышал его вскрик:
   — Проклятье!
   Он встряхнул головой, пытаясь прогнать остатки хмеля, и осмотрелся, уже вновь подчинив себе свои заглушённые вином способности.
   Чуть в стороне, почти в середине холла, на полу лежал человек в лакейской ливрее. Они рванулись к нему.
   — Совсем еще теплый, — заметил Винсент и попробовал поднять лежащего.
   В уголке рта того показалась кровь и тонкой струйкой потекла по подбородку.
   — Осторожно, — предупредил Ланс.
   — А, чтоб тебя! — выругался брат, брезгливо вытирая ладонь о ливрею лакея.
   Им хватило короткого обмена взглядами, на то, чтоб понять друг друга. Они молча поднялись на второй этаж, прошли по коридору череду закрытых комнат и наткнулись на второй труп. Тоже мужчина, но моложе, этот был одет в гражданское платье. Как и нижний, он был убит ножом. Они прокрались дальше и вскоре вышли к генеральской спальне. Не теряя времени, Винсент несильно толкнул дверь, и та бесшумно распахнулась.
   Свет с улицы проникал внутрь через высокое не зашторенное окно и падал прямо на необъятную кровать в центре комнаты, на которой, нелепо раскинувшись, лежал хозяин дома. В тусклом свете его лицо приобрело грязно-зеленый оттенок, а глаза неотрывно и жутко смотрели в упор на вошедших. Пижама генерала, одеяло и ковер на полу вокруг кровати пропитались кровью, но кровь эта была не его, а свесившейся с другой стороны ложа женщины. Если на теле генерала не было следов насилия, то ее явно пытали.
   — Ты понимаешь, что происходит? — шепотом спросил Винсент.
   Ланс мотнул головой и, осторожно ступая, прошел внутрь. Стараясь не смотреть в сторону кровати, не сговариваясь, братья принялись обыскивать комнату.
   Это оказалось весьма непростым делом, так как кругом царил полный беспорядок. Одежда и белье вперемешку валялись на полу, причем многие вещи выглядели так, словно кто-то нарочно изрезал их, превратив в негодные тряпки. Также была вспорота обивка мягкой мебели, а многочисленные пуфики и подушки просто выпотрошены. Убийца не поленился посдвигать с шеста всю мебель в комнате и даже ободрал драпировку со стен.
   — Похоже, все, что можно было здесь найти, нашли еще до нашего прихода, — заметил Винсент.
   — Если только нашли, — поправил брата Ланс. — Эх, знать бы, что здесь произошло!
   — Вот именно, — отозвался старший брат и сокрушенно покачал головой.
   — Ладно, посмотри еще тут, а я пройдусь по дому.
   Ланс вышел из спальни и пошел по коридору, осторожно поворачивая ручки всех попадающихся на пути дверей. Подалась только пятая. Эта дверь не имела замка и почему-то открывалась наружу. И только входя в полутемную комнату, Ланс сообразил, что все предыдущие двери он пытался открыть, толкая их от себя.
   Небольшая комнатенка, видимо, для прислуги. Стол у окна, пара мягких стульев, книжный шкаф, платяной, и широкая тахта, прикрытая старым ковром, у стены. Он уловил движение сбоку, обернулся и встретился с взглядом пары обезумевших от страха глаз, принадлежащих укутанному с головы до ног простыней существу.
   Ланс успокаивающе приподнял руку и тут же резкий вопль разорвал тишину. От неожиданности принц отпрянул в коридор, где едва не столкнулся с выбежавшим из генеральской спальни Винсентом. Перепуганная обитательница комнаты вопила теперь, не переставая. Под одной из ближайших дверей вспыхнула полоска света. Братья посмотрели друг на друга и, не сговариваясь, побежали к центральной лестнице.
   Они уже одолели ее добрую треть, как с улицы в холл вбежала большая группа вооруженных людей.
   — Вот они! — завопил кто-то снизу.
   Погоня загромыхала им навстречу.
   …Впереди, оглушительно топая сапожищами и расшвыривая все на пути, несся Винсент. Ланс бежал следом, стараясь не упустить из виду широченную спину брата. Он уже смирился с мыслью, что придется убивать. Попасться при данных обстоятельствах означало подписать себе смертный приговор.
   Но обошлось без кровопролития. Из-за угла, где только что скрылся Винсент, до Ланса донесся звон бьющегося стекла. Подбежав, он увидел стоящего на подоконнике брата. Тот что-то негромко сказал и прыгнул в темноту. Ланс, не раздумывая, последовал за ним.
 
   Они остановились только тогда, когда пробежали несколько кварталов.
   — Постой! — окликнул Винсент. — Куда ты?
   Ланс пожал плечами.
   — Какая разница? Пошли домой. Ко мне ближе.
   — Так не годится, — заявил старший брат. — Мы обязательно должны появиться в «Трех дроздах».
   — Дьявол! — выругался Ланс.
   «Три дрозда» был таверной, в последние годы все более набирающей обороты. Расположенная на границе центральной и портовой частей столицы, она, сохраняя развязный демократизм окраин, понемногу училась светской непринужденности ресторанов центра. В результате получилось очень приличное заведение (не для снобов, конечно), пользующееся растущей из года в год популярностью. Владел таверной бывший моряк, капитан торгового флота, и, наверное, поэтому блюда, подаваемые здесь, отличались исключительным разнообразием. Но не только отменная кухня притягивала сюда жителей верхнего города. В погоне за респектабельностью бывший капитан прекратил доступ в свои владения случайных посетителей с улицы. С другой стороны, он не собирался наводить у себя и светский лоск, и, придерживаясь золотой середины, успешно удерживал рейтинг своего заведения на должной высоте. Людей знающих привлекал не столько стол и богатая винная карта, сколько длинный ряд дополнительных услуг, в качестве которых здесь предлагались официально запрещенный тотализатор, карты и неконтролируемые казной сбыт мелких партий драгоценностей и обмен валют. Заведение имело сильных покровителей, и главным условием существования его хозяина было лавирование в мире интриг и пересекающихся интересов и амбиций. Что он с успехом и делал. Пользоваться его услугами не брезговали и члены королевской семьи, особенно находящиеся в опале.
   Они вошли в таверну по-свойски, с черного хода, где их уже поджидал хозяин. Высокий, жилистый старик в форменной морской фуражке замер в подобострастной неподвижности.
   — Доброй ночи, Ларсен, — приветствовал его Винсент. — Уже ждешь? И откуда тебе всегда все известно?
   Старик поклонился, на обтянутом кожей лице обозначилась тень улыбки.
   — Доброй ночи Их Светлостям. Никак нельзя не знать о приходе дорогих гостей.
   — А вот и нет, старик. Сегодня мы не играем, — рассеянно бросил Ланс.
   Ларсен продолжал скалиться, и лишь глаза его цепко бегали по лицам пришедших.
   — Отдельный номер, стол и много вина, — потребовал Ланс и, словно внезапно вспомнив, добавил:
   — Если зайдет виконт Морант, проводи его к нам. Но больше нас ни для кого нет.
   Старик замялся.
   — Желание Вашей Светлости — закон, но спрашивать могут и… э…
   Он загримасничал, пытаясь подобрать нужные слова.
   — Для них тоже нет, — отрезал Ланс и вложил в широкую костлявую ладонь старика золотой империал.
   — Все желания дорогих гостей будут исполнены. Разрешите лично проводить Их Светлостей.
   Они молчали все время, пока накрывали на стол. И лишь когда за последним слугой аккуратно закрылась дверь, Ланс сумел вздохнуть свободно.
   — Теперь я знаю, что чувствует воришка, застигнутый на месте преступления, — с чувством проговорил он.
   Старший брат молча наполнил бокалы.
   Ланс отхлебнул из бокала и почувствовал волчий голод. Он несколько минут молчал, не замечая иронического взгляда брата.
   — Ночные похождения благотворно сказываются на аппетите, — заметил Винсент.
   — Таково свойство аппетита.
   — Или похождений?
   — Или ночи.
   — Не забывай, что настанет утро.
   — Помню, помню, — вздохнул Ланс.
   — Ну, так что там произошло? Тебя кто-нибудь узнал?
   — Боюсь, что да.
   — И тебя смогут опознать? — быстро переспросил брат.
   — Не знаю, было достаточно темно. Но, с другой стороны, свет из окна мог попасть на меня. Понимаешь, я со своими кошачьими глазами как-то не привык обращать внимания на подобные мелочи.
   — «Не знаю, не привык»… — неодобрительно проворчал Винсент. — Все это очень странно. Почему эта истеричка никого не позвала на помощь, как только поняла, что происходит? Почему никто не выбежал на ее крики? Ведь в доме полно людей и оружия.