Страница:
другими выдающимися деятелями культуры. Кажется, "Диарио де Мадрид"
оказалась единственной газетой, которая осмелилась сразу же, 9 ноября,
опубликовать этот манифест.
До победы Народного Фронта в Испании оставалось немного времени. В
декабре 1935 г. на родину после длительного путешествия по Америке и
пребывания в Москве вернулись Рафаэль Альберти и Мария Тереса Леон. В
течение двух месяцев, остававшихся до выборов, они оба развернули неустанную
деятельность в пользу Народного Фронта. В конце избирательной кампании
друзья решили устроить банкет в их честь.
9 февраля 1936 г. (последнее воскресенье перед выборами) было днем
бурной политической активности. Трудно было бы выбрать более подходящий день
для чествования Рафаэля Альберти и Марии Тересы Леон. Банкет превратился в
очередной акт поддержки Народного Фронта. Подробное описание банкета было
опубликовано в "Мундо Обреро" 11 февраля. Федерико, как явствует из
репортажа в газете, не ограничился молчаливым присутствием {Лорка выступил с
трибуны собрания с приветствием в адрес Р. Альберти и М. Т. Леон, а также
зачитал текст манифеста испанской интеллигенции. - Прим. ред.}.
14 февраля, за два дня до выборов, Рафаэль Альберти и Мария Тереса Леон
организовали в театре "Сарсуэла" вечер памяти выдающегося писателя Рамона
дель Валье Инклана*, уроженца Галисии, который скончался в
Сантьяго-де-Кампостела за сорок дней до этого. Это мероприятие, которое
проходило под эгидой мадридского "Атенеума"* и имело несомненно
республиканский характер, освещалось большинством мадридских газет.
Программа делилась на две части. В первой Гарсиа Лорка после речи Марии
Тересы Леон прочитал ("с замечательной выразительностью", как писала "Ла
Вос") пролог Рубена Дарио* к книге Валье Инклана "Голоса подвига" ("Из
страны мечтаний, сумерек и света...") и два сонета этого никарагуанского
поэта, посвященных покойному писателю и его творчеству. Затем Луис Сернуда
прочел "Пылающую Кастилию" Хуана Рамона Хименеса*, Франсиско Виги вспомнил
несколько красочных случаев из жизни Валье Инклана, Элиса Риско выступила с
речью (как и на банкете в честь Альберти и Марии Тересы Леон), призвав
присутствовавших дарить народным библиотекам Мадрида книги, которые "насытят
острый культурный голод пролетарской молодежи, после восьми - десяти часов
работы ищущей в библиотеках отдыха телу и труда духу". В заключение первой
части вечера Альберти прочитал несколько стихотворений Антонио Мачадо,
который не смог присутствовать на этой встрече.
Во второй части публике впервые был показан фарс Валье Инклана "Рога
Дона Фриолеро", поставленный труппой "Нуэва Эссена" под руководством Мануэля
Фон-танальса. Если учесть, что эта пьеса до сих пор приводит в ярость
военных, можно представить, каково было тогда ее воздействие на собравшихся
в обстановке предвыборной горячки.
В отчете о банкете в честь Альберти и Марии Тересы Леон говорилось,
что, как только манифест, зачитанный Гарсиа Лоркой, будет подписан, "Мундо
Обреро"* опубликует его. Видимо, поэт прочитал текст, который появился в том
же "Мундо Обреро" 15 февраля 1936 г., накануне выборов. Тот факт, что
Федерико Гарсиа Лорка первым подписал этот манифест, служит еще одним
бесспорным доказательством того, что он поддерживал Народный Фронт, выступал
против правых кругов, которые на протяжении двух лет контролировали
политические судьбы страны.
"Интеллигенция - с Народным Фронтом
Партии, разделяемые существенными принципиальными расхождениями, но
объединенные делом защиты свободы и Республики, сумели сплотить свои
благородные усилия в широком Народном Фронте. Мы, интеллектуалы, художники,
представители свободных профессий, уклонились бы от своего долга в такой
серьезной политической обстановке, если бы не выразили своего отношения к
столь важному событию. Мы все чувствуем себя обязанными открыто высказать,
что наши симпатии и надежды на стороне тех, кто, несомненно выражая
устремления большинства испанского народа, выступает за свободный и
демократический режим, отсутствие которого так плачевно отразилось на жизни
Испании в последние два года.
Не каждый в отдельности, а как коллективные выразители воли испанской
интеллигенции мы подтверждаем нашу приверженность Народному Фронту, ибо
считаем, что свободу следует уважать, что уровень жизни наших граждан должен
стать более высоким, а культуре надлежит проникнуть в самые широкие слои
народа.
Федерико Гарсиа Лорка, поэт; Рафаэль Альберти, поэт; Луис Аламинос,
инспектор школ первой ступени; Хосе Навас Гарсиа, музыкант; Хосе Домингос
Лукас, врач; Серафин Ленарес, учитель начальной школы; Кайэтано Л.
Трескастро, журналист; Луис Торребланка, художник; Антонио Рамос Акоста,
врач; Энрике Ребольедо, врач; Антонио Мартинес Вирель, художник; Доминго
Фернандес Баррейро, журналист; Рафаэль Вердьер, директор школы второй
ступени; Луис Санчес Асенсио, врач; Э. Баэса Медина, адвокат; Висенте
Сармиенто, врач; Франсиско Мартин Лоди, учитель; Франсиско Салас, учитель;
Эмилио Прадос, писатель; Гонсало Санчес Васкес, студент; Франсиско Саваль,
фармацевт; Энрике Санин, график; Мария Тереса Леон, писательница..." (И
далее до трехсот подписей.)
Семья поэта тоже поддерживала Народный Фронт. Незадолго до выборов
аргентинский журналист Пабло Суэро, с которым Федерико познакомился в
Буэнос-Айресе, посетил родителей поэта в их мадридской квартире на улице
Алькала (дом Э 96, ныне-Э 102). По возвращении на родину Суэро вспоминал,
что атмосфера в их доме была проникнута "христианским социализмом":
"В доме Федерико все были сторонниками Асаньи, а Фернандо де лос Риос,
живший по соседству {Это неточность. По словам Лауры де лос Риос, дочери
Фернандо де лос Риоса, он жил тогда на улице Диего-де-Леон, дом Э 25.}, был
одним из самых почитаемых друзей семьи Гарсиа Лорки. Родители Федерико -
люди зажиточные, они владеют небольшой усадьбой под Гранадой. Тем не менее
они были на стороне испанского народа, угнетены его бедностью, жаждут
прихода "христианского социализма". В окрестностях Гранады их обожают за
доброту и милосердие. На Федерико они смотрят с трогательной нежностью, а он
отвечает им большой любовью. О своих братьях и сестрах, о родителях и
племянниках он говорит с глубокой проникновенностью. Я был у них накануне
выборов, и мать Федерико, женщина с сильным характером, говорила мне:
- Если мы не победим, нам придется распрощаться с Испанией! Нас
вышвырнут из страны, если только не убьют!" {Pablo Suero. Los ultimos dias
con Federico Garcia Lorca. El hogar del poeta. Espana levanta el puno,
Noticias Graficas, Buenos Aires, 1936. Citamos del artfculo de Eutimio
Martin. Un testimomo olvidado sobre Garcfa Lorca en el libro Espana levanta
el puno, de Pablo Suero. Frece de Nieve, Madrid, 2a epoca. Э3 (mayo 1977),
p. 74-88; la cita en p. 88.}
Вскоре после победы Народного Фронта в прессе был опубликован манифест
Всемирного союза мира, который был подписан в Мадриде в начале февраля.
Манифест был напечатан в "Эль Соль" 23 февраля. В длинном перечне
подписавшихся мы вновь встречаем имя Гарсиа Лорки.
В конце марта 1936 г. в Испанию пришло известие о том, что диктатор
Жетулио Варгас * бросил в тюрьму вместе с тысячами трудящихся Луиса Карлоса
Престеса*, лидера бразильских коммунистов, которому угрожал расстрел.
МОПР*, испанская секция которого подвергалась жестоким преследованиям с
1934 г. до прихода к власти Народного Фронта, тут же решила организовать
митинг солидарности с Престесом в мадридском Народном доме*. Федерико
(напоминаем, что он был самым известным в Латинской Америке испанским поэтом
и драматургом) попросили участвовать в митинге и в течение нескольких дней
объявляли о его предстоящем выступлении. Митинг состоялся в субботу 28
марта, а на следующий день газета "Эль Сосиалиста" поместила подробный отчет
о нем.
Хотя Мария Тереса Леон {Maria Teresa Leon. Dona Vicenta у su hijo. "El
Nacional", Caracas, (14 mayo 1959) у Memoria de la melancolia. Losada,
Buenos Aires 1970, p. 198-200.} и Эстебан Вега много лет спустя вспоминали,
что на этом волнующем политическом собрании Федерико читал стихотворения из
"Поэта в Нью-Йорке", к сожалению, мы не знаем, какие именно. По словам Беги,
гранадский поэт прочитал также свой знаменитый "Романс об испанской
жандармерии", который в тех обстоятельствах собравшиеся на митинге должны
были принять с восторгом. Вспоминая о том, как Федерико читал свои стихи в
тот вечер, Вега цитирует слова Альберти о декламаторском даре поэта
("подобный электрическому разряду ток симпатии, колдовство, магия, против
которой невозможно устоять, окутывающая и пленяющая слушателей" {Rafael
Alberti. Imagen primera de ..., Losada, Buenos Aires, 1945, p. 15-31.}), а
затем продолжает:
"Митинг завершился принятием следующей телеграммы президенту Кубы
Мигелю Мариано Гомесу: "От имени общества "Друзья Латинской Америки" просим
предоставить, как обещали, свободу трем тысячам борцов против империализма,
независимо от их партийной или классовой принадлежности". Во второй
телеграмме, направленной Жетулио Варгасу в Бразилию, содержалась просьба
освободить Луиса Карлоса Престеса, который был болен и чья жизнь находилась
под серьезной угрозой. Под обеими телеграммами среди других подписей была и
подпись Федерико". {Esteban Vega. Federico Garcia Lorca en el XX aniversario
de su muerte. "Novedades", Mexico (16 septiembre 1956).}
Через три дня после митинга, антифашистский и антиимпериалистический
характер которого очевиден (Сохранилась интересная, хотя и плохого качества
фотография, опубликованная в "Мундо Обреро", на которой запечатлен
декламирующий Федерико с выразительно воздетыми руками), появился новый
манифест, под которым среди других подписался и Лорка. Он был напечатан 31
марта 1936 г. в "Мундо Обреро".
1 апреля 1936 г. мадридская "Ла Вос" опубликовала этот манифест левой
интеллигенции в несколько сокращенном виде {"Los escritores у artistas
espanoles piden la libertad de Luis Carlos Prestes". "La Voz", 1 abril 1936,
p. 2.}, а 5 апреля та же газета поместила большое и обстоятельное интервью,
которое Федерико дал Фелипе Моралесу. Эволюция общественного сознания поэта
и его понимания ответственности художника в тот драматический для страны
момент особенно наглядно прослеживается в этом интервью, особенно в
приводимом ниже отрывке, который часто цитируют в работах о Лорке:
"Сейчас я работаю над новой пьесой. Она будет не похожа на предыдущие.
Это произведение, в котором я ничего не придумываю, ни единой строчки,
потому что сейчас на волю вырвались и носятся повсюду правда и ложь, голод и
поэзия. Образы эти сами собой вырастают и на моих страницах. В центре пьесы
- важная религиозная и социально-экономическая проблема. Мир как бы
остановился перед голодом, от которого страда ют народы. Пока сохраняется
экономическое неравенство, мир не способен мыслить. Вот что я вижу. По
берегу реки идут два человека. Один - богач, другой - бедняк. У одного
полное брюхо, а другой зевает от голода... Богач говорит: "О, какая красивая
лодочка на воде! Смотрите, смотрите, какая лилия цветет на берегу!" А бедняк
твердит: "Я голоден, я ничего не вижу. Я голоден, я очень голоден". Это
естественно. В тот день, когда исчезнет голод, в мире произойдет такой взрыв
духовной энергии, какого не знало Человечество. Люди далее представить не
могут, какую радость принесет Великая Революция, когда она свершится. Не
правда ли, я говорю, как настоящий социалист?" {Интервью, данное Гарсиа
Лоркой Фелипе Моралесу - "Conversaciones literarias. Al habla con Federico
Garcia Lorca", "La Voz" Madrid, 7 abril 1936, en "Obras Completas" v II, p.
1076-1081; la cita en p. 1079-1080.}
Хотя общество "Друзья Латинской Америки" возникло сразу же после одного
из собраний в мадридском Народном доме в конце марта, до последних чисел
следующего месяца его деятельность, судя по всему, не получала отражения в
прессе. 30 апреля "Ла Вос" опубликовала письмо, под которым мы снова среди
подписей левонастроенных друзей поэта видим и имя Лорки, "аполитичного
поэта".
Многие друзья Федерико - среди них Эстебан Вега, Альберти, Мария Тереса
Леон - были активистами МОПР. Мария Тереса Леон руководила журналом этой
организации "Айуда!" ("Помоги!"). Вполне вероятно, именно она попросила
Федерико написать что-нибудь в номер, посвященный Первому мая 1936 г., Дню
трудящихся. Как бы то ни было, на одной из его страниц были опубликованы
приветствия испанским рабочим от Альберти, Эдуарде Ортеги-и-Гассета, Хулио
Альвареса дель Вайо*, Хосе Диаса* и Гарсиа Лорки. Поэт писал: "Тепло и с
воодушевлением приветствую трудящихся Испании, которых Первое мая сплотило
стремлением к более справедливому и более сплоченному обществу" {!Ayuda!
Madrid, 1 mayo 1936, p. 5.}.
Федерико, выступавший против репрессий, которым рабочие подвергались в
странах Латинской Америки, не мог оставаться равнодушным к тому, что
происходило в соседней Португалии, где правил фашистский режим. И потому нас
не может удивить его подпись под документом, опубликованным в "Эль
Сосиалиста" 6 мая 1936 г.
Несколько дней спустя после появления в печати этого письма, в котором
Лорка снова выступает в защиту жертв фашизма, в Испанию приехали мать и
сестра Луиса Карлоса Престеса. В мае были организованы многочисленные
митинги в поддержку Престеса и других жертв американских диктаторов.
Федерико, который с самого начала, как мы видели, объявил о своей
солидарности с Престесом, не колеблясь подписывал все новые манифесты и
письма, требуя освобождения лидера бразильских коммунистов и его товарищей.
21 мая в "Эральдо де Мадрид" появилось другое письмо "Друзей Латинской
Америки", в котором они выражали свое неприятие фашизма и безусловную
поддержку Республике, "вновь завоеванной самопожертвованием народа", то есть
безусловную поддержку Народному Фронту. Первым под этим текстом снова
подписался "аполитичный" Лорка.
В мае 1936 г., столь насыщенном политическими событиями, когда
республиканские газеты ежедневно сообщали о зверствах итальянских агрессоров
в Абиссинии, о преследованиях немецких евреев нацистами и о росте рядов
испанских фашистов, в Мадрид в качестве представителей французского
Народного Фронта приехали три известных писателя из соседней страны. Это
были Андре Мальро*, драматург Анри-Рене Ленорман*, испанист (и друг
Федерико) Жан Кассу*. Это была неделя бурной политической и интеллектуальной
деятельности (лекции Мальро и Кассу в "Атенеуме", постановка пьесы "Азия"
Ленормана в театре "Эспаньол", многочисленные кнтер-вью в прессе), которая
завершилась 22 мая большим банкетом в ресторане "Лукис" в здании
"Мадрид-Париж". Приглашение на банкет, подписанное представительной группой
испанских интеллигентов, в том числе и Лоркой, было опубликовано 20 мая в
"Эль Соль".
Эта встреча, на которой присутствовало более двухсот человек, в том
числе и несколько министров, носила ярко выраженный левый характер, хотя
многие из участников банкета не были политическими деятелями. Более того,
Америко Кастро* прочел по-французски несколько страниц специально для того,
чтобы объяснить, почему многие "интеллектуалы, не принадлежащие ни к одной
политической партии, присутствуют на этом чествовании". Все они, как члены
партий, так и независимые, были, однако, едины во мнении, что фашизм
представляет угрозу для всего мира. Жан Кассу заявил, что "Испания и Франция
- две западные цивилизации, которые должны противостоять наступлению
фашистского варварства". В начале и в конце банкета оркестр играл
"Марсельезу", "Гимн Риего"* и "Интернационал". Во время исполнения
последнего гимна, как отмечала печать, "многие поднимали руку со сжатым
кулаком" {"La Libertad", 23 mayo 1936, p. 9; "Claridad", 23 mayo 1936, p.
5.}.
Гарсиа Лорка, присутствовавший на банкете, не выступал - возможно,
потому, что, как он полагал, Америко Кастро высказался исчерпывающе. Иначе,
однако, расценил его молчание Гильермо де Торре в книге "Триптих о
самопожертвовании" (отрывок из которой приведен Хосе Луисом Вила-Сан-Хуаном
не полностью и содержит неточности) {Vila-San-Juan. Op. cit., p. 233.}:
"Федерико никогда и ни в малейшей степени не занимался политикой. Более
того, и мы утверждаем это, он не имел отношения к тому, что порою его имя и
творчество использовались как политическое знамя, как это было, например, в
случае с премьерой "Йермы". Он также избегал участвовать в политических
мероприятиях, даже если они носили литературный характер. Так, я сам был
свидетелем тому, что он наотрез отказался говорить или читать что-нибудь на
банкете, устроенном в честь парижских писателей, проездом посетивших Мадрид,
которых чествовали не столько как писателей, сколько как представителей
французского Народного Фронта. Если его друзья были либералами, если среда,
в которой он вращался, была республиканской и даже левореспубликанской, это
происходило потому, что в этом лагере оказались его давние товарищи и к нему
же принадлежали почитатели его таланта. И все же он никогда не помышлял о
вступлении в какую бы то ни было партию или о том, чтобы подписаться под
какой-нибудь политической программой" {Guillermo de Torre. Triptico de
sacrificio. Losada, Buenos Aires, 1960, p. 69-71. Как утверждается на с. 77
книги, эта статья де Торре относится к 1938 г.}.
С учетом приведенных выше фактов и текстов, подписанных Гарсиа Лоркой -
а никто его к этому не принуждал (в том числе и приглашение на банкет в
честь "нескольких парижских писателей", якобы "проездом посетивших
Мадрид"!), - к утверждениям Гильермо де Торре следует относиться весьма
скептически. Тесная связь поэта с Народным Фронтом выше показана с обилием
доказательств (которых нет у Гильермо де Торре), хотя это и не означает, что
Лорка каждый день выступал с публичными протестами против фашизма или
непрестанно читал свои стихи на политических митингах.
И более того, создается впечатление, что примерно к концу мая 1936 г.
Лорка начал уставать от давления, которое на него оказывали или пытались
оказать некоторые его друзья, с тем чтобы он вступил в какую-нибудь левую
партию или заявил о своем согласии с марксизмом.
Во-первых, у нас есть необычное свидетельство Хуана Рамона Хименеса. 28
мая он сообщил Хуану Герреро ("консулу поэзии@, по словам Федерико), что
Исабель Гарсиа Лорка сказала ему, будто "Федерико надоела группа,
возглавляемая Пабло Нерудой, он не хочет иметь с ними ничего общего и
собирается уехать в Гранаду, чтобы его оставили в покое" {Juan Guerrero
Ruiz. Juan Ramon de viva voz. Insula, Madrid, 1961, p. 466. Но Исабель
Гарсиа Лорка в разговоре с нами утверждала, что ничего подобного не
говорила. Она сказала, что "Федерико всегда был в наилучших отношениях с
Нерудой" (магнитофонная запись беседы, сделанная 14 ноября 1978 г.).}.
Кроме того, недавно стали известны некоторые обстоятельства, связанные
с интервью, которое Лорка дал карикатуристу Багарии. В этом интервью,
опубликованном в мадридской "Эль Соль" 10 июня 1936 г., поэт отвергал идею
искусства для искусства, снова заявил о своей солидарности с рабочим
классом, испытывающим гнет и страдания, выступил в защиту искусства,
пронизанного социальным пафосом.
"Ни один настоящий человек уже не верит в эту чепуху о чистом
искусстве, об искусстве для искусства.
В эти драматические для мира дни художник должен плакать и смеяться
вместе со своим народом. Надо отбросить в сторону букет водяных лилий и
погрузиться по пояс в грязь, чтобы помочь другим собирать цветы и любоваться
ими. Я, например, испытываю настоящую жажду общения с другими. Именно
поэтому я постучался в двери театра и театру отдаю вес свои силы и
способности".
Потом в ответ на вопрос Багарии, как он расценивает взятие Гранады в
1491 г. Фердинандом и Изабеллой, поэт уверенно сказал:
"Это было ужасно, хотя в школах и утверждают обратное. Погибли
изумительные цивилизация, поэзия, астрономия, архитектура, тонкость чувств,
единственные в своем роде в то время. А Гранада превратилась в бедный и
запуганный город, в котором сейчас копошится и поднимает голову самая
бездарная и злобная в Испании буржуазия" {Entrevista de Garcia Lorca con
Bagaria, titulada "Dialogos de un caricaturista salvaje. Federico Garcia
Lorca habla sobre la riqueza poetica у vital mayor de Espana. Reivindicacion
intelectual del toreo. Las diferencias del cante gitano у del flamenco. El
arte por el arte у el arie por el pueblo"; "El Sol.", 10 junio 1936, jn
"Obras Completes", v. II, p. 1082-1087; las citas en p. 1083, 1085.}.
Произнося эти слова, поэт бросал вызов не только расхожим мифам
почитателей "старины" консервативного толка, но и тому социальному классу
Гранады, который вскоре его убьет. Конечно же, "Эль Соль" читали в Гранаде,
и интервью Лорки должно было тотчас стать известным в этом городе, как и
антифашистские манифесты, которые Лорка подписывал до этого. Гранада поэта в
отличие от Гранады дворца Карла Пятого (или особняков крупных банкиров) была
скрытой, потаенной, не существующей уже Гранадой, которую разрушили
католические Фердинанд и Изабелла. "Я думаю, - говорил Лорка, - что
поскольку я из Гранады, то не могу не сострадать преследуемым: цыганам,
неграм, евреям... морискам* - ведь в жилах каждого из нас течет и их кровь"
{Entrevista del poeta con Rodolfo Gil Benumeya, titulada "Estampa de Garci'a
Lorca", "La Gaceta Literaria", Madrid, 15 enero 1931, en "Obras Completas",
v. II, p. 933-941; la cita en p. 939.}.
После вопроса о крушении арабской культуры в Гранаде Багария перевел
разговор на более современные темы.
Недавно опубликованное письмо Федерико к его другу Адольфо Саласару по
поводу этого интервью показывает, что, хотя поэт полностью поддержал цели
Народного Фронта и отверг ложный патриотизм испанских националистов, он
отдавал себе полный отчет в том, что о своих политических взглядах следует
высказываться с большой осторожностью. Из письма к Саласару следует, что
Багария задал Лорке также прямой вопрос о фашизме и коммунизме и поэт,
ответивший на вопрос письменно, стал беспокоиться о том, к каким
последствиям это может привести. Саласара, который, как и Багария, был
постоянным сотрудником "Эль Соль", он просил оказать такую услугу:
"Мне бы хотелось, чтобы ты, если сможешь, причем так, чтобы Багария
этого не заметил, изъял бы вопрос и ответ, которые написаны от руки на
отдельной странице, страница 7 (bis), потому что это дополнение к интервью;
это вопрос о фашизме и коммунизме, опубликование которого в настоящий момент
мне кажется лишним, тем более что ответ на вопрос вытекает из всего
сказанного выше" {Письмо поэта Адольфо Саласару воспроизведено Марио
Эрнандесом в специальном, посвященном Гарсиа Лорке, номере журнала "Тгесе de
Nieve", Madrid. 2а eroca, Э 1-2 (diciembre 1976), p. 51 en "Obras
Completas", v. II, p. 1187.}.
Мы полагаем, Марио Эрнандес совершенно справедливо утверждает, что,
изымая из интервью ответ на вопрос Багарии (в котором он, несомненно,
высказался в пользу левых), Гарсиа Лорка, верный своему принципу полной
независимости, хотел избежать впечатления, будто он придерживается
конкретной политической программы. А отмечая, что "ответ на вопрос вытекает
из всего сказанного выше", поэт, вероятно, имел в виду свои высказывания по
поводу искусства для искусства и испанского национализма, которые достаточно
ясно выражали его политические и общественные симпатии.
Заключая эту главу, хотим подчеркнуть, что, по нашему мнению,
политическая позиция Лорки была близка к социализму либерального толка.
Происходя из состоятельной семьи и сознавая те большие преимущества, которые
давало ему материальное благополучие, Федерико, уже в первых своих
произведениях (Impresiones у paisajes, El maleficio de la mariposa, Libro de
poemas) выступавший на стороне жертв социальной несправедливости, по меньшей
мере не мог не быть человеком левых взглядов, врагом фашизма и, конечно,
убежденным сторонником Народного Фронта. Однако все это вполне согласуется с
тем, что он не вступил ни в одну политическую партию и выказывал полнейшее
равнодушие к механизму политической жизни (трудно было бы, например,
представить себе Лорку членом какой-нибудь парламентской комиссии) {Об
отражении социальных взглядов Лорки см. несомненно лучшую работу на эту
тему, глубокое и лаконичное исследование замечательной испанистки: Marie
Laffranque. Puertas abiertas у cerradas en la poesfa у el teatro de Garcia
Lorca, en Federico Garcia Lorca, edicion Ildefonso-Manuel Gil, p. 249-269.
См. также статью: J. Lechner. El compromise en la poesia espanola del siglo
XX, Universidad de Leyden, 1968, v. I, p. 77-79.}. Мы считаем, одним словом,
что Федерико Гарсиа Лорка мог бы поставить свою подпись под следующими
словами Антонио Мачадо, вместе с которым он подписал несколько манифестов:
"Если говорить о теориях, я не марксист, никогда им не был и, вероятно,
никогда не буду. Мое мировоззрение развивалось не по пути, идущему от Гегеля
к Карлу Марксу. Может быть, потому, что я слишком романтичен, или же потому,
что на меня оказало чрезмерное влияние мое идеалистическое образование, но у
меня не вызывает особых симпатий главная идея марксизма: я не могу поверить,
что экономический фактор, важность которого я признаю, является самым
существенным в человеческой жизни, бытии и главным движителем истории. Я,
однако, ясно вижу, что Социализм, поскольку он представляет форму
сосуществования людей, основанную на труде, на предоставлении всем равных
возможностей, чтобы трудиться, и на ликвидации классовых привилегий,
является необходимым этапом на пути к справедливости; я ясно вижу, что это
великая задача человечества в нашу эпоху, и все мы тем или иным образом
должны внести свой вклад в ее решение" {Цит. по: Jose Marfa Valverde.
Antonio Machado, S glo XXI. Madrid, 1975, p. 291-292.}.
ПОЭТ ВОЗВРАЩАЕТСЯ В ГРАНАДУ
В письме, которое Гарсиа Лорка написал Адольфу Саласару в начале июня
1936 г. по поводу интервью, данного Багарии, он упоминал о своем намерении
оказалась единственной газетой, которая осмелилась сразу же, 9 ноября,
опубликовать этот манифест.
До победы Народного Фронта в Испании оставалось немного времени. В
декабре 1935 г. на родину после длительного путешествия по Америке и
пребывания в Москве вернулись Рафаэль Альберти и Мария Тереса Леон. В
течение двух месяцев, остававшихся до выборов, они оба развернули неустанную
деятельность в пользу Народного Фронта. В конце избирательной кампании
друзья решили устроить банкет в их честь.
9 февраля 1936 г. (последнее воскресенье перед выборами) было днем
бурной политической активности. Трудно было бы выбрать более подходящий день
для чествования Рафаэля Альберти и Марии Тересы Леон. Банкет превратился в
очередной акт поддержки Народного Фронта. Подробное описание банкета было
опубликовано в "Мундо Обреро" 11 февраля. Федерико, как явствует из
репортажа в газете, не ограничился молчаливым присутствием {Лорка выступил с
трибуны собрания с приветствием в адрес Р. Альберти и М. Т. Леон, а также
зачитал текст манифеста испанской интеллигенции. - Прим. ред.}.
14 февраля, за два дня до выборов, Рафаэль Альберти и Мария Тереса Леон
организовали в театре "Сарсуэла" вечер памяти выдающегося писателя Рамона
дель Валье Инклана*, уроженца Галисии, который скончался в
Сантьяго-де-Кампостела за сорок дней до этого. Это мероприятие, которое
проходило под эгидой мадридского "Атенеума"* и имело несомненно
республиканский характер, освещалось большинством мадридских газет.
Программа делилась на две части. В первой Гарсиа Лорка после речи Марии
Тересы Леон прочитал ("с замечательной выразительностью", как писала "Ла
Вос") пролог Рубена Дарио* к книге Валье Инклана "Голоса подвига" ("Из
страны мечтаний, сумерек и света...") и два сонета этого никарагуанского
поэта, посвященных покойному писателю и его творчеству. Затем Луис Сернуда
прочел "Пылающую Кастилию" Хуана Рамона Хименеса*, Франсиско Виги вспомнил
несколько красочных случаев из жизни Валье Инклана, Элиса Риско выступила с
речью (как и на банкете в честь Альберти и Марии Тересы Леон), призвав
присутствовавших дарить народным библиотекам Мадрида книги, которые "насытят
острый культурный голод пролетарской молодежи, после восьми - десяти часов
работы ищущей в библиотеках отдыха телу и труда духу". В заключение первой
части вечера Альберти прочитал несколько стихотворений Антонио Мачадо,
который не смог присутствовать на этой встрече.
Во второй части публике впервые был показан фарс Валье Инклана "Рога
Дона Фриолеро", поставленный труппой "Нуэва Эссена" под руководством Мануэля
Фон-танальса. Если учесть, что эта пьеса до сих пор приводит в ярость
военных, можно представить, каково было тогда ее воздействие на собравшихся
в обстановке предвыборной горячки.
В отчете о банкете в честь Альберти и Марии Тересы Леон говорилось,
что, как только манифест, зачитанный Гарсиа Лоркой, будет подписан, "Мундо
Обреро"* опубликует его. Видимо, поэт прочитал текст, который появился в том
же "Мундо Обреро" 15 февраля 1936 г., накануне выборов. Тот факт, что
Федерико Гарсиа Лорка первым подписал этот манифест, служит еще одним
бесспорным доказательством того, что он поддерживал Народный Фронт, выступал
против правых кругов, которые на протяжении двух лет контролировали
политические судьбы страны.
"Интеллигенция - с Народным Фронтом
Партии, разделяемые существенными принципиальными расхождениями, но
объединенные делом защиты свободы и Республики, сумели сплотить свои
благородные усилия в широком Народном Фронте. Мы, интеллектуалы, художники,
представители свободных профессий, уклонились бы от своего долга в такой
серьезной политической обстановке, если бы не выразили своего отношения к
столь важному событию. Мы все чувствуем себя обязанными открыто высказать,
что наши симпатии и надежды на стороне тех, кто, несомненно выражая
устремления большинства испанского народа, выступает за свободный и
демократический режим, отсутствие которого так плачевно отразилось на жизни
Испании в последние два года.
Не каждый в отдельности, а как коллективные выразители воли испанской
интеллигенции мы подтверждаем нашу приверженность Народному Фронту, ибо
считаем, что свободу следует уважать, что уровень жизни наших граждан должен
стать более высоким, а культуре надлежит проникнуть в самые широкие слои
народа.
Федерико Гарсиа Лорка, поэт; Рафаэль Альберти, поэт; Луис Аламинос,
инспектор школ первой ступени; Хосе Навас Гарсиа, музыкант; Хосе Домингос
Лукас, врач; Серафин Ленарес, учитель начальной школы; Кайэтано Л.
Трескастро, журналист; Луис Торребланка, художник; Антонио Рамос Акоста,
врач; Энрике Ребольедо, врач; Антонио Мартинес Вирель, художник; Доминго
Фернандес Баррейро, журналист; Рафаэль Вердьер, директор школы второй
ступени; Луис Санчес Асенсио, врач; Э. Баэса Медина, адвокат; Висенте
Сармиенто, врач; Франсиско Мартин Лоди, учитель; Франсиско Салас, учитель;
Эмилио Прадос, писатель; Гонсало Санчес Васкес, студент; Франсиско Саваль,
фармацевт; Энрике Санин, график; Мария Тереса Леон, писательница..." (И
далее до трехсот подписей.)
Семья поэта тоже поддерживала Народный Фронт. Незадолго до выборов
аргентинский журналист Пабло Суэро, с которым Федерико познакомился в
Буэнос-Айресе, посетил родителей поэта в их мадридской квартире на улице
Алькала (дом Э 96, ныне-Э 102). По возвращении на родину Суэро вспоминал,
что атмосфера в их доме была проникнута "христианским социализмом":
"В доме Федерико все были сторонниками Асаньи, а Фернандо де лос Риос,
живший по соседству {Это неточность. По словам Лауры де лос Риос, дочери
Фернандо де лос Риоса, он жил тогда на улице Диего-де-Леон, дом Э 25.}, был
одним из самых почитаемых друзей семьи Гарсиа Лорки. Родители Федерико -
люди зажиточные, они владеют небольшой усадьбой под Гранадой. Тем не менее
они были на стороне испанского народа, угнетены его бедностью, жаждут
прихода "христианского социализма". В окрестностях Гранады их обожают за
доброту и милосердие. На Федерико они смотрят с трогательной нежностью, а он
отвечает им большой любовью. О своих братьях и сестрах, о родителях и
племянниках он говорит с глубокой проникновенностью. Я был у них накануне
выборов, и мать Федерико, женщина с сильным характером, говорила мне:
- Если мы не победим, нам придется распрощаться с Испанией! Нас
вышвырнут из страны, если только не убьют!" {Pablo Suero. Los ultimos dias
con Federico Garcia Lorca. El hogar del poeta. Espana levanta el puno,
Noticias Graficas, Buenos Aires, 1936. Citamos del artfculo de Eutimio
Martin. Un testimomo olvidado sobre Garcfa Lorca en el libro Espana levanta
el puno, de Pablo Suero. Frece de Nieve, Madrid, 2a epoca. Э3 (mayo 1977),
p. 74-88; la cita en p. 88.}
Вскоре после победы Народного Фронта в прессе был опубликован манифест
Всемирного союза мира, который был подписан в Мадриде в начале февраля.
Манифест был напечатан в "Эль Соль" 23 февраля. В длинном перечне
подписавшихся мы вновь встречаем имя Гарсиа Лорки.
В конце марта 1936 г. в Испанию пришло известие о том, что диктатор
Жетулио Варгас * бросил в тюрьму вместе с тысячами трудящихся Луиса Карлоса
Престеса*, лидера бразильских коммунистов, которому угрожал расстрел.
МОПР*, испанская секция которого подвергалась жестоким преследованиям с
1934 г. до прихода к власти Народного Фронта, тут же решила организовать
митинг солидарности с Престесом в мадридском Народном доме*. Федерико
(напоминаем, что он был самым известным в Латинской Америке испанским поэтом
и драматургом) попросили участвовать в митинге и в течение нескольких дней
объявляли о его предстоящем выступлении. Митинг состоялся в субботу 28
марта, а на следующий день газета "Эль Сосиалиста" поместила подробный отчет
о нем.
Хотя Мария Тереса Леон {Maria Teresa Leon. Dona Vicenta у su hijo. "El
Nacional", Caracas, (14 mayo 1959) у Memoria de la melancolia. Losada,
Buenos Aires 1970, p. 198-200.} и Эстебан Вега много лет спустя вспоминали,
что на этом волнующем политическом собрании Федерико читал стихотворения из
"Поэта в Нью-Йорке", к сожалению, мы не знаем, какие именно. По словам Беги,
гранадский поэт прочитал также свой знаменитый "Романс об испанской
жандармерии", который в тех обстоятельствах собравшиеся на митинге должны
были принять с восторгом. Вспоминая о том, как Федерико читал свои стихи в
тот вечер, Вега цитирует слова Альберти о декламаторском даре поэта
("подобный электрическому разряду ток симпатии, колдовство, магия, против
которой невозможно устоять, окутывающая и пленяющая слушателей" {Rafael
Alberti. Imagen primera de ..., Losada, Buenos Aires, 1945, p. 15-31.}), а
затем продолжает:
"Митинг завершился принятием следующей телеграммы президенту Кубы
Мигелю Мариано Гомесу: "От имени общества "Друзья Латинской Америки" просим
предоставить, как обещали, свободу трем тысячам борцов против империализма,
независимо от их партийной или классовой принадлежности". Во второй
телеграмме, направленной Жетулио Варгасу в Бразилию, содержалась просьба
освободить Луиса Карлоса Престеса, который был болен и чья жизнь находилась
под серьезной угрозой. Под обеими телеграммами среди других подписей была и
подпись Федерико". {Esteban Vega. Federico Garcia Lorca en el XX aniversario
de su muerte. "Novedades", Mexico (16 septiembre 1956).}
Через три дня после митинга, антифашистский и антиимпериалистический
характер которого очевиден (Сохранилась интересная, хотя и плохого качества
фотография, опубликованная в "Мундо Обреро", на которой запечатлен
декламирующий Федерико с выразительно воздетыми руками), появился новый
манифест, под которым среди других подписался и Лорка. Он был напечатан 31
марта 1936 г. в "Мундо Обреро".
1 апреля 1936 г. мадридская "Ла Вос" опубликовала этот манифест левой
интеллигенции в несколько сокращенном виде {"Los escritores у artistas
espanoles piden la libertad de Luis Carlos Prestes". "La Voz", 1 abril 1936,
p. 2.}, а 5 апреля та же газета поместила большое и обстоятельное интервью,
которое Федерико дал Фелипе Моралесу. Эволюция общественного сознания поэта
и его понимания ответственности художника в тот драматический для страны
момент особенно наглядно прослеживается в этом интервью, особенно в
приводимом ниже отрывке, который часто цитируют в работах о Лорке:
"Сейчас я работаю над новой пьесой. Она будет не похожа на предыдущие.
Это произведение, в котором я ничего не придумываю, ни единой строчки,
потому что сейчас на волю вырвались и носятся повсюду правда и ложь, голод и
поэзия. Образы эти сами собой вырастают и на моих страницах. В центре пьесы
- важная религиозная и социально-экономическая проблема. Мир как бы
остановился перед голодом, от которого страда ют народы. Пока сохраняется
экономическое неравенство, мир не способен мыслить. Вот что я вижу. По
берегу реки идут два человека. Один - богач, другой - бедняк. У одного
полное брюхо, а другой зевает от голода... Богач говорит: "О, какая красивая
лодочка на воде! Смотрите, смотрите, какая лилия цветет на берегу!" А бедняк
твердит: "Я голоден, я ничего не вижу. Я голоден, я очень голоден". Это
естественно. В тот день, когда исчезнет голод, в мире произойдет такой взрыв
духовной энергии, какого не знало Человечество. Люди далее представить не
могут, какую радость принесет Великая Революция, когда она свершится. Не
правда ли, я говорю, как настоящий социалист?" {Интервью, данное Гарсиа
Лоркой Фелипе Моралесу - "Conversaciones literarias. Al habla con Federico
Garcia Lorca", "La Voz" Madrid, 7 abril 1936, en "Obras Completas" v II, p.
1076-1081; la cita en p. 1079-1080.}
Хотя общество "Друзья Латинской Америки" возникло сразу же после одного
из собраний в мадридском Народном доме в конце марта, до последних чисел
следующего месяца его деятельность, судя по всему, не получала отражения в
прессе. 30 апреля "Ла Вос" опубликовала письмо, под которым мы снова среди
подписей левонастроенных друзей поэта видим и имя Лорки, "аполитичного
поэта".
Многие друзья Федерико - среди них Эстебан Вега, Альберти, Мария Тереса
Леон - были активистами МОПР. Мария Тереса Леон руководила журналом этой
организации "Айуда!" ("Помоги!"). Вполне вероятно, именно она попросила
Федерико написать что-нибудь в номер, посвященный Первому мая 1936 г., Дню
трудящихся. Как бы то ни было, на одной из его страниц были опубликованы
приветствия испанским рабочим от Альберти, Эдуарде Ортеги-и-Гассета, Хулио
Альвареса дель Вайо*, Хосе Диаса* и Гарсиа Лорки. Поэт писал: "Тепло и с
воодушевлением приветствую трудящихся Испании, которых Первое мая сплотило
стремлением к более справедливому и более сплоченному обществу" {!Ayuda!
Madrid, 1 mayo 1936, p. 5.}.
Федерико, выступавший против репрессий, которым рабочие подвергались в
странах Латинской Америки, не мог оставаться равнодушным к тому, что
происходило в соседней Португалии, где правил фашистский режим. И потому нас
не может удивить его подпись под документом, опубликованным в "Эль
Сосиалиста" 6 мая 1936 г.
Несколько дней спустя после появления в печати этого письма, в котором
Лорка снова выступает в защиту жертв фашизма, в Испанию приехали мать и
сестра Луиса Карлоса Престеса. В мае были организованы многочисленные
митинги в поддержку Престеса и других жертв американских диктаторов.
Федерико, который с самого начала, как мы видели, объявил о своей
солидарности с Престесом, не колеблясь подписывал все новые манифесты и
письма, требуя освобождения лидера бразильских коммунистов и его товарищей.
21 мая в "Эральдо де Мадрид" появилось другое письмо "Друзей Латинской
Америки", в котором они выражали свое неприятие фашизма и безусловную
поддержку Республике, "вновь завоеванной самопожертвованием народа", то есть
безусловную поддержку Народному Фронту. Первым под этим текстом снова
подписался "аполитичный" Лорка.
В мае 1936 г., столь насыщенном политическими событиями, когда
республиканские газеты ежедневно сообщали о зверствах итальянских агрессоров
в Абиссинии, о преследованиях немецких евреев нацистами и о росте рядов
испанских фашистов, в Мадрид в качестве представителей французского
Народного Фронта приехали три известных писателя из соседней страны. Это
были Андре Мальро*, драматург Анри-Рене Ленорман*, испанист (и друг
Федерико) Жан Кассу*. Это была неделя бурной политической и интеллектуальной
деятельности (лекции Мальро и Кассу в "Атенеуме", постановка пьесы "Азия"
Ленормана в театре "Эспаньол", многочисленные кнтер-вью в прессе), которая
завершилась 22 мая большим банкетом в ресторане "Лукис" в здании
"Мадрид-Париж". Приглашение на банкет, подписанное представительной группой
испанских интеллигентов, в том числе и Лоркой, было опубликовано 20 мая в
"Эль Соль".
Эта встреча, на которой присутствовало более двухсот человек, в том
числе и несколько министров, носила ярко выраженный левый характер, хотя
многие из участников банкета не были политическими деятелями. Более того,
Америко Кастро* прочел по-французски несколько страниц специально для того,
чтобы объяснить, почему многие "интеллектуалы, не принадлежащие ни к одной
политической партии, присутствуют на этом чествовании". Все они, как члены
партий, так и независимые, были, однако, едины во мнении, что фашизм
представляет угрозу для всего мира. Жан Кассу заявил, что "Испания и Франция
- две западные цивилизации, которые должны противостоять наступлению
фашистского варварства". В начале и в конце банкета оркестр играл
"Марсельезу", "Гимн Риего"* и "Интернационал". Во время исполнения
последнего гимна, как отмечала печать, "многие поднимали руку со сжатым
кулаком" {"La Libertad", 23 mayo 1936, p. 9; "Claridad", 23 mayo 1936, p.
5.}.
Гарсиа Лорка, присутствовавший на банкете, не выступал - возможно,
потому, что, как он полагал, Америко Кастро высказался исчерпывающе. Иначе,
однако, расценил его молчание Гильермо де Торре в книге "Триптих о
самопожертвовании" (отрывок из которой приведен Хосе Луисом Вила-Сан-Хуаном
не полностью и содержит неточности) {Vila-San-Juan. Op. cit., p. 233.}:
"Федерико никогда и ни в малейшей степени не занимался политикой. Более
того, и мы утверждаем это, он не имел отношения к тому, что порою его имя и
творчество использовались как политическое знамя, как это было, например, в
случае с премьерой "Йермы". Он также избегал участвовать в политических
мероприятиях, даже если они носили литературный характер. Так, я сам был
свидетелем тому, что он наотрез отказался говорить или читать что-нибудь на
банкете, устроенном в честь парижских писателей, проездом посетивших Мадрид,
которых чествовали не столько как писателей, сколько как представителей
французского Народного Фронта. Если его друзья были либералами, если среда,
в которой он вращался, была республиканской и даже левореспубликанской, это
происходило потому, что в этом лагере оказались его давние товарищи и к нему
же принадлежали почитатели его таланта. И все же он никогда не помышлял о
вступлении в какую бы то ни было партию или о том, чтобы подписаться под
какой-нибудь политической программой" {Guillermo de Torre. Triptico de
sacrificio. Losada, Buenos Aires, 1960, p. 69-71. Как утверждается на с. 77
книги, эта статья де Торре относится к 1938 г.}.
С учетом приведенных выше фактов и текстов, подписанных Гарсиа Лоркой -
а никто его к этому не принуждал (в том числе и приглашение на банкет в
честь "нескольких парижских писателей", якобы "проездом посетивших
Мадрид"!), - к утверждениям Гильермо де Торре следует относиться весьма
скептически. Тесная связь поэта с Народным Фронтом выше показана с обилием
доказательств (которых нет у Гильермо де Торре), хотя это и не означает, что
Лорка каждый день выступал с публичными протестами против фашизма или
непрестанно читал свои стихи на политических митингах.
И более того, создается впечатление, что примерно к концу мая 1936 г.
Лорка начал уставать от давления, которое на него оказывали или пытались
оказать некоторые его друзья, с тем чтобы он вступил в какую-нибудь левую
партию или заявил о своем согласии с марксизмом.
Во-первых, у нас есть необычное свидетельство Хуана Рамона Хименеса. 28
мая он сообщил Хуану Герреро ("консулу поэзии@, по словам Федерико), что
Исабель Гарсиа Лорка сказала ему, будто "Федерико надоела группа,
возглавляемая Пабло Нерудой, он не хочет иметь с ними ничего общего и
собирается уехать в Гранаду, чтобы его оставили в покое" {Juan Guerrero
Ruiz. Juan Ramon de viva voz. Insula, Madrid, 1961, p. 466. Но Исабель
Гарсиа Лорка в разговоре с нами утверждала, что ничего подобного не
говорила. Она сказала, что "Федерико всегда был в наилучших отношениях с
Нерудой" (магнитофонная запись беседы, сделанная 14 ноября 1978 г.).}.
Кроме того, недавно стали известны некоторые обстоятельства, связанные
с интервью, которое Лорка дал карикатуристу Багарии. В этом интервью,
опубликованном в мадридской "Эль Соль" 10 июня 1936 г., поэт отвергал идею
искусства для искусства, снова заявил о своей солидарности с рабочим
классом, испытывающим гнет и страдания, выступил в защиту искусства,
пронизанного социальным пафосом.
"Ни один настоящий человек уже не верит в эту чепуху о чистом
искусстве, об искусстве для искусства.
В эти драматические для мира дни художник должен плакать и смеяться
вместе со своим народом. Надо отбросить в сторону букет водяных лилий и
погрузиться по пояс в грязь, чтобы помочь другим собирать цветы и любоваться
ими. Я, например, испытываю настоящую жажду общения с другими. Именно
поэтому я постучался в двери театра и театру отдаю вес свои силы и
способности".
Потом в ответ на вопрос Багарии, как он расценивает взятие Гранады в
1491 г. Фердинандом и Изабеллой, поэт уверенно сказал:
"Это было ужасно, хотя в школах и утверждают обратное. Погибли
изумительные цивилизация, поэзия, астрономия, архитектура, тонкость чувств,
единственные в своем роде в то время. А Гранада превратилась в бедный и
запуганный город, в котором сейчас копошится и поднимает голову самая
бездарная и злобная в Испании буржуазия" {Entrevista de Garcia Lorca con
Bagaria, titulada "Dialogos de un caricaturista salvaje. Federico Garcia
Lorca habla sobre la riqueza poetica у vital mayor de Espana. Reivindicacion
intelectual del toreo. Las diferencias del cante gitano у del flamenco. El
arte por el arte у el arie por el pueblo"; "El Sol.", 10 junio 1936, jn
"Obras Completes", v. II, p. 1082-1087; las citas en p. 1083, 1085.}.
Произнося эти слова, поэт бросал вызов не только расхожим мифам
почитателей "старины" консервативного толка, но и тому социальному классу
Гранады, который вскоре его убьет. Конечно же, "Эль Соль" читали в Гранаде,
и интервью Лорки должно было тотчас стать известным в этом городе, как и
антифашистские манифесты, которые Лорка подписывал до этого. Гранада поэта в
отличие от Гранады дворца Карла Пятого (или особняков крупных банкиров) была
скрытой, потаенной, не существующей уже Гранадой, которую разрушили
католические Фердинанд и Изабелла. "Я думаю, - говорил Лорка, - что
поскольку я из Гранады, то не могу не сострадать преследуемым: цыганам,
неграм, евреям... морискам* - ведь в жилах каждого из нас течет и их кровь"
{Entrevista del poeta con Rodolfo Gil Benumeya, titulada "Estampa de Garci'a
Lorca", "La Gaceta Literaria", Madrid, 15 enero 1931, en "Obras Completas",
v. II, p. 933-941; la cita en p. 939.}.
После вопроса о крушении арабской культуры в Гранаде Багария перевел
разговор на более современные темы.
Недавно опубликованное письмо Федерико к его другу Адольфо Саласару по
поводу этого интервью показывает, что, хотя поэт полностью поддержал цели
Народного Фронта и отверг ложный патриотизм испанских националистов, он
отдавал себе полный отчет в том, что о своих политических взглядах следует
высказываться с большой осторожностью. Из письма к Саласару следует, что
Багария задал Лорке также прямой вопрос о фашизме и коммунизме и поэт,
ответивший на вопрос письменно, стал беспокоиться о том, к каким
последствиям это может привести. Саласара, который, как и Багария, был
постоянным сотрудником "Эль Соль", он просил оказать такую услугу:
"Мне бы хотелось, чтобы ты, если сможешь, причем так, чтобы Багария
этого не заметил, изъял бы вопрос и ответ, которые написаны от руки на
отдельной странице, страница 7 (bis), потому что это дополнение к интервью;
это вопрос о фашизме и коммунизме, опубликование которого в настоящий момент
мне кажется лишним, тем более что ответ на вопрос вытекает из всего
сказанного выше" {Письмо поэта Адольфо Саласару воспроизведено Марио
Эрнандесом в специальном, посвященном Гарсиа Лорке, номере журнала "Тгесе de
Nieve", Madrid. 2а eroca, Э 1-2 (diciembre 1976), p. 51 en "Obras
Completas", v. II, p. 1187.}.
Мы полагаем, Марио Эрнандес совершенно справедливо утверждает, что,
изымая из интервью ответ на вопрос Багарии (в котором он, несомненно,
высказался в пользу левых), Гарсиа Лорка, верный своему принципу полной
независимости, хотел избежать впечатления, будто он придерживается
конкретной политической программы. А отмечая, что "ответ на вопрос вытекает
из всего сказанного выше", поэт, вероятно, имел в виду свои высказывания по
поводу искусства для искусства и испанского национализма, которые достаточно
ясно выражали его политические и общественные симпатии.
Заключая эту главу, хотим подчеркнуть, что, по нашему мнению,
политическая позиция Лорки была близка к социализму либерального толка.
Происходя из состоятельной семьи и сознавая те большие преимущества, которые
давало ему материальное благополучие, Федерико, уже в первых своих
произведениях (Impresiones у paisajes, El maleficio de la mariposa, Libro de
poemas) выступавший на стороне жертв социальной несправедливости, по меньшей
мере не мог не быть человеком левых взглядов, врагом фашизма и, конечно,
убежденным сторонником Народного Фронта. Однако все это вполне согласуется с
тем, что он не вступил ни в одну политическую партию и выказывал полнейшее
равнодушие к механизму политической жизни (трудно было бы, например,
представить себе Лорку членом какой-нибудь парламентской комиссии) {Об
отражении социальных взглядов Лорки см. несомненно лучшую работу на эту
тему, глубокое и лаконичное исследование замечательной испанистки: Marie
Laffranque. Puertas abiertas у cerradas en la poesfa у el teatro de Garcia
Lorca, en Federico Garcia Lorca, edicion Ildefonso-Manuel Gil, p. 249-269.
См. также статью: J. Lechner. El compromise en la poesia espanola del siglo
XX, Universidad de Leyden, 1968, v. I, p. 77-79.}. Мы считаем, одним словом,
что Федерико Гарсиа Лорка мог бы поставить свою подпись под следующими
словами Антонио Мачадо, вместе с которым он подписал несколько манифестов:
"Если говорить о теориях, я не марксист, никогда им не был и, вероятно,
никогда не буду. Мое мировоззрение развивалось не по пути, идущему от Гегеля
к Карлу Марксу. Может быть, потому, что я слишком романтичен, или же потому,
что на меня оказало чрезмерное влияние мое идеалистическое образование, но у
меня не вызывает особых симпатий главная идея марксизма: я не могу поверить,
что экономический фактор, важность которого я признаю, является самым
существенным в человеческой жизни, бытии и главным движителем истории. Я,
однако, ясно вижу, что Социализм, поскольку он представляет форму
сосуществования людей, основанную на труде, на предоставлении всем равных
возможностей, чтобы трудиться, и на ликвидации классовых привилегий,
является необходимым этапом на пути к справедливости; я ясно вижу, что это
великая задача человечества в нашу эпоху, и все мы тем или иным образом
должны внести свой вклад в ее решение" {Цит. по: Jose Marfa Valverde.
Antonio Machado, S glo XXI. Madrid, 1975, p. 291-292.}.
ПОЭТ ВОЗВРАЩАЕТСЯ В ГРАНАДУ
В письме, которое Гарсиа Лорка написал Адольфу Саласару в начале июня
1936 г. по поводу интервью, данного Багарии, он упоминал о своем намерении