Страница:
расстрелы стачечников и революционных крестьян38. Словом, в
выполнении великолепного рецепта мы наталкиваемся все на то же затруднение,
т. е. на классовую борьбу. Вся суть статьи в том, что она хочет направить
китайскую революцию в обход классовой борьбы, экономным, разумным,
целесообразным путем. Словом, по методу меньшевиков, притом в периоды их
наибольшего упадка. И эта статья печатается в теоретическом органе
Коммунистического Интернационала, который был создан путем непримиримого
разрыва со Вторым Интернационалом39.
Статья укоряет китайских коммунистов в том, что они не участвуют в
национальном правительстве и его органах на местах. Они могли бы там изнутри
толкать правительство влево, ограждать его от ошибочных действий по
отношению к массам и пр. и пр. Весь прошлый опыт и прежде всего опыт
российской революции идет на смарку. Авторитет руководства революцией
целиком идет Гоминьдану, ответственность за насилия над рабочими должна лечь
на коммунистов. Связанные по рукам и по ногам внутри Гоминьдана коммунисты
бессильны предъявить многомиллионным массам самостоятельную линию в области
внутренней и внешней политики. Но рабочие вправе предъявить коммунистам,
особенно в случае их участия в национальном правительстве, обвинение
в соучастии во всех противопролетарских и противонарод-ных действиях
национальной буржуазии. Весь опыт нашей революции идет на смарку.
Если коммунисты, несмотря на массовое рабочее движение, на мощно
развивающиеся профессиональные союзы, на аграрно-революционное движение
деревни, должны составлять по-прежнему подчиненную часть буржуазной партии и
в качестве бессильного придатка входить в создаваемое этой буржуазной
партией национальное правительство, тогда надо бы прямо сказать: для
коммунистической партии в Китае время еще не настало. Ибо лучше совсем не
создавать коммунистической партии, чем компрометировать ее в эпоху
революции, т. е. тогда именно, когда кровью закрепляются связи партии с
рабочими массами и когда создаются великие традиции, действующие в течение
десятилетий.
Развив блистательную программу в духе правого меньшевизма периода его
упадка, статья подновляет ее в самоновейшем духе, утешая Китай тем, что у
него есть объективные предпосылки для того, чтобы "перешагнуть через
капиталистическую стадию развития". При этом ни словом не говорится о том,
что антикапиталистическая перспектива развития Китая находится в безусловной
и непосредственной зависимости от общего хода мировой пролетарской
революции. Лишь пролетариат наиболее передовых капиталистических стран --
при организующем содействии китайского пролетариата -- мог бы взять на
буксир четырехсотмиллионную глыбу распыленного, пауперизированного,
отсталого крестьянского хозяйства и через ряд промежуточных ступеней
привести его к социализму на основах широко поставленного мирового
товарообмена и прямой технически-организаторской помощи извне. Думать, что
без победы пролетариата наиболее передовых капиталистических стран и до этой
победы Китай способен собственными силами "перешагнуть через
капиталистическую стадию развития", значило бы попирать ногами азбуку
марксизма. Нашего автора это не касается. Он просто обещает Китаю
некапиталистический путь -- очевидно, в воздаяние за переносимые им обиды, а
также за несамостоятельный характер пролетарского движения и, в особенности,
за униженное, бесправное положение китайской компартии.
48
49
Как же на деле может и должен быть поставлен вопрос о капиталистических
и социалистических путях развития Китая?
Прежде всего нужно разъяснить авангарду китайского пролетариата, что
экономически Китай не имеет никаких предпосылок для самостоятельного
перехода к социализму; что ныне развивающаяся под руководством Гоминьдана
революция есть революция национально-буржуазная; что последствием ее, даже в
случае полной победы, может быть только дальнейшее развитие производительных
сил на основах капитализма.
Но нужно с не меньшей силой развернуть перед китайским пролетариатом и
другую сторону вопроса: запоздалая национально-буржуазная революция
развивается в Китае в условиях империалистского загнивания капитализма. Как
показал уже русский опыт -- по сравнению, скажем, с английским -- политика
вовсе не развивается равномерно с экономикой. Дальнейшее развитие Китая надо
брать в международной перспективе. Несмотря на отсталость китайской
экономики, а отчасти именно вследствие этой отсталости, китайская революция
вполне может привести к политическому господству союза рабочих и крестьян
под руководством пролетариата. Этот режим станет политической связью Китая с
мировой революцией. В течение переходной эпохи китайская революция будет
иметь подлинно демократический, рабоче-крестьянский характер. В ее экономике
будут неизбежно преобладать товарно-капиталистические отношения.
Политический режим будет направлен прежде всего на то, чтобы обеспечить
массам возможно более высокую долю участия в плодах развития
производительных сил и одновременно в политическом и культурном
использовании ресурсов государства.
Дальнейшее развитие этой перспективы -- возможность перерастания
демократической революции в социалистическую -- целиком и полностью зависит
от хода мировой революции и от хозяйственно-политических успехов Советского
Союза, как составной части этой мировой революции. Если бы китайская
революция победила под нынешним своим национально-буржуазным руководством,
она очень быстро поправела бы, доказала бы свою благонадежность
капиталистическим странам, скоро добилась бы признания себя с их стороны,
предоставила бы концессии на новых основах, доби-
лась бы займов, словом, вошла бы в систему капиталистических государств
менее униженной, менее колониальной, но все же глубоко зависимой величиной.
При этом Китайская республика заняла бы по отношению к Советскому Союзу в
лучшем случае такую же позицию, как нынешняя Турецкая
республика40.
Другой путь развития может открыться только через руководящую роль
пролетариата в национально-демократической революции. Но первейшей,
элементарнейшей предпосылкой этого является полная самостоятельность
коммунистической партии и ее открытая борьба под развернутыми знаменами за
руководство рабочим классом и за гегемонию в революции. Без этого разговоры
о некапиталистических путях развития являются прикрыванием правой
меньшевистской политики левоэсеровской дореволюционной фразеологией -- а это
есть наиболее отвратительная комбинация из всех, какие только можно себе
представить.
Программа содействия "приливу рабоче-крестьянской крови к Гоминьдану"
(что за пошлая фразеология!) ничего не дает и ничего не означает.
Рабоче-крестьянская кровь тоже бывает разная. Та кровь, которую проливают
рабочие Китая, не есть кровь, проливаемая за осознанные классовые задачи.
Рабочие, входящие в Гоминьдан, будут становиться гоминьда-новцами, т. е.
пролетарское сырье будет перерабатываться в мелкобуржуазном, суньятсеновском
духе. Для того чтобы это было не так, рабочие должны воспитываться
коммунистической партией. А для этого коммунистическая партия при сохранении
необходимого сотрудничества с Гоминьданом до тех пор, пока Гоминьдан не
заменен другими организациями, более отвечающими нынешней стадии революции,
должна иметь полную, ничем внешним не ограниченную, возможность руководства
рабочими в их борьбе и противопоставлении ленинизма суньятсенизму.
Может быть, однако, автору статьи рисуется следующая перспектива в
древнем, истинно мартыновском стиле41: сперва национальная
буржуазия через посредство Гоминьдана, который с помощью китайских
меньшевиков насыщается рабоче-крестьянской кровью, доводит
национально-буржуазную революцию до конца. После этой, так сказать,
меньшевистской стадии национальной революции наступает очередь
50
51
для большевистской: коммунистическая партия выходит из Гоминьдана,
пролетариат отделяется от буржуазии, отвоевывает у нее крестьянство и
приводит страну к "демократической диктатуре рабочих и крестьян".
Очень возможно, что автором руководила концепция, состоящая из двух
непереваренных наслоений -- меньшевистского и большевистского -- эпохи 1905
года. Такая перспектива должна быть, однако, объявлена педантским вздором.
Нельзя совершить национально-демократическую революцию дважды: один раз в
буржуазном, а затем в пролетарском духе. Разумеется, если бы мы помешали
пролетарскому авангарду отделиться от буржуазии своевременно и использовать
революционную обстановку, чтобы на неповторяющихся событиях величайшей
борьбы показать массам свою энергию и беззаветную преданность делу
трудящихся; если бы мы достигли этой цели при помощи дальнейшего закабаления
коммунистической партии Гоминьдану, то наступил бы все же, раньше или позже,
момент, когда пролетарский авангард с запозданием и, по всей вероятности, не
под знаменем коммунизма стал бы отделяться от буржуазии, а может быть,
отрекаться и от политики вообще. Прошлое европейского рабочего движения
доставило бы революционным пролетариям Китая соответственную идеологию, в
виде синдикализма, анархизма и пр. В этих условиях китайское
национально-демократическое государство очень легко пришло бы к методам
фашизма и полуфашизма. Мы это видели на примере Польши. Давно ли
Пилсудский42 был одним из вождей мелкобуржуазной революционной
организации ППС43? Давно ли он сидел в Петропавловской крепости?
Все его прошлое давало ему вес и авторитет в мелкобуржуазных кругах и в
армии, а этот авторитет он использовал для фашистского переворота, целиком
направленного против пролетариата. Хочет ли кто-либо сказать, что в составе
Гоминьдана не найдется своих Пилсудских? Найдется. Кандидатов можно наметить
уже сейчас. Если польскому Пилсудскому для завершения его эволюции
понадобилось три десятка лет, то китайский Пилсудский потребует для перехода
от национальной революции к национальному фашизму гораздо более короткий
срок.
Мы живем в империалистскую эпоху, когда темп всего развития крайне
ускорен, потрясения следуют за потрясениями,
и одна страна учится на опыте другой. Политика несамостоятельной
коммунистической партии, являющейся поставщицей рабочих для Гоминьдана, есть
подготовка условий для наиболее успешного и победоносного установления
фашистской диктатуры в Китае к тому не столь отдаленному моменту, когда
пролетариат, несмотря на все, вынужден будет отшатнуться от Гоминьдана.
Меньшевизм, даже в пору своего революционного "цветения", хотел быть не
классовой партией пролетариата, поднимающегося до общенациональных, а затем
и мировых задач (большевизм), а инспекцией над национальным развитием, в
котором партии пролетариата заранее отводилось подчиненное место
(содействовать, подталкивать, переливать кровь и пр.). Но претензия на такое
лжемарксистское инспектирование истории всегда на деле оказывалось
педантской глупостью. Меньшевики обнаружили это полностью уже в 1905
году44, Каутский45 несколько позже, но не менее
основательно.
Национальная революция, в смысле борьбы с национальной зависимостью,
совершается при помощи механики классов. Китайские милитаристы представляют
собой классовую организацию. Компрадорская буржуазия представляет собою
наиболее "зрелый" отряд китайской буржуазии, не желающей китайского февраля,
чтобы не прийти к китайскому октябрю или хотя бы к полуоктябрю. Та часть
китайской буржуазии, которая еще входит в Гоминьдан, образуя в нем
внутренний тормоз и являясь вспомогательным отрядом компрадорской буржуазии
и иностранных империалистов, завтра же захочет опереться на разгром
Нанкина46, чтобы нажать на революционные низы и прежде всего
надеть узду на пролетариат. А это невозможно до тех пор, пока
коммунистическая партия подчинена Гоминьдану, во главе которого стоит
вспомогательный отряд компрадорской буржуазии и иностранных империалистов.
Поистине совестно разъяснять это в 1927 году, вдвойне совестно направлять
эти мысли против передовой статьи органа Коминтерна!
Географическое расширение китайской революции идет одновременно с ее
социальным углублением. Шанхай и Ханькоу -- два важнейшие промышленные
центра, насчитывающие совместно около трех четвертей миллиона рабочих --
находятся в руках национального правительства. Нанкин
52
53
подвергся артиллерийскому разгрому со стороны империалистов. Борьба
сразу перешла в более высокую стадию. Овладев Ханькоу и Шанхаем, революция
ввела тем самым в свой состав наиболее развитые классовые противоречия в
Китае. Уже нельзя будет равнять политику по ремесленно-торгово-крестьянскому
югу. Необходимо ориентироваться либо на пролетариат, либо на буржуазию.
Пролетариату необходимо ориентироваться на многомиллионные низы -- в борьбе
с буржуазией. Это -- с одной стороны, а с другой -- империалисты показывают
своим нанкинским палачеством, что шутить не собираются. Надеются ли они
таким путем устрашить китайских рабочих или остановить аграрное движение?
Вряд ли. Во всяком случае, не в этом их непосредственная цель. Они хотят,
прежде всего, заставить буржуазные верхи национального движения понять, что
пришла пора рвать с низами, если не хочешь попасть под пушки мирового
империализма. Разгром Нанкина есть пропаганда идей компрадор-ства, т. е.
спасительности связи с мировым капиталом, который могуч, который объединен,
который вооружен, который может дать не только барыши, но и военную помощь
против собственных рабочих и крестьян.
Было бы легкомыслием утверждать, что разгром Нанкина сплотит весь
китайский народ как один человек и пр. и пр. Такая декламация к лицу
мещанским демократам. Революция поднялась на новую ступень, и более глубокая
дифференциация национального лагеря, его разделение на революционный и
реформистски-компрадорский, вытекает из всей обстановки с железной
необходимостью. Британские пушки после первой волны "всеобщего" возмущения
только ускорят этот процесс. Гнать после этого рабочих и крестьян в
политический лагерь буржуазии и сохранять компартию в качестве заложницы в
составе Гоминьдана значило бы вести политику, которая по объективному своему
смыслу равносильна измене.
Должны ли представители компартии входить в национальное правительство?
В такое правительство, которое отвечало бы новой фазе революции, в
революционное рабоче-крестьянское правительство они безусловно должны войти;
в нынешнее национальное правительство -- ни в каком случае. Но, прежде чем
ставить вопрос о представительстве коммунистов в революционной власти, нужно
поставить вопрос о са-
мой коммунистической партии. [Она могла входить в состав Гоминьдана,
пока не было налицо массового рабочего движения, пока дело шло о подготовке
элементов будущей рабочей партии в составе неоформленной
национально-революционной организации. За последние два года положение в
корне изменилось.]47 Старые политические отношения становятся уже
абсолютно невыносимыми после того, как революция овладела Шанхаем. Нужно
признать безусловно правильным то постановление июньского пленума ЦК
китайской компартии, которое требует выхода партии из Гоминьдана и
заключения ею блока с этой организацией через ее левое крыло.
Отрицать необходимость организации в Гоминьдане левой фракции и
рекомендовать вместо этого придать левый курс Гоминьдану в целом, как делает
передовая статья "Коммунистического Интернационала", значит просто
заниматься болтовней. Как же можно придать левый курс политической
организации, если не собрать внутри ее сторонников этого курса и не
противопоставить их противникам? Гоминьдан будет, разумеется, против этого.
Весьма возможно, что он станет ссылаться на резолюцию X съезда нашей партии
против фракций48. Такого рода маскировку мы видели уже в вопросе
о единой партии: на безусловную необходимость ее указывают архиправые
гоминьдановцы, ссылаясь на пример ВКП. Точно так же они будут указывать, что
единая партия, осуществляющая революционную диктатуру, не может терпеть
фракций в своей среде. Но это значит лишь, что правое крыло национального
лагеря, пришедшее к власти через посредство Гоминьдана, хочет таким образом
запретить самостоятельную партию рабочего класса и не дать возможности
радикальным элементам мелкой буржуазии получить внутри партии настоящее
влияние на ее руководство.
Автор разобранной нами выше статьи идет в этих вопросах, как и во всех
других, целиком навстречу буржуазному крылу Гоминьдана. Нужно ясно понять,
что китайская буржуазия пока что пытается прикрыться авторитетом русской
революции и, в частности, обкрадывает будущие формы диктатуры китайского
пролетариата для укрепления своей диктатуры против пролетариата. Вот почему
сейчас в высшей степени важно не допускать никакой путаницы в определении
этого этапа, через который проходит китайская революция. Дело
54
55
идет не о социалистической революции, а о буржуазно-демократической. И
внутри этой последней дело идет о борьбе между двумя методами:
буржуазно-соглашательским и рабоче-крестьянским.
Как и при каких условиях национально-демократическая революция может
подняться до социалистической, с перерывом или без перерыва, с долгим
перерывом или с коротким -- на этот счет сейчас возможны только
предположения. Дальнейший ход вещей внесет необходимую ясность. Но смазывать
общими соображениями о некапиталистическом развитии вопрос о буржуазном
характере данной революции значит сбивать с толку коммунистическую партии и
разоружать пролетариат. [То, против чего Ленин боролся в теории перманентной
революции49, это недостаточная ясность в разграничении ее этапов
или, вернее, двух революций, разных по своему классовому содержанию:
буржуазно-демократической и пролетарской. Но эта ошибка помножается на сто,
если не на тысячу, теми, которые, разглагольствуя о переходе к
некапиталистическим путям развития, в то же время закабаляют пролетарский
авангард Гоминьдану, запрещая строить в нем даже фракции.]50 Как
бы мы еще не дожили до того, что международная ЦКК привлечет к
ответственности китайских коммунистов за попытки строительства левой фракции
в Гоминьдане.
С точки зрения классовых интересов пролетариата -- а они являются нашим
критерием -- задача буржуазной революции состоит в том, чтобы обеспечить
максимальную свободу борьбы рабочих против буржуазии. С этой точки зрения
философия руководителей Гоминьдана о единой централизованной партии, не
допускающей ни других партий, ни фракций внутри себя, есть враждебная
пролетариату контрреволюционная философия, которая залагает идейные основы
для завтрашнего китайского фашизма. Вздор, будто выход китайской компартии
из Гоминьдана означает разрыв сотрудничества: это -- прекращение
прислужничества, а не сотрудничества. Политическое сотрудничество
предполагает равноправие сторон и соглашение между ними. Этого в Китае нет.
Пролетариат не заключает соглашения с мелкой буржуазией, а в замаскированном
виде подчиняется ее руководству, закрепленному организационным путем.
Гоминьдан в нынешнем своем
виде есть воплощенный "неравноправный договор" буржуазии с
пролетариатом. Если китайская революция в целом требует упразднения
неравноправных договоров с империалистскими державами, то китайский
пролетариат должен ликвидировать неравноправный договор со своей собственной
буржуазией.
Надо призвать китайских рабочих к созданию Советов. Пролетариат
Гонконга во время всеобщей стачки51 создал организацию, очень
близкую по строению и функциям к первоначальному типу рабочего Совета.
Опираясь на этот опыт, надо идти дальше. Шанхайский пролетариат владеет уже
неоценимым опытом борьбы и вполне способен создать Совет рабочих депутатов,
который станет образцом для всего Китая и, тем самым, центром притяжения
всех подлинно революционных организаций.
Л. Троцкий /3 апреля 1927 г./
5 апреля 1927 г.
Обосновать нынешнюю официальную тактическую линию в отношении китайской
революции можно, только обходя классовую постановку вопроса, т. е. по
существу, отказавшись от марксизма. Мы это видели на примере подробно нами
разобранной передовой статьи "Коммунистического Интернационала". Ошибочно
было бы думать, что эта статья представляет исключение. К несчастью, это не
так. Чем больше революция приходит в противоречие с официально проводимой
линией, тем более чудовищные натяжки приходится делать для ее оправдания.
В речи на собрании рабочих трамвайного парка тов. Рудзу-
со
так заявил, "что революционное правительство имеет за собой все классы
Китая" (Правда53, 9 марта 1927 г.). До сих пор мы считали, что
правительство классового общества является аппаратом угнетения, что
внеклассового, надклассового, бесклассового правительства нет и быть не
может. Маркс некогда это твердо установил. Ленин посвятил этому вопросу одну
из наиболее выдающихся своих работ ("Государство и револю-
56
57
ция"), в которой, как, впрочем, и в бесчисленном ряде статей и речей,
разъясняет, повторяет, что самое революционное правительство самой
демократической республики является орудием грабежа, насилия, эксплуатации
имущих по отношению к трудящимся. Теперь оказывается, что этот основной
закон классового общества нашел первое в истории исключение: революционное
правительство Китая имеет за собой все классы. Может быть, речь тов.
Рудзутака передана неправильно? Но почему же не обратили на это внимания ни
редакция, ни сам автор?
Тов. Рудзутак, однако, не один. За три дня до него тов.
Калинин54 говорил рабочим фабрики Госзнак: "Все классы Китая,
начиная с пролетариата и кончая буржуазией, ненавидят китайских милитаристов
как ставленников иностранного капитала; все классы Китая одинаково считают
кантонское правительство национальным правительством Китая"
(Известия55, 6 марта 1927 г., курсив мой). Мы видим, таким
образом, что московским рабочим преподносятся самые вульгарные
демократические иллюзии. Подумать только, "все (!) классы Китая одинаково
(!) считают кантонское правительство своим".
Прежде всего это неверно в отношении Чжан Цзолина56, У
Пейфу57 и других милитаристов. Может быть, они не представляют
классов? Но разве компрадорская буржуазия не класс? Разве это не самая
сильная и влиятельная часть китайской буржуазии? Разве помещики, которым
угрожает крестьянское движение, не поддерживают больших и малых
милитаристов? Разве они не организуют, вместе с деревенскими кулаками и
ростовщиками, контрреволюционные банды, подвергающие разгрому крестьянские
союзы? Эти классы играют не малую роль в экономике и политике Китая, и они,
во всяком случае, не считают кантонское правительство своим, так как
находятся с ним в состоянии гражданской войны. Абстрактного национального
гнета, который "одинаково" давит все классы населения, не существует. Гнет
иностранного капитализма теснейшим образом сочетается с классовыми
отношениями самого китайского народа. Борьба против национального гнета
принимает форму гражданской войны.
Но, может быть, все остальные классы, за вычетом такой мелочи как
компрадорская буржуазия, помещики, верхи бюрократии и деревенские кулаки --
действительно считают кан-
тонское правительство своим? Это утверждение правильно примерно в такой
же мере, в какой после Февральской революции58 можно было бы
сказать, что все классы России считают Временное правительство59
своим. Поскольку рабочие считали Керенского60 своим, это
объяснялось их отсталостью, политической неразвитостью, слабостью партии
большевиков, а отнюдь не тем, что правительство Керенского выражало
классовые интересы рабочих. Поскольку рабочие Шанхая считают национальное
правительство своим -- это объясняется не тем, что китайские
национал-либералы выражают интересы всех классов, а тем, что китайский
пролетариат в массе своей еще не уяснил себе своих основных классовых
интересов революции. Отсюда вытекает лишь, что нужно коммунистическую партию
как можно скорее освободить из гоминьдановского плена и помочь ей наверстать
упущенное драгоценнейшее время.
Но, может быть, самым поразительным документом отречения от марксизма
является передовая статья в "Правде" от 16 марта "Революция в Китае и
Гоминьдан". Статья эта набрасывается на "критиков", "ликвидаторов", которые
утверждают, что правые господствуют над революцией, что революция
"переродилась" (!!), что компартии нужно выходить из Гоминьдана и пр.
выполнении великолепного рецепта мы наталкиваемся все на то же затруднение,
т. е. на классовую борьбу. Вся суть статьи в том, что она хочет направить
китайскую революцию в обход классовой борьбы, экономным, разумным,
целесообразным путем. Словом, по методу меньшевиков, притом в периоды их
наибольшего упадка. И эта статья печатается в теоретическом органе
Коммунистического Интернационала, который был создан путем непримиримого
разрыва со Вторым Интернационалом39.
Статья укоряет китайских коммунистов в том, что они не участвуют в
национальном правительстве и его органах на местах. Они могли бы там изнутри
толкать правительство влево, ограждать его от ошибочных действий по
отношению к массам и пр. и пр. Весь прошлый опыт и прежде всего опыт
российской революции идет на смарку. Авторитет руководства революцией
целиком идет Гоминьдану, ответственность за насилия над рабочими должна лечь
на коммунистов. Связанные по рукам и по ногам внутри Гоминьдана коммунисты
бессильны предъявить многомиллионным массам самостоятельную линию в области
внутренней и внешней политики. Но рабочие вправе предъявить коммунистам,
особенно в случае их участия в национальном правительстве, обвинение
в соучастии во всех противопролетарских и противонарод-ных действиях
национальной буржуазии. Весь опыт нашей революции идет на смарку.
Если коммунисты, несмотря на массовое рабочее движение, на мощно
развивающиеся профессиональные союзы, на аграрно-революционное движение
деревни, должны составлять по-прежнему подчиненную часть буржуазной партии и
в качестве бессильного придатка входить в создаваемое этой буржуазной
партией национальное правительство, тогда надо бы прямо сказать: для
коммунистической партии в Китае время еще не настало. Ибо лучше совсем не
создавать коммунистической партии, чем компрометировать ее в эпоху
революции, т. е. тогда именно, когда кровью закрепляются связи партии с
рабочими массами и когда создаются великие традиции, действующие в течение
десятилетий.
Развив блистательную программу в духе правого меньшевизма периода его
упадка, статья подновляет ее в самоновейшем духе, утешая Китай тем, что у
него есть объективные предпосылки для того, чтобы "перешагнуть через
капиталистическую стадию развития". При этом ни словом не говорится о том,
что антикапиталистическая перспектива развития Китая находится в безусловной
и непосредственной зависимости от общего хода мировой пролетарской
революции. Лишь пролетариат наиболее передовых капиталистических стран --
при организующем содействии китайского пролетариата -- мог бы взять на
буксир четырехсотмиллионную глыбу распыленного, пауперизированного,
отсталого крестьянского хозяйства и через ряд промежуточных ступеней
привести его к социализму на основах широко поставленного мирового
товарообмена и прямой технически-организаторской помощи извне. Думать, что
без победы пролетариата наиболее передовых капиталистических стран и до этой
победы Китай способен собственными силами "перешагнуть через
капиталистическую стадию развития", значило бы попирать ногами азбуку
марксизма. Нашего автора это не касается. Он просто обещает Китаю
некапиталистический путь -- очевидно, в воздаяние за переносимые им обиды, а
также за несамостоятельный характер пролетарского движения и, в особенности,
за униженное, бесправное положение китайской компартии.
48
49
Как же на деле может и должен быть поставлен вопрос о капиталистических
и социалистических путях развития Китая?
Прежде всего нужно разъяснить авангарду китайского пролетариата, что
экономически Китай не имеет никаких предпосылок для самостоятельного
перехода к социализму; что ныне развивающаяся под руководством Гоминьдана
революция есть революция национально-буржуазная; что последствием ее, даже в
случае полной победы, может быть только дальнейшее развитие производительных
сил на основах капитализма.
Но нужно с не меньшей силой развернуть перед китайским пролетариатом и
другую сторону вопроса: запоздалая национально-буржуазная революция
развивается в Китае в условиях империалистского загнивания капитализма. Как
показал уже русский опыт -- по сравнению, скажем, с английским -- политика
вовсе не развивается равномерно с экономикой. Дальнейшее развитие Китая надо
брать в международной перспективе. Несмотря на отсталость китайской
экономики, а отчасти именно вследствие этой отсталости, китайская революция
вполне может привести к политическому господству союза рабочих и крестьян
под руководством пролетариата. Этот режим станет политической связью Китая с
мировой революцией. В течение переходной эпохи китайская революция будет
иметь подлинно демократический, рабоче-крестьянский характер. В ее экономике
будут неизбежно преобладать товарно-капиталистические отношения.
Политический режим будет направлен прежде всего на то, чтобы обеспечить
массам возможно более высокую долю участия в плодах развития
производительных сил и одновременно в политическом и культурном
использовании ресурсов государства.
Дальнейшее развитие этой перспективы -- возможность перерастания
демократической революции в социалистическую -- целиком и полностью зависит
от хода мировой революции и от хозяйственно-политических успехов Советского
Союза, как составной части этой мировой революции. Если бы китайская
революция победила под нынешним своим национально-буржуазным руководством,
она очень быстро поправела бы, доказала бы свою благонадежность
капиталистическим странам, скоро добилась бы признания себя с их стороны,
предоставила бы концессии на новых основах, доби-
лась бы займов, словом, вошла бы в систему капиталистических государств
менее униженной, менее колониальной, но все же глубоко зависимой величиной.
При этом Китайская республика заняла бы по отношению к Советскому Союзу в
лучшем случае такую же позицию, как нынешняя Турецкая
республика40.
Другой путь развития может открыться только через руководящую роль
пролетариата в национально-демократической революции. Но первейшей,
элементарнейшей предпосылкой этого является полная самостоятельность
коммунистической партии и ее открытая борьба под развернутыми знаменами за
руководство рабочим классом и за гегемонию в революции. Без этого разговоры
о некапиталистических путях развития являются прикрыванием правой
меньшевистской политики левоэсеровской дореволюционной фразеологией -- а это
есть наиболее отвратительная комбинация из всех, какие только можно себе
представить.
Программа содействия "приливу рабоче-крестьянской крови к Гоминьдану"
(что за пошлая фразеология!) ничего не дает и ничего не означает.
Рабоче-крестьянская кровь тоже бывает разная. Та кровь, которую проливают
рабочие Китая, не есть кровь, проливаемая за осознанные классовые задачи.
Рабочие, входящие в Гоминьдан, будут становиться гоминьда-новцами, т. е.
пролетарское сырье будет перерабатываться в мелкобуржуазном, суньятсеновском
духе. Для того чтобы это было не так, рабочие должны воспитываться
коммунистической партией. А для этого коммунистическая партия при сохранении
необходимого сотрудничества с Гоминьданом до тех пор, пока Гоминьдан не
заменен другими организациями, более отвечающими нынешней стадии революции,
должна иметь полную, ничем внешним не ограниченную, возможность руководства
рабочими в их борьбе и противопоставлении ленинизма суньятсенизму.
Может быть, однако, автору статьи рисуется следующая перспектива в
древнем, истинно мартыновском стиле41: сперва национальная
буржуазия через посредство Гоминьдана, который с помощью китайских
меньшевиков насыщается рабоче-крестьянской кровью, доводит
национально-буржуазную революцию до конца. После этой, так сказать,
меньшевистской стадии национальной революции наступает очередь
50
51
для большевистской: коммунистическая партия выходит из Гоминьдана,
пролетариат отделяется от буржуазии, отвоевывает у нее крестьянство и
приводит страну к "демократической диктатуре рабочих и крестьян".
Очень возможно, что автором руководила концепция, состоящая из двух
непереваренных наслоений -- меньшевистского и большевистского -- эпохи 1905
года. Такая перспектива должна быть, однако, объявлена педантским вздором.
Нельзя совершить национально-демократическую революцию дважды: один раз в
буржуазном, а затем в пролетарском духе. Разумеется, если бы мы помешали
пролетарскому авангарду отделиться от буржуазии своевременно и использовать
революционную обстановку, чтобы на неповторяющихся событиях величайшей
борьбы показать массам свою энергию и беззаветную преданность делу
трудящихся; если бы мы достигли этой цели при помощи дальнейшего закабаления
коммунистической партии Гоминьдану, то наступил бы все же, раньше или позже,
момент, когда пролетарский авангард с запозданием и, по всей вероятности, не
под знаменем коммунизма стал бы отделяться от буржуазии, а может быть,
отрекаться и от политики вообще. Прошлое европейского рабочего движения
доставило бы революционным пролетариям Китая соответственную идеологию, в
виде синдикализма, анархизма и пр. В этих условиях китайское
национально-демократическое государство очень легко пришло бы к методам
фашизма и полуфашизма. Мы это видели на примере Польши. Давно ли
Пилсудский42 был одним из вождей мелкобуржуазной революционной
организации ППС43? Давно ли он сидел в Петропавловской крепости?
Все его прошлое давало ему вес и авторитет в мелкобуржуазных кругах и в
армии, а этот авторитет он использовал для фашистского переворота, целиком
направленного против пролетариата. Хочет ли кто-либо сказать, что в составе
Гоминьдана не найдется своих Пилсудских? Найдется. Кандидатов можно наметить
уже сейчас. Если польскому Пилсудскому для завершения его эволюции
понадобилось три десятка лет, то китайский Пилсудский потребует для перехода
от национальной революции к национальному фашизму гораздо более короткий
срок.
Мы живем в империалистскую эпоху, когда темп всего развития крайне
ускорен, потрясения следуют за потрясениями,
и одна страна учится на опыте другой. Политика несамостоятельной
коммунистической партии, являющейся поставщицей рабочих для Гоминьдана, есть
подготовка условий для наиболее успешного и победоносного установления
фашистской диктатуры в Китае к тому не столь отдаленному моменту, когда
пролетариат, несмотря на все, вынужден будет отшатнуться от Гоминьдана.
Меньшевизм, даже в пору своего революционного "цветения", хотел быть не
классовой партией пролетариата, поднимающегося до общенациональных, а затем
и мировых задач (большевизм), а инспекцией над национальным развитием, в
котором партии пролетариата заранее отводилось подчиненное место
(содействовать, подталкивать, переливать кровь и пр.). Но претензия на такое
лжемарксистское инспектирование истории всегда на деле оказывалось
педантской глупостью. Меньшевики обнаружили это полностью уже в 1905
году44, Каутский45 несколько позже, но не менее
основательно.
Национальная революция, в смысле борьбы с национальной зависимостью,
совершается при помощи механики классов. Китайские милитаристы представляют
собой классовую организацию. Компрадорская буржуазия представляет собою
наиболее "зрелый" отряд китайской буржуазии, не желающей китайского февраля,
чтобы не прийти к китайскому октябрю или хотя бы к полуоктябрю. Та часть
китайской буржуазии, которая еще входит в Гоминьдан, образуя в нем
внутренний тормоз и являясь вспомогательным отрядом компрадорской буржуазии
и иностранных империалистов, завтра же захочет опереться на разгром
Нанкина46, чтобы нажать на революционные низы и прежде всего
надеть узду на пролетариат. А это невозможно до тех пор, пока
коммунистическая партия подчинена Гоминьдану, во главе которого стоит
вспомогательный отряд компрадорской буржуазии и иностранных империалистов.
Поистине совестно разъяснять это в 1927 году, вдвойне совестно направлять
эти мысли против передовой статьи органа Коминтерна!
Географическое расширение китайской революции идет одновременно с ее
социальным углублением. Шанхай и Ханькоу -- два важнейшие промышленные
центра, насчитывающие совместно около трех четвертей миллиона рабочих --
находятся в руках национального правительства. Нанкин
52
53
подвергся артиллерийскому разгрому со стороны империалистов. Борьба
сразу перешла в более высокую стадию. Овладев Ханькоу и Шанхаем, революция
ввела тем самым в свой состав наиболее развитые классовые противоречия в
Китае. Уже нельзя будет равнять политику по ремесленно-торгово-крестьянскому
югу. Необходимо ориентироваться либо на пролетариат, либо на буржуазию.
Пролетариату необходимо ориентироваться на многомиллионные низы -- в борьбе
с буржуазией. Это -- с одной стороны, а с другой -- империалисты показывают
своим нанкинским палачеством, что шутить не собираются. Надеются ли они
таким путем устрашить китайских рабочих или остановить аграрное движение?
Вряд ли. Во всяком случае, не в этом их непосредственная цель. Они хотят,
прежде всего, заставить буржуазные верхи национального движения понять, что
пришла пора рвать с низами, если не хочешь попасть под пушки мирового
империализма. Разгром Нанкина есть пропаганда идей компрадор-ства, т. е.
спасительности связи с мировым капиталом, который могуч, который объединен,
который вооружен, который может дать не только барыши, но и военную помощь
против собственных рабочих и крестьян.
Было бы легкомыслием утверждать, что разгром Нанкина сплотит весь
китайский народ как один человек и пр. и пр. Такая декламация к лицу
мещанским демократам. Революция поднялась на новую ступень, и более глубокая
дифференциация национального лагеря, его разделение на революционный и
реформистски-компрадорский, вытекает из всей обстановки с железной
необходимостью. Британские пушки после первой волны "всеобщего" возмущения
только ускорят этот процесс. Гнать после этого рабочих и крестьян в
политический лагерь буржуазии и сохранять компартию в качестве заложницы в
составе Гоминьдана значило бы вести политику, которая по объективному своему
смыслу равносильна измене.
Должны ли представители компартии входить в национальное правительство?
В такое правительство, которое отвечало бы новой фазе революции, в
революционное рабоче-крестьянское правительство они безусловно должны войти;
в нынешнее национальное правительство -- ни в каком случае. Но, прежде чем
ставить вопрос о представительстве коммунистов в революционной власти, нужно
поставить вопрос о са-
мой коммунистической партии. [Она могла входить в состав Гоминьдана,
пока не было налицо массового рабочего движения, пока дело шло о подготовке
элементов будущей рабочей партии в составе неоформленной
национально-революционной организации. За последние два года положение в
корне изменилось.]47 Старые политические отношения становятся уже
абсолютно невыносимыми после того, как революция овладела Шанхаем. Нужно
признать безусловно правильным то постановление июньского пленума ЦК
китайской компартии, которое требует выхода партии из Гоминьдана и
заключения ею блока с этой организацией через ее левое крыло.
Отрицать необходимость организации в Гоминьдане левой фракции и
рекомендовать вместо этого придать левый курс Гоминьдану в целом, как делает
передовая статья "Коммунистического Интернационала", значит просто
заниматься болтовней. Как же можно придать левый курс политической
организации, если не собрать внутри ее сторонников этого курса и не
противопоставить их противникам? Гоминьдан будет, разумеется, против этого.
Весьма возможно, что он станет ссылаться на резолюцию X съезда нашей партии
против фракций48. Такого рода маскировку мы видели уже в вопросе
о единой партии: на безусловную необходимость ее указывают архиправые
гоминьдановцы, ссылаясь на пример ВКП. Точно так же они будут указывать, что
единая партия, осуществляющая революционную диктатуру, не может терпеть
фракций в своей среде. Но это значит лишь, что правое крыло национального
лагеря, пришедшее к власти через посредство Гоминьдана, хочет таким образом
запретить самостоятельную партию рабочего класса и не дать возможности
радикальным элементам мелкой буржуазии получить внутри партии настоящее
влияние на ее руководство.
Автор разобранной нами выше статьи идет в этих вопросах, как и во всех
других, целиком навстречу буржуазному крылу Гоминьдана. Нужно ясно понять,
что китайская буржуазия пока что пытается прикрыться авторитетом русской
революции и, в частности, обкрадывает будущие формы диктатуры китайского
пролетариата для укрепления своей диктатуры против пролетариата. Вот почему
сейчас в высшей степени важно не допускать никакой путаницы в определении
этого этапа, через который проходит китайская революция. Дело
54
55
идет не о социалистической революции, а о буржуазно-демократической. И
внутри этой последней дело идет о борьбе между двумя методами:
буржуазно-соглашательским и рабоче-крестьянским.
Как и при каких условиях национально-демократическая революция может
подняться до социалистической, с перерывом или без перерыва, с долгим
перерывом или с коротким -- на этот счет сейчас возможны только
предположения. Дальнейший ход вещей внесет необходимую ясность. Но смазывать
общими соображениями о некапиталистическом развитии вопрос о буржуазном
характере данной революции значит сбивать с толку коммунистическую партии и
разоружать пролетариат. [То, против чего Ленин боролся в теории перманентной
революции49, это недостаточная ясность в разграничении ее этапов
или, вернее, двух революций, разных по своему классовому содержанию:
буржуазно-демократической и пролетарской. Но эта ошибка помножается на сто,
если не на тысячу, теми, которые, разглагольствуя о переходе к
некапиталистическим путям развития, в то же время закабаляют пролетарский
авангард Гоминьдану, запрещая строить в нем даже фракции.]50 Как
бы мы еще не дожили до того, что международная ЦКК привлечет к
ответственности китайских коммунистов за попытки строительства левой фракции
в Гоминьдане.
С точки зрения классовых интересов пролетариата -- а они являются нашим
критерием -- задача буржуазной революции состоит в том, чтобы обеспечить
максимальную свободу борьбы рабочих против буржуазии. С этой точки зрения
философия руководителей Гоминьдана о единой централизованной партии, не
допускающей ни других партий, ни фракций внутри себя, есть враждебная
пролетариату контрреволюционная философия, которая залагает идейные основы
для завтрашнего китайского фашизма. Вздор, будто выход китайской компартии
из Гоминьдана означает разрыв сотрудничества: это -- прекращение
прислужничества, а не сотрудничества. Политическое сотрудничество
предполагает равноправие сторон и соглашение между ними. Этого в Китае нет.
Пролетариат не заключает соглашения с мелкой буржуазией, а в замаскированном
виде подчиняется ее руководству, закрепленному организационным путем.
Гоминьдан в нынешнем своем
виде есть воплощенный "неравноправный договор" буржуазии с
пролетариатом. Если китайская революция в целом требует упразднения
неравноправных договоров с империалистскими державами, то китайский
пролетариат должен ликвидировать неравноправный договор со своей собственной
буржуазией.
Надо призвать китайских рабочих к созданию Советов. Пролетариат
Гонконга во время всеобщей стачки51 создал организацию, очень
близкую по строению и функциям к первоначальному типу рабочего Совета.
Опираясь на этот опыт, надо идти дальше. Шанхайский пролетариат владеет уже
неоценимым опытом борьбы и вполне способен создать Совет рабочих депутатов,
который станет образцом для всего Китая и, тем самым, центром притяжения
всех подлинно революционных организаций.
Л. Троцкий /3 апреля 1927 г./
5 апреля 1927 г.
Обосновать нынешнюю официальную тактическую линию в отношении китайской
революции можно, только обходя классовую постановку вопроса, т. е. по
существу, отказавшись от марксизма. Мы это видели на примере подробно нами
разобранной передовой статьи "Коммунистического Интернационала". Ошибочно
было бы думать, что эта статья представляет исключение. К несчастью, это не
так. Чем больше революция приходит в противоречие с официально проводимой
линией, тем более чудовищные натяжки приходится делать для ее оправдания.
В речи на собрании рабочих трамвайного парка тов. Рудзу-
со
так заявил, "что революционное правительство имеет за собой все классы
Китая" (Правда53, 9 марта 1927 г.). До сих пор мы считали, что
правительство классового общества является аппаратом угнетения, что
внеклассового, надклассового, бесклассового правительства нет и быть не
может. Маркс некогда это твердо установил. Ленин посвятил этому вопросу одну
из наиболее выдающихся своих работ ("Государство и револю-
56
57
ция"), в которой, как, впрочем, и в бесчисленном ряде статей и речей,
разъясняет, повторяет, что самое революционное правительство самой
демократической республики является орудием грабежа, насилия, эксплуатации
имущих по отношению к трудящимся. Теперь оказывается, что этот основной
закон классового общества нашел первое в истории исключение: революционное
правительство Китая имеет за собой все классы. Может быть, речь тов.
Рудзутака передана неправильно? Но почему же не обратили на это внимания ни
редакция, ни сам автор?
Тов. Рудзутак, однако, не один. За три дня до него тов.
Калинин54 говорил рабочим фабрики Госзнак: "Все классы Китая,
начиная с пролетариата и кончая буржуазией, ненавидят китайских милитаристов
как ставленников иностранного капитала; все классы Китая одинаково считают
кантонское правительство национальным правительством Китая"
(Известия55, 6 марта 1927 г., курсив мой). Мы видим, таким
образом, что московским рабочим преподносятся самые вульгарные
демократические иллюзии. Подумать только, "все (!) классы Китая одинаково
(!) считают кантонское правительство своим".
Прежде всего это неверно в отношении Чжан Цзолина56, У
Пейфу57 и других милитаристов. Может быть, они не представляют
классов? Но разве компрадорская буржуазия не класс? Разве это не самая
сильная и влиятельная часть китайской буржуазии? Разве помещики, которым
угрожает крестьянское движение, не поддерживают больших и малых
милитаристов? Разве они не организуют, вместе с деревенскими кулаками и
ростовщиками, контрреволюционные банды, подвергающие разгрому крестьянские
союзы? Эти классы играют не малую роль в экономике и политике Китая, и они,
во всяком случае, не считают кантонское правительство своим, так как
находятся с ним в состоянии гражданской войны. Абстрактного национального
гнета, который "одинаково" давит все классы населения, не существует. Гнет
иностранного капитализма теснейшим образом сочетается с классовыми
отношениями самого китайского народа. Борьба против национального гнета
принимает форму гражданской войны.
Но, может быть, все остальные классы, за вычетом такой мелочи как
компрадорская буржуазия, помещики, верхи бюрократии и деревенские кулаки --
действительно считают кан-
тонское правительство своим? Это утверждение правильно примерно в такой
же мере, в какой после Февральской революции58 можно было бы
сказать, что все классы России считают Временное правительство59
своим. Поскольку рабочие считали Керенского60 своим, это
объяснялось их отсталостью, политической неразвитостью, слабостью партии
большевиков, а отнюдь не тем, что правительство Керенского выражало
классовые интересы рабочих. Поскольку рабочие Шанхая считают национальное
правительство своим -- это объясняется не тем, что китайские
национал-либералы выражают интересы всех классов, а тем, что китайский
пролетариат в массе своей еще не уяснил себе своих основных классовых
интересов революции. Отсюда вытекает лишь, что нужно коммунистическую партию
как можно скорее освободить из гоминьдановского плена и помочь ей наверстать
упущенное драгоценнейшее время.
Но, может быть, самым поразительным документом отречения от марксизма
является передовая статья в "Правде" от 16 марта "Революция в Китае и
Гоминьдан". Статья эта набрасывается на "критиков", "ликвидаторов", которые
утверждают, что правые господствуют над революцией, что революция
"переродилась" (!!), что компартии нужно выходить из Гоминьдана и пр.