Энтони Марк. Кровь тайны

   Эйрин не поняла, каким образом в руке Бореаса появился кинжал, и король принялся его вертеть.
   — Кое-какие решения, принятые на Совете Королей, приносят свои плоды. Голт продолжает нас поддерживать, хотя это самый маленький Доминион. И я надеюсь, что наш союз с Ар-Толором будет еще крепче. Я также рассчитываю на новую королеву Перридона, хотя мне докладывали, что ее Доминион еще не оправился от последствий Огненной чумы, и пройдут годы, прежде чем Перридон обретет прежнюю силу.
   — И это еще не все, миледи. Среди простого народа растет недовольство, как в период прошлого Среднезимья. Крестьяне перешептываются о существах, рыскающих в ночи, похищающих детей из колыбелей, о темных тучах, которые летят по небу против ветра, и диковинных вспышках света в глухих лесах, где не живут люди. Оставшиеся в рядах ордена рыцари расследуют подобные слухи только это и не дает простолюдинам окончательно потерять разум.
   Эйрин поразили слова Бореаса. В прошлом король никогда не был с ней так откровенен.
   — И какой следует сделать вывод, Ваше величество?
   — Я бы хотел услышать твое мнение, миледи. В конце концов, ты видела своими глазами то, о чем я могу только догадываться. И все же я отвечу на твой вопрос. В день прошлогоднего Среднезимья зло удалось отвести, но мы не сумели его уничтожить. И теперь не остается никаких сомнений: оно стало еще сильнее и начинает действовать.
   Быстрым движением он метнул кинжал в стоящий посреди комнаты стол. Клинок вошел в дерево, словно нож в сыр. Эйрин поразила легкость, с которой король это сделал. Неужели он так разгневан?
   Бореас подошел к ней. Она невольно сжалась, как в далеком детстве, опасаясь его гнева. Однако сейчас Бореас не казался рассерженным, скорее был возбужден, но это производило не меньшее впечатление.
   — А теперь, миледи, когда положение становится угрожающим, появляешься ты и приносишь мне весть о короле погибшего Малакора. Точнее, о королеве. К тому же она оказывается моей леди Грейс. — Он сжал кулак. — Пусть Ватрис даст мне силы поверить в столь невозможное стечение обстоятельств.
   Эйрин заставила себя посмотреть в глаза Бореаса.
   — Леди Грейс действительно наследница Малакора, Ваше величество. В течение прошедших столетий Фолкен Черная Рука и леди Мелия бережно хранили королевскую линию. Я сказала вам правду.
   — Да, конечно. Но не всю.
   Холодный укол в сердце.
   — Ваше величество, клянусь, я рассказала вам всю правду.
   Бореас опустил массивные плечи и вздохнул.
   — Я всегда сожалел, что ты не в состоянии применить какую-нибудь уловку и скрыть правду, миледи. Боялся, что в твоих жилах течет кровь простолюдинов, уж слишком ты открыта. Но теперь я вижу, что ошибался. Ты научилась лгать.
   Эйрин охватила паника. Она была уверена, что ничем себя не выдала. Как Бореас мог догадаться? Она встала со стула и собралась возразить.
   Бореас взмахом руки заставил ее отказаться от своих намерений.
   — Нет, миледи. В ткани твоего обмана нет ни единой прорехи. Более того, ты произвела на меня впечатление. Остается только надеяться, что мои советы не пропали даром. И я бы никогда не заподозрил, что ты говоришь неправду, если бы не это.
   На столе рядом с кинжалом лежал лист пергамента. Бореас взял его в руки.
   Эйрин облизала губы сухим языком. Было бы неплохо выпить вина.
   — Что это такое?
   — Послание от королевы Иволейны. Я получил его в прошлый дерсдей.
   Эйрин слушала его и не верила своим ушам. В письме из Толории говорилось: еще прошлой зимой королева Иволейна убедилась в том, что Эйрин и Грейс обладают способностями к колдовству, поэтому отправила в Кейлавер Лирит, чтобы та стала их наставницей, а во время пребывания в Ар-Толоре Эйрин продолжала занятия.
   Эйрин едва дышала. Она скрывала от Бореаса, что они с Грейс занимаются с Иволейной и Лирит в Кейлавере — ведь король не доверял колдуньям. И вот Иволейна сама открыла ему правду. Зачем?
   Бореас положил пергамент.
   — Получается, что две мои воспитанницы попали в колдовское логово и находятся под влиянием заклинаний. Теперь ты понимаешь, почему я считаю королеву Иволейну своей должницей. Возможно, все только к лучшему, и я не зря доверил дитя своей крови и дитя моего сердца колдунье.
   Эйрин не знала, что ответить.
   Бореас посмотрел в окно. Приближалась ночь.
   — Она утверждает, будто ты весьма могущественна, миледи. Более того, Иволейна полагает, что ты самая сильная колдунья из всех родившихся за последнее столетие.
   Эйрин показалось, что в голосе короля слышится слабая дрожь. Страх? Отвращение? Неужели гордость?
   Он вновь повернулся к Эйрин.
   — Королева сказала правду, миледи? Ты можешь читать мои мысли?
   Эйрин охватил ужас, ей стало больно.
   — Нет, Ваше величество. Клянусь Семью, это не в моих силах.
   Король заглянул ей в глаза, и его взгляд стал жестким.
   — Надеюсь, Иволейна не ошиблась. Дело в том, что приближается война, миледи. Грядет величайшая битва нашего мира. И она произойдет, несмотря на то, что кое-кто пытался этому воспрепятствовать. Мне бы не помешало иметь твое могущество на своей стороне.
   Эйрин знала, что многое изменилось с тех пор, как она покинула Кейлавер, она действительно стала другим человеком, но только сейчас девушка осознала, насколько все серьезно. Она разговаривает с могущественным и бесстрашным королем, который просит ее о помощи.
   — Вы мой король, — наконец вымолвила она. — Я готова выполнить любой ваш приказ.
   Но стоило ей произнести эти слова, как у нее возникли сомнения — а не лжет ли она вновь? И судя по печали, появившейся в глазах Бореаса, у него возникли такие же мысли. А затем, в одно мгновение, печаль исчезла, словно ее там никогда и не было.
   Бореас хлопнул в ладоши.
   — Ну, хватит говорить о войне, миледи. Лучше обсудим твою свадьбу.
   Он указал на шкаф, в котором хранились графин и два кубка. Эйрин быстро подошла и наполнила кубки красным вином. Один она протянула королю, а из второго жадно напилась сама.
   — Думаю, мы не станем тянуть время, — продолжал король. — Назначим бракосочетание на первый день весны.
   — Если так пожелает Ваше величество, — пробормотала Эйрин.
   Ее не слишком беспокоило, что она не знает имени своего будущего мужа. Так она могла еще некоторое время предаваться приятным фантазиям, надеясь, что у мужа будут почти все зубы и что он сможет самостоятельно пользоваться ночным горшком.
   Бореас поставил кубок и посмотрел на Эйрин.
   — Мы скучали без тебя. Мне тебя не хватало, Эйрин.
   Ее сердце забилось так сильно, что едва не выпрыгнуло из груди.
   — И я скучала, отец.
   Повинуясь импульсу, она бросилась в его объятия. Бореас не оттолкнул ее, а его руки оказались такими же сильными, как в те времена, когда она была маленькой девочкой. Эйрин прижалась щекой к его груди. От него пахло костром и свежим ветром. Наконец она неохотно выскользнула из его объятий и отступила на шаг.
   — Я рад, что ты больше не скрываешь свою правую руку, — с улыбкой сказал Бореас. — Тебе нечего стыдиться. Никогда не забывай об этом, миледи.
   Она вытерла слезы левой рукой и кивнула.
   — Я постараюсь, Ваше величество.
   Он усмехнулся, и Эйрин улыбнулась в ответ. Ей показалось, что все если не прощено, то хотя бы забыто. Тем не менее между ними возникла дистанция, бездна, через которую никогда не удастся перекинуть мост.
   Он воин, последователь внутреннего круга Ватриса Быкоубийцы. А ты…
   Кем она стала? Колдуньей? Несомненно. В своем послании Иволейна написала правду, которую бессмысленно отрицать. Но какая она колдунья? Нет, она не имеет ничего общего с Белирой и ее жестокими подругами, которые насмехались над ней только из-за того, что она на них не похожа. Да и с сестрой Лиэндрой, вытеснившей самых старших и мудрых колдуний к краю Узора и открыто призвавшей всех остальных выступить против воинов Ватриса.
   Однако призывы Лиэндры удалось смягчить в последней части плетения Узора. И все же решение принято — колдуньям следует следить за воинами и не допустить их участия в Решающей Битве. Эйрин, как и Лиэндра, тоже является частью Узора. Она не может ему противиться. Не может?
   Ладно, с этим она разберется позже. Эйрин широко зевнула, и Бореас отправил ее отдыхать. Она поцеловала его в бородатую щеку и оставила одного у камина, в окружении собак и с мыслями о предстоящей войне.

ГЛАВА 27

   Следующие несколько дней неожиданно оказались для Эйрин приятными.
   Да, ее часто посещали тревожные мысли. Она вспоминала о Грейс, Бельтане, Фолкене и Вани. Где они, удалось ли им пересечь Зимнее море? Быть может, именно сейчас в древней крепости Торингарта Грейс открывает пыльный старый ларец, в котором лежат осколки волшебного меча Фелльринга. От подобных мыслей Эйрин охватывало возбуждение, хотя она и не понимала его причин. Она знала лишь одно: ей хотелось увидеть, как Грейс узнает тайну своего происхождения. После всего, что ей довелось перенести, Грейс заслужила это право.
   Мне бы так хотелось быть рядом с тобой, Грейс. Хотя бы мысленно.
   Однако теперь Грейс находилась вне пределов досягаемости, и когда Эйрин обращалась к Паутине жизни, она ощущала лишь множество жизней в замке: люди, собаки, кошки и грызуны. Если она пыталась выйти за пределы замка, у нее возникали неприятные ощущения, словно нить ее жизни натягивалась слишком сильно. Ей удавалось провести за стенами всего несколько мгновений, а потом приходилось возвращаться.
   Впрочем, она тревожилась о судьбе не только тех, кто отправился в Торингарт. Эйрин часто размышляла о другой четверке, исчезнувшей в Этерионе. В некотором смысле даже хорошо, что Тревиса Уайлдера нет на Зее. Но она скучала о Лирит и жалела, что ее нет рядом.
   Впрочем, там ведь Сарет. Эйрин чувствовала, что между Лирит и Саретом что-то происходит. Но им мешает какая-то преграда или тайна, Эйрин никак не удавалось ее разгадать. И она не успела спросить, а теперь не знала, доведется ли ей когда-нибудь увидеть Лирит и Сарета. И Даржа.
   А почему ей так важно увидеть Даржа? Что она ему скажет, и почему это имеет для нее такое значение?
   Думай по-другому, Эйрин. Ты увидишь Лирит и Даржа и тогда найдешь ответы на все вопросы. Грейс и Фолкен отыщут их в Черной Башне в день Среднезимья. Ведь в сообщении Эмпирея говорилось именно об этом.
   Кроме того, ей хватало и собственных проблем и забот: прежде всего, предстоящая свадьба. Скоро в замке должен появиться ее будущий муж — лорд Фарвел занимается устройством пира. Эйрин спросила, не может ли она ему помочь, но старый сенешаль так смутился, словно она предложила ему устроить пикник в саду, когда за окном сосульки.
   — Миледи, вы будете почетной гостьей. Скорее я предложу королю вычистить столы на кухне.
   Эйрин хотела бы на это посмотреть. Однако она боялась, что если она станет настаивать, у лорда Фарвела случится еще один удар, и решила больше не вмешиваться.
   Шли дни, она гуляла по замку, навещала свои самые любимые места: скамейку у окна, откуда девчонкой выглядывала во внутренний двор, разглядывая приезжих высокопоставленных гостей, галерею вокруг главного зала, где менестрели играли во время ужинов, и просторную комнату за кухней — там на большие каменные столы выкладывали из печи горячие хлеба.
   Она постаралась в полной мере насладиться своими воспоминаниями. Ведь после свадьбы она переберется в Эльсандрийский замок. Конечно, она будет приезжать в Кейлавер, но только по особым случаям. Теперь ей придется управлять собственным домом.
   Эйрин прекрасно ориентировалась в залах Кейлавера, и ей показалось, что людей здесь стало меньше. Многие молодые придворные дамы вышли замуж за рыцарей и графов, а слуги, хоть и знакомые с детства, едва ли подходящая компания для дамы в ее положении.
   Иногда Эйрин размышляла о сэре Тарусе, но после возвращения в Кейлавер редко встречала рыжеволосого рыцаря. Он много времени проводил в покоях Бореаса, и она поняла, что Тарус занимает высокое положение в Малакорском Ордене. У Эйрин сложилось впечатление, что он стал одним из главных советников короля в это трудное время. Конечно, благодаря своей службе ордену, Тарус много путешествовал. Наверное, он знал о проблемах Доминионов лучше, чем кто-либо другой.
   Больше всего Эйрин общалась с Мелией. К ее удивлению, дружба с бывшей богиней продолжала крепнуть. Они часто сидели в покоях Эйрин, вышивали и беседовали, а за окнами шелестел холодный дождь.
   Иногда Мелия рассказывала о Фаленгарте и о том, как она помогала Фолкену охранять наследников престола Малакора. Эйрин с восторгом слушала о хитроумных интригах, к которым приходилось прибегать, чтобы спрятать наследников, за множество столетий они успели пожить во всех Доминионах: в удаленной горной долине Голта, в продуваемом всеми ветрами замке в Эмбаре, в домике на скалистом побережье Перридона и в маленьком поместье в Келдуорне, на берегу реки Златовинной.
   Эйрин так увлекали рассказы Мелии, что однажды девушка даже не заметила, что уколола палец иголкой.
   — Ой! — воскликнула Эйрин. — Я испачкала кровью шарф. А я его почти закончила!
   — Заверни вышивку в пергамент и спрячь, — посоветовала Мелия. — Отдашь мужу после свадьбы.
   Эйрин удивленно посмотрела на Мелию.
   — Я не понимаю.
   — Кровь обладает огромным могуществом. Ты сделала жертвоприношение своей вышивке — отдала частицу себя. И ткань впитала твою силу. Она принесет твоему мужу удачу в сражении.
   Эйрин расправила вышивку. Кровь из пальца больше не текла, но на ткани осталось ярко алое пятно. Неужели ее кровь обладает силой? Возможно, Мелия права. Возможно, так было всегда, но она узнала об этом только сейчас.
   — Битва, — пробормотала она, а потом встретилась взглядом с Мелией. — Вы, как и он, считаете, что она неизбежна.
   Маленький черный меховой шарик запрыгнул на колени Мелии и принялся играть с клубком.
   — Как кто, дорогая?
   — Король Бореас, — ответила Эйрин. — И воины Ватриса.
   Котенку надело играть, он зевнул и свернулся у локтя Мелии.
   — Расскажи подробнее, — попросила леди.
   И Эйрин рассказала все, что говорил Бореас во время их долгой беседы. О его уверенности в неизбежности войны и о том, что затаившееся зло вновь набирает силу.
   Когда Эйрин закончила, Мелия прижала котенка к щеке. Он открыл золотистые глаза — такие же, как у его хозяйки.
   — Значит, король тоже все понимает, — вздохнула Мелия. — Впрочем, это очевидно. Однажды Тарус сказал нам, что тени сгущаются. Мы с Фолкеном знаем, почему.
   Эйрин облизала губы.
   — Бледный Король, не так ли? Он вновь пытается вырваться на свободу.
   Мелия кивнула.
   — Год назад Тревис связал Рунные Врата, пленив Бледного Короля в Имбрифайле. Но он заменил только одну руну на Вратах — одну, а раньше там было три. Мы не можем рассчитывать, что она сможет вечно его удерживать, хотя надеялись, что у нас будет больше времени.
   Эйрин вздрогнула, вспомнив страшную ночь в канун дня Среднезимья, когда силы Бледного Короля терзали замок.
   Дрожь Эйрин не осталась незамеченной. Мелия спустила котенка на пол, встала и налила два кубка вина. Один она протянула Эйрин.
   — Вино тебя согреет, дорогая. И попытайся не беспокоиться. Бледный Король еще не выбрался из своей темницы, а если нам повезет, он никогда не вырвется на свободу.
   Эйрин сделала несколько глотков, но не почувствовала вкуса.
   — Но Тревиса сейчас нет на Зее. Как он сможет снова связать Врата?
   К тому же колдуньи постараются ему помешать.
   Но вслух она этого не сказала.
   — Дело не только в Бледном Короле, не так ли? Его хозяин, Старый Бог Мог пытается вернуться на Зею. Он хочет, чтобы ему достался наш мир.
   Мелия кивнула.
   — Верно. Мог пытается найти способ вернуться на Зею. Но из этого еще не следует, что у него получится. Слуги Бледного Короля разыскивали скирати в надежде, что волшебники найдут способ открыть врата и впустить Мога обратно на Зею. Но Ксемет их предал, и демон уничтожил волшебников прежде, чем Тревис покончил с ним.
   Эйрин пожевала губу. Да, Тревис уничтожил демона. А еще сумел отнять Огненный Камень у некроманта Дакаррета. Могущество Тревиса велико. Он наверняка и есть Разбиватель рун, пророчества не ошибаются. Однако до сих пор Тревис только помогал Зее и ни разу не попытался причинить ей вред. Мог хочет уничтожить этот мир, а не Тревис. Получается какая-то бессмыслица.
   Очевидно, на лице Эйрин отразилось недоумение, и Мелия приподняла бровь.
   — О чем ты думаешь, дорогая?
   — Даже не знаю. — Тут она сказала правду. — Не представляю, что мне теперь делать.
   — Мы должны жить дальше, — твердо сказала Мелия. — Какой смысл сражаться с тьмой, если ты забудешь, что можно выйти на свет и насладиться его теплом? Нам следует подготовиться к твоей свадьбе и отпраздновать это событие.
   Эйрин провела рукой по испачканному кровью шарфу.
   — А как же война? Мы должны к ней готовиться?
   Мелия поджала губы.
   — Не забудь сохранить вышивку для своего мужа, — сказала она и вновь принялась за работу.
   Эйрин последовала ее примеру, и они вышивали молча, до тех пор, пока свет в окнах не померк.
   На следующее утро Эйрин одна разгуливала по замку, размышляя о вчерашней беседе с Мелией. Не слишком ли много она ей рассказала? Не предала ли своего короля? Но ей так и не удалось отыскать причину, по которой Мелии не следовало знать, о чем думает король Бореас. В конце концов Бореас обрадовался, узнав про родословную Грейс, а наследников малакорских королей охраняют Мелия и Фолкен.
   Эйрин обратила свои мысли к другой, не менее сложной проблеме: Тревису Уайлдеру. Он является Разбивателем рун, о появлении которого говорилось в пророчестве, но после всего, что она видела, Эйрин не могла поверить, что Тревис несет в себе зло. Следовало ли ей отправить еще одно письмо Иволейне и изложить свои мысли относительно Тревиса? Или колдуньи исключат ее из своего круга, если она выскажет сомнения? От такой перспективы ей стало страшно.
   Эйрин так погрузилась в свои мысли, что не заметила вышедшего из-за угла слугу и столкнулась с ним. Тот отшатнулся и уронил вязанку хвороста для растопки. Рассыпавшееся дерево почему-то напомнило Эйрин кости.
   — С тобой все в порядке? — спросила она.
   Слуга стоял с бессмысленным выражением на лице, его карие глаза показались ей пустыми. Он не выглядел старым — Эйрин обратила внимание на то, что у него гладкое лицо, если не считать нескольких оспинок, — но горбился, как старик. Слуга даже не пытался собрать хворост. Эйрин нахмурилась.
   — Что с тобой?
   Мужчина не двигался. Эйрин протянула к нему руку, но тут появилась молодая женщина в сером платье служанки.
   — Алфин! Алфин, вот ты где! — Она замолчала, сжимая руку мужчины. — Миледи, простите его, пожалуйста. Не нужно его снова наказывать. Мой брат не хотел вас обидеть. Прошу вас, миледи.
   В ее глазах появились слезы.
   Эйрин удивилась.
   — О чем ты говоришь? Я не собираюсь его наказывать. Я сама виновата. Но он какой-то странный.
   Молодая женщина стала торопливо собирать хворост.
   — Все хорошо. Нужно просто знать, как с ним разговаривать.
   Она вложила вязанку хвороста в руки брата, и он автоматически прижал ее к груди. Затем она взяла его лицо двумя руками и негромко сказала:
   — Иди на кухню, Алфин. Отнеси хворост на кухню.
   Она легонько подтолкнула его в спину, и он, шаркая, побрел по коридору.
   Когда слуга проходил мимо, Эйрин заметила вмятину у него на затылке — там остался шрам и волосы не росли. Но что-то еще вызвало у нее беспокойство, слуга показался ей смутно знакомым. Она посмотрела на молодую женщину.
   — Что с ним произошло?
   Служанка сложила руки перед грудью.
   — Пожалуйста, миледи. Произошел несчастный случай. Стражник выполнял приказ, но Алфин соскользнул вниз и последний удар пришелся ему по голове. Стражник ни в чем не виноват. Мы не держим на него зла.
   Эйрин попыталась разобраться в ее словах. В них заключался какой-то скрытый смысл.
   — Но его разум пострадал от удара, — нахмурилась Эйрин.
   — С ним все в порядке, миледи. Правда. Я позабочусь, чтобы он донес хворост до кухни.
   Девушка сделала низкий реверанс и поспешила по коридору вслед за братом.
   Эйрин неуверенно шагнула вслед за ней. Здесь что-то не так. Нужно вспомнить, обязательно вспомнить. Она сделала еще один шаг.
   И услышала звон колокольчиков.

ГЛАВА 28

   Эйрин обернулась. Звон колокольчиков доносился у нее из-за спины. Но откуда именно? И почему этот звук заставил ее сердце затрепетать?
   И вновь раздался мелодичный звон. Казалось, звук плывет из соседнего сводчатого коридора. Почему-то она подумала о Трифкине Клюковке и его диковинной труппе актеров, которые побывали в замке прошлой зимой. И прежде чем Эйрин сообразила, что делает, она шагнула в сводчатый коридор.
   Еще трижды раздавался звон колокольчиков — всякий раз откуда-то спереди и из-за поворота. Эйрин следовала за ним и вскоре оказалась в холодной, пыльной части замка. Она заметила полосу оранжевого света на стене из открытой двери, ведущей в старое караульное помещение. Кто-то разжег там огонь. Но почему в заброшенной части замка?
   Существовал только один способ узнать. Приподняв подол платья, Эйрин на цыпочках подошла к двери и заглянула внутрь. В камине горел огонь, но в маленьком помещении было пусто.
   Или она ошиблась? И вновь, как и в первый день ее появления в замке, мимо промелькнула тень. Эйрин быстро потянулась к плетению и вскрикнула от неожиданности.
   Сверкающие нити Паутины жизни соткались вокруг фигуры, сделав ее видимой, словно кто-то набросил серебряную сеть на стеклянную скульптуру. Менее чем в трех шагах от Эйрин стоял человек.
   Она открыла глаза и сделала шаг назад.
   — Я знаю, что вы здесь. Покажитесь.
   Мужчина откинул капюшон и распахнул серый плащ — казалось, он вышел из стены воздуха. Эйрин видела похожий плащ у Тревиса Уайлдера, только в лучшем состоянии. Он испускал легкое тусклое мерцание при движении, точно пленка масла на воде.
   — Кажется, меня поймали, — насмешливо проговорил мужчина.
   Он был невысоким и стройным, голову украшали волнистые светлые волосы. Заостренный подбородок заканчивался короткой бородкой, а под плащом виднелось черное облегающее одеяние.
   Тут Эйрин вспомнила, где она его видела.
   — Я вас знаю. Вы шпион, которого мы встретили в Перридоне. Вас зовут Олдет, вы один из Пауков королевы Инары.
   Он тяжело вздохнул.
   — Вы же знаете, клятва Паука требует убивать всякого, кто меня обнаружит. — Он слегка взмахнул рукой, и в его ладони появился тонкий кинжал. — Но боюсь, возникнет политический скандал, если я убью воспитанницу короля и баронессу. Так что вам повезло, леди Эйрин.
   Значит, он ее запомнил.
   — А почему вы полагаете, что повезло мне, а не вам? — возмущенно спросила она.
   Эйрин сделала едва заметное движение иссохшей правой рукой и сотворила быстрое заклинание. Рука Олдета дернулась, и кинжал упал на пол.
   Он приподнял бровь.
   — Что вы сделали, миледи?
   На ее губах появилась улыбка.
   — Если я расскажу вам…
   — Да-да, я знаю — вам придется меня убить. — Он нахмурился, но вид у него получился комичный. — Я всегда считал, что эта фраза принадлежит мне.
   Эйрин ехидно улыбнулась. Она успела забыть, как ей тогда понравился Паук.
   — Что вы делаете в замке?
   Он поднял стилет и спрятал его под плащом.
   — Я могу задать такой же вопрос вам, миледи. Я столько времени потратил, чтобы найти подходящее для отдыха место, а вы являетесь сюда без всякого приглашения.
   Эйрин пожала плечами.
   — Если вы хотели, чтобы вас никто не нашел, не следовало разжигать огонь. Веселое пламя в камине говорит: смотрите, я здесь.
   Серо-голубые глаза Олдета сузились.
   — А теперь вы поступаете жестоко, миледи. Я замерз. И никак не ожидал, что кто-то увидит огонь. Вы прекрасно знаете, что не имеете права заходить в заброшенную часть замка. Клянусь Джорасом, даже крысы забыли о существовании этого крыла. Что вы здесь делаете?
   — Порчу жизнь шпионам.
   Олдету ничего не оставалось, как согласиться.
   — А что вы делаете в Кейлавере? — спросила Эйрин. Набравшись храбрости, она подошла поближе к камину.
   Паук развел руки в стороны и ухмыльнулся, обнажив гнилые зубы.
   — Я шпион, миледи. Что я могу делать? Наблюдаю за королем, естественно.
   — Но почему? Разве Перридон и Кейлаван не являются союзниками?
   — А теперь вы продемонстрировали, что ничего не понимаете в политике, миледи. Шпионить за врагом полезно. Но шпионить за друзьями необходимо. Королева Инара понимает, что нас ждут тяжелые времена, и хочет знать, что собирается предпринять Бореас.
   — Тогда почему бы вам просто не спросить у него?
   — Потому что королева хочет знать, что он намерен делать в действительности, а не то, о чем он готов ей рассказать. К сожалению, эти вещи очень редко совпадают, миледи.
   Эйрин нахмурилась.
   — Мне кажется, друзья не должны так поступать.
   — Глупости, миледи. Самая лучшая дружба покоится на лжи и обмане. А те друзья, которые говорят правду, в конечном счете друг друга убивают.