Энтони Марк. Кровь тайны

   — Сначала Эридан, затем Брелегонд, — сказал Бельтан охрипшим голосом. — Теперь Эмбар. А потом они, наверное, возьмутся за Перридон. Королева Инара умна, но ее Доминион еще не оправился от последствий Огненной чумы и не сможет оказать серьезного сопротивления. После этого между кровавыми рыцарями и Кейлаваном с Толорией останется только Голт. А если учесть, что они смогут вторгнуться со стороны Брелегонда, Перридона и Эридана, нам придется сражаться на трех фронтах. В такой войне невозможно одержать победу, как бы отважно мы не дрались. Доминионы падут.
   — Ты абсолютно прав, — ответила Грейс, расхаживая перед камином, пытаясь хоть как-то выплеснуть нервную энергию. — Только такое объяснение позволяет связать воедино все события. Но один вопрос пока остается без ответа. Кто такие Рыцари Оникса? Являются ли они слугами Бледного Короля или поддерживают кого-то другого? И что им нужно?
   Фолкен задумчиво посмотрел на Грейс.
   — Возможно, им нужна ты, Грейс.
   Она застыла на месте, зажав в кулаке ожерелье. И тут в двери постучали. Пришел Льюит сообщить, что ужин почти готов. Управляющий принес их собственную одежду, тщательно отстиранную и выглаженную.
   Они переоделись и спустились в главный зал замка. Грейс радовалась, что наконец переоделась в собственное платье — оно было теплее и лучше на ней сидело. Вани облачилась в свое черное одеяние и снова стала походить на большую грациозную кошку. Однако Элвард, стоявший во главе пустого стола, не обратил на нее ни малейшего внимания. Он не отрывал взгляда от Грейс.
   Когда они расселись по своим местам, Грейс заметила, что в спешке недостаточно сильно затянула шнуровку корсажа. В результате ее ожерелье оказалось на виду, и несколько страшных мгновений ей казалось, что граф смотрит на него, как детектив Дженсен, человек с железным сердцем, в полицейском участке Денвера около года назад.
   Не будь идиоткой, Грейс. Он смотрит вовсе не на твое ожерелье. Просто ты выглядишь, как шлюха из портовой таверны, и у него есть все основания чувствовать себя оскорбленным.
   Однако интуиция подсказывала ей, что граф вовсе не чувствует себя оскорбленным. Он не отводил от Грейс взгляда, .и она вдруг почувствовала себя ужасно уязвимой. Как ни странно, это ее совсем не встревожило.
   Они заняли те же места, что и накануне. И вновь слева от графа осталось пустое место: казалось, кубок, нож и поднос ждут появления еще одного важного гостя. Пока они ели, Элвард справился, как они провели день, и осведомился об их самочувствии. Грейс объяснила, что Льюит принес ей все необходимое для изготовления лекарств, которые им помогли, и лорд удовлетворенно кивнул.
   — А как вы провели день, милорд? — спросила Грейс, не слишком уверенная в том, что такой вопрос вежливо задавать хозяину замка.
   — Довольно скучно, миледи, — ответил тот с улыбкой, в которой Грейс почувствовала самоиронию. — Поскольку у меня не осталось вассалов, приходится самому решать все вопросы в моих владениях. Я только сейчас возвратился в замок. Я езжу от одного поселения к другому, подсчитываю количество овец и проверяю запасы зерна на зиму.
   — Мне это кажется интересным, — сказала Грейс.
   — А теперь вы говорите неправду, миледи. Но обман вам к лицу, и вы прощены.
   Грейс поднесла кубок к губам, чтобы скрыть улыбку. Она вновь наполнила кубок и протянула его Элварду. Он наклонился к ней, и Грейс отметила, что от него не пахнет потом и дождем, что было бы естественно после целого дня забот. Она ощутила запах дыма и мыла. Запахи замка.
   Когда Элвард взглянул на проходящего мимо слугу, она слегка развернулась, чтобы посмотреть на сапоги графа. Они оказались идеально чистыми. Однако дождь шел весь день, не переставая. Она не сомневалась, что дороги должны были превратиться в болото.
   Возможно, не только ты склонна к обману, Грейс.
   Впрочем, все это глупости. Элвард имеет полное право не рассказывать о своих занятиях. Они едва знакомы, и ему ни к чему сообщать им о своей личной жизни.
   За трапезой Грейс бросила несколько незаметных взглядов на галерею. Однако, насколько она могла судить, там обитала лишь густая тень. Но Грейс знала, что тени могут многое скрывать — к тому же в ее распоряжении имелись и другие способы наблюдения.
   Пока все отвлеклись на Бельтана, который рассказывал очередную смешную историю, Грейс прикрыла глаза и потянулась к Паутине. Жизненные нити окружавших ее людей мерцали рядом с ней сильно и ярко, хотя она видела небольшие следы болезни у Бельтана, Вани и Фолкена. Нить Льюита оказалась менее яркой, что нисколько не удивило Грейс — управляющий хоть и был молод, но производил впечатление человека не слишком энергичного. Однако нить Элварда сияла ослепительно зеленым светом. Грейс вдруг захотелось связать ее со своей. Она поборола необычное желание и устремила свою нить вверх.
   И тут же на нее накатил холод, словно она окунулась в ледяные воды океана. На галерее было пусто. Но не так, как в комнате, где нет людей или животных, но всегда есть нити воздуха или камня. Нет, галерея являла собой пустоту, словно жестокая сталь клинка обрезала все нити.
   Затем в пустоте что-то шевельнулось.
   — Миледи, с вами все в порядке?
   Она открыла глаза и увидела обеспокоенное лицо Элварда. Грейс смутно ощущала, что все остальные тоже смотрят на нее, а сильная и теплая рука графа сжимает ее плечо. Должно быть, пока она сидела с закрытыми глазами, ее повело.
   — Ничего страшного, — ответила она дрогнувшим голосом.
   — Напротив, — заявил граф, — вы больны, а я слишком задерживаю вас. Благодарю за компанию. Мне было одиноко.
   Все поднялись, и Бельтан обошел вокруг стола, чтобы помочь Грейс подняться. Они пожелали графу спокойной ночи и последовали за Льюитом.
   По пути Бельтан прошептал в самое ухо Грейс:
   — Что там произошло? Ты сотворила заклинание? Я видел, как ты это делаешь. Ты застываешь, словно каменное изваяние.
   — На галерее, — прошептала Грейс рыцарю. — Ты ничего не заметил во время ужина.
   — Нет. А что там?
   Грейс облизнула губы. Дурнота еще не прошла — таким сильным оказалось ощущение пустоты, едва не поглотившей ее. Пространство галереи было полностью лишено любых проявлений жизни. И все же там что-то находилось.
   — Это была Смерть, Бельтан, — прошептала она. — Смерть, которая смотрела на нас.

ГЛАВА 25

   Ее высочество леди Эйрин, баронесса Эльсандрийская, графиня долины Индарим, владычица земель к северу от реки Златовинной и к югу от плато Зеленый Щит, замерзла и чувствовала себя грязной, ее сильно тошнило. Леди Эйрин ехала на своей гнедой кобыле по извивающейся дороге, ведущей в Кейлавер, в сопровождении леди Мелии и сэра Таруса.
   Дорога из Тарраса на север была долгой, и после длительных размышлений Эйрин пришла к выводу, что король Бореас прикончит ее, как только увидит. Прошлым летом она сбежала из Кейлавера без разрешения короля, а потом и вовсе покинула пределы Доминиона. Более того, она путешествовала в сопровождении обеих колдуний и барда Фолкена Черная Рука — а кого из них Бореас не любил больше, никто не знал.
   Не будь простофилей, Эйрин, отругала она себя. Бореас не станет тебя убивать, если намеревается выдать замуж по политическим соображениям. Жених обязательно заметит, что ты мертва, что существенно уменьшит пользу от такого альянса.
   Если только король не намерен выдать ее за герцога Калентри. Говорили, что во всем Кейлаване нет человека старше герцога, что у чучела больше живости и интереса к жизни. Если ее ждет смерть еще до свадьбы, старый герцог отнесется к этому с пониманием.
   — С тобой все в порядке, дорогая? — с беспокойством спросила Мелия у Эйрин.
   Со стороны казалось, что леди Мелия плывет на своей белой кобыле.
   Эйрин изобразила нечто напоминающее улыбку.
   — У меня все хорошо. Правда. Ну, а если я потеряю сознание и упаду в грязь, полагаю, сэр Тарус проявит галантность и поднимет меня.
   — Конечно, Ваше высочество, — заверил ее рыжеволосый рыцарь, который скакал на мощном боевом коне слева от Эйрин. — Сразу после того, как у меня пройдет приступ вполне естественного хохота.
   Эйрин посмотрела на Мелию.
   — У вас был собственный рыцарь-защитник? Неужели они все так себя ведут?
   — Боюсь, что да, — вздохнула Мелия. — Видимо, они не совсем нормальные. Или дело в металле, который они вынуждены на себе таскать. Насколько мне известно, он мешает успешному функционированию мозга.
   — Да, я заметила, — согласилась Эйрин.
   Тарус одарил обеих леди ослепительной улыбкой и поклонился.
   — Всегда к вашим услугам, миледи.
   Несмотря на нервное напряжение, Эйрин не выдержала и рассмеялась. И не в первый раз подумала, что было бы неплохо, если бы ее будущий муж оказался похожим на сэра Таруса. Конечно, она прекрасно помнила, что сам сэр Тарус не испытывает желания жениться; она знала, что он услышал зов быка. Но Эйрин не сомневалась, что он исполнял бы свой супружеский долг, как того требует обычай, а она не возражала бы, чтобы муж проводил много времени со своими солдатами, пока Эйрин занимается с колдуньями. Если бы им удалось произвести на свет наследника, который успешно бы правил в Эльсандрии, всех бы это устроило.
   Некоторое время она размышляла о том, как было бы забавно иметь в мужьях такого человека. Но тут мимо них с грохотом промчалась телега, окатившая подол Эйрин грязью, и баронесса вернулась к мрачной действительности серого утра.
   Твой, брак должен помочь в создании нового союза, Эйрин, ты же все понимаешь сама. Король Бореас выдаст тебя замуж так, чтобы получить максимальную выгоду для своего Доминиона. Так что получить в мужья человека вроде Калентри гораздо более вероятно, чем рыцаря, похожего на сэра Таруса.
   Иногда она вспоминала рассказы Грейс о другом мире: там женщина могла идти собственным путем, сама выбирала, когда и за кого выходить замуж или вообще не выходить. Но она живет в своем мире, а не в далекой стране, откуда прибыла Грейс.
   А за кого бы ты сама вышла замуж, будь у тебя выбор?
   Она закрыла глаза, пытаясь представить себе юношу, полного обаяния и грации, который не обращал бы внимания на ее иссохшую правую руку. У Лирит был Дар, который иногда помогал ей увидеть будущее. Вдруг Эйрин обладает хотя бы крупицей такого таланта? Она не знала, но через мгновение перед ее мысленным взором возникло лицо.
   Вот только не юное и красивое, а суровое, испещренное морщинами, глубоко посаженные карие глаза рассказывали о жизни, полной сражений и печали, и об удивительной нежности. Эйрин ахнула и открыла глаза.
   Тарус смотрел на нее.
   — Вы сотворили заклинание, миледи? — На его лице вновь появилась улыбка. — Знаете, у меня иммунитет против заклинаний. Железо не пропускает магию.
   Эйрин постаралась отбросить тревожные мысли и улыбнулась Тарусу в ответ.
   — Это вы так думаете, сэр Тарус.
   Рыцарь рассмеялся, но потом призадумался — он засомневался: а вдруг Эйрин говорит правду?
   Теперь пришел черед Эйрин веселиться. Несмотря на неумолимое приближение замка, настроение у нее исправилось. Что бы она делала, если бы не Тарус и Мелия, согласившиеся сопровождать ее на север? У Таруса всегда находилась шутка или какая-нибудь глупая история, которой Эйрин простодушно возмущалась, забывая о том, что ее ждет в Кейлавере. И хотя Эйрин не думала, что когда-нибудь по-настоящему узнает Мелию, леди была к ней очень добра в течение всего трехнедельного путешествия. Эйрин не знала своей матери, та умерла во время родов. И ей нравилось думать, что она могла быть немного похожей на Мелию.
   Кроме того, Эйрин понимала, что Мелия отправилась вместе с ней не только, чтобы составить ей компанию. Сэр Тарус рассказывал о том, что положение в Доминионах постоянно ухудшается; несомненно, Мелия хотела взглянуть на все собственными глазами. Однако сами они мало что видели. Стояла поздняя осень, было дождливо и холодно, и поселения, через которые проезжала кавалькада, погрузились в спячку сбор урожая закончился. Впрочем, Кейлаван располагался южнее остальных Доминионов, и в прошлый канун дня Среднезимья Эйрин узнала, что чаще всего беда приходит с севера.
   Они въехали через главные ворота, и стражники преклонили колени, узнав Эйрин. Но путешественники не стали останавливаться. Они пересекли нижний двор здесь кипела жизнь, потом проехали в следующие ворота, ведущие во внутренний двор и центральную часть замка.
   Сенешаль короля Бореаса, лорд Фарвел, ждал их в конюшне. Он сумел пережить семьдесят зим, наградивших сенешаля седыми волосами и добрым лицом хотя его слегка перекосило из за паралича левой половины тела. После смерти лорда Олрейна король Бореас вновь призвал на службу ушедшего на покой Фарвела.
   У Эйрин сохранились приятные воспоминания о лорде Фарвеле. Когда-то он служил королевским конюшим и разрешал ей садиться на любую лошадь, если та отличалась мирным нравом. Увидев Эйрин, сенешаль улыбнулся и опустился на одно колено у него это получилось не слишком ловко, а Тарус помог баронессе соскочить с лошади. Она протянула Фарвелу руку для поцелуя, а потом попросила подняться. Фарвелу не следовало стоять на коленях на холодных камнях, даже если этого требовал этикет.
   — Ваше высочество, как я рад вас видеть, — сказал сенешаль, слегка задыхаясь. — Благодарю вас, сэр Тарус, за то, что вы благополучно доставили к нам леди Эйрин. А ваше присутствие, леди Мелия, для нас приятный сюрприз. Уверен, король оценит вашу заботу о его воспитаннице.
   — Уж можете не сомневаться, — заявила Мелия, поправляя юбку, которая в отличие от платья Эйрин и туники Таруса осталась совершенно чистой.
   Фарвел повернулся к Эйрин.
   — Король Бореас ждал вашего возвращения, Ваше высочество, и хочет видеть вас немедленно.
   — Как мило, — ответила Эйрин. — Вот только я не хочу его видеть.
   Глаза Фарвела чуть не вылезли из орбит.
   — Ваше высочество, возможно, я неудачно выразился. Король отдал приказ, чтобы я немедленно привел вас в его покои, как только вы появитесь в замке.
   — Очень похоже на короля, — заметила Эйрин. — Но я уверена, что он найдет нашу встречу гораздо более приятной, если я приму ванну и переоденусь.
   А главное, смогу собраться с мыслями.
   Эйрин так и не решила, что скажет Бореасу при первой встрече. И все ли следует ему сообщать.
   Фарвел всплеснул руками.
   — Но, Ваше высочество…
   — Ее высочество предельно ясно высказалась, милорд, — холодно заметила Мелия.
   Фарвел пробормотал что-то невнятное, повернулся и захромал в конюшню.
   — Всегда лучше встречаться с людьми на своих собственных условиях, — одобрила Мелия. — Ты многому научилась с тех пор, как мы с тобой в первый раз встретились.
   Эйрин взяла Мелию за руку.
   — У меня хорошие учителя. Конечно, Бореас мой король, но леди обладает определенными правами, и я собираюсь ими воспользоваться.
   Тарус фыркнул.
   — Вы, женщины, намерены править миром, не так ли?
   Мелия игриво улыбнулась.
   — Ах ты, бедняжка. Разве ты не знаешь, что мы правим миром уже очень давно?
   Эйрин рассмеялась, Мелия взяла ее за руку, и они вместе вошли в замок. Тарус с ворчанием пошел следом.
   Час спустя настроение Эйрин снова упало. Она шла по знакомым коридорам Кейлавера, чистая и согревшаяся после ванны, в серо-голубом платье в тон сгущающимся сумеркам. Один из стражников короля предложил сопроводить ее в королевские покои, но Эйрин отказалась. Она хотела провести еще несколько минут наедине с самой собой, чтобы принять окончательное решение.
   В конце концов, она решила, что не расскажет королю Бореасу о своих занятиях с колдуньями. В противном случае ей пришлось бы поведать ему о том, во что верят колдуньи и каковы их планы. Едва ли Бореасу понравится, что колдуньи намерены наблюдать за воинами, которые почитают Ватриса Быкоубийцу, и всячески им противодействовать.
   Насколько Эйрин знала, воины Ватриса считали, что приближается Решающая Битва. Более того, они предполагали, что проиграют ее, но во время сражения покроют себя славой, а после смерти будут обитать в покоях бога-быка.
   Как и воины, колдуньи тоже верили, что близится время великой схватки, причем ее приближение ускорит Разбиватель рун — не кто иной, как Тревис Уайлдер. Воины готовы к битве, они ждут ее с нетерпением. Колдуньи предполагают, что воины Ватриса будут сражаться на стороне Разбивателя рун в Решающей Битве. В результате Узор соткан и колдуньи будут противостоять воинам Ватриса.
   Теперь из за Узора Эйрин ничего не могла рассказать Бореасу. Только через несколько недель она наконец поняла, что значит быть связанной с Узором. Иволейна приказала ей отправиться вместе Мелией и Фолкеном в Таррас, чтобы следить за ними и немедленно сообщить, как только Тревис вернется на Зею. И Тревис действительно вернулся. Однако за этим последовал такой хаос, им пришлось сражаться с волшебниками скирати и демоном, она попросту не успела отправить письмо Иволейне, а потом Тревис исчез.
   В момент отчаяния Эйрин просто забыла о приказе Иволейны. Однако очень скоро мысли о долге перед королевой вернулись. И только колоссальным усилием воли она подавляла желание взяться за перо. Разве может она сообщить Иволейне о Тревисе, если она даже не успела поговорить с Грейс?
   Эйрин знала, что Грейс очень близка с Тревисом Уайлдером. А колдуньи намерены посадить его в темницу. Грейс заслуживает того, чтобы знать правду. Однако всякий раз, когда Эйрин пыталась рассказать Грейс об Узоре, язык прилипал к гортани и она не могла произнести ни слова.
   Возможно, это часть магии Узора, запрещающей открыть его тайну тем, кто с ним не связан. Но нить Эйрин с ним связана, и каждый день промедления давался ей все тяжелее теперь мысли о необходимости написать письмо метались в ее сознании, точно летучие мыши в маленькой пещере, громкими криками принуждая ее выполнить долг. А стоило потянуться к Паутине, как становилось еще хуже. Даже путешествие в Кейлаван вместе с Мелией и Тарусом не принесло облегчения. Мелия начала с беспокойством поглядывать на нее — Эйрин знала, что часто бормочет что-то себе под нос и дергает себя за волосы.
   Наконец она больше не могла сопротивляться. В момент почти полного безумия, когда они остановились переночевать на постоялом дворе неподалеку от Гендарра, Эйрин написала письмо, в котором объясняла, что Тревис появился на короткое время, а потом снова исчез вместе с Лирит. Расставшись с одним из своих немногих драгоценных камней, она наняла гонца, чтобы тот отвез ее письмо королеве Иволейне в Ар-Толор. И тут же вопли в ее разуме стихли. Она снова могла пользоваться Даром, и Эйрин наслаждалась его мягким покоем, хотя ее и преследовало ощущение вины.
   Тебе следовало найти способ рассказать Грейс об Узоре.
   Но было уже поздно. Четверо ее друзей, вероятно, добрались до Торингарта и ищут осколки Фелльринга. Жаль, что при помощи Паутины жизни нельзя переговариваться, когда тебя разделяют огромные расстояния. Кто знает, когда она встретится с Грейс?
   Когда Эйрин свернула в коридор, ведущий к покоям короля, какое то движение привлекло ее внимание. Ей показалось, что промелькнула тень. Эйрин остановилась и потянулась к Паутине. Нет, в коридоре пусто.
   Однако Паутина слегка подрагивала и гудела, словно мгновение назад кто то пытался на нее воздействовать.
   Эйрин неохотно отпустила нити, тепло и свет исчезли с кончиков ее пальцев. Затем она решительно зашагала к двери в конце коридора с королевским гербом Кейлавера: два скрещенных меча над девятиконечной короной. Эйрин подняла здоровую левую руку, но прежде чем она постучала, раздался резкий голос:
   — Входи.

ГЛАВА 26

   Король сидел в кресле у камина, украшенном когтями дракона. Когда Эйрин вошла, он не поднял взгляда, продолжая смотреть на огонь. Один из мастиффов у его ног зарычал на Эйрин, но движением руки король заставил пса замолчать.
   Эйрин вдруг поймала себя на мысли о том дне, когда много лет назад впервые приехала в Кейлавер, девочка которой миновало лишь десять зим, ее родители умерли, и король стал ее опекуном. Она никогда не забудет, как в первый раз увидела Бореаса. Он показался ей великаном, сидящим на троне, а когда король заговорил, его голос напомнил ей раскаты грома. Эйрин решила, что Бореас самый красивый мужчина в мире, и ей пришлось напрячь все силы, чтобы на дрожащих ногах подойти к трону и сделать реверанс.
   И вот она снова здесь. На какое-то мгновение его чеканный профиль парализовал Эйрин. Несмотря на следы седины в блестящих черных волосах и бороде, король Кейлавана производил прежнее грозное впечатление.
   Эйрин сделала несколько решительных шагов и присела в реверансе.
   — Я прибыла в Кейлавер по вашему приказанию, Ваше величество.
   Он крякнул, но не поднял на нее глаза.
   — Ты пришла, леди Эйрин. Но вовсе не тогда, когда следовало. Я уже больше часа тебя жду.
   — Мне показалось, что будет лучше, если я сначала смою грязь долгого путешествия.
   — В самом деле, миледи? — Король наконец обратил на нее свой взор. — А известно ли тебе, что леди Грейс пришла по моему приказу в платье, залитом кровью сэра Гарфетеля? Она не посчитала, что ванна важнее моего приказа.
   Эйрин вздохнула. Перед ее глазами возник милый, доблестный Гарф. Грейс сделала все возможное, чтобы спасти юного рыцаря, но раны, полученные им в схватке с медведем, оказались слишком серьезными.
   Казалось, Бореас понял, что его слова не произвели должного эффекта.
   — А где леди Грейс? — спросил он. Эйрин показалось, что в его голосе слышится разочарование. — Лорд Фарвел сказал мне, что она не приехала с тобой. Она осталась на юге?
   Эйрин подошла поближе к королю и как можно тверже сказала:
   — Она плывет в Торингарт, Ваше величество, где рассчитывает найти осколки меча короля Ультера.
   Король никогда не пытался скрывать свои эмоции — таков был его недостаток, или достоинство, кто знает? На лице у него появилось удивление, затем он прищурился — его явно что-то беспокоило. Он прекрасно понимал, что Эйрин рассчитывает произвести на него впечатление и продемонстрировать, что есть вещи, о которых королю ничего неизвестно. Однако Бореас оставался ее королем, которого она всегда будет уважать. Но она больше не маленькая девочка, многое сделала и увидела с тех пор, как осмелилась покинуть стены замка. Король должен это понять с самого начала.
   Некоторые считали короля не слишком умным. Они ошибались. Эйрин знала, что Бореас прекрасно соображает. Он наклонился вперед, и в его глазах загорелся огонек нетерпения.
   — Присаживайся, миледи.
   Он показал на стоящий напротив стул.
   Да, он понял, что хотела сказать Эйрин, и ему это понравилось. Впрочем, Бореас всегда предпочитал иметь дело с теми, кто находил в себе мужество ему возражать. Эйрин оставалось надеяться, что у нее хватит сил. Она подобрала подол платья и села. Рядом с камином было жарко.
   Бореас улыбнулся, обнажив крупные зубы.
   — Расскажи обо всем, что произошло с тобой во время твоих долгих путешествий, миледи. Ничего не пропускай. Не забывай, что я твой король.
   — Поверьте мне, Ваше величество, об этом я никогда не забываю.
   В течение следующего часа она рассказывала о том, что произошло с тех пор, как она прошлым летом сбежала из Кейлавера. Бореас слушал не прерывая, временами переводил взгляд на Эйрин, но в основном смотрел в камин. Изредка он кивал, словно ее слова подтверждали его собственные мысли. И не раз он награждал Эйрин откровенно восхищенным взглядом.
   Но она и в самом деле пережила удивительные приключения после побега из Кейлавера: сражалась с порождениями огня, ужинала с некромантом, оказалась свидетельницей рождения богини. Эйрин добралась до самого древнего города Фаленгарта, говорила с богами и императором, трепетала перед злом кровавой магии. Она сама была немного удивлена: неужели все это действительно случилось с ней?
   Эйрин ничего не приукрашивала. И теперь, оглядываясь на свои приключения, поняла, что брак по приказу короля совсем не то, чего ей следует бояться.
   Она обнаружила, что опустить подробности, связанные с колдуньями, совсем нетрудно. Эйрин сделала это, практически не задумываясь. Высокий Совет колдуний, решение о наблюдении за Тревисом — Разбивателем рун, усиление ее собственных способностей… ее язык обходил скользкие вопросы с такой легкостью, словно их и не существовало. Все оказалось так просто, и Эйрин предположила, что ею руководит Узор, который позаботился о том, чтобы замыслы колдуний остались скрытыми от короля Бореаса.
   Когда Эйрин замолчала, король еще долго смотрел на огонь.
   Интересно, что он видит в пламени, подумала Эйрин.
   — Приближается война, миледи, — негромко проговорил он, невольно ответив на ее молчаливый вопрос. Он встал и начал расхаживать по комнате. — Не сомневаюсь, что сэр Тарус рассказал тебе о том, что видел. Рыцари Оникса — чьи цели и повелитель остаются для нас тайной — овладели Брелегондом и Эриданом. Более того, король Соррин перестал балансировать на грани безумия он окончательно сошел с ума. Соррин больше не поддерживает Малакорский Орден, и это существенно ослабило его.