Энтони Марк. Кровь тайны

   — Я не могу тебя потерять, Сарет, — яростно прошептала она. — Не могу.
   Он потянулся, чтобы коснуться темных завитков ее волос.
   — Ты никогда меня не потеряешь, бешала.
   Больше ничего в данный момент они сделать не могли. Сарету по-прежнему лучше всего было оставаться в тюрьме. Дарж открыл дверь, и они вернулись в офис. Вилсон продолжал читать книгу. Должно быть, молодой человек не слишком хорошо учился в школе — роман по прежнему был открыт на странице, где умирал стрелок. Почему-то картинка вызвала у Тревиса беспокойство.
   — Я не буду ужинать в пансионе, — сказал Дарж. — Но постараюсь зайти в салун, чтобы выяснить, все ли у вас в порядке.
   Тревис и Лирит вернулись в «Голубой колокольчик» и остаток дня в вялом оцепенении просидели в гостиной. Иногда они обменивались несколькими фразами, но потом надолго замолкали, погружаясь в собственные мысли. Тишину нарушал скрежет проезжающих мимо повозок, или кашель, доносившийся из комнаты Моди.
   — Ей становится хуже, не так ли? — спросил Тревис, поглаживая мисс Джиневру. — Осталось совсем немного.
   — Да, — вздохнула Лирит.
   — А Тэннер знает?
   — Он знает.
   Тревис кивнул. Маленькая кошечка замурлыкала и потерлась головой о его руку.
   Жара спала около пяти, а через час пришла Лиза и заявила, что ужин готов. Они постарались побольше улыбаться, чтобы не расстраивать Моди. Однако глаза Моди затуманились, она думала о чем-то своем, и несколько раз чуть не уронила блюдо, когда накрывала на стол. Тревис не сомневался, что она беспокоится о Бартоломью Тэннере.
   После ужина они поднялись наверх, чтобы переодеться и идти на работу в салуне. Лирит зашла проведать Найлса Барретта, но за ним ухаживала Лиза, регулярно меняя ему повязки. Англичанин так и не приходил в сознание. Он больше не пытался говорить и лежал практически неподвижно. Интересно, очнется ли он когда-нибудь, подумал Тревис.
   — Дай ему время, — сказала Лирит, когда Тревис поделился с ней своими сомнениями. — Лорд Барретт сильнее, чем ты думаешь.
   В семь часов Тревис и колдунья направились в салун. Народу на Лосиной улице было совсем немного. Новость о гибели Иезекиля Фроста уже успела распространиться по городу, теперь мало кто рискнет выходить из дома после наступления темноты. Страх смогут пересилить только те, кому выпивка дороже собственной шкуры.
   Подойдя к «Шахтному стволу», они увидели на дверях листок бумаги. Сердце Тревиса мучительно забилось в груди, когда он прочитал:
 
   НЕ ЛЖЕСВИДЕТЕЛЬСТВУЙ
 
   Тревис сорвал листок, смял его в кулаке и решительно прошел через вращающиеся двери, Лирит следовала за ним.
   В салуне оказалось полдюжины посетителей, которые тихонько сидели над своими стаканами. Мэнипенни стоял за стойкой, рассеянно протирая ее чистой тряпкой. Его обычно веселое лицо было мрачным, а румяные щеки побледнели. На свежей белой рубашке проступили пятна пота.
   — Что это такое, мистер Мэнипенни? — спросил Тревис, положив на стойку смятый листок.
   Мэнипенни бросил на него быстрый взгляд.
   — Мне следовало сказать им то, что они хотели. Но я хороший человек или пытаюсь им быть. И стараюсь никого не обманывать, что бы они ни говорили.
   Лирит накрыла его руку ладонью.
   — Кто, мистер Мэнипенни? С кем вы разговаривали?
   Владелец салуна заморгал, словно только теперь заметил Лирит и Тревиса.
   — Ко мне заявились Лайонел Джентри и Юджин Эллис, леди Лили. Их лица скрывали маски, но я узнал обоих. Впрочем, их это не слишком тревожило. Они спросили, что я собираюсь сказать окружному судье, когда он приедет в наш город.
   — О чем? — спросил Тревис, ему стало холодно несмотря на то, что по спине текли струйки пота.
   — О той ночи, когда погиб мистер Мюррей. Я сказал, что намерен говорить правду, как и всегда, и что не видел, кто застрелил мистера Мюррея. Однако Джентри заявил, что я лгу и видел, как мистер Сэмсон застрелил мистера Мюррея. И что если я… если я не…
   Мэнипенни наклонился вперед, и его массивные плечи затряслись. Лирит сильнее сжала его руку.
   — Что он вам сказал?
   — Я всегда считал себя сильным человеком, — хрипло прошептал Мэнипенни. — В молодости я мог побороть любого противника одной рукой. Но я не в состоянии сражаться с такими людьми. Они заявили, что в мой салун ударит молния и он сгорит дотла, если я не скажу то, что они хотят. И это будет Божья кара. — Он высвободил руку из ладоней Лирит и поднес ее к лицу. — Это все, что у меня есть, Лили. Моя сила ушла, если она у меня вообще была. Я не могу потерять салун.
   — Вы его не потеряете, — решительно заявила Лирит. — Эти люди трусы, и молния ударит в них.
   Тревис вновь скомкал листок, на смену гневу пришла усталость. Он надел фартук и принялся мыть стаканы, пока Лирит продолжала негромко разговаривать с Мэнипенни. Очевидно, ей удалось найти слова утешения, поскольку он рассмеялся, и вскоре его щеки вновь раскраснелись. Тревис с благодарностью посмотрел на колдунью, она кивнула и направилась к своему столику для игры в фараон.
 
   Спустились сумерки и принесли с собой благословенную прохладу, но новых посетителей было совсем немного. Как Тревис и предполагал, в салун пришли только закоренелые пьяницы и игроки. Однако ровно в девять часов, как и всегда, появились Аарон Локк и его клерки из Первого банка.
   Тревис обрадовался, увидев их. Они всегда держались вежливо и никогда не унывали, их присутствие сразу же изменило к лучшему атмосферу в салуне и настроение Мэнипенни. Аарон Локк с улыбкой на мальчишеском лице подошел к стойке бара и купил выпивку для всех посетителей салуна.
   — Я думаю, сегодня нам всем не мешает выпить, — заявил Локк, глаза которого поблескивали под очками в золотой оправе, что вызвало радостные крики присутствующих.
   Шум начал привлекать посетителей других салунов, и вскоре в «Шахтном стволе» появились новые клиенты. Может быть, все образуется, подумал Тревис. Он улыбнулся Локку, и владелец банка приподнял свою шляпу.
   — Она так хороша, что ей даже проигрывать не обидно, — заметил один из игроков, когда они с приятелем закончили играть и подошли к стойке бара.
   — Ну, не совсем, — вздохнул другой, грустно рассматривая почти опустевший бумажник.
   Тревис налил им по стаканчику виски.
   — Не беспокойтесь, джентльмены. Мистер Локк сегодня угощает.
   — Благослови его Господь! — воскликнул игрок с тощим бумажником.
   — Именно так должен вести себя человек, у которого есть деньги, — отозвался его приятель, поставив стаканчик на стойку. — А вот Мортимер Хейл владеет половиной города, но никто не видел, чтобы он подал монетку старушке или помог тому, кого оставила удача.
   — Я слышал, что прошлой ночью Хейл понес заслуженное наказание.
   — Неужели?
   Тревис отошел, чтобы обслужить других клиентов, но прислушивался к беседе двух старателей. Теперь они говорили приглушенными голосами.
   — Говорят, вчера Хейл спустил в игорном доме кругленькую сумму. Будто бы десять тысяч долларов.
   — Десять тысяч? Господь Всемогущий, сколько виски можно было купить!
   — А еще говорят, что Хейл чуть с ума не сошел от ярости. Так ему и надо. Половину земель, которыми он владеет, Хейл заполучил обманом. Он вынудил Абрахама Джеско продать ему конюшню, угрожая лишить его брата права выкупа на заложенную ферму. И я слышал, что он обещал леди Шпоре ввести ее в общество, если она передаст ему права на «Голубой колокольчик». Он лжец и вор.
   — Тпру, приятель, притормози — сейчас не стоит говорить такие вещи о Хейле, — пробормотал первый старатель, оглядываясь через плечо. — У него повсюду в городе уши. Ты хорошо знаешь, что случается с парнями, которые его рассердят.
   Приятели вернулись к столику Лирит. Тревис смотрел им вслед. Значит, Мортимер Хейл обманом выманил у Моди право собственности на ее дом. Но почему его удивляет, что Хейл способен на столь жестокие поступки? Не приходилось сомневаться, что за Комитетом бдительности и «крестоносцами» стоит Мортимер Хейл. К тому же он объединился с волшебником. Зачем еще стал бы «Вестник Касл-Сити» печатать столь отвратительную ложь?
   — Тревис.
   Он так погрузился в свои размышления, что даже не заметил, как к нему подошла Лирит. Ее темные глаза были широко раскрыты.
   — Что случилось? — с тревогой спросил он.
   Она положила руки на стойку бара.
   — Он приближается. Я полагаю, он едет на дилижансе от железнодорожной станции. У него такая яркая нить, Тревис, даже ярче, чем у тебя. Я вижу ее, точно молнию в ясном небе. Тревис удивился.
   — Чья нить, Лирит? — Впрочем, он сразу понял, кого имеет в виду колдунья.
   — Твоего друга, — ответила она. — Мага, Джека Грейстоуна.
 
   Через пять минут Тревис стоял перед входом в «Серебряный дворец». Он сказал Мэнипенни, что ему необходимо выйти на улицу, чтобы немного подышать свежим воздухом. Настроение владельца салуна настолько улучшилось, что он с улыбкой отпустил Тревиса.
   Тревис вглядывался в ночь. Лосиная улица была пуста, если не считать исхудавшей собаки и редких подвыпивших старателей, нетвердой походкой перебиравшихся из одного салуна в другой. Потом он услышал далекий стук копыт и скрежет колес.
   Тревис увидел фонарь дилижанса, как только он выехал на Лосиную улицу. Кучер натянул поводья, и лошади остановились. Пыль заклубилась вокруг Тревиса. К тому моменту, когда она осела, кучер спрыгнул на мостовую и открыл дверь дилижанса.
   — Мы в Касл-Сити, сэр, — сказал кучер.
   — Клянусь крылатыми сандалиями Меркурия, неужели ты не мог не наезжать на каждую выбоину в дороге? — спросил мягкий и такой знакомый голос.
   — Извините, сэр, — равнодушно побормотал кучер.
   Из дилижанса показался мужчина и начал спускаться по ступенькам. Однако сумка, которую он держал в руках, застряла в дверях. Кучер резко дернул ее на себя, и пассажир едва не упал, в последний момент ухватившись за фонарный столб.
   Кучер захлопнул дверцу, забрался обратно на козлы, и дилижанс с грохотом покатил прочь.
   — Благословенная Исида, я думал, мои мучения никогда не закончатся, — сказал человек, безуспешно пытаясь разгладить свой помятый шерстяной костюм.
   Глазам Тревиса предстал удивительно красивый пожилой джентльмен лет шестидесяти, с ясными голубыми глазами. Седые волосы светлым облаком в беспорядке окружали его голову.
   — Да поможет мне Зевс, — продолжал ворчать он. — В какую варварскую страну я попал!
   Сжимая в руке тяжелую сумку, он поднялся на тротуар и едва не столкнулся с Тревисом. Седовласый мужчина отступил назад, бормоча проклятия давно забытых богов. Радость наполнила Тревиса. Это был Джек Грейстоун. Его старый друг стоял перед ним, причем выглядел он практически так же, как при их последней встрече.
   Пожилой джентльмен нахмурился, глядя на Тревиса.
   — Прошу меня простить, мой добрый друг, но я ужасно устал после долгого путешествия, и… — Он склонил голову набок, и его голубые глаза заблестели. — Извините, мы с вами знакомы?
   Тревис не смог удержаться от широкой улыбки.
   — Нет, но у нас все впереди.

ГЛАВА 38

   В воздухе повис металлический запах горячей стали, обжигающий легкие. На вершине холма пылал замок Морской Дозор, словно котелок алхимика, полный лигроина^[18]. Однако сейчас не было времени думать о лорде Элварде, оставшемся в замке, или вспоминать о служанке Мирдрид. В кровавых отблесках пожара Грейс видела, как ее полные отчаяния глаза отражаются в десяти полированных поверхностях ониксовых доспехов. Рыцари держали в руках обнаженные мечи, а их лошади медленно наступали, замыкая круг.
   Грейс хотела достать спрятанный в сапоге кинжал, но прекрасно понимала, что это просто смешно. Что она может сделать? Разрезать доспехи, словно они сделаны из сыра? Она выпрямилась и мысленно потянулась к окружающим ее существам, без разбора ухватившись за жизненные нити людей, лошадей, гнущихся под порывами ветра растений, умудрившихся уцелеть среди окружающих болот. Она не знала, что будет делать с нитями, понимая, что у нее остаются мгновения на создание заклинания.
   Она смутно ощущала, как трое ее друзей встали вокруг нее, образовав треугольник. Бельтан сжимал меч Элварда. Золотые глаза Вани горели в темноте, она приготовилась к сражению. Фолкен держал в серебряной руке тонкий кинжал. С тем же успехом он мог бы достать лютню.
   Огромный рыцарь — чьи доспехи украшали три короны — стоял к ней ближе всех, трое других остановились чуть позади. Шестеро всадников продолжали двигаться, но командир коротким жестом приказал им оставаться на месте. Очевидно, он не хотел, чтобы ему мешали разобраться с четверкой врагов. Даже имея на своей стороне Бельтана и Вани, Грейс понимала, что четверых рыцарей будет достаточно, чтобы с ними справиться. В конечном счете, хватит и одного, чтобы отрубить ей голову. А у них именно такие намерения, не так ли? Им нужна она — наследница Малакора. Ее пытаются убить с тех самых пор, как она появилась на свет. Теперь наконец они своего добьются.
   — Приготовься, — негромко прорычал Бельтан.
   Грейс сжала висевшее на шее ожерелье и принялась отчаянно плести нити Паутины жизни. Над влажной землей начал подниматься туман. Да, она сможет соткать заклинание, вызвав на помощь туман. Однажды, когда они оказались в деревушке Фаланор, она уже это делала. Она воспользовалась силой Паутины жизни, чтобы собрать вокруг себя туман поплотнее. За спинами рыцарей, невидимая для них, вставала стена густого тумана. Если она сумеет сделать так, чтобы туман поглотил рыцарей, у них появится шанс спастись.
   Командир рыцарей остановил своего скакуна перед Грейс. В своих черных доспехах он был больше похож на машину, чем на человека. Трое других рыцарей стояли у него за спиной, а остальные шестеро образовали большой круг, из которого было невозможно выбраться.
   — Вы знаете, что следует делать, братья! — крикнул огромный рыцарь. — Пришло время уничтожить тех, кто давно заслужил смерть. Вперед!
   Бельтан поднял меч. Вани начала движение, ее черная фигура растворилась в окружающем сумраке. Четверо рыцарей взмахнули мечами…
   …и развернули своих лошадей, оказавшись лицом к лицу с шестеркой своих собратьев. Огромный рыцарь издал оглушительный боевой клич, пришпорил своего коня и поскакал вперед, трое его спутников последовали за ним.
   Грейс потрясенно смотрела, пытаясь понять, что происходит, а ее заклинание постепенно разворачивало свое действие. Очевидно шестеро остальных рыцарей — как и сама Грейс — не ожидали подобного развития событий. Прежде чем один из них успел пошевелиться, огромный рыцарь взмахнул своим мечом. Раздался короткий лязг, и шлем покатился по земле — вместе с головой его ничего не подозревающего товарища! Вслед за ней на землю рухнуло безжизненное тело.
   Прошло всего одно короткое мгновение, и пятеро рыцарей пришли в себя. С громкими проклятиями они обнажили мечи против четверки своих собратьев. Однако они действовали недостаточно быстро. Еще один упал с лошади и остался неподвижно лежать на земле.
   Наступил хаос. Ржали лишившиеся седоков лошади. Клубился собранный Грейс туман, мешая следить за разгоревшейся схваткой. Снова и снова раздавался звон мечей.
   — Что происходит? — прокричал Фолкен.
   — Я ничего не вижу, — ответил Бельтан.
   Наконец туман на несколько мгновений рассеялся… прямо на Грейс мчался всадник, размахивая мечом. Она лишь безмолвно смотрела, как клинок опускается ей на голову.
   Послышался мелодичный звон. От серебряной руки Фолкена, которую он поставил на пути клинка, в разные стороны рассыпались искры. Бард упал на землю, а лезвие меча ушло в сторону, просвистев рядом с головой Грейс. Застыв на месте, она наблюдала, как отсеченный локон медленно опускается в ее протянутые ладони. Рыцарь восстановил равновесие и приготовился нанести новый удар.
   Мрак у него за спиной распустился, подобно лепесткам черной розы. Вани вышибла рыцаря из седла, и он с глухим стоном упал на спину. Прежде чем он успел подняться, рядом возник Бельтан. Он поставил ногу на грудь поверженного врага, а острие своего меча направил в прорезь его шлема. Стиснув зубы, Бельтан нажал на рукоять, и лезвие вошло сквозь прорезь. Раздался хруст. Рыцарь пару раз дернулся, как выброшенная на берег рыба, и затих.
   Наступила тишина, нарушаемая лишь ревом пламени. Бельтан высвободил меч, кончик которого потемнел от крови. Вани вглядывалась в туман. Фолкен поднялся на ноги, подошел к Грейс и взял ее за руку. Затем они вновь услышали топот копыт. Туман раздался, и на поляне появилось четверо рыцарей.
   Одним из них оказался огромный рыцарь с тремя коронами на доспехах. Остальные трое, как показалось Грейс, с самого начала следовали за ним. Грейс почувствовала, как напряглись стоящие рядом друзья. Что им нужно? Возможно, они преследуют какую-то ужасную цель, против которой выступали остальные? Туман медленно рассеивался, и среди трупов фейдримов Грейс увидела шесть тел в черных доспехах. У нее за спиной догорал замок. Черная сажа, словно жуткий снег, кружилась в воздухе.
   Четверо рыцарей остановились в нескольких шагах от них. Фолкен встал перед Грейс.
   — Что вам от нас нужно? — спросил бард.
   Рыцари ничего не ответили. Затем, совершенно неожиданно, великан расхохотался. Смех резонировал под шлемом и наводил на Грейс ужас. Когда великан заговорил, его голос оказался вполне под стать низкому смеху.
   — Клянусь пенистой гривой Джораса, никогда не думал, что доживу до того дня, когда мне придется спасать шею Сурового Барда. Я надеялся сам ее свернуть.
   Бельтан опустил меч. Фолкен, разинув рот, смотрел на великана. Вани недоуменно взглянула на барда.
   — Ну что, Фолкен Черная Рука, неужели не узнаешь своего спасителя? — прогрохотал великан.
   И тут он сорвал с головы шлем. На плечи рыцаря хлынула такая огромная волна рыжих волос, что Грейс поразилась тому, как они помещались под шлемом. А в бороде могли бы свить гнезда несколько ласточек, она не закрывала только нос и глаза.
   Фолкен невольно отшатнулся назад.
   — Король Кел!
   Великан ухмыльнулся.
   — Наконец-то ты меня узнал. Значит, мне не придется тебя убивать.
   Он с легким разочарованием вздохнул.
   Трое рыцарей, стоявших у него за спиной, также сняли шлемы, и хотя никто из них не мог похвастать такой же косматой шевелюрой, как великан, которого Фолкен назвал королем Келом, вид у них был дикий.
   Фолкен опустился на колени, и Грейс сначала даже не поняла, почему бард так поступил от слабости или чтобы выказать свое почтение. Тем не менее она последовала его примеру, Бельтан и Вани также встали на колени, хотя в глазах т'гол таились сомнения.
   Такой поворот событий ужасно порадовал великана, он откинул голову назад и вновь расхохотался, заглушив потрескивание пламени и наполнив ночь весельем.

ГЛАВА 39

   До лагеря короля Кела они добрались уже глухой ночью.
   В течение нескольких часов Грейс скакала на лошади, принадлежавшей убитому черному рыцарю. Лошадь оказалась такой огромной, что Грейс не могла сидеть на ней верхом и все время подпрыгивала в седле, которое раскачивалось, подобно палубе «Посланца судьбы». Через некоторое время она задремала, и ей приснилось, как она бежит по равнине, пытаясь догнать Тревиса. Однако земля у нее под ногами выгибается и трескается, подбрасывая Грейс, словно камешек на ветру.
   Одинокий вой прорезал ночь, казалось, волк зовет свою подругу, он и разбудил Грейс.
   — Один из моих людей, — раздался низкий голос. — Лагерь уже рядом.
   Сначала Грейс подумала, что упала со скакуна на сухую траву, но потом сообразила, что уткнулась лицом в гриву лошади. Она выплюнула изо рта конские волосы и села. Несколько мгновений Грейс даже думала, что ее сон был реальностью. Горбатая луна висела в западной части неба, озаряя горный пейзаж с множеством оврагов, который лишь слегка смягчали заросли густого кустарника.
   — Можешь спускаться на землю, девочка.
   Один из воинов Кела, весь в черных доспехах, протянул ей руку. Грейс перекинула ногу и начала соскальзывать вниз. Воин подхватил ее сильными руками, а потом с улыбкой, обнажившей кривые зубы, слегка переместил руки. Грейс не сомневалась, что он сделал это специально.
   — Отпусти ее, — прорычал Бельтан, соскакивая со своего коня и решительно направляясь к ним. На его правом плече запеклась кровь. — Я же сказал, отпусти ее, воин. Ты недостоин держать на руках королеву.
   Воин явно собрался ответить нечто не слишком вежливое, но король Кел остановил его резким движением руки. Воин тут же отпустил Грейс, и она с трудом удержалась на ногах. Воин угрюмо зашагал прочь, на ходу срывая с себя черные доспехи.
   — С тобой все в порядке? — спросил Бельтан, положив руку на плечо Грейс.
   Грейс прикоснулась пальцами к горлу.
   — Я не пострадала, правда. Он просто хотел продемонстрировать свои… дружеские чувства.
   — Я бы сказал, что они были слишком дружескими.
   — Ну, они только что спасли нам жизнь. Как твое плечо?
   Бельтан коснулся раны, которую ему нанес Льюит, и поморщился.
   — Жить буду.
   Вани и Фолкен соскочили со своих лошадей более уверенно, чем Грейс. Кел и двое других воинов срывали с себя черные доспехи и бросали их на землю, словно их прикосновение вызывало у них отвращение. Под доспехами оказались грубые куртки. Грейс заметила невдалеке костер.
   — Сюда, — сказал Кел, жестом предлагая следовать за ним. Мои люди позаботятся о лошадях. — Нам нужно согреться. Настойка ягод мелиндис — как раз то, что нужно.
   Вани хмуро посмотрела на косматого короля.
   — Вы предлагаете нам пить крепкую настойку? Скоро рассвет.
   — Что ж, девка, тогда нам следует поторопиться, — воскликнул Кел, хлопнув гигантской ручищей Вани по спине.
   Т'гол пошатнулась, и глаза едва не вылезли у нее из орбит, впрочем, для Грейс так и осталось тайной, что стало тому причиной: то ли дружеский удар короля по поврежденным ребрам, то ли тот факт, что он назвал ее девкой. Бельтан рассмеялся, но Вани бросила на него такой свирепый взгляд, что он счел за лучшее успокоиться.
   — Где мы? — пробормотала Грейс.
   — Недалеко от Пустоши, — ответил Фолкен. — Теперь я понимаю, почему король прячет своих людей именно тут. За всю историю Фаленгарта никто здесь не селился.
   Они подошли к костру в ложбине, чтобы укрыться от холодного ветра. Около дюжины воинов спали, завернувшись в одеяла, вокруг огня, но когда послышалась тяжелая поступь короля, они зашевелились. Он дружелюбно лягнул кучу тряпок. Куча взвизгнула, вскочила на ноги и побежала вслед за королем.
   — Нельзя пинать собак, — заявила Грейс.
   Фолкен негромко рассмеялся.
   — Уж поверь мне, Кел никогда не пинает своих собак. Он любит их больше всего на свете. Ну, за исключением эля.
   — Но тогда?..
   Грейс замолчала, поскольку ободранная собака посмотрела на нее, и она поняла, что это человек.
   Его волосы слиплись от грязи, но он улыбнулся ей, обнажив сточенные зубы. Под слоем грязи Грейс разглядела татуировку, покрывавшую руки, шею и даже лицо.
   — Это один из дикарей Кела, — ответил Фолкен на незаконченный вопрос Грейс. — Они живут в далеких горах Фол Эренн. В основном стараются держаться подальше от больших городов, но Кел умудрился найти с ними общий язык.
   Король вытащил из кармана грязный кусок сушеного мяса и бросил его дикарю. Тот умудрился поймать мясо зубами и отбежал в сторону, чтобы никто не помешал ему есть.
   — Я вижу, — сухо заметила Грейс.
   Все члены диковинного отряда Кела проснулись и с трудом поднимались на ноги. Большинство были закаленными воинами, вроде тех, что помогли Келу расправиться с черными рыцарями, но среди них Грейс заметила еще одного дикаря, а также несколько полногрудых женщин с нечесаными волосами, игривыми улыбками и розовыми щеками. У Грейс сложилось впечатление, что ни одна из них не станет возражать, если ее назовут девкой. Более того, если учесть, что они даже не попытались затянуть корсажи своих грязных платьев, они бы сильно удивились, если бы их называли иначе.
   Атмосфера вокруг костра была веселой и непринужденной, словно все ждали продолжения пира. В ответ на приказ Кела принести упомянутую выше настойку раздались радостные вопли и смех. К Грейс потянулись дружеские руки, ее усадили возле костра, кто-то вручил ей деревянную чашку. Она сделала глоток и чуть не поперхнулась; напиток почти ничем не отличался от отвратительного джина. Однако кто-то хлопнул ее по спине, и она проглотила чудовищную жидкость.
   И почувствовала, как тут же по всему телу разлилось приятное тепло. Бельтан и Фолкен молча приняли чашки с грубым, но эффективным напитком, и даже Вани не смогла отказать королю. Т'гол, не моргнув глазом, выпила всю чашку, чем заслужила одобрительные возгласы разношерстного воинства.
   Грейс смотрела в огонь, наблюдая за тем, как дерево превращается в пепел. Неужели такая же участь постигла Морской Дозор? Она вспомнила прикосновение губ Элварда. Ей ужасно хотелось верить, что граф уцелел; тем не менее она прекрасно понимала, что он погиб. Он остался в замке, чтобы они могли вырваться на свободу — первый и последний благородный поступок в его жизни.