Страница:
Однако в ее взгляде Эйрин видела такую глубину и мудрость, что юная баронесса подумала о Мелии, которая родилась две тысячи лет назад.
Мирда прервала размышления Эйрин, вытащив из шкафа шерстяной плащ, который помогла ей накинуть на плечи. Потом надела свой плащ, и тут из-за боковых дверей послышался негромкий шум.
Эйрин бросила на Мирду удивленный взгляд.
— Что это?
Вновь прозвучал странный звук — теперь более отчетливый. Женщина стонала от боли. Наконец Эйрин все поняла.
— Королева!
Она шагнула к двери.
Прикосновение Мирды было мягким, как крылышко колибри, но оно остановило Эйрин.
— Королева устала, вот и все. В последнее время она плохо спала, слишком много проблем легло на ее плечи. Сегодня вечером она приготовила себе настойку, и ее сон не следует прерывать.
За дверью спальни воцарилась тишина; очевидно, Иволейна снова заснула.
— Она больна? — спросила Эйрин.
— Нет, сестра. Во всяком случае, не в привычном смысле этого слова.
В чем же тут дело? Эйрин стало страшно.
— А безопасно ли ей покидать Ар-Толор?
— Пойдем, — сказала Мирда, направляясь к двери. — Луна уже взошла. Пришло время возобновить твое обучение.
Мирда быстро шагала по коридорам замка, плащ, словно синие крылья, развевался у нее за спиной, и Эйрин пришлось ускорить шаг, чтобы не отстать; разумеется, задавать вопросы в такой ситуации она не могла. И все же Эйрин решила, что задела больное место.
Бореас призвал Теравиана к своему двору, и протокол требовал присутствия опекуна принца. Кейлаван является старейшим союзником Толории; если бы Иволейна нарушила традицию, то нанесла бы Бореасу жестокое оскорбление. Поэтому королеве пришлось покинуть Ар-Толор. Но кому она поручила следить за порядком в своем королевстве? Конечно, Трессе, своей советнице, рыжая колдунья не приехала в Кейлавер. Кто еще остался в Ар-Толоре? Большинство колдуний Верховного Шабаша вернулись на родину сразу после окончания плетения Узора. Но не все. Сестра Лиэндра уехать не смогла, не следует забывать, что Брелегонд оказался в руках темных рыцарей.
Что она задумала, Эйрин? Чем занимается Лиэндра в Ар-Толоре в отсутствие королевы? Наверняка замышляет какую-нибудь гадость. Вероятно, именно из-за этого так встревожена Иволейна.
Эйрин чувствовала, что происходящее как-то связано с ее недавними размышлениями. Что сказала Мирда? Но прежде чем Эйрин успела вспомнить, Мирда открыла дверь, ведущую в верхний двор замка, и они вышли в сад. Несмотря на приближение зимы, воздух был напоен терпкими запахами зелени.
Эйрин следовала за Мирдой по выложенной камнем тропе. Сад кейлаверского замка жил своей жизнью, рука садовника уже давно не наводила здесь порядок. Деревья были так густо окружены зарослями кустарника, что Эйрин вспомнила Сумеречный лес, раскинувшийся к северу от замка, который обитатели Кейлавана предпочитали обходить стороной. Конечно, сад не был столь дремучим и древним. Тем не менее Эйрин показалось, что Трифкин Клюковка и его труппа бродячих актеров чувствовали бы себя здесь как дома.
Они остановились возле лабиринта из кустарника, в гроте, окруженном стройными деревьями валсиндар. В лунном свете их кора казалась такой же белой, как скульптура в центре грота. Эйрин много раз ее видела, но никогда — она сообразила только сейчас — в свете почти полной луны. Неожиданно она показалась Эйрин живой. Статуя состояла из двух фигур. Первая — могучий мужчина с прекрасным лицом. Мускулы перекатываются под каменной кожей, длинные волосы и борода спутались в завитки, казалось, в лицо ему дует сильный ветер. Мужчина боролся с мощным быком. Одна из его рук ухватилась за рог, заставив животное поднять голову вверх и открыть пасть в безмолвном крике. В другой он держал меч, вонзенный в горло быка. Из раны выливался поток темной жидкости: не кровь, а вода.
Эйрин посмотрела на Мирду. Почему колдунья привела ее сюда — к статуе Ватриса Быкоубийцы, бога таинственного культа воинов?
— О чем ты думаешь, когда смотришь на него? — спросила Мирда.
Эйрин поплотнее закуталась в плащ и внимательно посмотрела на статую. Она понимала, что Мирда хочет получить от нее искренний ответ.
— Он очень красив. И опасен. Красив, потому что ни мужчина, ни женщина не в силах ни в чем ему отказать. Они готовы отдать ему… свою верность, свое тело и кровь. И он опасен, потому что готов с радостью принять любую жертву, даже если ему предложат жизнь.
Мирда подошла поближе.
— Да, он опасен. Посмотри, с какой улыбкой он убивает быка, живое существо.
— Но в легендах говорится, что он спас погибающее королевство при помощи этого жертвоприношения. — На луну набежало лёгкое облачко, и Эйрин представила себе, что статуя шевелится в призрачном свете. — Кровь быка превратилась в великую реку, вернувшую жизнь в страдающую от засухи землю.
— Да, так гласят легенды. — Мирда медленно обошла статую по кругу, словно чего-то опасалась. — Но разве в легендах не говорится, почему плодородная земля превратилась в пустыню? Разве тебе не известно, что причиной тому стали долгие войны?
Эйрин покачала головой.
— Не знаю. Но даже если и так, убийство быка вернуло жизнь.
— В самом деле? — Мирда остановилась, и в ее глазах отразился звездный свет. — Ты и в самом деле веришь, что смерть может принести жизнь?
Как же здесь холодно! У Эйрин заболела голова; ей стало трудно думать.
— Я не уверена. Нет. Может быть. Конечно, смерть не принесет жизнь тому, кто умирает. Так Культ Ворона обманывает своих приверженцев — они утверждают, что смерть есть освобождение, награда, и что она лучше, чем сама жизнь. Но это извращение. Жизнь — это все. Она благословенна. Но верно и то, что какие-то существа должны умереть, чтобы жили другие. Косуля поглощает траву, а волк — косулю. Так было всегда.
— Косуля и волк — животные, — заметила Мирда. — У них нет выбора — они существуют, подчиняясь законам природы. Но Сайя дает женщинам дар, позволяющий выбирать. Многие колдуньи не едят плоть животных, они питаются только растениями.
Эйрин покачала головой.
— Растения живые. Я это чувствую даже сейчас, когда зима уже близка. Деревья засыпают, но жизнь течет у них внутри, как вода подо льдом замерзшей реки. Что бы мы ни делали, нам этого не избежать. Смерть есть часть жизни, другая сторона монеты. — Эйрин охватило возбуждение, и она начала ходить вокруг статуи, постепенно согреваясь. — Да, конечно. Дерево умирает, но его корни еще некоторое время продолжают расти. А потом и они умирают, чтобы обогатить собою землю. Проходит время — и вырастает новое дерево, питаясь почвой, удобренной его погибшим собратом. Это круг, подобный луне. От света к мраку — и снова к свету. Он никогда не заканчивается. Пока в почве остается зерно, существует надежда, что жизнь вернется.
Эйрин замолчала, смутившись под пристальным взглядом Мирды. Кто она такая, чтобы болтать всякие глупости? Что она понимает в жизни? Ведь наставница здесь сестра Мирда.
— Прошу меня простить, — со вздохом проговорила Эйрин. — Мне не следовало столько на себя брать. Итак, каким будет мой сегодняшний урок?
— Это и был твой урок, сестра, — мягко ответила Мирда. — И ты хорошо его усвоила. — Она подошла к Эйрин, тихонько прошелестел плащ. У них над головами, во мгле, промчались летучие мыши. — Теперь, мне кажется, ты можешь принять знание.
— Какое знание? — только и смогла спросить Эйрин.
— Правду, известную лишь немногим сестрам. Мало кто из них к этому готов или способен понять, как ты.
И Эйрин вдруг поняла: то, что она сейчас услышит, навсегда изменит ее жизнь.
— Тебе известны пророчества, — продолжала Мирда, — о которых шла речь на Верховном Шабаше. В одном из них говорится, что воины Ватриса будут сражаться в Решающей Битве и потерпят поражение. В результате тот, кто носит имя Разбивателя рун, уничтожит Зею.
Эйрин сумела лишь кивнуть.
— Пророчества не лгут. Они произнесены много лет назад самыми мудрыми и могущественными колдуньями, обладавшими даром Предвидения, и они исполнятся. Однако тогда же сделаны и другие пророчества, но, как только они были произнесены, они стали закрытым, тайным знанием; теперь, когда прошли столетия, лишь горстка колдуний помнит о них.
— Почему? — Эйрин наконец вновь обрела голос. — Почему они так тщательно скрывались?
— Потому что колдуньям они не нравятся. Люди склонны отрицать или просто забывать то, что не соответствует их убеждениям. Но вторая часть пророчеств столь же правдива, как и первая. И в них говорится, что Разбиватель рун спасет Зею.
Эйрин почувствовала, как у нее закружилась голова. Как такое может быть? Слова Мирды противоречили всему, что она слышала, когда стала колдуньей. Разбиватель рун должен разрушить Зею. Мирда сама сказала, что это истинное пророчество.
— Я не понимаю, — с трудом проговорила Эйрин. — Как может Разбиватель рун уничтожить Зею и одновременно спасти ее? Как оба пророчества могут быть истинными?
Мирда развела руки в стороны.
— Те из нас, кому известны оба пророчества, многое бы отдали, чтобы узнать ответ на твой вопрос. Нам известно только, что оба пророчества верны. Разбиватель рун приведет Зею к гибели. И он наша единственная надежда.
— Но это невозможно!
— В самом деле? — Мирда посмотрела на статую Ватриса. — А что ты мне говорила всего несколько минут назад, сестра?
И тут Эйрин посетило откровение, ясное и четкое, как луч лунного света. Она протянула руку, коснувшись застывшего потока воды, льющейся из рассеченной шеи быка.
— Из смерти приходит жизнь, — прошептала она.
ГЛАВА 45
Мирда прервала размышления Эйрин, вытащив из шкафа шерстяной плащ, который помогла ей накинуть на плечи. Потом надела свой плащ, и тут из-за боковых дверей послышался негромкий шум.
Эйрин бросила на Мирду удивленный взгляд.
— Что это?
Вновь прозвучал странный звук — теперь более отчетливый. Женщина стонала от боли. Наконец Эйрин все поняла.
— Королева!
Она шагнула к двери.
Прикосновение Мирды было мягким, как крылышко колибри, но оно остановило Эйрин.
— Королева устала, вот и все. В последнее время она плохо спала, слишком много проблем легло на ее плечи. Сегодня вечером она приготовила себе настойку, и ее сон не следует прерывать.
За дверью спальни воцарилась тишина; очевидно, Иволейна снова заснула.
— Она больна? — спросила Эйрин.
— Нет, сестра. Во всяком случае, не в привычном смысле этого слова.
В чем же тут дело? Эйрин стало страшно.
— А безопасно ли ей покидать Ар-Толор?
— Пойдем, — сказала Мирда, направляясь к двери. — Луна уже взошла. Пришло время возобновить твое обучение.
Мирда быстро шагала по коридорам замка, плащ, словно синие крылья, развевался у нее за спиной, и Эйрин пришлось ускорить шаг, чтобы не отстать; разумеется, задавать вопросы в такой ситуации она не могла. И все же Эйрин решила, что задела больное место.
Бореас призвал Теравиана к своему двору, и протокол требовал присутствия опекуна принца. Кейлаван является старейшим союзником Толории; если бы Иволейна нарушила традицию, то нанесла бы Бореасу жестокое оскорбление. Поэтому королеве пришлось покинуть Ар-Толор. Но кому она поручила следить за порядком в своем королевстве? Конечно, Трессе, своей советнице, рыжая колдунья не приехала в Кейлавер. Кто еще остался в Ар-Толоре? Большинство колдуний Верховного Шабаша вернулись на родину сразу после окончания плетения Узора. Но не все. Сестра Лиэндра уехать не смогла, не следует забывать, что Брелегонд оказался в руках темных рыцарей.
Что она задумала, Эйрин? Чем занимается Лиэндра в Ар-Толоре в отсутствие королевы? Наверняка замышляет какую-нибудь гадость. Вероятно, именно из-за этого так встревожена Иволейна.
Эйрин чувствовала, что происходящее как-то связано с ее недавними размышлениями. Что сказала Мирда? Но прежде чем Эйрин успела вспомнить, Мирда открыла дверь, ведущую в верхний двор замка, и они вышли в сад. Несмотря на приближение зимы, воздух был напоен терпкими запахами зелени.
Эйрин следовала за Мирдой по выложенной камнем тропе. Сад кейлаверского замка жил своей жизнью, рука садовника уже давно не наводила здесь порядок. Деревья были так густо окружены зарослями кустарника, что Эйрин вспомнила Сумеречный лес, раскинувшийся к северу от замка, который обитатели Кейлавана предпочитали обходить стороной. Конечно, сад не был столь дремучим и древним. Тем не менее Эйрин показалось, что Трифкин Клюковка и его труппа бродячих актеров чувствовали бы себя здесь как дома.
Они остановились возле лабиринта из кустарника, в гроте, окруженном стройными деревьями валсиндар. В лунном свете их кора казалась такой же белой, как скульптура в центре грота. Эйрин много раз ее видела, но никогда — она сообразила только сейчас — в свете почти полной луны. Неожиданно она показалась Эйрин живой. Статуя состояла из двух фигур. Первая — могучий мужчина с прекрасным лицом. Мускулы перекатываются под каменной кожей, длинные волосы и борода спутались в завитки, казалось, в лицо ему дует сильный ветер. Мужчина боролся с мощным быком. Одна из его рук ухватилась за рог, заставив животное поднять голову вверх и открыть пасть в безмолвном крике. В другой он держал меч, вонзенный в горло быка. Из раны выливался поток темной жидкости: не кровь, а вода.
Эйрин посмотрела на Мирду. Почему колдунья привела ее сюда — к статуе Ватриса Быкоубийцы, бога таинственного культа воинов?
— О чем ты думаешь, когда смотришь на него? — спросила Мирда.
Эйрин поплотнее закуталась в плащ и внимательно посмотрела на статую. Она понимала, что Мирда хочет получить от нее искренний ответ.
— Он очень красив. И опасен. Красив, потому что ни мужчина, ни женщина не в силах ни в чем ему отказать. Они готовы отдать ему… свою верность, свое тело и кровь. И он опасен, потому что готов с радостью принять любую жертву, даже если ему предложат жизнь.
Мирда подошла поближе.
— Да, он опасен. Посмотри, с какой улыбкой он убивает быка, живое существо.
— Но в легендах говорится, что он спас погибающее королевство при помощи этого жертвоприношения. — На луну набежало лёгкое облачко, и Эйрин представила себе, что статуя шевелится в призрачном свете. — Кровь быка превратилась в великую реку, вернувшую жизнь в страдающую от засухи землю.
— Да, так гласят легенды. — Мирда медленно обошла статую по кругу, словно чего-то опасалась. — Но разве в легендах не говорится, почему плодородная земля превратилась в пустыню? Разве тебе не известно, что причиной тому стали долгие войны?
Эйрин покачала головой.
— Не знаю. Но даже если и так, убийство быка вернуло жизнь.
— В самом деле? — Мирда остановилась, и в ее глазах отразился звездный свет. — Ты и в самом деле веришь, что смерть может принести жизнь?
Как же здесь холодно! У Эйрин заболела голова; ей стало трудно думать.
— Я не уверена. Нет. Может быть. Конечно, смерть не принесет жизнь тому, кто умирает. Так Культ Ворона обманывает своих приверженцев — они утверждают, что смерть есть освобождение, награда, и что она лучше, чем сама жизнь. Но это извращение. Жизнь — это все. Она благословенна. Но верно и то, что какие-то существа должны умереть, чтобы жили другие. Косуля поглощает траву, а волк — косулю. Так было всегда.
— Косуля и волк — животные, — заметила Мирда. — У них нет выбора — они существуют, подчиняясь законам природы. Но Сайя дает женщинам дар, позволяющий выбирать. Многие колдуньи не едят плоть животных, они питаются только растениями.
Эйрин покачала головой.
— Растения живые. Я это чувствую даже сейчас, когда зима уже близка. Деревья засыпают, но жизнь течет у них внутри, как вода подо льдом замерзшей реки. Что бы мы ни делали, нам этого не избежать. Смерть есть часть жизни, другая сторона монеты. — Эйрин охватило возбуждение, и она начала ходить вокруг статуи, постепенно согреваясь. — Да, конечно. Дерево умирает, но его корни еще некоторое время продолжают расти. А потом и они умирают, чтобы обогатить собою землю. Проходит время — и вырастает новое дерево, питаясь почвой, удобренной его погибшим собратом. Это круг, подобный луне. От света к мраку — и снова к свету. Он никогда не заканчивается. Пока в почве остается зерно, существует надежда, что жизнь вернется.
Эйрин замолчала, смутившись под пристальным взглядом Мирды. Кто она такая, чтобы болтать всякие глупости? Что она понимает в жизни? Ведь наставница здесь сестра Мирда.
— Прошу меня простить, — со вздохом проговорила Эйрин. — Мне не следовало столько на себя брать. Итак, каким будет мой сегодняшний урок?
— Это и был твой урок, сестра, — мягко ответила Мирда. — И ты хорошо его усвоила. — Она подошла к Эйрин, тихонько прошелестел плащ. У них над головами, во мгле, промчались летучие мыши. — Теперь, мне кажется, ты можешь принять знание.
— Какое знание? — только и смогла спросить Эйрин.
— Правду, известную лишь немногим сестрам. Мало кто из них к этому готов или способен понять, как ты.
И Эйрин вдруг поняла: то, что она сейчас услышит, навсегда изменит ее жизнь.
— Тебе известны пророчества, — продолжала Мирда, — о которых шла речь на Верховном Шабаше. В одном из них говорится, что воины Ватриса будут сражаться в Решающей Битве и потерпят поражение. В результате тот, кто носит имя Разбивателя рун, уничтожит Зею.
Эйрин сумела лишь кивнуть.
— Пророчества не лгут. Они произнесены много лет назад самыми мудрыми и могущественными колдуньями, обладавшими даром Предвидения, и они исполнятся. Однако тогда же сделаны и другие пророчества, но, как только они были произнесены, они стали закрытым, тайным знанием; теперь, когда прошли столетия, лишь горстка колдуний помнит о них.
— Почему? — Эйрин наконец вновь обрела голос. — Почему они так тщательно скрывались?
— Потому что колдуньям они не нравятся. Люди склонны отрицать или просто забывать то, что не соответствует их убеждениям. Но вторая часть пророчеств столь же правдива, как и первая. И в них говорится, что Разбиватель рун спасет Зею.
Эйрин почувствовала, как у нее закружилась голова. Как такое может быть? Слова Мирды противоречили всему, что она слышала, когда стала колдуньей. Разбиватель рун должен разрушить Зею. Мирда сама сказала, что это истинное пророчество.
— Я не понимаю, — с трудом проговорила Эйрин. — Как может Разбиватель рун уничтожить Зею и одновременно спасти ее? Как оба пророчества могут быть истинными?
Мирда развела руки в стороны.
— Те из нас, кому известны оба пророчества, многое бы отдали, чтобы узнать ответ на твой вопрос. Нам известно только, что оба пророчества верны. Разбиватель рун приведет Зею к гибели. И он наша единственная надежда.
— Но это невозможно!
— В самом деле? — Мирда посмотрела на статую Ватриса. — А что ты мне говорила всего несколько минут назад, сестра?
И тут Эйрин посетило откровение, ясное и четкое, как луч лунного света. Она протянула руку, коснувшись застывшего потока воды, льющейся из рассеченной шеи быка.
— Из смерти приходит жизнь, — прошептала она.
ГЛАВА 45
Эйрин проснулась одновременно с запылавшими в небе алыми сполохами рассвета и с ясным пониманием, что ее мир изменился.
Стуча зубами, она быстро оделась в шерстяное платье: слуги еще не успели разжечь камин. Обычно Эйрин оставалась в постели до их появления, но сегодня не могла так долго ждать.
Разбиватель рун приведет Зею к гибели. И он наша единственная надежда…
Слова Мирды показались ей совершенно немыслимыми; они отрицали все, что Эйрин узнала за прошедший год. Тем не менее сердце подсказывало ей, что Мирда говорила правду. Тревис Уайлдер из пророчества о Разбивателе рун трижды сделал все, что было в его силах, чтобы спасти Зею. Невозможно поверить, что он способен причинить вред миру Зеи.
Но он уничтожит Зею, Эйрин. В отличие от Лирит, ты не обладаешь даром Предвидения, но пророчества не ошибаются. И даже дракон сказал, что так и будет.
Прошлой ночью, лежа в постели, не в силах заснуть от охватившего ее возбуждения, Эйрин вспомнила свои приключения. И вдруг ей на память пришли слова, похожие на откровение Мирды.
Иди, Разбиватель рун! Иди и уничтожь мир, спасая его!
Древний дракон Сфитризир произнес эти слова, обращаясь к Тревису в далекой равнине Рассветных Водопадов. Из слов дракона следовало, что Тревис попытается спасти Зею, но, несмотря на свои лучшие намерения, ее уничтожит. Но, если вспомнить Фолкена, драконы всегда говорят правду, но так, чтобы она ранила, как острый нож.
Какова же истина, заключенная в словах дракона? Эйрин никак не удавалось ее ухватить. Несмотря на вчерашний разговор с Мирдой, ей было трудно принять новые истины. Как можно спасти мир, разрушив его?
Она не знала. Пока не знала. Но решила, что обязательно найдет ответ. И когда Эйрин вновь увидит Тревиса Уайлдера, если, конечно, ей суждено с ним встретиться, она обязательно все ему расскажет.
— Но не будет ли это попыткой противостоять Узору? — спросила она Мирду, когда они возвращались в свои покои.
— На первый взгляд — да. Нитей, связанных с призывом убить Разбивателя рун, было много, и они тесно сплетены вместе. Но вспомни, в самый последний момент Узор изменился, и ты стала одной из тех, кто принял участие в его новом плетении. Твоя нить, твой голос, есть часть того, что теперь удерживает колдуний от решительных действий. Загляни поглубже в себя, сестра, и ты найдешь ответ на свой вопрос.
Эйрин сомневалась, что все так просто. Она пыталась заглянуть в себя, но ничего не увидела, кроме целого вороха тревог и вопросов, извивающихся словно угри. Тем не менее мысль о разговоре с Тревисом не вызывала у девушки дурноту, в отличие от ощущений, которые она испытывала, когда не могла заставить себя написать Иволейне.
Эйрин выскользнула из спальни, когда к ней собралась войти служанка. От удивления девушка уронила охапку дров, которые принесла для растопки камина.
— Извини! — бросила через плечо Эйрин. — Но сегодня мне не понадобится огонь.
— Да, миледи, — пробормотала служанка, но Эйрин уже мчалась по коридору.
Было еще совсем рано, но она надеялась, что Мирда уже проснулась — у нее накопилось множество вопросов, которые она хотела задать своей наставнице.
Она уже подходила к покоям королевы Иволейны, когда спереди, из прохода, ведущего в небольшую комнату, послышался чей-то голос. Что-то в этом женском голосе заставило Эйрин остановиться. Казалось, незнакомка с кем-то спорит. Однако ее собеседник, очевидно, отвечал ей шепотом — второй голос Эйрин расслышать так и не удалось. Эйрин понимала, что ей следует уйти; ведь подслушивать чужие разговоры — дурной тон.
— У вас нет выбора. Какой бы жестокой ни оказалась правда, вы должны ее принять. У вас нет другого выхода. Разве вы не королева? Прежде всего вы обязаны думать о нуждах своего Доминиона, и только потом обо всем остальном.
Потрясение и страх сплавились в холодную амальгаму в груди Эйрин. Она застыла возле прохода, глядя широко открытыми васильковыми глазами на расхаживающую по комнате женщину.
Королева Иволейна. На ней была лишь свободная ночная рубашка, и она ходила босиком, несмотря на холодный каменный пол. Волосы свалялись, кожа побледнела, и Эйрин вновь подумала, что королева заболела. Затем она вспомнила вчерашний разговор с Мирдой.
— Она больна?
— Нет, сестра. Во всяком случае, не в привычном смысле этого слова.
На мгновение Эйрин увидела глаза королевы, горевшие лихорадочным огнем.
— Узор не связывает вас в государственных вопросах. — Она теребила свисающий на плечи локон. — Он на это не способен. Но вы все равно поступили правильно. Он должен знать, принадлежит его душа Быку или нет. — Она горько рассмеялась. — Может быть, есть еще какие-то причины? Возможно, вы не королева и даже не колдунья. Но разве материнский долг не остается для вас самым главным? Неужели вы готовы принести его в жертву ради благополучия Доминиона, в соответствии с пожеланием ваших сестер?
Королева дернула себя за локон. Прядь золотых волос осталась у нее в руке, и она смотрела на них, не понимая, откуда они взялись. Эйрин закрыла рукой рот: это невозможно! Она осторожно отступила на несколько шагов назад и повернулась.
Перед ней стояла сестра Мирда.
— Иди, — сказала колдунья, и ее голос прозвучал тихо, но твердо. — Подожди меня в своей спальне.
Эйрин молча кивнула. Приподняв подол платья, она побежала по коридору, не оглядываясь.
Через минуту девушка влетела в свою комнату и захлопнула дверь. Она стояла, опираясь спиной о стену, а сердце отчаянно стучало у нее в груди. Потом сделала несколько неуверенных шагов и опустилась в стоящее у огня кресло. Служанка успела разжечь камин, и в комнате стало слишком жарко, но Эйрин было все равно. Она мучительно пыталась понять, что же все-таки происходит.
Полчаса спустя, когда в ее дверь негромко постучали, она так и не нашла ответа на свои вопросы. Пришла сестра Мирда. Ее темные волосы были стянуты в пучок на затылке и заколоты деревянными шпильками. Колдунья жестом предложила вскочившей Эйрин сесть, а сама устроилась в кресле напротив.
Довольно долго обе молчали, но первой не выдержала Эйрин.
— Королева сошла с ума? — спросила она, глядя в огонь.
— Нет, она не безумна, — ответила Мирда. — Будь это так, было бы значительно легче. Нет, она сохраняет рассудок, вот почему с ней так трудно. Большую часть ночи Иволейна провела на ногах, обдумывая ситуацию. Вероятно, она вышла из спальни, чтобы не беспокоить меня и служанок. Даже попав в такое трудное положение, она думает о других.
Эйрин прекрасно понимала, что не имеет права спрашивать о личных проблемах королевы, но не удержалась.
— Но что произошло? Чем обеспокоена королева?
— У луны три лица, не так ли? Как и у Иволейны, хотя она всего лишь женщина.
Эйрин проглотила смешок. Да, именно об этом рассуждала сама с собой Иволейна: прежде всего она королева, потом колдунья — но, возможно, ей в первую очередь необходимо быть матерью. Бессмыслица какая-то! У королевы нет мужа, и у нее нет детей. Возможно, она имела в виду своих подданных. Разве они не дети своей королевы? Да, вероятно, именно так она и рассуждала.
— Должно быть, ей очень тяжело, — сказала Эйрин.
— Иногда мы вынуждены делать невыносимо трудный выбор, — Мирда взяла левую руку Эйрин. — Тебе тоже предстоит выбирать.
Эйрин ощутила, как на нее накатывает волна тепла — Мирда не стала пользоваться Даром, но Эйрин все поняла.
— Да, — продолжала Мирда, глядя на Эйрин своими миндалевидными глазами. — Я поделилась с тобой знанием, которое колдуньи держали в секрете, — знанием, которое пытались скрыть или уничтожить совсем. Теперь тебе решать, что с ним делать. Но прежде я хочу, чтобы ты меня выслушала. Некоторые колдуньи никогда не забывали о пророчествах наших самых мудрых сестер. И нас опечалило то, что нас отодвинули к самому краю Узора. И хотя нас мало, мы можем кое-что сделать — ты уже видела, как мы повлияли на плетение Узора. В течение многих лет мы встречались и тайно работали вместе.
Жар, идущий от камина, начал слабеть; Эйрин показалось, что подул холодный ветер.
— Вы члены тайного совета! — воскликнула Эйрин.
Мирда напряженно улыбнулась.
— Да, нас иногда так называют.
Лирит рассказывала Эйрин про такие советы во время своих уроков: небольшие группы женщин собирались тайно, придумывали собственные заклинания, ткали свои узоры. Многие из таких советов имели темную природу, они пытались использовать Дар, чтобы контролировать и манипулировать другими людьми. Когда о них узнали простые люди, они выступили против таких колдуний — их сжигали на кострах или топили в реках.
Эйрин высвободила руку из ладоней Мирды.
— Но тайные советы распущены. И создан Верховный Шабаш, чтобы мы все могли работать вместе.
— А стала бы ты работать вместе с сестрой Лиэндрой и ее фракцией?
Последние слова Мирда произнесла все тем же ровным голосом, но они были подобны пощечине.
— Значит, один тайный совет остался.
— Один, о котором мне известно, — уточнила Мирда. — Но кто знает, сколько их в действительности? Так или иначе, для тебя настал момент выбора. Ты можешь присоединиться к нам, став изменницей, еретичкой. Наказание, которое полагается за такое преступление, известно — твоя нить будет вырвана из великого Узора. Можешь мне поверить, это ужасное наказание, гораздо страшнее, чем ты можешь себе представить. Как только заклинание произнесено — если к плетению присоединится достаточное количество колдуний, — ты больше никогда не сможешь прикоснуться к Паутине жизни.
Эйрин содрогнулась; от одной только мысли о таком наказании ей становилось плохо. Отлучение подобно смерти, нет, намного хуже. Ведь каждое мгновение своей жизни она будет знать, чего лишилась.
— Или ты можешь сообщить о нас другим сестрам, — продолжала Мирда. — Отправить послание сестре Лиэндре. И занять высокое положение в нашем ордене. А потом станешь свидетельницей того, как меня и моих сестер одну за другой навсегда отрежут от Узора.
— А что если я ничего не стану делать?
— Не получится.
— Тогда я…
Мирда подняла руку.
— Нет, сестра. Такие решения нельзя принимать сразу. Только через три дня, когда наступит полнолуние, ты дашь мне свой ответ. Если, конечно, не намерена послать сообщение Лиэндре прямо сейчас.
— Нет! — выпалила охваченная отвращением Эйрин.
— Тогда давай продолжим наши уроки.
Эйрин никак не могла настроиться на занятия после того, что ей рассказала Мирда. Тем не менее она изо всех сил попыталась сосредоточиться на том, что делает. Мирда учила ее творить заклинание иллюзии, и вскоре Эйрин полностью погрузилась в работу.
— Изменяя форму нитей Паутины жизни, — сказала Мирда, — ты можешь убедить других людей, будто они видят вовсе не то, что происходит на самом деле.
Мирда протянула Эйрин маленькое серебряное зеркало. Задача Эйрин состояла в том, чтобы изменить свое отражение. Это оказалось трудно. Эйрин целую вечность смотрела в зеркало, но видела лишь дурацкие гримасы, свои попытки сосредоточиться, потом ее лицо слегка посинело — она забыла, что нужно дышать.
Она не могла ничего поделать. Как она сможет ввести в заблуждение других, если не способна обмануть себя?
Ты ошибаешься, Эйрин. Однажды тебе удалось обмануть другого человека, не так ли?
И как только она об этом вспомнила, по поверхности зеркала прошла рябь, словно по гладкой воде пруда после того, как в него бросили камень. На Эйрин смотрела женщина с огненно рыжими волосами и хитрыми расчетливыми глазами. Эйрин ахнула, и в следующее мгновение образ чужой женщины исчез; осталось лишь ее удивленное лицо, глядящее из зеркала.
— Очень хорошо, — сказала Мирда, забирая зеркало. — Это трудное заклинание. Лишь немногие способны сотворить его с первого раза. Но тебе придется много тренироваться, чтобы окончательно им овладеть.
Эйрин едва слышала ее слова. О чем она думала перед тем, как изображение в зеркале изменилось? Почему-то ей казалось, что это важно, но ей никак не удавалось сосредоточиться. Она подумала о Лирит и Грейс.
— Сестра? — встревожено позвала ее Мирда.
Эйрин тряхнула головой.
— Ничего страшного. Просто я вспомнила сестру Лирит и леди Грейс, вот и все. — Она вздохнула. — Как бы я хотела с ними поговорить.
— А что тебе мешает?
Эйрин уставилась на свою наставницу. Что она имеет в виду?
— Ты ведь знаешь заклинание, позволяющее разговаривать при помощи Духа Природы, — заявила Мирда. — Я слышала твой голос.
— Но мне неизвестно, где находится Лирит. Да и Грейс очень далеко отсюда. Я не могу говорить с людьми на таких огромных расстояниях.
— Почему?
Эйрин не знала, что ответить — невозможно, и все. Однажды она попыталась обратиться к Лирит, когда та находилась в другом крыле замка, и у нее ничего не получилось. Мирда подошла к окну, и солнечный свет упал на ее лицо.
— Паутина жизни образует огромную сеть. Она охватывает мир, вбирая в себя все вещи и соединяя их вместе, как бы далеко они ни находились друг от друга. Где бы ни оказались твои друзья, если они на Зее, ты постоянно с ними связана. Нужно лишь последовать за нужной нитью, и ты их найдешь.
Безумие какое-то! У нее не хватит сил, чтобы преодолеть такие огромные расстояния. Тем не менее Эйрин сказала:
— Я хотела бы попробовать.
— Сядь, — сказала Мирда. — Закрой глаза и представь себе своего друга.
Эйрин выполнила указания Мирды, закрыла глаза и ощутила тепло солнца на своих щеках. Потом она представила Грейс — почему-то ей показалось, что Грейс немного ближе.
— Начни со своей нити, — продолжала негромко давать указания Мирда. — Следуй по ней до тех пор, пока она не пересечет другую нить. Проверь ее, спроси у новой нити, не стала ли ты ближе к своему другу. Если да, то следуй по ней, если нет, оставайся на прежней тропе. И при каждой новой встрече испытывай следующую нить.
— А как я узнаю, что нити сказали мне правду? — спросила Эйрин, не открывая глаз. — Как насчет иллюзии, вроде той, которую я только что создала?
— Сейчас ты творишь заклинание. Ты знала, что изображение в зеркале было иллюзией, тебе не составит труда распознать ложь. Жизнь не сможет тебя обмануть, если в твоем сердце правда. — Эйрин ощутила мягкое прикосновение к своим вискам. — А теперь отправляйся на поиски своего друга.
Эйрин собрала волю в кулак и потянулась к Паутине. Перед ней мерцала ее собственная голубая нить. Она двинулась по ней и увидела другие нити: сияющую жемчужно-белую Мирды, нити слуг, проходящих мимо, и тонкие паутинки других существ, живущих в замке, — пауков, мышей и голубей. Потом она оказалась в саду, в окружении наполненных энергией жизни растений.
И вот она подошла к скрещению нитей. Куда идти дальше? Эйрин испытала одну из них, как посоветовала Мирда, показав ей образ Грейс. Сюда, едва слышно прошептала нить — во всяком случае, так показалось Эйрин.
Эйрин так и сделала. Вскоре она уже подходила к новому перекрестку. Эйрин испытала нить, и слова прозвучали в ее сознании уже громче: Да, ты на правильном пути. Снова и снова задавала Эйрин один и тот же вопрос. И всякий раз нити вели ее все дальше. Ее охватило возбуждение.
А потом удивление. Почему она все еще в саду? Она Давно должна была выбраться из замка? И почему всякий раз, когда она натыкается на новую нить, получается, что она должна перейти на нее?
Наконец Эйрин оказалась в том месте, где скрещивалось множество нитей. Она попробовала одну. Иди за мной, раздался тихий шепот. Однако Эйрин не послушалась. Она принялась испытывать одну нить за другой.
Сюда, да, правильно. Следуй за мной!
Такого просто не могло быть, каждая нить утверждала, что она приведет Эйрин к Грейс. Мирда утверждала, что жизнь не может лгать.
Стуча зубами, она быстро оделась в шерстяное платье: слуги еще не успели разжечь камин. Обычно Эйрин оставалась в постели до их появления, но сегодня не могла так долго ждать.
Разбиватель рун приведет Зею к гибели. И он наша единственная надежда…
Слова Мирды показались ей совершенно немыслимыми; они отрицали все, что Эйрин узнала за прошедший год. Тем не менее сердце подсказывало ей, что Мирда говорила правду. Тревис Уайлдер из пророчества о Разбивателе рун трижды сделал все, что было в его силах, чтобы спасти Зею. Невозможно поверить, что он способен причинить вред миру Зеи.
Но он уничтожит Зею, Эйрин. В отличие от Лирит, ты не обладаешь даром Предвидения, но пророчества не ошибаются. И даже дракон сказал, что так и будет.
Прошлой ночью, лежа в постели, не в силах заснуть от охватившего ее возбуждения, Эйрин вспомнила свои приключения. И вдруг ей на память пришли слова, похожие на откровение Мирды.
Иди, Разбиватель рун! Иди и уничтожь мир, спасая его!
Древний дракон Сфитризир произнес эти слова, обращаясь к Тревису в далекой равнине Рассветных Водопадов. Из слов дракона следовало, что Тревис попытается спасти Зею, но, несмотря на свои лучшие намерения, ее уничтожит. Но, если вспомнить Фолкена, драконы всегда говорят правду, но так, чтобы она ранила, как острый нож.
Какова же истина, заключенная в словах дракона? Эйрин никак не удавалось ее ухватить. Несмотря на вчерашний разговор с Мирдой, ей было трудно принять новые истины. Как можно спасти мир, разрушив его?
Она не знала. Пока не знала. Но решила, что обязательно найдет ответ. И когда Эйрин вновь увидит Тревиса Уайлдера, если, конечно, ей суждено с ним встретиться, она обязательно все ему расскажет.
— Но не будет ли это попыткой противостоять Узору? — спросила она Мирду, когда они возвращались в свои покои.
— На первый взгляд — да. Нитей, связанных с призывом убить Разбивателя рун, было много, и они тесно сплетены вместе. Но вспомни, в самый последний момент Узор изменился, и ты стала одной из тех, кто принял участие в его новом плетении. Твоя нить, твой голос, есть часть того, что теперь удерживает колдуний от решительных действий. Загляни поглубже в себя, сестра, и ты найдешь ответ на свой вопрос.
Эйрин сомневалась, что все так просто. Она пыталась заглянуть в себя, но ничего не увидела, кроме целого вороха тревог и вопросов, извивающихся словно угри. Тем не менее мысль о разговоре с Тревисом не вызывала у девушки дурноту, в отличие от ощущений, которые она испытывала, когда не могла заставить себя написать Иволейне.
Эйрин выскользнула из спальни, когда к ней собралась войти служанка. От удивления девушка уронила охапку дров, которые принесла для растопки камина.
— Извини! — бросила через плечо Эйрин. — Но сегодня мне не понадобится огонь.
— Да, миледи, — пробормотала служанка, но Эйрин уже мчалась по коридору.
Было еще совсем рано, но она надеялась, что Мирда уже проснулась — у нее накопилось множество вопросов, которые она хотела задать своей наставнице.
Она уже подходила к покоям королевы Иволейны, когда спереди, из прохода, ведущего в небольшую комнату, послышался чей-то голос. Что-то в этом женском голосе заставило Эйрин остановиться. Казалось, незнакомка с кем-то спорит. Однако ее собеседник, очевидно, отвечал ей шепотом — второй голос Эйрин расслышать так и не удалось. Эйрин понимала, что ей следует уйти; ведь подслушивать чужие разговоры — дурной тон.
— У вас нет выбора. Какой бы жестокой ни оказалась правда, вы должны ее принять. У вас нет другого выхода. Разве вы не королева? Прежде всего вы обязаны думать о нуждах своего Доминиона, и только потом обо всем остальном.
Потрясение и страх сплавились в холодную амальгаму в груди Эйрин. Она застыла возле прохода, глядя широко открытыми васильковыми глазами на расхаживающую по комнате женщину.
Королева Иволейна. На ней была лишь свободная ночная рубашка, и она ходила босиком, несмотря на холодный каменный пол. Волосы свалялись, кожа побледнела, и Эйрин вновь подумала, что королева заболела. Затем она вспомнила вчерашний разговор с Мирдой.
— Она больна?
— Нет, сестра. Во всяком случае, не в привычном смысле этого слова.
На мгновение Эйрин увидела глаза королевы, горевшие лихорадочным огнем.
— Узор не связывает вас в государственных вопросах. — Она теребила свисающий на плечи локон. — Он на это не способен. Но вы все равно поступили правильно. Он должен знать, принадлежит его душа Быку или нет. — Она горько рассмеялась. — Может быть, есть еще какие-то причины? Возможно, вы не королева и даже не колдунья. Но разве материнский долг не остается для вас самым главным? Неужели вы готовы принести его в жертву ради благополучия Доминиона, в соответствии с пожеланием ваших сестер?
Королева дернула себя за локон. Прядь золотых волос осталась у нее в руке, и она смотрела на них, не понимая, откуда они взялись. Эйрин закрыла рукой рот: это невозможно! Она осторожно отступила на несколько шагов назад и повернулась.
Перед ней стояла сестра Мирда.
— Иди, — сказала колдунья, и ее голос прозвучал тихо, но твердо. — Подожди меня в своей спальне.
Эйрин молча кивнула. Приподняв подол платья, она побежала по коридору, не оглядываясь.
Через минуту девушка влетела в свою комнату и захлопнула дверь. Она стояла, опираясь спиной о стену, а сердце отчаянно стучало у нее в груди. Потом сделала несколько неуверенных шагов и опустилась в стоящее у огня кресло. Служанка успела разжечь камин, и в комнате стало слишком жарко, но Эйрин было все равно. Она мучительно пыталась понять, что же все-таки происходит.
Полчаса спустя, когда в ее дверь негромко постучали, она так и не нашла ответа на свои вопросы. Пришла сестра Мирда. Ее темные волосы были стянуты в пучок на затылке и заколоты деревянными шпильками. Колдунья жестом предложила вскочившей Эйрин сесть, а сама устроилась в кресле напротив.
Довольно долго обе молчали, но первой не выдержала Эйрин.
— Королева сошла с ума? — спросила она, глядя в огонь.
— Нет, она не безумна, — ответила Мирда. — Будь это так, было бы значительно легче. Нет, она сохраняет рассудок, вот почему с ней так трудно. Большую часть ночи Иволейна провела на ногах, обдумывая ситуацию. Вероятно, она вышла из спальни, чтобы не беспокоить меня и служанок. Даже попав в такое трудное положение, она думает о других.
Эйрин прекрасно понимала, что не имеет права спрашивать о личных проблемах королевы, но не удержалась.
— Но что произошло? Чем обеспокоена королева?
— У луны три лица, не так ли? Как и у Иволейны, хотя она всего лишь женщина.
Эйрин проглотила смешок. Да, именно об этом рассуждала сама с собой Иволейна: прежде всего она королева, потом колдунья — но, возможно, ей в первую очередь необходимо быть матерью. Бессмыслица какая-то! У королевы нет мужа, и у нее нет детей. Возможно, она имела в виду своих подданных. Разве они не дети своей королевы? Да, вероятно, именно так она и рассуждала.
— Должно быть, ей очень тяжело, — сказала Эйрин.
— Иногда мы вынуждены делать невыносимо трудный выбор, — Мирда взяла левую руку Эйрин. — Тебе тоже предстоит выбирать.
Эйрин ощутила, как на нее накатывает волна тепла — Мирда не стала пользоваться Даром, но Эйрин все поняла.
— Да, — продолжала Мирда, глядя на Эйрин своими миндалевидными глазами. — Я поделилась с тобой знанием, которое колдуньи держали в секрете, — знанием, которое пытались скрыть или уничтожить совсем. Теперь тебе решать, что с ним делать. Но прежде я хочу, чтобы ты меня выслушала. Некоторые колдуньи никогда не забывали о пророчествах наших самых мудрых сестер. И нас опечалило то, что нас отодвинули к самому краю Узора. И хотя нас мало, мы можем кое-что сделать — ты уже видела, как мы повлияли на плетение Узора. В течение многих лет мы встречались и тайно работали вместе.
Жар, идущий от камина, начал слабеть; Эйрин показалось, что подул холодный ветер.
— Вы члены тайного совета! — воскликнула Эйрин.
Мирда напряженно улыбнулась.
— Да, нас иногда так называют.
Лирит рассказывала Эйрин про такие советы во время своих уроков: небольшие группы женщин собирались тайно, придумывали собственные заклинания, ткали свои узоры. Многие из таких советов имели темную природу, они пытались использовать Дар, чтобы контролировать и манипулировать другими людьми. Когда о них узнали простые люди, они выступили против таких колдуний — их сжигали на кострах или топили в реках.
Эйрин высвободила руку из ладоней Мирды.
— Но тайные советы распущены. И создан Верховный Шабаш, чтобы мы все могли работать вместе.
— А стала бы ты работать вместе с сестрой Лиэндрой и ее фракцией?
Последние слова Мирда произнесла все тем же ровным голосом, но они были подобны пощечине.
— Значит, один тайный совет остался.
— Один, о котором мне известно, — уточнила Мирда. — Но кто знает, сколько их в действительности? Так или иначе, для тебя настал момент выбора. Ты можешь присоединиться к нам, став изменницей, еретичкой. Наказание, которое полагается за такое преступление, известно — твоя нить будет вырвана из великого Узора. Можешь мне поверить, это ужасное наказание, гораздо страшнее, чем ты можешь себе представить. Как только заклинание произнесено — если к плетению присоединится достаточное количество колдуний, — ты больше никогда не сможешь прикоснуться к Паутине жизни.
Эйрин содрогнулась; от одной только мысли о таком наказании ей становилось плохо. Отлучение подобно смерти, нет, намного хуже. Ведь каждое мгновение своей жизни она будет знать, чего лишилась.
— Или ты можешь сообщить о нас другим сестрам, — продолжала Мирда. — Отправить послание сестре Лиэндре. И занять высокое положение в нашем ордене. А потом станешь свидетельницей того, как меня и моих сестер одну за другой навсегда отрежут от Узора.
— А что если я ничего не стану делать?
— Не получится.
— Тогда я…
Мирда подняла руку.
— Нет, сестра. Такие решения нельзя принимать сразу. Только через три дня, когда наступит полнолуние, ты дашь мне свой ответ. Если, конечно, не намерена послать сообщение Лиэндре прямо сейчас.
— Нет! — выпалила охваченная отвращением Эйрин.
— Тогда давай продолжим наши уроки.
Эйрин никак не могла настроиться на занятия после того, что ей рассказала Мирда. Тем не менее она изо всех сил попыталась сосредоточиться на том, что делает. Мирда учила ее творить заклинание иллюзии, и вскоре Эйрин полностью погрузилась в работу.
— Изменяя форму нитей Паутины жизни, — сказала Мирда, — ты можешь убедить других людей, будто они видят вовсе не то, что происходит на самом деле.
Мирда протянула Эйрин маленькое серебряное зеркало. Задача Эйрин состояла в том, чтобы изменить свое отражение. Это оказалось трудно. Эйрин целую вечность смотрела в зеркало, но видела лишь дурацкие гримасы, свои попытки сосредоточиться, потом ее лицо слегка посинело — она забыла, что нужно дышать.
Она не могла ничего поделать. Как она сможет ввести в заблуждение других, если не способна обмануть себя?
Ты ошибаешься, Эйрин. Однажды тебе удалось обмануть другого человека, не так ли?
И как только она об этом вспомнила, по поверхности зеркала прошла рябь, словно по гладкой воде пруда после того, как в него бросили камень. На Эйрин смотрела женщина с огненно рыжими волосами и хитрыми расчетливыми глазами. Эйрин ахнула, и в следующее мгновение образ чужой женщины исчез; осталось лишь ее удивленное лицо, глядящее из зеркала.
— Очень хорошо, — сказала Мирда, забирая зеркало. — Это трудное заклинание. Лишь немногие способны сотворить его с первого раза. Но тебе придется много тренироваться, чтобы окончательно им овладеть.
Эйрин едва слышала ее слова. О чем она думала перед тем, как изображение в зеркале изменилось? Почему-то ей казалось, что это важно, но ей никак не удавалось сосредоточиться. Она подумала о Лирит и Грейс.
— Сестра? — встревожено позвала ее Мирда.
Эйрин тряхнула головой.
— Ничего страшного. Просто я вспомнила сестру Лирит и леди Грейс, вот и все. — Она вздохнула. — Как бы я хотела с ними поговорить.
— А что тебе мешает?
Эйрин уставилась на свою наставницу. Что она имеет в виду?
— Ты ведь знаешь заклинание, позволяющее разговаривать при помощи Духа Природы, — заявила Мирда. — Я слышала твой голос.
— Но мне неизвестно, где находится Лирит. Да и Грейс очень далеко отсюда. Я не могу говорить с людьми на таких огромных расстояниях.
— Почему?
Эйрин не знала, что ответить — невозможно, и все. Однажды она попыталась обратиться к Лирит, когда та находилась в другом крыле замка, и у нее ничего не получилось. Мирда подошла к окну, и солнечный свет упал на ее лицо.
— Паутина жизни образует огромную сеть. Она охватывает мир, вбирая в себя все вещи и соединяя их вместе, как бы далеко они ни находились друг от друга. Где бы ни оказались твои друзья, если они на Зее, ты постоянно с ними связана. Нужно лишь последовать за нужной нитью, и ты их найдешь.
Безумие какое-то! У нее не хватит сил, чтобы преодолеть такие огромные расстояния. Тем не менее Эйрин сказала:
— Я хотела бы попробовать.
— Сядь, — сказала Мирда. — Закрой глаза и представь себе своего друга.
Эйрин выполнила указания Мирды, закрыла глаза и ощутила тепло солнца на своих щеках. Потом она представила Грейс — почему-то ей показалось, что Грейс немного ближе.
— Начни со своей нити, — продолжала негромко давать указания Мирда. — Следуй по ней до тех пор, пока она не пересечет другую нить. Проверь ее, спроси у новой нити, не стала ли ты ближе к своему другу. Если да, то следуй по ней, если нет, оставайся на прежней тропе. И при каждой новой встрече испытывай следующую нить.
— А как я узнаю, что нити сказали мне правду? — спросила Эйрин, не открывая глаз. — Как насчет иллюзии, вроде той, которую я только что создала?
— Сейчас ты творишь заклинание. Ты знала, что изображение в зеркале было иллюзией, тебе не составит труда распознать ложь. Жизнь не сможет тебя обмануть, если в твоем сердце правда. — Эйрин ощутила мягкое прикосновение к своим вискам. — А теперь отправляйся на поиски своего друга.
Эйрин собрала волю в кулак и потянулась к Паутине. Перед ней мерцала ее собственная голубая нить. Она двинулась по ней и увидела другие нити: сияющую жемчужно-белую Мирды, нити слуг, проходящих мимо, и тонкие паутинки других существ, живущих в замке, — пауков, мышей и голубей. Потом она оказалась в саду, в окружении наполненных энергией жизни растений.
И вот она подошла к скрещению нитей. Куда идти дальше? Эйрин испытала одну из них, как посоветовала Мирда, показав ей образ Грейс. Сюда, едва слышно прошептала нить — во всяком случае, так показалось Эйрин.
Эйрин так и сделала. Вскоре она уже подходила к новому перекрестку. Эйрин испытала нить, и слова прозвучали в ее сознании уже громче: Да, ты на правильном пути. Снова и снова задавала Эйрин один и тот же вопрос. И всякий раз нити вели ее все дальше. Ее охватило возбуждение.
А потом удивление. Почему она все еще в саду? Она Давно должна была выбраться из замка? И почему всякий раз, когда она натыкается на новую нить, получается, что она должна перейти на нее?
Наконец Эйрин оказалась в том месте, где скрещивалось множество нитей. Она попробовала одну. Иди за мной, раздался тихий шепот. Однако Эйрин не послушалась. Она принялась испытывать одну нить за другой.
Сюда, да, правильно. Следуй за мной!
Такого просто не могло быть, каждая нить утверждала, что она приведет Эйрин к Грейс. Мирда утверждала, что жизнь не может лгать.