Федотова Юлия. Герои былых времен

   Берсеркер его даже не слышал. Ну тем хуже для него!
   Давно миновали… хотя нет – еще не наступили те дни, когда Ильза бледнела и взвизгивала, когда под ноги к ней прикатывалась отрубленная голова. Теперь девушка лишь пренебрежительно передернула плечами: неприятно, конечно, но берсеркера иначе не убьешь.
   После завтрака Орвуд пошел проверить карманы убитого. Карманов не оказалось, вместо них к поясу были приспособлены мешочки-кошели, один – гладкий кожаный, второй – суконный. На нем женскими волосами были вышиты руны.
   Средневековое письмо отличалось от современного староземского довольно сильно.
   – Роггса, сын Асмунда, по прозвищу Кровавый, – медленно прочитала Меридит.
   – Что?! – Хельги вдруг подскочил и выронил фляжку, по песку побежал ручеек. – Что ты сказала?!
   – Роггса, сын Асмунда, – встревоженно повторила сестра по оружию. – Ты что, его знаешь?
   – Знаю ли я его?! Спрашиваешь! Это же Роггса Кровавый! Ой! Что же я наделал!
   Друзья переглянулись. Давненько они не видели Хельги в таком потрясении. Пожалуй, со времен «снедания» Иракшаны или двухмесячного прогула занятий в университете. Меридит тихо заскулила и вцепилась в первое, что попалось под руку, – локоть сильфиды. Ей передалось паническое настроение брата по оружию. Аолен почувствовал необходимость взять ситуацию в свои руки.
   – Так, – велел он, стараясь придать голосу спокойствие и решительность. – Давай все по порядку. Что это за человек, откуда ты его знаешь?
   – Давным-давно… – Хельги рассказывал монотонно и без запинки как по писаному, – жил человек по имени Асмунд, по прозвищу Стрелок. Был он по матери родом из Свольда, а родичи со стороны отца все больше из Агланда и Сётланда. Было у Асмунда семь боевых кораблей и собственный город в Тор-Фьорде. И сказал он другу своему Скафти: «Помоги мне, друг мой, посвататься к Йофрид, дочери ярла Харвана». «Что же, попробую сделать так, как ты желаешь», – отвечал Скафти. Отправились они к Харвану, и тот принял их хорошо. И отдал дочь свою замуж за Асмунда, и дал в придачу новый драккар с фигурой морского демона Ро на носу… Йофрид, дочь Харвана, была достойной, сильной женщиной и хорошей женой. Родила она мужу двоих сыновей. Старшего нарекли Эйриком в честь отца матери Асмунда…
   – Хельги! Эй! Э-эй!
   Рассказчик вздрогнул и умолк. Это Орвуд щелкал пальцами у него перед носом, чтобы привлечь внимание.
   – У тебя что с головой?! Что ты несешь?
   – Как – что? – удивился демон. – Сагу о Роггсе Кровавом. Сами же велели – по порядку.
   – А поконкретнее, без лишних подробностей, нельзя? – нетерпеливо осведомилась сильфида.
   – Нельзя. Что же это будет за сага, если без подробностей? Весь колорит пропадет.
   – Силы Великие! – Гном начал раздражаться. – Тебя не просят рассказывать саги! Ответь просто, кто такой Роггса. Сведения о его родителях нам ни к чему.
   – О дедах, – укоризненно поправил Хельги, – до родителей я еще не дошел. Его деда тоже звали Асмунд. Он погиб за день до рождения отца Роггсы, и сын был наречен в его честь.
   Борода гнома от возмущения встопорщилась. Он был готов сорваться и наговорить лишнего, а это, учитывая нервное состояние Хельги, грозило ссорой. Аолену пришлось снова вмешаться.
   – Твоя история очень познавательна, и позднее мы с удовольствием выслушаем ее, – заговорил эльф мягко, – а теперь сосредоточься, пожалуйста, на Роггсе. Коротко, своими словами, кто он такой?
   – Древний герой. Самый знаменитый из берсеркеров, – обиженно буркнул демон, уяснив, что фьордингский фольклор вниманием не пользуется.
   – Чем же он знаменит?
   – Свирепостью, неустрашимостью и отвагой. Он пролил столько крови, что, если всю ее слить воедино, она заполнит целое озеро.
   Аолен поморщился. Убитый фьординг нравился ему все меньше и меньше. А взгляд Хельги снова сделался отрешенным.
   – Раз возвращался Роггса на корабле шурина своего Торгерда Умного из дальнего похода в родной фьорд. Но поспорили они, как станут делить добычу. И почувствовал Роггса, что безумие наполняет душу его. И устрашился убить в припадке ярости шурина своего, как убил однажды собственного брата. Тогда скинул он доспех, прыгнул в море и поплыл к берегу. И больше его никто никогда живым не видел. Обезглавленное тело на седьмой день нашли наспех заваленным камнями на берегу… Фьординги все гадают, кто же убил Роггсу Кровавого? А это, оказывается, был я! Вот беда! Я убил героя своего народа! Я убийца легенды! Ужас, ужас!
   – Твоя легенда была сущим упырем! – сварливо, с интонациями Орвуда, заявила Ильза. – Чуть не обесчестил меня, паразит! Туда ему и дорога!
   – Да, – подтвердил Хельги уже гораздо спокойнее, – этим он тоже славился.
   – Чем? – не понял Эдуард.
   – Тем, что женщин бесчестил без разбору.
   – Не понимаю, чего ты переживаешь, – принялась увещевать Энка, решив ковать железо, пока горячо. – Не ты на него напал. Шел честный поединок. Ты предложил ему жизнь, он отказался. Даже если бы он был хорошим человеком, а не невменяемым выродком, тебе все равно не в чем было бы себя упрекнуть. Он получил то, что заслужил, и это было предопределено судьбой.
   – И с каких это пор ты стал считать фьордингов «своим народом»? Ты их всегда терпеть не мог! – подхватила Меридит. – Что тебе за дело до их легенд? Нашел из-за чего переживать!
   Хельги попытался защищаться.
   – Да-а! А представь, что бы ты почувствовала, если бы убила… – он запнулся, подбирая жертву пострашнее, – ну, скажем, валькирию Брюнхильд?!
   – Сравнил тоже! Брюнхильд – моя родная прапрабабка, большинство остальных валькирий тоже в той или иной степени родственницы. А тебе Роггса Кровавый никто.
   – И то правда! – Хельги решил, что пора ему уже успокоиться. Он демон-убийца, не дева корриган, чтобы давать волю эмоциям.
   Но фьординга он все-таки похоронил. Оттащил тело подальше от кромки воды, чтобы не смыло приливом, завалил камнями, чтобы никто не сожрал, а сверху воткнул его меч, чтобы легче было искать тем, кто придет через неделю. Не хватало еще, чтобы по его вине изменились слова древней саги!
 
   А на следующий день они совершенно неожиданно для себя пришли в Свольд!
   Да, это был именно Свольд, почти такой, каким помнил этот город Хельги, ну разве что поменьше раза в полтора. Те же кривые, тесно застроенные серыми деревянными домами улочки, сбегающие к огромной пристани, те же унылые вереницы складов товара, виселицы со свежими покойниками, веселые дома, откуда день и ночь несутся пьяные вопли, звон кружек и визг бесчестных женщин. Некоторые постройки Хельги даже узнал: вот в этом новом доме на углу он не раз бывал с папашей-ярлом, там жил… вернее, будет жить торговец, скупающий сехальский шелк… Да, несомненно, это был Свольд. Вот только располагался он почему-то чуть ли не в неделе пути южнее! Случалось, что могущественные маги в годы войн из стратегических соображений перемещали города на тысячу и более шагов, но чтобы так далеко – о подобном никто не слышал!
   – Ты совершенно уверен, что не ошибся? Может, это другой город, просто похожий? – пристала Энка.
   Вместо ответа Хельги бесцеремонно сцапал за шкирку пробегавшего мимо ребенка лет шести-семи, высоко поднял, несколько раз встряхнул и спросил грозно:
   – Какой это город? Говори!
   – Свольд, демон тебя побери! – тоном заправского фьординга рявкнул обиженный ребенок. – А ну отцепись, не то…
   – Видишь? – Демон сунул мальчишку прямо сильфиде под нос. – Он тоже говорит, что Свольд!
   Он разжал пальцы, ребенок ловко приземлился на ноги, но убегать и не думал. Похоже, он решил смыть оскорбление кровью – вытащил из-за пояса очень серьезный нож. В маленькой руке юного фьординга он казался настоящим мечом.
   – Пшел прочь, трюмово отродье, – велел демон и глянул так, что у ребенка разом пропал весь воинственный пыл. Только пятки сверкнули…
   – Хельги, почему ты всегда так плохо обращаешься с детьми? – укорил подменного сына ярла Аолен.
   Тот удивленно вскинул брови – сама невинность – и спросил с искренним недоумением:
   – Почему – плохо? Я же их не бью!
   – Ну надо бы еще и бить! – негодующе воскликнул эльф.
   – Конечно, надо, – не разобрав, согласился Хельги. – Но на это у них есть родители. А я не обязан.
   – Тебе вредно находиться в здешних землях, – решил Аолен. – Начинаешь вести себя как дикий фьординг. Те же манеры.
   – Издержки воспитания, – покорно подтвердил Хельги, хотя так и не понял, в чем именно провинился…
 
   – Надо решать, как будем добираться до Архипелага, – тихо заговорил Хельги.
   Они сидели за длинным столом в веселом доме, хотя пришли сюда вовсе не веселиться, а просто поесть.
   Это было небезопасно. В Свольде с давних времен был установлен вечный мир. На его улицах никто не смел убить или украсть. За этим следила специальная стража, сурово карающая тех, кто посмеет нарушить закон. Наглядным подтверждением ее деятельности служили виселицы, установленные на каждом углу. Но на то, что происходило внутри веселых домов, стражники внимания не обращали. Не их дело. Не нравится – проходи мимо. Кровавые драки здесь вспыхивали по малейшему поводу – это была неотъемлемая часть веселья. И, по мнению Рагнара, не самая плохая. Приятно иногда кости размять.
   – Не вздумай ввязываться! – сразу предупредил Аолен. – Мы не вправе рисковать собой впустую! От нас зависит судьба мира!
   Рагнар в ответ неразборчиво и очень недовольно пробурчал что-то насчет кисейных барышень и сдувания пылинок.
   Выполнить пожелание эльфа оказалось нелегко. Пестрая компания чужеземцев не могла не привлечь внимания окружающих. Многим тут же захотелось испытать их силу. Если бы не Хельги, кровопролития не избежать. К счастью, он знал, как надо обращаться с пьяными фьордингами, и гасил конфликты на корню. Посуда успела опустеть, а оружие так и не покинуло ножен.
   Теперь можно было спокойно обсудить планы на будущее, не опасаясь, что помешают доесть.
   – Корабль нужен! – уверенно отвечал гном на вопрос Хельги. Ему уже изрядно надоело плестись пешком. Демон фыркнул:
   – Ослу ясно, что нужен корабль. Вопрос в том, как именно мы его добудем.
   – А что, есть варианты? – удивился Рагнар.
   – Вариантов полно. Самый простой – разузнать, не согласится ли кто доставить нас на острова за плату. – При этих его словах Орвуд поморщился. – Можно напроситься на корабль за деньги, а в море его захватить. Хотя это сложнее. – Тут настал черед Аолена морщиться. – Еще один вариант – похитить драккар сразу, угнать от причала. Да, он самый сложный, зато надежный. Потому что никто не захочет по дороге ограбить и выкинуть в море нас самих. Наконец, мы имеем шанс проделать все это прямо здесь, в Свольде, и идти до Архипелага морем суток пять-шесть. Дойдем или нет – большой вопрос. Или же нам придется ковылять вдоль берега дальше на север. Оттуда до островов несложно добраться на простой лодке. Но пеший переход займет не меньше месяца – пока все фьорды обогнем…
   – Отпадает! – воскликнули в один голос Орвуд, Энка и Эдуард.
   Вышло так громко, что на них снова стали оглядываться. Пришлось покинуть заведение и продолжить разговор на улице. Аолен давно заметил, что из всех возможных вариантов их компания всегда выбирает самый абсурдный. Так вышло и на сей раз. Решили угонять! Ночью от пристани. Присматривать добычу пошли засветло.
   Причалы в это время года стояли опустевшими. Это поздней осенью, в дни тинга, тут бывало не протолкнуться. Суда привязывали бок о бок друг к другу, и, чтобы добраться до бревенчатого настила пристани, нужно было ползти по трапам, перекинутым с борта на борт. Теперь же на всей огромной пристани, не считая нескольких пустых барж, едва насчитывалось с десяток драккаров, причаленных у самого берега.
   Хельги опытным глазом рассматривал их с высоты обрыва:
   – Вот тот крайний – видите, с головой кабана, – нам подойдет. И мачта поднята! Редкое везение! Самим не возиться!
   – Чего это ты самый маленький выбрал? – недовольно спросил Рагнар. – Смотри, рядом какой шикарный!
   Впечатляющее плавучее сооружение, украшенное фигурой многорукого чудовища, грузно покачивалось на волне.
   – Рехнулся?! Драккар на четырнадцать румов! Да мы его с места не свезем! С маленьким-то дай боги справиться! Придется ветер направлять…
   – Ты собираешься всю дорогу до островов направлять ветер?! – взвилась Меридит. – На родину предков приплывет твой холодный трупик.
   – Не всю дорогу, а чтобы от погони уйти.
   Облюбованный Хельги драккар насчитывал всего шесть румов, то есть пар весел. На один рум полагалось четыре гребца – по двое на весло.
   – Каждому из нас придется грести двумя веслами сразу, и без смены! – радостно поведал подменный сын ярла.
   – Ты уверен, что подобное возможно? – осторожно усомнился эльф.
   – Уверен! – подтвердил Хельги тоном донельзя легкомысленным. – Гундер Гребец, герой древних саг, всегда так поступал!.. Кстати, имейте в виду, если дело сорвется и нас поймают, то за нарушение закона о вечном мире посадят на кол. Толстый, чтобы смерть наступила не сразу.
   – Ах, какие радужные перспективы нам открываются! Одна другой привлекательнее! – с несвойственной эльфам горькой иронией вздохнул Аолен.
 
   Дело не сорвалось, и толстые колы остались поджидать другие жертвы.
   Стояла безлунная, душная ночь. Даже не верилось, что накануне порывы ветра едва не сдирали черепицу с крыш и ели гнулись, словно желали достать земли кронами. Теперь все замерло в сонном оцепенении и воздух непривычно загустел. Только прибой в вечном своем движении лениво постукивал о бревна пристани и шевелился под днищем настила.
   Стражник Гунт, по прозвищу Однорукий, клевал носом, стоя возле своей будки. Уже десять лет, с тех самых пор как правая рука его нашла последний приют в бурных водах Тайенского пролива, караулил он чужие драккары на этих самых мостках. Гонял вороватую мелюзгу из числа нелюдей, не признающих человечьи законы фьордов. Разнимал драки. Самым серьезным был случай, когда благородный ярл Кунс с дружиной из тридцати фьордингов, выйдя из стен веселого дома, занял чужой драккар – перепутал с пьяных глаз – и ни в какую не желал признавать ошибку. Пришлось звать стражу с берега, немало крови пролилось. Да, всякое случалось за десять лет…
   Но в то, что однажды найдется безумец, пожелавший увести чей-то драккар из города вечного мира, – в это Гунт Однорукий поверить не мог! А потому и не заподозрил ничего дурного, когда услышал легкие шаги позади себя. Впрочем, единственная рука его оказалась умнее головы – привычно стиснула рукоять меча.
   – Стой! Кто идет? – прорычал стражник грозно.
   – Я иду, дяденька! – откликнулся высокий голос. – Я, дяденька, продажная девка, и мне деньги нужны до зарезу! Ты не против будешь развлечься?
   – Ладно, ступай сюда, – согласился скучающий Гунт. Дело было ему не в новинку. Правда, никогда прежде бесчестные женщины не представлялись столь откровенно, и речь девки звучала по-чужеземному, ну да не все ли равно? Лишь бы дело знала.
   Из темноты на зов вынырнула и стала приближаться женская фигура, одетая, правда, не в подобающее даме платье, а в дрянные мужицкие штаны. И вообще, ничего в этой девке хорошего не было: рыжая, тощая, остроухая – нелюдь, что ли? Совсем ничего хорошего! Кроме разве что большой чугунной сковороды в руке. «Отличная сковорода!» – успел подумать Гунт, прежде чем его приложили по черепу этой самой сковородой.
   Того, как серые тени вынырнули из воды, вылезли на мостки и, пригнувшись, метнулись к драккару Сигурда Вепря, оглушенный стражник уже не видел.
   Затем последовала короткая свалка – несколько людей Сигурда оставались ночевать на судне. Численный перевес был не на стороне фьордингов, и это спасло им жизнь. Их просто пошвыряли за борт, а убивать не стали. Когда же подоспели другие стражники, когда весла соседних драккаров ударили о воду, было уже поздно. Прошло всего несколько минут, но «Вепрь» непостижимым образом оказался так далеко, словно могучая сила гнала его вперед. Черно-красный полосатый парус его вздувался под порывами попутного ветра – при полном штиле вокруг! Преследователи шли на веслах, едва справляясь с неизвестно откуда возникшими течениями. Расстояние, отделявшее их от угнанного драккара, становилось все больше. А когда между их судами и «Вепрем» вырос огромный водяной вал и, набирая мощь, понесся навстречу, ударил в острые носы, тогда всем стало ясно: колдовство! Им фьординги не владели и рисковать жизнью ради спасения чужого имущества и торжества законов тинга не собирались. Преследователи повернули назад.
   Хельги упал на колени там, где стоял, – на кормовой палубе. Из носа текла кровь, падала крупными каплями, оставляя на влажной древесине расплывчатые следы – магия серых камней никогда не шла ему на пользу. Но расслабляться было не время, он стоял за кормчего. Остальные сидели на румах, гребли что было силы, до седьмого пота, до кровавых ссадин на ладонях. Плохо гребли, плохо! Не тягаться им с фьордингами! Если бы те решили продолжить преследование теперь, когда его магические силы были на исходе и не могли больше управлять стихиями, – непременно настигли бы! К счастью, преследователи об этом не знали…
   Всю ночь на веслах работали, стремясь как можно скорее покинуть опаснее воды, а утром поднялся ветер. Отличный попутный ветер – на радость гребцам, на заботу кормчему…
   Хельги тряхнул головой – мачта вдруг стала двоиться в глазах. Он не заметил, как сзади подошел Рагнар, и вздрогнул от его голоса.
   – Иди спать, я тебя сменю. – Рыцарь взял его за плечи, чуть тряхнул.
   – Ты греб всю ночь… – стал отказываться Хельги, но тут мачта окончательно раздвоилась, а палуба ушла из-под ног.
   – Эй, ты чего?! – Из тумана выплыло встревоженное лицо Рагнара. – Боги Великие, ты сейчас на вампира похож! Натуральный вампир!
   – В каком смысле? – вяло поинтересовался демон. – Слушай, посади меня куда-нибудь. – Он оставался на ногах только потому, что рыцарь продолжал удерживать его за плечи.
   – Ты весь белый, как труп, и кровью перемазанный. Смотреть страшно!
   – Это все Силы Стихий, – пояснил Хельги морщась: противная сухая корочка стягивала кожу на лице, шелушилась под пальцами, рассыпаясь в бурый порошок. – Аолену не говори, – попросил он.
   Рыцарь усмехнулся:
   – А то он сам не увидит! – и попытался усадить Хельги, прислонив к борту. Но борт оказался ненадежной опорой, все норовил куда-то уползти… – Ты как хочешь, а Аолена я разбужу! – было последнее, что услышал Хельги.
   Аолен помочь не смог. Слишком тяжело далась ему ночная гонка, не мог собраться с силами. Около часу Хельги просто лежал головой на его коленях, молча и неподвижно. Он находился в странном состоянии, где-то между сном и явью. Иногда проваливался в астрал, тогда мир превращался в скопище цветных полос и искр. Потом выныривал из магического пространства в физическое, но видел совсем не то, что окружало его на самом деле. Не было ни драккара, ни друзей – какие-то замки, рыцарские турниры, дамы в цветущих садах и отвратительные сцены благородной охоты. Хотелось избавиться от всего этого безобразия, но оно не уходило.
   А в очередной раз провалившись в астрал, он вдруг заметил, что рядом копошится мерзкий, синюшного цвета паук, причем не просто так: длинными лапами-нитями он сматывает в клубки его собственные магические продолжения и с аппетитом запихивает внутрь себя! Надо сказать, монстр уже изрядно преуспел в этом деле, отгрыз всю левую руку, до самого плеча… или это нога? Так или иначе, пришлось принимать меры. Астральная тварь исчезла, конечность вернулась на место, тяжесть, свинцом навалившаяся на тело и тисками сдавившая голову, отпустила. А перед глазами возникла новая картина. Яркая, четкая, она создавала полное ощущение реальности.
   Он видел озеро, гладкое, как зеркало, в окружении пасторально-зеленых холмов. Совершенно отчетливо слышал робкое щебетание птиц и шелест деревьев. Одинокие солнечные лучи, пробиваясь сквозь завесу низких облаков, освещали местность тревожным светом.
   Два человека, зрелый, в сером капюшоне, и молодой, одетый как рыцарь, но без брони, вышли из-за холма, приблизились к воде. Старший на миг обернулся – и Хельги с удивлением узнал в нем нового знакомца, Мерлина. Лица его спутника увидеть не удалось. С минуту люди стояли на берегу, ветер доносил обрывки распевных фраз – маг читал заклинания. А потом вода в озере вдруг забурлила, закружила водоворотом. Огромная, но в то же время изящная женская рука, сжимающая меч, вынырнула из пучины.
   Ах, что это был за меч! У любого, кто хоть немного смыслил в оружии (а уж он-то, Хельги, в оружии смыслил профессионально!), захватило бы дух от его великолепия! Совершенная форма, ослепительно сияющее полировкой лезвие, благородно-скромная, но драгоценная рукоять – подобное оружие было достойно величайших из королей. Если бы Хельги не понимал, что видит все не наяву, то, честное слово, пошел бы к озеру и забрал меч себе, что бы о нем ни подумали те двое…
   В этот миг, словно уловив его недостойные мысли, видение угасло. Возникла жесткая палуба драккара, полосатый парус, палящее солнце и удрученный Аолен…
   Последний час был одним из худших в жизни Аолена. Друг умирает у тебя на руках, а ты ничего не в силах поделать, – что может быть страшнее?
   Он не понимал, что происходит. Хельги не в первый раз применял спригганскую магию стихий, она всегда была ему во вред, но никогда последствия не оказывались столь тяжкими. А ведь прежде ему случалось высвобождать куда более мощные силы. Чего стоил поединок с Багорой или гигантский отлив у западного побережья! Почему же небольшое течение и простой ветер, устроенные с помощью камней размером всего-то с кулак, вызвали такую реакцию? Этого эльф не знал.
   Он сидел и беспомощно смотрел, как бледнеет лицо Хельги, сохнут и трескаются синеватые губы, холодные капли выступают на лбу, остывают руки, слабеет дыхание, и с ужасом думал, что скажет Меридит и как вообще теперь жить. За последние несколько лет эльф привык рисковать жизнью почти ежечасно. Осознавал, что любой день может стать последним и для него самого, и для любого из его друзей. Ему казалось, что он успел подготовиться к этому, что сможет смириться с судьбой. Оказалось, нет…
   Утреннее солнце слепило нещадно. Свежий ветер гнал по небу обрывки облаков. И вот одно из них бросило тень. И они – Аолен с Рагнаром – увидели это. Жуткая, призрачно-бестелесная тварь, похожая на тощего, двуногого, горбатого волка, склонилась над Хельги, длинным, узким рылом присосалась к шее. Что-то эфирное, но отвратительно похожее на слюну, капало со скошенного подбородка чудовища, короткие передние конечности мерно подрагивали. Казалось, оно урчит от удовольствия, наслаждаясь добычей.
   – Очнись! – Эльф принялся в ужасе трясти безжизненное тело Хельги. – Очнись, ради всех богов! – Он не знал, что еще можно сделать.
   Хельги не очнулся, но пользу действия Аолена принесли. Тварь вдруг вскинулась, отпрянула, выгнулась неестественной дугой, как в эпилептическом припадке, и, корчась, принялась стремительно уменьшаться, усыхать и таять, пока не исчезла совсем.
   Ничего не изменилось в лице Хельги, но Аолен понял совершенно точно – опасность миновала! А еще минут через пятнадцать демон открыл глаза. И вместо приветствия как ни в чем не бывало пожаловался:
   – Представляете, мне кажется, я опять кого-то пожрал… в смысле поглотил! Вот ужас, да?
   – Еще какой у… – начал было Рагнар, но осекся. Не так часто приходится видеть, как благородный и утонченный эльф самым вульгарным образом кажет тебе кулак!
   К радости Аолена, Хельги тут же забыл о своей жуткой трапезе. Он сел и радостно поведал:
   – У меня такая галлюцинация была! Обалденная! Настоящее видение. Сейчас расскажу!
   Эльф сдернул его на пол за ремень штанов:
   – Да не шевелись ты пока, ради всех богов! Рассказывай лежа!
   – Лежа неудобно, – возразил демон. – Ну ладно, слушайте. Но выйдет не так образно, как хотелось бы!..
   Еще раз, уже более художественно, он описывал видение позже, когда проснулись измученные гребцы.
   – Интересно, кто был тот, второй, с Мерлином? – завершил он свой рассказ. – Такой меч отхватил! Повезло парню!
   – С ума сойти! – схватилась за голову сильфида. – Я всегда знала, что он у нас дремучий. Но чтобы настолько! Хельги, тебе ничего не говорит имя король Артур?!
   – А что, должно говорить? – осторожненько поинтересовался магистр Ингрем.
   – Это ты у мэтра Дастархольма спроси, если в университет вернемся. Только не сразу, сначала подготовь морально. Чтобы старичка удар не хватил!
   Мэтра Дастархольма Хельги знал, так звали их преподавателя истории. А короля Артура… Вроде бы что-то слышал… А может, и нет…
   – Вспомнил! – весело известил он. – Там еще дева была! Озерная дева и этот… как его? Не то Галахад, не то Грааль! На «г», короче. Стол, что ли, так назывался?
   – Где – «там»? – тоном палача на допросе осведомилась сильфида.
   – Не знаю. Там, где Артур. Ассоциации у меня такие.
   – Не представляю, как образованное существо в степени магистра может не знать подобных вещей! – Возмущению девицы не было предела.
   – Вот так и может! Я не гуманитарий. Ты, например, знаешь, что такое гетероцеркальный хвост? То-то же!
   – Хельги, – втолковывала Энка, – есть определенный минимум знаний, необходимых любому культурному существу! Стыдно не знать о короле Артуре, это же история!