Страница:
Две сморщенных руки потянулись к нему из ревущего огня, и графиня вышла из очага, пытаясь коснуться Элварда. Она наткнулась на столб, и пламя мгновенно перекинулось на сухое дерево.
— Помоги мне, сын мой!
— Да, мама.
Элвард поднял меч и одним ударом отсек ей голову. Жуткий шар, продолжая дымиться, откатился в угол, а тело ударилось о другой столб, который тут же загорелся. Грейс посмотрела вверх, пламя лизало деревянный потолок.
— Уходите! — хрипло крикнул Элвард Грейс. — Все уходите. Я вас отпускаю.
Страх сжал сердце Грейс. Она подошла к графу.
— А что будет с. вами, милорд?
— Я позабочусь о том, чтобы чудовища не преследовали вас. Но у ворот вас могут поджидать другие. Возьмите меч.
Он протянул оружие Бельтану, и рыцарь молча принял клинок.
Паника и ужас бушевали в сердце Грейс. Жар в кухне становился невыносимым.
— Вам нельзя здесь оставаться. Замок сгорит.
Казалось, он улыбается.
— Пожалуйста, миледи. Если в вашем сердце действительно есть место для меня, разрешите мне это сделать. Разрешите совершить хотя бы один благородный поступок за всю свою жизнь. — Он посмотрел на обугленные останки старой графини. — Она не дала мне стать рыцарем, помешала быть мужчиной. — Его зеленые глаза заглянули в самую душу Грейс. — Не лишайте меня последнего шанса, миледи.
Грейс охватил гнев — но она все поняла. После коротких колебаний Грейс наклонилась и поцеловала графа в лоб. Потом быстро отвернулась. Работа в госпитале научила ее, что иногда наступает момент, когда следует оставить пациента в покое.
— Пойдем, Грейс, — сказал Фолкен, взяв ее за руку и потянув к двери. Половина кухни превратилась в огненный ад. — Нам нужно уходить.
Грейс позволила вывести себя из кухни. Они пробежали по длинному коридору, который постепенно наполнялся дымом, пламя мчалось за ними, сверху сыпались искрящиеся угольки. Взбежав вверх по узкой лестнице, бросились к главным дверям замка и огляделись по сторонам, но если где-то их и поджидали фейдримы, дым делал их невидимыми. Грейс чувствовала, как через открытые двери в замок проникает воздух, чтобы питать жадное пламя. Все внутри каменных стен замка было сделано из дерева. Все сооружение сгорит дотла.
Поддерживая друг друга, они вышли из дверей в ночь. Им снова пришлось бежать вниз по ступеням, и вскоре они оказались во внутреннем дворе. Только здесь Грейс оглянулась назад. На вершине холма, словно огромный факел, горел замок, мерцающие искры уносились к звездам.
— Благодарю вас, сэр Элвард, — прошептала Грейс.
— Мне кажется, мы только что нашли остальных фейдримов, — проворчал Бельтан.
Грейс оглянулась. Они были отчетливо видны в свете пожара: дюжина долговязых существ валялась на земле, с навеки застывшими челюстями, свалявшийся мех заливала кровь.
Вани наклонилась над одним из существ.
— Его убили мечом, — сказала она.
— И этого тоже, — добавил Бельтан.
Фолкен поднял руку.
— Послушайте.
Через секунду Грейс услышала стук копыт. Убегать не имело никакого смысла; им не уйти от всадников на открытой местности. Через несколько мгновений во двор въехали черные лошади и быстро окружили четырех друзей.
Грейс пришлось запрокинуть голову, чтобы разглядеть массивных лошадей. Их тела, как и тела всадников, защищали черные доспехи. Черные шлемы закрывали лица рыцарей, в руках они держали черные мечи. В центре каждого алого щита была изображена черная корона, венчающая серебряную башню.
Бельтан поднял меч, но кровь из его плеча продолжала течь, и клинок дрожал в руке. Вани подняла руки, приготовившись к схватке, но она едва держалась на ногах. Удар Льюита повредил ей ребра.
Фолкен встал перед Грейс.
— Чего вы хотите?
Один из рыцарей пришпорил лошадь и выехал вперед. Грейс не сомневалась, что если бы он сошел на землю, то оказался бы выше Бельтана. Казалось, доспехи ему малы. Блестящую черную грудную пластину украшали три серебряные короны. Наверное, он был командиром. Мечом он указал на Грейс. На кончике его клинка она увидела кровь.
— Нам нужна она. — Его низкий голос гулким эхом прокатился по двору. — Вы знаете, что нужно делать, братья.
Грейс оставалось только наблюдать, как смыкается круг черных рыцарей.
Часть III
ГЛАВА 33
ГЛАВА 34
— Помоги мне, сын мой!
— Да, мама.
Элвард поднял меч и одним ударом отсек ей голову. Жуткий шар, продолжая дымиться, откатился в угол, а тело ударилось о другой столб, который тут же загорелся. Грейс посмотрела вверх, пламя лизало деревянный потолок.
— Уходите! — хрипло крикнул Элвард Грейс. — Все уходите. Я вас отпускаю.
Страх сжал сердце Грейс. Она подошла к графу.
— А что будет с. вами, милорд?
— Я позабочусь о том, чтобы чудовища не преследовали вас. Но у ворот вас могут поджидать другие. Возьмите меч.
Он протянул оружие Бельтану, и рыцарь молча принял клинок.
Паника и ужас бушевали в сердце Грейс. Жар в кухне становился невыносимым.
— Вам нельзя здесь оставаться. Замок сгорит.
Казалось, он улыбается.
— Пожалуйста, миледи. Если в вашем сердце действительно есть место для меня, разрешите мне это сделать. Разрешите совершить хотя бы один благородный поступок за всю свою жизнь. — Он посмотрел на обугленные останки старой графини. — Она не дала мне стать рыцарем, помешала быть мужчиной. — Его зеленые глаза заглянули в самую душу Грейс. — Не лишайте меня последнего шанса, миледи.
Грейс охватил гнев — но она все поняла. После коротких колебаний Грейс наклонилась и поцеловала графа в лоб. Потом быстро отвернулась. Работа в госпитале научила ее, что иногда наступает момент, когда следует оставить пациента в покое.
— Пойдем, Грейс, — сказал Фолкен, взяв ее за руку и потянув к двери. Половина кухни превратилась в огненный ад. — Нам нужно уходить.
Грейс позволила вывести себя из кухни. Они пробежали по длинному коридору, который постепенно наполнялся дымом, пламя мчалось за ними, сверху сыпались искрящиеся угольки. Взбежав вверх по узкой лестнице, бросились к главным дверям замка и огляделись по сторонам, но если где-то их и поджидали фейдримы, дым делал их невидимыми. Грейс чувствовала, как через открытые двери в замок проникает воздух, чтобы питать жадное пламя. Все внутри каменных стен замка было сделано из дерева. Все сооружение сгорит дотла.
Поддерживая друг друга, они вышли из дверей в ночь. Им снова пришлось бежать вниз по ступеням, и вскоре они оказались во внутреннем дворе. Только здесь Грейс оглянулась назад. На вершине холма, словно огромный факел, горел замок, мерцающие искры уносились к звездам.
— Благодарю вас, сэр Элвард, — прошептала Грейс.
— Мне кажется, мы только что нашли остальных фейдримов, — проворчал Бельтан.
Грейс оглянулась. Они были отчетливо видны в свете пожара: дюжина долговязых существ валялась на земле, с навеки застывшими челюстями, свалявшийся мех заливала кровь.
Вани наклонилась над одним из существ.
— Его убили мечом, — сказала она.
— И этого тоже, — добавил Бельтан.
Фолкен поднял руку.
— Послушайте.
Через секунду Грейс услышала стук копыт. Убегать не имело никакого смысла; им не уйти от всадников на открытой местности. Через несколько мгновений во двор въехали черные лошади и быстро окружили четырех друзей.
Грейс пришлось запрокинуть голову, чтобы разглядеть массивных лошадей. Их тела, как и тела всадников, защищали черные доспехи. Черные шлемы закрывали лица рыцарей, в руках они держали черные мечи. В центре каждого алого щита была изображена черная корона, венчающая серебряную башню.
Бельтан поднял меч, но кровь из его плеча продолжала течь, и клинок дрожал в руке. Вани подняла руки, приготовившись к схватке, но она едва держалась на ногах. Удар Льюита повредил ей ребра.
Фолкен встал перед Грейс.
— Чего вы хотите?
Один из рыцарей пришпорил лошадь и выехал вперед. Грейс не сомневалась, что если бы он сошел на землю, то оказался бы выше Бельтана. Казалось, доспехи ему малы. Блестящую черную грудную пластину украшали три серебряные короны. Наверное, он был командиром. Мечом он указал на Грейс. На кончике его клинка она увидела кровь.
— Нам нужна она. — Его низкий голос гулким эхом прокатился по двору. — Вы знаете, что нужно делать, братья.
Грейс оставалось только наблюдать, как смыкается круг черных рыцарей.
Часть III
БЕЛЫЙ КОРАБЛЬ
ГЛАВА 33
Тревис сидел на расшатанном стуле на крыльце «Голубого колокольчика». Мисс Джиневра удобно устроилась у него на коленях, а он наблюдал за темными тучами, медленно наплывавшими с запада.
В горы пришло лето. Четвертое июля осталась позади, и почти каждый день грозовые фронты собирались над Касл-Сити, наполняя долину далеким громом индейских барабанов войны. Большую часть времени тучи висели над горами, но иногда, перед наступлением сумерек, собирались над долиной и с грохотом, подобным взрыву динамитной шашки, на землю низвергался ливень, причем капли были крупными и такими холодными, что возникали мысли о пустынных небесных озерах из тающего снега.
В течение десяти минут ливень барабанил по жестяным крышам Касл-Сити так громко, словно прибежало стадо диких оленей, а улицы превращались в реки, несущие на своих гребнях красный песок. Затем дождь стихал. Ветер отгонял тучи прочь; солнечные лучи легко пронизывали разреженный горный воздух, плескались в лужах. Земля и небо приобретали яркие оттенки зеленого и голубого, подобно цветам, растущим в тени рядом с пансионом, в честь которых он и получил свое название.
Иногда, сидя на крылечке, Тревис мечтал о том, чтобы дождь унес все его тревоги, как пыль с улицы Гранта, и позволил ему начать с чистого листа.
А что ты станешь делать, если получишь возможность начать все сначала, Тревис? Останешься в Касл-Сити, в этом веке?
В некотором смысле заманчивая перспектива. Ему нравилось жить у Моди, а работа в «Шахтном стволе» доставляла удовольствие. Более того, в городе скоро появится Джек Грейстоун. Тревис представлял себе, как Джек заходит к нему в салун и просит помочь перенести бронзовые светильники, или побитые молью кресла, или другую антикварную мебель, которую он только что купил. И все снова будет, как в старые времена.
Слишком старые, Тревис. Твое место не здесь. Ты не являешься владельцем «Шахтного ствола». И не можешь остаться у Моди, потому что она скоро умрет. А Сарета собираются повесить.
Он ждал все утро, но дождь в тот день так и не пролился. Лишь тучи и раскаты грома, наполняющего воздух гудящей энергией, словно огромная молния собиралась нанести последний удар.
В пять часов до крыльца долетел аромат жареной рыбы. Джиневра зевнула и спрыгнула с колен Тревиса, чтобы отыскать Моди и получить пару кусочков радужной форели. Тревис засунул руку в карман и вытащил скарабея.
Золотой паук пополз по его ладони, осторожно переступая изящными лапками. Вставленный в его брюшко рубин блестел, точно капля крови. Она вернет их на Зею при помощи артефакта, спрятанного под стропилами в их комнате. Но какие другие чудеса можно сотворить, использовав эту каплю? Сарет сказал, что одна капля крови бога-короля Ору столь же могущественна, как кровь тысячи волшебников. Тревис собственными глазами видел, что она сотворила с Ксеметом.
Но что подарило Ксемету его могущество? В результате его поглотил демон. Самого Ору заковали в кандалы собственные жрецы. Несмотря на свое могущество — или вследствие него — Ору заснул вечным сном, а его жрецы молились ему и пили его кровь, чтобы обрести волшебную силу, а еще хранили его кровь в скарабеях, подобных этому. Быть может, сила и власть, в конечном счете, есть тюрьма. Или смертный приговор.
Тревис ощутил легкое покалывание в правой руке там, где его ладони касались лапки скарабея; почувствовал символ, запечатленный на ней. Сейчас символ оставался невидимым, но стоило Тревису произнести название какой-нибудь руны, он начинал испускать серебристое сияние.
А как насчет твоей силы, Тревис? Приведет ли она тебя к гибели? Или к гибели мира?
Прежде чем Тревис сумел найти ответ на свой вопрос, со стороны улицы Гранта появилась сутулая фигура Даржа. Когда рыцарь подошел к крыльцу, стало видно, что он залит кровью.
Тревис вскочил на ноги, быстро засунув скарабея в карман.
— Дарж, что с тобой?
Левую щеку Даржа располосовали глубокие царапины, чуть ниже расплывался синяк.
— Чепуха, — ответил рыцарь. — Нарушитель порядка швырнул бутылку, вот и все. Она попала в меня, когда я возвращался в тюрьму с едой для Сарета — моя вина, что не успел увернуться. Я сказал сэру Тэннеру, что могу остаться на посту, но он приказал мне вернуться сюда, а я поклялся ему повиноваться.
Тревис знал, что стойкий рыцарь никогда не признается, что ему больно. Похоже, Тэннер это тоже уже понял.
— Шериф прав, — сказал Тревис, взял Даржа за руку и подтолкнул к двери. — Пусть Лирит тебя осмотрит.
Они нашли колдунью на кухне вместе с Моди.
— Боже Всевышний! — воскликнула Моди, увидев лицо Даржа. — Мистер Дирк, что с вами случилось?
Лирит быстро подошла к рыцарю, протянула к нему руки, но потом остановилась. Дарж коротко кивнул, и Лирит закрыла глаза, коснулась его щеки, осторожно ощупала скулы. Открыв глаза, она сказала:
— Все кости целы, ничего страшного. Но на щеке остались осколки стекла. Их необходимо вытащить, иначе царапины не заживут.
Они посадили Даржа за кухонный стол. Моди вскипятила пинцет, а когда он остыл, Лирит аккуратно вытащила кусочки стекла из щеки Даржа. Ее движения были быстрыми и уверенными, да и рыцарь не привык жаловаться, но всякий раз, когда колдунья вытаскивала новый осколок, он вздрагивал.
— Останутся шрамы, — сказала Лирит, промывая царапины.
Дарж поморщился.
— Быть может, я стану более привлекательным.
— Прошу простить мои выражения, — вмешалась Моди, — но то, что вы говорите, мистер Дирк, собачье дерьмо. У вас хорошее лицо. Сильное и умное. Я бы даже рискнула назвать его благородным. А это намного лучше, чем красота. И вы самый настоящий глупец, если заставляете ее ждать только из-за того, что полагаете, будто она заслуживает более красивого мужчину.
Дарж отвернулся, но все успели заметить, как он густо покраснел.
Затем Тревис и Лирит помогли Моди накрыть ужин, а Дарж поднялся наверх, чтобы сменить залитую кровью рубашку. За едой они почти не разговаривали; Тревис не забывал о троице старателей, сидевшей рядом. Но как только они ушли — в один из салунов, — Моди заявила, что Дарж должен рассказать им о происшествии.
Впрочем, рассказывать было не о чем. Дарж не видел, кто бросил бутылку, а если кто-то из зевак и заметил виновного, то не посчитал необходимым делиться информацией с шерифом. Тревис ничуть не удивился. Шум, поднявшийся после событий Четвертого июля в «Шахтном стволе», улегся в течение недели, точно воды пруда, куда кто-то бросил камень, но гнев все еще таился под поверхностью. Жителям Касл-Сити не удалось линчевать Сарета, и они не могли с этим смириться. Они бы быстро забыли о происшествии, каких тут бывает тысячи, но им постоянно напоминали о чужаке, убившем горожанина Касл-Сити.
— Ты читал сегодняшнюю газету? — спросил Тревис у Даржа.
Рыцарь покачал головой. Моди постучала ладонью по столу.
— Я же говорила, что не стану терпеть эту мерзость в своем доме!
Несколько дней назад Моди собрала все газеты, скопившиеся в «Голубом колокольчике», и сожгла их на заднем дворе. Однако один из старателей оставил свежий номер на столе, и Тревис успел его прочитать до того, как он попался на глаза Моди. Он сбегал в свою комнату и вернулся с газетой. Моди отвернулась, но остальные склонились над первой страницей.
— Пожалуй, теперь ясно, почему в тебя швыряют бутылки, Дарж. Кажется, ты нес Сарету ужин, когда на тебя напали?
— Человек должен есть, — ответил Дарж. — В тюрьме нет кухни, поэтому мы покупаем еду в ресторане миссис Виккери, поскольку она дает нам приличные скидки. Однако я не стал бы утверждать, что миссис Виккери хорошо готовит. Она умеет делать только бифштекс с картошкой.
Тревис посмотрел на Моди.
— Кажется, это вы послали мягкий матрас в тюрьму?
— Он очень старый, к тому же все перья давно вылезли, — сказала Моди. — Я беспокоилась, что мистеру Сэмсону придется спать на голой деревянной скамье. Он еще не совсем поправился.
— И ты дала Даржу виски для него, не так ли, Лирит?
Карие глаза колдуньи сверкнули.
— Я передала ему лекарственную настойку, чтобы облегчить дыхание. Алкоголь необходим для ее приготовления — вот и все.
— Значит, все правда. — Тревис сложил газету. — И кто-то сообщил эти сведения в газету.
Лирит сжала руки в кулаки.
— Как им удается делать правду такой… отвратительной?
— Они хорошо знают свое дело, — ответил Тревис. — И у них одна задача: продавать газету.
Дарж пригладил усы.
— Интересно, как они узнали такие подробности. Мне бы хотелось поговорить с владельцем газеты.
— Нет, мистер Дирк! — Моди испуганно покачала головой. — Мортимер Хейл владеет половиной города. Он самый могущественный человек в Касл-Сити и один из самых жестоких. Я знаю это на личном опыте. Даже не приближайтесь к нему. Обещайте мне, что не станете с ним связываться.
Но Дарж опустил глаза и промолчал. Моди прижала руку ко рту и поспешно ушла на кухню.
— Я хочу повидать Сарета, — заявила Лирит, вставая. — Сейчас.
Дарж покачал головой.
— Может быть, завтра, если в газете не появится новой истории. Сейчас идти туда слишком опасно, миледи.
— А как насчет самого Сарета? — дрожа, спросила Лирит. — Не грозит ли опасность ему?
— За ним присматривает сэр Тэннер. Кроме того, в тюрьме находится Вилсон, другой помощник шерифа. Сейчас тюрьма самое безопасное место для Сарета, миледи.
Лирит тяжело вздохнула.
— Я знаю, Дарж. — Она понизила голос. — Я все понимаю. Спасибо тебе.
Рыцарь кивнул, подхватил стопку тарелок и направился на кухню вслед за Моди.
Тревис встал и коснулся плеча Лирит.
— Нам пора в «Шахтный ствол».
— Я только умоюсь.
Чтобы скоротать время, Тревис принялся листать газету. Кроме истории про Сарета, он не нашел ничего интересного. В «Утренних увечьях» сообщалось, что в окрестностях города появились волки — к югу от города, на одной из ферм пропали две овцы. Однако Тревиса беспокоили вовсе не четвероногие хищники.
Вернулась Лирит, на лице ее читалась решимость. Тревис взял ее под руку, и они вместе направились на Лосиную улицу.
Тревис чувствовал, что прохожие бросают в их сторону любопытные взгляды. В этом не было ничего удивительного: они с Лирит выделялись из толпы. Но об их дружбе с Саретом мало кто знал.
Кое для кого это не просто дружба, Тревис.
— Ты любишь его, не так ли? — спросил он на ходу. — Я имею в виду Сарета.
Лирит споткнулась, но тут же уверенно зашагала вперед, глядя перед собой.
— Не имеет значения, люблю я его или нет. Мы не можем быть вместе. Морнишам запрещено жениться на женщинах, не принадлежащих к их клану.
Тревис ощутил, как в нем вспыхнул гнев. Он ненавидел подобные вещи: деспотичные правила, предписываемые обществом и заставляющие людей подчиняться определенным законам без всяких на то разумных причин — с какой стати ты должен жить так, как того хотят другие?
— Почему бы ему не покинуть свой клан?
— Если он перестанет быть морнишем, останется ли он Саретом? — Лирит покачала головой. — Возможно, он способен ради меня принести такую жертву. Но я себе этого никогда не прощу. Я не смогу смотреть ему в глаза, понимая, что заставила отказаться от себя, от своей крови.
— Быть может, он именно этого и хочет.
— Возможно, он так думает. Во всяком случае, сейчас. Но, в конце концов, сомнения, точно змеи, проникнут в его сердце. — Лирит тяжело вздохнула. — Нет, я слишком его люблю, чтобы причинить ему такую боль.
— Его клан остался в другом мире, Лирит.
— А он стал другим человеком? Изменилась ли я? Нас разделяет не только его принадлежность к клану. Дело в том…
Она стиснула зубы и прижала руку к животу. Что хотела сказать Лирит? Тревис не решился спросить. Он лишь сжал ее руку, и она ответила ему тем же.
Как и всегда по вечерам в пятницу, на улицах было много народу, но сегодня люди казались какими-то притихшими, на многих лицах лежала печать неудовольствия. Быть может, горожане все еще недовольны тем, что шериф Тэннер не позволил им расправиться с Саретом.
Или они чего-то боятся?
Сначала Тревис заметил собравшуюся на тротуаре толпу. Люди о чем-то громко спорили, слышались язвительные замечания. Затем раздался сдавленный крик, и какой-то мужчина торопливо повел прочь женщину, которая прижимала руку ко рту.
— Что здесь происходит? — спросила Лирит.
Тревис почувствовал, как его охватывают неприятные предчувствия.
— Не знаю, пойду, посмотрю.
Он отпустил руку Лирит и начал протискиваться вперед, чувствуя, что колдунья следует за ним. Толпа собралась у входа в переулок. Люди вглядывались в промежуток между домами. С ограды свисали какие-то тряпки.
— Поделом ему! — крикнул мужчина.
— Грешник! — прошипела женщина, лицо которой раскраснелось от возбуждения.
Они повернулись и зашагали прочь. Тревис и Лирит продолжали проталкиваться вперед. Наконец им удалось увидеть, на что глазела толпа. В землю кто-то забил грубо сколоченный крест, к которому привязали Найлса Барретта.
Руки англичанина были широко раскинуты и привязаны к поперечной стороне креста, голова свисала на грудь, и Тревис не мог разглядеть его лица. Он не двигался. На лбу запеклась кровь, пальцы торчали в стороны под неестественными углами — они были сломаны.
— Кто это сделал? — задыхаясь, спросил Тревис.
Стоящий рядом с ним мужчина показал на лист бумаги, приколотый булавкой к куртке Барретта. На нем было аккуратно написано:
ЧТИ ОТЦА И МАТЬ СВОИХ
И ниже, более мелкими буквами:
ТЕПЕРЬ В ЭТОМ ГОРОДЕ НОВЫЙ ЗАКОН. ТАК БУДЕТ С КАЖДЫМ, КТО СТАНЕТ ПРОТИВИТЬСЯ КРЕСТОВОМУ ПОХОДУ ЗА ЧИСТОТУ
— Тревис! — Лирит схватила его за руку. — Он еще жив.
Барретт повернул голову. С окровавленных губ слетел стон. Стоящий рядом с Тревисом мужчина рассмеялся. Тревис повернулся и бросил на него яростный взор.
— Позовите шерифа Тэннера, — прорычал он. — Немедленно!
Должно быть в голосе Тревиса чувствовалась сила, поскольку смех застрял в горле у мужчины, и он быстро побежал по улице, призывая шерифа.
— Уходите отсюда, — громко сказал Тревис. — Повторяю, уходите!
Удар грома потряс воздух, и Тревис почувствовал покалывание в правой руке. Зеваки начали торопливо расходиться. Впрочем, часть из них остановилась неподалеку, продолжая наблюдать за происходящим жесткими глазами. Энергия клокотала внутри Тревиса, пытаясь вырваться наружу. Оставалось лишь произнести руну.
Нет, он не станет причинять этим людям вред; он не такой, как они. Тревис стиснул зубы, и они вместе с Лирит принялись отвязывать Барретта.
В горы пришло лето. Четвертое июля осталась позади, и почти каждый день грозовые фронты собирались над Касл-Сити, наполняя долину далеким громом индейских барабанов войны. Большую часть времени тучи висели над горами, но иногда, перед наступлением сумерек, собирались над долиной и с грохотом, подобным взрыву динамитной шашки, на землю низвергался ливень, причем капли были крупными и такими холодными, что возникали мысли о пустынных небесных озерах из тающего снега.
В течение десяти минут ливень барабанил по жестяным крышам Касл-Сити так громко, словно прибежало стадо диких оленей, а улицы превращались в реки, несущие на своих гребнях красный песок. Затем дождь стихал. Ветер отгонял тучи прочь; солнечные лучи легко пронизывали разреженный горный воздух, плескались в лужах. Земля и небо приобретали яркие оттенки зеленого и голубого, подобно цветам, растущим в тени рядом с пансионом, в честь которых он и получил свое название.
Иногда, сидя на крылечке, Тревис мечтал о том, чтобы дождь унес все его тревоги, как пыль с улицы Гранта, и позволил ему начать с чистого листа.
А что ты станешь делать, если получишь возможность начать все сначала, Тревис? Останешься в Касл-Сити, в этом веке?
В некотором смысле заманчивая перспектива. Ему нравилось жить у Моди, а работа в «Шахтном стволе» доставляла удовольствие. Более того, в городе скоро появится Джек Грейстоун. Тревис представлял себе, как Джек заходит к нему в салун и просит помочь перенести бронзовые светильники, или побитые молью кресла, или другую антикварную мебель, которую он только что купил. И все снова будет, как в старые времена.
Слишком старые, Тревис. Твое место не здесь. Ты не являешься владельцем «Шахтного ствола». И не можешь остаться у Моди, потому что она скоро умрет. А Сарета собираются повесить.
Он ждал все утро, но дождь в тот день так и не пролился. Лишь тучи и раскаты грома, наполняющего воздух гудящей энергией, словно огромная молния собиралась нанести последний удар.
В пять часов до крыльца долетел аромат жареной рыбы. Джиневра зевнула и спрыгнула с колен Тревиса, чтобы отыскать Моди и получить пару кусочков радужной форели. Тревис засунул руку в карман и вытащил скарабея.
Золотой паук пополз по его ладони, осторожно переступая изящными лапками. Вставленный в его брюшко рубин блестел, точно капля крови. Она вернет их на Зею при помощи артефакта, спрятанного под стропилами в их комнате. Но какие другие чудеса можно сотворить, использовав эту каплю? Сарет сказал, что одна капля крови бога-короля Ору столь же могущественна, как кровь тысячи волшебников. Тревис собственными глазами видел, что она сотворила с Ксеметом.
Но что подарило Ксемету его могущество? В результате его поглотил демон. Самого Ору заковали в кандалы собственные жрецы. Несмотря на свое могущество — или вследствие него — Ору заснул вечным сном, а его жрецы молились ему и пили его кровь, чтобы обрести волшебную силу, а еще хранили его кровь в скарабеях, подобных этому. Быть может, сила и власть, в конечном счете, есть тюрьма. Или смертный приговор.
Тревис ощутил легкое покалывание в правой руке там, где его ладони касались лапки скарабея; почувствовал символ, запечатленный на ней. Сейчас символ оставался невидимым, но стоило Тревису произнести название какой-нибудь руны, он начинал испускать серебристое сияние.
А как насчет твоей силы, Тревис? Приведет ли она тебя к гибели? Или к гибели мира?
Прежде чем Тревис сумел найти ответ на свой вопрос, со стороны улицы Гранта появилась сутулая фигура Даржа. Когда рыцарь подошел к крыльцу, стало видно, что он залит кровью.
Тревис вскочил на ноги, быстро засунув скарабея в карман.
— Дарж, что с тобой?
Левую щеку Даржа располосовали глубокие царапины, чуть ниже расплывался синяк.
— Чепуха, — ответил рыцарь. — Нарушитель порядка швырнул бутылку, вот и все. Она попала в меня, когда я возвращался в тюрьму с едой для Сарета — моя вина, что не успел увернуться. Я сказал сэру Тэннеру, что могу остаться на посту, но он приказал мне вернуться сюда, а я поклялся ему повиноваться.
Тревис знал, что стойкий рыцарь никогда не признается, что ему больно. Похоже, Тэннер это тоже уже понял.
— Шериф прав, — сказал Тревис, взял Даржа за руку и подтолкнул к двери. — Пусть Лирит тебя осмотрит.
Они нашли колдунью на кухне вместе с Моди.
— Боже Всевышний! — воскликнула Моди, увидев лицо Даржа. — Мистер Дирк, что с вами случилось?
Лирит быстро подошла к рыцарю, протянула к нему руки, но потом остановилась. Дарж коротко кивнул, и Лирит закрыла глаза, коснулась его щеки, осторожно ощупала скулы. Открыв глаза, она сказала:
— Все кости целы, ничего страшного. Но на щеке остались осколки стекла. Их необходимо вытащить, иначе царапины не заживут.
Они посадили Даржа за кухонный стол. Моди вскипятила пинцет, а когда он остыл, Лирит аккуратно вытащила кусочки стекла из щеки Даржа. Ее движения были быстрыми и уверенными, да и рыцарь не привык жаловаться, но всякий раз, когда колдунья вытаскивала новый осколок, он вздрагивал.
— Останутся шрамы, — сказала Лирит, промывая царапины.
Дарж поморщился.
— Быть может, я стану более привлекательным.
— Прошу простить мои выражения, — вмешалась Моди, — но то, что вы говорите, мистер Дирк, собачье дерьмо. У вас хорошее лицо. Сильное и умное. Я бы даже рискнула назвать его благородным. А это намного лучше, чем красота. И вы самый настоящий глупец, если заставляете ее ждать только из-за того, что полагаете, будто она заслуживает более красивого мужчину.
Дарж отвернулся, но все успели заметить, как он густо покраснел.
Затем Тревис и Лирит помогли Моди накрыть ужин, а Дарж поднялся наверх, чтобы сменить залитую кровью рубашку. За едой они почти не разговаривали; Тревис не забывал о троице старателей, сидевшей рядом. Но как только они ушли — в один из салунов, — Моди заявила, что Дарж должен рассказать им о происшествии.
Впрочем, рассказывать было не о чем. Дарж не видел, кто бросил бутылку, а если кто-то из зевак и заметил виновного, то не посчитал необходимым делиться информацией с шерифом. Тревис ничуть не удивился. Шум, поднявшийся после событий Четвертого июля в «Шахтном стволе», улегся в течение недели, точно воды пруда, куда кто-то бросил камень, но гнев все еще таился под поверхностью. Жителям Касл-Сити не удалось линчевать Сарета, и они не могли с этим смириться. Они бы быстро забыли о происшествии, каких тут бывает тысячи, но им постоянно напоминали о чужаке, убившем горожанина Касл-Сити.
— Ты читал сегодняшнюю газету? — спросил Тревис у Даржа.
Рыцарь покачал головой. Моди постучала ладонью по столу.
— Я же говорила, что не стану терпеть эту мерзость в своем доме!
Несколько дней назад Моди собрала все газеты, скопившиеся в «Голубом колокольчике», и сожгла их на заднем дворе. Однако один из старателей оставил свежий номер на столе, и Тревис успел его прочитать до того, как он попался на глаза Моди. Он сбегал в свою комнату и вернулся с газетой. Моди отвернулась, но остальные склонились над первой страницей.
ШЕРИФ ПРОДОЛЖАЕТ ПОКРЫВАТЬ УБИЙЦУТревис вздохнул.
Мы получили еще одно доказательство того, что в нашем городе некому вершить правосудие — во всяком случае, среди представителей Закона таких людей нет: наш собственный шериф, давший клятву служить нам и защищать нас, озабочен лишь тем, чтобы прятать от народного гнева известного преступника в тюрьме, построенной на деньги налогоплательщиков. Преступник — речь идет о мистере Сэмсоне, весьма сомнительного происхождения, — на глазах у множества свидетелей хладнокровно убил Четвертого июля одного из лучших молодых людей города, мистера Кэлвина Мюррея.
И хотя законы Колорадо гласят, что преступника следует содержать в тюрьме до прибытия окружного судьи — а его нужно ждать две недели, — не вызывает сомнений, что столь ужасное преступление не предполагает роскошного содержания, достойного богатого бизнесмена в «Серебряном дворце».
Однако, по свидетельству заслуживающего доверия источника, нам стало известно, что мистер Сэмсон спит на мягкой постели, пьет отличное виски, и стоит ему щелкнуть пальцами, как один из помощников шерифа приносит ему лучшие блюда из ресторана Скажите нам, горожане, можете ли вы похвастать, что обедаете так каждый день?
Редакция.
— Пожалуй, теперь ясно, почему в тебя швыряют бутылки, Дарж. Кажется, ты нес Сарету ужин, когда на тебя напали?
— Человек должен есть, — ответил Дарж. — В тюрьме нет кухни, поэтому мы покупаем еду в ресторане миссис Виккери, поскольку она дает нам приличные скидки. Однако я не стал бы утверждать, что миссис Виккери хорошо готовит. Она умеет делать только бифштекс с картошкой.
Тревис посмотрел на Моди.
— Кажется, это вы послали мягкий матрас в тюрьму?
— Он очень старый, к тому же все перья давно вылезли, — сказала Моди. — Я беспокоилась, что мистеру Сэмсону придется спать на голой деревянной скамье. Он еще не совсем поправился.
— И ты дала Даржу виски для него, не так ли, Лирит?
Карие глаза колдуньи сверкнули.
— Я передала ему лекарственную настойку, чтобы облегчить дыхание. Алкоголь необходим для ее приготовления — вот и все.
— Значит, все правда. — Тревис сложил газету. — И кто-то сообщил эти сведения в газету.
Лирит сжала руки в кулаки.
— Как им удается делать правду такой… отвратительной?
— Они хорошо знают свое дело, — ответил Тревис. — И у них одна задача: продавать газету.
Дарж пригладил усы.
— Интересно, как они узнали такие подробности. Мне бы хотелось поговорить с владельцем газеты.
— Нет, мистер Дирк! — Моди испуганно покачала головой. — Мортимер Хейл владеет половиной города. Он самый могущественный человек в Касл-Сити и один из самых жестоких. Я знаю это на личном опыте. Даже не приближайтесь к нему. Обещайте мне, что не станете с ним связываться.
Но Дарж опустил глаза и промолчал. Моди прижала руку ко рту и поспешно ушла на кухню.
— Я хочу повидать Сарета, — заявила Лирит, вставая. — Сейчас.
Дарж покачал головой.
— Может быть, завтра, если в газете не появится новой истории. Сейчас идти туда слишком опасно, миледи.
— А как насчет самого Сарета? — дрожа, спросила Лирит. — Не грозит ли опасность ему?
— За ним присматривает сэр Тэннер. Кроме того, в тюрьме находится Вилсон, другой помощник шерифа. Сейчас тюрьма самое безопасное место для Сарета, миледи.
Лирит тяжело вздохнула.
— Я знаю, Дарж. — Она понизила голос. — Я все понимаю. Спасибо тебе.
Рыцарь кивнул, подхватил стопку тарелок и направился на кухню вслед за Моди.
Тревис встал и коснулся плеча Лирит.
— Нам пора в «Шахтный ствол».
— Я только умоюсь.
Чтобы скоротать время, Тревис принялся листать газету. Кроме истории про Сарета, он не нашел ничего интересного. В «Утренних увечьях» сообщалось, что в окрестностях города появились волки — к югу от города, на одной из ферм пропали две овцы. Однако Тревиса беспокоили вовсе не четвероногие хищники.
Вернулась Лирит, на лице ее читалась решимость. Тревис взял ее под руку, и они вместе направились на Лосиную улицу.
Тревис чувствовал, что прохожие бросают в их сторону любопытные взгляды. В этом не было ничего удивительного: они с Лирит выделялись из толпы. Но об их дружбе с Саретом мало кто знал.
Кое для кого это не просто дружба, Тревис.
— Ты любишь его, не так ли? — спросил он на ходу. — Я имею в виду Сарета.
Лирит споткнулась, но тут же уверенно зашагала вперед, глядя перед собой.
— Не имеет значения, люблю я его или нет. Мы не можем быть вместе. Морнишам запрещено жениться на женщинах, не принадлежащих к их клану.
Тревис ощутил, как в нем вспыхнул гнев. Он ненавидел подобные вещи: деспотичные правила, предписываемые обществом и заставляющие людей подчиняться определенным законам без всяких на то разумных причин — с какой стати ты должен жить так, как того хотят другие?
— Почему бы ему не покинуть свой клан?
— Если он перестанет быть морнишем, останется ли он Саретом? — Лирит покачала головой. — Возможно, он способен ради меня принести такую жертву. Но я себе этого никогда не прощу. Я не смогу смотреть ему в глаза, понимая, что заставила отказаться от себя, от своей крови.
— Быть может, он именно этого и хочет.
— Возможно, он так думает. Во всяком случае, сейчас. Но, в конце концов, сомнения, точно змеи, проникнут в его сердце. — Лирит тяжело вздохнула. — Нет, я слишком его люблю, чтобы причинить ему такую боль.
— Его клан остался в другом мире, Лирит.
— А он стал другим человеком? Изменилась ли я? Нас разделяет не только его принадлежность к клану. Дело в том…
Она стиснула зубы и прижала руку к животу. Что хотела сказать Лирит? Тревис не решился спросить. Он лишь сжал ее руку, и она ответила ему тем же.
Как и всегда по вечерам в пятницу, на улицах было много народу, но сегодня люди казались какими-то притихшими, на многих лицах лежала печать неудовольствия. Быть может, горожане все еще недовольны тем, что шериф Тэннер не позволил им расправиться с Саретом.
Или они чего-то боятся?
Сначала Тревис заметил собравшуюся на тротуаре толпу. Люди о чем-то громко спорили, слышались язвительные замечания. Затем раздался сдавленный крик, и какой-то мужчина торопливо повел прочь женщину, которая прижимала руку ко рту.
— Что здесь происходит? — спросила Лирит.
Тревис почувствовал, как его охватывают неприятные предчувствия.
— Не знаю, пойду, посмотрю.
Он отпустил руку Лирит и начал протискиваться вперед, чувствуя, что колдунья следует за ним. Толпа собралась у входа в переулок. Люди вглядывались в промежуток между домами. С ограды свисали какие-то тряпки.
— Поделом ему! — крикнул мужчина.
— Грешник! — прошипела женщина, лицо которой раскраснелось от возбуждения.
Они повернулись и зашагали прочь. Тревис и Лирит продолжали проталкиваться вперед. Наконец им удалось увидеть, на что глазела толпа. В землю кто-то забил грубо сколоченный крест, к которому привязали Найлса Барретта.
Руки англичанина были широко раскинуты и привязаны к поперечной стороне креста, голова свисала на грудь, и Тревис не мог разглядеть его лица. Он не двигался. На лбу запеклась кровь, пальцы торчали в стороны под неестественными углами — они были сломаны.
— Кто это сделал? — задыхаясь, спросил Тревис.
Стоящий рядом с ним мужчина показал на лист бумаги, приколотый булавкой к куртке Барретта. На нем было аккуратно написано:
ЧТИ ОТЦА И МАТЬ СВОИХ
И ниже, более мелкими буквами:
ТЕПЕРЬ В ЭТОМ ГОРОДЕ НОВЫЙ ЗАКОН. ТАК БУДЕТ С КАЖДЫМ, КТО СТАНЕТ ПРОТИВИТЬСЯ КРЕСТОВОМУ ПОХОДУ ЗА ЧИСТОТУ
— Тревис! — Лирит схватила его за руку. — Он еще жив.
Барретт повернул голову. С окровавленных губ слетел стон. Стоящий рядом с Тревисом мужчина рассмеялся. Тревис повернулся и бросил на него яростный взор.
— Позовите шерифа Тэннера, — прорычал он. — Немедленно!
Должно быть в голосе Тревиса чувствовалась сила, поскольку смех застрял в горле у мужчины, и он быстро побежал по улице, призывая шерифа.
— Уходите отсюда, — громко сказал Тревис. — Повторяю, уходите!
Удар грома потряс воздух, и Тревис почувствовал покалывание в правой руке. Зеваки начали торопливо расходиться. Впрочем, часть из них остановилась неподалеку, продолжая наблюдать за происходящим жесткими глазами. Энергия клокотала внутри Тревиса, пытаясь вырваться наружу. Оставалось лишь произнести руну.
Нет, он не станет причинять этим людям вред; он не такой, как они. Тревис стиснул зубы, и они вместе с Лирит принялись отвязывать Барретта.
ГЛАВА 34
Лирит закрыла дверь ванной — осторожно, хотя лорд Барретт не мог ее услышать — и спустилась вниз. Жаль, что она не обладает целительскими способностями Грейс, или хотя бы не прирученной, но бездонной силой Эйрин. Однако талант Лирит состоял в способности к предвидению. И все же она не видела, выживет Барретт или нет. Лирит сделала все, что могла; теперь оставалось только ждать.
Она нашла своих друзей в гостиной «Голубого колокольчика».
— Как он? — спросил Тревис, поставив на стол фарфоровую чашку с кофе.
Лирит открыла рот, чтобы ответить, но у нее получился зевок. Только что рассвело, она не спала всю ночь.
— Его раны больше не кровоточат; кроме того, я вправила сломанные пальцы и наложила на них шины. Несколько раз он едва не пришел в сознание, словно во сне бормотал что-то, а потом вновь замолкал. Мне удалось разобрать только одно слово. Кажется, он сказал «золото».
Дарж мрачно кивнул.
— Не удивлюсь, если люди, которые совершили это насилие, забрали его золото.
Тревис посмотрел на рыцаря.
— Неужели ты думаешь, что обычные грабители способны на такое, Дарж?
Дарж лишь провел рукой по усам.
Лирит села и с благодарностью взяла из рук Тревиса чашку горячего кофе. Конечно, кофе не мэддок — он более горький, и ему не хватает пряного аромата, — но она не могла не признать его достоинств. После нескольких глотков Лирит почувствовала, как по телу растекается приятное тепло.
— Как прошел вечер в салуне? — спросила она у Тревиса.
После того как они с шерифом Тэннером и его помощником Вилсоном принесли Найлса Барретта в пансион — Дарж остался с Саретом в тюрьме, — Тревис пошел в «Шахтный ствол», чтобы сообщить Мэнипенни о несчастье с Барреттом, а также предупредить, что Лирит сегодня останется дома.
Тревис вздохнул и провел рукой по бритой голове.
— Мне там было нечего делать. Почти никто не пришел. Даже старый Иезекиль Фрост.
— Возможно, решили, что такой вечер лучше провести дома, — предположил Дарж, который осторожно держал в руке тонкую фарфоровую чашку, смешно отставив в сторону мизинец.
Наверное, Дарж прав, подумала Лирит. Как только по городу распространилась новость о том, что случилось с Барреттом, жители поспешили разойтись по домам. Тревис рассказал ей, что заповедь, прикрепленная к груди Барретта, является одним из десяти напутствий, оставленных Богом этому миру. А кто в Касл-Сити не нарушает хотя бы одной из них?
Лирит поставила чашку на стол.
— Я не уверена, что сделала для лорда Барретта все, что возможно. Может быть, следует вызвать врача?
— Нет, мисс Лили, — возразила Моди, входя в гостиную. Она поставила на стол кофейник со свежезаваренным кофе. — Уж лучше вы лечите мистера Барретта, не стоит звать доктора Свенссона.
Дарж бросил на нее пристальный взгляд.
— Почему нам не следует посылать за доктором, леди Моди?
— Вот почему, мистер Дирк. — И она бросила на стол свежий номер «Вестника Касл-Сити». — Доктор Свенссон женат на Берте Хейл Свенссон, сестре Мортимера Хейла.
Лирит поняла, что имела в виду Моди. Мортимер Хейл является издателем единственной местной газеты, а Тревис считал, что именно Хейл возглавляет Комитет бдительности — или «Крестовый поход за Чистоту», как они назвали себя сегодня вечером. Конечно, то, что произошло с Бельтаном, скорее всего дело рук Лайонела Джентри, который вполне может работать на Хейла. А брак связывает доктора с Хейлом.
Тревис посмотрел на газету.
— Я думал, вы запретили «Вестнику Касл-Сити» появляться в пансионе, Моди.
— Запретила. Я нашла газету в одной из комнат во время уборки. Сейчас она отправится в камин.
И она подхватила газету, но Лирит успела прочитать заголовок:
НАКОНЕЦ ВОСТОРЖЕСТВОВАЛА СПРАВЕДЛИВОСТЬ
Дарж встал и надел шляпу. Пришло время сменить в тюрьме шерифа Тэннера. Тревис зевнул — он тоже почти не спал предыдущей ночью — и отправился наверх, чтобы немного отдохнуть. Лирит понимала, что ей следует последовать примеру Тревиса; она ужасно устала. Однако кофе сделал свое дело, и ее переполняла энергия. Что ж, нужно ее использовать. Она собрала пустые чашки и пошла на кухню, чтобы помочь Моди вымыть посуду после завтрака.
Лирит надела передник, и Моди улыбнулась своей добровольной помощнице. Они молча мыли посуду, и простая работа помогла Лирит немного успокоиться. Когда вся посуда была вымыта, Моди зажарила в камине несколько ломтей хлеба и положила их на стол рядом с баночкой земляничного джема.
— Ранним птичкам положено два завтрака, — заявила она.
Желудок Лирит заурчал, и она не стала спорить.
— Какой позор. Как они могли сотворить такое с мистером Барреттом, — вздохнув, проговорила Моди. — После того, что он пережил.
Лирит приподняла бровь.
— Что вы имеете в виду?
— Вы же знаете, его изгнали в Америку, — ответила Моди, бросив на Лирит выразительный взгляд. — Его отец английский граф, а Найлс — как старший сын — должен был унаследовать титул. Но несколько лет назад отец лишил Найлса всех прав наследства и посадил на отплывающий в Нью-Йорк корабль, приказав никогда не возвращаться обратно.
Она нашла своих друзей в гостиной «Голубого колокольчика».
— Как он? — спросил Тревис, поставив на стол фарфоровую чашку с кофе.
Лирит открыла рот, чтобы ответить, но у нее получился зевок. Только что рассвело, она не спала всю ночь.
— Его раны больше не кровоточат; кроме того, я вправила сломанные пальцы и наложила на них шины. Несколько раз он едва не пришел в сознание, словно во сне бормотал что-то, а потом вновь замолкал. Мне удалось разобрать только одно слово. Кажется, он сказал «золото».
Дарж мрачно кивнул.
— Не удивлюсь, если люди, которые совершили это насилие, забрали его золото.
Тревис посмотрел на рыцаря.
— Неужели ты думаешь, что обычные грабители способны на такое, Дарж?
Дарж лишь провел рукой по усам.
Лирит села и с благодарностью взяла из рук Тревиса чашку горячего кофе. Конечно, кофе не мэддок — он более горький, и ему не хватает пряного аромата, — но она не могла не признать его достоинств. После нескольких глотков Лирит почувствовала, как по телу растекается приятное тепло.
— Как прошел вечер в салуне? — спросила она у Тревиса.
После того как они с шерифом Тэннером и его помощником Вилсоном принесли Найлса Барретта в пансион — Дарж остался с Саретом в тюрьме, — Тревис пошел в «Шахтный ствол», чтобы сообщить Мэнипенни о несчастье с Барреттом, а также предупредить, что Лирит сегодня останется дома.
Тревис вздохнул и провел рукой по бритой голове.
— Мне там было нечего делать. Почти никто не пришел. Даже старый Иезекиль Фрост.
— Возможно, решили, что такой вечер лучше провести дома, — предположил Дарж, который осторожно держал в руке тонкую фарфоровую чашку, смешно отставив в сторону мизинец.
Наверное, Дарж прав, подумала Лирит. Как только по городу распространилась новость о том, что случилось с Барреттом, жители поспешили разойтись по домам. Тревис рассказал ей, что заповедь, прикрепленная к груди Барретта, является одним из десяти напутствий, оставленных Богом этому миру. А кто в Касл-Сити не нарушает хотя бы одной из них?
Лирит поставила чашку на стол.
— Я не уверена, что сделала для лорда Барретта все, что возможно. Может быть, следует вызвать врача?
— Нет, мисс Лили, — возразила Моди, входя в гостиную. Она поставила на стол кофейник со свежезаваренным кофе. — Уж лучше вы лечите мистера Барретта, не стоит звать доктора Свенссона.
Дарж бросил на нее пристальный взгляд.
— Почему нам не следует посылать за доктором, леди Моди?
— Вот почему, мистер Дирк. — И она бросила на стол свежий номер «Вестника Касл-Сити». — Доктор Свенссон женат на Берте Хейл Свенссон, сестре Мортимера Хейла.
Лирит поняла, что имела в виду Моди. Мортимер Хейл является издателем единственной местной газеты, а Тревис считал, что именно Хейл возглавляет Комитет бдительности — или «Крестовый поход за Чистоту», как они назвали себя сегодня вечером. Конечно, то, что произошло с Бельтаном, скорее всего дело рук Лайонела Джентри, который вполне может работать на Хейла. А брак связывает доктора с Хейлом.
Тревис посмотрел на газету.
— Я думал, вы запретили «Вестнику Касл-Сити» появляться в пансионе, Моди.
— Запретила. Я нашла газету в одной из комнат во время уборки. Сейчас она отправится в камин.
И она подхватила газету, но Лирит успела прочитать заголовок:
НАКОНЕЦ ВОСТОРЖЕСТВОВАЛА СПРАВЕДЛИВОСТЬ
Дарж встал и надел шляпу. Пришло время сменить в тюрьме шерифа Тэннера. Тревис зевнул — он тоже почти не спал предыдущей ночью — и отправился наверх, чтобы немного отдохнуть. Лирит понимала, что ей следует последовать примеру Тревиса; она ужасно устала. Однако кофе сделал свое дело, и ее переполняла энергия. Что ж, нужно ее использовать. Она собрала пустые чашки и пошла на кухню, чтобы помочь Моди вымыть посуду после завтрака.
Лирит надела передник, и Моди улыбнулась своей добровольной помощнице. Они молча мыли посуду, и простая работа помогла Лирит немного успокоиться. Когда вся посуда была вымыта, Моди зажарила в камине несколько ломтей хлеба и положила их на стол рядом с баночкой земляничного джема.
— Ранним птичкам положено два завтрака, — заявила она.
Желудок Лирит заурчал, и она не стала спорить.
— Какой позор. Как они могли сотворить такое с мистером Барреттом, — вздохнув, проговорила Моди. — После того, что он пережил.
Лирит приподняла бровь.
— Что вы имеете в виду?
— Вы же знаете, его изгнали в Америку, — ответила Моди, бросив на Лирит выразительный взгляд. — Его отец английский граф, а Найлс — как старший сын — должен был унаследовать титул. Но несколько лет назад отец лишил Найлса всех прав наследства и посадил на отплывающий в Нью-Йорк корабль, приказав никогда не возвращаться обратно.