Страница:
редакции "Эль Дебате", самой влиятельной католической газеты того времени,
которой руководил Анхель Эррера Ориа, один из основателей "Аксьон Популар".
Видимо, по его рекомендации Руис Алонсо и получил место в типографии "Эль
Дебате".
Хиль Роблес угадал в Руисе Алонсо будущего активного члена "Аксьон
Популар". Типографский рабочий Руис Алонсо вышел из рядов ХОНС, и осенью
1933 г. его отправили в Гранаду - для работы в типографии газеты "Эль
Идеаль". Эта газета (она существует и поныне) была основана в 1931 г.
Подобно "Эль Дебате", она находилась под контролем католического
издательства, точнее, газетного треста Национальной католической ассоциации
пропагандистов, во главе которой был Эррера Ориа.
Итак, Рамон Руис Алонсо оказался в андалусском городе. Вскоре он
поступил на факультет социальных наук Гранадского университета, окончил его
и получил диплом, чем впоследствии похвалялся на заглавной странице своей
книги "Корпоративизм". Его "любимым преподавателем", судя по книге, был
Антонио Меса Молес, адвокат правых убеждений, широко известный в Гранаде. В
университете Руис Алонсо начал изучение корпоративизма политической системы,
близкой сердцу Хиля Роблеса, перед которым преклонялся Руис Алонсо. По этой
теме он написал дипломную работу, впоследствии переработанную в книгу.
В ноябре 3933 г. Руис Алонсо стал кандидатом в депутаты кортесов от
СЭДА, чему он был обязан, помимо иных причин, влиянию редактора "Эль Идеаль"
и дружбе, которая их связывала {Ruiz Alonso. Op. cit., p. 133.}.
В течение двух недель, предшествовавших выборам, кандидат Руис Алонсо
выступал на многих митингах СЭДА. Вне всякого сомнения, уже с начала своей
политической деятельности Руис Алонсо вызвал враждебность у рабочих,
сопровождавшуюся даже угрозами в его адрес. Так, например, в "Эль Дефенсор
де Гранада" мы читаем:
"Прерванный митинг правых в Альмуньекаре
В прошлую субботу вечером Альмуньекар посетили кандидаты правых Ла Чика
Дамас и Руис Алонсо с намерением провести митинг. Во время выступления Руиса
Алонсо произошли многочисленные инциденты, вызванные тем, что рабочие
пытались прервать оратора. Поскольку дело принимало опасный оборот, местные
власти решили прервать митинг; более инциденты не возобновлялись"
{"Defensor", 14 noviembre 1933, p. 5.}.
Несколько дней спустя нечто похожее повторилось в Ланхароне, где
выступление Руиса Алонсо на одном из митингов также было прервано
{"Defensor", 15 noviembre 1933.}.
Благодаря победе правой коалиции в Гранаде Руис Алонсо неожиданно
прошел депутатом в кортесы от "Аксьон обрериста", партии рабочих-католиков,
принадлежавших к СЭДА. Гордость его не знала границ. Судьба ему улыбнулась,
и, оказавшись на вершине успеха, он упивался победой. Вновь избранный
депутат приехал в родное селение Вильяфлорес, где в его честь был устроен
большой банкет, о котором до сих пор вспоминают его односельчане. Одна улица
селения была названа именем Руиса Алонсо и сохранила это название по сей
день. Польщенный всем этим, Руис Алонсо во вступлении к книге так описывает
свой триумф:
"Я не могу забыть... что из типографского цеха Гранады я попал в
парламент и что Гранада неистово аплодировала мне, увидев, что благодаря ей
я стал одерживать победы".
Когда в 1937 г. Хиль Роблес писал предисловие к "Корпоративизму", он в
весьма напыщенных выражениях постарался раздуть страдания и заслуги
рабочего, поднявшегося до уровня депутата Гранады:
"Руис Алонсо вышел из рабочего цеха, из самой гущи народа, страданиями
и чаяниями которого он живет.
Вынужденный превратностями жизни находиться в среде, значительно более
низкой, чем та, которой он заслуживал с рождения, Рамон Руис Алонсо
олицетворяет гармонию различных социальных групп, исповедующих христианство.
Он не предавался горьким разочарованиям, как некоторые, видя крушение своих
замыслов под жестокими ударами судьбы. Руис Алонсо сумел превозмочь личные
неудачи, а его душевная боль и переживания принесли щедрые плоды в его
апостольском служении обществу" {Ruiz Alonso. Op. cit., p. 15.}.
Такие слова мог бы написать и сам Руис Алонсо. Думаю, мы не ошибемся,
сказав, что тщеславие, неумеренные претензии и страсть к преувеличениям
всегда были основными чертами личности того, кто в августе 1936 г. принимал
прямое участие в аресте Гарсиа Лорки.
В своей книге Руис Алонсо рассказывает об одном эпизоде, после которого
рабочие левых убеждений возненавидели его еще больше. В начале марта 1934 г.
в типографию газеты "ABC" приняли одного печатника, не состоявшего в левых
профсоюзах. Поскольку речь шла о нарушении коллективного договора, Народный
дом, как сказано у Руиса Алонсо, объявил "всеобщую забастовку на
неопределенный срок типографских рабочих Мадрида в знак солидарности с
товарищами из "ABC", чьи права незаконно ущемлены". Тут-то Руис Алонсо и
вспомнил свои собственные раздоры с Народным домом за несколько лет до этого
и решил противиться забастовке ("Я был штрейкбрехером!.. Я боролся с
забастовщиками!"): он стал работать в типографиях "ABC" и "Эль Дебате".
"Началась яростная уличная борьба, доходившая иногда до крайней
жестокости. На Гран Виа в грузовик, нагруженный экземплярами "ABC" и "Эль
Дебате", бросили три бутылки с зажигательной смесью, которые нам удалось тут
же загасить.
В одном частном доме мы забрали огнетушители и теперь были готовы ко
всему!
Через три дня забастовка была подавлена. Народный дом сопротивлялся
долго. Очень долго. Забастовочная касса печатников была полна... но и она
истощилась. Другие профсоюзы пришли к ним на помощь. Усилия были огромными.
Но столь же огромными, нечеловеческими были усилия наших антимарксистских
профсоюзов.
Я был одним из многих! Так же, как я, поступали многие, оставшиеся
неизвестными. Уже тогда речь шла о баррикадах, сиренах, пистолетах,
нападениях. Все это мне было по душе" {Ibid., p. 133-134.}.
Весьма характерно, что автор этих строк, хотя и представляется "одним
из многих", старается при этом создать впечатление, будто он был главным
героем событий. Однако это весьма далеко от истины. Как уточнил недавно
английский историк П. Престон {P. Preston. La destruction de la democracia
en Espana, Turner. Madrid, 1978.}, 7 марта 1934 г. новый министр внутренних
дел Саласар Алонсо принял чрезвычайные меры, обещав от имени правительства
владельцу "ABC" Хуану Игнасио Лука де Тена поддержать его решение
противостоять забастовке. Когда после неудачи, постигшей забастовку,
печатники выразили желание вернуться на работу, Лука де Тена отказался их
принять. Согласно Престону, конфликт с "профсоюзом печатников показал, до
какой степени недавние перестановки в правительстве свидетельствовали о
резком сдвиге вправо... Правые были в восхищении от Саласара Алонсо" {P.
Preston. Op. cit., p. 183.}. Ясно, таким образом, что и без личной поддержки
Руиса Алонсо успех предпринимателям был обеспечен. Однако депутат от СЭДА,
опьяненный своим личным вкладом в разгром забастовки, 15 марта в кортесах
обрушился на Хулиана Бестейро*, вновь заявив, что профсоюзы только
развращают души рабочих. Руис Алонсо был столь преисполнен тщеславием по
поводу собственных идеологических открытий и самого факта выступления против
Бестейро и социалистов из Народного дома, что он полностью включил свою речь
в свою книгу {Ruiz Alonzo. Op. cit., p. 139-142. Речь Алонсо можно прочитать
в "Diario de Sesiones", 15 marzo 1934, p. 28.}.
Вместе с другим депутатом от СЭДА, Димасом Мадариага, Рамон Руис Алонсо
играл заметную роль в дискуссии, которая несколько месяцев спустя привела к
отмене в угоду помещикам Закона о муниципальных границах. П. Престон пишет
по этому поводу:
"Отмена этого закона 23 мая, незадолго до уборки урожая, позволила
землевладельцам нанимать португальских и галисийских рабочих в ущерб местным
батракам. Сельский пролетариат вынужден был сдать свои позиции под яростным
напором правых" {P. Preston. Op. cit., p. 188.}.
Немного времени спустя после кровавой расправы с астурийскими шахтерами
"дрессированный рабочий" (кажется, это прозвище дал ему Хосе Антонио Примо
де Ривера) опубликовал в "ABC" открытое письмо к собственной партии "Аксьон
Обрериста". Письмо вызывающее и громогласное, источавшее презрение к
политическим методам решения конфликтов и показавшее лишний раз, какое
преувеличенное мнение сложилось у Руиса Алонсо о роли собственной персоны
как спасителя угнетенных масс.
"Открытое письмо к политической партии "Аксьон Обрериста"
Депутат кортесов от Гранады дон Рамон Руис Алонсо попросил нас
опубликовать следующее письмо:
"Ко всем вам, дорогие и мужественные трудящиеся, бывшие до сей минуты
моими единомышленниками, обращаюсь я сегодня с открытым письмом, постоянно
думая о любви, которой вы меня почтили. Перед вами я был прям и честен, а
особенно теперь, когда пришел час выполнить свой долг. Для меня этот час
настал сегодня.
Было бы преступлением взирать спокойно на революционное движение
недавних дней, в котором испанский пролетариат, отравленный политикой,
сыграл, к сожалению, весьма примечательную роль.
Обращаясь к вам на присущем мне, как всегда, ясном, твердом, искреннем
языке, я сегодня со всей откровенностью хочу сказать: политика отравляет
рабочего. Она жестока, бездушна, она несет с собой ложь, подсиживание,
поножовщину, предательство. Как жаль мне тех рабочих, которые видят в ней
свое спасение, при помощи политики жаждут претворить в жизнь священные
принципы социальной справедливости!
Чем больше страдает наша Испания, тем больше мы ее любим; и она с
тоской взывает к нам, - к кому же, как не к нам! - чтобы мы решительно
переменили курс и покончили с иллюзиями! Этого просят Испания и рабочие;
сегодня я, как рабочий и испанец, слышу голос масс, утерявших путеводную
звезду.
Развивать, поддерживать политическую партию, пусть национальную и
рабочую, пусть антимарксистскую, вкладывать в нее душу и силы мне кажется
ошибкой. Я по крайней мере не хочу пятнать свою совесть этим, не хочу
услышать в недалеком будущем от честных и чистых помыслами рабочих проклятия
за то, что мы, испанские руководители, втягивали их в политику, вместо того
чтобы вовлекать их в профсоюзы.
Я уважаю - хотя и не разделяю, более того, осуждаю всей душой -
принципы тех, кто до сего дня были моими сподвижниками и к которым у меня
сохранились самые теплые личные чувства.
Я выхожу из "Аксьон Обрериста", отказываюсь от всего, от поста
председателя Национального исполнительного комитета, на который вы оказали
честь недавно избрать меня, я не согласен оставаться рядовым членом этой
партии. Вы понимаете, как горько мне делать этот шаг, мне, отдавшему всю
энергию и пыл сердца знамени, которое, как мы вместе поклялись, никогда не
будет спущено. Я заявляю публично: мне невыносимо видеть это знамя в
лохмотьях, поэтому я сохраню его в своем сердце, и, если когда-то придет
час, я отдам ключи от сердца детям и внукам - пусть они вновь поднимут это
знамя.
Предательство - столько лет, так долго разговаривать с рабочими о
политике!
Только профсоюзы! Профсоюзы! Профсоюзы!
Если рабочему нужна политика, пусть ищет ее в понравившейся ему партии.
Классовая борьба несет погибель, и преступно вносить ее в политику. Я никого
за собой не тяну. Расколам - нет! Исправлению линии - да!
Я ухожу один. Я, рядовой солдат, начиная борьбу, высоко поднимаю свой
стальной мен, и пусть раскаявшиеся поцелуют символический крест рукояти,
пусть острие вонзится в грудь тех, кто жаждет пробиться наверх по рабочим
спинам.
Мне не нужны посты и пышные титулы, хватит мне и скромной моей фамилии,
сегодня депутат, а завтра - снова простой рабочий, я пройду всю Испанию с
идеей любви для всех.
Вот в чем я вижу свою апостольскую миссию. Пусть руководители
антимарксистских профсоюзов объединят в Национальном трудовом фронте тех
соотечественников, кого - с божьей помощью - сумеет поднять на борьбу ваш
бывший соратник, ныне прощающийся с вами.
Вперед! Превыше всего Испания, а над Испанией - Бог!
Мадрид, 16 ноября 1934. Рамон Руис Алонсо" {"ABC", 18 noviembre 1934,
p. 26-27.}.
"Аксьон Обрериста" без промедления опубликовала ответ в "ABC" на
открытое письмо своего бывшего председателя:
""Аксьон Обрериста" и депутат сеньор Руис Алонсо
Мы получили от Национального Комитета "Аксьон Обрериста" письмо
следующего содержания:
"Мадрид, 18 ноября 1934 г.
Суровым будет наш ответ на безрассудное и хвастливое послание депутата
"Аксьон Обрериста" сеньора Руиса Алонсо, направленное им в адрес партии, из
которой он выходит. Да, суровым, но необходимым и поучительным.
В эти трудные для Испании и рабочего класса часы нужно давать
решительный отпор всяким индивидуалистическим выходкам, попыткам сеять
смуты, сбивающим с толку людей. Следует энергично и эффективно пресекать
нездоровые устремления карьеристов, которые, думая только о собственном
процветании и скорейшей личной выгоде, разрушают все на своем пути.
Поведение сеньора Руиса Алонсо можно было бы оправдать и считать до
некоторой степени искренним, если бы указанный сеньор вместо публичных
обвинений в адрес политики, с театральными эффектами на манер Катилины
скромно и незаметно отказался бы от поста, доверенного ему партией, кстати,
политического по сути поста, и с верой в новые идеалы, о которых он трубит,
занялся бы намеченной им деятельностью.
Сообщать всему свету о своих планах спасения угнетенных рабочих,
выступая в качестве борца за благородное дело удовлетворения рабочих
требований, и одновременно предавать благородное и действенное, подлинно
рабочее дело, которое он превратил лишь в пьедестал для своей фигуры, - это
насмешка, издевательство, которого не потерпят трудящиеся.
Итак, Национальный Комитет "Аксьон Обрериста" с удовлетворением
принимает отставку дона Романа Руиса Алонсо с поста руководителя и его выход
из партии, а также надеется, что он не забудет заодно отказаться и от
депутатского кресла в кортесах по округу Гранада от нашей партии.
Наша организация убеждена в том, что она еще послужит добром трудящимся
классам и на ее решительную деятельность не повлияют махинации, замышляемые
против нее исподтишка, ярким примером которых, является открытое письмо дона
Рамона Руиса Алонсо.
Этому сеньору незачем хранить наше знамя и вручать ключи своим
потомкам. Когда он стал под ним, стяг уже высоко несли другие люди, которые
не гонятся, как он, за личной выгодой, а смело продолжают борьбу за чистоту
нашего знамени.
Теперь мы понимаем, почему дон Рамон Руис Алонсо решил заклеймить
политическую деятельность, даже если это - рабочая политика в интересах
трудящихся классов. Его бездействие в парламенте на протяжении целого года -
исчерпывающее тому объяснение.
Поклявшись в былые дни по собственной воле и своим мечом в незыблемой
верности Национальному Комитету "Аксьон Обрериста", дон Рамон Руис Алонсо
теперь заявляет о начале новой пропагандистской кампании по всей Испании.
"Ла Пренса" не раз писала о подобных намерениях сеньора Руиса, почему-то ни
разу не доведенных до конца. Такое под силу лишь тем, кто не трубит о своих
планах и не занимается раскольнической и предательской деятельностью.
"Аксьон Обрериста" будет существовать, как будут существовать и
профсоюзы. Это известно сеньору Руису, ведь когда он вошел в партию,
профсоюзы уже действовали. Он предпринял попытку, не более чем попытку,
создать их вновь. Если это так, то поступок, о котором говорится в его
письме, люди оценят по заслугам.
Национальный Комитет" {"ABC", 20 noviembre 1934, p. 17.}.
Убийственный ответ "Аксьон Обрериста" показывает, что даже
рабочие-католики, которых Руис Алонсо представлял в кортесах, уже не
доверяли ему. Уйдя из ХОНС и следуя своей неизменной привычке, он снова
покинул ряды партии, теперь уже второй. Остается только добавить, что Руис
Алонсо, несмотря на призыв "Аксьон Обрериста", так и не отказался от
депутатского мандата.
В 1935 г. Руис Алонсо участвовал в организации ХАП*, сторонники которой
все больше склонялись к прямым насильственным действиям. Безусловно, опыт
двухлетнего пребывания в полувоенной организации ХОНС помог ему справиться с
новой ролью. Говоря о возраставшей волне насилий в политической жизни
Испании конца 1935 г., Габриэль Джексон писал:
"Каждая из массовых партий, как СЭДА, так и социалисты, имела свою
молодежную организацию; бросавшейся в глаза общей тенденцией обеих
организаций было презрение к умеренным руководителям старшего поколения.
Молодежь из ХАП пользовалась антисемитским словарем нацистов и мечтала о
Варфоломеевской ночи против масонов и марксистов" {G. Jackson. Op. cit., p.
168.}.
Так вот, язык Района Руиса Алонсо в книге "Корпоративизм" близок к
тому, на котором объяснялись члены ХАП. Всем республиканским политикам,
упоминаемым в ней, несмотря на существовавшие между ними различия в
идеологических установках, автор без особых раздумий прилепил ярлык
марксистов. Порою он забывает о своем пресловутом христианстве и опускается
до самых беспардонных и оскорбительных личных выпадов. Про Асанью, например,
он пишет, что это "бесформенный кусок мяса, голова в бородавках, с беззубым
ртом" {Ruiz Alonso. Op. cit., p. 41.}. Марксист, выставленный в подобном
неприглядном виде, не способен, по мнению автора, вызвать любовь у матери
или невесты: "Что могут понять в этом кретины, кричащие: "Пролетарии всех
стран, соединяйтесь!"?" {Ibid., p. 51.} Что же касается евреев, то католик
Руис Алонсо весьма недвусмысленно заявляет, что семит не может быть хорошим
испанцем.
Два случая, происшедших в конце 1935 г., помогут нам лучше разобраться
в характере этого члена ХАП и депутата Гранады. Первый случай относится к
его деятельности в Гранаде, где Руис Алонсо еще тогда был прозван
"помощником палача". Несколько человек сообщили нам о том, что Руис у Алонсо
дали именно такое прозвище. Трудно было поверить в достоверность этого
факта, но случайно мы встретили следующую заметку в мадридской газете "Ла
Вос" от 22 октября 1935 г., где речь идет о казни в Гранаде приговоренного к
смерти Мануэля Васко Варгаса:
"Депутат сеньор Руис Алонсо обнял его, и вместе с начальником тюрьмы
они отвели осужденного к эшафоту. Расстояние в сорок шагов от часовни до
эшафота несчастный прошел твердым шагом. На нем был черный костюм, белые
альпаргаты на босу ногу, расстегнутая рубаха; подбородок его зарос щетиной.
На эшафоте осужденного привязали к столбу; гарроту, соединявшуюся с
рукояткой, укрепили на уровне шеи.
Депутат Руис Алонсо взял его за руку и вместе с падре Пайяном помогал
ему в последние мгновения".
Руис Алонсо привлек к себе внимание прессы не только своей "помощью"
осужденному на смертную казнь посредством гарроты, но и другим, более шумным
эпизодом. Эпизод этот произошел в кулуарах кортесов 13 ноября 1935 г., и все
мадридские, а также провинциальные газеты, в том числе и гранадские, уделили
ему место. Заголовки в мадридской газете "Ла Либертад" гласили: "Наемный,
"дрессированный рабочий", используемый СЭДА, старается выполнить свой долг",
"Руис Алонсо пытается ударить сеньора Гордона Ордаса, и тот ответным ударом
валит на пол члена СЭДА".
По сообщению "Ла Либертад", стычка возникла в момент, когда Руис Алонсо
услышал, как Гордон Ордас в кружке депутатов обвинял СЭДА в том, что она
всегда была против Республики.
"Из-за вызывающего поведения Руиса Алонсо, дородного, более массивного
и сложенного покрепче, чем Гордон Ордас, диалог обострился и приобрел
характер перепалки... Возмущенный Гордон хотел было кинуться на Руиса
Алонсо. Спровоцировав инцидент, Руис Алонсо ожидал нападения и сильно ударил
противника в лоб кулаком".
Во время предвыборной кампании в январе - феврале 1936 г. Руис Алонсо
выступил на нескольких митингах, организованных СЭДА, все время возвращаясь
к своей излюбленной теме о том, что профсоюзные лидеры отравляют души
испанских рабочих. Утром 9 февраля, в последнее воскресенье перед выборами,
он произнес речь в мадридском театре "Гойя". Это было в тот самый день,
когда вечером на банкете в честь Рафаэля Альберта и Марии Тересы Леон
Федерико Гарсиа Лорка зачитал манифест Народного Фронта. Мадридская газета
"Эль Соль" писала, комментируя митинг в театре "Гойя":
"Оратор обрушился на социалистических и анархистских руководителей,
заявив, что они обманывают массы. Как католик он критиковал также некоторых
предпринимателей, которые, по его мнению, не выполняют свой долг и несут за
это ответственность.
"С народом надо разговаривать от души, - сказал он, - а левые лидеры не
умеют обращаться с пролетариатом. Вам, не знающим языка "Аксьон Популар",
вам, считающим, что это партия богачей, мы заявляем, что состоятельные люди
из "Аксьон Популар" сумеют выполнить свой долг как хозяев, так и христиан".
Он закончил свою речь восхвалениями руководителя СЭДА сеньора Хиля
Роблеса" {"El Sol", 11 febrero 1936, p. 7.}.
Руиса Алонсо и его единомышленников переизбрали депутатами от Гранады.
Но, как мы уже отмечали, результаты выборов в Гранаде были аннулированы в
конце марта 1936 г. На майских выборах Руис Алонсо утратил свое депутатское
кресло. Едва скрываемая им ненависть к парламентским традициям и Народному
Фронту получила новую пищу. По собственному признанию, с этого момента
бывший депутат принялся за активную заговорщическую деятельность против
Республики:
"В парламенте все было ложью и обманом. Его надо было разрушить до
основания, не оставив камня на камне, а потом строить, воздвигать, укреплять
новое здание.
Убоявшись грядущего позора, полумертвый парламент изгнал меня, чтобы я
не стал свидетелем его поражения и не произнес бы ему в лицо смертный
приговор. Но до этого он аннулировал мой депутатский мандат и результаты
выборов в Гранаде...
Какая гнусность... какая гнусность... какая гнусность!
И какая гордость для меня!
Уже в ту пору люди говорили о революции.
Я вернулся в народ, смешался с народом и стал тем, чем был раньше:
Народом!
Я стал дышать полной грудью; я узнал, что такое подпольная
деятельность, так как сам в ней участвовал; я узнал, что такое война, ибо
Бог удостоил меня чести оказаться с оружием в руках в траншеях, где крышей
мне служило небо, а звезды были немыми свидетелями" {Ruiz Alonso. Op. cit.,
p. 249-250.}.
В апреле 1936 г. многочисленные сторонники ХАП, решив, что Хиль Роблес
недостаточно эффективно действует, пополнили ряды Фаланги. Известно, что в
это время Район Руис Алонсо обратился с просьбой принять его в Испанскую
фалангу. Свидетелем тому был Хосе Росалес, рассказавший, что экс-депутат
обусловил свое вступление в эту партию получением месячного вознаграждения в
1000 песет (видимо, он нуждался в деньгах после потери депутатского оклада).
Когда Хосе Росалес, Хосе Диас Пла, Энрике де Итурриага и еще кое-кто из
фалангистов посетили Хосе Антонио Примо де Риверу в мадридской тюрьме
"Модело" в конце апреля 1936 г., Руис Алонсо сопровождал их в столицу.
Росалес сообщил вождю Фаланги о сделке, которую предложил бывший депутат и
которая была решительно отвергнута. Примо де Ривера склонен был принять
Руиса Алонсо в Фалангу, но без оклада и особых льгот {Vila-San-Juan. Op.
cit., p. 115 и свидетельство Хосе Росалеса, записанное на магнитофон в
Гранаде 26 августа 1978 г.}. Возможно, этот отказ стал причиной тайной
ненависти, которую с тех пор Руис Алонсо испытывал к партии Хосе Антонио. К
этому вопросу мы еще вернемся.
Книга Руиса Алонсо банальна, это попросту набор фраз из иностранных
книг и документов о фашизме, в основном португальских и итальянских.
Высокопарная и напыщенная, книга, полная плагиата, пестрит на протяжении 288
страниц двойными и тройными знаками восклицания, пронизана
гипертрофированным самомнением. В ней бывший член СЭДА (он пишет: "Я горд
тем, что являюсь ремесленником, я никогда не хотел быть пролетарием")
покровительственно обращается к другим "ремесленникам, гордящимся тем, что
они испанцы" {Ruiz Alonso. Op. cit., p. 40.}, но еще не вполне понимающим
сущность корпоративизма. Руис Алонсо пытается разъяснить смысл этого
понятия:
"Все дело в том, чтобы суметь выкорчевать малейшее проявление старого
классового сознания, которое укоренилось в Испании у всех: у тех, кто платил
жалованье, и у тех, кто его зарабатывал.
Это надо говорить и делать с глубокой верой, осеняя себя крестом,
который гонит прочь дурные мысли. Все должны быть равны между собой,
обращаться друг к другу на "ты" при решении своих проблем" {Ibid., р. 45.}.
"Для меня не существует ни пролетариев, с одной стороны, ни буржуев - с
другой, в том понимании и смысле, в котором эти два слова употребляются на
благословенной испанской земле. Нет! Мы все - работники, все трудимся, все
производим... укрепляя нашим трудом семью, очаг, нацию" {Ibid., p. 98.}.
Книга Руиса Алонсо пропитана ненавистью к демократии:
"При демократическом режиме - проклятая демократия! - одинаково ценится
голос какого-нибудь забулдыги-неуча, который зачастую работник-то
никудышный, и, скажем, голос самого Менендеса-и-Пелайо*.
При корпоративном режиме - нет!" {Ibid., p. 66.}
Конечно, нет. Теперь становится ясным, что с самого начала своей
парламентской деятельности Руис Алонсо надеялся, что Испанскую республику
постигнет такая же участь, как и Веймарскую:
"Мне рассказывали очевидцы: пожар был ужасным, пламя взметнулось над
которой руководил Анхель Эррера Ориа, один из основателей "Аксьон Популар".
Видимо, по его рекомендации Руис Алонсо и получил место в типографии "Эль
Дебате".
Хиль Роблес угадал в Руисе Алонсо будущего активного члена "Аксьон
Популар". Типографский рабочий Руис Алонсо вышел из рядов ХОНС, и осенью
1933 г. его отправили в Гранаду - для работы в типографии газеты "Эль
Идеаль". Эта газета (она существует и поныне) была основана в 1931 г.
Подобно "Эль Дебате", она находилась под контролем католического
издательства, точнее, газетного треста Национальной католической ассоциации
пропагандистов, во главе которой был Эррера Ориа.
Итак, Рамон Руис Алонсо оказался в андалусском городе. Вскоре он
поступил на факультет социальных наук Гранадского университета, окончил его
и получил диплом, чем впоследствии похвалялся на заглавной странице своей
книги "Корпоративизм". Его "любимым преподавателем", судя по книге, был
Антонио Меса Молес, адвокат правых убеждений, широко известный в Гранаде. В
университете Руис Алонсо начал изучение корпоративизма политической системы,
близкой сердцу Хиля Роблеса, перед которым преклонялся Руис Алонсо. По этой
теме он написал дипломную работу, впоследствии переработанную в книгу.
В ноябре 3933 г. Руис Алонсо стал кандидатом в депутаты кортесов от
СЭДА, чему он был обязан, помимо иных причин, влиянию редактора "Эль Идеаль"
и дружбе, которая их связывала {Ruiz Alonso. Op. cit., p. 133.}.
В течение двух недель, предшествовавших выборам, кандидат Руис Алонсо
выступал на многих митингах СЭДА. Вне всякого сомнения, уже с начала своей
политической деятельности Руис Алонсо вызвал враждебность у рабочих,
сопровождавшуюся даже угрозами в его адрес. Так, например, в "Эль Дефенсор
де Гранада" мы читаем:
"Прерванный митинг правых в Альмуньекаре
В прошлую субботу вечером Альмуньекар посетили кандидаты правых Ла Чика
Дамас и Руис Алонсо с намерением провести митинг. Во время выступления Руиса
Алонсо произошли многочисленные инциденты, вызванные тем, что рабочие
пытались прервать оратора. Поскольку дело принимало опасный оборот, местные
власти решили прервать митинг; более инциденты не возобновлялись"
{"Defensor", 14 noviembre 1933, p. 5.}.
Несколько дней спустя нечто похожее повторилось в Ланхароне, где
выступление Руиса Алонсо на одном из митингов также было прервано
{"Defensor", 15 noviembre 1933.}.
Благодаря победе правой коалиции в Гранаде Руис Алонсо неожиданно
прошел депутатом в кортесы от "Аксьон обрериста", партии рабочих-католиков,
принадлежавших к СЭДА. Гордость его не знала границ. Судьба ему улыбнулась,
и, оказавшись на вершине успеха, он упивался победой. Вновь избранный
депутат приехал в родное селение Вильяфлорес, где в его честь был устроен
большой банкет, о котором до сих пор вспоминают его односельчане. Одна улица
селения была названа именем Руиса Алонсо и сохранила это название по сей
день. Польщенный всем этим, Руис Алонсо во вступлении к книге так описывает
свой триумф:
"Я не могу забыть... что из типографского цеха Гранады я попал в
парламент и что Гранада неистово аплодировала мне, увидев, что благодаря ей
я стал одерживать победы".
Когда в 1937 г. Хиль Роблес писал предисловие к "Корпоративизму", он в
весьма напыщенных выражениях постарался раздуть страдания и заслуги
рабочего, поднявшегося до уровня депутата Гранады:
"Руис Алонсо вышел из рабочего цеха, из самой гущи народа, страданиями
и чаяниями которого он живет.
Вынужденный превратностями жизни находиться в среде, значительно более
низкой, чем та, которой он заслуживал с рождения, Рамон Руис Алонсо
олицетворяет гармонию различных социальных групп, исповедующих христианство.
Он не предавался горьким разочарованиям, как некоторые, видя крушение своих
замыслов под жестокими ударами судьбы. Руис Алонсо сумел превозмочь личные
неудачи, а его душевная боль и переживания принесли щедрые плоды в его
апостольском служении обществу" {Ruiz Alonso. Op. cit., p. 15.}.
Такие слова мог бы написать и сам Руис Алонсо. Думаю, мы не ошибемся,
сказав, что тщеславие, неумеренные претензии и страсть к преувеличениям
всегда были основными чертами личности того, кто в августе 1936 г. принимал
прямое участие в аресте Гарсиа Лорки.
В своей книге Руис Алонсо рассказывает об одном эпизоде, после которого
рабочие левых убеждений возненавидели его еще больше. В начале марта 1934 г.
в типографию газеты "ABC" приняли одного печатника, не состоявшего в левых
профсоюзах. Поскольку речь шла о нарушении коллективного договора, Народный
дом, как сказано у Руиса Алонсо, объявил "всеобщую забастовку на
неопределенный срок типографских рабочих Мадрида в знак солидарности с
товарищами из "ABC", чьи права незаконно ущемлены". Тут-то Руис Алонсо и
вспомнил свои собственные раздоры с Народным домом за несколько лет до этого
и решил противиться забастовке ("Я был штрейкбрехером!.. Я боролся с
забастовщиками!"): он стал работать в типографиях "ABC" и "Эль Дебате".
"Началась яростная уличная борьба, доходившая иногда до крайней
жестокости. На Гран Виа в грузовик, нагруженный экземплярами "ABC" и "Эль
Дебате", бросили три бутылки с зажигательной смесью, которые нам удалось тут
же загасить.
В одном частном доме мы забрали огнетушители и теперь были готовы ко
всему!
Через три дня забастовка была подавлена. Народный дом сопротивлялся
долго. Очень долго. Забастовочная касса печатников была полна... но и она
истощилась. Другие профсоюзы пришли к ним на помощь. Усилия были огромными.
Но столь же огромными, нечеловеческими были усилия наших антимарксистских
профсоюзов.
Я был одним из многих! Так же, как я, поступали многие, оставшиеся
неизвестными. Уже тогда речь шла о баррикадах, сиренах, пистолетах,
нападениях. Все это мне было по душе" {Ibid., p. 133-134.}.
Весьма характерно, что автор этих строк, хотя и представляется "одним
из многих", старается при этом создать впечатление, будто он был главным
героем событий. Однако это весьма далеко от истины. Как уточнил недавно
английский историк П. Престон {P. Preston. La destruction de la democracia
en Espana, Turner. Madrid, 1978.}, 7 марта 1934 г. новый министр внутренних
дел Саласар Алонсо принял чрезвычайные меры, обещав от имени правительства
владельцу "ABC" Хуану Игнасио Лука де Тена поддержать его решение
противостоять забастовке. Когда после неудачи, постигшей забастовку,
печатники выразили желание вернуться на работу, Лука де Тена отказался их
принять. Согласно Престону, конфликт с "профсоюзом печатников показал, до
какой степени недавние перестановки в правительстве свидетельствовали о
резком сдвиге вправо... Правые были в восхищении от Саласара Алонсо" {P.
Preston. Op. cit., p. 183.}. Ясно, таким образом, что и без личной поддержки
Руиса Алонсо успех предпринимателям был обеспечен. Однако депутат от СЭДА,
опьяненный своим личным вкладом в разгром забастовки, 15 марта в кортесах
обрушился на Хулиана Бестейро*, вновь заявив, что профсоюзы только
развращают души рабочих. Руис Алонсо был столь преисполнен тщеславием по
поводу собственных идеологических открытий и самого факта выступления против
Бестейро и социалистов из Народного дома, что он полностью включил свою речь
в свою книгу {Ruiz Alonzo. Op. cit., p. 139-142. Речь Алонсо можно прочитать
в "Diario de Sesiones", 15 marzo 1934, p. 28.}.
Вместе с другим депутатом от СЭДА, Димасом Мадариага, Рамон Руис Алонсо
играл заметную роль в дискуссии, которая несколько месяцев спустя привела к
отмене в угоду помещикам Закона о муниципальных границах. П. Престон пишет
по этому поводу:
"Отмена этого закона 23 мая, незадолго до уборки урожая, позволила
землевладельцам нанимать португальских и галисийских рабочих в ущерб местным
батракам. Сельский пролетариат вынужден был сдать свои позиции под яростным
напором правых" {P. Preston. Op. cit., p. 188.}.
Немного времени спустя после кровавой расправы с астурийскими шахтерами
"дрессированный рабочий" (кажется, это прозвище дал ему Хосе Антонио Примо
де Ривера) опубликовал в "ABC" открытое письмо к собственной партии "Аксьон
Обрериста". Письмо вызывающее и громогласное, источавшее презрение к
политическим методам решения конфликтов и показавшее лишний раз, какое
преувеличенное мнение сложилось у Руиса Алонсо о роли собственной персоны
как спасителя угнетенных масс.
"Открытое письмо к политической партии "Аксьон Обрериста"
Депутат кортесов от Гранады дон Рамон Руис Алонсо попросил нас
опубликовать следующее письмо:
"Ко всем вам, дорогие и мужественные трудящиеся, бывшие до сей минуты
моими единомышленниками, обращаюсь я сегодня с открытым письмом, постоянно
думая о любви, которой вы меня почтили. Перед вами я был прям и честен, а
особенно теперь, когда пришел час выполнить свой долг. Для меня этот час
настал сегодня.
Было бы преступлением взирать спокойно на революционное движение
недавних дней, в котором испанский пролетариат, отравленный политикой,
сыграл, к сожалению, весьма примечательную роль.
Обращаясь к вам на присущем мне, как всегда, ясном, твердом, искреннем
языке, я сегодня со всей откровенностью хочу сказать: политика отравляет
рабочего. Она жестока, бездушна, она несет с собой ложь, подсиживание,
поножовщину, предательство. Как жаль мне тех рабочих, которые видят в ней
свое спасение, при помощи политики жаждут претворить в жизнь священные
принципы социальной справедливости!
Чем больше страдает наша Испания, тем больше мы ее любим; и она с
тоской взывает к нам, - к кому же, как не к нам! - чтобы мы решительно
переменили курс и покончили с иллюзиями! Этого просят Испания и рабочие;
сегодня я, как рабочий и испанец, слышу голос масс, утерявших путеводную
звезду.
Развивать, поддерживать политическую партию, пусть национальную и
рабочую, пусть антимарксистскую, вкладывать в нее душу и силы мне кажется
ошибкой. Я по крайней мере не хочу пятнать свою совесть этим, не хочу
услышать в недалеком будущем от честных и чистых помыслами рабочих проклятия
за то, что мы, испанские руководители, втягивали их в политику, вместо того
чтобы вовлекать их в профсоюзы.
Я уважаю - хотя и не разделяю, более того, осуждаю всей душой -
принципы тех, кто до сего дня были моими сподвижниками и к которым у меня
сохранились самые теплые личные чувства.
Я выхожу из "Аксьон Обрериста", отказываюсь от всего, от поста
председателя Национального исполнительного комитета, на который вы оказали
честь недавно избрать меня, я не согласен оставаться рядовым членом этой
партии. Вы понимаете, как горько мне делать этот шаг, мне, отдавшему всю
энергию и пыл сердца знамени, которое, как мы вместе поклялись, никогда не
будет спущено. Я заявляю публично: мне невыносимо видеть это знамя в
лохмотьях, поэтому я сохраню его в своем сердце, и, если когда-то придет
час, я отдам ключи от сердца детям и внукам - пусть они вновь поднимут это
знамя.
Предательство - столько лет, так долго разговаривать с рабочими о
политике!
Только профсоюзы! Профсоюзы! Профсоюзы!
Если рабочему нужна политика, пусть ищет ее в понравившейся ему партии.
Классовая борьба несет погибель, и преступно вносить ее в политику. Я никого
за собой не тяну. Расколам - нет! Исправлению линии - да!
Я ухожу один. Я, рядовой солдат, начиная борьбу, высоко поднимаю свой
стальной мен, и пусть раскаявшиеся поцелуют символический крест рукояти,
пусть острие вонзится в грудь тех, кто жаждет пробиться наверх по рабочим
спинам.
Мне не нужны посты и пышные титулы, хватит мне и скромной моей фамилии,
сегодня депутат, а завтра - снова простой рабочий, я пройду всю Испанию с
идеей любви для всех.
Вот в чем я вижу свою апостольскую миссию. Пусть руководители
антимарксистских профсоюзов объединят в Национальном трудовом фронте тех
соотечественников, кого - с божьей помощью - сумеет поднять на борьбу ваш
бывший соратник, ныне прощающийся с вами.
Вперед! Превыше всего Испания, а над Испанией - Бог!
Мадрид, 16 ноября 1934. Рамон Руис Алонсо" {"ABC", 18 noviembre 1934,
p. 26-27.}.
"Аксьон Обрериста" без промедления опубликовала ответ в "ABC" на
открытое письмо своего бывшего председателя:
""Аксьон Обрериста" и депутат сеньор Руис Алонсо
Мы получили от Национального Комитета "Аксьон Обрериста" письмо
следующего содержания:
"Мадрид, 18 ноября 1934 г.
Суровым будет наш ответ на безрассудное и хвастливое послание депутата
"Аксьон Обрериста" сеньора Руиса Алонсо, направленное им в адрес партии, из
которой он выходит. Да, суровым, но необходимым и поучительным.
В эти трудные для Испании и рабочего класса часы нужно давать
решительный отпор всяким индивидуалистическим выходкам, попыткам сеять
смуты, сбивающим с толку людей. Следует энергично и эффективно пресекать
нездоровые устремления карьеристов, которые, думая только о собственном
процветании и скорейшей личной выгоде, разрушают все на своем пути.
Поведение сеньора Руиса Алонсо можно было бы оправдать и считать до
некоторой степени искренним, если бы указанный сеньор вместо публичных
обвинений в адрес политики, с театральными эффектами на манер Катилины
скромно и незаметно отказался бы от поста, доверенного ему партией, кстати,
политического по сути поста, и с верой в новые идеалы, о которых он трубит,
занялся бы намеченной им деятельностью.
Сообщать всему свету о своих планах спасения угнетенных рабочих,
выступая в качестве борца за благородное дело удовлетворения рабочих
требований, и одновременно предавать благородное и действенное, подлинно
рабочее дело, которое он превратил лишь в пьедестал для своей фигуры, - это
насмешка, издевательство, которого не потерпят трудящиеся.
Итак, Национальный Комитет "Аксьон Обрериста" с удовлетворением
принимает отставку дона Романа Руиса Алонсо с поста руководителя и его выход
из партии, а также надеется, что он не забудет заодно отказаться и от
депутатского кресла в кортесах по округу Гранада от нашей партии.
Наша организация убеждена в том, что она еще послужит добром трудящимся
классам и на ее решительную деятельность не повлияют махинации, замышляемые
против нее исподтишка, ярким примером которых, является открытое письмо дона
Рамона Руиса Алонсо.
Этому сеньору незачем хранить наше знамя и вручать ключи своим
потомкам. Когда он стал под ним, стяг уже высоко несли другие люди, которые
не гонятся, как он, за личной выгодой, а смело продолжают борьбу за чистоту
нашего знамени.
Теперь мы понимаем, почему дон Рамон Руис Алонсо решил заклеймить
политическую деятельность, даже если это - рабочая политика в интересах
трудящихся классов. Его бездействие в парламенте на протяжении целого года -
исчерпывающее тому объяснение.
Поклявшись в былые дни по собственной воле и своим мечом в незыблемой
верности Национальному Комитету "Аксьон Обрериста", дон Рамон Руис Алонсо
теперь заявляет о начале новой пропагандистской кампании по всей Испании.
"Ла Пренса" не раз писала о подобных намерениях сеньора Руиса, почему-то ни
разу не доведенных до конца. Такое под силу лишь тем, кто не трубит о своих
планах и не занимается раскольнической и предательской деятельностью.
"Аксьон Обрериста" будет существовать, как будут существовать и
профсоюзы. Это известно сеньору Руису, ведь когда он вошел в партию,
профсоюзы уже действовали. Он предпринял попытку, не более чем попытку,
создать их вновь. Если это так, то поступок, о котором говорится в его
письме, люди оценят по заслугам.
Национальный Комитет" {"ABC", 20 noviembre 1934, p. 17.}.
Убийственный ответ "Аксьон Обрериста" показывает, что даже
рабочие-католики, которых Руис Алонсо представлял в кортесах, уже не
доверяли ему. Уйдя из ХОНС и следуя своей неизменной привычке, он снова
покинул ряды партии, теперь уже второй. Остается только добавить, что Руис
Алонсо, несмотря на призыв "Аксьон Обрериста", так и не отказался от
депутатского мандата.
В 1935 г. Руис Алонсо участвовал в организации ХАП*, сторонники которой
все больше склонялись к прямым насильственным действиям. Безусловно, опыт
двухлетнего пребывания в полувоенной организации ХОНС помог ему справиться с
новой ролью. Говоря о возраставшей волне насилий в политической жизни
Испании конца 1935 г., Габриэль Джексон писал:
"Каждая из массовых партий, как СЭДА, так и социалисты, имела свою
молодежную организацию; бросавшейся в глаза общей тенденцией обеих
организаций было презрение к умеренным руководителям старшего поколения.
Молодежь из ХАП пользовалась антисемитским словарем нацистов и мечтала о
Варфоломеевской ночи против масонов и марксистов" {G. Jackson. Op. cit., p.
168.}.
Так вот, язык Района Руиса Алонсо в книге "Корпоративизм" близок к
тому, на котором объяснялись члены ХАП. Всем республиканским политикам,
упоминаемым в ней, несмотря на существовавшие между ними различия в
идеологических установках, автор без особых раздумий прилепил ярлык
марксистов. Порою он забывает о своем пресловутом христианстве и опускается
до самых беспардонных и оскорбительных личных выпадов. Про Асанью, например,
он пишет, что это "бесформенный кусок мяса, голова в бородавках, с беззубым
ртом" {Ruiz Alonso. Op. cit., p. 41.}. Марксист, выставленный в подобном
неприглядном виде, не способен, по мнению автора, вызвать любовь у матери
или невесты: "Что могут понять в этом кретины, кричащие: "Пролетарии всех
стран, соединяйтесь!"?" {Ibid., p. 51.} Что же касается евреев, то католик
Руис Алонсо весьма недвусмысленно заявляет, что семит не может быть хорошим
испанцем.
Два случая, происшедших в конце 1935 г., помогут нам лучше разобраться
в характере этого члена ХАП и депутата Гранады. Первый случай относится к
его деятельности в Гранаде, где Руис Алонсо еще тогда был прозван
"помощником палача". Несколько человек сообщили нам о том, что Руис у Алонсо
дали именно такое прозвище. Трудно было поверить в достоверность этого
факта, но случайно мы встретили следующую заметку в мадридской газете "Ла
Вос" от 22 октября 1935 г., где речь идет о казни в Гранаде приговоренного к
смерти Мануэля Васко Варгаса:
"Депутат сеньор Руис Алонсо обнял его, и вместе с начальником тюрьмы
они отвели осужденного к эшафоту. Расстояние в сорок шагов от часовни до
эшафота несчастный прошел твердым шагом. На нем был черный костюм, белые
альпаргаты на босу ногу, расстегнутая рубаха; подбородок его зарос щетиной.
На эшафоте осужденного привязали к столбу; гарроту, соединявшуюся с
рукояткой, укрепили на уровне шеи.
Депутат Руис Алонсо взял его за руку и вместе с падре Пайяном помогал
ему в последние мгновения".
Руис Алонсо привлек к себе внимание прессы не только своей "помощью"
осужденному на смертную казнь посредством гарроты, но и другим, более шумным
эпизодом. Эпизод этот произошел в кулуарах кортесов 13 ноября 1935 г., и все
мадридские, а также провинциальные газеты, в том числе и гранадские, уделили
ему место. Заголовки в мадридской газете "Ла Либертад" гласили: "Наемный,
"дрессированный рабочий", используемый СЭДА, старается выполнить свой долг",
"Руис Алонсо пытается ударить сеньора Гордона Ордаса, и тот ответным ударом
валит на пол члена СЭДА".
По сообщению "Ла Либертад", стычка возникла в момент, когда Руис Алонсо
услышал, как Гордон Ордас в кружке депутатов обвинял СЭДА в том, что она
всегда была против Республики.
"Из-за вызывающего поведения Руиса Алонсо, дородного, более массивного
и сложенного покрепче, чем Гордон Ордас, диалог обострился и приобрел
характер перепалки... Возмущенный Гордон хотел было кинуться на Руиса
Алонсо. Спровоцировав инцидент, Руис Алонсо ожидал нападения и сильно ударил
противника в лоб кулаком".
Во время предвыборной кампании в январе - феврале 1936 г. Руис Алонсо
выступил на нескольких митингах, организованных СЭДА, все время возвращаясь
к своей излюбленной теме о том, что профсоюзные лидеры отравляют души
испанских рабочих. Утром 9 февраля, в последнее воскресенье перед выборами,
он произнес речь в мадридском театре "Гойя". Это было в тот самый день,
когда вечером на банкете в честь Рафаэля Альберта и Марии Тересы Леон
Федерико Гарсиа Лорка зачитал манифест Народного Фронта. Мадридская газета
"Эль Соль" писала, комментируя митинг в театре "Гойя":
"Оратор обрушился на социалистических и анархистских руководителей,
заявив, что они обманывают массы. Как католик он критиковал также некоторых
предпринимателей, которые, по его мнению, не выполняют свой долг и несут за
это ответственность.
"С народом надо разговаривать от души, - сказал он, - а левые лидеры не
умеют обращаться с пролетариатом. Вам, не знающим языка "Аксьон Популар",
вам, считающим, что это партия богачей, мы заявляем, что состоятельные люди
из "Аксьон Популар" сумеют выполнить свой долг как хозяев, так и христиан".
Он закончил свою речь восхвалениями руководителя СЭДА сеньора Хиля
Роблеса" {"El Sol", 11 febrero 1936, p. 7.}.
Руиса Алонсо и его единомышленников переизбрали депутатами от Гранады.
Но, как мы уже отмечали, результаты выборов в Гранаде были аннулированы в
конце марта 1936 г. На майских выборах Руис Алонсо утратил свое депутатское
кресло. Едва скрываемая им ненависть к парламентским традициям и Народному
Фронту получила новую пищу. По собственному признанию, с этого момента
бывший депутат принялся за активную заговорщическую деятельность против
Республики:
"В парламенте все было ложью и обманом. Его надо было разрушить до
основания, не оставив камня на камне, а потом строить, воздвигать, укреплять
новое здание.
Убоявшись грядущего позора, полумертвый парламент изгнал меня, чтобы я
не стал свидетелем его поражения и не произнес бы ему в лицо смертный
приговор. Но до этого он аннулировал мой депутатский мандат и результаты
выборов в Гранаде...
Какая гнусность... какая гнусность... какая гнусность!
И какая гордость для меня!
Уже в ту пору люди говорили о революции.
Я вернулся в народ, смешался с народом и стал тем, чем был раньше:
Народом!
Я стал дышать полной грудью; я узнал, что такое подпольная
деятельность, так как сам в ней участвовал; я узнал, что такое война, ибо
Бог удостоил меня чести оказаться с оружием в руках в траншеях, где крышей
мне служило небо, а звезды были немыми свидетелями" {Ruiz Alonso. Op. cit.,
p. 249-250.}.
В апреле 1936 г. многочисленные сторонники ХАП, решив, что Хиль Роблес
недостаточно эффективно действует, пополнили ряды Фаланги. Известно, что в
это время Район Руис Алонсо обратился с просьбой принять его в Испанскую
фалангу. Свидетелем тому был Хосе Росалес, рассказавший, что экс-депутат
обусловил свое вступление в эту партию получением месячного вознаграждения в
1000 песет (видимо, он нуждался в деньгах после потери депутатского оклада).
Когда Хосе Росалес, Хосе Диас Пла, Энрике де Итурриага и еще кое-кто из
фалангистов посетили Хосе Антонио Примо де Риверу в мадридской тюрьме
"Модело" в конце апреля 1936 г., Руис Алонсо сопровождал их в столицу.
Росалес сообщил вождю Фаланги о сделке, которую предложил бывший депутат и
которая была решительно отвергнута. Примо де Ривера склонен был принять
Руиса Алонсо в Фалангу, но без оклада и особых льгот {Vila-San-Juan. Op.
cit., p. 115 и свидетельство Хосе Росалеса, записанное на магнитофон в
Гранаде 26 августа 1978 г.}. Возможно, этот отказ стал причиной тайной
ненависти, которую с тех пор Руис Алонсо испытывал к партии Хосе Антонио. К
этому вопросу мы еще вернемся.
Книга Руиса Алонсо банальна, это попросту набор фраз из иностранных
книг и документов о фашизме, в основном португальских и итальянских.
Высокопарная и напыщенная, книга, полная плагиата, пестрит на протяжении 288
страниц двойными и тройными знаками восклицания, пронизана
гипертрофированным самомнением. В ней бывший член СЭДА (он пишет: "Я горд
тем, что являюсь ремесленником, я никогда не хотел быть пролетарием")
покровительственно обращается к другим "ремесленникам, гордящимся тем, что
они испанцы" {Ruiz Alonso. Op. cit., p. 40.}, но еще не вполне понимающим
сущность корпоративизма. Руис Алонсо пытается разъяснить смысл этого
понятия:
"Все дело в том, чтобы суметь выкорчевать малейшее проявление старого
классового сознания, которое укоренилось в Испании у всех: у тех, кто платил
жалованье, и у тех, кто его зарабатывал.
Это надо говорить и делать с глубокой верой, осеняя себя крестом,
который гонит прочь дурные мысли. Все должны быть равны между собой,
обращаться друг к другу на "ты" при решении своих проблем" {Ibid., р. 45.}.
"Для меня не существует ни пролетариев, с одной стороны, ни буржуев - с
другой, в том понимании и смысле, в котором эти два слова употребляются на
благословенной испанской земле. Нет! Мы все - работники, все трудимся, все
производим... укрепляя нашим трудом семью, очаг, нацию" {Ibid., p. 98.}.
Книга Руиса Алонсо пропитана ненавистью к демократии:
"При демократическом режиме - проклятая демократия! - одинаково ценится
голос какого-нибудь забулдыги-неуча, который зачастую работник-то
никудышный, и, скажем, голос самого Менендеса-и-Пелайо*.
При корпоративном режиме - нет!" {Ibid., p. 66.}
Конечно, нет. Теперь становится ясным, что с самого начала своей
парламентской деятельности Руис Алонсо надеялся, что Испанскую республику
постигнет такая же участь, как и Веймарскую:
"Мне рассказывали очевидцы: пожар был ужасным, пламя взметнулось над