Страница:
Первые капли дождя начали падать на землю.
– Пойдем внутрь, мама. Я не хочу рассказывать свои новости перед всем твоим караулом в грозу! – Она вошла в зал, стройная и прямая, как мать. Но на этом сходство и заканчивалось. Матильда была рыжей и яркой. Тильда, наоборот, казалась бледной и воздушной, неземной. Мать принадлежала солнцу, дочь – луне.
Так как месяц назад Маргарет уехала, чтобы выйти замуж за Вальтера де Роси, замок казался пустым. Из всех ее детей Маргарет наиболее походила на мать, и Матильда скучала по ней, ей необходима была ее поддержка и дружеское общение, и она страшно боялась того, что в любой момент Вальтер увезет ее в свое графство через Ирландское море, в Мит. Изабелла тоже должна была скоро выйти замуж за Роджера Мортимера из Вигмора, первая жена которого умерла от чумы. Поэтому Матильда вдвойне радовалась возвращению своей старшей дочери.
Но Тильда горько разочаровала ее. Она была холодна с матерью, нехотя отвечая на ее вопросы. Тильда послушно села рядом с Груффидом, как только они с Уильямом вернулись в замок, и довела Изабелл до слез своими критическими замечаниями.
Матильда, которая собиралась пригласить ее поехать с ней на Рождество в Брамбер, промолчала.
– Ты изменилась, Тильда. Раньше ты была мягкой и послушной в семье, – печально упрекнула мать.
Тильда, вздохнув, повернулась к матери. Глаза ее сверкнули.
– Я не обязана подчиняться тебе. Мой долг – подчиняться мужу! Трудно быть мягкой, когда моего отца называют жестоким убийцей. Он известен своим вероломством и лицемерием, а что касается тебя, – дочь замолчала, – они называют тебя… ведьмой, прошипела она.
– Я слышу, как моим детям рассказывают истории о ведьме Молл, которая заберет их, если они не будут спать, и они говорят об их родной бабушке! – она почти кричала от досады.
Матильда смотрела на нее, не произнося ни слова.
– Почему ты не остановишь их? – Она отвернулась, не желая видеть слезы дочери.
– Потому что все, что я знаю – правда. – В голосе Тильды чувствовалась неприязнь. – Я помню, ты колдовала, когда я была ребенком, ты и твоя старая нянька. Я помню, как ты заваривала курительные смеси в комнате. И многое другое. Говорят, ты общаешься с духами, что ты вызвала сто тысяч дьяволов в Диле, что ты носишься с ветром, что ты и делала в тот день, когда я сюда приехала.
Матильда сидела на табурете и смотрела на тлеющие угольки в камине.
– Если ты всему этому веришь, зачем тогда приехала к нам?
– Я приехала к Груффиду. Я не знала, разрешат ли ему вернуться домой. Я должна была приехать.
– Ясно. Что ж, тогда иди к нему. – Она замолчала, отвернувшись от Тильды.
Дочь постояла в нерешительности, немного сожалея о своей вспышке гнева, затем искоса взглянув на мать, прошла мимо нее к выходу.
Матильда позаботилась о том, чтобы они не оставались с дочерью наедине и, хотя и была добра к Тильде и заботилась о ней, с большим облегчением проводила их с Груффидом в Хей.
Уильям в тот вечер сказал, сидя за столом:
– Это хороший брак. Я сомневался по этому поводу: связь недостаточно сильна, чтобы удержать Рис, но Груффид – хороший человек для валлийца. Хотел бы я, чтобы он был посильнее, но, мне кажется, он хороший муж для нашей дочери. Она выглядит счастливой. – Он взглянул на Матильду, ухмыляясь. – Знаю, ты всегда была недовольна тем, что она уехала в Уэльс, Молл. Надеюсь, этот визит успокоил тебя.
В ответ Матильда только опустила глаза и молча кивнула.
– Нет! Это не так! – Джо качала головой. – Уильям знал! Он знал, что она не его дочь! Он бы этого не сказал! Он бы не переживал…
Она слегка пошатнулась, держась руками за холодную стену замка, голова кружилась, во рту пересохло. Ее немного подташнивало. Она потерла глаза руками, отчаянно пытаясь освободиться от дурных мыслей. «Он бы ее не назвал «нашей» дочерью. Он знал. К тому времени он уже знал о Ричарде. Он заставил меня рассказать ему…»
Но знал ли он? Она чувствовала, как сердце начало учащенно биться. Был ли это Уильям, когда допрашивал ее о неверности с Ричардом, или это был Сэм? Сэм, преследующий ее в прошлом. Сэм, который осмелился надеть на себя маску Уильяма де Броза. Сэм, который заставил ее раздеться, а затем избил ее – то, что настоящий Уильям никогда бы не осмелился сделать.
Она закрыла глаза, тяжело дыша.
Когда Джо вновь их открыла, то вдруг поняла, что какой-то мужчина пристально смотрит не нее. Он припарковал свой «лендровер» у стены неподалеку, вышел из машины, закрыл ее, все время наблюдая за ней. Она неловко улыбнулась ему и заставила себя идти дальше, думая, что он, вероятно, подумал, что она пьяна.
Она опять споткнулась, и для поддержки ухватилась за камень в стене. Делай пометки. Вот что нужно было делать. С карандашом в руке она почувствовала себя по-настоящему уверенной: она могла теперь сразиться с Сэмом и Уильямом, и с прошлым, и со всеми неприятностями, которые они готовили для нее.
Джо решительно стала рыться в сумке, стараясь найти блокнот и пытаясь справиться со странной путаницей, творившейся у нее в голове…
В Клэр Тим Хичем стоял у стен того, что когда-то было мощным замком, в кармане у него лежала тщательно вырванная из газеты статья. Такси, на котором он приехал из Клочестера, ушло. Он был один. Медленно он прогуливался по траве, уставившись в землю и держа руки в карманах. Он должен был что-то сделать, но в голове не было ни одной идеи.
Ник и Сэм Франклин. Он должен был знать. Он должен был доверять своим инстинктам. Ему нужно было предупредить Джо, пока было время. Сейчас было уже поздно. Все, что должно было произойти, было готово, и он не мог ничего сделать. Ничего. Он посмотрел на небо.
– О Боже, Джо, прости, – прошептал он. – Мне так жаль!
32
– Пойдем внутрь, мама. Я не хочу рассказывать свои новости перед всем твоим караулом в грозу! – Она вошла в зал, стройная и прямая, как мать. Но на этом сходство и заканчивалось. Матильда была рыжей и яркой. Тильда, наоборот, казалась бледной и воздушной, неземной. Мать принадлежала солнцу, дочь – луне.
Так как месяц назад Маргарет уехала, чтобы выйти замуж за Вальтера де Роси, замок казался пустым. Из всех ее детей Маргарет наиболее походила на мать, и Матильда скучала по ней, ей необходима была ее поддержка и дружеское общение, и она страшно боялась того, что в любой момент Вальтер увезет ее в свое графство через Ирландское море, в Мит. Изабелла тоже должна была скоро выйти замуж за Роджера Мортимера из Вигмора, первая жена которого умерла от чумы. Поэтому Матильда вдвойне радовалась возвращению своей старшей дочери.
Но Тильда горько разочаровала ее. Она была холодна с матерью, нехотя отвечая на ее вопросы. Тильда послушно села рядом с Груффидом, как только они с Уильямом вернулись в замок, и довела Изабелл до слез своими критическими замечаниями.
Матильда, которая собиралась пригласить ее поехать с ней на Рождество в Брамбер, промолчала.
– Ты изменилась, Тильда. Раньше ты была мягкой и послушной в семье, – печально упрекнула мать.
Тильда, вздохнув, повернулась к матери. Глаза ее сверкнули.
– Я не обязана подчиняться тебе. Мой долг – подчиняться мужу! Трудно быть мягкой, когда моего отца называют жестоким убийцей. Он известен своим вероломством и лицемерием, а что касается тебя, – дочь замолчала, – они называют тебя… ведьмой, прошипела она.
– Я слышу, как моим детям рассказывают истории о ведьме Молл, которая заберет их, если они не будут спать, и они говорят об их родной бабушке! – она почти кричала от досады.
Матильда смотрела на нее, не произнося ни слова.
– Почему ты не остановишь их? – Она отвернулась, не желая видеть слезы дочери.
– Потому что все, что я знаю – правда. – В голосе Тильды чувствовалась неприязнь. – Я помню, ты колдовала, когда я была ребенком, ты и твоя старая нянька. Я помню, как ты заваривала курительные смеси в комнате. И многое другое. Говорят, ты общаешься с духами, что ты вызвала сто тысяч дьяволов в Диле, что ты носишься с ветром, что ты и делала в тот день, когда я сюда приехала.
Матильда сидела на табурете и смотрела на тлеющие угольки в камине.
– Если ты всему этому веришь, зачем тогда приехала к нам?
– Я приехала к Груффиду. Я не знала, разрешат ли ему вернуться домой. Я должна была приехать.
– Ясно. Что ж, тогда иди к нему. – Она замолчала, отвернувшись от Тильды.
Дочь постояла в нерешительности, немного сожалея о своей вспышке гнева, затем искоса взглянув на мать, прошла мимо нее к выходу.
Матильда позаботилась о том, чтобы они не оставались с дочерью наедине и, хотя и была добра к Тильде и заботилась о ней, с большим облегчением проводила их с Груффидом в Хей.
Уильям в тот вечер сказал, сидя за столом:
– Это хороший брак. Я сомневался по этому поводу: связь недостаточно сильна, чтобы удержать Рис, но Груффид – хороший человек для валлийца. Хотел бы я, чтобы он был посильнее, но, мне кажется, он хороший муж для нашей дочери. Она выглядит счастливой. – Он взглянул на Матильду, ухмыляясь. – Знаю, ты всегда была недовольна тем, что она уехала в Уэльс, Молл. Надеюсь, этот визит успокоил тебя.
В ответ Матильда только опустила глаза и молча кивнула.
– Нет! Это не так! – Джо качала головой. – Уильям знал! Он знал, что она не его дочь! Он бы этого не сказал! Он бы не переживал…
Она слегка пошатнулась, держась руками за холодную стену замка, голова кружилась, во рту пересохло. Ее немного подташнивало. Она потерла глаза руками, отчаянно пытаясь освободиться от дурных мыслей. «Он бы ее не назвал «нашей» дочерью. Он знал. К тому времени он уже знал о Ричарде. Он заставил меня рассказать ему…»
Но знал ли он? Она чувствовала, как сердце начало учащенно биться. Был ли это Уильям, когда допрашивал ее о неверности с Ричардом, или это был Сэм? Сэм, преследующий ее в прошлом. Сэм, который осмелился надеть на себя маску Уильяма де Броза. Сэм, который заставил ее раздеться, а затем избил ее – то, что настоящий Уильям никогда бы не осмелился сделать.
Она закрыла глаза, тяжело дыша.
Когда Джо вновь их открыла, то вдруг поняла, что какой-то мужчина пристально смотрит не нее. Он припарковал свой «лендровер» у стены неподалеку, вышел из машины, закрыл ее, все время наблюдая за ней. Она неловко улыбнулась ему и заставила себя идти дальше, думая, что он, вероятно, подумал, что она пьяна.
Она опять споткнулась, и для поддержки ухватилась за камень в стене. Делай пометки. Вот что нужно было делать. С карандашом в руке она почувствовала себя по-настоящему уверенной: она могла теперь сразиться с Сэмом и Уильямом, и с прошлым, и со всеми неприятностями, которые они готовили для нее.
Джо решительно стала рыться в сумке, стараясь найти блокнот и пытаясь справиться со странной путаницей, творившейся у нее в голове…
В Клэр Тим Хичем стоял у стен того, что когда-то было мощным замком, в кармане у него лежала тщательно вырванная из газеты статья. Такси, на котором он приехал из Клочестера, ушло. Он был один. Медленно он прогуливался по траве, уставившись в землю и держа руки в карманах. Он должен был что-то сделать, но в голове не было ни одной идеи.
Ник и Сэм Франклин. Он должен был знать. Он должен был доверять своим инстинктам. Ему нужно было предупредить Джо, пока было время. Сейчас было уже поздно. Все, что должно было произойти, было готово, и он не мог ничего сделать. Ничего. Он посмотрел на небо.
– О Боже, Джо, прости, – прошептал он. – Мне так жаль!
32
Энн Клементс, пухлая блондинка, с большими зубами и приятной улыбкой, была на пятнадцать лет моложе своего мужа. Она поцеловала Джо, как будто знала ее тысячу лет.
– Ты собираешься меня спрашивать? – сказала она весело, пытаясь пробраться в дом мимо двух малышей, огромного количества «лего» и кролика с красными глазами.
Джо засмеялась, погладив одного из малышей по голове.
– Может, поговорим?
– Хорошо. – Энн улыбнулась. – Это Полли. Другой – Билл, а кролика зовут Ксеркс. Садись. Я приготовлю кофе. Когда вернется Бен, я начну готовить обед. – Она повернулась к огромной куче немытой посуды, пытаясь найти две чашки. – Бен рассказал мне все о тебе. Положи это, Полли. – Она не повернулась, и Джо решила, что у нее глаза на затылке, ибо малышка с копной белых волос виновато поставила кувшин молока на место. – Я знаю, что люди регрессируют в Штатах, твой же случай кажется очень интересным. Бен говорит, что ты намереваешься написать об этом книгу.
Джо кивнула.
– Но ты передумала?
Джо пожала плечами.
– Я так думала, когда увидела Бена. Теперь я опять не уверена. Я приехала сюда прямо из Брекнока во вторник, после того как встретилась с ним. Я вернулась туда вчера во второй раз, в Хей. Оба раза намеренно. Но я больше не знаю, что и думать. Если бы дело было только во мне, я бы продолжила. Мне все это кажется таким реальным и потом, мне сказали, что я разговаривала на древнем уэльском. Но затем произошли довольно-таки неприятные вещи.
– И потом вмешались какие-то люди? – Энн вытерла две чашки.
– Я поняла, что все это может управляться кем-то еще, – Джо закусила губу. – И если это так, его мотивы пугают меня.
Энн взглянула на нее.
– Ты можешь мне рассказать об этом?
Джо пожала плечами:
– Так много всего замешано. Есть один друг… я бы сказала, коллега. Тим Хичем. Он регрессировал – совершенно независимо. Он был одним из истории с Матильдой.
Энн подняла брови:
– Может быть правдой. Или может быть сильным самовнушением. Он вникал в подробности, как и ты?
Джо вновь пожала плечами.
– Не думаю. Для него это оказалось совершенно другим ощущением, но он боится. Он не хочет иметь к этому никакого отношения. А теперь я узнала, что есть еще кто-то – человек, который мне очень нравится. Он, кажется, тоже регрессировал.
– Звучит так, будто это заразная вещь. – Ее комментарий заглушили вопли Билла, которого его сестра тащила за волосы. Энн спокойно взяла детей на руки.
– Если хочешь моего совета, то я бы не вмешивала в это друзей. Предоставь им решать свои собственные проблемы. А ты концентрируйся на своих.
– И продолжать это?
– Ты думаешь, что можешь остановиться?
– Не думаю, что смогу. – Она застенчиво улыбнулась.
– Тогда тебе нужно подумать о книге. – Энн поставила кофеварку на плиту. – Хороший способ. Написание книги – одно из лучших лекарств, это ты должна знать. Но ты также должна принять и другие меры предосторожности – странно, что твой психиатр не рассказал тебе о них. Ты должна прекратить пытаться и позволять себе регрессировать, когда ты одна. На это есть две причины. Разум привыкает к экскурсиям такого типа, принимает это почти как наркотическую привязанность, и с каждым разом все легче и легче это сделать и из того, что сказал мне Бен, ты уже поняла это. Все, что тебе нужно сейчас, это место, ассоциация, скорее, электротерапия, чтобы простимулировать мозговые клетки. Ты ведь не хочешь закончить тем, что найдешь прошлое более привлекательным, чем настоящее! Другая причина очевидна. Ты одинока, никто тебя не контролирует, это может представлять опасность. Она посмотрела на Джо и улыбнулась. – Если ты войдешь в очередной транс посреди трассы М4, тебя просто собьют машины!
Джо засмеялась:
– Это со мной уже случалось. Но я не всегда могу остановить это.
– Думаю, я могу научить тебя. Если ты мне позволишь.
Энн взяла кофеварку с плиты и налила кофе.
– Надеюсь, ты не против того, что я тут сказала, но эта область меня очень интересует, и у меня было ощущение, что тебе было бы легче поговорить об этом с незнакомцем. Но если ты хочешь, чтобы я замолчала, скажи. Я не обижусь.
Джо посмотрела на открывающийся вид на горы из окна.
– Нет, – медленно произнесла она. – Ты права. Мне нужно поговорить с кем-то. Странно, но я чувствую, что ты знаешь больше, чем доктор Беннет.
Энн покачала головой.
– Сомневаюсь. Я думаю, что я могу поставить себя на твое место, а он нет. В конце концов, он – мужчина. Возможно, его больше волнует механизм того, что происходит с тобой, и он совсем забыл, что во всем этом замешан человек.
– Я не сказала еще самого плохого. Газеты напечатали эту историю, может быть, ты уже их видела. Если нет, я покажу тебе вырезки, ты сможешь прочитать их. Все в Англии уже прочитали.
– Здесь тебе не Англия, – мягко упрекнула Энн. – Я не читала их. Мы выписываем газеты, но, кажется, что никогда не хватает времени открыть их летом. – Она дала детям по стакану выжатого апельсинового сока, а затем села в кресло. – Давай, садись и покажи мне, пока Бен не пришел.
Она взяла очки и прочитала обе статьи Пита без комментариев. Затем отдала их Джо.
– Если бы Пит Левесон был моим другом, я бы вычеркнула его имя из своего рождественского списка, – сказала она кратко. – Ты можешь обойтись без такой славы. Не бери это близко к сердцу, Джо. Истерия – ужасная вещь. Эти мужчины… – она оборвала свою мысль. – Ты им очень нравишься. Они втянули тебя во что-то, частью чего они не могут быть и поэтому они пытаются, сознательно или нет, быть с тобой в прошлом.
– Значит, ты не думаешь, что они тоже были реинкарнированы?
Она пожала плечами.
– Вряд ли. Я с ними не встречалась, поэтому не могу составить своего мнения, насколько они искренни. Но я не отказываюсь от своего совета. Если можешь, не обращай на них внимания, и создавай свою собственную судьбу, и пусть они займутся своей.
– Но, положим, мои сны тоже не настоящие. – Джо встала. – Вот в чем мои сомнения. Положим, он сделал тоже самое со мной – Матильдой. – Она устало покачала головой. – Есть что-то зловещее в Сэме, что-то страшное. Он очень умен, Энн. Он меня пугает.
– Настолько ли он умен, что научил тебя говорить на древне-уэльском за три занятия?
Джо посмотрела в чашку.
– Я не понимаю, как бы ему это удалось.
– Я тоже. Мне кажется, Сэм Франклин пытается манипулировать тобой и своим братом по какой-то причине, если это так, то он работает над чем-то, что, по крайней мере, касается тебя, поверь мне. – Она резко наклонилась вперед. – Слышишь, гуси загоготали? Они увидели Бена. Поговорим об этом после обеда, хорошо?
К четырем часам у Джо все было готово для статьи об Энн. Они прошлись по ферме, сделали несколько фотографий, и Джо даже попробовала доить корову. В коровнике Энн спросила:
– Ты мне позволишь попробовать некоторые методы регрессии на тебе, когда дети лягут спать?
Джо ответила не сразу.
– Я не знаю. Думаю, я буду сильно смущаться. – Она взглянула на Бена, который втирал какую-то мазь в глаз теленку.
– Не стоит. Ты хочешь узнать о детях и внуках Матильды. Тебе нужно увидеть и счастливую сторону ее жизни, бедная женщина! Почему бы не позволить мне попытаться провести тебя туда? Лучше, чем возвращаться в Хей и галлюцинировать в одиночестве на парковке для машин. Ты не можешь отказаться. Послушай, иди и позвони хозяйке гостиницы и скажи, что ты остаешься на ночь здесь. Мы с удовольствием примем тебя. Все будет хорошо, обещаю.
Они пили домашнее вино, пока Энн готовила пирог с заварным кремом и начинкой на ужин, затем, когда поели, она повела Джо к софе и усадила ее.
Бен устроился в углу, пристально наблюдая за женой, пока та вводила Джо в транс.
– Черт, Энни, я и не знал, что ты умеешь это делать, – пробормотал он, когда Джо послушно подняла руку и удержала ее над головой.
Энн сняла очки.
– У меня много талантов, о которых ты и понятия не имеешь, Бенджамин, – парировала она. – Так, приступим. – Она наклонилась к ногам Джо. – Матильда де Броз, слушай меня. Я хочу, чтобы ты рассказала мне о сыне. О твоем Уилле, ребенке, который принес тебе столько боли при рождении. Он уже вырос. Расскажи о нем…
– Уилл опять болел всю зиму. – Джо печально покачала головой. – Так сильно. Он хотел поехать с отцом воевать с королем и принцем Джоном против французов, но вынужден был остаться со мной в Брамбере. Это произошло потом, в конце мая. К нам вернулся Джон.
Матильда ждала в зале, облаченная в свое самое лучшее платье, волосы были аккуратно связаны серебристой лентой, Уилл стоял по правую руку, когда объявили о прибытии их нового короля.
Король Ричард умер 6 апреля в Лимузине, трон унаследовал не Артур, ребенок его старшего брата, истинный наследник, но его младший брат, Джон. Джон, зрелый мужчина, в котором нуждалась страна как в короле.
Уильям был одним из первых присягнувших в верности королю перед тем, как он отправился в Англию, и Брамбер был их первой остановкой по дороге в Вестминстер.
Матильда почувствовала комок в горле, когда Джон появился, окруженный своими последователями, но постепенно придя в себя, она пошла поприветствовать его, низко кланяясь в реверансе и целуя его руку.
Его голубые глаза были непроницаемы, но он задержал ее пальцы в своей руке дольше, чем требовалось.
– Полагаю, вы помните, мадам, что я пригласил вас много лет назад на свою коронацию.
– Благодарю вас, ваше высочество, я буду там, – ее взгляд перешел на Уильяма, который стоял рядом с королем. Позади него в большом зале толпилась королевская свита: знать, офицеры, гвардейцы, все усталые от утомительного путешествия через канал, но горящие желанием отведать угощения, которые повара и дворецкие Матильды готовили с рассвета.
Матильда слегка вздохнула, когда король, сидя на почетном месте, принял из рук Уилла бокал вина. Это, да и то, что ее муж был в большом фаворе у нового короля, должно было быть моментом великой гордости и счастья, но почему она чувствовала себя не в своей тарелке?
Она взглянула на Джона и обнаружила, что он наблюдал за ней. Она, вспыхнув против воли, отвела взгляд. Затем он заговорил, и она знала, что несмотря на гул разговоров и людей, толпящихся вокруг него, Джон разговаривал с ней.
– Мы с нетерпением ждем коронации, и службы наших преданных подданных, которыми, мы знаем, вы и являетесь. Мы уверены, что от тех, кто остается нашими друзьями, нельзя ожидать предательства. – Он встал и поднял бокал. Уильям с благоговением ответил на тост. Матильда думала о предстоящей коронации в Вестминстерском аббатстве, освещенном тысячами свечей, насыщенном запахом благовоний, и о церемониях, которые последуют, и попыталась отбросить свои беспокойные мысли. Джон был теперь королем. Как заверил ее Уильям, он незамедлительно вернется во Францию. Последующие годы должны быть благоприятными, пока Уильям в фаворе. Заставив себя успокоиться и разделить возбуждение и хорошее настроение собрания, она подняла бокал.
– Хорошо, – тихо сказала Энн, как будто боясь тишины в комнате. – Но я не хочу, чтобы ты так много думала о короле. Расскажи о своих детях. Об их браках. Говори о Реджинальде и Уилле. Говори о хороших временах, если можешь…
Некоторое время Джо молчала, и Бен неловко заерзал на стуле, отвернувшись и смотря в окно, где последние бледно-зеленые отражения заката постепенно сливались с темнотой.
Празднования Рождества уже начались, когда Уильям прибыл в Хей. Он был в отличном настроении, когда целовал ее. И, что было на него не похоже, привез ей подарок белоснежную кобылу с шелковой гривой.
– Посмотри, как она держит голову! Она сделает из тебя королеву, дорогая, – гордо говорил он.
Кобыла уткнулась мордой в руки Матильды, когда та погладила ее, потом наклонилась, чтобы поцеловать ее шелковистый нос. Она была подавлена как всегда, когда возвращался ее муж. Но к лошади она сразу же почувствовала немедленную искреннюю любовь.
Уильям приказал принести в комнату вина. Он наблюдал, как жена отослала свою служанку и сама начала развязывать и причесывать длинные медные волосы.
Расположение короля Джона не дало большей власти Уильяму, и Матильда все чаще украдкой наблюдала за ним и думала о его гордыне и самоуверенности, которую он проявлял. Он терял свою популярность в стране, и одной из причин этому была его ревность. Король благоволил ему, барону, больше чем многим другим людям более знатного происхождения, и она часто спрашивала себя, почему Джон так доверяет Уильяму.
Вскоре после его коронации, на которой Изабелла Глостерская не появилась, Джон аннулировал их брак, объясняя это тем, что он и его жена состоят в родственных отношениях, а именно являются двоюродными братом и сестрой, и им не потребовалось католического разрешения; женитьба была недействительной. Сначала Матильду это очень рассердило, но она быстро сообразила, что такой исход мог принести радость и счастье бедному, испуганному ребенку. Она поехала в Кардифф повидать Изабеллу, обняв ее, сильно исхудавшую, она прошептала:
– Бедная девочка. Король ужаснейшим образом унизил тебя. Ты должна быть нашей королевой.
Но Изабелла только покачала головой.
– Теперь я счастлива. Это то, за что я молилась. Либо это, либо смерть. – Она опустила глаза. – Радуйся за меня. Сочувствуй новой жене, кто бы она ни была.
Ею оказалась другая Изабелла, Изабелла Ангулемская, леди, прекрасно умеющая справиться и с Джоном, и с его причудами.
Джон сильно разозлился, узнав, что Матильда ездила в Кардифф.
– Ваша жена, сэр Уильям, – прошипел он дрожащему барону, игнорируя Матильду, которая спокойно стояла рядом с мужем, – взяла себе в голову, что может вмешиваться в, дела, которые ее совершенно не касаются. – Его лицо побелело от гнева. – Дама, с которой я ранее был связан узами брака, не нуждается в ее внимании.
– Изабелла была и остается моим другом, ваше высочество, – Матильда прервала его, перед тем как Уильям успел вставить свое неловкое извинение. – Я хочу навещать своих друзей, когда им нужна помощь.
– Я уверен, вы поняли, что она в ней не нуждалась.
Матильда улыбнулась.
– Действительно, ей она была не нужна. Она, наконец-то, была счастлива, ваше высочество, счастливее, чем была со дня ее помолвки. Но я не должна была знать этого. Я и не осознавала, что вы так обойдетесь с Изабеллой! – Не думая о последствиях, она продолжала: – Я сама была свидетельницей тому, какие формы могут принять забота и внимание вашего высочества. Я знаю, какие страдания они могут принести. – Ее глаза, сверкающие от злобы, смотрели на него, когда она вдруг поняла, что ей не следовало раскрывать все свои чувства; она резко отвернулась.
Бледные щеки Джона налились кровью, пока его лицо не стало почти пурпурным.
В тот день, однако, ему удалось усилием воли взять контроль над собой, и Уильям с Матильдой избавили короля от своего присутствия без лишних слов. Только выходя из комнаты и по протоколу присев в реверансе, Матильда подняла глаза на короля. Выражение его лица заставило ее содрогнуться от страха.
Когда они вышли, Уильям был вне себя от гнева.
– Ты хочешь ухудшить мое положение, ты, глупая женщина! – Он было поднял на нee руку, но затем остановился. – Ты, что, не понимаешь, как много зависит от моей дружбы с королем? Сколько он может для меня сделать! А сколько денег я ему должен!
Последнюю фразу он добавил вполголоса. Он начинал серьезно переживать из-за своих постоянно увеличивающихся долгов.
Матильда многое могла бы сделать, чтобы удержать его в фаворе короля, в этом он был уверен, но каждый раз, когда она была рядом с монархом, казалось, она намереннохотела разозлить его.
Уильям часто ломал голову над странными отношениями между его женой и Джоном. Он знал, что тот даже попытался приблизиться к ней во время охоты, и несмотря на все, был польщен и доволен вниманием, оказанным принцем его жене.
В то время все это казалось безобидным, и Уильяму не раз приходило в голову, что возможно благодаря заинтересованности Джона в Матильде король благоволил ему. Затем интерес остыл, и Уильям был понижен в ранге. У Джона была репутация человека, легко обращающегося с женами своих последователей. Теперь он не очень был уверен в этом. Вражда – последнее, чего хотел Уильям, и теперь он не мог понять, сохранил ли он дружбу с королем несмотря на слова Матильды. За это он ее сильно ненавидел.
Он отправил жену во владения Брихейньонг, в то время как сам остался при короле. Когда Гвенвин атаковал земли де Броза, именно благодаря ее предупреждениям Уильям был к этому готов. Он яростно отразил нападение и был награжден за это на следующий год поместьями лорда.
Матильда вновь взглянула на него. Он был вместе с Джоном до Нормандии, как он теперь будет с королем? Она наблюдала за тем, как он медленно пил вино.
– Мы возвращаемся во Францию весной, – резко сказал он, будто читая ее мысли. – Но тогда будет уже поздно. Нормандия сдастся французскому королю. Если только Филип Августин не захочет драться.
Матильда вновь посмотрела на него.
– Что ты имеешь в виду?
– Артур. Принц Артур мертв.
– Молодой племянник короля? – Она начала расчесывать волосы, пытаясь скрыть напряжение.
– Да, Артур. Мы поймали его в Марибу. Этот карлик хотел осадить свою собственную бабушку! Элеонор сообщила Джону, и мы отправились из Ле Ман через два дня, обрати внимание, два дня, и через несколько часов схватили их всех. Джон послал парня в Фалез. – Уильям замолчал, ковыряя в зубах ногтем.
– И?
Он пожал плечами:
– Артура больше не видели.
– Значит, ты не знаешь, мертв ли он.
– Это очевидно.
– Но король доверяет тебе. Всегда доверял. Ты мне, своей жене, конечно же, можешь сказать.
Уильям следил за тем, как она медленно причесывалась. Он облизнул губы, удивленный тем, что все еще испытывал к ней влечение, спустя столько лет.
– О да, король доверял мне. Но мне не нужно его доверие в этот раз, Молл. Я был там. Я все видел. Он убил Артура своими собственными руками и бросил тело в Сену!
Матильда похолодела.
– Своими руками?
Уильям слез с кровати и сел рядом с ней.
– Мы остановились в Руэне на Пасху. Джон пил. Мы все пили! Ему стукнуло в голову допрашивать пленных, и он послал за Артуром. Парень стоял, отказываясь признать в своем дяде короля. Джон был в гневе и напал на него. Но, черт побери, если бы у парня хотя бы было чуть-чуть храбрости… Он просто стоял и позволил Джону трясти себя, как собачонку. Мы все должны были поклясться, что никому не расскажем о его смерти. Король хотел получить его живым! – Уильям встал, потирая шею. – Он приказал Юберу де Бургу выколоть парню глаза, кастрировать и взять его в плен, но он испугался как девчонка. Это вина Юбера. Мальчишка был бы полезен! – Он остановился.
– Я помог им привязать камни к телу, и мы бросили его в реку, но неудача преследовала нас, какой-то рыбак нашел труп несколько дней спустя. К счастью, его нельзя уже было опознать. Никто не мог быть уверен. Но некоторые догадались.
Матильда слушала молча, в ужасе, представляя внезапный гнев пьяного Джона и его нападение на испуганного бедного мальчика, вспомнив ту ночь, когда он теми же руками схватил ее за шею.
Почему Уильям не пошевелил и пальцем, чтобы помочь ему? Почему, по крайней мере, не пытался удержать короля? Она с содроганием и недоверием посмотрела на мужа.
Уильям продолжал:
– Парень был предателем! Он заслужил смерть! Он жил только благодаря доброте Джона…
– У Джона нет доброты, Уильям. Он делал то, что было удобно ему – до того момента, пока не напился и не вышел из себя. Юбер единственный из вас, у кого есть сострадание и доброта.
– Ты собираешься меня спрашивать? – сказала она весело, пытаясь пробраться в дом мимо двух малышей, огромного количества «лего» и кролика с красными глазами.
Джо засмеялась, погладив одного из малышей по голове.
– Может, поговорим?
– Хорошо. – Энн улыбнулась. – Это Полли. Другой – Билл, а кролика зовут Ксеркс. Садись. Я приготовлю кофе. Когда вернется Бен, я начну готовить обед. – Она повернулась к огромной куче немытой посуды, пытаясь найти две чашки. – Бен рассказал мне все о тебе. Положи это, Полли. – Она не повернулась, и Джо решила, что у нее глаза на затылке, ибо малышка с копной белых волос виновато поставила кувшин молока на место. – Я знаю, что люди регрессируют в Штатах, твой же случай кажется очень интересным. Бен говорит, что ты намереваешься написать об этом книгу.
Джо кивнула.
– Но ты передумала?
Джо пожала плечами.
– Я так думала, когда увидела Бена. Теперь я опять не уверена. Я приехала сюда прямо из Брекнока во вторник, после того как встретилась с ним. Я вернулась туда вчера во второй раз, в Хей. Оба раза намеренно. Но я больше не знаю, что и думать. Если бы дело было только во мне, я бы продолжила. Мне все это кажется таким реальным и потом, мне сказали, что я разговаривала на древнем уэльском. Но затем произошли довольно-таки неприятные вещи.
– И потом вмешались какие-то люди? – Энн вытерла две чашки.
– Я поняла, что все это может управляться кем-то еще, – Джо закусила губу. – И если это так, его мотивы пугают меня.
Энн взглянула на нее.
– Ты можешь мне рассказать об этом?
Джо пожала плечами:
– Так много всего замешано. Есть один друг… я бы сказала, коллега. Тим Хичем. Он регрессировал – совершенно независимо. Он был одним из истории с Матильдой.
Энн подняла брови:
– Может быть правдой. Или может быть сильным самовнушением. Он вникал в подробности, как и ты?
Джо вновь пожала плечами.
– Не думаю. Для него это оказалось совершенно другим ощущением, но он боится. Он не хочет иметь к этому никакого отношения. А теперь я узнала, что есть еще кто-то – человек, который мне очень нравится. Он, кажется, тоже регрессировал.
– Звучит так, будто это заразная вещь. – Ее комментарий заглушили вопли Билла, которого его сестра тащила за волосы. Энн спокойно взяла детей на руки.
– Если хочешь моего совета, то я бы не вмешивала в это друзей. Предоставь им решать свои собственные проблемы. А ты концентрируйся на своих.
– И продолжать это?
– Ты думаешь, что можешь остановиться?
– Не думаю, что смогу. – Она застенчиво улыбнулась.
– Тогда тебе нужно подумать о книге. – Энн поставила кофеварку на плиту. – Хороший способ. Написание книги – одно из лучших лекарств, это ты должна знать. Но ты также должна принять и другие меры предосторожности – странно, что твой психиатр не рассказал тебе о них. Ты должна прекратить пытаться и позволять себе регрессировать, когда ты одна. На это есть две причины. Разум привыкает к экскурсиям такого типа, принимает это почти как наркотическую привязанность, и с каждым разом все легче и легче это сделать и из того, что сказал мне Бен, ты уже поняла это. Все, что тебе нужно сейчас, это место, ассоциация, скорее, электротерапия, чтобы простимулировать мозговые клетки. Ты ведь не хочешь закончить тем, что найдешь прошлое более привлекательным, чем настоящее! Другая причина очевидна. Ты одинока, никто тебя не контролирует, это может представлять опасность. Она посмотрела на Джо и улыбнулась. – Если ты войдешь в очередной транс посреди трассы М4, тебя просто собьют машины!
Джо засмеялась:
– Это со мной уже случалось. Но я не всегда могу остановить это.
– Думаю, я могу научить тебя. Если ты мне позволишь.
Энн взяла кофеварку с плиты и налила кофе.
– Надеюсь, ты не против того, что я тут сказала, но эта область меня очень интересует, и у меня было ощущение, что тебе было бы легче поговорить об этом с незнакомцем. Но если ты хочешь, чтобы я замолчала, скажи. Я не обижусь.
Джо посмотрела на открывающийся вид на горы из окна.
– Нет, – медленно произнесла она. – Ты права. Мне нужно поговорить с кем-то. Странно, но я чувствую, что ты знаешь больше, чем доктор Беннет.
Энн покачала головой.
– Сомневаюсь. Я думаю, что я могу поставить себя на твое место, а он нет. В конце концов, он – мужчина. Возможно, его больше волнует механизм того, что происходит с тобой, и он совсем забыл, что во всем этом замешан человек.
– Я не сказала еще самого плохого. Газеты напечатали эту историю, может быть, ты уже их видела. Если нет, я покажу тебе вырезки, ты сможешь прочитать их. Все в Англии уже прочитали.
– Здесь тебе не Англия, – мягко упрекнула Энн. – Я не читала их. Мы выписываем газеты, но, кажется, что никогда не хватает времени открыть их летом. – Она дала детям по стакану выжатого апельсинового сока, а затем села в кресло. – Давай, садись и покажи мне, пока Бен не пришел.
Она взяла очки и прочитала обе статьи Пита без комментариев. Затем отдала их Джо.
– Если бы Пит Левесон был моим другом, я бы вычеркнула его имя из своего рождественского списка, – сказала она кратко. – Ты можешь обойтись без такой славы. Не бери это близко к сердцу, Джо. Истерия – ужасная вещь. Эти мужчины… – она оборвала свою мысль. – Ты им очень нравишься. Они втянули тебя во что-то, частью чего они не могут быть и поэтому они пытаются, сознательно или нет, быть с тобой в прошлом.
– Значит, ты не думаешь, что они тоже были реинкарнированы?
Она пожала плечами.
– Вряд ли. Я с ними не встречалась, поэтому не могу составить своего мнения, насколько они искренни. Но я не отказываюсь от своего совета. Если можешь, не обращай на них внимания, и создавай свою собственную судьбу, и пусть они займутся своей.
– Но, положим, мои сны тоже не настоящие. – Джо встала. – Вот в чем мои сомнения. Положим, он сделал тоже самое со мной – Матильдой. – Она устало покачала головой. – Есть что-то зловещее в Сэме, что-то страшное. Он очень умен, Энн. Он меня пугает.
– Настолько ли он умен, что научил тебя говорить на древне-уэльском за три занятия?
Джо посмотрела в чашку.
– Я не понимаю, как бы ему это удалось.
– Я тоже. Мне кажется, Сэм Франклин пытается манипулировать тобой и своим братом по какой-то причине, если это так, то он работает над чем-то, что, по крайней мере, касается тебя, поверь мне. – Она резко наклонилась вперед. – Слышишь, гуси загоготали? Они увидели Бена. Поговорим об этом после обеда, хорошо?
К четырем часам у Джо все было готово для статьи об Энн. Они прошлись по ферме, сделали несколько фотографий, и Джо даже попробовала доить корову. В коровнике Энн спросила:
– Ты мне позволишь попробовать некоторые методы регрессии на тебе, когда дети лягут спать?
Джо ответила не сразу.
– Я не знаю. Думаю, я буду сильно смущаться. – Она взглянула на Бена, который втирал какую-то мазь в глаз теленку.
– Не стоит. Ты хочешь узнать о детях и внуках Матильды. Тебе нужно увидеть и счастливую сторону ее жизни, бедная женщина! Почему бы не позволить мне попытаться провести тебя туда? Лучше, чем возвращаться в Хей и галлюцинировать в одиночестве на парковке для машин. Ты не можешь отказаться. Послушай, иди и позвони хозяйке гостиницы и скажи, что ты остаешься на ночь здесь. Мы с удовольствием примем тебя. Все будет хорошо, обещаю.
Они пили домашнее вино, пока Энн готовила пирог с заварным кремом и начинкой на ужин, затем, когда поели, она повела Джо к софе и усадила ее.
Бен устроился в углу, пристально наблюдая за женой, пока та вводила Джо в транс.
– Черт, Энни, я и не знал, что ты умеешь это делать, – пробормотал он, когда Джо послушно подняла руку и удержала ее над головой.
Энн сняла очки.
– У меня много талантов, о которых ты и понятия не имеешь, Бенджамин, – парировала она. – Так, приступим. – Она наклонилась к ногам Джо. – Матильда де Броз, слушай меня. Я хочу, чтобы ты рассказала мне о сыне. О твоем Уилле, ребенке, который принес тебе столько боли при рождении. Он уже вырос. Расскажи о нем…
– Уилл опять болел всю зиму. – Джо печально покачала головой. – Так сильно. Он хотел поехать с отцом воевать с королем и принцем Джоном против французов, но вынужден был остаться со мной в Брамбере. Это произошло потом, в конце мая. К нам вернулся Джон.
Матильда ждала в зале, облаченная в свое самое лучшее платье, волосы были аккуратно связаны серебристой лентой, Уилл стоял по правую руку, когда объявили о прибытии их нового короля.
Король Ричард умер 6 апреля в Лимузине, трон унаследовал не Артур, ребенок его старшего брата, истинный наследник, но его младший брат, Джон. Джон, зрелый мужчина, в котором нуждалась страна как в короле.
Уильям был одним из первых присягнувших в верности королю перед тем, как он отправился в Англию, и Брамбер был их первой остановкой по дороге в Вестминстер.
Матильда почувствовала комок в горле, когда Джон появился, окруженный своими последователями, но постепенно придя в себя, она пошла поприветствовать его, низко кланяясь в реверансе и целуя его руку.
Его голубые глаза были непроницаемы, но он задержал ее пальцы в своей руке дольше, чем требовалось.
– Полагаю, вы помните, мадам, что я пригласил вас много лет назад на свою коронацию.
– Благодарю вас, ваше высочество, я буду там, – ее взгляд перешел на Уильяма, который стоял рядом с королем. Позади него в большом зале толпилась королевская свита: знать, офицеры, гвардейцы, все усталые от утомительного путешествия через канал, но горящие желанием отведать угощения, которые повара и дворецкие Матильды готовили с рассвета.
Матильда слегка вздохнула, когда король, сидя на почетном месте, принял из рук Уилла бокал вина. Это, да и то, что ее муж был в большом фаворе у нового короля, должно было быть моментом великой гордости и счастья, но почему она чувствовала себя не в своей тарелке?
Она взглянула на Джона и обнаружила, что он наблюдал за ней. Она, вспыхнув против воли, отвела взгляд. Затем он заговорил, и она знала, что несмотря на гул разговоров и людей, толпящихся вокруг него, Джон разговаривал с ней.
– Мы с нетерпением ждем коронации, и службы наших преданных подданных, которыми, мы знаем, вы и являетесь. Мы уверены, что от тех, кто остается нашими друзьями, нельзя ожидать предательства. – Он встал и поднял бокал. Уильям с благоговением ответил на тост. Матильда думала о предстоящей коронации в Вестминстерском аббатстве, освещенном тысячами свечей, насыщенном запахом благовоний, и о церемониях, которые последуют, и попыталась отбросить свои беспокойные мысли. Джон был теперь королем. Как заверил ее Уильям, он незамедлительно вернется во Францию. Последующие годы должны быть благоприятными, пока Уильям в фаворе. Заставив себя успокоиться и разделить возбуждение и хорошее настроение собрания, она подняла бокал.
– Хорошо, – тихо сказала Энн, как будто боясь тишины в комнате. – Но я не хочу, чтобы ты так много думала о короле. Расскажи о своих детях. Об их браках. Говори о Реджинальде и Уилле. Говори о хороших временах, если можешь…
Некоторое время Джо молчала, и Бен неловко заерзал на стуле, отвернувшись и смотря в окно, где последние бледно-зеленые отражения заката постепенно сливались с темнотой.
Празднования Рождества уже начались, когда Уильям прибыл в Хей. Он был в отличном настроении, когда целовал ее. И, что было на него не похоже, привез ей подарок белоснежную кобылу с шелковой гривой.
– Посмотри, как она держит голову! Она сделает из тебя королеву, дорогая, – гордо говорил он.
Кобыла уткнулась мордой в руки Матильды, когда та погладила ее, потом наклонилась, чтобы поцеловать ее шелковистый нос. Она была подавлена как всегда, когда возвращался ее муж. Но к лошади она сразу же почувствовала немедленную искреннюю любовь.
Уильям приказал принести в комнату вина. Он наблюдал, как жена отослала свою служанку и сама начала развязывать и причесывать длинные медные волосы.
Расположение короля Джона не дало большей власти Уильяму, и Матильда все чаще украдкой наблюдала за ним и думала о его гордыне и самоуверенности, которую он проявлял. Он терял свою популярность в стране, и одной из причин этому была его ревность. Король благоволил ему, барону, больше чем многим другим людям более знатного происхождения, и она часто спрашивала себя, почему Джон так доверяет Уильяму.
Вскоре после его коронации, на которой Изабелла Глостерская не появилась, Джон аннулировал их брак, объясняя это тем, что он и его жена состоят в родственных отношениях, а именно являются двоюродными братом и сестрой, и им не потребовалось католического разрешения; женитьба была недействительной. Сначала Матильду это очень рассердило, но она быстро сообразила, что такой исход мог принести радость и счастье бедному, испуганному ребенку. Она поехала в Кардифф повидать Изабеллу, обняв ее, сильно исхудавшую, она прошептала:
– Бедная девочка. Король ужаснейшим образом унизил тебя. Ты должна быть нашей королевой.
Но Изабелла только покачала головой.
– Теперь я счастлива. Это то, за что я молилась. Либо это, либо смерть. – Она опустила глаза. – Радуйся за меня. Сочувствуй новой жене, кто бы она ни была.
Ею оказалась другая Изабелла, Изабелла Ангулемская, леди, прекрасно умеющая справиться и с Джоном, и с его причудами.
Джон сильно разозлился, узнав, что Матильда ездила в Кардифф.
– Ваша жена, сэр Уильям, – прошипел он дрожащему барону, игнорируя Матильду, которая спокойно стояла рядом с мужем, – взяла себе в голову, что может вмешиваться в, дела, которые ее совершенно не касаются. – Его лицо побелело от гнева. – Дама, с которой я ранее был связан узами брака, не нуждается в ее внимании.
– Изабелла была и остается моим другом, ваше высочество, – Матильда прервала его, перед тем как Уильям успел вставить свое неловкое извинение. – Я хочу навещать своих друзей, когда им нужна помощь.
– Я уверен, вы поняли, что она в ней не нуждалась.
Матильда улыбнулась.
– Действительно, ей она была не нужна. Она, наконец-то, была счастлива, ваше высочество, счастливее, чем была со дня ее помолвки. Но я не должна была знать этого. Я и не осознавала, что вы так обойдетесь с Изабеллой! – Не думая о последствиях, она продолжала: – Я сама была свидетельницей тому, какие формы могут принять забота и внимание вашего высочества. Я знаю, какие страдания они могут принести. – Ее глаза, сверкающие от злобы, смотрели на него, когда она вдруг поняла, что ей не следовало раскрывать все свои чувства; она резко отвернулась.
Бледные щеки Джона налились кровью, пока его лицо не стало почти пурпурным.
В тот день, однако, ему удалось усилием воли взять контроль над собой, и Уильям с Матильдой избавили короля от своего присутствия без лишних слов. Только выходя из комнаты и по протоколу присев в реверансе, Матильда подняла глаза на короля. Выражение его лица заставило ее содрогнуться от страха.
Когда они вышли, Уильям был вне себя от гнева.
– Ты хочешь ухудшить мое положение, ты, глупая женщина! – Он было поднял на нee руку, но затем остановился. – Ты, что, не понимаешь, как много зависит от моей дружбы с королем? Сколько он может для меня сделать! А сколько денег я ему должен!
Последнюю фразу он добавил вполголоса. Он начинал серьезно переживать из-за своих постоянно увеличивающихся долгов.
Матильда многое могла бы сделать, чтобы удержать его в фаворе короля, в этом он был уверен, но каждый раз, когда она была рядом с монархом, казалось, она намереннохотела разозлить его.
Уильям часто ломал голову над странными отношениями между его женой и Джоном. Он знал, что тот даже попытался приблизиться к ней во время охоты, и несмотря на все, был польщен и доволен вниманием, оказанным принцем его жене.
В то время все это казалось безобидным, и Уильяму не раз приходило в голову, что возможно благодаря заинтересованности Джона в Матильде король благоволил ему. Затем интерес остыл, и Уильям был понижен в ранге. У Джона была репутация человека, легко обращающегося с женами своих последователей. Теперь он не очень был уверен в этом. Вражда – последнее, чего хотел Уильям, и теперь он не мог понять, сохранил ли он дружбу с королем несмотря на слова Матильды. За это он ее сильно ненавидел.
Он отправил жену во владения Брихейньонг, в то время как сам остался при короле. Когда Гвенвин атаковал земли де Броза, именно благодаря ее предупреждениям Уильям был к этому готов. Он яростно отразил нападение и был награжден за это на следующий год поместьями лорда.
Матильда вновь взглянула на него. Он был вместе с Джоном до Нормандии, как он теперь будет с королем? Она наблюдала за тем, как он медленно пил вино.
– Мы возвращаемся во Францию весной, – резко сказал он, будто читая ее мысли. – Но тогда будет уже поздно. Нормандия сдастся французскому королю. Если только Филип Августин не захочет драться.
Матильда вновь посмотрела на него.
– Что ты имеешь в виду?
– Артур. Принц Артур мертв.
– Молодой племянник короля? – Она начала расчесывать волосы, пытаясь скрыть напряжение.
– Да, Артур. Мы поймали его в Марибу. Этот карлик хотел осадить свою собственную бабушку! Элеонор сообщила Джону, и мы отправились из Ле Ман через два дня, обрати внимание, два дня, и через несколько часов схватили их всех. Джон послал парня в Фалез. – Уильям замолчал, ковыряя в зубах ногтем.
– И?
Он пожал плечами:
– Артура больше не видели.
– Значит, ты не знаешь, мертв ли он.
– Это очевидно.
– Но король доверяет тебе. Всегда доверял. Ты мне, своей жене, конечно же, можешь сказать.
Уильям следил за тем, как она медленно причесывалась. Он облизнул губы, удивленный тем, что все еще испытывал к ней влечение, спустя столько лет.
– О да, король доверял мне. Но мне не нужно его доверие в этот раз, Молл. Я был там. Я все видел. Он убил Артура своими собственными руками и бросил тело в Сену!
Матильда похолодела.
– Своими руками?
Уильям слез с кровати и сел рядом с ней.
– Мы остановились в Руэне на Пасху. Джон пил. Мы все пили! Ему стукнуло в голову допрашивать пленных, и он послал за Артуром. Парень стоял, отказываясь признать в своем дяде короля. Джон был в гневе и напал на него. Но, черт побери, если бы у парня хотя бы было чуть-чуть храбрости… Он просто стоял и позволил Джону трясти себя, как собачонку. Мы все должны были поклясться, что никому не расскажем о его смерти. Король хотел получить его живым! – Уильям встал, потирая шею. – Он приказал Юберу де Бургу выколоть парню глаза, кастрировать и взять его в плен, но он испугался как девчонка. Это вина Юбера. Мальчишка был бы полезен! – Он остановился.
– Я помог им привязать камни к телу, и мы бросили его в реку, но неудача преследовала нас, какой-то рыбак нашел труп несколько дней спустя. К счастью, его нельзя уже было опознать. Никто не мог быть уверен. Но некоторые догадались.
Матильда слушала молча, в ужасе, представляя внезапный гнев пьяного Джона и его нападение на испуганного бедного мальчика, вспомнив ту ночь, когда он теми же руками схватил ее за шею.
Почему Уильям не пошевелил и пальцем, чтобы помочь ему? Почему, по крайней мере, не пытался удержать короля? Она с содроганием и недоверием посмотрела на мужа.
Уильям продолжал:
– Парень был предателем! Он заслужил смерть! Он жил только благодаря доброте Джона…
– У Джона нет доброты, Уильям. Он делал то, что было удобно ему – до того момента, пока не напился и не вышел из себя. Юбер единственный из вас, у кого есть сострадание и доброта.