Фаллон Дженнифер. Медалон

   — Бедняжка, — прошептал кто-то впереди. — Какое унижение для него.
   «Как тяжело, должно быть, Тардже возвращаться в Цитадель после дезертирства из корпуса, — думала Р'шейл. — Может, он потихоньку умирает внутри?»
   — Он такой отважный! — с грустным вздохом произнес женский голос.
   — Он предатель, — сказал кто-то еще.
   — Говорят, ему прочили место следующего Лорда Защитника.
   — А теперь ему прочат место трупа, — выдал какой-то остряк. Часть услышавших его засмеялась, остальные печально покачали головами.
   Колонна с эффектной синхронностью остановилась перед Большим залом — или, теперь уже, Залом Франсил. Лорд Защитник и Гарет Уорнер, стоящие на высоком крыльце, спустились к вновь прибывшим. Р'шейл подивилась, что община с самого начала не взяла дело Тарджи в свои руки, а позволила заниматься этим защитникам. Она почти не сомневалась, что увидит здесь Кворум а полном составе, готовый тут же зачитать предателю приговор. Однако Тарджа был капитаном защитников и плюс ко всем остальным своим преступлениям считался дезертиром. Возможно, Джойхиния решила, что наказание, идущее от защитников, будет более подходящим. Драко повернулся в седле и обратился к Лорду Защитнику.
   — Как бы мне хотелось услышать, что они говорят, — раздался чей-то шепот. В толпе воцарилась странная тишина, зрители старались уловить хоть несколько слов разговора старших офицеров у ступеней зала. Воздух казался заряженным, словно перед летней грозой. Будто вся Цитадель затаила дыхание и замерла в ожидании.
   — Милорд Защитник, для меня честь передать в ваши руки дезертира Тарджаниана Тенрагана, — провозгласил лорд Драко. Он явно наслаждался вниманием публики. Нечасто Первому Копью Верховной сестры удавалось непосредственно участвовать в подобных событиях. Драко сделал то, с чем не мог справиться Дженга, — он поймал Тарджу.
   — Он сопротивлялся? — спросил Лорд Защитник, окинув пленного взглядом.
   — Он успокоился, когда понял, что ему не уйти.
   — А остальные мятежники?
   — Он пришел один, — ответил Драко. — Принимая во внимание, что Верховная сестра приказала доставить его живым, я подумал, что допрос лучше оставить вам.
   — Мудрое решение, — пробормотал Лорд Защитник, — он скорее умер бы, но не выдал своих. Приведите его.
   Тардже было все прекрасно слышно — он перекинул ногу через седло и неловко спрыгнул на землю, прежде чем кто-нибудь успел к нему подойти. Пленник подошел к ступеням крыльца и поклонился лорду Дженге. Связанные за спиной руки не позволили ему проделать это достаточно изящно.
   — Приветствую вас милорд. Командующий, — любезно проговорил Тарджа. — Очаровательное утро для казни, вам не кажется?
   — Тарджаниан, может, все же стоит принять хоть немного более раскаявшийся вид? — не сдержался лорд Драко.
   — И разочаровать этих милых леди? — и Тарджа подбородком указал на переполненные балконы. — Нет, полагаю, не стоит. Кстати, как там матушка? Я думал, она будет рада засвидетельствовать возвращение домой своего блудного сына.
   — Возможно, в этот самый момент Верховная сестра подписывает приказ о твоем повешении. Препроводите преступника в камеру, — приказал Лорд Защитник Гарету. — И обыщите его.
   — Я уже обыскивал его, милорд, — сказал Драко.
   — Обыщите еще раз, — велел Дженга Гарету.
   Р'шейл удивилась — Дженга выглядел недовольным, что Тарджу поймал именно Драко.
   — Милорд, — отсалютовал командующий. Повинуясь короткому взмаху его руки, к арестованному подбежало несколько защитников, но Тарджа, оттолкнув их плечом, прошел мимо лордов вверх по ступеням и, обернувшись перед огромной бронзовой дверью Зала Франсил и насмешливо поклонившись толпе, исчез внутри.
   Глядя ему вслед, Р'шейл вдруг поняла, что ей больше не важно, встретится она с Джойхинией или нет. Длившиеся шесть недель молчаливые дебаты с той, кого она раньше считала матерью, вдруг потеряли свое значение. Ярость и обида тоже вдруг стали казаться мелкими и незначительными. Питавшую их энергию следовало направить в иное русло. Загадочная малышка, встреченная ей ночью у реки, была права — пришло время забыть об обидах. У Р'шейл имелись куда более важные дела.
   И первое дело — найти способ спасти Тарджу.

Глава 25

   «Боль — интереснейшее поле для исследования», — решил Тарджа. В этой области он стал почти что экспертом. За последние несколько дней у него была масса возможностей поразмышлять на эту тему, поэкспериментировать, сколько может выдержать человеческое тело, пока разум не погрузится в темноту благословенного забвения, где не существует понятия боли. Самым неприятным в этих экспериментах было то, что всякий раз, когда он приходил в себя, боль уже нетерпеливо поджидала его пробуждения.
   Тарджа давно перестал подсчитывать нанесенные ему увечья. Пальцы обеих рук были переломаны, предплечья покрывали следы глубоких ожогов, несколько зубов было выбито, а синяков и кровоподтеков было столько, что они почти сливались в единое целое. Правое плечо было вывихнуто, на подошвах ног почти не осталось нетронутого пытками участка. На коже не было ни единой поры, которая не корчилась бы в муках. Холод камеры заставлял его дрожать, и даже такое незначительное движение вызывало нестерпимую боль.
   Но, несмотря на это, Тарджа не чувствовал себя сломленным и подавленным. Возможно, причиной этого явилась скудная фантазия его палачей, оставлявшая ему возможность сосредоточиться на чем-нибудь своем. А может, тот факт, что им не удалось вытянуть из него ни слова о повстанцах. Он никого не предал, ничего не сказал. Кроме того, Тарджа подозревал, что идея подвергнуть его истязаниям принадлежала Джойхинии. В этом свете все, что он сделал, казалось ему правильным и справедливым.
   Тарджа осторожно шевельнулся на низкой деревянной лавке, служившей ему постелью, и прислушался к звукам ночи, размышляя, сколько ему осталось ждать, пока Джойхиния наконец решит повесить своего упрямого непокорного сына. Конечно, ему еще предстоит пройти через фарс суда — формальное мероприятие, нужное для удовлетворения определенных законодательных норм, — в конце которого его ожидает неизбежная виселица. Подобные размышления оказывали странное успокаивающее воздействие. Приятно было думать, что когда известие о его казни долетит до Мэнды, Гэри, Падрика и остальных, они узнают, что Драко солгал, Тарджа знал, что Гэри вместе с его маленьким отрядом удалось совершить побег из Тестры, — Нхил сообщил ему об этом во время их путешествия вверх по реке.
   Одна только мысль тяготила его душу. Он страшно сожалел, что не сможет найти Брэка. Не описать того, что Тардже хотелось бы сделать с предателем, бросившим его в «Речном отдыхе». Он видел, как Брэк вошел в таверну, и был уверен в поддержке матроса. Однако когда всего спустя минуту Тарджа последовал за ним, то того в таверне не оказалось. Куда же подевался этот мерзавец? Может, просто прошел через пивную и вышел через заднюю дверь? Тарджа проклинал себя за то, что в свое время не доверился своим инстинктам и не потребовал более существенных доказательств, что Брэк действительно на их стороне. Ничто не могло утихомирить его злость. Оставалось лишь надеяться, что язычники были правы насчет реинкарнации: душа может возвращаться в этот мир вновь и вновь. Как бы ему хотелось превратиться в блоху, найти Брэка и кусать его, кусать, пока тот не сойдет с ума от постоянного зуда по всей коже и не покончит с собой.
   Тарджа наслаждался мысленной картиной корчащегося в агонии Брэка, пока его мечты не были прерваны послышавшимся из комнатки охранников шумом. Тарджа не уделил происходящему за дверью особого внимания — его мир сейчас был определен и ограничен болью, а доносящиеся звуки не являлись частью этого мира. На какое-то время он забылся. Снова очнувшись, он решил, что сейчас уже ночь. Тарджа не знал, что именно его разбудило. Может, просто он проснулся от боли? Осторожно повернув голову, он обнаружил движущуюся к нему маленькую фигурку. Ребенок?
   — Тарджа? — послышался очень юный и неуверенный девичий голосок.
   — Кто ты? — Тарджа не сразу понял, что это хриплое карканье принадлежит ему.
   — Какой ужас! Что они с тобой сделали? — скользнув к нему поближе, спросила девочка. — Ты как-то не слишком хорошо выглядишь. Ты ранен?
   — Можно сказать и так, — мысли с трудом ворочались в мозгу. Он никак не мог сообразить, кем может быть эта девочка и как она оказалась в камере. Странная гостья придвинулась еще немного. Тарджа попытался отодвинуться и предупредить ее, чтобы она не прикасалась к нему, но язык словно налился свинцом. Каждое движение порождало черные волны агонии, прокатывающиеся по всему телу.
   — Может, мне следует облегчить твои муки? — спросила малышка.
   — Это бы не помешало, — выдохнул он.
   Девочка окинула Тарджу задумчивым взглядом внимательных глаз.
   — Если я займусь этим сама, у меня будут неприятности. Лечить людей — дело Шелтарана. Он страшно злится, когда за это берется кто-нибудь другой. Наверное, тогда нужно попросить его. Ведь не могу же я позволить тебе умереть. Нет, не теперь.
   Тарджа решил, что спит. Он не знал, кто эта девочка, но имя Шелтарана было ему знакомо — так звали языческого бога врачевания. Мэнда часто молилась ему. Так часто, что было очевидно: она доверяет его могуществу больше, чем обычным практическим методам лечения. Тардже всегда казалось, что было бы полезнее попытаться остановить кровотечение у теряющего жизненные силы раненого, чем молиться над ним в ожидании божественного вмешательства. Его сознание на мгновение замутилось, темнота забвения потянула к нему свои нежные руки, но усилием воли Тарджа попытался сохранить сознание, даже будучи уверен, что спит. Наверное, боль повредила его разум. С какой еще стати старался бы он не упасть в обморок посреди наполненного языческими богами сна?
   Девочка склонилась над Тарджой и мягким движением убрала волосы с его лба. Он подумал, насколько должно быть ужасно он выглядит. Один глаз от удара распух и не открывался, а губы раздулись и были раза в два толще своих обычных размеров. Каждая мышца стонала, каждый сустав при движении кричал от боли. А самое ужасное — он знал, что ни одно из повреждений не было смертельным. Палачи хотели, чтобы он дожил до публичной казни. Они были слишком умны, чтобы нанести ему серьезную рану. Однако всегда можно причинить ужасную мучительную боль без всякой угрозы для жизни. Тарджа теперь в этом не сомневался.
   — Ты кто? — простонал он, когда ее прохладные пальцы ласково коснулись пылающего лба.
   — Я твой друг, — последовал ответ. — И ты должен меня любить.
   — Конечно.
   — Скажи как следует! Скажи: «Я люблю тебя, Кальяна» — и пусть это будет правдой, а то я не стану тебе помогать!
   — Я люблю тебя, Кальяна, и пусть это будет правдой, а то я не стану тебе помогать! — послушно повторил Тарджа.
   Девочка шлепнула его за паясничанье, и он вскрикнул от боли. Ему еще не приходилось видеть такие реальные сны.
   — Ты самый невозможный из всех человеческих существ! Мне следовало бы оставить тебя страдать! Вот оставлю тебя умирать!
   — Чем скорее, тем лучше. Мне никогда больше не взять в руки меча. Если я останусь в живых, то не смогу зарабатывать себе на хлеб.
   — Не надо так расстраиваться.
   — Я и не расстраиваюсь, я просто сплю и вижу сон.
   — Шелтаран!
   Тарджа не понял, что случилось потом. Ему показалось, что краем глаза он увидел еще одну внезапно возникшую ниоткуда фигуру. Прохладная рука легла ему на лоб, и все тело пронзила страшная, нестерпимая боль. Так больно ему не было еще никогда. Словно все дни пыток и истязаний сконцентрировались в единую слепящую муку. Тарджа закричал и потерял сознание, провалившись в темноту; она была еще глубже и чернее, чем когда-либо раньше. Беспомощно утопая во мраке, он подумал, что наконец умер.

Глава 26

   Таверна «Голубой бык» располагалась у западного крыла амфитеатра, среди череды прочих таверн и легальных борделей, где местные проститутки предлагали услуги по ценам, установленным налоговыми органами Сестринской общины. Хотя они частенько бывали в «Голубом быке», Р'шейл почти никогда не разговаривала с проститутками, или — как они сами предпочитали себя называть — корт'есой. Слово было фардоннским — там корт'есами назывались юноши и девушки, с младых ногтей обучаемые доставлять наслаждение фардоннской знати. Корт'есы были превосходно образованны, элегантны и — как перешептывались между собой послушницы — знали шестьсот сорок семь различных способов занятий любовью. Р'шейл это завораживало и приводило в восхищение. Она привыкла относиться к проституткам с позиций взглядов, царящих в Сестринской общине. Мужчины — существа приземленные, подверженные неконтролируемой похоти. Лучше уж наладить индустрию и заставить их платить за то, чего им так хочется, чтобы избежать с их стороны попыток заполучить это силой. Но выбрать стезю корт'есы — пусть даже высокооплачиваемой, шикарной фардоннской корт'есы — казалось Р'шейл шагом, на который можно было отважиться лишь в самом безнадежном и отчаянном случае. В Медалоне корт'есы представляли собой по большей части неграмотных юношей и девушек, которые занимались этим ремеслом, не имея иной возможности заработать себе на жизнь.
   Корт'есы недолюбливали послушниц — проститутки считали их раздражающимися дилетантками. Кроме того, эти выскочки крали у них столь нелегко достающийся хлеб, то и дело уводя из-под носа профессионалок защитников, которые, безусловно, тратили бы свои деньги на корт'ес, если бы им не предоставлялась возможность бесплатно получить удовольствие с этими спесивыми чистюлями в серых туниках.
   Р'шейл толкнула дверь таверны, и в нос ей ударила горячая волна запаха пива и табака. Несмотря на то что в такой поздний час посетителями были только свободные от дежурства защитники и работающие корт'есы, веселье здесь шло полным ходом. Трудницы и послушницы давно спали в своих корпусах — по крайней мере так должно было быть. Р'шейл вошла и огляделась по сторонам. Несколько крашеных женщин настороженно на нее посмотрели. За столиком у дальней стенки девушка заметила Дэвидда Тайлорсона, потягивающего пиво в компании других офицеров. К Дэвидду наклонилась пышнотелая корт'еса с большими карими глазами, ее роскошный бюст едва не выскакивал из низкого выреза платья. Она что-то проворковала низким голосом, и сидящие за столом офицеры разразились громким смехом. Р'шейл глубоко вдохнула и направилась в сторону Дэвидда, стараясь не обращать внимания на любопытные взгляды корт'ес и защитников. Она прошла уже полпути, когда Дэвидд наконец поднял глаза и увидел ее. Он нахмурился, что-то сказал своим приятелям и вышел из-за стола. На его лице застыло хмурое выражение, он подошел к Р'шейл и, взяв ее за руку, практически выволок из таверны на террасу.
   —Что ты здесь делаешь? — прошипел он. Р'шейл была обескуражена сквозившим в его голосе раздражением. — Ты что, не знаешь, в какую беду можешь вляпаться?
   — Конечно, знаю, — сказала она, освобождая руку. — Но мне нужна твоя помощь.
   — Это не может подождать до утра? — нетерпеливо спросил Дэвидд, оглянувшись на вход в таверну. Корт'еса, соблазнявшая его своим бюстом, с интересом смотрела на них через открытую дверь. Она слегка пошевелила пальцами и послала Дэвидду приглашающий поцелуй.
   — Ах, прости. Не буду задерживать, тебя ждет твоя шлюшка, — бросила Р'шейл, злясь на корт'ес и обиженная таким отношением молодого человека. — Вижу, у тебя большие планы на вечер. Давай, твоей маленькой подружке, похоже, уже не терпится.
   Девушка отвернулась и сбежала по ступенькам.
   — Р'шейл! Погоди! — он бросился следом и, догнав ее через несколько шагов, схватил за руку и развернул к себе лицом. Оглянувшись, Дэвидд увидел, что они остановились прямо посередине улицы, и потащил Р'шейл за навес закрытой на ночь хлебной лавки. Вокруг было темно и пустынно, единственными источниками света и шума в этот час являлись лишь таверна «Голубого быка» и другие, расположенные чуть дальше таверны.
   — Ты что, не знаешь, что за твою голову назначено вознаграждение? Если тебя узнают…
   — Мне все равно, — процедила она, раскаиваясь в своем решении разыскать Дэвидда.
   — Это и так ясно. Чего ты хочешь?
   — Не важно.
   — Нет, важно, — возразил он, — иначе бы ты меня не искала. Ну, так что?
   Р'шейл набрала полные легкие холодного воздуха.
   — Я хочу освободить Тарджу, — выдохнула она.
   Дэвидд вполголоса выругался.
   — Ты что, спятила?
   — Да, — холодно отрезала Р'шейл, — так что забудь об этом.
   — Р'шейл, если лорду Дженге станет известно, что я помог Тардже бежать, я окажусь в той же камере еще до рассвета.
   — Я же сказала — забудь, — устало отмахнулась она. Этот молодой человек помог ей пробраться в Большой зал и стать свидетельницей того памятного собрания, что так круто изменило их жизни. Р'шейл считала Дэвидда достаточно отважным, чтобы пойти на риск. Кроме того, она считала его другом Тарджи.
   Он вздохнул и покачал головой.
   — Ты хоть представляешь, как это опасно?
   — Конечно, но я не собираюсь стоять и смотреть, как Джойхиния его повесит, — заявила она.
   Дэвидд на мгновение отвел глаза, потом пристально взглянул на Р'шейл.
   — Р'шейл, а может, тебе не стоит в это лезть? Твоя мать убьет тебя, если ты попадешься. Да и меня тоже.
   — Она мне не мать.
   — Может и нет, — понизил голос Дэвидд, — но поступит она именно так.
   — Дэвидд, я должна его освободить, — она умоляюще сложила руки. — Мне нужна твоя помощь.
   — Р'шейл, в Цитадели у Тарджи друзей больше, чем ты думаешь, — осторожно сказал он. — Послушайся моего совета — оставь все как есть.
   — Ну пожалуйста, Дэвидд.
   Дэвидд окинул Р'шейл долгим изучающим взглядом, взвешивая свое решение. Затем снова вздохнул:
   — Я знаю, что потом пожалею об этом.
   Р'шейл метнулась к нему, собираясь в знак признательности чмокнуть офицера в щеку, но в последний момент он повернулся, и их губы встретились. Дэвидд притянул ее к себе, и в итоге поцелуй получился значительно более долгим, чем тот, которым собиралась поблагодарить его Р'шейл. Молодой человек неохотно разжал объятия и попытался отшутиться:
   — Теперь она становится романтичной. Ладно, идем. Я знаю, кто может согласиться на это безумие. Да и вообще, я никогда не собирался дожить до глубокой старости.
   Огромные конюшни, где содержались кавалерийские лошади защитников, протянулись от восточного крыла амфитеатра до наружной стены Цитадели. Там было тепло и душно от множества находящихся в стойлах животных, их мягкое пофыркивание успокаивающе действовало на Р'шейл. Дэвидд привел ее сюда и велел ждать. Он отсутствовал уже более часа: масса времени, чтобы Р'шейл успела представить себе самые разнообразные варианты возможных напастей, обрушившихся на его голову. Потом она начала задумываться, а не предал ли ее Дэвидд. Как раз в этот момент он вполне мог докладывать о ее местонахождении, чтобы получить награду за ее поимку, а она ждет его, как наивная доверчивая дура…
   — Р'шейл!
   Девушка повернулась на шепот.
   — Дэвидд?
   В полумраке возникла фигура в форме.
   — Р'шейл, — к ней приближался Нхил Алкарнен. В тусклом свете ламп выражение его лица казалось непроницаемым. Р'шейл знала его не слишком хорошо, но он был одним из старых друзей Тарджи. Кроме того, именно он преследовал их в Реддингдэйле. Она заглянула ему за спину, но Нхил пришел один. — Дэвидд сказал, что тебе нужна моя помощь.
   — Я… я хочу освободить Тарджу. — Нхил пристально посмотрел ей в глаза.
   — Зачем?
   — Зачем? Ты еще спрашиваешь? Его пытают и через несколько дней собираются повесить! Во имя Основательниц, Нхил! Что за идиотский вопрос!
   Он кивнул, словно удовлетворенный полученным объяснением.
   — Да, вопрос и впрямь идиотский. Я не одобряю его — да и твоих — действий и не верю во всю эту языческую чушь, но дело зашло слишком далеко. Это уже не похоже на обычное наказание за нарушение присяги, — Нхил глубоко вздохнул и продолжал: — Я был с Драко, когда арестовали Тарджу. Копье Верховной сестры прижал меч к горлу беззащитного невинного человека и пригрозил вырезать всю его семью. Если лорд Драко с такой готовностью нарушил присягу и получил за это награду и почести, то я не вижу причин, чтобы повесить Тарджу за то же преступление.
   Известие не удивило Р'шейл. Она предполагала нечто подобное. Тарджа ни за что не сдался бы по доброй воле.
   — Ну, так ты мне поможешь? — Капитан утвердительно кивнул.
   — Охрана сменяется на рассвете. Если я устрою внезапную проверку, то смогу их немного задержать. Мы не растрачиваем хороших солдат, заставляя их выполнять роль тюремщиков. Ночная смена будет полусонной или пьяной, если им удалось распить кувшин вина, пока не видел офицер.
   — Нхил, я не знаю, как тебя и благодарить.
   — Никого не убивай, — ответил он. — Если тебя схватят — не упоминай обо мне. Я пошел на это, потому что Тарджа был моим другом. Но он не настолько близкий друг, чтобы пойти за него на виселицу.
   — Да, понимаю.
   — Сомневаюсь, — с этими словами Нхил развернулся и зашагал к выходу. Через несколько шагов его поглотила тьма, и Р'шейл осталась одна.

Глава 27

   Тарджа проснулся с первым лучом солнца. Серые щупальца света пробирались в камеру сквозь маленькое зарешеченное окошко. Открыв глаза, Тарджа какое-то время лежал неподвижно, пытаясь разобраться, что с ним не так. Что-то изменилось, и он не мог понять, что именно. Запах собственного тела показался Тардже отвратительным — от него несло смесью пота, крови и старой мочи.
   Не сразу, но он наконец осознал, что оба его глаза открыты. Еще больше времени потребовалось, чтобы понять, что он может двигаться. Тарджа осторожно сел, ожидая возвращения боли, но ее не было. Совсем.
   Тарджа изумленно пошевелил пальцами — своими непереломанными, гибкими пальцами, — затем провел языком по крепко сидящим во рту зубам — все на месте! — и облизал свои мягкие гладкие губы. Подняв изодранный рукав тонкой, заляпанной кровью рубашки, он дотронулся до того места, где был ожог. Корочка отпала, обнажив ровную розовую кожу. Тарджа пошевелил плечом — оно двигалось легко и свободно. Проведя ногой по полу, обнаружил, что подошвы целы и невредимы — только пятна засохшей крови и отшелушившиеся клочки кожи указывали на то, в каком состоянии его ноги были вчера.
   Тарджа подумал, что, возможно, еще спит. Последнее, что он помнил, была маленькая девочка, неизвестно откуда пришедшая в его сон, и еще одна неясная темная фигура. Остальные подробности были смазанными, нечеткими. Кажется, он потерял сознание — Тарджа помнил боль и падение в темноту, — на этом воспоминания обрывались. Может, это его языческие друзья просили за него своих богов? Иного объяснения его внезапному выздоровлению не имелось. Человеку, совершенно не верящему в богов, подобные мысли причиняли изрядный дискомфорт.
   От этих размышлений и инспекции неожиданно исчезнувших ран Тарджу отвлек шум за дверью. За ним уже пришли. Как странно: оказывается, проще вынести, когда боль накладывается на предыдущую боль, а не на целехонькое здоровое тело. Интересно, какой будет реакция на его волшебное исцеление? Джойхиния может даже утопить его, как колдуна.
   Дверь приоткрылась, и в проеме появился пьяный спотыкающийся тюремщик. Следом за ним вошел Дэвидд Тайлорсон. Тарджа непонимающе уставился на свалившегося на пол тюремщика.
   — Он вырубился, — объяснил Дэвидд. — Не волнуйся, все, что его ожидает, — это похмелье.
   Тарджа лишь тупо смотрел на молодого человека.
   — Эй! Очнись, капитан! Для тех, кто не понял, — это побег! Поторопись!
   Вскочив на ноги и перепрыгнув через тело охранника, Тарджа вслед за Дэвиддом выскочил в коридор.
   — Лошади есть? — остановившись у двери на улицу, спросил он. На самом деле ему хотелось закричать: «Как я могу бежать? Вчера я не мог ходить! Что со мной случилось?»
   — Да, снаружи, — ответил Дэвидд.
   Их ждал еще один офицер — когда Тарджа уезжал на южную границу, он был еще кадетом. Тарджа не помнил даже его имени.
   — Нужно переодеться, — и молодой человек протянул беглецу чистую униформу. — Мы уходим через главные ворота, как только их откроют. В таком виде тебя задержат защитники.
   Тарджа быстро переоделся, с удовольствием избавившись от грязных лохмотьев, и, натянув сапоги, взглянул на своих спасителей.
   — Если мы попадемся, нас повесят, — предостерег он. Лейтенант пожал плечами:
   — Это не хуже, чем теперь быть защитником.
   Офицеры помрачнели и выругались. Дэвидд протянул Тардже меч.
   — Спасибо.
   «Неужели я могу держать меч? Они же сломали мне пальцы! Наверное, я сплю».
   — Все чисто, — сказал лейтенант, выглянув во двор. Тарджа вышел следом и остановился как вкопанный, увидев, кто ждет его с лошадьми.
   Услышав их шаги, Р'шейл обернулась. Окинув Тарджу внимательным взглядом, удивленная, что он может стоять, она поприветствовала его коротким кивком.
   — Быстрей, скоро откроют ворота, — поторопила она.
   — Р'шейл…
   — Садись на гнедого, — девушка протянула ему поводья. По ее лицу было непонятно, о чем она подумала. — Говорят, тебя пытали. Рада видеть, что ты не сильно пострадал.