Страница:
---------------------------------------------------------------
© Copyright Юрий Георгиевич Фельштинский.
Email: y.felshtinsky@verizon.net
Date: 12 Dec 2003
---------------------------------------------------------------
Том I
Харьков "ОКО" 1999
ББК 63.3(2)714
А 87 УДК 93/99
Материалы публикуются с любезного разрешения администрации
Хогтонской библиотеки Гарвардского университета и Гуверовского
института при Стенфордском университете.
Документы для публикации подобраны и подготовлены к печати д-ром ист.
наук Ю.Г.Фелыитинским.
Редакционная коллегия:
д-р ист. наук Юрий Георгиевич Фелыитинский (Бостон, США); д-р ист.
наук, проф. Георгий Иосифович Чернявский (Балтимор, США); канд. ист. наук,
доц. Михаил Георгиевич Станчев (Харьков, Украина); канд. ист. наук, доц.
Владимир Михайлович Духопельников (Харьков, Украина); д-р ист. наук Валерий
Васильевич Лантух (Харьков, Украина); д-р ист. наук, проф. Аркадий Исаакович
Эпштейн (Харьков, Украина); д-р ист. наук, проф. Любомир Найдя (Гарвардский
университет, США); канд. ист. наук, доц. Юрий Петрович Волосник {Харьков,
Украина).
АРХИВ ТРОЦКОГО: Т. 1--3 / Научные редакторы томаАЗ. Г. Фелыитинский, А
87 М. Г. Станчев.-- Харьков: Око, 1999.-- [Коммунистическая оппозиция в
СССР].-- ISBN 966--526--031--6.
Т. 1.-- 1999.-- 456 с.-- ISBN 966--526--054--5 (т.1) УДК 93/99
В первую книгу 3-томного собрания документов из Архива Л.Д.Троцкого,
хранящегося в Хогтонской библиотеке Гарвардского университета (США), вошли
материалы, относящиеся к 1927 году. В издание включены также несколько
документов из Архива Гуверовского института войны, революции и мира
(Паоло-Альто, США). Данный трехтомник продолжает документальную серию
публикаций "Коммунистическая оппозиция в СССР 1923 -- 1927 гг.".
Подавляющая часть документов данного издания публикуется впервые,
абсолютно все -- впервые на русском языке.
Подготовка документов. Ю. Г. Фелыптинский, 1999. Оформление
обложки. Издательство "ОКО", 1999.
ISBN 966--526--054--5 (т.1) ISBN 966--526--031--6
Вниманию читательской публики, интересующейся сложными и драматическими
перипетиями истории советского общества, предлагается трехтомник документов
из Архива Л. Д. Троцкого, хранящегося в Хогтонской библиотеке Гарвардского
университета (США). В издание включены также несколько документов из Архива
Гуверовского института войны, революции и мира (Пало-Альто, США),
непосредственно относящиеся к его проблематике. Трехтомник представляет
собой продолжение документальной серии "Коммунистическая оппозиция в СССР
1923--1927 гг.", изданной на русском языке в США и затем переизданной в
Москве1.
Волею судеб рукописное литературное наследие Л. Д. Троцкого вместе с
его политическим архивом оказалось, и, видимо, навсегда, далеко от его
родины. Этот архив включает множество ценнейших свидетельств гражданской
войны в России и политики нэпа; внутренних конфликтов в высшем эшелоне
советской компартии 20-х годов и деятельности в ней оппозиционных течений;
неравной битвы между объединенной оппозицией 1926--1927 гг. и набравшим уже
силу, приближавшимся к единовластию генсеком Сталиным; мощи сталинской
бюрократическо-административной машины, буквально расплющившей оппозицию в
конце 1927 г.; постепенного распада остатков оппозиции в 1928 г.,
завершившегося депортацией Троцкого из СССР в начале следующего года; его
публицистической и организационной деятельности в изгнании (Турция, Франция,
Норвегия, Мексика), попыток сплотить своих немногочисленных сторонников в
"IV Интернационал" почти вплоть до злодейского удара ледорубом Р. Меркаде-
•ї
S <ъ
pa (удостоенного за этот "подвиг" звания героя Советского Союза) в
августе 1940 г.
Значительная часть Архива Троцкого уже опубликована. Кроме названного
четырехтомника, российские читатели имели возможность ознакомиться с его
двухтомной биографией Сталина, мемуарными произведениями, сборниками писем и
политических статей и очерков. В самое последнее время в свет вышли письма
Троцкого из алмаатинской ссылки2, документы Троцкого, связанные с
VI конгрессом Коминтерна3, публикация документов X. Г.
Раковского, значительную часть которой составляют его письма Троцкому из
ссылки в Астрахани в ссылку в Алма-Ату4. Документы, включенные в
эти сборники, в данном трехтомнике не повторяются.
Настоящее издание, как мы надеемся, позволит существенно расширить
представление о заключительном этапе открытой коммунистической оппозиционной
деятельности в СССР. В первый его том вошли документы 1927 г., по
соображениям объема не включенные в четырехтомник. Второй и третий тома
содержат статьи, письма, телеграммы, заявления и другие материалы
оппозиционеров за 1928 г., когда волею сталинского партийно-государственного
руководства наиболее видные из них оказались в ссылке, а сотни других за
тюремной решеткой. Публикуются также оказавшиеся у Троцкого иные
письменно-печатные памятники -- решения (или выдержки из решений) высшей
партийной и советской иерархии, отрывки из стенограмм парторганов (в
частности, июльского пленума ЦК и ЦКК ВКП(б) 1928 г.), секретные сводки о
хозяйственном и политическом положении в стране, настроениях рядовых
коммунистов и беспартийных рабочих и крестьян, степени влияния оппозиции и
т. п. Включение этих материалов, казалось бы, не имевших прямого отношения к
деятельности оппозиции, в данное издание, вызвано следующим. Во-первых, они
расширяют представление о самой оппозиции, высвечивая ее в фокусе
представлений разных групп властных структур в их секретных документах не
столь лживо, как в предназначенных для печати, информируя об отношении
партийного обывателя, рядового рабочего или малограмотного крестьянина к
оппозиции в целом, к Троцкому и другим ее деятелям, в частности. Во-вторых,
наличие этих в основном строго секретных бумаг (а гриф секретности ставился
пар-
тийными чиновниками весьма щедро) в Архиве Троцкого показывает, что они
каким-то образом были переданы в Алма-Ату или другие места ссылки. Стало
быть, в иерархических кругах были тайные сторонники оппозиции или, по
крайней мере, лица, готовые к негласному сотрудничеству с ней. Помимо
идейных соображений, могли фигурировать и карьерные, хотя предположения о
возможном возвращении Троцкого к активной руководящей политической
деятельности постепенно улетучивались. Наконец, эти документы ценны и сами
по себе -- они являются важным источником изучения тех процессов, которые
происходили в советском обществе и в правившей партии в конце 20-х годов.
Весной 1926 г. оппозиционная деятельность в ВКП(б), направленная в
основном против формирования бюрократической системы и сталинского диктата,
но в которой важным мотивом было стремление лидеров вернуть себе высшую
власть в стране в качестве главных толкователей, продолжателей, преемников
Ленина, достигла своей кульминации. Ей предшествовали выступление 46
партийных деятелей осенью 1923 г., а вслед за этим в 1924 г. так называемая
"литературная дискуссия" в связи с появлением работы Л. Д. Троцкого "Уроки
Октября", деятельность "новой оппозиции" в 1925 г., накануне XIV съезда
партии. Эти фазы оппозиционной активности завершились сравнительно мирно. 5
декабря 1923 г. политбюро ЦК РКП(б) приняло компромиссную,
антибюрократическую резолюцию, которую, правда, партиерархия выполнять не
собиралась. И оппозиционеры 1923 г., и Троцкий, и лидеры "новой оппозиции"
Г. Е. Зиновьев, и Л. Б. Каменев не смогли победить в тех политических играх,
в которые они недостаточно осторожно вступили. Победа в этих предварительных
боях укрепила власть Сталина, который решительно вводил в практику "жестокий
нрав игры без правил" (В. Высоцкий). Оппозиционеры лишились части своих
постов, хотя и остались на партийно-государственном Олимпе.
Ожесточенные взаимные нападки Л. Д. Троцкого, с одной стороны, Л. Б.
Каменева и Г. Е. Зиновьева, с другой, в 1923--1924 гг. весьма затрудняли
возможное объединение всех антисталинских сил. Сам же генсек умело играл на
чувствах, жизненных устремлениях уставшего, изголодавшего и обветшавшего на-
•ї
S <ъ
4
селения, которому давно надоели словеса о мировой революции и о
необходимости во имя оной еще раз подтянуть пояса.
Очень ловко в этом смысле Сталин использовал сотворенную его аппаратом
"теорию победы социализма в одной стране в условиях капиталистического
окружения". Основанная на выхваченном из контекста случайном высказывании В.
И. Ленина 1915 г., она, эта теория, играла весьма приземленную роль --
означала не только продолжение нэпа, но и обещание сытой социалистической
жизни не в отдаленном будущем, после победы мировой революции, а в самое
близкое время. Она предусматривала более осторожную внешнюю политику взамен
вспышкопускательских заявлений Зиновьева в качестве председателя Исполкома
Коминтерна5.
Объединенная оппозиция, сформировавшася весной 1926 г., была более
значительной антисталинской группировкой, нежели группы 1923 и 1925 гг. Она
действовала более решительно и наступательно, выдвинув сравнительно цельные,
хотя и проникнутые внутренней противоречивостью программные установки.
Троцкий был наиболее сильной личностью в этом объединении, генератором ее
идей, в формирование которых вносили вклад также Е. А. Преображенский, X. Г.
Раковский, К. Б. Радек и другие. Что же касается Г. Е. Зиновьева и Л. Б.
Каменева, то их влияние было скорее тактическим, прагматическим.
Человек жестокого нрава, бескомпромиссный и принципиальный, Л. Д.
Троцкий вступил в борьбу со Сталиным, которая была не только и не столько
борьбой политических курсов, сколько борьбой личностей. Заявление Троцкого
на заседании политбюро ЦК ВКП(б) 25 октября 1926 г. о том, что генеральный
секретарь выдвигает свою кандидатуру на пост могильщика революции, положило,
как считали некоторые современники и полагают исследователи в наши дни,
конец любой возможности примирения. Г. Л. Пятаков в тот же день воскликнул:
"Зачем он сказал это? Сталин никогда не простит ему! Он будет мстить ему и
его детям и внукам до третьего и четвертого поколений!"6 При этом
роковой ошибкой была недооценка Троцким способностей и хитрости генсека. Все
новые и новые данные свидетельствуют, что Сталин не был "гениальной
посредственностью", как полагал лидер оппозиции, что он был скорее
шахматным, нежели карточным игро-
ком, что его расчетливость и умение планировать и предвидеть ходы на
перспективу были столь же высоко развиты, как грубость,
человеконенавистничество, самовлюбленность, склонность к предательству.
Оппозиция не была вполне единой. Требования и предложения,
выдвигавшиеся ее участниками, носили подчас различный характер, что читатель
увидит не только в материалах второго и третьего томов, относящихся к тому
времени, когда начался распад оппозиционного блока, но и в документах
первого тома, когда антисталинцы действовали более или менее слаженно. Сами
участники оппозиции, а за ними и многие историки на Западе определяли ее как
атаку левой группы на центристов во главе со Сталиным. Эта оценка верна лишь
отчасти. Действительно, Сталин в 1926--1927 гг.. играл в центризм,
проповедуя умеренность по ряду хозяйственных и политических вопросов, кроме,
разумеется, тех, от которых зависело сохранение и укрепление его личной
власти. Какой кровью обернется этот "центризм" уже в следующие годы, к каким
десяткам миллионов жертв многострадальной страны приведет он в 30--40-е
годы, хорошо известно. Действительно, во многих оппозиционных выступлениях,
особенно исходивших от группы Зиновьева и Каменева, звучало революционное
нетерпение, хотя авторы их и не помышляли о той "революции сверху", которая
разразится через два-три года. Позитивная программа оппозиционеров включала
требования повышения заработной платы рабочим, увеличения налогов на
нэпманов и кулаков, сокращения косвенного налогообложения, поддержки
производственных кооперативов на селе, ускорения темпов промышленного
развития.
Подчас выношенными, но иногда спонтанными были некоторые установки,
вызывавшие особенно хорошо срепетированную ярость группы, стоявшей у власти.
К ним относится прежде всего положение о необходимости "первоначального
социалистического накопления" (эксплуатации досоциалистических форм
хозяйства) для получения источников промышленного развития. Выдвинутая Е. А.
Преображенским, эта концепция весьма неточно преподносилась сталинцами как
требование "дани", налагаемой на крестьянство, в том числе на его беднейшую
часть7.
•ї
S <ъ
Другая одиозная идея, непонятная населению, но в свою очередь удобно
"подставлявшая" оппозиционеров под удары демагогии правившей группы, была
высказана Троцким и подхвачена всей оппозицией -- ее лидер заявил, в
частности на заседании ЦКК ВКП(б) 24 июня 1927 г., о происходящем в партии
термидорианском перерождении8. Сравнение проводилось с
государственным переворотом 9 термидора (27 июля) 1794 г. во Франции, когда
была свергнута якобинская диктатура, залившая страну кровью, и политический
курс Французской революции начал возвращаться в русло конституционного
развития. Это сравнение было крайне неточным, искусственным, не
соответствовало реалиям обеих стран, не выходило за рамки хлесткого лозунга
и в то же время требовало усиленных разъяснений даже для партийных
функционеров, лишь понаслышке знавших о французских событиях почти
полутораве-ковой давности. Оно лишь усиливало у не очень грамотных
большевиков чувство раздражения в отношении "коминтел-лигентов", каковыми им
представлялись Троцкий и близкие к нему деятели. Впрочем, сам Троцкий, как
нам думается, не очень хорошо понимал, что же, собственно, произошло во
Франции летом 1794 г. Он писал: "Что же такое Термидор? Спуск революции на
одну ступеньку; сдвижок власти вправо в результате какого-то надлома или
надрыва революции. Наверху, у руля как будто те же самые люди, те же самые
речи и те же самые знамена..."9 На деле же во французском
Термидоре имел место не "сдвижок": от власти была отстранена партия, казнены
ее лидеры, изменился характер революции. Грозила ли такая опасность СССР со
стороны Сталина и его группы? Совершенно очевидно, что Троцкий имел в виду
совершенно другой ряд явлений советской действительности.
В противовес сталинской "теории победы социализма в одной стране"
оппозиционеры, и Троцкий прежде всего, отстаивали мнение, что советскую
экономику и политику надо рассматривать в контексте мирового развития.
Теоретически это означало, что "полный социализм" может быть построен в СССР
только при условии общемировой или, по крайней мере, европейской революции.
Но, как видно из главных установок оппозиционеров, они не только не отрицали
социалистической перспективы при долговременном сохранении существовавшей
мировой расстановки сил, но настаивали на уско-
рении социалистического развития. Между тем, и абстрактную установку
Троцкого на мировую революцию (которая, кстати, оставалась азбучной истиной
в коммунистической парадигме и приверженность которой провозглашал Сталин)
господствовавшая в ВКП(б) группа использовала для подрыва влияния оппозиции.
Сделано это было путем нехитрой операции. Троцкому приписали авторство
"теории перманентной революции", которую на самом деле выдвинул не он, а
авантюристически настроенный социал-демократ Парвус еще в 1905 г.
Кратковременная симпатия Троцкого к этой теории, весьма близкой к ленинской
теории перерастания буржуазно-демократической революции в социалистическую
(правда, при меньшем акцентировании роли крестьянства)10 была
теперь преподнесена как прочно сохранившаяся антиленинская установка, как
курс на развязывание мировой революции в близкой перспективе при
игнорировании интересов советского народа и особенно крестьянства. Никто из
власть имущих, в том числе и признанный тогда главный теоретик партийного
большинства Н. И. Бухарин, не мог объяснить, что же собой представляет эта
теория применительно к 20-м годам. Сам Троцкий в октябре 1928 г., находясь в
ссылке, в статье "Перманентная революция и линия Ленина" с достаточным
основанием отмечал: "Кампания против старого "троцкизма" была на самом деле
кампанией против октябрьских традиций, которые становились новой бюрократии
все более стеснительными и невыносимыми. Троцкизмом стали называть все, от
чего нужно было оттолкнуться"11.
Но, конечно же, за авансценой теоретических споров по поводу
"социализма в одной стране", "термидора", "первоначального социалистического
накопления", "теории перманентной революции" на заднем плане маячили
значительно более земные дела. Сами теоретические споры напоминали диспуты
средневековых схоластов, ибо большевизм по существу дела был религиозным
течением со своими богами (пока еще сохранялось многобожие, но скоро его
сменит сталинский монотеизм), святыми, священным писанием, молитвами,
клятвами и прочими атрибутами.
В политической борьбе на стороне Сталина было одно из решающих
преимуществ по сравнению с Троцким: последний страстно верил в истинность
догм и фанатично боролся
•ї
S <ъ
8
10
за их осуществление, впрочем, не отказывая себе в жизненных радостях,
отнюдь не будучи аскетом. Сталина же теория не волновала ни в малейшей мере
-- она была для генсека лишь удобным инструментом в борьбе за личную власть
и ее укрепление. Интересное, хотя и не бесспорное сравнение Троцкого со
Сталиным с точки зрения их борьбы за лидерство в партии дал Милован Джилас,
в свое время один из лидеров югославских коммунистов, встречавшийся со
Сталиным, а позже ставший социологом-диссидентом: "Троцкий был превосходным
оратором; блестящим, искусным в полемике писателем; он был образован, у него
был острый ум; ему не хватало только одного: чувства действительности. Он
хотел оставаться революционером и возродить революционную партию в то самое
время, когда она превращалась во что-то совершенно иное -- в новый класс, не
заботившийся о высоких идеалах и интересовавшийся только жизненными
благами... Он ясно сознавал отрицательные стороны этого нового явления,
происходившего на его глазах, но всего значения этих процессов он не
понял... Сталин не оглядывался назад, но и не смотрел далеко вперед. Он стал
во главе новой власти, которая зародилась в то время, -- власти нового
класса, политической бюрократии и бюрократизма и сделался ее вождем и
организатором. Он не проповедовал; он принимал решения"12. Эту
характеристику дополняют многие другие современные авторы. У. Лаккер,
например, отмечает, что Троцкий был "блестящим оратором и писателем, но
некомпетентным в тактике", что у него не было ни терпения, ни политического
инстинкта в отношении создания базы власти; вместо этого он постоянно
впутывался в идеологические и политические конфликты с другими лидерами,
"будучи скорее дореволюционным лидером, чем послереволюционным
государственным деятелем", что он не имел прагматического инстинкта, не мог
понять, "что было возможно и что невозможно в данной ситуации"13.
Лаккер с полным основанием оспорил мнение Д. А. Волкогонова, назвавшего
Троцкого "мастером интриги"14, -- если бы это было так, Сталину
не так просто было бы расправиться с оппозицией15.
Сами понятия "троцкизм", "троцкисты", возникшие в ходе кампании против
Троцкого в 1924 г., по наши дни повторяемые некоторыми исследователями,
нельзя считать научными.
Взгляды самого Троцкого менялись в быстро эволюционировавших условиях,
но во всех случаях они находились в одном русле с линией Ленина. Нельзя не
учитывать и того, что состав оппозиции был гетерогенным, мотивы поддержки
лидера различными (уверенность в его правоте, отсутствие убедительной
альтернативной позиции, тактические соображения, личная приверженность и т.
д.). Троцкий был прав, говоря на апрельском пленуме ЦК 1926 г.: "Призрак
троцкизма нужен для поддержания аппаратного режима"16.
*
В политической борьбе объединенной оппозиции против правившей группы
весьма важное место занимали международные дела, к которым обе стороны были
весьма чувствительны.
В 1927 г. особое внимание привлекали события в Китае --
развертывавшаяся там национальная революция. Большую часть первого тома
данного издания занимают документы, связанные с характером, конкретными
перипетиями, перспективами китайской революции, места в ней компартии, курса
Коминтерна в китайском вопросе. Немало документов о Китае -- во втором и
третьем томах. Если оппозиционеры брали курс на углубление китайской
революции, далеко не полностью учитывая глубокую национальную специфику,
преувеличивая сходство между Китаем и предреволюционной Россией, то
сталинская группа занимала более осторожную позицию, стремясь обеспечить
советское влияние в этой гигантской стране независимо от "классового
характера" происходивших там потрясений.
А калейдоскоп китайских событий менялся с головокружительной быстротой.
В июле 1917 г. в Кантон (ныне Гуанчжоу) прибыл находившийся перед этим
в эмиграции Сунь Ятсен -- лидер национальных революционеров и их партии
Гоминьдан. Здесь были образованы парламент и правительство, вскоре
провозгласившие себя верховной властью Китая. Сунь Ятсен был избран
президентом, затем отказался от этого поста, стал главнокомандующим. Он
пытался опереться на прогрессивные круги западных держав, но вскоре
разочаровался в Западе и стал присматриваться к северному соседу, в столице
которого в свою очередь внимательно следили за событиями на юге
•ї
S <ъ
11
Китая. В начале 1923 г. в Кантоне побывал с секретной миссией
большевистский деятель А. А. Иоффе, обещавший советскую поддержку в создании
объединенного, сильного и демократического Китая. Было договорено, что
коммунистические идеи в Китае пропагандировать не следует, что они не
соответствуют текущим нуждам страны. После этого Сунь Ятсен направил в
Москву группу деятелей Гоминьдана во главе со своим молодым помощником Чан
Кайши для получения из первых рук информации о советской военной и
политической организации. По поводу одного из главных результатов этой
поездки Чан Кайши исследователь пишет: "Его трехмесячные наблюдения в России
в 1923 году позволили ему осознать советские методы и сделали подозрительным
в отношении методов коммунистов"17.
Вскоре в Кантон приехали советские политические и военные советники --
политическую группу возглавлял М. М. Бородин, имевший опыт нелегальной
деятельности за рубежом, военную -- бывший полководец гражданской войны, а
затем военный министр буферной Дальневосточной республики В. К. Блюхер (он
работал в Китае под псевдонимом генерал Га-лен). Началась перестройка
Гоминьдана в соответствии с организационными принципами большевиков --
"демократическим" централизмом.
В 1924 г. было решено принимать в Гоминьдан коммунистов в качестве
частных лиц. Но фактически компартия присоединилась к Гоминьдану как
организованная сила. До поры до времени это терпели, но терпению были
пределы. "Невозможно переоценить влияние Бородина и его помощников на
молодых китайских революционеров. Они были закаленными и способными
пролетарскими революционерами и принесли в Китай технику организации,
агитации и пропаганды большевистской революции и гражданской
войны"18. Началась реорганизация Гоминьдана в соответствии с
уставом, написанным Бородиным, на базе партийных ячеек по
производственно-территориальному признаку. Гоминьдан был принят в Коминтерн
в качестве сочувствующей организации.
После смерти Сунь Ятсена в марте 1925 г. в Гоминьдане и кантонском
правительстве развернулась борьба за власть, которая ярко окрашивалась в
политические тона. Левым го-миньдановцам, коммунистам и сочувствовавшим им
покрови-
тельствовала группа Бородина. Им противостояла правая группировка,
настаивавшая на объединении страны и наведении порядка, исключавшего происки
коммунистов. Промежуточная группа Чан Кайши, командовавшего вооруженными
силами Гоминьдана, маневрировала и колебалась. 20 марта 1926 г. под нажимом
правых Чан Кайши ввел военное положение, посадил советских советников под
домашний арест (Бородин в это время то ли уже находился в Москве, то ли
выехал туда в последний момент), уволил в отставку левого деятеля Гоминьдана
Ван Цзинвея -- своего основного соперника. Но левые убедили Чан Кайши, что
сведения о готовившемся коммунистическом перевороте ложны. Через две недели
появился манифест о том, что альянс с Россией сердечен, как и ранее. Бородин
возвратился в Кантон. С его ведома в апреле 1926 г. Центральный
исполнительный комитет Гоминьдана принял решение о запрещении коммунистам
занимать руководящие посты в партии и правительстве.
В июне 1926 г. национально-революционная армия Китая начала поход на
север под командованием Чана. Города и провинции, находившиеся под властью
коррумпированных генералов, творивших там суд и расправу и связанных с
© Copyright Юрий Георгиевич Фельштинский.
Email: y.felshtinsky@verizon.net
Date: 12 Dec 2003
---------------------------------------------------------------
Том I
Харьков "ОКО" 1999
ББК 63.3(2)714
А 87 УДК 93/99
Материалы публикуются с любезного разрешения администрации
Хогтонской библиотеки Гарвардского университета и Гуверовского
института при Стенфордском университете.
Документы для публикации подобраны и подготовлены к печати д-ром ист.
наук Ю.Г.Фелыитинским.
Редакционная коллегия:
д-р ист. наук Юрий Георгиевич Фелыитинский (Бостон, США); д-р ист.
наук, проф. Георгий Иосифович Чернявский (Балтимор, США); канд. ист. наук,
доц. Михаил Георгиевич Станчев (Харьков, Украина); канд. ист. наук, доц.
Владимир Михайлович Духопельников (Харьков, Украина); д-р ист. наук Валерий
Васильевич Лантух (Харьков, Украина); д-р ист. наук, проф. Аркадий Исаакович
Эпштейн (Харьков, Украина); д-р ист. наук, проф. Любомир Найдя (Гарвардский
университет, США); канд. ист. наук, доц. Юрий Петрович Волосник {Харьков,
Украина).
АРХИВ ТРОЦКОГО: Т. 1--3 / Научные редакторы томаАЗ. Г. Фелыитинский, А
87 М. Г. Станчев.-- Харьков: Око, 1999.-- [Коммунистическая оппозиция в
СССР].-- ISBN 966--526--031--6.
Т. 1.-- 1999.-- 456 с.-- ISBN 966--526--054--5 (т.1) УДК 93/99
В первую книгу 3-томного собрания документов из Архива Л.Д.Троцкого,
хранящегося в Хогтонской библиотеке Гарвардского университета (США), вошли
материалы, относящиеся к 1927 году. В издание включены также несколько
документов из Архива Гуверовского института войны, революции и мира
(Паоло-Альто, США). Данный трехтомник продолжает документальную серию
публикаций "Коммунистическая оппозиция в СССР 1923 -- 1927 гг.".
Подавляющая часть документов данного издания публикуется впервые,
абсолютно все -- впервые на русском языке.
Подготовка документов. Ю. Г. Фелыптинский, 1999. Оформление
обложки. Издательство "ОКО", 1999.
ISBN 966--526--054--5 (т.1) ISBN 966--526--031--6
Вниманию читательской публики, интересующейся сложными и драматическими
перипетиями истории советского общества, предлагается трехтомник документов
из Архива Л. Д. Троцкого, хранящегося в Хогтонской библиотеке Гарвардского
университета (США). В издание включены также несколько документов из Архива
Гуверовского института войны, революции и мира (Пало-Альто, США),
непосредственно относящиеся к его проблематике. Трехтомник представляет
собой продолжение документальной серии "Коммунистическая оппозиция в СССР
1923--1927 гг.", изданной на русском языке в США и затем переизданной в
Москве1.
Волею судеб рукописное литературное наследие Л. Д. Троцкого вместе с
его политическим архивом оказалось, и, видимо, навсегда, далеко от его
родины. Этот архив включает множество ценнейших свидетельств гражданской
войны в России и политики нэпа; внутренних конфликтов в высшем эшелоне
советской компартии 20-х годов и деятельности в ней оппозиционных течений;
неравной битвы между объединенной оппозицией 1926--1927 гг. и набравшим уже
силу, приближавшимся к единовластию генсеком Сталиным; мощи сталинской
бюрократическо-административной машины, буквально расплющившей оппозицию в
конце 1927 г.; постепенного распада остатков оппозиции в 1928 г.,
завершившегося депортацией Троцкого из СССР в начале следующего года; его
публицистической и организационной деятельности в изгнании (Турция, Франция,
Норвегия, Мексика), попыток сплотить своих немногочисленных сторонников в
"IV Интернационал" почти вплоть до злодейского удара ледорубом Р. Меркаде-
•ї
S <ъ
pa (удостоенного за этот "подвиг" звания героя Советского Союза) в
августе 1940 г.
Значительная часть Архива Троцкого уже опубликована. Кроме названного
четырехтомника, российские читатели имели возможность ознакомиться с его
двухтомной биографией Сталина, мемуарными произведениями, сборниками писем и
политических статей и очерков. В самое последнее время в свет вышли письма
Троцкого из алмаатинской ссылки2, документы Троцкого, связанные с
VI конгрессом Коминтерна3, публикация документов X. Г.
Раковского, значительную часть которой составляют его письма Троцкому из
ссылки в Астрахани в ссылку в Алма-Ату4. Документы, включенные в
эти сборники, в данном трехтомнике не повторяются.
Настоящее издание, как мы надеемся, позволит существенно расширить
представление о заключительном этапе открытой коммунистической оппозиционной
деятельности в СССР. В первый его том вошли документы 1927 г., по
соображениям объема не включенные в четырехтомник. Второй и третий тома
содержат статьи, письма, телеграммы, заявления и другие материалы
оппозиционеров за 1928 г., когда волею сталинского партийно-государственного
руководства наиболее видные из них оказались в ссылке, а сотни других за
тюремной решеткой. Публикуются также оказавшиеся у Троцкого иные
письменно-печатные памятники -- решения (или выдержки из решений) высшей
партийной и советской иерархии, отрывки из стенограмм парторганов (в
частности, июльского пленума ЦК и ЦКК ВКП(б) 1928 г.), секретные сводки о
хозяйственном и политическом положении в стране, настроениях рядовых
коммунистов и беспартийных рабочих и крестьян, степени влияния оппозиции и
т. п. Включение этих материалов, казалось бы, не имевших прямого отношения к
деятельности оппозиции, в данное издание, вызвано следующим. Во-первых, они
расширяют представление о самой оппозиции, высвечивая ее в фокусе
представлений разных групп властных структур в их секретных документах не
столь лживо, как в предназначенных для печати, информируя об отношении
партийного обывателя, рядового рабочего или малограмотного крестьянина к
оппозиции в целом, к Троцкому и другим ее деятелям, в частности. Во-вторых,
наличие этих в основном строго секретных бумаг (а гриф секретности ставился
пар-
тийными чиновниками весьма щедро) в Архиве Троцкого показывает, что они
каким-то образом были переданы в Алма-Ату или другие места ссылки. Стало
быть, в иерархических кругах были тайные сторонники оппозиции или, по
крайней мере, лица, готовые к негласному сотрудничеству с ней. Помимо
идейных соображений, могли фигурировать и карьерные, хотя предположения о
возможном возвращении Троцкого к активной руководящей политической
деятельности постепенно улетучивались. Наконец, эти документы ценны и сами
по себе -- они являются важным источником изучения тех процессов, которые
происходили в советском обществе и в правившей партии в конце 20-х годов.
Весной 1926 г. оппозиционная деятельность в ВКП(б), направленная в
основном против формирования бюрократической системы и сталинского диктата,
но в которой важным мотивом было стремление лидеров вернуть себе высшую
власть в стране в качестве главных толкователей, продолжателей, преемников
Ленина, достигла своей кульминации. Ей предшествовали выступление 46
партийных деятелей осенью 1923 г., а вслед за этим в 1924 г. так называемая
"литературная дискуссия" в связи с появлением работы Л. Д. Троцкого "Уроки
Октября", деятельность "новой оппозиции" в 1925 г., накануне XIV съезда
партии. Эти фазы оппозиционной активности завершились сравнительно мирно. 5
декабря 1923 г. политбюро ЦК РКП(б) приняло компромиссную,
антибюрократическую резолюцию, которую, правда, партиерархия выполнять не
собиралась. И оппозиционеры 1923 г., и Троцкий, и лидеры "новой оппозиции"
Г. Е. Зиновьев, и Л. Б. Каменев не смогли победить в тех политических играх,
в которые они недостаточно осторожно вступили. Победа в этих предварительных
боях укрепила власть Сталина, который решительно вводил в практику "жестокий
нрав игры без правил" (В. Высоцкий). Оппозиционеры лишились части своих
постов, хотя и остались на партийно-государственном Олимпе.
Ожесточенные взаимные нападки Л. Д. Троцкого, с одной стороны, Л. Б.
Каменева и Г. Е. Зиновьева, с другой, в 1923--1924 гг. весьма затрудняли
возможное объединение всех антисталинских сил. Сам же генсек умело играл на
чувствах, жизненных устремлениях уставшего, изголодавшего и обветшавшего на-
•ї
S <ъ
4
селения, которому давно надоели словеса о мировой революции и о
необходимости во имя оной еще раз подтянуть пояса.
Очень ловко в этом смысле Сталин использовал сотворенную его аппаратом
"теорию победы социализма в одной стране в условиях капиталистического
окружения". Основанная на выхваченном из контекста случайном высказывании В.
И. Ленина 1915 г., она, эта теория, играла весьма приземленную роль --
означала не только продолжение нэпа, но и обещание сытой социалистической
жизни не в отдаленном будущем, после победы мировой революции, а в самое
близкое время. Она предусматривала более осторожную внешнюю политику взамен
вспышкопускательских заявлений Зиновьева в качестве председателя Исполкома
Коминтерна5.
Объединенная оппозиция, сформировавшася весной 1926 г., была более
значительной антисталинской группировкой, нежели группы 1923 и 1925 гг. Она
действовала более решительно и наступательно, выдвинув сравнительно цельные,
хотя и проникнутые внутренней противоречивостью программные установки.
Троцкий был наиболее сильной личностью в этом объединении, генератором ее
идей, в формирование которых вносили вклад также Е. А. Преображенский, X. Г.
Раковский, К. Б. Радек и другие. Что же касается Г. Е. Зиновьева и Л. Б.
Каменева, то их влияние было скорее тактическим, прагматическим.
Человек жестокого нрава, бескомпромиссный и принципиальный, Л. Д.
Троцкий вступил в борьбу со Сталиным, которая была не только и не столько
борьбой политических курсов, сколько борьбой личностей. Заявление Троцкого
на заседании политбюро ЦК ВКП(б) 25 октября 1926 г. о том, что генеральный
секретарь выдвигает свою кандидатуру на пост могильщика революции, положило,
как считали некоторые современники и полагают исследователи в наши дни,
конец любой возможности примирения. Г. Л. Пятаков в тот же день воскликнул:
"Зачем он сказал это? Сталин никогда не простит ему! Он будет мстить ему и
его детям и внукам до третьего и четвертого поколений!"6 При этом
роковой ошибкой была недооценка Троцким способностей и хитрости генсека. Все
новые и новые данные свидетельствуют, что Сталин не был "гениальной
посредственностью", как полагал лидер оппозиции, что он был скорее
шахматным, нежели карточным игро-
ком, что его расчетливость и умение планировать и предвидеть ходы на
перспективу были столь же высоко развиты, как грубость,
человеконенавистничество, самовлюбленность, склонность к предательству.
Оппозиция не была вполне единой. Требования и предложения,
выдвигавшиеся ее участниками, носили подчас различный характер, что читатель
увидит не только в материалах второго и третьего томов, относящихся к тому
времени, когда начался распад оппозиционного блока, но и в документах
первого тома, когда антисталинцы действовали более или менее слаженно. Сами
участники оппозиции, а за ними и многие историки на Западе определяли ее как
атаку левой группы на центристов во главе со Сталиным. Эта оценка верна лишь
отчасти. Действительно, Сталин в 1926--1927 гг.. играл в центризм,
проповедуя умеренность по ряду хозяйственных и политических вопросов, кроме,
разумеется, тех, от которых зависело сохранение и укрепление его личной
власти. Какой кровью обернется этот "центризм" уже в следующие годы, к каким
десяткам миллионов жертв многострадальной страны приведет он в 30--40-е
годы, хорошо известно. Действительно, во многих оппозиционных выступлениях,
особенно исходивших от группы Зиновьева и Каменева, звучало революционное
нетерпение, хотя авторы их и не помышляли о той "революции сверху", которая
разразится через два-три года. Позитивная программа оппозиционеров включала
требования повышения заработной платы рабочим, увеличения налогов на
нэпманов и кулаков, сокращения косвенного налогообложения, поддержки
производственных кооперативов на селе, ускорения темпов промышленного
развития.
Подчас выношенными, но иногда спонтанными были некоторые установки,
вызывавшие особенно хорошо срепетированную ярость группы, стоявшей у власти.
К ним относится прежде всего положение о необходимости "первоначального
социалистического накопления" (эксплуатации досоциалистических форм
хозяйства) для получения источников промышленного развития. Выдвинутая Е. А.
Преображенским, эта концепция весьма неточно преподносилась сталинцами как
требование "дани", налагаемой на крестьянство, в том числе на его беднейшую
часть7.
•ї
S <ъ
Другая одиозная идея, непонятная населению, но в свою очередь удобно
"подставлявшая" оппозиционеров под удары демагогии правившей группы, была
высказана Троцким и подхвачена всей оппозицией -- ее лидер заявил, в
частности на заседании ЦКК ВКП(б) 24 июня 1927 г., о происходящем в партии
термидорианском перерождении8. Сравнение проводилось с
государственным переворотом 9 термидора (27 июля) 1794 г. во Франции, когда
была свергнута якобинская диктатура, залившая страну кровью, и политический
курс Французской революции начал возвращаться в русло конституционного
развития. Это сравнение было крайне неточным, искусственным, не
соответствовало реалиям обеих стран, не выходило за рамки хлесткого лозунга
и в то же время требовало усиленных разъяснений даже для партийных
функционеров, лишь понаслышке знавших о французских событиях почти
полутораве-ковой давности. Оно лишь усиливало у не очень грамотных
большевиков чувство раздражения в отношении "коминтел-лигентов", каковыми им
представлялись Троцкий и близкие к нему деятели. Впрочем, сам Троцкий, как
нам думается, не очень хорошо понимал, что же, собственно, произошло во
Франции летом 1794 г. Он писал: "Что же такое Термидор? Спуск революции на
одну ступеньку; сдвижок власти вправо в результате какого-то надлома или
надрыва революции. Наверху, у руля как будто те же самые люди, те же самые
речи и те же самые знамена..."9 На деле же во французском
Термидоре имел место не "сдвижок": от власти была отстранена партия, казнены
ее лидеры, изменился характер революции. Грозила ли такая опасность СССР со
стороны Сталина и его группы? Совершенно очевидно, что Троцкий имел в виду
совершенно другой ряд явлений советской действительности.
В противовес сталинской "теории победы социализма в одной стране"
оппозиционеры, и Троцкий прежде всего, отстаивали мнение, что советскую
экономику и политику надо рассматривать в контексте мирового развития.
Теоретически это означало, что "полный социализм" может быть построен в СССР
только при условии общемировой или, по крайней мере, европейской революции.
Но, как видно из главных установок оппозиционеров, они не только не отрицали
социалистической перспективы при долговременном сохранении существовавшей
мировой расстановки сил, но настаивали на уско-
рении социалистического развития. Между тем, и абстрактную установку
Троцкого на мировую революцию (которая, кстати, оставалась азбучной истиной
в коммунистической парадигме и приверженность которой провозглашал Сталин)
господствовавшая в ВКП(б) группа использовала для подрыва влияния оппозиции.
Сделано это было путем нехитрой операции. Троцкому приписали авторство
"теории перманентной революции", которую на самом деле выдвинул не он, а
авантюристически настроенный социал-демократ Парвус еще в 1905 г.
Кратковременная симпатия Троцкого к этой теории, весьма близкой к ленинской
теории перерастания буржуазно-демократической революции в социалистическую
(правда, при меньшем акцентировании роли крестьянства)10 была
теперь преподнесена как прочно сохранившаяся антиленинская установка, как
курс на развязывание мировой революции в близкой перспективе при
игнорировании интересов советского народа и особенно крестьянства. Никто из
власть имущих, в том числе и признанный тогда главный теоретик партийного
большинства Н. И. Бухарин, не мог объяснить, что же собой представляет эта
теория применительно к 20-м годам. Сам Троцкий в октябре 1928 г., находясь в
ссылке, в статье "Перманентная революция и линия Ленина" с достаточным
основанием отмечал: "Кампания против старого "троцкизма" была на самом деле
кампанией против октябрьских традиций, которые становились новой бюрократии
все более стеснительными и невыносимыми. Троцкизмом стали называть все, от
чего нужно было оттолкнуться"11.
Но, конечно же, за авансценой теоретических споров по поводу
"социализма в одной стране", "термидора", "первоначального социалистического
накопления", "теории перманентной революции" на заднем плане маячили
значительно более земные дела. Сами теоретические споры напоминали диспуты
средневековых схоластов, ибо большевизм по существу дела был религиозным
течением со своими богами (пока еще сохранялось многобожие, но скоро его
сменит сталинский монотеизм), святыми, священным писанием, молитвами,
клятвами и прочими атрибутами.
В политической борьбе на стороне Сталина было одно из решающих
преимуществ по сравнению с Троцким: последний страстно верил в истинность
догм и фанатично боролся
•ї
S <ъ
8
10
за их осуществление, впрочем, не отказывая себе в жизненных радостях,
отнюдь не будучи аскетом. Сталина же теория не волновала ни в малейшей мере
-- она была для генсека лишь удобным инструментом в борьбе за личную власть
и ее укрепление. Интересное, хотя и не бесспорное сравнение Троцкого со
Сталиным с точки зрения их борьбы за лидерство в партии дал Милован Джилас,
в свое время один из лидеров югославских коммунистов, встречавшийся со
Сталиным, а позже ставший социологом-диссидентом: "Троцкий был превосходным
оратором; блестящим, искусным в полемике писателем; он был образован, у него
был острый ум; ему не хватало только одного: чувства действительности. Он
хотел оставаться революционером и возродить революционную партию в то самое
время, когда она превращалась во что-то совершенно иное -- в новый класс, не
заботившийся о высоких идеалах и интересовавшийся только жизненными
благами... Он ясно сознавал отрицательные стороны этого нового явления,
происходившего на его глазах, но всего значения этих процессов он не
понял... Сталин не оглядывался назад, но и не смотрел далеко вперед. Он стал
во главе новой власти, которая зародилась в то время, -- власти нового
класса, политической бюрократии и бюрократизма и сделался ее вождем и
организатором. Он не проповедовал; он принимал решения"12. Эту
характеристику дополняют многие другие современные авторы. У. Лаккер,
например, отмечает, что Троцкий был "блестящим оратором и писателем, но
некомпетентным в тактике", что у него не было ни терпения, ни политического
инстинкта в отношении создания базы власти; вместо этого он постоянно
впутывался в идеологические и политические конфликты с другими лидерами,
"будучи скорее дореволюционным лидером, чем послереволюционным
государственным деятелем", что он не имел прагматического инстинкта, не мог
понять, "что было возможно и что невозможно в данной ситуации"13.
Лаккер с полным основанием оспорил мнение Д. А. Волкогонова, назвавшего
Троцкого "мастером интриги"14, -- если бы это было так, Сталину
не так просто было бы расправиться с оппозицией15.
Сами понятия "троцкизм", "троцкисты", возникшие в ходе кампании против
Троцкого в 1924 г., по наши дни повторяемые некоторыми исследователями,
нельзя считать научными.
Взгляды самого Троцкого менялись в быстро эволюционировавших условиях,
но во всех случаях они находились в одном русле с линией Ленина. Нельзя не
учитывать и того, что состав оппозиции был гетерогенным, мотивы поддержки
лидера различными (уверенность в его правоте, отсутствие убедительной
альтернативной позиции, тактические соображения, личная приверженность и т.
д.). Троцкий был прав, говоря на апрельском пленуме ЦК 1926 г.: "Призрак
троцкизма нужен для поддержания аппаратного режима"16.
*
В политической борьбе объединенной оппозиции против правившей группы
весьма важное место занимали международные дела, к которым обе стороны были
весьма чувствительны.
В 1927 г. особое внимание привлекали события в Китае --
развертывавшаяся там национальная революция. Большую часть первого тома
данного издания занимают документы, связанные с характером, конкретными
перипетиями, перспективами китайской революции, места в ней компартии, курса
Коминтерна в китайском вопросе. Немало документов о Китае -- во втором и
третьем томах. Если оппозиционеры брали курс на углубление китайской
революции, далеко не полностью учитывая глубокую национальную специфику,
преувеличивая сходство между Китаем и предреволюционной Россией, то
сталинская группа занимала более осторожную позицию, стремясь обеспечить
советское влияние в этой гигантской стране независимо от "классового
характера" происходивших там потрясений.
А калейдоскоп китайских событий менялся с головокружительной быстротой.
В июле 1917 г. в Кантон (ныне Гуанчжоу) прибыл находившийся перед этим
в эмиграции Сунь Ятсен -- лидер национальных революционеров и их партии
Гоминьдан. Здесь были образованы парламент и правительство, вскоре
провозгласившие себя верховной властью Китая. Сунь Ятсен был избран
президентом, затем отказался от этого поста, стал главнокомандующим. Он
пытался опереться на прогрессивные круги западных держав, но вскоре
разочаровался в Западе и стал присматриваться к северному соседу, в столице
которого в свою очередь внимательно следили за событиями на юге
•ї
S <ъ
11
Китая. В начале 1923 г. в Кантоне побывал с секретной миссией
большевистский деятель А. А. Иоффе, обещавший советскую поддержку в создании
объединенного, сильного и демократического Китая. Было договорено, что
коммунистические идеи в Китае пропагандировать не следует, что они не
соответствуют текущим нуждам страны. После этого Сунь Ятсен направил в
Москву группу деятелей Гоминьдана во главе со своим молодым помощником Чан
Кайши для получения из первых рук информации о советской военной и
политической организации. По поводу одного из главных результатов этой
поездки Чан Кайши исследователь пишет: "Его трехмесячные наблюдения в России
в 1923 году позволили ему осознать советские методы и сделали подозрительным
в отношении методов коммунистов"17.
Вскоре в Кантон приехали советские политические и военные советники --
политическую группу возглавлял М. М. Бородин, имевший опыт нелегальной
деятельности за рубежом, военную -- бывший полководец гражданской войны, а
затем военный министр буферной Дальневосточной республики В. К. Блюхер (он
работал в Китае под псевдонимом генерал Га-лен). Началась перестройка
Гоминьдана в соответствии с организационными принципами большевиков --
"демократическим" централизмом.
В 1924 г. было решено принимать в Гоминьдан коммунистов в качестве
частных лиц. Но фактически компартия присоединилась к Гоминьдану как
организованная сила. До поры до времени это терпели, но терпению были
пределы. "Невозможно переоценить влияние Бородина и его помощников на
молодых китайских революционеров. Они были закаленными и способными
пролетарскими революционерами и принесли в Китай технику организации,
агитации и пропаганды большевистской революции и гражданской
войны"18. Началась реорганизация Гоминьдана в соответствии с
уставом, написанным Бородиным, на базе партийных ячеек по
производственно-территориальному признаку. Гоминьдан был принят в Коминтерн
в качестве сочувствующей организации.
После смерти Сунь Ятсена в марте 1925 г. в Гоминьдане и кантонском
правительстве развернулась борьба за власть, которая ярко окрашивалась в
политические тона. Левым го-миньдановцам, коммунистам и сочувствовавшим им
покрови-
тельствовала группа Бородина. Им противостояла правая группировка,
настаивавшая на объединении страны и наведении порядка, исключавшего происки
коммунистов. Промежуточная группа Чан Кайши, командовавшего вооруженными
силами Гоминьдана, маневрировала и колебалась. 20 марта 1926 г. под нажимом
правых Чан Кайши ввел военное положение, посадил советских советников под
домашний арест (Бородин в это время то ли уже находился в Москве, то ли
выехал туда в последний момент), уволил в отставку левого деятеля Гоминьдана
Ван Цзинвея -- своего основного соперника. Но левые убедили Чан Кайши, что
сведения о готовившемся коммунистическом перевороте ложны. Через две недели
появился манифест о том, что альянс с Россией сердечен, как и ранее. Бородин
возвратился в Кантон. С его ведома в апреле 1926 г. Центральный
исполнительный комитет Гоминьдана принял решение о запрещении коммунистам
занимать руководящие посты в партии и правительстве.
В июне 1926 г. национально-революционная армия Китая начала поход на
север под командованием Чана. Города и провинции, находившиеся под властью
коррумпированных генералов, творивших там суд и расправу и связанных с