Энтони Марк. Кровь тайны

   Призрак протестующе замяукал. Сердце Тревиса забилось вновь. Дарж облегченно вздохнул и прижал к груди маленькую кошечку. Должно быть, она спрыгнула с площадки лестницы.
   — Оставайтесь здесь, мисс Джиневра, — прошептал Дарж, поставив кошку на пол.
   Кошка замурлыкала и потерлась о его ногу.
   С минуту они постояли в коридоре. Тревис хорошо видел в темноте, но знал, что глазам Даржа нужно время, чтобы приспособиться к тусклому свету луны, пробивающемуся сквозь окна. Дарж кивнул, и они прошли через гостиную и кухню в спальню Моди. Нигде никого. Они быстро вернулись к основанию лестницы. Мисс Джиневра исчезла.
   Дарж показал мечом наверх, и Тревис начал осторожно подниматься по ступенькам. Дарж следовал за ним. Тревис потянулся к карману — но не к левому, где лежал скарабей, а к правому, где прятался Синфатизар. Он заставил себя остановить руку, которая все еще слегка кровоточила от скользящего огнестрельного ранения.
   Тревис и Дарж остановились, добравшись до площадки второго этажа. Тишина. Они двинулись по коридору, поочередно открывая двери и заглядывая в спальни. Никого. Когда подошли к последней двери, оказалось, что она заперта.
   Дарж опустился на колени и заглянул в замочную скважину.
   — Леди Моди! — ахнул рыцарь.
   — Что там? — прошептал Тревис.
   Из спальни доносился тихий звук.
   — Леди Моди, — тихонько позвал Дарж через замочную скважину.
   Послышался скребущий звук и слабый кашель.
   — Мистер Дирк? Это, правда, вы?
   — Да, со мной Тревис.
   Моди всхлипнула.
   — О, мистер Кейн, вы должны его остановить. Он задумал что-то ужасное. Мистер Грейстоун в опасности.
   — Кто, Моди? — прошептал Тревис, хотя знал ответ на свой вопрос.
   — Человек в золотой маске, — запинаясь, проговорила Моди. — Он из банды, которая называет себя «Походом за Чистоту нравов»?
   Тревис не знал, что ответить.
   — Моди, вы можете открыть дверь?
   — Нет, — послышался сдавленный голос Моди. — Он что-то с ней сделал.
   Заклинание. Маг запер дверь, прибегнув к магии.
   — Моди, — сказал Дарж, — что произошло? Где остальные?
   — Мы с Лизой были на кухне, мыли посуду после ужина. Наши постояльцы разошлись по салунам. Потом мы услышали, как распахнулась входная дверь. Я подумала, что это ветер, и пошла проверить. Вот тогда-то я и увидела его. Он говорил ужасным голосом — шипел, как змея, — и он сказал: «Где Грейстоун?» Я крикнула Лизе, чтобы она убежала через заднюю дверь, а сама пошла вверх по лестнице, рассчитывая, что он последует за мной и не станет трогать Лизу — он так и сделал. У Моди начался приступ кашля, ей не следовало подниматься по лестнице.
   — Я вбежала в комнату и закрыла за собой дверь, — продолжала Моди, когда приступ прошел. — И ждала, когда дверь рассыплется на кусочки, но ничего такого не произошло. Стало очень тихо, и я решила попробовать выйти, но не сумела открыть дверь. Да и окно намертво заперто.
   Тревис сглотнул.
   — Моди, вы знаете, где Джек?
   — После ужина он пошел в свою комнату. Больше я его не видела.
   Спальня Джека находилась на этом же этаже, а все комнаты здесь пустовали, кроме той, где спряталась Моди. В пансионе имелся еще один этаж — мансарда.
   Моди всхлипнула.
   — О, мистер Кейн, мистер Дирк, он такой ужасный. Его маска — она похожа на лицо смерти. Я думала, что он пришел за мной, что мое время истекло. Меня охватила страшная слабость, а сердце билось как-то неправильно. И я так и не сказала Барту… мне страшно, что я не…
   Она вновь закашлялась.
   Тревис положил руку на плечо Даржа.
   — Открой дверь, Дарж. И оставайся с ней.
   — А что будешь делать ты? — спросил рыцарь.
   — Я пойду наверх.
   Тревис повернулся и зашагал к лестнице. Он услышал, как Дарж говорит:
   — Леди Моди, отойдите от двери.
   Затем Тревис начал подниматься по лестнице.
   На площадке третьего этажа он остановился. Здесь, как и во всем доме, царила тишина.
   Может быть, ты опоздал, и волшебник уже прикончил Джека?
   Но если бы Джек умер, то Тревиса здесь не было бы, поскольку будущее уже изменилось бы. Значит, еще остается время.
   Тревис двинулся по коридору, заглянул в первую дверь: пустая кладовка. Следующая комната Лирит, внутри пусто. Еще одна комната — никого, осталась лишь одна комната, та, в которой жили Тревис с Даржем. Тревис схватился за ручку, опасаясь, что дверь заперта при помощи заклинания.
   Однако он ошибся. Дверь открылась. Тревис вошел внутрь и, охваченный ужасом, застыл на месте.
   — Джек! — крикнул он.
   Джек стоял на коленях, прижимая левую руку к груди. Его кожа посерела, волосы спутались, лицо искажала судорога боли. Над ним стоял маг. Золотая маска скирати застыла в безмятежной улыбке смерти; черный плащ озарял лунный свет. Рука мага — кожу покрывала сеть шрамов — тянулась к груди Джека. Тревису уже довелось однажды испытать на себе страшное действие этого заклинания. Скирати пытался остановить сердце Джека.
   — Нет! — вскричал Тревис. Он не знал, что делать, но понимал: необходимо отвлечь волшебника, чтобы разрушить его заклинание. — Уходи прочь! Тебе нужен я, а не он!
   Скирати не пошевелился. Его тело было напряжено, рука застыла в воздухе, словно весь он — а не только золотая маска — был выкован из металла. Джек также не двигался. Его глаза, не мигая, смотрели перед собой, рот открылся в безмолвном крике боли.
   — Я же сказал, отойди от него!
   Тревис бросился вперед, чтобы схватить мага.
   У него возникло удивительное ощущение, словно он пробирается сквозь густой сироп. Чем ближе к скирати, тем труднее становилось идти. Тревис стиснул зубы, собрал все силы, но на расстоянии дюйма от плаща скирати его рука окончательно застыла на месте. Со стоном Тревису удалось вырвать руку из вязкого плена. Ладонь отчаянно покалывало, и на мгновение на ней высветилась руна рун.
   Джек и маг не шевелились. Что-то случилось. Черный плащ скирати развевался у него за спиной, словно он стремительно шел по комнате. Однако Тревис прекрасно видел, что волшебник стоит на месте. Да и Джек не мог долго находиться в таком положении, он должен был упасть.
   Потом Тревис понял. Джек падал. Волшебник перемещался по комнате с протянутой рукой, готовясь убить Джека. Однако время вдруг остановилось.
   Тревис обошел две застывшие фигуры, разглядывая их со всех сторон, попытался прикоснуться к Джеку, но не смог. Сила, заставившая их застыть на месте, воздействовала и на Тревиса, если он пытался приблизиться к ним. В чем дело? Неужели заклинание скирати?
   Заклинание — несомненно. Но не магия крови.
   На кровати лежала открытая книга. Тревис ее узнал; Джек давал ему ее почитать. Тревис взял книгу и посмотрел на раскрытые страницы. В тусклом лунном свете он попытался разобрать строчки, дожидаясь, когда они оформятся в осмысленные слова.
   Вот только смысла в них он не находил. Речь шла о Повелителе рун и о том, как он в одиночку сражался с драконом в Пустоши. В конце концов Повелитель рун понял, что победить он не сможет.
   Тревис не нашел ничего интересного — он хотел знать, как победить в том случае, именно когда это невозможно. Он уже собрался отложить книгу в сторону, когда ему на глаза попались последние строчки на странице.
   …и зная, что победить он не сможет, Гэндерул произнес руну времени, и время стало ему подчиняться, и тогда он сказал ему: «Остановись!» Говорят, что если кому-то удастся найти тайную долину, где эти двое сражались много веков назад, то он увидит волшебника Гэндерула и дракона Грэша, сцепившихся в смертельной схватке, продолжающейся тысячу…
   Тревис бросил книгу на кровать и повернулся. Джек и волшебник застыли в прежних позах, словно время для них остановилось.
   Джек оставил для него послание. Он знал, что не сумеет одержать победу в сражении со скирати, и что волшебник его убьет. Но ему хватило сил, чтобы произнести руну времени, а книгу он оставил раскрытой для Тревиса, чтобы тот догадался, что произошло. У Тревиса появился шанс.
   Но как только время возобновит свой ход, волшебник завершит заклинание и убьет Джека. Сколько времени есть у Тревиса, чтобы ему помешать? Секунда? Меньше? Необходимо найти способ привлечь внимание волшебника, заставить его забыть о Джеке. Но как?
   Да, конечно.
   Тревис встал рядом с Джеком, чтобы волшебник обязательно его увидел, засунул руку в карман и вытащил скарабея. Золотой паучок неторопливо пополз по его ладони, перебирая блестящими ножками. Даже если волшебник не собирался похищать скарабея, он не сможет справиться с искушением, когда увидит его рядом.
   Давай, Тревис, произнеси руну времени.
   Но ведь он ее не знает.
   Нет, ты знаешь. Джек прав — знание в тебе. Нужно просто к нему прислушаться.
   И вдруг Тревис услышал хор голосов Повелителей рун, умерших до Джека. И пока они говорили, Тревис увидел горящую в его сознании фигуру, начертанную голубым пламенем: два треугольника, один над другим, сходящиеся в общей вершине.

   — Тель, — произнес Тревис.
   И время потекло, словно река, прорвавшая плотину.
   Волшебник завершил свой шаг и остановился перед Джеком. Черный плащ опустился у него за спиной. Пальцы волшебника начали сходиться в кулак.
   Страх испарился под воздействием гнева.
   — Отойди от него, — жестко сказал Тревис.
   Волшебник повернул голову в его сторону. Безмятежное выражение золотой маски не изменилось, тем не менее Тревис видел, что враг смущен. Скирати не знал, что руна Джека остановила время, ему показалось, что Тревис появился из ниоткуда.
   Скарабей продолжал ползти по пальцам Тревиса, волшебник опустил руку. Да, он заметил скарабея Джек с хрипом втянул в себя воздух, перекатился и отполз в центр комнаты.
   — Тревис! — с трудом проговорил он. — Маска…
   Джек не смог закончить фразу и раскашлялся, но Тревис понял. Маска — ключ к могуществу скирати; он узнал об этом еще в Денвере. Волшебник бросил взгляд на Джека — он явно колебался. Тревис чувствовал, что его враг принимает решение. Затем скирати обратил лицо к Тревису.
   Тревис понимал, что у него есть секунда, не более. Он открыл рот, чтобы произнести Сел, руну золота, и приготовился сорвать маску с лица волшебника.
   Однако он действовал слишком медленно. Волшебник поднял руку, и сердце Тревиса сжалось. В голове раздался бой барабанов, перед глазами вспыхнули искры. Он покачнулся.
   Руна, Тревис. Произнеси руну. Сейчас.
   Но он задыхался и не мог произнести даже такое коротенькое слово. Тревис ощущал, как замедляется биение его сердца, каждый новый удар давался ему все тяжелее и тяжелее. Тревис не мог оторвать взгляда от улыбающейся золотой маски перед ним.
   Джек выкрикивал какие-то слова. Что-то насчет крови. Или это вновь зазвучал хор голосов в его сознании? Не имеет значения. Тревис ничего не слышал, кроме шума в ушах.
   Бум.
   Казалось, между двумя ударами проходила вечность.
   Бум.
   — Скарабей, Тревис. Тебе не нужно говорить, воспользуйся кровью. Это твоя последняя надежда.
   Грохот ударов сердца начал стихать, Тревис уже различал слова. Воспользоваться скарабеем? Но как? Думать стало почти невыносимо трудно; казалось, его мозг стремительно сжимается, быстро уменьшаясь в размерах.
   Тревис заставил себя отвести взгляд от золотой маски волшебника, посмотрел на свою руку. Скарабей окунул тонкие золотые лапки в капельку крови у него на ладони. Жидкость произвела на него возбуждающее действие, и скарабей начал двигаться быстрее. Может быть, скарабей все сам знает. Может быть, в этом и заключена его тайна.
   Бум.
   Каждое движение причиняло мучительную боль, тем не менее Тревис повернул руку. Скарабей тут же перебрался на тыльную сторону ладони. Кровь продолжала сочиться из раны над костяшками пальцев. Золотой паук нетерпеливо побежал вперед и добрался до открытой раны.
   Бум…
   Волшебник сжал кулак, и сердце остановилось в груди Тревиса. Перед глазами потемнело, сквозь завесу надвигающейся тьмы, он видел, как скарабей протянул пару золотых лапок к ране на тыльной стороне его ладони. Между ними появилась капелька алой жидкости.
   Волшебник зашипел, и невидимая рука, сжимавшая сердце Тревиса, исчезла. С громким криком скирати схватил скарабея, запрокинул голову, расположил скарабея над ротовой прорезью в золотой маске и раздавил его.
   Однако кровь бога не пролилась.
   Тревис поднял руку и посмотрел на нее. Он знал, что в скарабее оставалась лишь одна капля крови. Куда же она подевалась?
   В следующее мгновение золотой огонь вспыхнул в его венах, и Тревис узнал ответ.
   Тело перестало ему подчиняться, спина выгнулась, он закинул голову и закричал. Когда огонь Крондизара поглотил его, Тревис познал ужасную боль. Однако то, что с ним происходило сейчас, было хуже любой боли. В его крови происходила цепная реакция, изменилась одна клетка, потом соседняя… Пламя распространялось быстрее, чем лесной пожар, вот оно уже охватило его руки, грудь и ноги, проникло в мозг. Мир превратился в котел расплавленного золота. Вытянув перед собой сжатые в кулаки руки, Тревис упал на колени.
   Огонь погас. Исчезло топливо, которое его поддерживало; метаморфоза завершилась. Тревис медленно разжал кулаки. Под кожей он заметил слабые золотые искры. Затем исчезли и они.
   Что с тобой стало, Тревис?
   Но он знал ответ, поскольку видел, что произошло в Этерионе с Ксеметом. Однако превращение Ксемета не сопровождалось мучительной агонией, оно произошло мгновенно.
   Впрочем, Ксемет проглотил три капли крови Ору, а в вены Тревиса попала только одна.
   — Быстрее, Тревис! — крикнул Джек. — Останови его, прежде чем он завершит свое заклинание!
   Тревис поднял голову. Маг отбросил в сторону останки смятого скарабея, вытащил маленький кинжал и разрезал кожу на своей левой руке. Потекла темная жидкость. Из-под золотой маски послышалось торопливое бормотание. Судорога пробежала по телу скирати, но он продолжал бормотать непонятные слова.
   Тревис увидел, как в воздухе формируется сгусток тени, которая стремительно набирала силу, поглощая кровь мага. С криком скирати выбросил руку вперед, и тень устремилась к Тревису, подобно змее, намереваясь вцепиться ему в горло.
   Жестокая улыбка появилась на лице Тревиса. Если кровь жаждет крови, что ж, она ее получит — кровь куда более могущественную, чем мог представить себе скирати. Он протянул вперед раненую правую руку.
   Тень замерла посреди прыжка. По ней прошла рябь, она свернула в сторону и обвилась вокруг руки Тревиса. Он ощутил, как тень присосалась к его ране, и на него накатила волна тошноты. Через несколько мгновений тень заметно выросла, на глазах обретая силу.
   — Да, правильно, — прошептал Тревис. — Пей.
   Волшебник замер, глядя на него пустыми золотыми глазами… а потом бросился бежать.
   Коротким движением руки Тревис послал тень вслед за ним. Струящаяся змея, словно черное копье, ударила волшебника в спину. Золотая маска со звоном покатилась по полу. Скирати отчаянно закричал, широко разбросал руки, выгнул спину — тень прошла сквозь него. И исчезла.
   Волшебник рухнул на пол. На плаще даже не осталось следов от удара. Тем не менее скирати не шевелился.
   — Ну, — послышался хриплый, но на удивление веселый голос, — впечатляющее зрелище.
   Джек подобрал что-то с пола, оперся рукой о шкафчик и с трудом поднялся на ноги. Его лицо оставалось пепельно-бледным, но голубые глаза сверкали.
   — Джек, — прокаркал Тревис, чувствуя, как все тело ломит, словно он только что пришел в себя после жестокой лихорадки. — Джек, ты цел?
   — А я тебя собирался спросить. Ты побелел как мел. Со мной теперь все хорошо, спасибо. Но если бы мне не удалось остановить скирати при помощи руны времени, мне бы не поздоровилось. Сердце уже совсем было собралось выпрыгнуть из груди. Этот тип овладел мощным заклинанием.
   Джек взглянул на золотую маску волшебника, которую поднял с пола. Он покрутил ее в руках и начал подносить к лицу.
   — Интересно, а смог бы я…
   — Даже не пытайся, — резко перебил его Тревис.
   Джек вздохнул и швырнул маску на пол.
   — Пожалуй, ты прав. С меня достаточно одного вида магии. — Он приподнял бровь. — Хотя ты теперь о себе этого уже не скажешь.
   Тревис поднял руку. Рана закрылась; остался лишь едва заметный белый шрам, даже следы крови исчезли. Ему стало страшно. Однако к страху примешивалось еще одно чувство, которое беспокоило его гораздо сильнее. Возбуждение.
   Он подошел к лежащему на полу магу, сапогом перевернул его на спину. И увидел изуродованное, страшное лицо, покрытое ужасными шрамами, лишь глаза выдавали принадлежность скирати к человеческому роду; сейчас они равнодушно смотрели в пустоту. Тревис опустился на колени, засунул руку под плащ и вытащил артефакт Врат.
   Джек встал рядом с ним.
   — Насколько я понимаю, ты скоро покинешь наш мир.
   Его голос был печальным, но покорным судьбе.
   Тревис улыбнулся старому другу.
   — Не беспокойся, Джек. Я тебя найду.
   — Нет, это я тебя найду. Через столетие или около того. Но не наоборот.
   Тревис поднял руку, снял очки в проволочной оправе, сложил их и протянул Джеку. Обе линзы треснули, а он даже не заметил.
   — Полагаю, я должен отдать их тебе на хранение.
   Джек взял очки и засунул их в карман плаща.
   — Я верну их тебе, когда мы снова встретимся.
   Тревис содрогнулся. Как сказать до свидания человеку, которого он уже никогда не увидит живым? Но иногда у нас нет выбора.
   — Спасибо, Джек. — Он сжал правую руку Джека в своих ладонях. — За все.
   Улыбка Джека была слегка смущенной, но радостной.
   — Клянусь любовью Исиды и Осириса, конечно, мой мальчик. А сейчас, как мне кажется, пора разыскать наших друзей и проверить, что они делают. Полагаю, они сильно напуганы. Нужно привести их в чувство и напоить чаем перед вашим уходом.

Часть V
ЧЕРНАЯ БАШНЯ

ГЛАВА 64

   Тревис не раз слышал, что время сравнивают с рекой: могучий поток неумолимо течет в определенном направлении, а мы можем лишь дрейфовать вместе с ним. Но Тревису время представлялось помещением с множеством комнат, в каждую из которых приходится последовательно заходить.
   По дороге к Черной Башне они прошли через множество таких комнат.
   Шли последние часы их пребывания в Касл-Сити. Тревис не очень понимал, зачем им торопиться. В конце концов, если Джек прав относительно того, что они должны найти в Башне Разбивателей рун, у них еще полно времени. Он не видел причины, по которой они не могли задержаться и немного пожить в пансионе вместе с Моди и Тэннером. Если не считать темных кругов под глазами Сарета, его впалых щек и тяжелого дыхания.
   — Нужно уходить немедленно, — сказала Лирит, увлекая Тревиса в гостиную. На ее лице лежала печать усталости. Остальные были в спальне, рядом с постелью Сарета. — Я больше не в силах удерживать его нить.
   — Но перенесет ли Сарет еще одно путешествие через пустоту?
   Она покачала головой.
   — Вред уже причинен. На Зее я сумею связать его нить, здесь — нет.
   На подготовку ушло совсем немного времени. Они собрали свои немногочисленные вещи, и Тревис установил артефакт Врат посреди гостиной. Тетраэдр из оникса поглощал свет, но Тревис знал, что ему требуется. Кровь.
   — Что все это значит? — спросила Моди, в голосе которой слышалась паника. — Что происходит?
   Тэннер сжал ее руку.
   — Я потом тебе объясню, Моди.
   — Полагаю, я смогу вам помочь, — обещал Джек.
   Моди покачала головой.
   — Нет, кажется, я понимаю. — Она посмотрела на Тревиса, Лирит и Даржа. — Вы уходите, правильно?
   Тревис кивнул.
   — В другой мир.
   Удивление недолго оставалось в ее зеленых глазах. Потом она прижала руку к груди.
   — Наверное, мне тоже скоро предстоит путешествие. В другой мир.
   Они постарались не затягивать прощание, словно от этого боль расставания становилась меньше. Тревис пожал Тэннеру руку. Разве можно выразить словами, что он чувствовал?
   — Спасибо за все, шериф, — сказал он на прощание.
   — Рад был помочь, мистер Уайлдер. Но мисс Лили права. Теперь я мистер Тэннер. — Он бросил взгляд на Моди, крепко обнимавшую Лирит. — Неделю назад я послал губернатору прошение об отставке. Как только появится новый шериф, я сдам свой значок.
   — И что вы будете делать?
   — Мистер Мэнипенни не раз говорил, что у него есть для меня работа, так что я воспользуюсь его предложением. Мне потребуется некоторое время, чтобы, следуя инструкциям мисс Лили, окончательно прекратить принимать опий. А еще я постараюсь все время быть рядом с Моди.
   Тревис посмотрел на Моди. Теперь она обнимала Даржа, прижимаясь к нему так, словно в нем заключалась ее жизнь, но стойкий рыцарь сохранял спокойствие и не сопротивлялся.
   — Я рад, — коротко сказал Тревис.
   Наступила полночь. Дарж и Тревис положили Сарета на коврик рядом с Вратами, а Лирит опустилась около него на колени. Тревис снял трехгранную верхушку артефакта, открыл резервуар, вынул малакорский стилет и сделал маленький разрез на левой руке. Кровь тонкой струйкой потекла в резервуар.
   Затем Тревис поставил на место верхушку. В первый момент ему показалось, что ничего не произойдет. Ведь в его жилах текла лишь одна капля крови бога-короля Ору. Затем Врата ожили: открылся темный овал, по краям которого мерцал голубой огонь. Тревис еще успел услышать слова Джека: — Клянусь Юпитером, их ждет потрясающее приключение!
   Дверь открылась, а потом вновь закрылась, и они оказались в новой комнате.
   В Таррасе. Время здесь текло медленно и спокойно, мягкое южное солнце ласкало кожу, воздух был напоен ароматами пряностей, апельсинов и моря. Время исцеления.
 
   Целый месяц они снимали маленький белый домик в шумном четвертом круге Тарраса. Дарж и Лирит предложили поселиться в городе, Дарж считал, что за сто лет Таррас должен был гораздо меньше измениться, чем другие Доминионы. Поэтому вероятность успешного путешествия будет выше, если, выходя из Врат, они представят себе древний город. Лирит двигали другие, но не менее убедительные причины: в Таррасе легче всего найти целебные травы и лекарства, необходимые для лечения Сарета.
   Самыми тяжелыми оказались первые три дня. Сарет часто терял сознание, его трясла лихорадка, и Лирит днем и ночью от него не отходила. Она посылала Даржа и Тревиса за специями, притираниями и лекарственными растениями. Вскоре лихорадка спала. Тем не менее казалось, что все ее усилия напрасны. Черты лица Сарета заострились еще сильнее, черные линии стали распространяться от культи ноги.
   На третью ночь, когда над морем взошла полная луна, в дверь их домика постучали. Дарж впустил гостей — к ним пришли три женщины в зеленых плащах. Тревис сразу понял, что это колдуньи. Лирит говорила, что в Таррасе есть совет колдуний. Но они вели себя совсем не так, как колдуньи с севера. Тем не менее они пришли.
   Женщины ничего не сказали. Во всяком случае, Тревис и Дарж ничего не услышали. Однако Лирит быстро встала, не спуская темных глаз с колдуний. Они взялись за руки, включив в свой круг Лирит, так что Сарет оказался внутри. Потом закрыли глаза, и некоторое время ничего не происходило. Так прошел час. Колдуньи стояли неподвижно.
   Затем Сарет сел и открыл глаза. Они были совершенно ясными.
   Не говоря ни слова, женщины в зеленом вышли из дома и скрылись в ночи. Лирит опустилась на колени, обняла Сарета и разрыдалась.
   — Бешала, — сказал он тихо, прижимая Лирит к груди. — Я здесь, бешала. И никогда больше тебя не оставлю.
   Она резко отодвинулась от него и взглянула испуганными глазами.
   — В самом деле, Сарет?
   — Никогда, — ответил он. — Никогда.
   Из груди Лирит вырвался стон. Тревис и Дарж почувствовали себя лишними и вышли в соседнюю комнату, чтобы не смущать своих друзей.
   После этого Сарет стал поправляться. Через неделю он уже играл на тростниковой дудочке, которую вырезал сам. Через две передвигался по дому на новой деревянной ноге, изготовленной Даржем, а через три начал выходить из дома. На его смуглом лице вновь заиграл румянец. Он часто смеялся, особенно, когда рядом была Лирит.
   Теперь их любовь проявлялась во всем — в его улыбке, ее глазах. И все же Тревис чувствовал, что им что-то мешает. Их прикосновения были нежными, но осторожными и краткими.
   Тревис не знал причин, но считал, что не имеет права вмешиваться.
   Несколько спокойных недель в Таррасе пошли на пользу всем. События в Касл-Сити у каждого отняли много сил. Однако рана на боку Даржа быстро зажила благодаря уходу Лирит, а сама Лирит расцвела, как цветок, под щедрым солнцем Тарраса.
   Раны Тревиса, которые он получил в перестрелке с Локком, зажили, когда он обратил заклинание крови против скирати, однако он постоянно исследовал языком дупло, оставшееся на месте выбитого зуба. Что касается разреза, который он сделал перед входом во Врата, то он затянулся, как только они оказались в Таррасе. Иногда Тревис проводил пальцем по бледному шраму. Сколько еще таких шрамов появится на его теле в ближайшие годы? Неужели наступит момент, когда придется скрывать изуродованное лицо под маской?
   И хотя подобные мысли вызывали у него тревогу, Тревис старался от них избавиться. Несмотря на то, что в его жилах текла чуждая кровь, он чувствовал себя прекрасно. Нет, не могущественным, чужим самому себе или ужасным. Ему было хорошо. Голоса Повелителей рун смолкли, и даже познания Тэннера об искусстве стрелка — полученные Тревисом с помощью Лирит — постепенно стирались из памяти. Он вновь стал прежним Тревисом.