Федотова Юлия. Герои былых времен

   Лишенный оружия, маг иссяк быстро. Хельги зашвырнул его посох на самое дно Океана – чтобы не дотянулся, не вернул. Нет, силы профессор утратил не полностью, в астрале он по-прежнему имел размеры хорошего дракона. Но мобилизовать их так быстро, как требовалось в бою, больше не мог. Теперь ему нужны были и зелья, и заклинания – да только где их взять?
   Прекратился огненный дождь, осели песчаные тучи, умолкли громовые раскаты. Наемники осторожно выглянули из укрытия.
   Учитель стоял шагах в тридцати от них, старый и усталый. Последний Ученик неподвижно лежал у его ног.
   – Попробую подойти, – сказал Хельги. – А вы лучше не высовывайтесь, вдруг саданет напоследок.
   – Я с тобой! – поднялся эльф. – Не обижайся, но моя защита понадежнее твоей.
   – Пойдем, – согласился демон охотно, по поводу своей защиты он не обольщался.
   – Мы тоже с вами! – решила Ильза за всех. – Надоело тут валяться! Мы же не ящерки, чтобы в песке жить. Авось пронесет!
   Тяжелым, помутневшим взглядом наблюдал маг за приближением врагов. И напоследок он, конечно, саданул, да таким шаром, что барабанные перепонки едва не лопнули от грохота, а от вспышки перед глазами поплыли черные пятна. Спасибо, защита выдержала!
   – Надо было тебе не в лекари, а в боевые маги идти! – похвалил эльфа Рагнар. – Такой талант пропадает!
   – Не бойся, при нашем-то образе жизни не пропадет! – усмехнулся в ответ Аолен.
   Не дойдя нескольких шагов до того места, где стоял Учитель, они остановились.
   – Профессор Лапидариус, – обратился Орвуд тоном судьи, читающего приговор, – известно ли вам, что нас сюда привело?
   Длинную физиономию мага исказила гримаса ненависти.
   – О да! Известно! Налетели стервятники на чужую добычу!.. Так сморите же!
   Ловким движением плеча скинул он дорожный мешок, выхватил, поднял высоко над головой:
   – Вот он – Священный Грааль! Зрите, недостойные! Склонитесь пред величием его! Трепещите!
   Золото ярко сверкнуло в рыжих лучах аттаханского заката.
   – Подумаешь! – разочарованно фыркнула Ильза, она ждала большего.
   Это была глубокая литая чаша, формой и размерами напоминающая перевернутый шлем дольнского пехотинца. Поверхность ее пестрела выгравированными магическими символами. Ни оригинальностью, ни особенной красотой вместилище всеобщего счастья не отличалось. Золота, конечно, немало на него пошло, а в остальном ничего интересного. Вино из таких пьют на богатых пирах.
   Хельги тряхнул головой, отгоняя наваждение. Он не мог поверить глазам своим…
   Зато Орвуд поверил сразу.
   – Силы Стихий!!! – голосил он, не стесняясь присутствия постороннего мага. – Это она! Она! Я ж ее, окаянную, полгода на себе таскал! И опять она! Никакого спасения!
   Да, это была именно она. Та самая чаша, что досталась им из рук мертвеца после песчаной бури и долгие месяцы пробыла с ними в походе. Это в ней Хельги носил пресную воду из Уэллендорфа на Гиблое море. Из-за нее затонул драккар «Гром». Это она пошла на взятку Ученому совету… Это в ней Энка пару раз варила суп, когда прохудился походный котелок. Откуда ей было знать, что она и есть Священный Грааль?
   Первым от потрясения опомнился опять-таки Орвуд. Сердито тряхнул нечесаной бородой и, обращаясь к Учителю, сказал с укоризной:
   – Это каким же надо быть остолопом, чтобы тащиться аж в Средние века за посудиной, которая еще с весны хранится в Уэллендорфском университете! Других тебе не жалко – себя бы пожалел! Не молодой уже, по былым временам бегать!
   Именно эта невинная фраза добила мага окончательно. Нервы его не выдержали, разум, и без того измененный, помутился окончательно. Резко развернувшись, старик побежал. Куда? Зачем? Он и сам не мог дать ответ на эти вопросы. Он не думал больше ни о чем, просто мчался, выкрикивая что-то бессвязное вроде: «Не достанете, не отнимете!» – и даже не замечал, что бежит все медленнее, вязнет все глубже… Только провалившись по пояс, безумец осознал, в какую беду попал.
   Зыбучие пески Сехала получили новую жертву! Жутко и больно было смотреть, как барахтается, тонет и гибнет в их объятиях живая тварь, пусть даже и враг. Первым устремлением было – бежать на помощь. Спасать несчастного, хотя бы из уважения к сединам. И они, пожалуй, вытащили бы его… если бы не утопли сами. Но их остановил Аолен:
   – Нет! Мы не должны вмешиваться! Он сам избрал этот путь. Такова его судьба! – Ах, как нелегко давались благородному эльфу страшные слова приговора!
   Друзья замерли на месте, переглянулись, не зная, как поступить. Разум велел одно, чувства – другое.
   – Жалко деда! – решила непредсказуемая сильфида. – Он же сумасшедший. Его в дурдом надо сдать в Трегерате. Там таких лечат…
   И на пару с Хельги полезла-таки спасать! Но было поздно. Маг утонул. Лишь кисти рук его, мертвой хваткой сжимающие заветную чашу, еще оставались на поверхности.
   – Грааль хотя бы заберите! – крикнул Орвуд. – Чего добру пропадать?.. Вы его палкой, палкой! Не то сами увязнете!
   И Хельги почти уже дотянулся до чаши, но потом вдруг бросил палку и откатился в сторону.
   – Ты чего? Затягивать стало? – испугалась сильфида.
   – Нет. Просто если мы его сейчас заберем, чем я стану вам в прошлом году воду на плот носить? Помрем ведь от жажды! Тогда и Миру конец!
   – Подожди… Ты хочешь сказать… Тот скелет, у которого мы забрали чашу…
   – И есть профессор Лапидариус! – закончил мысль демон.
   – Тьфу! – в сердцах плюнула девица. – А я его череп только что не облизала! Вот гадость! – Она даже расстроилась.
   Хельги тонких девичьих чувств не понимал:
   – Какая разница? Давно дело было… в смысле будет.
   – Большая! Знакомый череп намного противнее чужого!
   – Ладно, – отмахнулся демон, он так и не уловил разницы. – Сделанного не воротишь. Ползи назад.
   – А ты что?
   – А я сейчас!
   И он нырнул в астрал.
   Чего греха таить, подменный сын ярла Гальфдана Злого вовсе не был таким уж благородным и добросердечным существом, которого хлебом не корми, дай помочь ближнему своему. И к Странникам симпатии не питал, о гибели их не скорбел – ведь это из-за них там, в далеком грядущем, остался киснуть на дне морском его «Гром»!
   Спасать Учителя он полез только ради сильфиды – побоялся, как бы сама не утонула. А все, что проделал дальше, было вызвано исключительно любопытством: получится или нет?
   Астральным взором демон-убийца ясно видел всю черную, измененную, гибнущую сущность Учителя. Но не только. Внутри нее была ясно различима розовая, свежая, совершенно непереваренная сущность юного Эолли. А дальше дело техники. Он просто выдернул ее из черных объятий, как если бы собирался поглотить сам, но поглощать, понятно, не стал, а просто взял да и водворил на законное место.
   Конечно, проделал он эту процедуру довольно неуклюже: попутно разметал несколько барханов. Но, во всяком случае, обошлось без жертв и разрушений. А уж Ильза как обрадовалась, когда Эолли вдруг ожил! Ради одного этого стоило постараться!
   И Септим, очнувшийся от забытья, тоже был счастлив, что не один остался на свете, обнимал воскресшего друга, и они оба рыдали – стало тошно смотреть на эту трогательную сцену, и Рагнар сердито плюнул и отошел подальше. Взрослые мужики, а ведут себя хуже дев корриган!
   Рыцарь обогнул бархан, прошелся вдоль подножия, разглядывая темную стеклянную корку, сплошь покрывающую песчаный склон. Сколько огненных ударов принял он на себя – не счесть! Укрыл, уберег… Рагнар поймал себя на мысли, что испытывает к изуродованному, израненному бархану благодарность будто к живому существу… Присел, провел рукой, погладил спекшийся песок. И тут заметил: что-то черное, оплавленное торчит из земли шагах в трех левее. Палка не палка, кол не кол… Подошел, нагнулся, ухватил. Со стеклянным звоном лопнула прикипевшая окалина, по черному склону расползлись желтые трещины. Рыцарь потянул – и в руках его оказался меч! Тот самый! Восьмой по счету! Последний подвиг был засчитан!
   На этом, казалось бы, история заканчивалась: враг повержен, Мир спасен, все ликуют, благородные герои с победой возвращаются к родным очагам…
   Так бы оно и было, если бы не два обстоятельства. Во-первых, от родных очагов благородных героев отделяла преграда гораздо более серьезная, чем расстояние, – время. Долгие сотни лет. А во-вторых… Верно любил говаривать почтенный Канторлонг: «Уж кто-кто, а мы на свою голову завсегда приключения найдем! Скучать не придется!»
   Впрочем, как не менее верно развивал эту идею Хельги (нахватавшийся мудрости в ином мире): «Проблемы следует решать по мере их поступления». А самым первоочередным на тот момент было – выбраться живыми, и даже не из Средневековья, а хотя бы из страшного Внутреннего Сехала.
   Трое суток путники провели просто ужасно! Запас воды у них имелся. Небольшой. Для холодной степи хватало. Но не для жаркой пустыни. Вдобавок образовался лишний груз. Утерев слезы, оба юноши впали в странное полубессознательное состояние, которое Аолен называл нервной горячкой и лечить не умел. Пришлось их нести. По жаре, по песку, обходя опасные зыбучие участки, отдавая свою теплую и противную, но все-таки воду…
   Они уже бывали в этих местах, около года тому назад… Точнее – тысячу лет спустя. Но тогда, с высоты ковра-самолета, Сехал казался доступным и безопасным. Теперь же он представал во всей своей беспощадной красе.
   Небо было ослепительно-синим, а песок – нестерпимо-желтым. Воздух плыл, струился, он казался водой, которой так не хватало. Миражи, то мучительно-прекрасные, то пугающие, вставали впереди. Горячий ветер свистел тонко и пронзительно, он сводил с ума, выдувая последние обрывки мыслей. Жажда усиливалась с каждым часом, язык казался большим, колючим и жестким, ноги, наоборот, сделались мягкими, будто из ваты, а ноша становилась все тяжелее и тяжелее… Бросить бы – да нельзя. Как-никак живые твари, хоть и враги… Вот и приходилось Рагнару и Хельги мучиться вдвойне.
   Но жертвы того стоили.
   – С некоторых пор я только и делаю, что перетаскиваю хворых и увечных! Можно подумать, я не демон-убийца, а сестра милосердия! – завел старую песню Хельги. А потом вдруг побледнел и свалился лицом вперед. Эолли, которого он тащил, перекинув через плечо, зарылся теменем в песок – чудо, что шею не свернул!
   – Можно подумать, ты не демон-убийца, а кисейная барышня! Или нежный эльф! – заворчала Энка, помогая ему подняться. Под «нежным эльфом» вредная девица подразумевала Аолена, он хуже всех переносил жару и падал в обморок уже несколько раз.
   – Жара… – начал оправдываться Хельги.
   – …Суть главное несчастье спригганского рода! Это нам известно! – перебила девица. – Можно подумать, ты прежде в Сехале не бывал, не воевал!
   – Тогда здесь было посвежее! В смысле будет. Климат изменится, похолодает. И вообще, мне кажется, это неестественная жара, неприродная. Тут без магии не обошлось.
   – При чем тут магия, если мы в пустыне! Здесь всегда так.
   – Нет. Все-таки сейчас зима. Такого кошмара быть не должно.
   – Болтали бы вы поменьше! – потерял терпение Аолен. – Зря влагу расходуете! Хельги, уж ты-то мог бы понимать!
   – Молчу! – охотно согласился демон. – Только пусть она меня не обзывает.
   – А ты не падай! – фыркнула девица.
   Кстати, Эолли падение пошло только на пользу – он наконец пришел в себя.
 
   Хоть и был профессор Лапидариус сумасшедшим, в одном надо отдать ему должное – учеников своих он обучал на совесть. Едва очнувшись, Эолли сумел привести в порядок своего друга, и уже вдвоем они открыли портал!
   – Только мы не знаем точно, куда он выведет, – смущаясь, предупредил юный эльф.
   – Да хоть троллю в пасть! – выпалил Хельги с чувством. – Лишь бы подальше от этой вселенской сковородки!
   Портал вывел к воротам Корр-Танга.
   – О! – обрадовалась Ильза, кутаясь в куртку. – Здесь я еще не бывала!
   – И ничего не потеряла! – фыркнула Энка, поспешно натягивая телогрейку, у нее от холода зуб на зуб не попадал. Настоящей зимы в этих местах не случалось даже в холодном будущем, но контраст с раскаленной пустыней был слишком велик.
   – Наверное, мне тоже нужно теплую одежду раздобыть, – забеспокоился Хельги, глядя на девиц. – Нам ведь на север идти!
   От самого Кансалона он обходился красивым норвежским свитером Макса, взял его у Аолена взамен утраченной куртки.
   – Давайте зайдем в город и купим! – ухватилась за эту идею Ильза.
   Но Орвуд был недоволен:
   – А до Кансалона ты без куртки не потерпишь? Там подешевле купим, Корр-Танг очень дорогой город.
   – Ну вот еще! Станем мы на куртках экономить! – возмутилась Меридит. – И вообще, нам пора едой запастись.
   И они вошли в город.
   Энка была права. Особого впечатления Корр-Танг на Ильзу не произвел. Обычный южный город – шумный, грязноватый, кишащий ворами; с глинобитными плосковерхими домами окнами во двор, зловонными бурыми арыками вдоль улиц, с богатым дворцом местного правителя, башней колдуна-звездочета и большим невольничьим рынком. Куртки здесь стоили не дороже, чем в Кансалоне, а еда оказалась намного дешевле. Орвуд сперва удивился, а потом сообразил: в Средние века город еще не страдал от регулярных орочьих нашествий, потому и жизнь была лучше. Из интереса почтенный Канторлонг даже к работорговцу подошел, приценился. За невольника просили сущие гроши! Грех было упускать выгоду!
   – Давайте купим одного, – предложил рачительный гном.
   – Кого? – не поняли спутники.
   – Раба, кого же еще!
   – Боги Великие! Это еще зачем?! – От изумления Хельги выронил лепешку, которую жевал на ходу, назло сильфиде – она утверждала, что в городе так поступать неприлично.
   – Пригодится. Будет тяжести таскать, еду готовить, еще что-нибудь полезное делать.
   Рагнар нахмурился:
   – Благородным существам не к лицу иметь невольников. Рабство – дикий пережиток, его надо искоренять. Вот у нас в Отгоне…
   – Во-первых, рабство станет диким пережитком лет эдак через тысячу, и то только у вас в Отгоне. А сейчас оно в порядке вещей. Во-вторых, ты знаешь, как на юге обращаются с рабами? А мы его даже бить не станем. Облагодетельствуем, можно сказать! В-третьих, когда придет срок, мы можем отпустить его на волю. Получится очень благородный жест, раб нам только спасибо скажет.
   – Ну не знаю! – колебался рыцарь. – Не по душе мне это дело!
   – Посиди пока во-он в том трактире, подожди. А я схожу на рынок.
   – Я с тобой! – вызвался Эдуард.
   – И я! – подхватила Ильза. – Мне интересно!
   – Пожалуй, я тоже, – решила сильфида.
   – Фу! – осудил демон-убийца. – Образованное существо, магистр, архитектор – и пойдешь покупать невольников?!
   – Я пойду не покупать, а следить, чтобы они не наделали глупостей, – нашла отговорку девица. – Ждите нас в трактире!
 
   Невеселое это было место! Ильза пожалела, что пошла.
   На холодной, открытой всем ветрам площади сидели, кто в цепях, кто в колодках, несчастные невольники. Южане и северяне, люди и нелюди, мужчины и женщины, дети и старики. Головы их были низко опущены, волосы нечесаны, жалкие одежды едва прикрывали наготу. Никто не поднимал глаз, не переговаривался, не перешептывался. Лишь сдерживаемый кашель и тихие стоны изредка срывались с их бледных губ. Тяжелый, гнетущий запах сотен грязных тел висел над площадью, и даже свежий степной ветер не мог его развеять.
   Надсмотрщики прохаживались между рядами и помахивали, пощелкивали о голенища добротных сапог двухвостыми плетками – для острастки, дабы хозяева видели, что не зря деньги платят, – но в ход их пускали редко – рабы вели себя смирно.
   А заправляли делом, как водится, вездесущие торговые гоблины – хитромордые, желтокожие, шустрые. Одни были одеты в длиннополые стеганые халаты из дорогой сехальской парчи, другие, на северный манер, в плащи с капюшонами. Но и от тех, и от других нестерпимо разило розовым маслом, сандалом и еще какой-то приторно-сладкой дрянью. Наверное, с помощью южных благовоний торговцы пытались отбить, заглушить рыночную вонь. Но запахи смешивались, и результат получался совершенно отвратительным.
   Покупателей на рынке было немного. Не сезон, решил Орвуд. Зимой в рабах особой нужды нет, больше съедят, чем пользы принесут.
   Появление новых лиц заставило гоблинов оживиться.
   – А вот невольники!.. Невольников кому!.. Крепкие, здоровые! Сам ловил!.. Товар отборный! – неслось со всех сторон.
   – Вам для чего надобно, почтеннейшие? – подскочил бойкий молодой торговец в синем халате. И уж так он старался угодить, что даже ушами прял от напряжения. – В рудники? В гарем? В черное услужение?
   – Нам по хозяйству! – отвечал Орвуд важно.
   Гоблин радостно подпрыгнул:
   – О! Тогда вам старушку надо! Эх, вот у меня старушка есть! И стряпать, и прибирать, и за малыми ходить – на все горазда!
   – Какая старушка! – рявкнула сильфида, машинально хватаясь за рукоять меча – вертлявый гоблиненыш ее жутко раздражал. – Не видишь, мы воины! Жизнь у нас походная, что мы с ней делать станем? На себе таскать? Спасибо, другой груз найдется!
   Торговец замахал руками, затряс острой козлиной бороденкой:
   – Не надо! Не надо старушку, господа хорошие! Уриаш у меня есть! Сильный как вол, глупый как пень, смирный как овца – в ошейнике рожден! Тяжести таскать – лучшего не найдете!
   – Ну покажи, что ли, – поморщился Орвуд.
   – Рагнар уриашей не любит, – вспомнила Ильза.
   Сильфида больно толкнула гнома в бок, прошипела сердито:
   – Нам не нужен раб, рожденный в ошейнике! Такого на волю не отпустишь, он к ней не приспособлен. Даже помереть может!
   – Да еще и глупый, – разочарованно протянул Эдуард. – Нет, я умного хочу, чтобы поговорить…
   – Есть! – с восторгом взвизгнул гоблин. – Есть у меня умный! Книгочей! Науки ведает! Говорить начнет – заслушаешься! Чисто соловушка поет!
   Орвуд давно подозревал, что торговые гоблины применяют какую-то свою, торговую магию. Иначе как объяснить, что все четверо покупателей вдруг совершенно ясно почувствовали, что именно такого невольника им и не хватает для счастья! Будто затмение нашло: обрадовались, побежали смотреть!
   А самое главное – они его купили!
   Потому что хваленый книгочей оказался не кем иным, как Бандарохом Августусом собственной персоной!
   Ильза не удержалась, взвизгнула от неожиданности, и хитрый гоблин мгновенно смекнул, в чем дело. Он тут же взвинтил цену вдвое!
   – Ежели кто своего хочет на свободу выкупить, завсегда платит больше. Так уж заведено, у кого хошь спросите, добрые господа!
   Орвуд пришел в ярость, швырнул монеты ему под ноги:
   – На, подавись!
   Всю обратную дорогу он бранил последними словами и торговца, и всю их сволочную гоблинскую породу, и Бандароха за компанию. Грозился, что по возвращении в родное время взыщет с него долг, причем с процентами за все истекшие столетия. Магистр не возражал, он был так счастлив, что готов был все отдать.
   При виде возлюбленного, украшенного ошейником и огненной печатью во весь лоб, Эфиселия едва не лишилась чувств. Аолен тоже был в потрясении:
   – Силы Великие! Неужели Мэб пала так низко, что продала несчастного пленника в рабство?!
   Но Августус объяснил, что приключилось. Королева оказалась ни при чем. Во всем был виноват он сам. Оставшись в Волшебной стране на правах гостя, он пользовался некоторой свободой, мог гулять по замку и его окрестностям. Правда, покидать владения Мэб ему было не велено, ну да он и сам к этому не стремился, жизнь в королевских чертогах пришлась ему по вкусу.
   Но в один несчастный день он, как обычно, отправился на прогулку. Шел себе, шел по зеленым лужайкам, не знающим зимы, по изысканным паркам и цветущим садам… и сам не заметил, не понял, как вышел к побережью! Да не к мирному, надежно охраняемому побережью островов Эмайн, а к дикому и опасному берегу фьордингов!
   Они-то его и сцапали. Себе не оставили – зачем им такой дохловатый, разве что рыбам на корм? Сразу видно, не работник. Пока не помер, поспешили продать на юг, там любят грамотных в хозяйстве иметь.
   Такова была история вкратце. Пространное описание горестей, выпавших на его рабскую долю, слушала одна Эфиселия. Ахала, всхлипывала по-бабьи, позабыв про свою воинскую доблесть. А диса с сильфидой, глядя на нее, наперебой упражнялись в остроумии.
   – Если бы ваш яд можно было продавать на вес, мы никогда не знали бы нужды, – сказал девицам Орвуд, и они остались очень довольны.
 
   С появлением Бандароха обстановка в коллективе отчасти разрядилась. Эфиселия цвела майской розой. Она больше не уходила вперед, не держалась в стороне, всем своим видом показывая: вы сами по себе, я сама по себе, и все мы – лишь случайные попутчики. Теперь ей было не до демонстрации собственной гордости. Она плелась позади, под ручку со своим нерасторопным возлюбленным, и ворковали они всю дорогу как голубки – одно удовольствие смотреть!
   Хуже обстояли дела со Странниками. Деваться в чужом времени им было некуда, поневоле пришлось присоединиться к недавним врагам.
   Нет, их никто ни в чем не упрекал, с ними старались держаться по-приятельски, и даже девицы, вопреки своему обыкновению, не ехидничали на их счет. Но неловкость сохранялась. Нелегко было юным магам, мечтавшим о всеобщем счастье, свыкнуться с мыслью, что они едва не угробили целый Мир. Не было покоя у них на душе, оттого и сторонились они новых спутников. Недостойными себя считали.
   Эти люди – бездумный, бесшабашный народ, – не разобрав, и убить могут того, о ком сами песни поют; это у них в одно ухо влетело, в другое вылетело, не задержавшись в памяти. Эльфы же, наоборот, умеют слушать слова и всегда помнят имена героев… Ах, если бы бедный Гастон Шин в своем рассказе вместо враждебного «они» назвал хотя бы одно имя! Наверное, тогда все вышло бы иначе. Лучше, хуже – как знать? Во всяком случае, Эолли непременно усомнился бы в том, что легендарные Наемники Судьбы желают зла тому Миру, который сами спасли от страшных огненных рыб и полчищ некроманта!
   Переход до предместий Кансалона вышел ничем не примечательным, зато быстрым. Оказалось, в здешних краях уже вела свои дела гильдия джиннов-туфлевладельцев. «Эх, раньше не удосужились узнать!» – досадовал Орвуд. Конечно, средневековые туфли были много хуже современных, даже самые быстрые из них ускоряли ход не более чем в три раза, но все-таки лучше, чем ничего.
   На подходе к городу Странники замедлили бег. Они надеялись отыскать и предать земле тела своих несчастных товарищей. Увы. Голодная зимняя степь не то место, где залеживаются свежие трупы. Слишком много желающих на них находится: курганники, албасты, рыжие степные оборотни, могильщики-гули и прочая нежить. Ходили слухи, будто не брезгует страшной добычей и кое-кто из здешних людей…
   А спустя еще несколько дней путников поджидала на пороге с узкоглазым человечьим детенышем на руках степная ведьма Данар.
   – Что, пристроила своего?! – радостно бросилась к ней Ильза. – А наши где?
   – Спят, – приветливо улыбнулась женщина. – Я их нарочно посытнее накормила перед дорогой-то, чтобы не пищали.
   Откуда ведьме стало известно о скорой разлуке с младенцами, оставалось только гадать; на все вопросы она лишь загадочно улыбалась и кивала на своих идолов. Так или иначе, дети уже были собраны в дальнюю дорогу: вымыты, перепеленаты, завернуты в теплые шкуры, оснащены дорожными амулетами, для каждого был приготовлен запас молока. «Ну вот, еще ноша образовалась», – вздохнул гном украдкой. Выглядели спящие младенцы здоровыми и вполне счастливыми. Ильза утверждала, что они очень выросли и похорошели. Хельги, как ни глядел, никаких перемен к лучшему не заметил, но решил помалкивать.
   – Спасибо тебе, добрая женщина, за заботу твою, – церемонно поклонился Аолен. – Мы в долгу пред тобою.
   Ведьма махнул рукой:
   – Да ладно, не стоит. Иль я сама не мать? Тем паче пред вами-то все мы, целый мир наш, в долгу неоплатном! – Сказала, а потом взглянула на Бандароха Августуса и хихикнула.
   Подле посещения жутковатого ведьмина жилища почтенный магистр хоть и сгорал от любопытства, но предпочитал помалкивать, стоя в сторонке. Он чувствовал огромную силу, что струилась от каменных истуканов, и трепетал пред нею. Но стоило путникам отойти шагов на двести, осмелел и спросил удивленно:
   – Скажите, ради всех богов, где вы раздобыли столько младенцев, да еще и на одно лицо?! И зачем они вам понадобились?
   – Здрасьте вам!!! – От потрясения Ильза едва не выронила своего любимца Маркса. Дико взглянула на Эфиселию. – Ты что, ничего ему не сказала?!!
   – Ну забыла, подумаешь! – Молодая мать капризно поморщилась, будто речь шла о безделице, не заслуживающей внимания. – Хочешь, скажи сама!
   – Я-то скажу! – пообещала Ильза. – За мной не задержится!
   – Что ты мне должна сказать?! – Бандарох уже начинал нервничать. – Говори же, не тяни! Что?!
   – То, что они твои собственные дети, все трое! – объявила девушка мстительным голосом.
   С тихим всхлипом магистр демонологии свалился в снег.
   – Ну разве так можно?! – укорял Рагнар Ильзу. – Ты же знаешь, какая у него чувствительная натура! Надо было сперва подготовить!