Страница:
на Элен Николсон пребывание в прекрасной Гранаде. Процитируем еще один абзац
из ее книги, который ясно дает понять, какие жестокости совершали мятежники
на кладбище:
"Постепенно казни стали настолько частыми, что это не могло не
тревожить и не вызывать отвращения у благоразумных людей. Кладбищенский
сторож, у которого было всего-навсего двадцать три сына и дочери, попросил
моего зятя, чтобы тот нашел ему какое-нибудь место, куда его жена и
двенадцать младших детей, пока еще живших с ними, могли бы переехать. В его
сторожке, расположенной у ворот кладбища, стало невозможно жить. Они все
время слышали не только выстрелы, но и стоны и жалобы умирающих. Из-за этого
их жизнь превратилась в кошмар, и он боялся, как бы это не отразилось на
младших детях" {Н. Nicolson. Op. cit., p. 82.}.
Роберт Невиль тоже упоминает о кладбищенском стороже. 4 августа он
записал в дневнике:
"Сегодня сошел с ума кладбищенский сторож, и его пришлось отвезти в
сумасшедший дом. Его семья переехала в пансион "Альгамбра" неподалеку от
нас. Вчера вечером мы видели тридцать семь человек в гражданской одежде,
которых везли на кладбище. Утренняя газета сообщает, что вчера было казнено
тридцать человек, пятнадцать из которых были заложниками".
Подъехав к кладбищу, грузовики сворачивали налево от входа и
останавливались. Официальные казни, то есть казни заключенных, доставленных
из тюрьмы, производились у наружной стены кладбища. Отделение, производившее
расстрелы, обычно состояло из жандармов, солдат, фалангистов и добровольцев
под командованием офицера. Приговоренных строили в две шеренги, первую
ставили на колени, и офицер саблей подавал сигнал. Известно, что по крайней
мере один раз этим офицером был капитан Нестарес. Хотя в соответствии с
законами испанского военно-полевого суда приговоренные к казни должны были
стоять лицом к стреляющим, их ставили лицом к стене и убивали выстрелами в
спину, даже перед смертью нанося им таким образом еще одно оскорбление {Эту
подробность мы узнали в 1966 г. от одного из членов "Испанских патриотов".
Его заставили принять участие в одной казни.}.
Нам удалось выслушать свидетельство Хосе Гарсиа Аркельядаса, бывшего
сторожем на кладбище в первые месяцы репрессий. Он уверил нас, что, хотя
официальные казни проводились два раза в день, утром и вечером (это
подтверждает точность записей в дневнике Роберта Невиля), к кладбищу в любое
время суток подъезжали легковые машины с жертвами, которых привозила "черная
эскадра". Поскольку они прибывали не из тюрьмы, у них не было удостоверений
личности, обычно лежавших в кармане приговоренных (руки у них были связаны):
могильщики потом вынимали удостоверения и передавали в контору, где в
регистрационную книгу вносились записи о смерти. Этим объясняется то
обстоятельство, что на кладбище в Гранаде похоронено намного больше жертв
репрессий, чем официально было зарегистрировано. Послушаем Аркельядаса;
когда он вспоминает о тех днях, голос у него дрожит:
"Могильщики приходили только в 9 утра, и до этого времени трупы лежали
просто так - ведь расстрелы начинались с 6 или даже раньше. Они лежали
брошенные, никем не охраняемые. Ворота кладбища были закрыты, их не
открывали до 9. Это было ужасно. И так все время. И весь день легковые
машины сновали туда-сюда. Они привозили все новых людей, некоторых хватали
прямо по дороге на работу, вы этого не знаете, а я-то знаю, я это видел: у
кого сверток, у кого узелок с завтраком, так их и хватали. Их ловили на
дорогах и запихивали в эти грузовики.
Сначала я был там, затем меня призвали в армию. Но при мне все это
продолжалось и днем и ночью, это было как поток. Одна машина сюда, другая
назад. И так днем и ночью. Женщины, дети на коленях ползают, но они никого
не щадили: трах-тах-тах - и конец. Одни говорили: "Да здравствует
Республика!", другие говорили: "Да здравствует коммунизм!" Всякое было, не у
всех мужества хватало, некоторые на коленях ползали и просили пощады.
В первые месяцы их привозили только гражданские, потом и в военной
форме, о господи, убивали и все, привозили в машинах и сразу же убивали.
Днем и ночью. Это было как поток. Ночью зажигали фары, ставили к стенке, и
конец. Вы только представьте, и днем и ночью их привозили то по восемь
человек, то по девять, четырнадцать, пятнадцать человек, не сосчитаешь всех,
в первое время больше пятидесяти за сутки. Это же был поток. Поток - и днем
и ночью, и днем и ночью, и тут же с ними кончали, и крик стоял - особенно
страшно кричали женщины, - а мы умираем от ужаса, господи боже мой..."
{Свидетельство Хосе Гарсиа Аркельядаса, записанное на магнитофон в Гранаде,
25 августа 1978 г. Другими свидетелями этой беседы были Кайэтано Анибаль,
гранадский скульптор (родился в Севилье) и Хосе Кастилья Гонсало,
судебно-медицинский эксперт и проректор университета в Малаге, сын Вирхилио
Кастильи, председателя муниципального совета Гранады, расстрелянного 2
августа 1936 г.}.
Сколько человек погибло у стен гранадского кладбища? Один из
могильщиков сказал Джеральду Бренану в 1949 г., что в "официальном списке
значилось 8 тысяч расстрелянных" {G. Вrenan. The Face of Spain. Turnstile
Press, Londres, 1950, p. 130.}. Но мы полагаем, что такого списка никогда не
существовало.
В 1966 г. нам удалось посмотреть регистрационную книгу кладбища за
1936-1939 гг., в которую вместе с именами людей, умерших своей смертью,
вносились и имена казненных. К сожалению, сделать фотокопию регистрационной
книги было невозможно, и потому интересующие нас подробности мы переписали
от руки. Цифра, которую мы получили, может слегка отклоняться от истинной
из-за естественных при переписке ошибок, но мы думаем, что она близка к
правильной.
Регистрационная книга, которую мы видели в 1966 г. в конторе кладбища в
присутствии одного свидетеля, пропала. Несколько лет назад в контору пришли
полицейские и забрали ее. По словам нескольких человек, работавших в
гранадском аюнтамьенто, тогдашний алькальд дон Мануэль Перес Серрабона
приказал уничтожить ее.
В регистрационную книгу, которую мы видели, были внесены записи о
смерти 2102 женщин и мужчин, расстрелянных между 26 июля 1936 г. и 1 марта
1939 г. Рядом с именами первых жертв репрессий в Гранаде в графе "причина
смерти" стояло "огнестрельная рана" (словно речь шла о несчастном случае),
затем эта формулировка сменилась другой - "по приказу военного трибунала".
Надо подчеркнуть, что это число было почерпнуто из официального источника, и
потому мы вправе утверждать, что на гранадском кладбище было расстреляно по
меньшей мере 2102 человека.
Из только что приведенного свидетельства Хосе Гарсиа Аркельядаса
следует, что на кладбище хоронили также жертв "черного эскадрона", имена
которых не вносили в книгу. К этим неизвестным следует прибавить трупы,
которые подбирали прямо на улицах Гранады, а затем доставляли на кладбище
(иногда, как мы уже говорили, их сначала привозили в больницу
Сан-Хуан-де-Диос). Кроме того, надо учитывать, что цифра 2102, извлеченная
из регистрационной книги кладбища, не включает расстрелянных и убитых в
Виснаре и других селениях, расположенных в окрестностях Гранады. По нашему
мнению, число расстрелянных в Гранаде и близлежащих деревнях не может быть
меньше 5-6 тысяч. Если же брать в расчет провинцию в целом, учитывая
населенные пункты, не сдавшиеся до конца войны, как, например, Баса и
Гуадикс, то без сомнения, число это еще намного вырастет.
Итак, минимум 2102 расстрела на гранадском кладбище. Судя по
регистрационной книге, наибольшее количество казней происходило в августе
1936 г., то есть в первые недели репрессий. За это время в книгу внесено 567
расстрелянных.
Из-за казней у могильщиков было много работы, им приходилось не только
рыть сотни могил, но еще перетаскивать сваленные у стены трупы в патио
Сан-Хосе, в дальнюю часть кладбища, где по распоряжению властей хоронили
расстрелянных. Тела хоронили в спешке - по два, по три, без гробов, без
крестов, без надгробных надписей. Тем не менее скоро пришлось расширить
участок, а по некоторым свидетельствам, это делалось несколько раз. Многие
жители Гранады не знали, где находится тело их отца, брата, жениха,
похороненных без гробов где-то в углу патио Сан-Хосе. Им было запрещено
ходить на кладбище, открыто выражать скорбь и даже официально предписано не
носить траур.
Сочувствовавших мятежникам иногда приглашали посмотреть на казнь. В
1966 г. в доме британского вице-консула Уильяма Давенхилла я говорил с одним
гранадцем, который как о чем-то совершенно естественном сказал мне, что не
раз поднимался на кладбище со своими маленькими сыновьями, чтобы те увидели,
как "враги Испании расплачиваются за свои преступления".
Немногие представители гранадской интеллигенции избежали участи
политических руководителей левых, обыкновенных республиканцев, многих сотен
рядовых членов различных рабочих организаций, пятнадцатилетних юношей,
беременных женщин, целых семей. Те, кому удалось вырваться из гранадского
ада, рассказали журналистам в республиканской зоне о том, что они видели и
слышали, и скоро в Мадриде узнали о событиях в Гранаде. Так, например, в "Ла
Либертад" читаем:
"Фашистский террор. Массовые расстрелы в Гранаде.
На Гуадикский фронт прибывают многочисленные семьи из Гранады, бежавшие
от фашистского террора, который господствует и в андалусской столице.
Расстреливают в основном рабочих, но к смерти были приговорены и
школьные учителя, один инспектор начального образования и другие
представители свободных профессий. Приказы исходят от главы Фаланги, который
в своей неуемной жажде крови не останавливается даже перед тем, чтобы
расстреливать детей и подростков до пятнадцати лет, дабы - по его
собственным словам - "уничтожить красное семя".
Фашиствующие молодчики выезжают за город в грузовиках и привозят в
город свои будущие жертвы. Выдающихся представителей левых убивают, а потом
тащат их тела к церкви и молят бога, чтобы он истребил "красную" заразу"
{"La Libertad", 26 octubre 1936, p. 2.}.
Казненные, занимавшие высокое общественное положение, пользовались
своего рода "привилегиями": родственникам разрешалось хоронить их в семейных
могилах. Но сейчас относительно легко можно найти только могилу доктора
Мануэля Фернандеса Монтесиноса, алькальда Гранады и шурина Федерико Гарсиа
Лорки.
Мы уже упоминали Константине Руиса Карнеро, советника от Левой
республиканской, главного редактора "Эль Дефенсор де Гранада" и друга Гарсиа
Лорки. Руиса Карнеро, республиканца и антифашиста, давно уже взяли на
заметку те, кто подготавливал мятеж в Гранаде. Его арестовали в первые часы
переворота. Руис был близорук и носил очки с толстыми стеклами - без них он
практически ничего не видел. Накануне расстрела его били прикладами и
разбили очки, в глаза ему вонзились осколки стекла. Он долго мучился в
агонии. На рассвете его втолкнули в грузовик вместе с другими
приговоренными, но на кладбище Руис Карнеро был доставлен уже мертвым
{Свидетельство Хосе Гарсиа Каррильо, Гранада, 1966 г. Гарсиа Каррильо,
большой друг Гарсиа Лорки и Руиса Карнеро, находился вместе с ним в тюрьме.
Он чудом избежал гибели. Гарсиа Каррильо, умерший в начале семидесятых
годов, предоставил нам фотографию Гарсиа Лорки, которую мы публикуем в
книге.}.
Блестящего инженера Хуана Хосе де Сайта Крус, тоже уже упоминавшегося
нами, обвинили в том, что он заминировал реку Дарро там, где она проходит
под улицами Гранады {Н. Nicolson. Op. cit., p. 34: "Аста все повторяла:
"Сайта Крус хотел взорвать город, он заминировал русло реки Дарро под улицей
Рейес Католикос, главной улицей города. У него нашли бумаги, которые его
полностью выдали. У него были очень влиятельные друзья, но его виновность не
оставляла сомнений и спасти его не смогли. Для нас, его знакомых, это был
ужасный удар". Очевидно, Элен Николсон по политической наивности могла
сравниться только со своей дочерью.}. Сайта Крус был создателем
великолепного шоссе, которое поднимается на вершину Сьерра-Невады -
знаменитый пик Велета. После войны это высокогорное шоссе стало гордостью
министерства информации и туризма, приманкой для иностранных туристов.
Накануне расстрела он обвенчался в тюрьме со своей давней подругой -
цыганкой. Говорят, что он умер "как мужчина".
Как мужчина умер и председатель провинциального совета Гранады Вирхилио
Кастилья Кармона. Хосе Гарсиа Аркельядас, кладбищенский сторож,
свидетельство которого мы приводили выше, говорил с Кастильей за несколько
минут до его смерти. На кладбище работал некий Пако Муньос, который раньше
ухаживал за садом Кастильи при его доме на Камино-Бахо-дель-Уэтор. "Муньос
здесь?" - спросил Кастилья Аркельядаса. "Нет, сеньор, он приходит в девять".
"Передай ему братский привет от Вирхилио Кастильи", - и добавил, что идет на
смерть. В свидетельстве о смерти, датированном 16 августа 1936 г., написано,
что Вирхилио Кастилья "погиб в этом районе 2 числа этого месяца в шесть
часов утра от огнестрельной раны".
В 1949 г. Джеральд Бренан видел могилу "знаменитого специалиста по
детским болезням" {G. Brenan. Op. cit., p. 132.}. Имеется в виду Рафаэль
Гарсиа Дуарте, преподаватель кафедры педиатрии в Гранадском университете,
президент Академии медицинских наук, очень уважаемый врач, особым почтением
он пользовался среди бедняков, которых лечил бесплатно. Вероятно, он был
приговорен к смерти за то, что был масоном* (это "преступление" стоило жизни
многим гранадцам) {"La Voz", 22 septiembre 1936, p. 2: "Мятежники
расстреляли гранадских масонов, предварительно заставив их вырыть себе
могилы". В статье, несмотря на большое количество ошибок, утверждается
следующее: "В Гранаде были две ложи. Их разгромили, нашли списки членов и
всех арестовали. Среди них многие уже отошли от активной деятельности, и
почти все они принадлежали к среднему классу".}. Среди других казненных
врачей были Хосе Мехиас Мансано, ассистент медицинского факультета
университета, и Сатурнино Рейсе Варгас. У Рейеса было одиннадцать или
двенадцать детей, он состоял членом социалистической партии и МОПР.
Были расстреляны и другие известные профессора. О Хоакине Гарсиа
Лабелье, преподавателе кафедры административного права, которого Нестарес не
смог спасти, уже говорилось. Не смог Нестарес помочь и Хесусу Йольди Беро,
преподавателю фармакологии. Погиб и Сальвадор Вила Эрнандес, преподаватель
арабского языка и ректор университета с апреля 1936 г., - мятежники
арестовали его в Саламанке, а расстреляли в Гранаде; был расстрелян и Хосе
Поланко Ромеро, преподаватель истории Испании, проректор университета,
советник, депутат в кортесах от Левой республиканской, а также Пласидо
Варгас Корпас, преподаватель педагогического института, и учитель Хосе
Ревельес.
Были казнены многие адвокаты, лишь немногие спаслись по чистой
случайности. Среди расстрелянных - Энрике Марин Фореро, советник от Левой
республиканской; Хосе Вильослада, который пытался покончить с собой в
тюрьме; Антонио Бласко Диас; Анхель Хименес де ла-Плата; Эдуарде Руис Чена.
Упомянем также Мануэля Лупанеса, председателя Народного дома в Гранаде,
и потому, естественно, подозрительного для мятежников человека; Хосе Гарсиа
Фернандеса, протестантского пастора, и его супругу; Хосе Райю,
расстрелянного, как писала газета "Эль Соль" 20 октября 1936 г., "за то, что
он был теософом"; Эуфрасио Мартина, журналиста из "Эль Дефенсор де Гранада",
и его супругу; муниципального судью Антонио Лафуэнте, человека правых
взглядов, но не согласного с фашистскими идеями мятежников; братьев Мануэля,
Артуро и Хулио Л орсель; Карлоса и Эваристо Сервилья и их отца, коммерсанта
Луиса Арису.
Думается, сказанного достаточно, чтобы показать: в Гранаде, как и в
остальной "национальной" Испании, интеллигентов, которых причислили к
"красным", преследовали с методическим упорством. В разгаре яростных
репрессий перепутались все оттенки, мятежники уже не способны были отличить
"коммуниста", "анархиста", "социалиста", "синдикалиста" от просто
"республиканцев". Все они были "красные", всех надо было уничтожить, они все
были врагами славного национального католического крестового похода, который
спасет Испанию.
Теперь, сорок лет спустя, трудно найти следы тысяч людей, погибших на
гранадском кладбище. Через пять лет после расстрелов останки большинства
погибших были эксгумированы из безымянных могил, перенесены и захоронены в
западной стороне кладбища. Во времена мавров недалеко отсюда высился дворец
Алихарес.
Когда в 1949 г. Бренан посетил кладбище, один из могильщиков показал
ему черепа казненных, пробитые пулями, которыми их добивали. Но в 1965 г.,
когда мы, перебравшись через ограду, побывали в этом мрачном месте, останки
расстрелянных уже были покрыты новыми слоями костей и праха.
Бренану тогда сообщили - и это было правдой, - что Федерико Гарсиа
Лорку расстреляли не на гранадском кладбище, а в селении Виснар, находящемся
в девяти километрах от города.
Но прежде, чем проследить путь поэта к гибели, мы должны познакомиться
с человеком, который сыграл в этой трагедии главную роль, - с бывшим
депутатом СЭДА Районом Руисом Алонсо.
РАМОН РУИС АЛОНСО
В самый разгар избирательной кампании 1933 г. в газете "Эль Дефенсор де
Гранада" 4 ноября появилась следующая заметка:
"Вчера вечером стало известно, что координационный Комитет Союза правых
сил произвел замену среди своих кандидатов праворадикальной коалиции: снята
кандидатура Альфонсо Гарсиа Вальдекасаса и вместо него выдвинут типографский
рабочий Рамон Руис Алонсо. Как сообщают, сеньор Вальдекасас исключен из
выборного списка за свои фашистские высказывания на митинге в мадридском
театре "Ла Комедиа"" {"Defensor", 4 noviembre 1933, p. 1.}.
Кто же он такой - этот типографский рабочий, заменивший Альфонсо Гарсиа
Вальдекасаса, одного из тех, кто вместе с Хосе Антонио Примо де Ривера
провозгласил основание Испанской фаланги на торжественном акте 29 октября
1933 г.? Кто этот человек, арестовавший в августе 1936 г. Федерико Гарсиа
Лорку?
Рамон Руис Алонсо родился в начале века в селенье Вильяфлорес,
расположенном километрах в сорока от города Саламанка. Его родители, Рикардо
и Франсиска, были состоятельными людьми и, судя по рассказам, заядлыми
любителями азартных игр {Автор посетил Вильяфлорес в октябре 1977 г.}.
Руис Алонсо учился в Саламанке в школе "Мария Ауксилиадора",
учрежденной монахами-салезианцами. Даже в 1967 г. он с большой теплотой
вспоминал своих наставников. В течение многих лет, по его словам, он
возглавлял Ассоциацию выпускников этой школы {Свидетельство Района Руиса
Алонсо. Мадрид, весна 1967 г.}. Именно в этой школе он познакомился с Хосе
Мария Хилем Роблесом, будущим лидером СЭДА, который впоследствии стал для
Руиса Алонсо наставником в его политической деятельности, а позднее даже
написал предисловие к его книге "Корпоративизм" {R. Ruiz Alonso.
Corporativismo. Salamanca, 1937.}.
До самой победы Республики в 1931 г. Руис Алонсо работал чертежником в
Мадриде. Жизнь тогда складывалась для него удачно.
Положение изменилось при новом, республиканском строе, как он пишет в
своей книге "Корпоративизм" (книга насыщена автобиографическими сведениями):
поскольку Руис Алонсо не вступил в социалистический профсоюз Ассоциации
типографских рабочих, который в ту пору возглавлял Район Ламонеда, он в
течение девятнадцати месяцев не мог найти работы по своей специальности.
Этой обиды Руис Алонсо не мог забыть и с той поры питал ненависть к
социалистам из Народного дома в Мадриде. Он вспоминал этот эпизод несколько
раз, выступая в кортесах между 1933 и 1936 гг. {Например, "Diario de
Sesiones", 10 mayo 1934, p. 2758-2759; 2261-2262. "Полтора года в Мадриде я
не работал. Об этом хорошо знает сеньор Ламонеда, председатель профсоюза
печатников. Девятнадцать месяцев без работы по вашей вине" (р. 2752).}, а
также отметил в своей книге:
"Шесть предприятий... консервативных (?)... католических (?)... правых
(?) выбросили меня на улицу, потому что этого требовали главари Народного
дома в Мадриде.
Какая низость!
Я голодал, здорово голодал... и я, и моя семья!" {Ruiz Alonso. Op.
cit., p. 132-133.}
Поскольку он испытывал ненависть к социализму и коммунизму (в книге он
едва ли их различает), ненавидел левые профсоюзы и обладал агрессивным
характером, вполне естественно, что его привлек фашизм. Из панегирического
исследования, которое Томас Боррас посвятил личности Рамиро Ледесмы {Т.
Borras. Ramiro Ledesma Ramos. Editora Nacional, Madrid, 1971.}, мы узнаем,
что Руис Алонсо уже в 1933 г. входил в ХОНС - хунту
национал-синдикалистского наступления, основанную в 1931 г. Ледесмой
Рамиро*. Томас Боррас пишет:
"ХОНС располагала собственной "пехотой". Рамиро повезло: один из его
сторонников, Рамон Руис, властный, преисполненный боевого духа, оказался
весьма подходящим для наступательных действий. Он тщательно отобрал 100
членов ХОНС, разбил их на пятерки и добился от них беспрекословного
подчинения.
Боевики ХОНС старались отвоевать улицы у вооруженных социалистов.
Ударная сила была необходима тогда, когда сторонники марксистского
деспотизма (а в Барселоне - марксистско-сепаратистского толка) пытались
развязать террор, чтобы парализовать все виды сопротивления и обеспечить
легкую победу террористам. Нужно было дать им отпор и победить. Именно
Рамиро и Рамон Руис, возглавивший парней, "способных на все", организовали
сопротивление разным террористическим группам; они выковали отряды "ударной
обороны". Так возникли первые вооруженные отряды молодой возрождающейся
Испании. Когда в конце того же года сформировалась Фаланга, Руис де Альда
организовал фалангистских боевиков. Руис де Альда и Рамиро, которые оба
исповедовали "воинствующий дух жизни", быстро сошлись и договорились о
совместных действиях боевых? групп. Рамон Руис и его парни научились ловко
набрасывать одеяло на голову жертвы, так что и криков избиваемого почти не
было слышно" {Ibid., p. 428.}.
Среди самых громких "подвигов" ХОНС в те дни были нападение и грабеж,
учиненный в помещении Ассоциации друзей Советского Союза, улица Эдуардо
Дато, дом Э 9. Это было утром 14 июля 1933 г. Связав двух руководителей
Ассоциации, находившихся в помещении, Венсеслао Росеса Суареса* и Франсиско
Сарагосу Гарридо, трое боевиков ХОНС принялись изучать бумаги, а затем
уничтожили большинство документов. После этого с прицелом на будущее они
захватили картотеку, в которой были сведения о провинциальных и городских
объединениях, примыкавших к Ассоциации {"Подвиг" нацистов в мадридском
варианте. Три члена ХОНС напали на помещение Ассоциации друзей Советского
Союза". - "Heraldo de Madrid", 14 Julio 1933, p. 13.}. Через несколько лет
Гильен Салайя описал этот эпизод в присущем ему "бодром" духе:
"- Давай сюда картотеку Ассоциации, - потребовал один из парней.
Секретарь отдал картотеку (во время этой сцены Росес дрожал как
осиновый лист).
Трое парней вышли в коридор третьего этажа, где располагалась контора
Ассоциации, а затем спокойно и быстро спустились вниз по лестнице; через
несколько минут они передали ХОНС картотеку явных и скрытых врагов Испании"
{Гильен Салайя. "Эти парни из ХОНС". - "Arriba Madrid", 21 octubre 1933, p.
3.}.
Гильен Салайя засвидетельствовал, что главой боевиков был Эухенио де ла
Ронда. Хосе Мария Санчес Диана в книге о Рамиро Ледесме {J. M. Sanchez
Diana. Ramiro Ledesma Ramos. Biografia politica. Editora Nacional, Madrid,
1975.} назвал имя второго боевика - Хосе Герреро. Из его рассказа можно
заключить, что третьим участником налета был Рамон Руис Алонсо:
"В Мадриде существовало общество "Друзья России", среди сторонников
которого фигурировали наиболее влиятельные представители политических и
интеллектуальных кругов Испании. Помещение Ассоциации соседствовало с
местом, где встречались члены ХОНС. Это особенно подмывало их разузнать
поподробнее о ее деятельности. Ударная группа организации делилась на
отряды, которые были разбиты на пятерки. Одним из таких отрядов руководил
Рамон Руис {Нет сомнения, что речь идет о Руисе Алонсо. Согласно Санчесу
Диана, "Руис Алонсо дезертировал из ХОНС и кончил тем, что стал, как его
называли, "дрессированным рабочим" СЭДА, замешанным в грязном убийстве
Гарсиа Лорки" (J. M. Sanchez Diana. Op. cit., p. 161, cita 19). Я благодарю
Герберта Саусворта за указание на книги Санчеса Дианы и Томаса Борраса, где
говорится о деятельности Руиса Алонсо.}. В его задачу входило наблюдение за
безопасностью во время манифестаций на площади Испании; в случае нужды этот
отряд бросали на помощь членам ХОНС. Но боевиков куда больше интересовали
мгновенные и эффектные операции, которые имели бы резонанс" {Sanchez Diana.
Op. cit., p. 160-161.}.
Участвовал ли Руис Алонсо в нападении на Ассоциацию друзей Советского
Союза или нет - в любом случае очевидно, что он ранее большинства других
членов ХОНС узнал имена и фамилии "явных и скрытых врагов Испании",
обнаруженные в украденной картотеке. Возможно, в ней значился и Федерико
Гарсиа Лорка, состоявший членом этой Ассоциации уже в 1936 г.? Мы не можем
этого утверждать, однако склоняемся именно к такому мнению.
Выше уже отмечалось, что Руис Алонсо и Хиль Роблес быстро завязали
знакомство в школе салезианцев в Саламанке. Хиль Роблес входил в состав
из ее книги, который ясно дает понять, какие жестокости совершали мятежники
на кладбище:
"Постепенно казни стали настолько частыми, что это не могло не
тревожить и не вызывать отвращения у благоразумных людей. Кладбищенский
сторож, у которого было всего-навсего двадцать три сына и дочери, попросил
моего зятя, чтобы тот нашел ему какое-нибудь место, куда его жена и
двенадцать младших детей, пока еще живших с ними, могли бы переехать. В его
сторожке, расположенной у ворот кладбища, стало невозможно жить. Они все
время слышали не только выстрелы, но и стоны и жалобы умирающих. Из-за этого
их жизнь превратилась в кошмар, и он боялся, как бы это не отразилось на
младших детях" {Н. Nicolson. Op. cit., p. 82.}.
Роберт Невиль тоже упоминает о кладбищенском стороже. 4 августа он
записал в дневнике:
"Сегодня сошел с ума кладбищенский сторож, и его пришлось отвезти в
сумасшедший дом. Его семья переехала в пансион "Альгамбра" неподалеку от
нас. Вчера вечером мы видели тридцать семь человек в гражданской одежде,
которых везли на кладбище. Утренняя газета сообщает, что вчера было казнено
тридцать человек, пятнадцать из которых были заложниками".
Подъехав к кладбищу, грузовики сворачивали налево от входа и
останавливались. Официальные казни, то есть казни заключенных, доставленных
из тюрьмы, производились у наружной стены кладбища. Отделение, производившее
расстрелы, обычно состояло из жандармов, солдат, фалангистов и добровольцев
под командованием офицера. Приговоренных строили в две шеренги, первую
ставили на колени, и офицер саблей подавал сигнал. Известно, что по крайней
мере один раз этим офицером был капитан Нестарес. Хотя в соответствии с
законами испанского военно-полевого суда приговоренные к казни должны были
стоять лицом к стреляющим, их ставили лицом к стене и убивали выстрелами в
спину, даже перед смертью нанося им таким образом еще одно оскорбление {Эту
подробность мы узнали в 1966 г. от одного из членов "Испанских патриотов".
Его заставили принять участие в одной казни.}.
Нам удалось выслушать свидетельство Хосе Гарсиа Аркельядаса, бывшего
сторожем на кладбище в первые месяцы репрессий. Он уверил нас, что, хотя
официальные казни проводились два раза в день, утром и вечером (это
подтверждает точность записей в дневнике Роберта Невиля), к кладбищу в любое
время суток подъезжали легковые машины с жертвами, которых привозила "черная
эскадра". Поскольку они прибывали не из тюрьмы, у них не было удостоверений
личности, обычно лежавших в кармане приговоренных (руки у них были связаны):
могильщики потом вынимали удостоверения и передавали в контору, где в
регистрационную книгу вносились записи о смерти. Этим объясняется то
обстоятельство, что на кладбище в Гранаде похоронено намного больше жертв
репрессий, чем официально было зарегистрировано. Послушаем Аркельядаса;
когда он вспоминает о тех днях, голос у него дрожит:
"Могильщики приходили только в 9 утра, и до этого времени трупы лежали
просто так - ведь расстрелы начинались с 6 или даже раньше. Они лежали
брошенные, никем не охраняемые. Ворота кладбища были закрыты, их не
открывали до 9. Это было ужасно. И так все время. И весь день легковые
машины сновали туда-сюда. Они привозили все новых людей, некоторых хватали
прямо по дороге на работу, вы этого не знаете, а я-то знаю, я это видел: у
кого сверток, у кого узелок с завтраком, так их и хватали. Их ловили на
дорогах и запихивали в эти грузовики.
Сначала я был там, затем меня призвали в армию. Но при мне все это
продолжалось и днем и ночью, это было как поток. Одна машина сюда, другая
назад. И так днем и ночью. Женщины, дети на коленях ползают, но они никого
не щадили: трах-тах-тах - и конец. Одни говорили: "Да здравствует
Республика!", другие говорили: "Да здравствует коммунизм!" Всякое было, не у
всех мужества хватало, некоторые на коленях ползали и просили пощады.
В первые месяцы их привозили только гражданские, потом и в военной
форме, о господи, убивали и все, привозили в машинах и сразу же убивали.
Днем и ночью. Это было как поток. Ночью зажигали фары, ставили к стенке, и
конец. Вы только представьте, и днем и ночью их привозили то по восемь
человек, то по девять, четырнадцать, пятнадцать человек, не сосчитаешь всех,
в первое время больше пятидесяти за сутки. Это же был поток. Поток - и днем
и ночью, и днем и ночью, и тут же с ними кончали, и крик стоял - особенно
страшно кричали женщины, - а мы умираем от ужаса, господи боже мой..."
{Свидетельство Хосе Гарсиа Аркельядаса, записанное на магнитофон в Гранаде,
25 августа 1978 г. Другими свидетелями этой беседы были Кайэтано Анибаль,
гранадский скульптор (родился в Севилье) и Хосе Кастилья Гонсало,
судебно-медицинский эксперт и проректор университета в Малаге, сын Вирхилио
Кастильи, председателя муниципального совета Гранады, расстрелянного 2
августа 1936 г.}.
Сколько человек погибло у стен гранадского кладбища? Один из
могильщиков сказал Джеральду Бренану в 1949 г., что в "официальном списке
значилось 8 тысяч расстрелянных" {G. Вrenan. The Face of Spain. Turnstile
Press, Londres, 1950, p. 130.}. Но мы полагаем, что такого списка никогда не
существовало.
В 1966 г. нам удалось посмотреть регистрационную книгу кладбища за
1936-1939 гг., в которую вместе с именами людей, умерших своей смертью,
вносились и имена казненных. К сожалению, сделать фотокопию регистрационной
книги было невозможно, и потому интересующие нас подробности мы переписали
от руки. Цифра, которую мы получили, может слегка отклоняться от истинной
из-за естественных при переписке ошибок, но мы думаем, что она близка к
правильной.
Регистрационная книга, которую мы видели в 1966 г. в конторе кладбища в
присутствии одного свидетеля, пропала. Несколько лет назад в контору пришли
полицейские и забрали ее. По словам нескольких человек, работавших в
гранадском аюнтамьенто, тогдашний алькальд дон Мануэль Перес Серрабона
приказал уничтожить ее.
В регистрационную книгу, которую мы видели, были внесены записи о
смерти 2102 женщин и мужчин, расстрелянных между 26 июля 1936 г. и 1 марта
1939 г. Рядом с именами первых жертв репрессий в Гранаде в графе "причина
смерти" стояло "огнестрельная рана" (словно речь шла о несчастном случае),
затем эта формулировка сменилась другой - "по приказу военного трибунала".
Надо подчеркнуть, что это число было почерпнуто из официального источника, и
потому мы вправе утверждать, что на гранадском кладбище было расстреляно по
меньшей мере 2102 человека.
Из только что приведенного свидетельства Хосе Гарсиа Аркельядаса
следует, что на кладбище хоронили также жертв "черного эскадрона", имена
которых не вносили в книгу. К этим неизвестным следует прибавить трупы,
которые подбирали прямо на улицах Гранады, а затем доставляли на кладбище
(иногда, как мы уже говорили, их сначала привозили в больницу
Сан-Хуан-де-Диос). Кроме того, надо учитывать, что цифра 2102, извлеченная
из регистрационной книги кладбища, не включает расстрелянных и убитых в
Виснаре и других селениях, расположенных в окрестностях Гранады. По нашему
мнению, число расстрелянных в Гранаде и близлежащих деревнях не может быть
меньше 5-6 тысяч. Если же брать в расчет провинцию в целом, учитывая
населенные пункты, не сдавшиеся до конца войны, как, например, Баса и
Гуадикс, то без сомнения, число это еще намного вырастет.
Итак, минимум 2102 расстрела на гранадском кладбище. Судя по
регистрационной книге, наибольшее количество казней происходило в августе
1936 г., то есть в первые недели репрессий. За это время в книгу внесено 567
расстрелянных.
Из-за казней у могильщиков было много работы, им приходилось не только
рыть сотни могил, но еще перетаскивать сваленные у стены трупы в патио
Сан-Хосе, в дальнюю часть кладбища, где по распоряжению властей хоронили
расстрелянных. Тела хоронили в спешке - по два, по три, без гробов, без
крестов, без надгробных надписей. Тем не менее скоро пришлось расширить
участок, а по некоторым свидетельствам, это делалось несколько раз. Многие
жители Гранады не знали, где находится тело их отца, брата, жениха,
похороненных без гробов где-то в углу патио Сан-Хосе. Им было запрещено
ходить на кладбище, открыто выражать скорбь и даже официально предписано не
носить траур.
Сочувствовавших мятежникам иногда приглашали посмотреть на казнь. В
1966 г. в доме британского вице-консула Уильяма Давенхилла я говорил с одним
гранадцем, который как о чем-то совершенно естественном сказал мне, что не
раз поднимался на кладбище со своими маленькими сыновьями, чтобы те увидели,
как "враги Испании расплачиваются за свои преступления".
Немногие представители гранадской интеллигенции избежали участи
политических руководителей левых, обыкновенных республиканцев, многих сотен
рядовых членов различных рабочих организаций, пятнадцатилетних юношей,
беременных женщин, целых семей. Те, кому удалось вырваться из гранадского
ада, рассказали журналистам в республиканской зоне о том, что они видели и
слышали, и скоро в Мадриде узнали о событиях в Гранаде. Так, например, в "Ла
Либертад" читаем:
"Фашистский террор. Массовые расстрелы в Гранаде.
На Гуадикский фронт прибывают многочисленные семьи из Гранады, бежавшие
от фашистского террора, который господствует и в андалусской столице.
Расстреливают в основном рабочих, но к смерти были приговорены и
школьные учителя, один инспектор начального образования и другие
представители свободных профессий. Приказы исходят от главы Фаланги, который
в своей неуемной жажде крови не останавливается даже перед тем, чтобы
расстреливать детей и подростков до пятнадцати лет, дабы - по его
собственным словам - "уничтожить красное семя".
Фашиствующие молодчики выезжают за город в грузовиках и привозят в
город свои будущие жертвы. Выдающихся представителей левых убивают, а потом
тащат их тела к церкви и молят бога, чтобы он истребил "красную" заразу"
{"La Libertad", 26 octubre 1936, p. 2.}.
Казненные, занимавшие высокое общественное положение, пользовались
своего рода "привилегиями": родственникам разрешалось хоронить их в семейных
могилах. Но сейчас относительно легко можно найти только могилу доктора
Мануэля Фернандеса Монтесиноса, алькальда Гранады и шурина Федерико Гарсиа
Лорки.
Мы уже упоминали Константине Руиса Карнеро, советника от Левой
республиканской, главного редактора "Эль Дефенсор де Гранада" и друга Гарсиа
Лорки. Руиса Карнеро, республиканца и антифашиста, давно уже взяли на
заметку те, кто подготавливал мятеж в Гранаде. Его арестовали в первые часы
переворота. Руис был близорук и носил очки с толстыми стеклами - без них он
практически ничего не видел. Накануне расстрела его били прикладами и
разбили очки, в глаза ему вонзились осколки стекла. Он долго мучился в
агонии. На рассвете его втолкнули в грузовик вместе с другими
приговоренными, но на кладбище Руис Карнеро был доставлен уже мертвым
{Свидетельство Хосе Гарсиа Каррильо, Гранада, 1966 г. Гарсиа Каррильо,
большой друг Гарсиа Лорки и Руиса Карнеро, находился вместе с ним в тюрьме.
Он чудом избежал гибели. Гарсиа Каррильо, умерший в начале семидесятых
годов, предоставил нам фотографию Гарсиа Лорки, которую мы публикуем в
книге.}.
Блестящего инженера Хуана Хосе де Сайта Крус, тоже уже упоминавшегося
нами, обвинили в том, что он заминировал реку Дарро там, где она проходит
под улицами Гранады {Н. Nicolson. Op. cit., p. 34: "Аста все повторяла:
"Сайта Крус хотел взорвать город, он заминировал русло реки Дарро под улицей
Рейес Католикос, главной улицей города. У него нашли бумаги, которые его
полностью выдали. У него были очень влиятельные друзья, но его виновность не
оставляла сомнений и спасти его не смогли. Для нас, его знакомых, это был
ужасный удар". Очевидно, Элен Николсон по политической наивности могла
сравниться только со своей дочерью.}. Сайта Крус был создателем
великолепного шоссе, которое поднимается на вершину Сьерра-Невады -
знаменитый пик Велета. После войны это высокогорное шоссе стало гордостью
министерства информации и туризма, приманкой для иностранных туристов.
Накануне расстрела он обвенчался в тюрьме со своей давней подругой -
цыганкой. Говорят, что он умер "как мужчина".
Как мужчина умер и председатель провинциального совета Гранады Вирхилио
Кастилья Кармона. Хосе Гарсиа Аркельядас, кладбищенский сторож,
свидетельство которого мы приводили выше, говорил с Кастильей за несколько
минут до его смерти. На кладбище работал некий Пако Муньос, который раньше
ухаживал за садом Кастильи при его доме на Камино-Бахо-дель-Уэтор. "Муньос
здесь?" - спросил Кастилья Аркельядаса. "Нет, сеньор, он приходит в девять".
"Передай ему братский привет от Вирхилио Кастильи", - и добавил, что идет на
смерть. В свидетельстве о смерти, датированном 16 августа 1936 г., написано,
что Вирхилио Кастилья "погиб в этом районе 2 числа этого месяца в шесть
часов утра от огнестрельной раны".
В 1949 г. Джеральд Бренан видел могилу "знаменитого специалиста по
детским болезням" {G. Brenan. Op. cit., p. 132.}. Имеется в виду Рафаэль
Гарсиа Дуарте, преподаватель кафедры педиатрии в Гранадском университете,
президент Академии медицинских наук, очень уважаемый врач, особым почтением
он пользовался среди бедняков, которых лечил бесплатно. Вероятно, он был
приговорен к смерти за то, что был масоном* (это "преступление" стоило жизни
многим гранадцам) {"La Voz", 22 septiembre 1936, p. 2: "Мятежники
расстреляли гранадских масонов, предварительно заставив их вырыть себе
могилы". В статье, несмотря на большое количество ошибок, утверждается
следующее: "В Гранаде были две ложи. Их разгромили, нашли списки членов и
всех арестовали. Среди них многие уже отошли от активной деятельности, и
почти все они принадлежали к среднему классу".}. Среди других казненных
врачей были Хосе Мехиас Мансано, ассистент медицинского факультета
университета, и Сатурнино Рейсе Варгас. У Рейеса было одиннадцать или
двенадцать детей, он состоял членом социалистической партии и МОПР.
Были расстреляны и другие известные профессора. О Хоакине Гарсиа
Лабелье, преподавателе кафедры административного права, которого Нестарес не
смог спасти, уже говорилось. Не смог Нестарес помочь и Хесусу Йольди Беро,
преподавателю фармакологии. Погиб и Сальвадор Вила Эрнандес, преподаватель
арабского языка и ректор университета с апреля 1936 г., - мятежники
арестовали его в Саламанке, а расстреляли в Гранаде; был расстрелян и Хосе
Поланко Ромеро, преподаватель истории Испании, проректор университета,
советник, депутат в кортесах от Левой республиканской, а также Пласидо
Варгас Корпас, преподаватель педагогического института, и учитель Хосе
Ревельес.
Были казнены многие адвокаты, лишь немногие спаслись по чистой
случайности. Среди расстрелянных - Энрике Марин Фореро, советник от Левой
республиканской; Хосе Вильослада, который пытался покончить с собой в
тюрьме; Антонио Бласко Диас; Анхель Хименес де ла-Плата; Эдуарде Руис Чена.
Упомянем также Мануэля Лупанеса, председателя Народного дома в Гранаде,
и потому, естественно, подозрительного для мятежников человека; Хосе Гарсиа
Фернандеса, протестантского пастора, и его супругу; Хосе Райю,
расстрелянного, как писала газета "Эль Соль" 20 октября 1936 г., "за то, что
он был теософом"; Эуфрасио Мартина, журналиста из "Эль Дефенсор де Гранада",
и его супругу; муниципального судью Антонио Лафуэнте, человека правых
взглядов, но не согласного с фашистскими идеями мятежников; братьев Мануэля,
Артуро и Хулио Л орсель; Карлоса и Эваристо Сервилья и их отца, коммерсанта
Луиса Арису.
Думается, сказанного достаточно, чтобы показать: в Гранаде, как и в
остальной "национальной" Испании, интеллигентов, которых причислили к
"красным", преследовали с методическим упорством. В разгаре яростных
репрессий перепутались все оттенки, мятежники уже не способны были отличить
"коммуниста", "анархиста", "социалиста", "синдикалиста" от просто
"республиканцев". Все они были "красные", всех надо было уничтожить, они все
были врагами славного национального католического крестового похода, который
спасет Испанию.
Теперь, сорок лет спустя, трудно найти следы тысяч людей, погибших на
гранадском кладбище. Через пять лет после расстрелов останки большинства
погибших были эксгумированы из безымянных могил, перенесены и захоронены в
западной стороне кладбища. Во времена мавров недалеко отсюда высился дворец
Алихарес.
Когда в 1949 г. Бренан посетил кладбище, один из могильщиков показал
ему черепа казненных, пробитые пулями, которыми их добивали. Но в 1965 г.,
когда мы, перебравшись через ограду, побывали в этом мрачном месте, останки
расстрелянных уже были покрыты новыми слоями костей и праха.
Бренану тогда сообщили - и это было правдой, - что Федерико Гарсиа
Лорку расстреляли не на гранадском кладбище, а в селении Виснар, находящемся
в девяти километрах от города.
Но прежде, чем проследить путь поэта к гибели, мы должны познакомиться
с человеком, который сыграл в этой трагедии главную роль, - с бывшим
депутатом СЭДА Районом Руисом Алонсо.
РАМОН РУИС АЛОНСО
В самый разгар избирательной кампании 1933 г. в газете "Эль Дефенсор де
Гранада" 4 ноября появилась следующая заметка:
"Вчера вечером стало известно, что координационный Комитет Союза правых
сил произвел замену среди своих кандидатов праворадикальной коалиции: снята
кандидатура Альфонсо Гарсиа Вальдекасаса и вместо него выдвинут типографский
рабочий Рамон Руис Алонсо. Как сообщают, сеньор Вальдекасас исключен из
выборного списка за свои фашистские высказывания на митинге в мадридском
театре "Ла Комедиа"" {"Defensor", 4 noviembre 1933, p. 1.}.
Кто же он такой - этот типографский рабочий, заменивший Альфонсо Гарсиа
Вальдекасаса, одного из тех, кто вместе с Хосе Антонио Примо де Ривера
провозгласил основание Испанской фаланги на торжественном акте 29 октября
1933 г.? Кто этот человек, арестовавший в августе 1936 г. Федерико Гарсиа
Лорку?
Рамон Руис Алонсо родился в начале века в селенье Вильяфлорес,
расположенном километрах в сорока от города Саламанка. Его родители, Рикардо
и Франсиска, были состоятельными людьми и, судя по рассказам, заядлыми
любителями азартных игр {Автор посетил Вильяфлорес в октябре 1977 г.}.
Руис Алонсо учился в Саламанке в школе "Мария Ауксилиадора",
учрежденной монахами-салезианцами. Даже в 1967 г. он с большой теплотой
вспоминал своих наставников. В течение многих лет, по его словам, он
возглавлял Ассоциацию выпускников этой школы {Свидетельство Района Руиса
Алонсо. Мадрид, весна 1967 г.}. Именно в этой школе он познакомился с Хосе
Мария Хилем Роблесом, будущим лидером СЭДА, который впоследствии стал для
Руиса Алонсо наставником в его политической деятельности, а позднее даже
написал предисловие к его книге "Корпоративизм" {R. Ruiz Alonso.
Corporativismo. Salamanca, 1937.}.
До самой победы Республики в 1931 г. Руис Алонсо работал чертежником в
Мадриде. Жизнь тогда складывалась для него удачно.
Положение изменилось при новом, республиканском строе, как он пишет в
своей книге "Корпоративизм" (книга насыщена автобиографическими сведениями):
поскольку Руис Алонсо не вступил в социалистический профсоюз Ассоциации
типографских рабочих, который в ту пору возглавлял Район Ламонеда, он в
течение девятнадцати месяцев не мог найти работы по своей специальности.
Этой обиды Руис Алонсо не мог забыть и с той поры питал ненависть к
социалистам из Народного дома в Мадриде. Он вспоминал этот эпизод несколько
раз, выступая в кортесах между 1933 и 1936 гг. {Например, "Diario de
Sesiones", 10 mayo 1934, p. 2758-2759; 2261-2262. "Полтора года в Мадриде я
не работал. Об этом хорошо знает сеньор Ламонеда, председатель профсоюза
печатников. Девятнадцать месяцев без работы по вашей вине" (р. 2752).}, а
также отметил в своей книге:
"Шесть предприятий... консервативных (?)... католических (?)... правых
(?) выбросили меня на улицу, потому что этого требовали главари Народного
дома в Мадриде.
Какая низость!
Я голодал, здорово голодал... и я, и моя семья!" {Ruiz Alonso. Op.
cit., p. 132-133.}
Поскольку он испытывал ненависть к социализму и коммунизму (в книге он
едва ли их различает), ненавидел левые профсоюзы и обладал агрессивным
характером, вполне естественно, что его привлек фашизм. Из панегирического
исследования, которое Томас Боррас посвятил личности Рамиро Ледесмы {Т.
Borras. Ramiro Ledesma Ramos. Editora Nacional, Madrid, 1971.}, мы узнаем,
что Руис Алонсо уже в 1933 г. входил в ХОНС - хунту
национал-синдикалистского наступления, основанную в 1931 г. Ледесмой
Рамиро*. Томас Боррас пишет:
"ХОНС располагала собственной "пехотой". Рамиро повезло: один из его
сторонников, Рамон Руис, властный, преисполненный боевого духа, оказался
весьма подходящим для наступательных действий. Он тщательно отобрал 100
членов ХОНС, разбил их на пятерки и добился от них беспрекословного
подчинения.
Боевики ХОНС старались отвоевать улицы у вооруженных социалистов.
Ударная сила была необходима тогда, когда сторонники марксистского
деспотизма (а в Барселоне - марксистско-сепаратистского толка) пытались
развязать террор, чтобы парализовать все виды сопротивления и обеспечить
легкую победу террористам. Нужно было дать им отпор и победить. Именно
Рамиро и Рамон Руис, возглавивший парней, "способных на все", организовали
сопротивление разным террористическим группам; они выковали отряды "ударной
обороны". Так возникли первые вооруженные отряды молодой возрождающейся
Испании. Когда в конце того же года сформировалась Фаланга, Руис де Альда
организовал фалангистских боевиков. Руис де Альда и Рамиро, которые оба
исповедовали "воинствующий дух жизни", быстро сошлись и договорились о
совместных действиях боевых? групп. Рамон Руис и его парни научились ловко
набрасывать одеяло на голову жертвы, так что и криков избиваемого почти не
было слышно" {Ibid., p. 428.}.
Среди самых громких "подвигов" ХОНС в те дни были нападение и грабеж,
учиненный в помещении Ассоциации друзей Советского Союза, улица Эдуардо
Дато, дом Э 9. Это было утром 14 июля 1933 г. Связав двух руководителей
Ассоциации, находившихся в помещении, Венсеслао Росеса Суареса* и Франсиско
Сарагосу Гарридо, трое боевиков ХОНС принялись изучать бумаги, а затем
уничтожили большинство документов. После этого с прицелом на будущее они
захватили картотеку, в которой были сведения о провинциальных и городских
объединениях, примыкавших к Ассоциации {"Подвиг" нацистов в мадридском
варианте. Три члена ХОНС напали на помещение Ассоциации друзей Советского
Союза". - "Heraldo de Madrid", 14 Julio 1933, p. 13.}. Через несколько лет
Гильен Салайя описал этот эпизод в присущем ему "бодром" духе:
"- Давай сюда картотеку Ассоциации, - потребовал один из парней.
Секретарь отдал картотеку (во время этой сцены Росес дрожал как
осиновый лист).
Трое парней вышли в коридор третьего этажа, где располагалась контора
Ассоциации, а затем спокойно и быстро спустились вниз по лестнице; через
несколько минут они передали ХОНС картотеку явных и скрытых врагов Испании"
{Гильен Салайя. "Эти парни из ХОНС". - "Arriba Madrid", 21 octubre 1933, p.
3.}.
Гильен Салайя засвидетельствовал, что главой боевиков был Эухенио де ла
Ронда. Хосе Мария Санчес Диана в книге о Рамиро Ледесме {J. M. Sanchez
Diana. Ramiro Ledesma Ramos. Biografia politica. Editora Nacional, Madrid,
1975.} назвал имя второго боевика - Хосе Герреро. Из его рассказа можно
заключить, что третьим участником налета был Рамон Руис Алонсо:
"В Мадриде существовало общество "Друзья России", среди сторонников
которого фигурировали наиболее влиятельные представители политических и
интеллектуальных кругов Испании. Помещение Ассоциации соседствовало с
местом, где встречались члены ХОНС. Это особенно подмывало их разузнать
поподробнее о ее деятельности. Ударная группа организации делилась на
отряды, которые были разбиты на пятерки. Одним из таких отрядов руководил
Рамон Руис {Нет сомнения, что речь идет о Руисе Алонсо. Согласно Санчесу
Диана, "Руис Алонсо дезертировал из ХОНС и кончил тем, что стал, как его
называли, "дрессированным рабочим" СЭДА, замешанным в грязном убийстве
Гарсиа Лорки" (J. M. Sanchez Diana. Op. cit., p. 161, cita 19). Я благодарю
Герберта Саусворта за указание на книги Санчеса Дианы и Томаса Борраса, где
говорится о деятельности Руиса Алонсо.}. В его задачу входило наблюдение за
безопасностью во время манифестаций на площади Испании; в случае нужды этот
отряд бросали на помощь членам ХОНС. Но боевиков куда больше интересовали
мгновенные и эффектные операции, которые имели бы резонанс" {Sanchez Diana.
Op. cit., p. 160-161.}.
Участвовал ли Руис Алонсо в нападении на Ассоциацию друзей Советского
Союза или нет - в любом случае очевидно, что он ранее большинства других
членов ХОНС узнал имена и фамилии "явных и скрытых врагов Испании",
обнаруженные в украденной картотеке. Возможно, в ней значился и Федерико
Гарсиа Лорка, состоявший членом этой Ассоциации уже в 1936 г.? Мы не можем
этого утверждать, однако склоняемся именно к такому мнению.
Выше уже отмечалось, что Руис Алонсо и Хиль Роблес быстро завязали
знакомство в школе салезианцев в Саламанке. Хиль Роблес входил в состав