Страница:
— Неплохо, господин Жерар, неплохо для начинающего, — пробормотал г-н Жакаль. — Вот вы увидите: мы сделаем из вас отличного сыщика. Продолжайте.
— Он вошел в кафе, и я последовал за ним, так как он показался мне подозрительным.
— Хорошо, господин Жерар, очень хорошо!
— Он сел за столик и спросил маленькую чашку кофе и графин водки, заявив во всеуслышание: «Я пью кофе только с водкой! Обожаю „глорию“!» И он огляделся, словно ожидая, не ответит ли ему кто-нибудь.
— Неужели никто так и не отозвался?
— Никто… Тогда он решил, что не все сказал, и прибавил:
«Да здравствует „глория“!»
— Дьявольщина! — выругался г-н Жакаль. — Да он настоящий бунтарь! «Да здравствует „глория“!» — это все равно что сказать: «Да здравствует слава!»
— Я тоже так подумал, а так как при настоящем правительстве, которое по-отечески о нас заботится, у нас нет оснований кричать: «Да здравствует слава!» — этот человек показался мне подозрительным.
— Очень хорошо!.. Вот бандит с Луары!..
— Я сел за стол напротив и решил послушать и посмотреть, что будет дальше.
— Браво, господин Жерар!
— Он спросил газету…
— Какую?
— Откуда мне знать?
— Вот тут вы не правы, господин Жерар.
— Думаю, «Конститюсьонель».
— Да, это была «Конститюсьонель».
— Вы полагаете?
— Я в этом уверен.
— Если так, господин Жакаль…
— Он спросил «Конститюсьонель»… Продолжайте.
— Он спросил «Конститюсьонель», но я заметил, что сделал он это исключительно из бахвальства. То ли случайно, то ли из презрения он все время держал ее вверх ногами до тех пор, пока в кафе не вошел один из его друзей.
— Почему вы решили, господин Жерар, что это его друг?
— Они были одеты абсолютно одинаково, только у вновь прибывшего костюм был поношенный.
— Вот что значит вернуться из Шан-д'Азиль… Продолжайте, господин Жерар, это был его друг, у меня нет в этом ни малейших сомнений.
— Это тем более вероятно, что вошедший направился к тому, что сидел за столом, и подал ему руку.
«Здорово», — грубо сказал первый.
«Здорово! — в том же тоне отозвался второй. — Ты получил наследство?»
«Я?»
«Ты!»
«Это еще почему?»
«Да потому, черт побери, что одет ты с иголочки».
«Это жена меня приодела по случаю моих именин».
«А я думал, ты денежки получил!»
«Нет, по-моему, нам придется и дальше верить некоторое время в кредит нашему венскому корреспонденту».
— Герцогу Рейхштадтскому! — заметил г-н Жакаль.
— Я тоже так решил, — кивнул г-н Жерар.
«Знаешь, — продолжал первый офицер, — этот самый венский корреспондент чуть было не приехал в Париж».
«Знаю, — отвечал другой, — да ему помешали».
«Что отложено, то еще не проиграно».
— Хм, хм! Господин Жерар, зачем же вы сказали, что вам почти нечего мне сообщить? Я считаю, что и это уже много, даже если вам нечего было бы прибавить…
— Мне есть что прибавить, сударь.
— А вы продолжайте, продолжайте, господин Жерар.
Господин Жакаль с довольным видом достал табакерку и понюхал табаку.
Господин Жерар заговорил снова:
— Первый офицер сказал:
«Прекрасный редингот, черт побери!»
Он провел рукой по сукну
«Отличный!» — с гордостью подтвердил второй.
«Чудесный ворс!»
«Эльбефское сукно».
«Широковат, пожалуй».
«Ты о чем?»
«Да твой редингот, по-моему, широковат для солдата…».
— Это лишний раз доказывает, — заметил г-н Жакаль, что то был военный и вы не ошиблись, господин Жерар.
"Почему широковат? — возразил офицер. — Одежда не бывает слишком широка: я люблю все широкое, я за большие вещи!
Да здравствует монарх!"
— Да здравствует монарх?! При чем здесь монарх? Это он по поводу редингота сказал?
— Я знаю, что звучит это бессвязно, — смущенно проговорил г-н Жерар. — Но мне послышался «монарх», то есть «император».
Господин Жакаль с шумом втянул носом вторую понюшку.
— Допустим, он крикнул: «Да здравствует монарх!»
— Допустим, так, — обрадовался г-н Жерар; было заметно, что разговор его смущает. — Вы же понимаете, что, услышав этот бунтарский призыв, заставивший обернуться нескольких посетителей, я вышел из кафе?
— Понимаю.
— В дверях я столкнулся с двумя агентами и описал им своего подопечного. Ушел я только после того, как увидел: они взяли его за шиворот.
— Браво, господин Жерар! Однако удивительно то, что я не видел этого человека; мне не подавали на него рапорт.
— Уверяю вас, он был арестован, господин Жакаль.
Начальник полиции позвонил.
Вошел дежурный.
— Вызовите Жибасье, — приказал полицейскому г-н Жакаль.
Тот удалился.
Прошло несколько минут, г-н Жакаль успел перерыть все папки на столе.
— Ничего не вижу, — сказал он, — абсолютно ничего!
Снова вошел дежурный.
— Ну что там? — спросил г-н Жакаль.
— Господин Жибасье ждет.
— Пусть войдет.
— Он говорит, вы не один..
— Верно… Господин Жибасье, как и вы, господин Жерар, человек скромный и не любит мозолить глаза. По его мнению, он похож на фиалку: его можно найти только по запаху… Перейдите вот в эту комнату, господин Жерар.
Господин Жерар, заботившийся о своем инкогнито не меньше Жибасье, поспешил в соседний кабинет и тщательно притворил за собой дверь.
— Входите, Жибасье! — крикнул г-н Жакаль. — Я один!
Жибасье вошел с неизменной улыбкой на лице.
— В чем дело, Жибасье! — проворчал г-н Жакаль. — Мы поймали важную птицу, а я ничего не знаю!
Жибасье вытянул шею и широко распахнул глаза, словно хотел сказать: «Не понимаю вас!»
— Вчера, — продолжал г-н Жакаль, — арестовали человека, кричавшего: «Да здравствует монарх!»
— Где это произошло, господин Жакаль?
— В кафе Фуа, господин Жибасье.
— В кафе Фуа? Человек кричал совсем не «Да здравствует монарх!»
— Что же он кричал?
— "Да здравствует размах!"
— Ошибаетесь, господин Жибасье.
— Позвольте мне с вами не согласиться: я уверен в том, что говорю.
— Как вы можете быть в этом уверены?
— Да ведь это был я собственной персоной! — сказал Жибасье.
Господин Жакаль поднял очки и, осклабившись, взглянул на Жибасье.
— Вот что значит, — произнес он наконец, — иметь две сотни полицейских! Подобное недоразумение не должно повториться.
Подойдя к двери в соседнюю комнату, где спрятался г-н Жерар, он крикнул:
— Эй, господин Жерар, можете выходить!
— Вы один? — через дверь спросил г-н Жерар.
— Один или почти так, — ответил г-н Жакаль.
Господин Жерар, как всегда, робко вышел из-за двери.
Однако, заметив Жибасье, он отступил назад.
— Кто это?
— Вот этот господин?
— Да.
— Вы его узнаете?
— Еще бы!
Он склонился к уху г-на Жакаля.
— Это тот офицер из кафе Фуа.
Господин Жакаль взял г-на Жерара за руку.
— Дорогой мой господин Жерар! — сказал он. — Позвольте вам представить господина Жибасье, помощника командира полицейской бригады.
Обращаясь к Жибасье, он продолжал:
— Дорогой мой Жибасье, познакомьтесь с господином Жераром, одним из самых преданных наших агентов.
— Господин Жерар? — переспросил Жибасье.
— Да, честнейший господин Жерар из Ванвра, вы его знаете.
Жибасье почтительно поклонился и, пятясь, вышел вон.
— Что это значит? — спросил г-н Жерар и побледнел. — Неужели господину Жибасье известно?..
— …все, дорогой мой господин Жерар!
Убийца позеленел от ужаса.
— Пусть это нимало вас не беспокоит, — проговорил г-н Жакаль. — Жибасье все равно что я сам.
— Ах, сударь! — пролепетал шпион. — Зачем вы представили меня этому человеку?
— Прежде всего потому, что знакомство делу не повредит, если люди служат общей цели.
— Кроме того, — продолжал г-н Жакаль, и каждое слово будто отпечаталось в душе г-на Жерара, — разве не важно ему знать вас на тот случай, если какой-нибудь растяпа арестует вас по ошибке?
При мысли о возможном аресте г-н Жерар рухнул в вольтеровское кресло г-на Жакаля.
Однако тот не обиделся. Он оставил г-на Жерара в своем кресле, а сам сел против него на простой стул.
XLIV. Добрый совет
XLV. Кучер, принимающий собственные меры предосторожности
— Он вошел в кафе, и я последовал за ним, так как он показался мне подозрительным.
— Хорошо, господин Жерар, очень хорошо!
— Он сел за столик и спросил маленькую чашку кофе и графин водки, заявив во всеуслышание: «Я пью кофе только с водкой! Обожаю „глорию“!» И он огляделся, словно ожидая, не ответит ли ему кто-нибудь.
— Неужели никто так и не отозвался?
— Никто… Тогда он решил, что не все сказал, и прибавил:
«Да здравствует „глория“!»
— Дьявольщина! — выругался г-н Жакаль. — Да он настоящий бунтарь! «Да здравствует „глория“!» — это все равно что сказать: «Да здравствует слава!»
— Я тоже так подумал, а так как при настоящем правительстве, которое по-отечески о нас заботится, у нас нет оснований кричать: «Да здравствует слава!» — этот человек показался мне подозрительным.
— Очень хорошо!.. Вот бандит с Луары!..
— Я сел за стол напротив и решил послушать и посмотреть, что будет дальше.
— Браво, господин Жерар!
— Он спросил газету…
— Какую?
— Откуда мне знать?
— Вот тут вы не правы, господин Жерар.
— Думаю, «Конститюсьонель».
— Да, это была «Конститюсьонель».
— Вы полагаете?
— Я в этом уверен.
— Если так, господин Жакаль…
— Он спросил «Конститюсьонель»… Продолжайте.
— Он спросил «Конститюсьонель», но я заметил, что сделал он это исключительно из бахвальства. То ли случайно, то ли из презрения он все время держал ее вверх ногами до тех пор, пока в кафе не вошел один из его друзей.
— Почему вы решили, господин Жерар, что это его друг?
— Они были одеты абсолютно одинаково, только у вновь прибывшего костюм был поношенный.
— Вот что значит вернуться из Шан-д'Азиль… Продолжайте, господин Жерар, это был его друг, у меня нет в этом ни малейших сомнений.
— Это тем более вероятно, что вошедший направился к тому, что сидел за столом, и подал ему руку.
«Здорово», — грубо сказал первый.
«Здорово! — в том же тоне отозвался второй. — Ты получил наследство?»
«Я?»
«Ты!»
«Это еще почему?»
«Да потому, черт побери, что одет ты с иголочки».
«Это жена меня приодела по случаю моих именин».
«А я думал, ты денежки получил!»
«Нет, по-моему, нам придется и дальше верить некоторое время в кредит нашему венскому корреспонденту».
— Герцогу Рейхштадтскому! — заметил г-н Жакаль.
— Я тоже так решил, — кивнул г-н Жерар.
«Знаешь, — продолжал первый офицер, — этот самый венский корреспондент чуть было не приехал в Париж».
«Знаю, — отвечал другой, — да ему помешали».
«Что отложено, то еще не проиграно».
— Хм, хм! Господин Жерар, зачем же вы сказали, что вам почти нечего мне сообщить? Я считаю, что и это уже много, даже если вам нечего было бы прибавить…
— Мне есть что прибавить, сударь.
— А вы продолжайте, продолжайте, господин Жерар.
Господин Жакаль с довольным видом достал табакерку и понюхал табаку.
Господин Жерар заговорил снова:
— Первый офицер сказал:
«Прекрасный редингот, черт побери!»
Он провел рукой по сукну
«Отличный!» — с гордостью подтвердил второй.
«Чудесный ворс!»
«Эльбефское сукно».
«Широковат, пожалуй».
«Ты о чем?»
«Да твой редингот, по-моему, широковат для солдата…».
— Это лишний раз доказывает, — заметил г-н Жакаль, что то был военный и вы не ошиблись, господин Жерар.
"Почему широковат? — возразил офицер. — Одежда не бывает слишком широка: я люблю все широкое, я за большие вещи!
Да здравствует монарх!"
— Да здравствует монарх?! При чем здесь монарх? Это он по поводу редингота сказал?
— Я знаю, что звучит это бессвязно, — смущенно проговорил г-н Жерар. — Но мне послышался «монарх», то есть «император».
Господин Жакаль с шумом втянул носом вторую понюшку.
— Допустим, он крикнул: «Да здравствует монарх!»
— Допустим, так, — обрадовался г-н Жерар; было заметно, что разговор его смущает. — Вы же понимаете, что, услышав этот бунтарский призыв, заставивший обернуться нескольких посетителей, я вышел из кафе?
— Понимаю.
— В дверях я столкнулся с двумя агентами и описал им своего подопечного. Ушел я только после того, как увидел: они взяли его за шиворот.
— Браво, господин Жерар! Однако удивительно то, что я не видел этого человека; мне не подавали на него рапорт.
— Уверяю вас, он был арестован, господин Жакаль.
Начальник полиции позвонил.
Вошел дежурный.
— Вызовите Жибасье, — приказал полицейскому г-н Жакаль.
Тот удалился.
Прошло несколько минут, г-н Жакаль успел перерыть все папки на столе.
— Ничего не вижу, — сказал он, — абсолютно ничего!
Снова вошел дежурный.
— Ну что там? — спросил г-н Жакаль.
— Господин Жибасье ждет.
— Пусть войдет.
— Он говорит, вы не один..
— Верно… Господин Жибасье, как и вы, господин Жерар, человек скромный и не любит мозолить глаза. По его мнению, он похож на фиалку: его можно найти только по запаху… Перейдите вот в эту комнату, господин Жерар.
Господин Жерар, заботившийся о своем инкогнито не меньше Жибасье, поспешил в соседний кабинет и тщательно притворил за собой дверь.
— Входите, Жибасье! — крикнул г-н Жакаль. — Я один!
Жибасье вошел с неизменной улыбкой на лице.
— В чем дело, Жибасье! — проворчал г-н Жакаль. — Мы поймали важную птицу, а я ничего не знаю!
Жибасье вытянул шею и широко распахнул глаза, словно хотел сказать: «Не понимаю вас!»
— Вчера, — продолжал г-н Жакаль, — арестовали человека, кричавшего: «Да здравствует монарх!»
— Где это произошло, господин Жакаль?
— В кафе Фуа, господин Жибасье.
— В кафе Фуа? Человек кричал совсем не «Да здравствует монарх!»
— Что же он кричал?
— "Да здравствует размах!"
— Ошибаетесь, господин Жибасье.
— Позвольте мне с вами не согласиться: я уверен в том, что говорю.
— Как вы можете быть в этом уверены?
— Да ведь это был я собственной персоной! — сказал Жибасье.
Господин Жакаль поднял очки и, осклабившись, взглянул на Жибасье.
— Вот что значит, — произнес он наконец, — иметь две сотни полицейских! Подобное недоразумение не должно повториться.
Подойдя к двери в соседнюю комнату, где спрятался г-н Жерар, он крикнул:
— Эй, господин Жерар, можете выходить!
— Вы один? — через дверь спросил г-н Жерар.
— Один или почти так, — ответил г-н Жакаль.
Господин Жерар, как всегда, робко вышел из-за двери.
Однако, заметив Жибасье, он отступил назад.
— Кто это?
— Вот этот господин?
— Да.
— Вы его узнаете?
— Еще бы!
Он склонился к уху г-на Жакаля.
— Это тот офицер из кафе Фуа.
Господин Жакаль взял г-на Жерара за руку.
— Дорогой мой господин Жерар! — сказал он. — Позвольте вам представить господина Жибасье, помощника командира полицейской бригады.
Обращаясь к Жибасье, он продолжал:
— Дорогой мой Жибасье, познакомьтесь с господином Жераром, одним из самых преданных наших агентов.
— Господин Жерар? — переспросил Жибасье.
— Да, честнейший господин Жерар из Ванвра, вы его знаете.
Жибасье почтительно поклонился и, пятясь, вышел вон.
— Что это значит? — спросил г-н Жерар и побледнел. — Неужели господину Жибасье известно?..
— …все, дорогой мой господин Жерар!
Убийца позеленел от ужаса.
— Пусть это нимало вас не беспокоит, — проговорил г-н Жакаль. — Жибасье все равно что я сам.
— Ах, сударь! — пролепетал шпион. — Зачем вы представили меня этому человеку?
— Прежде всего потому, что знакомство делу не повредит, если люди служат общей цели.
— Кроме того, — продолжал г-н Жакаль, и каждое слово будто отпечаталось в душе г-на Жерара, — разве не важно ему знать вас на тот случай, если какой-нибудь растяпа арестует вас по ошибке?
При мысли о возможном аресте г-н Жерар рухнул в вольтеровское кресло г-на Жакаля.
Однако тот не обиделся. Он оставил г-на Жерара в своем кресле, а сам сел против него на простой стул.
XLIV. Добрый совет
Господин Жакаль дал г-ну Жерару прийти в себя.
Наконец г-н Жерар медленно поднял на него глаза.
Господин Жакаль повел плечами. — Ничего не поделаешь! — добродушно выговорил он. — На сей раз опять неудача!
— Какая? — не понял г-н Жерар.
— Я имею в виду орден Почетного легиона.
Надобно признать, что несчастный г-н Жерар и думать об этом забыл.
— Больше вам нечего Мне сказать? — спросил г-н Жакаль.
— Нечего, сударь, могу поклясться.
— Черт побери!.. Ну, теперь мой черед сообщить вам нечто такое, что может вас заинтересовать.
Господин Жакаль поднял очки, проницательно посмотрел на собеседника, и тот почувствовал, что бледнеет.
Приказом свыше г-ну Жакалю было предписано оберегать г-на Жерара, однако полицейский не мог отказать себе в удовольствии помучить своего подопечного: он был бессилен против невиновного и стойко сносившего свалившиеся на него беды г-на Сарранти, заключенного в одиночную камеру и с минуты на минуту ожидавшего смертной казни; зато г-н Жерар гулявший на свободе и по-прежнему уважаемый согражданами, находился в полной власти начальника полиции.
Вот что чувствовал г-н Жерар, вот почему он бледнел под взглядом г-на Жакаля.
Всякий раз выходя из особняка на Иерусалимской улице он чувствовал себя жертвой после экзекуции.
Разница заключалась в том, шла ли речь о простом допросе или с пристрастием.
Хотя г-н Жерар и побледнел, он с нетерпением ждал что скажет начальник полиции.
Но кот держал мышонка в когтях и не мог отказать себе в удовольствии поиграть с ним.
Господин Жакаль вынул из кармана табакерку запустил в нее два пальца, зачерпнул огромную щепоть и с наслаждением втянул табак носом.
Господин Жерар не смел торопить полицейского; он ждал со смирением, не лишенным, впрочем, доли нетерпения.
— Вы знаете, дорогой господин Жерар, — заговорил наконец начальник полиции, — что через неделю истекает срок, отпущенный королем Карлом Десятым господину Сарранти?
— Знаю, — пробормотал г-н Жерар, бросив на г-на Жакаля полный беспокойства взгляд.
— Вам также известно, что аббат Доминик вернется возможно, послезавтра… завтра… а может быть, и сегодня.
— Да, да, знаю, — отозвался филантроп, дрожа всем телом.
— Если вы так дрожите в самом начале, дорогой господин Жерар, вы непременно лишитесь чувств, когда узнаете о чем пойдет речь. А лишившись чувств, не услышите того что мне необходимо вам сообщить, а ведь это, вероятно самое интересное.
— Что же делать?! — в отчаянии вскричал г-н Жерар Это сильнее меня.
— Ну, чего вам бояться со стороны аббата Доминика, раз я вам сказал, что папа отклонит его просьбу?
Господин Жерар вздохнул свободнее.
— Вы действительно так думаете? — спросил он.
— Мы знаем его святейшество Григория Шестнадцатого Это кремень!
Господин Жерар начал постепенно приходить в себя.
Господин Жакаль дал ему время отдышаться.
— Нет, опасаться вам следует совсем не этого — продолжал он.
— Ах ты Господи! Значит, мне есть чего опасаться? — прошептал г-н Жерар.
— Дорогой господин Жерар! Неужели вы в такой малой степени философ и не знаете, что человек, слабое создание, находящееся в постоянной борьбе с окружающим миром, не мог бы ни на мгновение передохнуть, если бы видел нескончаемые опасности, которые ему угрожают и которые он избегает лишь чудом?
— Увы! — промямлил г-н Жерар. — В ваших словах немалая
доля правды, господин Жакаль.
— Раз вы готовы это признать, — с поклоном продолжал г-н Жакаль, — я хочу задать вам вопрос.
— Пожалуйста, сударь, задавайте!
— Поэты, господин Жерар… мерзкое отродье, не так ли?..
— Я незнаком с поэтами, сударь. Да и за всю свою жизнь я прочел едва ли четыре строчки.
— Так вот! Поэты утверждают, что мертвые встают иногда из могил. Что вы по этому поводу думаете?
Господин Жерар пробормотал нечто нечленораздельное и снова затрясся всем существом.
— До сих пор я в это не верил, — продолжал г-н Жакаль. — Но происшедший недавно случай с моим знакомым просветил меня на этот счет, и теперь я способен защитить по этому вопросу диссертацию. Нет, сами-то они, конечно, не выходят, но ведь можно их оттуда извлечь!
Господин Жерар изменился в лице.
— Вот моя история, приглашаю вас ее послушать. Один человек вашего темперамента, вашего характера — словом, филантроп, в одну из своих дурных минут — мы все, увы, не ангелы, дорогой господин Жерар, я знаю эту истину лучше, чем кто бы то ни было! — утопил своего племянника. Не зная, куда деть труп, — никогда не знаешь, куда его деть, именно это, как правило, и губит тех, кто хочет от них избавиться! — он закопал его в своем парке.
Господин Жерар издал стон и уронил голову на грудь.
— Он думал, что надежно его спрятал. Однако земля не всегда хранит тайну, как полагают некоторые. Нынче утром — Бог ты мой! этот человек выходил как раз в ту минуту, как сюда входили вы! — ко мне пришел человек и сказал буквально следующее:
«Господин Жакаль! Через неделю казнят невиновного человека».
— Как вы понимаете, я стал отрицать, дорогой господин Жерар, я отвечал, что о невиновности не может быть и речи, после того как суд сказал: «Виновен!» Однако он приказал мне молчать и продолжал:
«Тот, кого собираются казнить, невиновен, а настоящего преступника знаю я».
Господин Жерар закрыл лицо руками.
— Я отрицал как мог, — проговорил г-н Жакаль. — Однако человек этот меня остановил и сказал:
«Вы можете освободиться на одну ночь?»
«Да, разумеется», — сказал я.
«На ближайшую ночь?»
«Нет, нынче ночью я занят».
«Тогда на следующую?»
«Прекрасно… Вы приглашаете меня на прогулку?» — спросил я наугад.
«Да».
— Как вы понимаете, мне не терпелось узнать, куда он намерен меня отвезти.
«Это в Париже или за городом?» — полюбопытствовал я.
«За городом».
«Хорошо».
— Мы договорились, что ночью, но не сегодняшней, а следующей мне будет представлено доказательство, что виновен не тот, кого собираются казнить, а, напротив, человек, гуляющий на свободе.
— И вы согласились отправиться в такое путешествие? — пролепетал г-н Жерар.
— А разве я мог поступить иначе? Я спрашиваю вас, здравомыслящего человека: вы знаете, какая у меня задача? У Прюдона есть на эту тему картина «Правосудие, преследующее Преступление». Вы знаете, мой девиз тот же, что у женевского философа: «Vitam impendere vero»<"Отдать жизнь за правду" (латин ) — Ювенал «Сатиры»>. Мне пришлось сказать:
«Я поеду».
— И поедете?
— Придется, черт возьми, раз так надо. Но, как я вам сказал, поеду я не нынче ночью, а на следующую ночь. На следующую… на следующую, слышите?
— Да, — кивнул г-н Жерар; слышать-то он слышал, но не понимал ни слова; зубы его стучали, словно кастаньеты.
— Я знал, что вас заинтересует этот рассказ, — хмыкнул г-н Жакаль.
— Сударь! Зачем вы все это мне говорите? Что означает ваша откровенность? — сделав над собой усилие, пролепетал г-н Жерар.
— Зачем? Неужели не понимаете?.. Я подумал: «Господин Жерар — филантроп! Когда он узнает, что одному несчастному человеку грозит опасность, о которой я ему рассказываю, он представит себя на месте этого несчастного незадачливого убийцы, он испытает такие мучения, словно он сам и есть преступник». Похоже, я не ошибся, не правда ли, господин Жерар?
— О нет… нет!.. — взвыл тот.
— Ну что ж, я доволен результатом и могу продолжать.
Завтра в полночь я отправляюсь с другим филантропом… О, он ничуть не похож на вас, господин Жерар. Вполне можно сказать, что есть филантроп и филантроп, как Мольер говорил, что есть хворост и хворост… Я еду с ним и не знаю, в какую сторону мы направим наши стопы. Он ничего мне не сказал, но большой опыт мне подсказывает, что мы поедем в Кур-де-Франс.
— В Кур-де-Франс?
— Да… Там мы повернем направо или налево — скорее всего, направо — и проникнем — каким образом, я еще не знаю, — вероятно, в парк. Там мы обнаружим в яме скелет, составим протокол и доложим о результатах этих печальных трудов господину королевскому прокурору, а тот будет вынужден, получив новые сведения, просить господина министра юстиции об отсрочке для господина Сарранти.
— Господина Сарранти? — вскричал г-н Жерар.
— Неужели я сказал «господина Сарранти»? У меня случайно вырвалось это имя. Не знаю почему, но оно постоянно вертится у меня на языке… Итак, казнь будет отложена, затем будет арестован настоящий преступник и вот уж начинается новое расследование… Вы меня понимаете, верно?
— Отлично понимаю, — кивнул г-н Жерар.
— Вот в каком ужасном положении очутился этот несчастный убийца, — продолжал г-н Жакаль. — Вы только взгляните на этого славного малого: он гуляет на солнышке, сунув руки в карманы, свободный как воздух; вдруг к нему подходят эти мерзавцы жандармы, вырывают его из привычной жизни и бросают в темницу, надев ему наручники; от его беззаботности и спокойствия не осталось и следа, его привычная жизнь потеряна навсегда, а все это — из-за банальнейшей формальности, сущего пустяка. Тогда он раскается, что не воспользовался спасительной возможностью, о которой я ему говорил.
— А разве есть такая возможность?
— По правде говоря, дорогой господин Жерар, сказал полицейский, — надо иметь дубовую голову, куриные мозги и короткую память, чтобы этого не понимать.
— Ах, Господи! — воскликнул честнейший г-н Жерар. — Я слушаю вас во все уши.
— Это лишний раз доказывает, — заметил г-н Жакаль, — что результат не всегда соответствует способностям. Не сказал ли я вам, что отказался ехать нынче ночью?
— Совершенно верно.
— И что я отложил путешествие на следующую ночь?
— Вы так и сказали.
— И что из этого следует?
Господин Жерар ждал с открытым ртом.
— Признаться, — продолжал г-н Жакаль, пожимая плечами на подобную тупость, — это же азы, и надо быть поистине таким честным человеком, как вы, чтобы не понять, о чем я вам толкую.
Господин Жерар мотнул головой и всплеснул руками, что вкупе с глухими звуками, рвавшимися у него из груди, означало:
«Продолжайте!»
— Я знаю, что вас это не касается, Бог ты мой, — проговорил г-н Жакаль, — и что у вас нет никакого интереса скрывать следы чужого преступления. Но представьте на минуту — хотя это невыносимо, — что убийца — вы и труп закопал не кто-то другой, а вы. Представьте, что драма разыгралась в вашем имении… в замке Вири, например.
Предположим, вы знаете, что завтра или послезавтра в замок Вири явятся представители закона и в парке будет произведено расследование. Ну, что вам остается предпринять в единственную ночь, о которой позаботился ваш друг, в сегодняшнюю ночь к примеру?
— Что мне остается?
— Да!
— Чтобы не нашли?..
— Труп!
— Мне остается…
Господин Жерар вытер пот, градом кативший по его лицу.
— Ну, договаривайте! Вам остается…
— …мне остается… по…
— …похитить труп и спрятать его.
Слава Богу! Ну, дорогой господин Жерар, ваше воображение живым не назовешь! Вам необходимо его развивать прогулками на свежем воздухе, на ночном ветру. Словом, я освобождаю вас на сегодня и на завтра. День обещает быть чудесным, это настоящая удача для любителя природы. Поезжайте за город, и, кто знает, возможно, в лесах Медона или Ванвра — леса являются надежным убежищем для грешников! — вы найдете этого несчастного убийцу и по свойственному вам милосердию предупредите его о грозящей опасности!
— Понимаю вас! — вскричал г-н Жерар и бросился целовать полицейскому руку. — Спасибо!
— Фи! — обронил г-н Жакаль, брезгливо отталкивая убийцу. — Неужели вы полагаете, что я делаю все это, спасая вашу ничтожную шкуру? Я вас предупредил, остальное — ваше дело.
Господин Жерар выбежал из кабинета г-на Жакаля.
— Тьфу! — не удержался тот, видя, как за ним закрывается дверь.
Наконец г-н Жерар медленно поднял на него глаза.
Господин Жакаль повел плечами. — Ничего не поделаешь! — добродушно выговорил он. — На сей раз опять неудача!
— Какая? — не понял г-н Жерар.
— Я имею в виду орден Почетного легиона.
Надобно признать, что несчастный г-н Жерар и думать об этом забыл.
— Больше вам нечего Мне сказать? — спросил г-н Жакаль.
— Нечего, сударь, могу поклясться.
— Черт побери!.. Ну, теперь мой черед сообщить вам нечто такое, что может вас заинтересовать.
Господин Жакаль поднял очки, проницательно посмотрел на собеседника, и тот почувствовал, что бледнеет.
Приказом свыше г-ну Жакалю было предписано оберегать г-на Жерара, однако полицейский не мог отказать себе в удовольствии помучить своего подопечного: он был бессилен против невиновного и стойко сносившего свалившиеся на него беды г-на Сарранти, заключенного в одиночную камеру и с минуты на минуту ожидавшего смертной казни; зато г-н Жерар гулявший на свободе и по-прежнему уважаемый согражданами, находился в полной власти начальника полиции.
Вот что чувствовал г-н Жерар, вот почему он бледнел под взглядом г-на Жакаля.
Всякий раз выходя из особняка на Иерусалимской улице он чувствовал себя жертвой после экзекуции.
Разница заключалась в том, шла ли речь о простом допросе или с пристрастием.
Хотя г-н Жерар и побледнел, он с нетерпением ждал что скажет начальник полиции.
Но кот держал мышонка в когтях и не мог отказать себе в удовольствии поиграть с ним.
Господин Жакаль вынул из кармана табакерку запустил в нее два пальца, зачерпнул огромную щепоть и с наслаждением втянул табак носом.
Господин Жерар не смел торопить полицейского; он ждал со смирением, не лишенным, впрочем, доли нетерпения.
— Вы знаете, дорогой господин Жерар, — заговорил наконец начальник полиции, — что через неделю истекает срок, отпущенный королем Карлом Десятым господину Сарранти?
— Знаю, — пробормотал г-н Жерар, бросив на г-на Жакаля полный беспокойства взгляд.
— Вам также известно, что аббат Доминик вернется возможно, послезавтра… завтра… а может быть, и сегодня.
— Да, да, знаю, — отозвался филантроп, дрожа всем телом.
— Если вы так дрожите в самом начале, дорогой господин Жерар, вы непременно лишитесь чувств, когда узнаете о чем пойдет речь. А лишившись чувств, не услышите того что мне необходимо вам сообщить, а ведь это, вероятно самое интересное.
— Что же делать?! — в отчаянии вскричал г-н Жерар Это сильнее меня.
— Ну, чего вам бояться со стороны аббата Доминика, раз я вам сказал, что папа отклонит его просьбу?
Господин Жерар вздохнул свободнее.
— Вы действительно так думаете? — спросил он.
— Мы знаем его святейшество Григория Шестнадцатого Это кремень!
Господин Жерар начал постепенно приходить в себя.
Господин Жакаль дал ему время отдышаться.
— Нет, опасаться вам следует совсем не этого — продолжал он.
— Ах ты Господи! Значит, мне есть чего опасаться? — прошептал г-н Жерар.
— Дорогой господин Жерар! Неужели вы в такой малой степени философ и не знаете, что человек, слабое создание, находящееся в постоянной борьбе с окружающим миром, не мог бы ни на мгновение передохнуть, если бы видел нескончаемые опасности, которые ему угрожают и которые он избегает лишь чудом?
— Увы! — промямлил г-н Жерар. — В ваших словах немалая
доля правды, господин Жакаль.
— Раз вы готовы это признать, — с поклоном продолжал г-н Жакаль, — я хочу задать вам вопрос.
— Пожалуйста, сударь, задавайте!
— Поэты, господин Жерар… мерзкое отродье, не так ли?..
— Я незнаком с поэтами, сударь. Да и за всю свою жизнь я прочел едва ли четыре строчки.
— Так вот! Поэты утверждают, что мертвые встают иногда из могил. Что вы по этому поводу думаете?
Господин Жерар пробормотал нечто нечленораздельное и снова затрясся всем существом.
— До сих пор я в это не верил, — продолжал г-н Жакаль. — Но происшедший недавно случай с моим знакомым просветил меня на этот счет, и теперь я способен защитить по этому вопросу диссертацию. Нет, сами-то они, конечно, не выходят, но ведь можно их оттуда извлечь!
Господин Жерар изменился в лице.
— Вот моя история, приглашаю вас ее послушать. Один человек вашего темперамента, вашего характера — словом, филантроп, в одну из своих дурных минут — мы все, увы, не ангелы, дорогой господин Жерар, я знаю эту истину лучше, чем кто бы то ни было! — утопил своего племянника. Не зная, куда деть труп, — никогда не знаешь, куда его деть, именно это, как правило, и губит тех, кто хочет от них избавиться! — он закопал его в своем парке.
Господин Жерар издал стон и уронил голову на грудь.
— Он думал, что надежно его спрятал. Однако земля не всегда хранит тайну, как полагают некоторые. Нынче утром — Бог ты мой! этот человек выходил как раз в ту минуту, как сюда входили вы! — ко мне пришел человек и сказал буквально следующее:
«Господин Жакаль! Через неделю казнят невиновного человека».
— Как вы понимаете, я стал отрицать, дорогой господин Жерар, я отвечал, что о невиновности не может быть и речи, после того как суд сказал: «Виновен!» Однако он приказал мне молчать и продолжал:
«Тот, кого собираются казнить, невиновен, а настоящего преступника знаю я».
Господин Жерар закрыл лицо руками.
— Я отрицал как мог, — проговорил г-н Жакаль. — Однако человек этот меня остановил и сказал:
«Вы можете освободиться на одну ночь?»
«Да, разумеется», — сказал я.
«На ближайшую ночь?»
«Нет, нынче ночью я занят».
«Тогда на следующую?»
«Прекрасно… Вы приглашаете меня на прогулку?» — спросил я наугад.
«Да».
— Как вы понимаете, мне не терпелось узнать, куда он намерен меня отвезти.
«Это в Париже или за городом?» — полюбопытствовал я.
«За городом».
«Хорошо».
— Мы договорились, что ночью, но не сегодняшней, а следующей мне будет представлено доказательство, что виновен не тот, кого собираются казнить, а, напротив, человек, гуляющий на свободе.
— И вы согласились отправиться в такое путешествие? — пролепетал г-н Жерар.
— А разве я мог поступить иначе? Я спрашиваю вас, здравомыслящего человека: вы знаете, какая у меня задача? У Прюдона есть на эту тему картина «Правосудие, преследующее Преступление». Вы знаете, мой девиз тот же, что у женевского философа: «Vitam impendere vero»<"Отдать жизнь за правду" (латин ) — Ювенал «Сатиры»>. Мне пришлось сказать:
«Я поеду».
— И поедете?
— Придется, черт возьми, раз так надо. Но, как я вам сказал, поеду я не нынче ночью, а на следующую ночь. На следующую… на следующую, слышите?
— Да, — кивнул г-н Жерар; слышать-то он слышал, но не понимал ни слова; зубы его стучали, словно кастаньеты.
— Я знал, что вас заинтересует этот рассказ, — хмыкнул г-н Жакаль.
— Сударь! Зачем вы все это мне говорите? Что означает ваша откровенность? — сделав над собой усилие, пролепетал г-н Жерар.
— Зачем? Неужели не понимаете?.. Я подумал: «Господин Жерар — филантроп! Когда он узнает, что одному несчастному человеку грозит опасность, о которой я ему рассказываю, он представит себя на месте этого несчастного незадачливого убийцы, он испытает такие мучения, словно он сам и есть преступник». Похоже, я не ошибся, не правда ли, господин Жерар?
— О нет… нет!.. — взвыл тот.
— Ну что ж, я доволен результатом и могу продолжать.
Завтра в полночь я отправляюсь с другим филантропом… О, он ничуть не похож на вас, господин Жерар. Вполне можно сказать, что есть филантроп и филантроп, как Мольер говорил, что есть хворост и хворост… Я еду с ним и не знаю, в какую сторону мы направим наши стопы. Он ничего мне не сказал, но большой опыт мне подсказывает, что мы поедем в Кур-де-Франс.
— В Кур-де-Франс?
— Да… Там мы повернем направо или налево — скорее всего, направо — и проникнем — каким образом, я еще не знаю, — вероятно, в парк. Там мы обнаружим в яме скелет, составим протокол и доложим о результатах этих печальных трудов господину королевскому прокурору, а тот будет вынужден, получив новые сведения, просить господина министра юстиции об отсрочке для господина Сарранти.
— Господина Сарранти? — вскричал г-н Жерар.
— Неужели я сказал «господина Сарранти»? У меня случайно вырвалось это имя. Не знаю почему, но оно постоянно вертится у меня на языке… Итак, казнь будет отложена, затем будет арестован настоящий преступник и вот уж начинается новое расследование… Вы меня понимаете, верно?
— Отлично понимаю, — кивнул г-н Жерар.
— Вот в каком ужасном положении очутился этот несчастный убийца, — продолжал г-н Жакаль. — Вы только взгляните на этого славного малого: он гуляет на солнышке, сунув руки в карманы, свободный как воздух; вдруг к нему подходят эти мерзавцы жандармы, вырывают его из привычной жизни и бросают в темницу, надев ему наручники; от его беззаботности и спокойствия не осталось и следа, его привычная жизнь потеряна навсегда, а все это — из-за банальнейшей формальности, сущего пустяка. Тогда он раскается, что не воспользовался спасительной возможностью, о которой я ему говорил.
— А разве есть такая возможность?
— По правде говоря, дорогой господин Жерар, сказал полицейский, — надо иметь дубовую голову, куриные мозги и короткую память, чтобы этого не понимать.
— Ах, Господи! — воскликнул честнейший г-н Жерар. — Я слушаю вас во все уши.
— Это лишний раз доказывает, — заметил г-н Жакаль, — что результат не всегда соответствует способностям. Не сказал ли я вам, что отказался ехать нынче ночью?
— Совершенно верно.
— И что я отложил путешествие на следующую ночь?
— Вы так и сказали.
— И что из этого следует?
Господин Жерар ждал с открытым ртом.
— Признаться, — продолжал г-н Жакаль, пожимая плечами на подобную тупость, — это же азы, и надо быть поистине таким честным человеком, как вы, чтобы не понять, о чем я вам толкую.
Господин Жерар мотнул головой и всплеснул руками, что вкупе с глухими звуками, рвавшимися у него из груди, означало:
«Продолжайте!»
— Я знаю, что вас это не касается, Бог ты мой, — проговорил г-н Жакаль, — и что у вас нет никакого интереса скрывать следы чужого преступления. Но представьте на минуту — хотя это невыносимо, — что убийца — вы и труп закопал не кто-то другой, а вы. Представьте, что драма разыгралась в вашем имении… в замке Вири, например.
Предположим, вы знаете, что завтра или послезавтра в замок Вири явятся представители закона и в парке будет произведено расследование. Ну, что вам остается предпринять в единственную ночь, о которой позаботился ваш друг, в сегодняшнюю ночь к примеру?
— Что мне остается?
— Да!
— Чтобы не нашли?..
— Труп!
— Мне остается…
Господин Жерар вытер пот, градом кативший по его лицу.
— Ну, договаривайте! Вам остается…
— …мне остается… по…
— …похитить труп и спрятать его.
Слава Богу! Ну, дорогой господин Жерар, ваше воображение живым не назовешь! Вам необходимо его развивать прогулками на свежем воздухе, на ночном ветру. Словом, я освобождаю вас на сегодня и на завтра. День обещает быть чудесным, это настоящая удача для любителя природы. Поезжайте за город, и, кто знает, возможно, в лесах Медона или Ванвра — леса являются надежным убежищем для грешников! — вы найдете этого несчастного убийцу и по свойственному вам милосердию предупредите его о грозящей опасности!
— Понимаю вас! — вскричал г-н Жерар и бросился целовать полицейскому руку. — Спасибо!
— Фи! — обронил г-н Жакаль, брезгливо отталкивая убийцу. — Неужели вы полагаете, что я делаю все это, спасая вашу ничтожную шкуру? Я вас предупредил, остальное — ваше дело.
Господин Жерар выбежал из кабинета г-на Жакаля.
— Тьфу! — не удержался тот, видя, как за ним закрывается дверь.
XLV. Кучер, принимающий собственные меры предосторожности
Господин Жерар торопливо вышел из особняка на Иерусалимской улице. На набережной он бросился в карету и крикнул кучеру: — Десять франков, если проедешь два лье за час!
— Хорошо… А куда едем, милейший?
— В Ванвр.
Час спустя они были в Ванвре.
— Вас подождать, милейший? — спросил кучер, вполне довольный такой ценой.
Господин Жерар задумался. В имении у него были свои лошади и кареты, однако он опасался, что его кучер может проявить излишнее любопытство: он решил, что лучше иметь дело с чужим человеком, которого он вряд ли когда-нибудь еще увидит после того, как заплатит ему за эту поездку.
И он решил возвратиться в Париж в том же экипаже.
Однако он боялся, что если заплатит столько же и за обратную дорогу, то тем вызовет подозрения кучера. Желание приехать на место как можно скорее заставило его совершить оплошность. Не следовало повторять свою ошибку.
— Спасибо, — сказал он. — Я разминулся с человеком, который должен был меня здесь ждать несколько минут тому назад, а теперь уехал в Вири-сюр-Орж.
— Жаль, милейший, очень жаль! — посочувствовал кучер.
— Я бы хотел тем не менее увидеться с ним сегодня, — пробормотал г-н Жерар, словно размышляя вслух.
— Я бы мог отвезти вас в Вири-сюр-Орж, милейший: семь лье — это пустяки
— Да, но вы же понимаете, — заметил г-н Жерар, — что в дилижансе я доеду в Вири-сюр-Орж за три франка.
— Понятно, что за три франка я вас туда не повезу.
Но имейте в виду: в дилижансе вы рискуете оказаться в сомнительной компании, а в моей карете вы можете чувствовать себя как дома.
— Знаю, знаю, — поспешил согласиться г-н Жерар, как никто другой мечтая чувствовать себя как дома, — это, разумеется, заслуживает вознаграждения.
— Сколько же вам не жалко для бедного Барнабе, который отвезет вас в Вири?
— Обратно вы меня тоже привезете!
— Хорошо.
— И подождать вам придется.
— Подожду.
— Ну, это будет… Послушайте, будьте благоразумны
— Туда и обратно — тридцать франков
— А за простой?
— Заплатите за каждый час по сорок су. Ну что, спорить не будем?
Спорить и в самом деле не приходилось. Г-н Жерар сбавил для виду пять франков, и они договорились на двадцати пяти франках в оба конца, а также на сорока су за простой.
Засим г-н Жерар сходил к себе за ключом от замка Вири и, дав передохнуть лошадям мэтра Барнабе, снова сел в карету.
— Поедем через Фроманто? — спросил кучер.
— Через Фроманто, — кивнул г-н Жерар; ему было все равно, какой дорогой ехать, лишь бы прибыть на место.
Лошади поскакали крупной рысью.
Мэтр Барнабе был честный человек, он хотел отработать свои деньги.
Вот почему, когда г-н Жерар приехал в Вири, было еще светло: нечего было и думать о том, чтобы заняться делом, которое привело его в замок.
Надвинув шляпу по самые брови, г-н Жерар вышел из кареты и, оставив кучера в харчевне, приказал ему отдыхать до одиннадцати часов.
Точно в одиннадцать тот должен был ждать у ворот замка.
Господин Жерар отворил эти ворота и запер их за собой, избежав любопытных взглядов нескольких ребятишек и старух!
которых привлек шум проезжавшего мимо экипажа.
Читатель понимает волнение филантропа, ступившего в дом своего брата, где он убил одного из племянников.
Мы не станем даже пытаться описывать чувства, с которыми он поднялся на крыльцо и вошел в роковое жилище.
Проходя мимо пруда, он отвернулся.
Притворив за собой дверь в переднюю, он привалился к стене: силы ему изменили.
Он поднялся в свою комнату.
Окна этой комнаты, как помнят читатели, выходили на пруд.
Отсюда он видел, как Бразил нырнул и вытащил на берег тело маленького Виктора.
Господин Жерар задернул занавески, чтобы не видеть пруд.
Однако от этого в комнате стало слишком темно.
Он не посмел остаться в темной комнате.
На камине стояли два подсвечника с наполовину обгоревшими свечами.
Господин Жерар захватил с собой коробочку с фосфорными спичками.
Он зажег свечи.
Несколько успокоившись, он стал дожидаться наступления темноты.
К девяти часам уже совершенно стемнело, и он решил, что пора действовать.
Прежде всего необходимо было раздобыть лопату.
Ее можно было найти в сарае для садового инвентаря.
Господин Жерар вышел из дома и очутился напротив пруда, сверкавшего в темноте, словно полированная сталь; потом он пошел по узкой тропинке в огород, где и стал искать лопату.
Сарай был заперт на ключ. Ключа в замке не было.
К счастью, в сарае было еще окно.
Господин Жерар подошел к окну, намереваясь разбить стекло, отпереть оконную задвижку и залезть в сарай.
Уже занеся руку, он замер от ужаса, представив себе звон разбитого стекла.
Несчастный всего боялся!
Он постоял некоторое время в нерешительности, прижав руку к груди.
Сердце его стучало так, словно собиралось вот-вот выскочить.
Так прошло более четверти часа.
Наконец он вспомнил, что у него на мизинце кольцо с бриллиантом.
Он со скрежетом провел драгоценным камнем по стеклу со всех четырех сторон, после чего ему оставалось легонько надавить, чтобы стекло упало внутрь.
— Хорошо… А куда едем, милейший?
— В Ванвр.
Час спустя они были в Ванвре.
— Вас подождать, милейший? — спросил кучер, вполне довольный такой ценой.
Господин Жерар задумался. В имении у него были свои лошади и кареты, однако он опасался, что его кучер может проявить излишнее любопытство: он решил, что лучше иметь дело с чужим человеком, которого он вряд ли когда-нибудь еще увидит после того, как заплатит ему за эту поездку.
И он решил возвратиться в Париж в том же экипаже.
Однако он боялся, что если заплатит столько же и за обратную дорогу, то тем вызовет подозрения кучера. Желание приехать на место как можно скорее заставило его совершить оплошность. Не следовало повторять свою ошибку.
— Спасибо, — сказал он. — Я разминулся с человеком, который должен был меня здесь ждать несколько минут тому назад, а теперь уехал в Вири-сюр-Орж.
— Жаль, милейший, очень жаль! — посочувствовал кучер.
— Я бы хотел тем не менее увидеться с ним сегодня, — пробормотал г-н Жерар, словно размышляя вслух.
— Я бы мог отвезти вас в Вири-сюр-Орж, милейший: семь лье — это пустяки
— Да, но вы же понимаете, — заметил г-н Жерар, — что в дилижансе я доеду в Вири-сюр-Орж за три франка.
— Понятно, что за три франка я вас туда не повезу.
Но имейте в виду: в дилижансе вы рискуете оказаться в сомнительной компании, а в моей карете вы можете чувствовать себя как дома.
— Знаю, знаю, — поспешил согласиться г-н Жерар, как никто другой мечтая чувствовать себя как дома, — это, разумеется, заслуживает вознаграждения.
— Сколько же вам не жалко для бедного Барнабе, который отвезет вас в Вири?
— Обратно вы меня тоже привезете!
— Хорошо.
— И подождать вам придется.
— Подожду.
— Ну, это будет… Послушайте, будьте благоразумны
— Туда и обратно — тридцать франков
— А за простой?
— Заплатите за каждый час по сорок су. Ну что, спорить не будем?
Спорить и в самом деле не приходилось. Г-н Жерар сбавил для виду пять франков, и они договорились на двадцати пяти франках в оба конца, а также на сорока су за простой.
Засим г-н Жерар сходил к себе за ключом от замка Вири и, дав передохнуть лошадям мэтра Барнабе, снова сел в карету.
— Поедем через Фроманто? — спросил кучер.
— Через Фроманто, — кивнул г-н Жерар; ему было все равно, какой дорогой ехать, лишь бы прибыть на место.
Лошади поскакали крупной рысью.
Мэтр Барнабе был честный человек, он хотел отработать свои деньги.
Вот почему, когда г-н Жерар приехал в Вири, было еще светло: нечего было и думать о том, чтобы заняться делом, которое привело его в замок.
Надвинув шляпу по самые брови, г-н Жерар вышел из кареты и, оставив кучера в харчевне, приказал ему отдыхать до одиннадцати часов.
Точно в одиннадцать тот должен был ждать у ворот замка.
Господин Жерар отворил эти ворота и запер их за собой, избежав любопытных взглядов нескольких ребятишек и старух!
которых привлек шум проезжавшего мимо экипажа.
Читатель понимает волнение филантропа, ступившего в дом своего брата, где он убил одного из племянников.
Мы не станем даже пытаться описывать чувства, с которыми он поднялся на крыльцо и вошел в роковое жилище.
Проходя мимо пруда, он отвернулся.
Притворив за собой дверь в переднюю, он привалился к стене: силы ему изменили.
Он поднялся в свою комнату.
Окна этой комнаты, как помнят читатели, выходили на пруд.
Отсюда он видел, как Бразил нырнул и вытащил на берег тело маленького Виктора.
Господин Жерар задернул занавески, чтобы не видеть пруд.
Однако от этого в комнате стало слишком темно.
Он не посмел остаться в темной комнате.
На камине стояли два подсвечника с наполовину обгоревшими свечами.
Господин Жерар захватил с собой коробочку с фосфорными спичками.
Он зажег свечи.
Несколько успокоившись, он стал дожидаться наступления темноты.
К девяти часам уже совершенно стемнело, и он решил, что пора действовать.
Прежде всего необходимо было раздобыть лопату.
Ее можно было найти в сарае для садового инвентаря.
Господин Жерар вышел из дома и очутился напротив пруда, сверкавшего в темноте, словно полированная сталь; потом он пошел по узкой тропинке в огород, где и стал искать лопату.
Сарай был заперт на ключ. Ключа в замке не было.
К счастью, в сарае было еще окно.
Господин Жерар подошел к окну, намереваясь разбить стекло, отпереть оконную задвижку и залезть в сарай.
Уже занеся руку, он замер от ужаса, представив себе звон разбитого стекла.
Несчастный всего боялся!
Он постоял некоторое время в нерешительности, прижав руку к груди.
Сердце его стучало так, словно собиралось вот-вот выскочить.
Так прошло более четверти часа.
Наконец он вспомнил, что у него на мизинце кольцо с бриллиантом.
Он со скрежетом провел драгоценным камнем по стеклу со всех четырех сторон, после чего ему оставалось легонько надавить, чтобы стекло упало внутрь.