Страница:
Приводим основное место целиком:
"Раз правые господствуют, раз революция переродилась, ей надо петь
отходную, китайским коммунистам уйти "в себя", отказаться от "больших дел" и
больших планов -- такова слезливая и нехитрая логика тех, кто подпевает
буржуазии о правом "засилье" в китайской революции. Предлагают компартии
выйти из Гоминьдана, тем самым пособничая правым гоминьдановцам. Не
понимают, что вне сотрудничества компартии с Гоминьданом невозможна
руководящая роль пролетариата в революции, и тем самым обречена на провал
китайская революция. Ликвидаторы наших дней не "замечают", что их проповедь
выхода из Гоминьдана есть проповедь ликвидации китайской революции."
На то, чтобы распутать клубок путаницы, заключающийся в пятнадцати
газетных строках, понадобилась бы целая газетная статья, если бы
предшествующий разбор передовицы "Коммунистического Интернационала" не
облегчил нашу задачу. Мы слышим, прежде всего, что те, которые говорят
58
59
о правом засилье в китайской революции, подпевают буржуазии. Хочет ли
"Правда" сказать, что национальное правительство находится в руках левых,
или она отрицает засилье национального правительства в революции? Но если бы
мы даже ничего не знали о Китае, кроме того, что сказано в передовой статье
"Коммунистического Интернационала", мы и тогда не могли бы отрицать, что "в
национальном правительстве власть принадлежит уже центру, а центр последнее
время в большинстве случаев тяготеет определенно вправо" (стр. 4). Это
сказано очень мягко и слащаво. Хочет ли "Правда" сказать, что даже и
злополучный передовик "Коммунистического Интернационала" подпевает
буржуазии? Для зашиты ложной политики "Правда" вынуждена уже грубо
подкрашивать состав и политическую линию национального правительства.
Далее мы слышим: "Раз правые господствуют, раз революция переродилась,
ей надо петь отходную". Почему господство правых обозначает, что революция
переродилась? В первый период нашей Февральской революции господствовали
князь Львов61, Милюков62 и Гучков63.
Означало ли это, что революция переродилась? Нет, это означало лишь, что она
еще не развернулась. Раз правые господствуют -- рассуждает "Правда" --
китайским коммунистам остается лишь "уйти в себя, отказаться от больших дел
и от больших планов". Что сей сон значит? Так как буржуазия еще господствует
в революции, так как рабочие массы, несмотря на свой героизм, еще не заняли
в революции должного места, то коммунистам нужно... отказаться от больших
дел. Такова убийственная логика тех, которые думают, что коммунисты могут
делать "большие дела", только оставаясь внутри Гоминьдана, подчиняясь его
дисциплине и отрекаясь от критики суньятсенизма. Мы же думаем, что только
самостоятельная партия может задаваться большими планами. Но те, кто
предлагают коммунистам выйти из Гоминьдана, "тем самым пособничают правым
гоминьда-новцам".
И это не ново. Мартыновы и Даны64 всегда обвиняли
большевиков в том, что, ведя самостоятельную классовую линию, они тем самым
пособничают реакции. На этом мотиве построено три четверти полемики между
меньшевиками и большевиками65 за время с 1904 года (земская
кампания Аксельро-да66) до 1917 года. Статья "Правды" тут ничего
нового
не выдумала. "Не понимают, -- продолжает она, -- что вне сотрудничества
компартии с Гоминьданом невозможна руководящая роль пролетариата в
революции". Здесь вхождение в Гоминьдан незаметно подменено сотрудничеством.
Хочет ли редакция сказать, что сотрудничество компартии с Гоминьданом
мыслимо только в форме подчинения компартии Гоминьдану? Такова точка зрения
Чан Кайши67, который заявил, что признает коммунистов лишь как
дисциплинированных членов Гоминьдана.
Софистически отождествляя сотрудничество с подчинением, "Правда" кует
оружие для правых гоминьдановцев против коммунистов, руководящий центр
которых высказался, как мы знаем, 15 июня прошлого года за необходимость
выхода из Гоминьдана. И до какой же степени нужно выхолостить все основные
понятия большевизма, чтобы заявлять, будто "руководящая роль пролетариата в
революции" невозможна без подчинения пролетарской партии дисциплине партии
буржуазной. В чем же тогда различие между ролью руководителя и ролью
руководимого?
Но и насчет сотрудничества как такового "Правда" грубо хватила через
край. Выходит так, что китайская революция клином сошлась на нынешнем
Гоминьдане. На самом деле, руководящая роль пролетариата невозможна вне
сотрудничества его с трудящимися и эксплуатируемыми низами городского и
деревенского населения. С того момента, как Гоминьдан мешает пролетариату
развернуть такого рода сотрудничество, преступлением является оставаться в
Гоминьдане. Наиболее надежной, правильной, глубокой, исчерпывающей формой
сотрудничества пролетарского авангарда с угнетенными массами могут быть и
должны быть Советы. Сотрудничество с Гоминьданом нужно переносить на почву
Советов, т. е. организации миллионов. В агитации за Советы, в разъяснении их
смысла, в создании первых образцовых Советов в промышленных центрах Китая
компартия должна занять руководящее положение. Нужно заставить Гоминьдан
равняться по Советам. Нужно помочь тем элементам, которые хотят этого,
открыто перебраться в лагерь реакции. "Правда" считает это пособничеством
правым. На самом деле это есть борьба за революцию. Мы станем десятикратно и
стократно сильнее в массах, когда выкинем вспомогательный отряд империали-
61
стов из руководящих организаций революции. Неужели же мы разучились и
это понимать? Вздор, жалкий, пошлый вздор, будто выход из Гоминьдана есть
ликвидация революции! Вздор, будто революция клином сошлась на Гоминьдане, в
котором правые командуют, а коммунисты ходят с кляпом во рту.
Вся статья "Правды" построена на этих мотивах. По основной своей
тенденции она целиком совпадает со статьей "Коммунистического
Интернационала" и с поистине программными заявлениями Калинина и Рудзутака.
На этом пути сказано почти все. С этого пути давно пора свернуть.
5 апреля 1927 г.
Одними рабочими ограничиться, разумеется, нельзя. Национальная армия
играет сейчас гигантскую роль в развитии революции. Эта армия не однородна.
Внутренней гарантии ее революционности совершенно недостаточно.
Бонапартистские68 и фашистские тенденции внутри армии неизбежно
будут развиваться по мере обострения классовой борьбы, и темп этого процесса
может оказаться чрезвычайно быстрым. Где же искать гарантии революционности?
Ответ ясен: в низах, в китайских массах, в их политической организованности,
в их действительном сотрудничестве с рабочими. Как это сотрудничество
организовать? Историческая форма уже подсказана нашей революцией: в форме
солдатских Советов, связанных с рабочими Советами. Начинать надо с
гарнизонов крупнейших промышленных центров. Солдаты должны мыслить и
чувствовать заодно с рабочими Шанхая, Ханькоу и пр. Совет рабочих и
солдатских депутатов Шанхая должен получить, по крайней мере, такое же
значение в развитии жизни страны, какое Петербургский совет рабочих
депутатов 1905 года.
Но и армией нельзя ограничиваться. Нужно, по возможности, вовлечь в
советскую систему полупролетарские низы городского населения, преодолев, по
возможности, их распыленность.
Одновременно с этим нужно переносить Советы на деревню, пользуясь для
этого наличными крестьянскими организациями, углубляя и обостряя их борьбу с
помещичье-кулацкими вооруженными отрядами.
Но в каком же отношении будут эти Советы к национальному правительству?
Ведь Советы представляют собою органы борьбы за власть, или органы власти.
Между тем, в Китае существует власть, назначенная Гоминьданом. Не выйдет ли
из этого двоевластия69? Не окажется ли это двоевластие
"пособничеством реакции"?
Тот, кто рассуждает так, не понимает, что китайская революция неизбежно
должна пройти через период двоевластия, т. е. через такой период, когда
пробуждающиеся и организующиеся под руководством пролетарского авангарда
массы будут оспаривать власть у нынешнего правительства. Двоевластие есть
неизбежный этап и по отношению к нынешнему состоянию прогрессивного этапа
революции.
Но ведь большевики были против двоевластия. Да, большевики тянули
революцию от двоевластия на более высокую стадию -- к единовластию Совета.
Сейчас в Китае задача так еще не стоит. Прежде всего нужно создать Советы,
т. е. организовать массу для революционного действия, и дать сотрудничество
пролетариата с крестьянством не верхушечной -- и сейчас уже глубоко
реакционной -- формой вхождения в Гоминьдан, а на широком поприще Советов.
Было бы нелепо выдвигать лозунг "вся власть Советам", когда в Китае нет
Советов и подавляющее большинство трудящихся не знает Советов. Надо начинать
с создания Советов, которые в данных условиях откроют эпоху двоевластия.
Только на основах этого двоевластия можно будет -- и должно будет -- повести
работу под лозунгом "вся власть Советам рабочих и крестьянских депутатов".
6 апреля 1927 г.
Ленин очень резко противопоставлял страны отсталые и угнетенные
передовым и угнетательским капиталистическим странам. Но это вовсе не
означало, что для первых отменяются законы классовой борьбы. Для отсталых и
угнетенных стран, как Китай, их демократическая революция сливается с
национально-освободительной войной. В этой войне пролетариат выступает не
пораженцем, а защитником отечества, хотя это еще и не социалистическое
отечество. Почему? По той же самой причине, по которой пролетариат выступает
за демократическую революцию, несмотря на ее буржуазное содержание. Если не
делать этого противопоставления,
62
63
то неизбежно идти к плоско пацифистскому нейтралитету по отношению к
обеим воюющим сторонам -- и к Кантону, и к Англии. Такова, по-существу,
позиция Второго Интернационала.
Но воевать за национальную независимость можно по-разному. Война есть
одна из форм классовой политики. Буржуазия, даже если она в той или другой
своей части втягивается в революцию или в революционную войну, стремится
вести ее за счет трудящихся масс и как можно скорее прийти к соглашению с
силами контрреволюции, в данном случае -- иностранного империализма,
опять-таки за счет собственных трудящихся масс. К
национально-освободительной войне применимы поэтому все основные правила
революционной стратегии пролетариата в буржуазно-демократической революции.
Есть два пути национально-демократического объединения Китая, как и два
метода революционной войны: один под гегемонией буржуазии, другой под
гегемонией пролетариата.
В своем докладе по колониальному вопросу на II конгрессе
Коминтерна70 Ленин не только резко противопоставлял
освободительно-колониальные войны грабительски-империалистским, требуя
поддержки первых и борьбы против вторых, но и с не меньшей настойчивостью
напоминал, что национально-освободительное движении колоний есть
буржуазно-демократическое движение. В резолюции ни словом не говорится об
обязанности пролетариата вступать в борьбу под политическим руководством
буржуазии, а тем более об обязанности компартии входить в руководящую
буржуазную организацию. Наоборот, резолюция требует противопоставления
пролетариата руководящей национальной буржуазии71.
12 апреля 1927 г.
В последней статье в "Правде" (10 апреля) Мартынов обосновывает
нынешнюю политику в Китае "особенностями китайской революции". Состоят эти
неведомые нам особенности в том, что над Китаем нависает гнет иностранного
империализма, задерживающего развитие производительных сил Китая, а,
следовательно, и развитие китайской буржуазии. Вот почему она, хоть и против
воли, идет в общем фрон-
те с другими революционными классами, вот почему клевещут те, которые
говорят, что национальное правительство есть буржуазное правительство. Нет,
это "правительство блока четырех классов". Кто не понимает всего этого, тот
неизбежно приходит "и теоретически и практически к совершенно ложным
выводам".
Первая "особенность", на которую мы хотели бы обратить внимание,
такова: Мартынов здесь слово в слово, буква в букву защищает по отношению к
Китаю ту самую политику, которую он в эпоху 1905 года и после него защищал
по отношению к России. Там только речь шла не об иностранном империализме, а
о самодержавно-крепостнической реакции, которая задерживает рост
производительных сил, мешает развитию буржуазии и тем самым вынуждает ее,
"вопреки ее воле", идти в общем революционном фронте и т. д. Отсюда вытекала
тогда необходимость мудро подталкивать буржуазию влево, а не отбрасывать ее
в лагерь реакции. Теперь, спустя 10 с лишним лет, понадобились все
особенности китайской революции для того, чтобы оживить мартыновскую теорию,
"особенности" которой, казалось бы, не нуждаются в рекомендации.
Однако мы клевещем на Мартынова. В его построениях есть и новое слово.
Сохранив в силе все свое старое построение и заменив только
самодержавно-крепостническую реакцию иностранным империализмом, Мартынов
увенчал дело в полном соответствии с духом эпохи: он признал, что если
китайцы будут следовать его старым рецептам, то "завершение
буржуазно-демократической революции, поскольку оно связано будет с
национализацией иностранных предприятий, означало бы уже начало перехода на
социалистические рельсы".
В этом своем виде мартыновская теория получает высшую убедительность.
Буржуазия вместе с крестьянством, мелкой буржуазией и пролетариатом образуют
"блок четырех классов". Они создают правительство -- не буржуазное, а
правительство четырех классов. Буржуазия удерживается в блоке тем
обстоятельством, что империализм препятствует развитию национального
капитализма в Китае. С другой стороны, Мартынов великодушно разъясняет
китайской буржуазии, что блок четырех классов непосредственно ведет к началу
социалистической революции, каковая перспектива должна еще более скрепить
национально-революционный блок:
64
65
кто же не знает, что буржуазия предпочитает быть обезглавленной
собственным пролетариатом, чем сотрудничать с иностранными хищниками.
Мы видим, что вся эта теория представляет собою просто скверный
анекдот. Мартынов пользуется несомненными и всем нам хорошо известными
особенностями китайского развития для того, чтобы импортировать в Китай
давно уже созданную и давно всем ходом развития раздавленную теорию и
политику. При этом он сразу же становится, по примеру прошлого, на путь
самой вульгарной буржуазной апологетики. Китайское национальное
правительство оказывается у него лишенным классового характера: это
правительство блока. Замечательное социальное определение! Поразительная
марксистская глубина! Да каждое правительство в мире является правительством
блока классов. Даже во время гражданской войны борется не класс против
класса, а блок против блока. Но это не исключает, а предполагает, что в
каждом блоке есть ведущий и ведомые, эксплуатирующий и эксплуатируемые. Для
кого служит китайский блок четырех классов опорой? Для
национально-либеральной буржуазии. Кого он поддерживает у власти? Буржуазию.
Вся статья Мартынова направлена к замазыванию и подкрашиванию этого факта.
Она насквозь проникнута буржуазной апологетикой.
Но ведь китайская буржуазия участвует в революционной войне против
иностранных империалистов. Да, она еще участвует; мы уже знаем как: в
качестве внутреннего тормоза. Она еще участвует не благодаря тому, что
китайская компартия проводит мудрую мартыновскую политику, а вследствие
того, что политика компартии еще вообще не чувствуется.
Гоминьдан связывает классовую борьбу, подчиняет себе компартию,
ограждает буржуазию от двоевластия и этим дает ей возможность возглавлять
освободительное движение в его военно-государственной форме. Мы знаем, что в
национально-освободительной борьбе такую роль играли не только буржуазные
классы, но и феодальные, и династии. Каждый из этих классов по-своему и для
своих целей нуждался в объединенном отечестве, свободном от внешнего гнета.
Китайская буржуазия великодушно усыновила армию и великодушно приняла из рук
революции власть. Гоминьдан помогает ей в революционном хаосе орудовать
этими немаловажными ин-
струментами. Но то, что составляет сущность революционного движения:
пробуждение рабочих, их стачки, их объединение в союзы, пробуждение
крестьян, аграрные восстания -- все это совершается не только не под
руководством буржуазии, а в непосредственной борьбе с нею и с аппаратом ее
власти. В низах, в толщах народных масс, в городах и деревнях никакого блока
четырех классов нет, а есть жестокая классовая борьба, переходящая в
гражданскую войну, с расстрелами рабочих, убийствами штрейкбрехеров,
разгромом крестьянских организаций, поджогом помещиков и пр. Но эта борьба
миллионных масс не имеет обобщенной программы и руководящей организации.
У китайского пролетариата нет самостоятельной партии. Коммунистическая
секция Гоминьдана есть только один из его вербовочных аппаратов. В этих
условиях китайская буржуазия питает надежды довести объединение республики
до конца под своим руководством. Ни о какой конфискации иностранных
концессий при этом, разумеется, не могло бы быть и речи. Буржуазия пришла бы
к соглашению с иностранными владельцами, т. е. с большими барышами для себя
учла бы кровь гонконгских, шанхайских и нанкинских пролетариев. Такова ее
перспектива. И эта перспектива куда реальнее мартыновской.
Л. Троцкий
Сов. секретно
Уважаемые товарищи!
Вчера, во время обсуждения китайского вопроса, в ответ на критику т.
Зиновьева72 и мою основных ошибок нашей политики в вопросах
китайской революции, одним из главных возражений т. Сталина73
было повторение слов: "Почему Зиновьев не сказал...", "Почему
Троцкий74 не написал...". Я не стану здесь возвращаться к тому,
что мы по этому вопросу говорили и писали. Не сомневаюсь, что, если бы к
нашим советам и предложениям отнеслись в свое время менее предвзято, менее
враждебно, более внимательно, то мы избежали бы важнейших ошибок. Не буду
останавливаться на том,
66
67
что за последнее время основные вопросы решаются на закрытых заседаниях
Политбюро, куда не допускаются члены ЦК. Задача этого письма состоит не в
том, чтобы вспоминать о вчерашнем дне, а поставить основной вопрос
сегодняшнего и завтрашнего дня: это вопрос о Советах в Китае. Тов. Сталин
сейчас высказался против призыва рабочих и вообще угнетенных масс Китая к
созданию Советов. Между тем, этот вопрос имеет решающее значение для
дальнейшего развития китайской революции. Без Советов вся революция пойдет
на службу верхам китайской буржуазии и через нее -- империалистам.
Пленум по этому основному вопросу не высказался. Между тем, вопрос
стоит крайне остро, дальше оттягивать его нельзя, с вопросом о создании
Советов связана вся судьба китайской революции. Вот почему я ставлю этот
вопрос в настоящих строках.
Рассуждение т. Сталина таково: Советы суть органы борьбы за власть;
призывать к Советам -- значит фактически вести к диктатуре пролетариата, к
китайскому октябрю. Но почему же у нас были Советы в 1905 году? Мы боролись
с царизмом -- отвечает Сталин. В Китае этой борьбы с царизмом нет. Раз мы не
идем непосредственно к Октябрю, нельзя призывать к созданию Советов.
Все это рассуждение представляет такое вопиющее искажение смысла всего
нашего революционного опыта, теоретически освещенного Лениным, что я никогда
не мог бы поверить, что серьезный и ответственный революционер говорит такие
веши, если бы не слышал их собственными ушами.
Попробуем кратко разобрать вопрос.
1) Против царя можно было создавать Советы, не ведя еще борьбы за
диктатуру пролетариата. Почему же нельзя при помощи Советов вести борьбу
против блока китайских милитаристов, компрадоров, крепостников и иностранных
империалистов, не ставя непосредственной задачей диктатуру пролетариата?
Почему?
Если считать, как считал (а теперь?) Сталин, что объединение Китая
должна была довести буржуазная головка Гоминьдана, которая через Гоминьдан
подчиняла себе коммунистическую партию, лишала ее элементарной независимости
(даже газеты!) и управляла завоеванными территориями через реакционную
бюрократию, -- если так представлять себе нацио-
нальную революцию, тогда Советам, разумеется, не может быть места. Если
же понимать, что буржуазная головка Гоминьдана, не только правая, но и
центрально-левая, не способна довести национально-демократическую революцию
до конца и даже до середины; что она непременно придет к сделке с
империалистами; если понимать это, тогда нужно было своевременно и тем более
нужно теперь готовить смену этому руководству.
Смена не означает просто-напросто поставить вместо Чан Кайши Ван
Цзинвея75: это может оказаться -- тех же щей, да пожиже влей.
Лицами вопрос не решается. Смена означает подготовку революционного
правительства, находящегося не в словесной, а в фактической, реальной
зависимости от рабочих, мелкой буржуазии, крестьян и солдатской массы армии.
Достигнуть этого можно, только давши этим массам ту организацию, которая
отвечает условиям революции, пробуждению масс, их тяге к самодеятельности, к
переделке условий жизни вокруг них и проч. Это и есть Советы.
2) Сталину представляется, что сперва буржуазия, опираясь
на революционно не организованные массы (организован
ные не стали бы служить для нее опорой), должна довести
борьбу с империализмом до конца, а потом мы начнем подго
товку Советов. В корне ложное представление! Весь вопрос
в том и состоит, как будет вестись борьба с империализмом
и китайской реакцией и кто в этой борьбе будет играть руко
водящую роль. Идти к демократической рабоче-крестьянской
диктатуре можно только на основе развертывающейся борь
бы с империализмом, которая будет длительной и затяжной;
только на основе борьбы с национально-либеральной буржуа
зией за влияние на рабочих и крестьян; только на почве мас
совой организации рабочих и крестьян не только против им
периализма, но и против китайской буржуазии. Единственной
формой этой организации могут быть Советы.
3) "Нельзя устраивать Советы в тылу армии", -- говорит
Сталин. Это точка зрения генералитета, но не наша. Генерали
тет считает, что и профессиональных союзов нельзя устраи
вать в тылу. Мы же знаем, что и Советы, и профсоюзы в тылу
великолепно помогают революционной армии. "Но ведь Со
веты -- это органы восстания, -- возражает Сталин, -- значит,
68
69
вы предлагаете в тылу армии устраивать восстания и захватывать власть".
Ложная и карикатурная постановка вопроса!
Верно, что Советы -- органы борьбы за власть. Но они вовсе не рождаются
таковыми, они развиваются в эту сторону. Они только путем опыта борьбы могут
дорасти до роли органов диктатуры (в данном случае -- демократической). Если
мы серьезно имеем в виду курс на демократическую рабоче-крестьянскую
диктатуру, то надо, чтобы Советы имели необходимое время для своего
формирования, для своего вмешательства в развитие событий, в том числе и
военных, чтобы они, Советы, могли окрепнуть, набраться опыта и затем уже
протянуть руку к власти.
"Но ведь командование Советов не допустит". Эта точка зрения не имеет
ничего общего с нашей. Допустит или не допустит -- это зависит от
соотношения сил. Это соотношение нужно передвигать в сторону пролетариата.
Пока возбужденные, но неорганизованные массы идут за верхушечной
политической организацией Гоминьдана, они необходимо дают могущественный
перевес верхам буржуазии и генералитета над пролетариатом. Рассуждать так,
что в Китае еще не октябрь, и на этом основании удерживать массы в
распыленном состоянии, значит фактически собственными руками ослаблять
пролетариат -- укрепляя буржуазию и ее командование -- и потом ссылаться на
то, что это командование не допустит в тылу армии Советов.
4) Но почему же рабочим не входить попросту в Гоминьдан? Разве это не
достаточная организация? Чтобы так ставить вопрос, надо забыть решительно
все, что мы проделали, чему научились. Гоминьдан есть партийная организация,
крайне верхушечная, несмотря на популярность знамени. Разве можно себе
представить, что сотни тысяч и миллионы рабочих и крестьян войдут во время
революции в партийную организацию? Где и когда это бывало? Ведь в том и
состоит значение Совета, что он тут же, на месте, втягивает в себя такие
массы, которые ни в коем случае не доросли и через ряд лет не дорастут еше
до партии. Заявлять, что Гоминьдан является заменой Советов -- значит
заниматься недопустимой софистикой. В Гоминьдане считается 300 тысяч членов.
Сейчас эти 300 тысяч (если число не преувеличено) распылены. Теперь говорят
еще только о необходимости выборности Гоминьдана, т. е. вы-
"Раз правые господствуют, раз революция переродилась, ей надо петь
отходную, китайским коммунистам уйти "в себя", отказаться от "больших дел" и
больших планов -- такова слезливая и нехитрая логика тех, кто подпевает
буржуазии о правом "засилье" в китайской революции. Предлагают компартии
выйти из Гоминьдана, тем самым пособничая правым гоминьдановцам. Не
понимают, что вне сотрудничества компартии с Гоминьданом невозможна
руководящая роль пролетариата в революции, и тем самым обречена на провал
китайская революция. Ликвидаторы наших дней не "замечают", что их проповедь
выхода из Гоминьдана есть проповедь ликвидации китайской революции."
На то, чтобы распутать клубок путаницы, заключающийся в пятнадцати
газетных строках, понадобилась бы целая газетная статья, если бы
предшествующий разбор передовицы "Коммунистического Интернационала" не
облегчил нашу задачу. Мы слышим, прежде всего, что те, которые говорят
58
59
о правом засилье в китайской революции, подпевают буржуазии. Хочет ли
"Правда" сказать, что национальное правительство находится в руках левых,
или она отрицает засилье национального правительства в революции? Но если бы
мы даже ничего не знали о Китае, кроме того, что сказано в передовой статье
"Коммунистического Интернационала", мы и тогда не могли бы отрицать, что "в
национальном правительстве власть принадлежит уже центру, а центр последнее
время в большинстве случаев тяготеет определенно вправо" (стр. 4). Это
сказано очень мягко и слащаво. Хочет ли "Правда" сказать, что даже и
злополучный передовик "Коммунистического Интернационала" подпевает
буржуазии? Для зашиты ложной политики "Правда" вынуждена уже грубо
подкрашивать состав и политическую линию национального правительства.
Далее мы слышим: "Раз правые господствуют, раз революция переродилась,
ей надо петь отходную". Почему господство правых обозначает, что революция
переродилась? В первый период нашей Февральской революции господствовали
князь Львов61, Милюков62 и Гучков63.
Означало ли это, что революция переродилась? Нет, это означало лишь, что она
еще не развернулась. Раз правые господствуют -- рассуждает "Правда" --
китайским коммунистам остается лишь "уйти в себя, отказаться от больших дел
и от больших планов". Что сей сон значит? Так как буржуазия еще господствует
в революции, так как рабочие массы, несмотря на свой героизм, еще не заняли
в революции должного места, то коммунистам нужно... отказаться от больших
дел. Такова убийственная логика тех, которые думают, что коммунисты могут
делать "большие дела", только оставаясь внутри Гоминьдана, подчиняясь его
дисциплине и отрекаясь от критики суньятсенизма. Мы же думаем, что только
самостоятельная партия может задаваться большими планами. Но те, кто
предлагают коммунистам выйти из Гоминьдана, "тем самым пособничают правым
гоминьда-новцам".
И это не ново. Мартыновы и Даны64 всегда обвиняли
большевиков в том, что, ведя самостоятельную классовую линию, они тем самым
пособничают реакции. На этом мотиве построено три четверти полемики между
меньшевиками и большевиками65 за время с 1904 года (земская
кампания Аксельро-да66) до 1917 года. Статья "Правды" тут ничего
нового
не выдумала. "Не понимают, -- продолжает она, -- что вне сотрудничества
компартии с Гоминьданом невозможна руководящая роль пролетариата в
революции". Здесь вхождение в Гоминьдан незаметно подменено сотрудничеством.
Хочет ли редакция сказать, что сотрудничество компартии с Гоминьданом
мыслимо только в форме подчинения компартии Гоминьдану? Такова точка зрения
Чан Кайши67, который заявил, что признает коммунистов лишь как
дисциплинированных членов Гоминьдана.
Софистически отождествляя сотрудничество с подчинением, "Правда" кует
оружие для правых гоминьдановцев против коммунистов, руководящий центр
которых высказался, как мы знаем, 15 июня прошлого года за необходимость
выхода из Гоминьдана. И до какой же степени нужно выхолостить все основные
понятия большевизма, чтобы заявлять, будто "руководящая роль пролетариата в
революции" невозможна без подчинения пролетарской партии дисциплине партии
буржуазной. В чем же тогда различие между ролью руководителя и ролью
руководимого?
Но и насчет сотрудничества как такового "Правда" грубо хватила через
край. Выходит так, что китайская революция клином сошлась на нынешнем
Гоминьдане. На самом деле, руководящая роль пролетариата невозможна вне
сотрудничества его с трудящимися и эксплуатируемыми низами городского и
деревенского населения. С того момента, как Гоминьдан мешает пролетариату
развернуть такого рода сотрудничество, преступлением является оставаться в
Гоминьдане. Наиболее надежной, правильной, глубокой, исчерпывающей формой
сотрудничества пролетарского авангарда с угнетенными массами могут быть и
должны быть Советы. Сотрудничество с Гоминьданом нужно переносить на почву
Советов, т. е. организации миллионов. В агитации за Советы, в разъяснении их
смысла, в создании первых образцовых Советов в промышленных центрах Китая
компартия должна занять руководящее положение. Нужно заставить Гоминьдан
равняться по Советам. Нужно помочь тем элементам, которые хотят этого,
открыто перебраться в лагерь реакции. "Правда" считает это пособничеством
правым. На самом деле это есть борьба за революцию. Мы станем десятикратно и
стократно сильнее в массах, когда выкинем вспомогательный отряд империали-
61
стов из руководящих организаций революции. Неужели же мы разучились и
это понимать? Вздор, жалкий, пошлый вздор, будто выход из Гоминьдана есть
ликвидация революции! Вздор, будто революция клином сошлась на Гоминьдане, в
котором правые командуют, а коммунисты ходят с кляпом во рту.
Вся статья "Правды" построена на этих мотивах. По основной своей
тенденции она целиком совпадает со статьей "Коммунистического
Интернационала" и с поистине программными заявлениями Калинина и Рудзутака.
На этом пути сказано почти все. С этого пути давно пора свернуть.
5 апреля 1927 г.
Одними рабочими ограничиться, разумеется, нельзя. Национальная армия
играет сейчас гигантскую роль в развитии революции. Эта армия не однородна.
Внутренней гарантии ее революционности совершенно недостаточно.
Бонапартистские68 и фашистские тенденции внутри армии неизбежно
будут развиваться по мере обострения классовой борьбы, и темп этого процесса
может оказаться чрезвычайно быстрым. Где же искать гарантии революционности?
Ответ ясен: в низах, в китайских массах, в их политической организованности,
в их действительном сотрудничестве с рабочими. Как это сотрудничество
организовать? Историческая форма уже подсказана нашей революцией: в форме
солдатских Советов, связанных с рабочими Советами. Начинать надо с
гарнизонов крупнейших промышленных центров. Солдаты должны мыслить и
чувствовать заодно с рабочими Шанхая, Ханькоу и пр. Совет рабочих и
солдатских депутатов Шанхая должен получить, по крайней мере, такое же
значение в развитии жизни страны, какое Петербургский совет рабочих
депутатов 1905 года.
Но и армией нельзя ограничиваться. Нужно, по возможности, вовлечь в
советскую систему полупролетарские низы городского населения, преодолев, по
возможности, их распыленность.
Одновременно с этим нужно переносить Советы на деревню, пользуясь для
этого наличными крестьянскими организациями, углубляя и обостряя их борьбу с
помещичье-кулацкими вооруженными отрядами.
Но в каком же отношении будут эти Советы к национальному правительству?
Ведь Советы представляют собою органы борьбы за власть, или органы власти.
Между тем, в Китае существует власть, назначенная Гоминьданом. Не выйдет ли
из этого двоевластия69? Не окажется ли это двоевластие
"пособничеством реакции"?
Тот, кто рассуждает так, не понимает, что китайская революция неизбежно
должна пройти через период двоевластия, т. е. через такой период, когда
пробуждающиеся и организующиеся под руководством пролетарского авангарда
массы будут оспаривать власть у нынешнего правительства. Двоевластие есть
неизбежный этап и по отношению к нынешнему состоянию прогрессивного этапа
революции.
Но ведь большевики были против двоевластия. Да, большевики тянули
революцию от двоевластия на более высокую стадию -- к единовластию Совета.
Сейчас в Китае задача так еще не стоит. Прежде всего нужно создать Советы,
т. е. организовать массу для революционного действия, и дать сотрудничество
пролетариата с крестьянством не верхушечной -- и сейчас уже глубоко
реакционной -- формой вхождения в Гоминьдан, а на широком поприще Советов.
Было бы нелепо выдвигать лозунг "вся власть Советам", когда в Китае нет
Советов и подавляющее большинство трудящихся не знает Советов. Надо начинать
с создания Советов, которые в данных условиях откроют эпоху двоевластия.
Только на основах этого двоевластия можно будет -- и должно будет -- повести
работу под лозунгом "вся власть Советам рабочих и крестьянских депутатов".
6 апреля 1927 г.
Ленин очень резко противопоставлял страны отсталые и угнетенные
передовым и угнетательским капиталистическим странам. Но это вовсе не
означало, что для первых отменяются законы классовой борьбы. Для отсталых и
угнетенных стран, как Китай, их демократическая революция сливается с
национально-освободительной войной. В этой войне пролетариат выступает не
пораженцем, а защитником отечества, хотя это еще и не социалистическое
отечество. Почему? По той же самой причине, по которой пролетариат выступает
за демократическую революцию, несмотря на ее буржуазное содержание. Если не
делать этого противопоставления,
62
63
то неизбежно идти к плоско пацифистскому нейтралитету по отношению к
обеим воюющим сторонам -- и к Кантону, и к Англии. Такова, по-существу,
позиция Второго Интернационала.
Но воевать за национальную независимость можно по-разному. Война есть
одна из форм классовой политики. Буржуазия, даже если она в той или другой
своей части втягивается в революцию или в революционную войну, стремится
вести ее за счет трудящихся масс и как можно скорее прийти к соглашению с
силами контрреволюции, в данном случае -- иностранного империализма,
опять-таки за счет собственных трудящихся масс. К
национально-освободительной войне применимы поэтому все основные правила
революционной стратегии пролетариата в буржуазно-демократической революции.
Есть два пути национально-демократического объединения Китая, как и два
метода революционной войны: один под гегемонией буржуазии, другой под
гегемонией пролетариата.
В своем докладе по колониальному вопросу на II конгрессе
Коминтерна70 Ленин не только резко противопоставлял
освободительно-колониальные войны грабительски-империалистским, требуя
поддержки первых и борьбы против вторых, но и с не меньшей настойчивостью
напоминал, что национально-освободительное движении колоний есть
буржуазно-демократическое движение. В резолюции ни словом не говорится об
обязанности пролетариата вступать в борьбу под политическим руководством
буржуазии, а тем более об обязанности компартии входить в руководящую
буржуазную организацию. Наоборот, резолюция требует противопоставления
пролетариата руководящей национальной буржуазии71.
12 апреля 1927 г.
В последней статье в "Правде" (10 апреля) Мартынов обосновывает
нынешнюю политику в Китае "особенностями китайской революции". Состоят эти
неведомые нам особенности в том, что над Китаем нависает гнет иностранного
империализма, задерживающего развитие производительных сил Китая, а,
следовательно, и развитие китайской буржуазии. Вот почему она, хоть и против
воли, идет в общем фрон-
те с другими революционными классами, вот почему клевещут те, которые
говорят, что национальное правительство есть буржуазное правительство. Нет,
это "правительство блока четырех классов". Кто не понимает всего этого, тот
неизбежно приходит "и теоретически и практически к совершенно ложным
выводам".
Первая "особенность", на которую мы хотели бы обратить внимание,
такова: Мартынов здесь слово в слово, буква в букву защищает по отношению к
Китаю ту самую политику, которую он в эпоху 1905 года и после него защищал
по отношению к России. Там только речь шла не об иностранном империализме, а
о самодержавно-крепостнической реакции, которая задерживает рост
производительных сил, мешает развитию буржуазии и тем самым вынуждает ее,
"вопреки ее воле", идти в общем революционном фронте и т. д. Отсюда вытекала
тогда необходимость мудро подталкивать буржуазию влево, а не отбрасывать ее
в лагерь реакции. Теперь, спустя 10 с лишним лет, понадобились все
особенности китайской революции для того, чтобы оживить мартыновскую теорию,
"особенности" которой, казалось бы, не нуждаются в рекомендации.
Однако мы клевещем на Мартынова. В его построениях есть и новое слово.
Сохранив в силе все свое старое построение и заменив только
самодержавно-крепостническую реакцию иностранным империализмом, Мартынов
увенчал дело в полном соответствии с духом эпохи: он признал, что если
китайцы будут следовать его старым рецептам, то "завершение
буржуазно-демократической революции, поскольку оно связано будет с
национализацией иностранных предприятий, означало бы уже начало перехода на
социалистические рельсы".
В этом своем виде мартыновская теория получает высшую убедительность.
Буржуазия вместе с крестьянством, мелкой буржуазией и пролетариатом образуют
"блок четырех классов". Они создают правительство -- не буржуазное, а
правительство четырех классов. Буржуазия удерживается в блоке тем
обстоятельством, что империализм препятствует развитию национального
капитализма в Китае. С другой стороны, Мартынов великодушно разъясняет
китайской буржуазии, что блок четырех классов непосредственно ведет к началу
социалистической революции, каковая перспектива должна еще более скрепить
национально-революционный блок:
64
65
кто же не знает, что буржуазия предпочитает быть обезглавленной
собственным пролетариатом, чем сотрудничать с иностранными хищниками.
Мы видим, что вся эта теория представляет собою просто скверный
анекдот. Мартынов пользуется несомненными и всем нам хорошо известными
особенностями китайского развития для того, чтобы импортировать в Китай
давно уже созданную и давно всем ходом развития раздавленную теорию и
политику. При этом он сразу же становится, по примеру прошлого, на путь
самой вульгарной буржуазной апологетики. Китайское национальное
правительство оказывается у него лишенным классового характера: это
правительство блока. Замечательное социальное определение! Поразительная
марксистская глубина! Да каждое правительство в мире является правительством
блока классов. Даже во время гражданской войны борется не класс против
класса, а блок против блока. Но это не исключает, а предполагает, что в
каждом блоке есть ведущий и ведомые, эксплуатирующий и эксплуатируемые. Для
кого служит китайский блок четырех классов опорой? Для
национально-либеральной буржуазии. Кого он поддерживает у власти? Буржуазию.
Вся статья Мартынова направлена к замазыванию и подкрашиванию этого факта.
Она насквозь проникнута буржуазной апологетикой.
Но ведь китайская буржуазия участвует в революционной войне против
иностранных империалистов. Да, она еще участвует; мы уже знаем как: в
качестве внутреннего тормоза. Она еще участвует не благодаря тому, что
китайская компартия проводит мудрую мартыновскую политику, а вследствие
того, что политика компартии еще вообще не чувствуется.
Гоминьдан связывает классовую борьбу, подчиняет себе компартию,
ограждает буржуазию от двоевластия и этим дает ей возможность возглавлять
освободительное движение в его военно-государственной форме. Мы знаем, что в
национально-освободительной борьбе такую роль играли не только буржуазные
классы, но и феодальные, и династии. Каждый из этих классов по-своему и для
своих целей нуждался в объединенном отечестве, свободном от внешнего гнета.
Китайская буржуазия великодушно усыновила армию и великодушно приняла из рук
революции власть. Гоминьдан помогает ей в революционном хаосе орудовать
этими немаловажными ин-
струментами. Но то, что составляет сущность революционного движения:
пробуждение рабочих, их стачки, их объединение в союзы, пробуждение
крестьян, аграрные восстания -- все это совершается не только не под
руководством буржуазии, а в непосредственной борьбе с нею и с аппаратом ее
власти. В низах, в толщах народных масс, в городах и деревнях никакого блока
четырех классов нет, а есть жестокая классовая борьба, переходящая в
гражданскую войну, с расстрелами рабочих, убийствами штрейкбрехеров,
разгромом крестьянских организаций, поджогом помещиков и пр. Но эта борьба
миллионных масс не имеет обобщенной программы и руководящей организации.
У китайского пролетариата нет самостоятельной партии. Коммунистическая
секция Гоминьдана есть только один из его вербовочных аппаратов. В этих
условиях китайская буржуазия питает надежды довести объединение республики
до конца под своим руководством. Ни о какой конфискации иностранных
концессий при этом, разумеется, не могло бы быть и речи. Буржуазия пришла бы
к соглашению с иностранными владельцами, т. е. с большими барышами для себя
учла бы кровь гонконгских, шанхайских и нанкинских пролетариев. Такова ее
перспектива. И эта перспектива куда реальнее мартыновской.
Л. Троцкий
Сов. секретно
Уважаемые товарищи!
Вчера, во время обсуждения китайского вопроса, в ответ на критику т.
Зиновьева72 и мою основных ошибок нашей политики в вопросах
китайской революции, одним из главных возражений т. Сталина73
было повторение слов: "Почему Зиновьев не сказал...", "Почему
Троцкий74 не написал...". Я не стану здесь возвращаться к тому,
что мы по этому вопросу говорили и писали. Не сомневаюсь, что, если бы к
нашим советам и предложениям отнеслись в свое время менее предвзято, менее
враждебно, более внимательно, то мы избежали бы важнейших ошибок. Не буду
останавливаться на том,
66
67
что за последнее время основные вопросы решаются на закрытых заседаниях
Политбюро, куда не допускаются члены ЦК. Задача этого письма состоит не в
том, чтобы вспоминать о вчерашнем дне, а поставить основной вопрос
сегодняшнего и завтрашнего дня: это вопрос о Советах в Китае. Тов. Сталин
сейчас высказался против призыва рабочих и вообще угнетенных масс Китая к
созданию Советов. Между тем, этот вопрос имеет решающее значение для
дальнейшего развития китайской революции. Без Советов вся революция пойдет
на службу верхам китайской буржуазии и через нее -- империалистам.
Пленум по этому основному вопросу не высказался. Между тем, вопрос
стоит крайне остро, дальше оттягивать его нельзя, с вопросом о создании
Советов связана вся судьба китайской революции. Вот почему я ставлю этот
вопрос в настоящих строках.
Рассуждение т. Сталина таково: Советы суть органы борьбы за власть;
призывать к Советам -- значит фактически вести к диктатуре пролетариата, к
китайскому октябрю. Но почему же у нас были Советы в 1905 году? Мы боролись
с царизмом -- отвечает Сталин. В Китае этой борьбы с царизмом нет. Раз мы не
идем непосредственно к Октябрю, нельзя призывать к созданию Советов.
Все это рассуждение представляет такое вопиющее искажение смысла всего
нашего революционного опыта, теоретически освещенного Лениным, что я никогда
не мог бы поверить, что серьезный и ответственный революционер говорит такие
веши, если бы не слышал их собственными ушами.
Попробуем кратко разобрать вопрос.
1) Против царя можно было создавать Советы, не ведя еще борьбы за
диктатуру пролетариата. Почему же нельзя при помощи Советов вести борьбу
против блока китайских милитаристов, компрадоров, крепостников и иностранных
империалистов, не ставя непосредственной задачей диктатуру пролетариата?
Почему?
Если считать, как считал (а теперь?) Сталин, что объединение Китая
должна была довести буржуазная головка Гоминьдана, которая через Гоминьдан
подчиняла себе коммунистическую партию, лишала ее элементарной независимости
(даже газеты!) и управляла завоеванными территориями через реакционную
бюрократию, -- если так представлять себе нацио-
нальную революцию, тогда Советам, разумеется, не может быть места. Если
же понимать, что буржуазная головка Гоминьдана, не только правая, но и
центрально-левая, не способна довести национально-демократическую революцию
до конца и даже до середины; что она непременно придет к сделке с
империалистами; если понимать это, тогда нужно было своевременно и тем более
нужно теперь готовить смену этому руководству.
Смена не означает просто-напросто поставить вместо Чан Кайши Ван
Цзинвея75: это может оказаться -- тех же щей, да пожиже влей.
Лицами вопрос не решается. Смена означает подготовку революционного
правительства, находящегося не в словесной, а в фактической, реальной
зависимости от рабочих, мелкой буржуазии, крестьян и солдатской массы армии.
Достигнуть этого можно, только давши этим массам ту организацию, которая
отвечает условиям революции, пробуждению масс, их тяге к самодеятельности, к
переделке условий жизни вокруг них и проч. Это и есть Советы.
2) Сталину представляется, что сперва буржуазия, опираясь
на революционно не организованные массы (организован
ные не стали бы служить для нее опорой), должна довести
борьбу с империализмом до конца, а потом мы начнем подго
товку Советов. В корне ложное представление! Весь вопрос
в том и состоит, как будет вестись борьба с империализмом
и китайской реакцией и кто в этой борьбе будет играть руко
водящую роль. Идти к демократической рабоче-крестьянской
диктатуре можно только на основе развертывающейся борь
бы с империализмом, которая будет длительной и затяжной;
только на основе борьбы с национально-либеральной буржуа
зией за влияние на рабочих и крестьян; только на почве мас
совой организации рабочих и крестьян не только против им
периализма, но и против китайской буржуазии. Единственной
формой этой организации могут быть Советы.
3) "Нельзя устраивать Советы в тылу армии", -- говорит
Сталин. Это точка зрения генералитета, но не наша. Генерали
тет считает, что и профессиональных союзов нельзя устраи
вать в тылу. Мы же знаем, что и Советы, и профсоюзы в тылу
великолепно помогают революционной армии. "Но ведь Со
веты -- это органы восстания, -- возражает Сталин, -- значит,
68
69
вы предлагаете в тылу армии устраивать восстания и захватывать власть".
Ложная и карикатурная постановка вопроса!
Верно, что Советы -- органы борьбы за власть. Но они вовсе не рождаются
таковыми, они развиваются в эту сторону. Они только путем опыта борьбы могут
дорасти до роли органов диктатуры (в данном случае -- демократической). Если
мы серьезно имеем в виду курс на демократическую рабоче-крестьянскую
диктатуру, то надо, чтобы Советы имели необходимое время для своего
формирования, для своего вмешательства в развитие событий, в том числе и
военных, чтобы они, Советы, могли окрепнуть, набраться опыта и затем уже
протянуть руку к власти.
"Но ведь командование Советов не допустит". Эта точка зрения не имеет
ничего общего с нашей. Допустит или не допустит -- это зависит от
соотношения сил. Это соотношение нужно передвигать в сторону пролетариата.
Пока возбужденные, но неорганизованные массы идут за верхушечной
политической организацией Гоминьдана, они необходимо дают могущественный
перевес верхам буржуазии и генералитета над пролетариатом. Рассуждать так,
что в Китае еще не октябрь, и на этом основании удерживать массы в
распыленном состоянии, значит фактически собственными руками ослаблять
пролетариат -- укрепляя буржуазию и ее командование -- и потом ссылаться на
то, что это командование не допустит в тылу армии Советов.
4) Но почему же рабочим не входить попросту в Гоминьдан? Разве это не
достаточная организация? Чтобы так ставить вопрос, надо забыть решительно
все, что мы проделали, чему научились. Гоминьдан есть партийная организация,
крайне верхушечная, несмотря на популярность знамени. Разве можно себе
представить, что сотни тысяч и миллионы рабочих и крестьян войдут во время
революции в партийную организацию? Где и когда это бывало? Ведь в том и
состоит значение Совета, что он тут же, на месте, втягивает в себя такие
массы, которые ни в коем случае не доросли и через ряд лет не дорастут еше
до партии. Заявлять, что Гоминьдан является заменой Советов -- значит
заниматься недопустимой софистикой. В Гоминьдане считается 300 тысяч членов.
Сейчас эти 300 тысяч (если число не преувеличено) распылены. Теперь говорят
еще только о необходимости выборности Гоминьдана, т. е. вы-