— Нет, брат, — возразил Ланс. — Просто еще рано выдвигать против нас какие-либо обвинения, так как их могут связать с гибелью герцога. Потому-то они так и действуют. Основные события, надо думать, грянут через недельку-другую.
   — Ну-ну.
   Они остановились в центре большой поляны.
   — Ну, что ж, — вздохнул Винсент, — повеселимся, Мастер?
   — Возможно, даже раньше, чем нам бы хотелось, — ответил тот, разглядывая землю.
   Затем он стал всматриваться в заросли вокруг поляны. Ланс рассмеялся:
   — Только не говорите нам…
   Закончить фразу он не успел — выпущенная из кустов стрела ударила его в спину, под левую лопатку. Следом вылетело еще с десяток, затрещали ветки.
   И Винсенту и Яго удалось уклониться от обрушившейся на них смерти. Винсент вопросительно посмотрел на своего щуплого попутчика, но тот даже не повернул головы в его сторону. Пожав плечами, он тоже принялся ждать.
   На опушку с разных сторон выбежали около двух десятков человек. Все это были пестро одетые, но, как на подбор, крепкие молодые мужчины, чьи неумелые потуги скрыть свою принадлежность к армии в другое время позабавили бы Винса. Но не сейчас, когда в пяти шагах от него на земле лежал убитый брат.
   Медленно вытягивая из ножен клинок, Винсент все же никак не мог выйти из странного заторможенного состояния. Перед его глазами стоял образ Ланса, и все же он так и не смог заставить себя повернуть голову в его сторону.
   А первые из напавших были уже совсем близко. Стоявший до того неподвижно Яго вдруг сделал шаг вперед, и принц стал свидетелем гибели первого врага. Закованный с головы до пят в латы верзила самоуверенно несся на Мастера. Тот ждал до последнего, и только когда оружие его противника было занесено для удара, маленькая рука потянулась к выглядывающей из-за спины длинной рукояти. Ни выхода меча из ножен, ни самого удара Винсент не разглядел. Был лишь молниеносный отблеск лезвия в лучах солнца, короткий скрежет металла о металл, и сноп искр под подбородком врага. Уже мертвое, тело сделало насколько шагов и завалилось в траву. По траве покатилась запечатанная в металл голова. «Теперь моя очередь», — подумал Винсент, раскручивая широкий клинок и готовясь встретить своего первого. С этим проблем не было. Принц широким размашистым ударом перерубил пополам меч противника, после чего тот немедленно выпустил оставшийся обломок и с воплем отпрыгнул назад. Но его место заняли сразу трое. Потом подбежали еще, и еще, и сразу стало как-то тесно. Их было много, очень много, они умело атаковали со всех сторон и чтобы выжить, принцу пришлось все делать исключительно быстро. Со стороны он напоминал забравшегося на пасеку медведя, яростно атакуемого взбешенным роем. Но в состоянии боевого транса он был куда опаснее любого медведя. Мысленно удерживая перед глазами Древо Сил, он мгновенно ориентировался на поле боя и еще быстрее оценивал увиденное. Он был сильнее самых сильных и быстрее самых быстрых. Умело перемещаясь в своем странном танце смерти и вырезая в воздухе посвистывающим мечом молниеносные зигзаги, он создал вокруг себя зону смерти. Они нападали и входили в эту зону, чтобы тут же умереть, или умереть чуть позже, смятые чудовищным клинком принца. Скользя среди врагов, уклоняясь от летящих стрел и метательных ножей, Винсент не пропустил ни одного серьезного удара. Через две минуты такого боя количество обступивших его врагов сократилось вдвое.
   Но он слишком увлекся и понял это только, когда очередной, брошенный на заклание солдат сумел отбить атаку принца и нанес сильный ответный удар. Винс отступил на два шага, успев зарубить при этом какого-то юнца с намалеванной на панцире свастикой. Его противник хищно улыбнулся и двинулся следом. К удивлению принца, он оказался колдуном, и каркас поддерживающих его Сил слабо светился, контактируя с собственными защитными чарами Винсента. И даже не смотря на это, будь враг один, проблем бы не было, но одновременно Винса атаковали еще несколько человек, и вкупе с ними этот парень выглядел совсем неплохо. Теперь принц мог только защищаться, не рискуя нападать сам. И хотя противники также не могли его достать, он с тревогой думал о подступающей усталости.
   …Солдат сделал очередной выпад. Он был такой же комплекции, как и Винсент, и также силен. Силен настолько, что ему удалось выбить у принца оружие. Даже не улыбнувшись, он шагнул вперед и, с садистской медлительностью стал вскидывать меч. Принц отшатнулся, уже понимая, что даже Древо его не спасет. Нога зацепилась за что-то мягкое, и он почувствовал, что теряет равновесие, но загипнотизированный видом разгоняющейся, остро отточенной стальной полосы, даже не попытался устоять на ногах «Все», — мелькнуло в голове… И вдруг накатила странная апатия. Настигающий его тело клинок вдруг дернулся, и внезапно ослабевшие руки врага увлекли его в сторону. Винсент нелепо упал на спину, и прежде чем успел откатиться, на него обрушилось разрубленное тело солдата. Стоящий над ними Яго коротко отсалютовал оружием.
   Устало поднявшись на ноги, он осмотрелся и, не удержавшись, присвистнул. Кроме нескольких убегающих фигур и его самого, из стоячих на поляне был только один человек — Яго, а сама поляна была усеяна людскими телами. И сейчас Мастер ходил между ними, внимательно рассматривая лежащих и добивая раненых. Принц сразу отметил, что Яго за время схватки успел положить вокруг себя значительно больше трупов, чем он сам. И сами трупы эти выглядели по-иному. Если его противники казались теперь жертвами горной лавины: сильно разбитые лица, глубокие зияющие порезы, мятые, часто пробитые в нескольких местах, доспехи, матово отливающие разорванным железом, то лежащие отдельной группой оппоненты Яго напоминали скорее группу напившихся в стельку наемников. И только присмотревшись, глаз начинал улавливать ужасные последствия схватки: лежащие в стороне от тел отсеченные головы; выглядывающая из темного провала глазницы рукоятка ножа, валяющийся в стороне меч с намертво вцепившейся в рукоять отсеченной кистью. Эти красноречивые свидетельства воинского мастерства уже в который раз заставили принца почувствовать дрожащий холодок в груди, и он широко раскрытыми глазами посмотрел на Яго. Но тот был такой же маленький и такой же невозмутимый, как и всегда, и, почувствовав на себе его взгляд, как всегда, почтительно кивнул. Быть может, Яго и сам не знал, чего стоило его совершенство.
   Потом Винсент заставил себя обернуться, и на ватных ногах подошел к лежащему в луже крови брату.

ЧАСТЬ 2

   Потолок — ослепительно белый, с неясно мечущимися по нему тенями деревьев, проникающими сюда через окно над головой. Левая рука касается теплой, до блеска отполированной деревянной стены. С правой стороны, у изголовья, стоит низкий, но длинный стол орехового дерева, на котором в живописном беспорядке разбросаны баночки, пузырьки, горшки и множество другой посуды, явно лекарского назначения. В центре стола находится крытое чистым белым полотенцем широкое металлическое блюдо. Край полотенца немного сбился, и наружу выглядывают блестящие инструменты. И еще эффектная ваза с огромным букетом очень ярких и очень крупных цветов. Они нависают над головой, и ему отчетливо видны тончайшие ворсинки на толстых стеблях, капли влаги на лепестках и широких мясистых листьях. Но, ничего, кроме смутного беспокойства, эти цветы не приносят.
   И еще ощущение, что все вокруг он уже когда-то видел. И этот потолок, и стену, и бесчисленные лекарские склянки, и даже букет. В голове угнездилась какая-то тупая расслабленность, напрочь пресекающая любые попытки физической деятельности и допускающая лишь бесконечное рассеянное созерцание белого опостылевшего потолка. И докучливой занозой, все более чувствительной, сидит внутри ощущение, что все это уже было.
   Дверь в противоположной стене беззвучно растворилась, и он, не раздумывая, закрыл глаза, впрочем, не до конца. Нечеткий силуэт приблизился к кровати и склонился над ним. Ланс медленно смежил веки. На лоб легла прохладная ладонь, замерла ненадолго, пригладила волосы и, к его большому сожалению, куда-то исчезла. Невидимая сиделка отошла, послышались звуки переставляемой посуды. Он осторожно покосился вправо.
   Стоящая к нему боком женщина была одета в серую бесформенную хламиду с очень широкими и длинными рукавами. Волосы ее были зачесаны назад и собраны в тугой черный пук. Незнакомка сноровисто перекладывала склянки, переливала что-то из одной в другую, смешивала какие-то порошки. Нескладные рукава очень мешали ей, и она, поправляя их, несколько раз возмущенно фыркала, после чего бросала настороженные взгляды в сторону лежащего. Лицо ее он не разглядел, но беглый взгляд ее огромных живых глаз на миг заворожил принца.
   Справившись, наконец, и с рукавами и со снадобьями, она взяла небольшой сосуд и повернулась к лежащему.
   Маленькая рука просунулась между подушкой и затылком, осторожно приподняла голову, и что-то твердое коснулось его губ. Ланс внутренне подобрался, но в этот раз ему повезло — не было даже непременной горечи. Он осторожно приоткрыл глаза и снова стал наблюдать за незнакомкой. Повозившись у стола, та вскоре собралась уходить. Подоткнув в нескольких местах одеяло, слегка подправив подушку, она еще раз притронулась к его лбу и, наконец, оставила в покое.
   Ланс с особым интересом ждал, когда дверь откроется, и когда это произошло, попытался разглядеть, что находится за порогом, но увидел только часть деревянной стены коридора, и пол, застеленный узкой зеленой половицей. На пороге незнакомка обернулась, и хотя он мгновенно закрыл глаза, его не покидало чувство, что на этот раз его поймали.
   Снова оказавшись в одиночестве, Ланс уже совсем по-другому осмотрел комнату. Сковывающее отупение прошло, и теперь он заметил множество деталей, упущенных ранее. Таких, как утопленная в дальней стене ниша, где вполне могли находиться его вещи, отсутствие замков и засовов на двери, застеленный толстым ковром пол. И когда взгляд его в очередной раз упал на блюдо с металлическими инструментами, он смотрел на него уже совсем по-иному. Блюдо стояло достаточно далеко и чтоб дотянуться, ему придется привстать с кровати.
   «Заодно проверю, на что я теперь годен», — решил Ланс.
   Он глубоко вздохнул, пошевелил ногами, руками — получилось. Тогда он попробовал сесть, и тут же левый бок обожгло сильной болью. Ланс застонал и откинулся на подушки.
   Боль уходила долго, и новую попытку добраться до инструментов он предпринял, уже учитывая свои слабости. Он сумел передвинуться на самый край постели и, налегая на стол, дотянуться правой рукой до блюда. Откинув полотенце, он несколько секунд рассматривал ряды блестящих железок и, наконец, обнаружив искомое, взял. Еще немного помучившись, он расправил полотенце и вскоре уже расслабленно лежал, изучая приобретение.
   По ту сторону двери послышались тихие шаги, он быстро сунул нож под матрац и закрыл глаза.
   — Добрый день, офицер. Сестра сообщила, что вы пришли в сознание, и я посчитал своим долгом навестить вас.
   Ланс не слышал, ни как незнакомец открыл дверь, ни как приблизился, и потому вздрогнул от этого тихого, немного грустного голоса. Он открыл глаза. Над ним склонился не старый еще человек, невысокий, слабый на вид и облаченный в такой же странный несуразный балахон, как и навестившая принца чуть ранее женщина. Глаза неизвестный скрывал за непроницаемо-черными стеклами очков. И хотя опасным этот человек не казался, Ланс сразу почувствовал в нем непонятную, не вяжущуюся с хрупким обликом силу.
   — Входите, пожалуйста, — слабым голосом пригласил принц.
   Гость прошел вперед, выдвинул из-под стола табуретку, и сел.
   — И как мы себя чувствуем? — улыбаясь, спросил он.
   — Лучше, чем должны, но хуже, чем умеем, — пошутил Ланс.
   Вошедший кивнул.
   — Уже неплохо, уже неплохо. Сильные боли прошли, и, полагаю, дело идет на поправку. Ведь вы не чувствуете болей?
   В его голосе была неподдельная тревога.
   — Нет, все в порядке. А что со мной случилось?
   — А вы… ах да, конечно. Вы получили стрелу в спину. Она прошла под сердцем, едва не задев его. В сущности, вам невероятно повезло. Вы ведь, как я понял, накоротке с теми силами, обладать коими мечтает каждый, но не каждый обладающий ими умеет с толком их использовать.
   — Я действительно немного обучался магии.
   — Вы очень скромны, офицер. Во время лечения я постоянно чувствовал эманации поддерживающих вас Сил. Не мне и не сейчас говорить это, но, кажется, вы крепко связаны с незримым миром. Даже чересчур крепко.
   — Наверное, так оно и есть, — согласился Ланс.
   — О-о, простите, — смутился собеседник. — Я не должен был этого говорить.
   — Ничего, все в порядке… э…
   Ланс вопросительно посмотрел на гостя. Тот с досадой несильно хлопнул себя ладонью по лбу и почти по-детски рассмеялся.
   — Ох, офицер, ну как же так, опять я дал маху и не представился! Это невежливо, и вы вправе считать меня невежей. Зовите меня отцом Мором.
   Не обращая внимания на попытки Ланса возразить, отец Мор продолжал, улыбаясь:
   — Но меня можно понять. Для всех нас вы уже давно стали своим человеком. Стыдно признаться, но первое время ваше состояние было предметом пересудов и даже, простите, споров среди братьев и сестер. Но, уверяю, мы все желали вам скорейшего выздоровления, и только неминуемое расставание в этом случае омрачает это событие.
   «Определенно, этот человек знает, как понравиться», — подумал Ланс.
   — Как давно я здесь? — спросил он.
   — Сегодня ровно тридцать пятый день с тех пор, как принц привез вас.
   — Долго. Как дела у Его Светлости?
   — Ну-у, ничего определенного я сказать не могу, до нас доходят только слухи.
   От Ланса не ускользнула легкая ирония в голосе маленького священника.
   — Принц, как подобает человеку его положения, совершенствуется в делах ратных и политических.
   — А точнее?
   — Сразу видно военного человека, — объявил отец Мор. — Уже вторую неделю Его Светлость стоит с войсками под городом своего брата, принца Ланселота — северной столицей Эринией.
   Ланс так долго смотрел на отца Мора, что тот встревоженно вскричал:
   — Вам плохо, друг мой?
   — Нет-нет, все в порядке, отец, спасибо. Просто, как я помню, у Его Светлости были слегка иные планы.
   Отец Мор равнодушно пожал плечами.
   — Не знаю, я не вхож в эти круги.
   — А как же остальные принцы? — придя в себя, спросил Ланс.
   Отец Мор принялся добросовестно вспоминать:
   — После смерти герцога они что-то не поделили между собой и, как мы, простые люди, поняли, вверху началась склока. Громогласно ничего не объявлялось, но, похоже, в немилость попали Винсент и Ланселот. Последний сейчас, как я уже говорил, у себя на севере вместе с Леонардом и Филиппом. Виктор и Фредерик, видимо, с согласия остальных, живут в столице. Принц Винсент, по слухам, разругался со своим братом, Эдвином, и теперь уединился в своих землях.
   Отец Мор замолчал, и Ланс так и не понял, кто его сюда привез.
   — А принцесса Эмилия? — неопределенно спросил он.
   — О ней я ничего не слышал, но вот ее сестра, принцесса Диана, на виду. Говорят, в ратном деле она может заменить троих воинов, если не четверых.
   «А то и целый плутонг», — сострил Ланс мысленно.
   — Выходит, точно сказать, как обстоят дела у моего господина, вы не можете? — исхитрившись, поинтересовался принц.
   — Боюсь, нет, друг мой, а вам советую на время выкинуть все это из головы и подумать о собственном здоровье.
   Лансу оставалось только тяжело вздохнуть. Отец Мор встал, прошел по комнате и открыл стенную нишу.
   — Все ваши вещи здесь, так что, по выздоровлении, можете присоединиться к своему господину. Пока же, боюсь, я должен вас оставить, но в случае надобности звоните, и к вам придут.
   Он указал на шнурок, спускающийся вдоль стены к изголовью кровати.
   — Надеюсь, мы еще поговорим с вами о многом, прежде чем вы уедете.
   — Одну минуточку, пожалуйста, — позвал Ланс.
   Уже в дверях отец Мор обернулся.
   — Где я все-таки нахожусь?
   — В миссионерском центре при Храме Церкви Единого Творца.
 
   Отец Мор не появлялся неделю, и все это время Ланс был предоставлен самому себе. Он никогда раньше не слышал о культе Единого Творца, но в медицине эти люди толк знали, и уже на четвертый день после встречи с отцом Мором принц встал с постели. В тот первый день своей самостоятельности он обошел весь Центр.
   Миссия, судя по всему, была возведена недавно и представляла собой длинное одноэтажное здание, со всех сторон окруженное крестьянскими наделами. Ближайшие поля явно принадлежали братьям. Там всегда можно было отыскать одного либо нескольких приверженцев Веры. Непосредственно к Миссии примыкал Храм — большой деревянный сруб с маленькими оконцами на каждой стороне и колокольней. Венчал колокольню деревянный, сильно заостренный купол. Небольшие дворики между Центром и полями были ухожены, и, благодаря нетронутым при строительстве деревьям, тенисты. Людей здесь жило немного, и мужчин и женщин примерно поровну. Ланс попытался отыскать впервые увиденную им здесь темноглазую женщину, но так и не смог. Куда бы принц ни пошел, повсюду он ловил на себе любопытные взгляды, но открыто с ним никто не заговаривал, а сам он, не зная здешних обычаев, не решался сделать это первым. Время от времени ему встречались новые люди, но, пробыв здесь недолго, они исчезали. Центр жил своей, пока непонятной принцу, жизнью.
   Если не считать работы в поле, делать было нечего, и вскоре принц покорился размеренному ритму жизни своих хозяев, и, подчинив все свои поступки единственной цели — выздоровлению, сделался идеальным больным. Хозяева всячески демонстрировали свое расположение, и он давно понял, что волен покинуть это место, когда пожелает.
   Прислуживала, точнее, присматривала за ним, средних лет женщина. Испытавший в первое время дефицит общения Ланс неоднократно пытался завязать с ней разговор, но ничего путного из этого не вышло. Она смотрела на него таким взглядом, каким, наверное, смотрела бы на своего Единого Творца, кем бы он там ни был. От немого восхищения в ее глазах Ланс чувствовал себя очень неловко, и потому быстро свел все их общение к коротким просьбам и таким же скупым благодарностям.
   Она была нескладна и забывчива, она запросто могла оставить не подметенной половину комнаты или, меняя блюда, вытащить у него из-под носа почти полную тарелку. Готовя лекарства, она всегда держалась как можно дальше от посудины с мясницкими инструментами в центре стола, и Ланс часто ловил ее, бросаемые в ту сторону, пугливые взгляды. Во второе свое посещение она отыскала спрятанный Лансом под матрац скальпель, о котором тот и думать забыл. От ее укоризненного взгляда принц готов был провалиться сквозь землю, хотя и был уверен, что она так и не поняла, зачем он это сделал. Но, в общем, все эти чудачества скорее веселили, чем раздражали, и он не раз задумывался, не специально ли отец Мор приставил к нему именно эту женщину.
   Сам отец Мор появился на седьмой день. Ланс сидел на скамейке во дворике, когда заметил его выходящим из Храма, в окружении нескольких человек. Коротко переговорив со спутниками, отец Мор отпустил их и, улыбаясь, направился прямо к нему. В руке священника была большая курьерская сумка.
   — Ну, как дела, друг мой? Идем на поправку?
   Ланс улыбнулся в ответ.
   — Вашими заботами!
   Отец Мор присел рядом.
   — Вы прямо на глазах поправляетесь. Марта нам уже все уши прожужжала о ваших успехах.
   Принц рассмеялся:
   — Надеюсь, в своих пари вы ставили на меня.
   Храмовник энергично замотал головой.
   — Никаких пари, друг мой. Только споры, только споры. Мы все очень рады за вас.
   — Спасибо.
   Отец Мор поставил сумку на скамейку и повернулся к принцу.
   — Но, вы, надеюсь, не только физически выздоравливаете? Не подточили ли эти раны ваш дух? Поверьте, меня это очень тревожит.
   — Нисколько, отец, поверьте мне, — легко ответил Ланс.
   — Конечно, — задумчиво проговорил отец Мор. — Ведь вы безгранично доверяете тем Силам, которым… безгранично доверяете.
   Ланс с интересом посмотрел на собеседника.
   — Мне не понятно ваше предубеждение, отец.
   — Это не предубеждение, просто меня угнетает эта необъяснимая склонность людей растрачивать свою душевную энергию на сиюминутные плотские выгоды. Ведь все, что вы создаете с помощью чар, можно сделать руками, при этом сохранив неприкосновенным свою душу.
   — Но чем может повредить душе Искусство? Для нейтрализации всех нежелательных магических эффектов имеется целый ряд известных, хорошо проверенных формул.
   — Ну вот, и вы туда же, — отец Мор тяжело вздохнул. — Вы действительно залечиваете раны, но ведь шрамы-то остаются. Как же вы не понимаете?
   — Что ж, — философски заметил Ланс, — век человека недолог, и того, что у меня осталось, мне должно хватить.
   — Как вы можете так говорить?!
   Отец Мор возмущенно всплеснул руками, и тут же случайно задетая сумка полетела на землю, извергая из себя груды бумаг. Отец Мор принялся поспешно запихивать их назад. Ланс сунулся ему помогать.
   — Ни у кого нет таких обширных почтовых сумок, как у людей Веры, — негромко проговорил он, заметив легкую панику святого отца.
   — Да? — спросил тот, безжалостно комкая бумаги. — Жизнь апологета не тайна, и никогда таковой не была. Наши заботы — это святые реликвии и мелкие, но хлопотные мирские дела.
   — Вижу, сонм святых пополнился, — Ланс указал на лист, увенчанный Большим Имперским Гербом Порты. — За обновленной церковью нынче не угнаться.
   Собеседник подхватил лист и проворно упрятал в сумку.
   — Какова паства, таков и приход, — спокойно заметил он затем.
   — Вот как? А я-то думал по-другому: каков пастырь такова и паства.
   — Невысокого же вы мнения о нас, — отец Мор прикоснулся к висящему на шее у Ланса амулету Древа. — До такого мы еще не дошли. И, надеюсь, не дойдем никогда.
   — А в чем дело? — весело поинтересовался принц. — Не мы придумали Древо, и не нам его чураться. В конце концов, Древо также создано Единым Творцом. Ведь в вашем культе, как я понял, он нечто вроде Абсолюта.
   — Так оно и есть. Впрочем, никто не отнимает у вас права самому решать это.
   — Ого, вы, наверное, в своих кругах считаетесь каким-нибудь ниспровергателем?
   Отец Мор улыбнулся:
   — Мне об этом ничего не известно, но думаю, это не так. Мы слишком молоды и еще не обросли предрассудками.
   — И все-таки, — тема увлекла истомившегося в одиночестве принца, — может ли мое решение быть неверным? Творец дал Древу жизнь, силу, власть над людьми и стихиями, и значит, это правильно. Вы же против.
   — В таких случаях мы говорим, что нельзя ничего сделать помимо воли Творца, поскольку он во всем — живом и неживом.
   — Значит и в нем тоже? — Ланс щелкнул по кругляшу амулета.
   — И в нем, — подтвердил жрец.
   — Тогда, все мы в руках Древа?
   — Во власти Древа только Древо.
   Отец Мор наклонился и стал рассматривать выбитое на металлической пластинке амулета деревце. Ланс проследил его взгляд, и тут впервые до него дошло, что изображение Древа состоит из еще более мелких отчеканенных его силуэтов, образующих ствол, ветви, листья. Оказывается, неизвестный автор его амулета был настоящим мастером. «Как он только смог разглядеть?».
   — Отец, вы уклонились от ответа. Творец создал Древо. Древо, по вашим канонам, есть Зло. Выходит Творец создал Зло?
   Ланс ожидал длинных, путаных возражений, но его собеседник лишь утвердительно кивнул.
   — Но тогда, как вы можете ратовать за жизнь по законам Творца и одновременно бороться со Злом, его же порождением? Почему вы решили, что такая борьба угодна Единому?
   — Да не Единому она угодна! — в сердцах воскликнул отец Мор с досадой, словно уже устал объяснять такие прописные истины. — Эта борьба прежде всего нужна самим людям.
   — Зачем, ведь в каждом из нас и так живет Творец?
   — Но многие ли ведают о том?
   — Вы совсем меня запутали, — признался Ланс. — Нужно или не нужно бороться со злом?
   — Я не понимаю, что вы хотите знать. Конкретного лица, которое бы нуждалось или не нуждалось в такой борьбе, я вам назвать не могу, а для себя вы сами должны решить это. Здесь все предельно ясно.
   — Но, если я не сделаю этого, я не найду пути к Творцу.
   — Вы и сейчас живете без него, и это вам нисколько не мешает.
   — Но, тогда, вероятно, меня ждет какое-то наказание? Что-то совсем скверное?
   Собеседник улыбнулся.
   — Если жизнь с Творцом считать хорошей, а без него скверной, то вы и сейчас уже наказаны.
   — Ух ты! — восхитился принц. — Получается, я в любом случае ничего не теряю!
   — Не совсем так. Вы просто не знаете, что теряете.
   Ланс промолчал, размышляя.
   — Это ловкий ход, — в конце концов, признал он.
   — К сожалению, не все это понимают, — вздохнул священник.
   — В вашей вере есть институт святых? — спросил Ланс.
   — Что-то вроде этого есть, — почему-то смутившись, сознался собеседник.
   — И такие люди после смерти живут в некоем особенном месте, предназначенном для избранных?
   — Думаю, далеко не каждый, кого зовут святым, попадает в это место.
   — Вот это да! — хохотнул Ланс. — До чего дошла богословская наука!
   — Наука здесь ни при чем, — отец Мор замолчал, нервно покусывая губу.
   Потом негромко заговорил: