Страница:
рейхстагом чуть не до неба!
И чудилось мне, что этот сполох, разорвав тьму, осветил перед молодежью
правильный путь.
А позади барахтался парламент, опозоренный и побежденный!" {Ibid., р.
227.}
Руис Алонсо, католик и завзятый традиционалист, не преминул с
удовольствием упомянуть католических королей:
"Слава богу, что Фердинанд и Изабелла высоко подняли знамя объединения,
и нет ничего важнее этой идеи!" {Ibid., p. 156.} Зная об экспансионистских
планах Германии и Италии, он в свою очередь не может забыть о былом величии
Испании и мечтает о восстановлении ее имперского "авторитета":
"Подлинные синдикалисты пронесут через всю Испанию знался ее чаяний и
надежд, знамя нового государства, символ великой Родины, сохранившей
имперский блеск Испании" {Ibid., р. 251. Разбор империалистических
притязаний испанского фашизма дан в работе: Heroert Rutledge Southworth. The
Falange: An Analysis of Spain's Fascist Heritage en "Spain in Crisis", 1976,
p. 1-22.}.
Руис Алонсо, который, как известно читателю, не без гордости признавал,
что участвовал в заговоре против Республики, выехал из Мадрида в Гранаду на
частной машине 10 июля 1936 г. Он, несомненно, знал о готовящемся военном
мятеже и хотел быть в Гранаде, чтобы непосредственно участвовать в
близящихся событиях. Ему, однако, не повезло, и его автомобиль попал в
аварию у Мадридехоса, небольшого селения в провинции Толедо. Заметка,
опубликованная в "Нотисиеро Грандино" 12 июля, свидетельствует, что вопреки
распространенному мнению Руис Алонсо не мог вернуться в Гранаду тем же
поездом, которым ехал Гарсиа Лорка:
"Бывший депутат сеньор Руис Алонсо попал в автомобильную аварию и
серьезно пострадал.
Сеньор Руис Алонсо, бывший депутат от Гранады, член СЭДА, возвращался
из Мадрида на машине. Он ехал на большой скорости. Около Мадридехоса
наперерез ему выскочил грузовик. Чтобы избежать столкновения, он резко
свернул, и машина, перевернувшись четыре или пять раз, оказалась в кювете.
Машина была разбита, сеньор Руис Алонсо получил тяжелые ушибы.
Сеньора Руиса Алонсо увезли в Мадридехос на том же грузовике, из-за
которого произошла катастрофа. В Мадридехосе за пострадавшим ухаживали его
друзья и сподвижники по партии.
Когда в "Аксьон Популар" Гранады узнали о случившемся, ему был послан
автомобиль, который доставил пострадавшего в Гранаду. Доктор Гирао прекрасно
справляется с лечением на дому. Он посоветовал своему пациенту сократить
количество принимаемых гостей.
Вчера больному стало немного лучше, хотя общее состояние еще тяжелое и
он жалуется на сильные боли.
Семья сеньора Руиса Алонсо попросила нас передать благодарность всем,
кто интересуется состоянием его здоровья и кто оказал ему соответствующие
знаки внимания" {"Noticiero Granadino", 12 julio 1936, p. 1.}.
Раны, полученные бывшим депутатом в автомобильной катастрофе под
Мадридехосом, оказались, однако, не слишком тяжелыми и не помешали ему
участвовать в событиях, которые развернулись в Гранаде после 20 июля. У нас
будет еще печальная возможность показать зловещую роль, которую сыграл в
мятеже этот жестокий, чванливый, склонный к насилию, тщеславный и грубый
человек с непомерными претензиями. Да, роль эта была | поистине зловещей,
особенно в судьбе Федерико Гарсиа Лорки, жизнь которого, говоря словами
стихов Хорхе Манрике, была "поставлена на карту".
ГАРСИА ЛОРКА В УСАДЬБЕ САН-ВИСЕНТЕ
Федерико Гарсиа Родригес, отец поэта, купил в 1925 г. красивый дом с
земельным участком в пригороде Гранады. Такой дом с небольшим участком
(около гектара земли) в Гранаде обычно называют "уэрта" (усадьба) в отличие
от "касериа" (ферма) и "кортихо" (хутор), если он расположен вне города.
Усадьба действительно стоит в самом начале широко раскинувшейся и
плодородной гра-надской долины и недалеко от города, куда можно быстро
добраться через Кальехонес и Пласета-де-Грасиа. В честь своей жены Висенты
Лорки Ромеро дон Федерико назвал усадьбу "Уэрта Сан-Висенте", а старое
название "Уэрта де-лос-Мудос" вскоре забылось {Эти подробности нам любезно
сообщили Исабель Гарсиа Лорка и Лаура де лос Риос.}.
Усадьба, принадлежащая и поныне семье поэта, в 1936 г. была окружена
кукурузными и табачными полями. Сегодня, к сожалению, подступы к дому
застроены огромными жилыми корпусами вдоль Камино-де-Ронда (официально
именуемой Авенида Карреро Бланке), а до войны это была широкая, густо
обсаженная деревьями улица. Спекуляция выгодными земельными участками
привела к застройке этой части долины новыми домами, которые загородили
прежде открытый превосходный вид на город и дворцы Альгамбру и Хенералифе*.
Продвижение этой кирпичной громады по плодородной влажной земле долины
в сторону усадьбы Сан-Висенте в 1975 г. грозило ей сносом, предусмотренным в
"Частичном плане градоустройства". Муниципальные власти Гранады,
заручившиеся официальным разрешением министерства жилищного строительства,
уже готовы были совершить это преступление. Лишь благодаря вмешательству и
протестам семьи поэта, а также многочисленных выдающихся деятелей испанской
литературы и зарубежных испанистов усадьба была "помилована" и сохранена
{См.: Хуан Педро Киньонеро. Дому Гарсиа Лорки грозит быть замененным
многоэтажной постройкой. - "Informaciones", Madrid, 17 febrcro 1975; Он же.
Призыв к защите дома Гарсиа Лорки. - "Informaciones" 25 febrero 1975, p. 23;
Антонио Рамос Эспехо. Усадьба "Сан-Висекте" под угрозой. - "Triunfo",
Madrid, 1 marzo 1975, p. 29; "Гранада. Убийство истории". - "Cambio",
Madrid, 3 marzo 1975, p. 27; "Испанисты и усадьба "Сан-Висенте" (протест
британских испанистов)". - "Triunfo", 12 abril 1975.}. Ныне существует
проект превратить ее в музей Гарсиа Лорки.
В 1933 г. родители Федерико переехали в Мадрид. Летом, однако, они
приезжали в усадьбу, чтобы повидаться с дочерью Кончен и своими внуками, с
многочисленными родственниками и старыми друзьями. Приезд дона Федерико и
его супруги трагическим летом 1936 г. не прошел незамеченным. 10 июля "Эль
Дефенсор де Гранада", редактором которой был Константино Руис Карнеро,
большой друг Федерико, сообщала:
"В Гранаду приехал на летний сезон вместе со своей семьей наш дорогой
друг, владелец усадьбы дон Федерико Гарсиа Родригес" {"Defensor", 10 Julio,
1936, p. 1.}.
Дон Федерико и его супруга приехали из Мадрида одни. Ни Франсиско, ни
Исабель не было с ними. Франсиско получил пост секретаря посольства Испании
в Каире, а младшая дочь после успешной сдачи экзаменов ожидала результатов
конкурса на место преподавателя в среднем учебном заведении {Эти подробности
любезно сообщила нам Исабель Гарсиа Лорка.}. Федерико, как мы уже писали,
должен был приехать несколько дней спустя, 14 июля. В усадьбе ждали
родителей их дочь Конча, жена Мануэля Фернандеса Монтесиноса, члена
социалистической партии, ставшего алькальдом Гранады 10 июля, и трое внуков:
Тика (Висента), Кончита и Маноло. Мануэль Фернандес Монтесинос был крайне
занят в те дни и часто оставался в городе, ночуя в своей квартире на улице
Сан-Антон, Э 29, что на углу Пуэнте-де-Кастаньеда.
Приехав в Гранаду, Федерико остановился в родительской усадьбе как
всегда в своей комнате на втором этаже. Мы располагаем лишь скупыми
сведениями о его жизни в те шесть дней, что предшествовали мятежу
гранадского гарнизона, но можно с уверенностью сказать, что он часто
появлялся в городе и его видели многие люди. Как мы уже отметили, три
гранадские газеты напечатали заметки о его приезде ("Эль Дефенсор де
Гранада", "Эль Идеаль", "Нотисьеро Гранадино"), но, кроме того, Федерико
часто встречали на улицах и в кафе.
Мигель Серон вспоминал в 1966 г. свою встречу с поэтом в те дни:
"Да, я видел один раз Федерико после его возвращения из Мадрида, как
раз накануне мятежа. Мы случайно встретились на улице. К нам подошли
какие-то девушки и попросили пожертвовать на МОПР. Федерико что-то дал им и
сказал мне полушутя: "А что, Мигель, не съездить ли нам в Россию?" Больше я
его не видел" {Свидетельство Мигеля Серона. Гранада, 1966.}.
18 июля - День святого Федерико*, и его всегда особо шумно и радостно
отмечали в усадьбе Сан-Висенте: именины отца и старшего сына совпадали.
Однако в тот год особых празднеств не устраивали. Как раз за день до этого
начался мятеж, а утром 18 июля Франко через радиостанции Канарских островов
и Испанского Марокко объявил о начале Национального Движения и призвал всех
"испанцев-патриотов" сотрудничать с ним. Вновь Испанию собирались "спасать"
военные.
Во вторник 20 июля, в первый день мятежа в Гранаде, Мануэль Фернандес
Монтесинос был арестован в своем кабинете; алькальда сразу отправили в
тюрьму. Началось шествие семьи на Голгофу.
Мы располагаем очень скудной достоверной информацией о том, что
происходило в усадьбе Сан-Висенте после 20 июля. По всей видимости, тогда,
да и после, никто из членов семьи не записывал дат, имен и разговоров. Сам
Федерико не оставил никаких заметок о тех днях. Волнение и страшная тревога
в связи с происходившими событиями не располагали к тому, чтобы писать. Со
временем воспоминания Кончи и ее родителей, переданные другим членам семьи,
тускнели, а детали стирались. Несмотря на это, благодаря сообщениям ряда
свидетелей представляется возможным восстановить некоторые решающие моменты
драмы, пережитой обитателями Сан-Висенте после мятежа.
Во-первых, у нас есть свидетельство Анхелины Кордобилья Гонсалес - няни
в семье Фернандес Монтесинос. Во время репрессий, последовавших за военным
мятежом, она вместе со всеми находилась в усадьбе.
Когда мы познакомились с Анхелиной в августе 1966 г., ей было уже
восемьдесят лет. Она довольно хорошо сохранилась физически, с возрастом ей
не изменили ни ум, ни память; и это хорошо видно, если сравнить ее рассказы
с воспоминаниями других свидетелей. Поначалу она боялась говорить с нами о
гибели Лорки, но потом, переборов страх, Анхелина разговорилась и долго
делилась воспоминаниями о случившемся сначала в усадьбе, а затем в Гранаде.
Во время интервью с ней рядом сидела ее дочь, подбадривавшая ее и
принимавшая активное участие в разговоре. Разговор был записан на
магнитофон.
Анхелина начала с того, какой страх охватывал Федерико, когда по утрам
республиканцы бомбили Гранаду:
"Анхелина: Вообще сеньорито Федерико был пуглив, как заяц.
Дочь: Он был не храброго десятка.
Анхелина: И верно, не храброго десятка. Страх его брал. Зато знал он
всего много. Когда начались избиения и расстрелы, он все нас спрашивал: "А
если меня убьют, вы сильно будете плакать?" Я ему говорила: "Да ладно, будет
вам, что вы заладили одно и то же".
Мы: "Если меня убьют, вы сильно будете плакать" - так он говорил?
Анхелина: Да, будем ли мы убиваться по нему.
Дочь: Он был очень добрый человек.
Анхелина: Да, он был очень добрый человек. С ним было как у Христа за
пазухой. Когда начинались бомбежки, еще было темно, сеньорита Конча и я
спускались вниз и прятались под роялем.
Дочь: Они прятались под роялем.
Анхелина: Когда мы слышали, что приближались аэропланы, мы залезали под
рояль. А он, бедняга, надев домашний халат, спускался и говорил: "Анхелина,
я боюсь; я спрячусь с вами, а то мне очень страшно" - и прятался вместе с
нами".
9 августа 1936 г. в усадьбе Сан-Висенте состоялась короткая встреча
Федерико с Альфредо Родригесом Оргасом. Родригес Оргас, мадридец по
рождению, был муниципальным архитектором в Гранаде незадолго до начала
мятежа. 20 июля, узнав о том, как развиваются события, он направился в
алькальдию, чтобы повидать своего друга Мануэля Фернандеса Монтесиноса и
предложить ему свою помощь. Фернандес Монтесинос, веривший еще в лояльность
гранадского гарнизона, ответил, что пока его помощь не нужна. Случайно
Родригес Оргас вышел через задний ход здания и только потом узнал, что как
раз в эту же минуту вооруженный отряд во главе с офицером входил через
главный подъезд.
Опасаясь за свою жизнь, Родригес Оргас несколько дней скрывался у себя
дома, а потом у Сальвадора Вилы, ректора Гранадского университета (франкисты
позже схватили его в Саламанке, перевезли в Гранаду и расстреляли). Родригес
Оргас по наивности решил, что безопасней будет отправиться к гражданскому
губернатору. Он вышел из своего убежища и взял такси, собираясь ехать на
улицу Дукеса. К счастью для него, таксист рассказал, что мятежники начали
расстреливать многих левых - врачей, адвокатов, членов муниципального совета
и т. д., - и отговорил его от встречи с Вальдесом. Тогда Оргас решил
отправиться в усадьбу Сан-Висенте.
Он прибыл туда, когда все садились обедать. Дон Федерико был любезен,
как всегда, и сказал: "У нас тебе оставаться нельзя: здесь опасно". Он
пообещал Оргасу, что той же ночью двое крестьян, его друзья, проводят его в
Сьерра-Неваду, а оттуда переправят в республиканскую зону. Оргас с радостью
согласился на это предложение дона Федерико.
Гарсиа Лорка был настроен оптимистически. Он только что прослушал по
радио речь Прието* и заверил Оргаса: "События развиваются быстро. Гранада
окружена республиканцами, и мятеж будет скоро подавлен".
Через несколько минут после появления Оргаса в усадьбе они увидели на
дороге группу фалангистов. "Беги, Альфредо, они наверняка идут за тобой", -
сказал Федерико. Оргаса не нужно было упрашивать, он мгновенно ретировался
через задний двор усадьбы и спрятался метрах в ста от дома в кустарнике, где
просидел до самой ночи. В усадьбу он не вернулся, а пошел через поле до
Сантафе, потом - в Алама-де-Гранада и уже оттуда позже перебрался в Малагу и
затем в Аликанте.
Родригес Оргас убежден, что в тот момент Федерико не опасался за свою
жизнь и даже не подозревал, что ему грозит опасность {Сеньор Родригес Оргас
любезно сообщил нам эти подробности 9 октября 1978 г. в своем мадридском
доме. Он заверил нас, что не разговаривал с Вила-Сан-Хуаном, который
допускает неточности, рассказывая о его бегстве из Гранады (Vila-San-Juan.
Op. cit., p. 101, Nota 19).}. Однако события того вечера в усадьбе (а их
Оргас уже не видел) убедили Федерико, что ему грозит серьезная опасность.
Мятежники, явившиеся тогда в усадьбу, искали не Родригеса Оргаса, а
братьев управляющего Габриэля Перса.
Исабель Рольдан, двоюродная сестра Федерико, жила недалеко от усадьбы
Сан-Висенте и приходила туда каждый день. Хотя сама она не была в усадьбе в
тот вечер, несколько часов спустя родственники рассказали ей о том, что
произошло:
"Это были люди из Пиноса {Т. е. из Пинос-Пуэнте.}. Среди них - один тип
по кличке Боров, я не помню точно, как его звали. Он стал алькальдом в
Пиносе: гнусная личность, убийца, первый алькальд, которого после мятежа там
назначили. Ему покровительствовала семья Рольдан, удельные князьки из
Вальдеррубио, мне они приходились двоюродными братьями.
Старший Рольдан был адвокатом, его звали Орасио, он уже умер. Я не
знаю, жив ли еще младший, Мигель. Боров пришел в усадьбу, был там и мой
двоюродный брат Мигель, хотя я его не видела (я туда днем не заходила), но
сестра Вале, которая его хорошо знала - они из одного селения, - видела его
там. В усадьбу Мигель не вошел, не решился, остался поодаль, но сестра Вале
его видела, а Вале - сестра Габриэля, управляющего домом. Имя Вале
уменьшительное от Валерианы, кажется. А искали они брата Габриэля, потому
что он - кстати, после он убежал в красную зону, а когда вернулся, с ним уже
ничего не случилось, живой до сих пор, - потому что брат Габриэля, как
говорят, был среди тех, кто убил шуринов Борова. А дело в том, что в
Вальдеррубио (тогда селение называлось Аскероса) убили двух человек -
шуринов Борова. Хотели прикончить самого Борова, но он забаррикадировался в
своем доме, а его шурины возвращались с поля, и, когда появились на улице,
их перестреляли. Бессмыслица совершенная, ведь погибли его шурины, а они,
как говорят, были прекрасными людьми. Искали-то Борова, потому что он был
убийцей, настоящим убийцей. Вообще-то он был жандармом, а
покровительствовало ему семейство Рольдан.
После убийства шуринов Борова - а среди стрелявших был брат Габриэля,
который потом убежал, убежал в красную зону, и его не схватили, - они и
пришли искать его в усадьбу, где находился Габриэль..." {Свидетельство
Исабель Рольдан, записанное на магнитофон. Чинчон, 22 сентября 1978 г.}
Рассказ Анхелины Кордобилья подтверждается и дополняется тем, что
сообщила Исабель Рольдан. По свидетельству няни в семье Фернандеса
Монтесиноса, люди, искавшие брата Габриэля, были не из самой Гранады, а из
гранадской долины. Отметим также, что мать Габриэля, Исабель, в свое время
была кормилицей главаря этой группы.
"Они пришли за братом управляющего, за братом Габриэля. Они пришли за
ним и перерыли весь дом. Один вроде был из Пиноса; нет, все они были из
Пиноса. Потом они избили прикладами Исабель, мать Габриэля, и его самого. Их
поставили на колени. Тогда они пошли в дом сеньориты Кончи, что стоял рядом.
Вы не видели там большую террасу? Там стояла длинная скамья, а на ней горшки
с цветами и всякое такое. Там все ели, ужинали. Они пришли и избили
Габриэля. Потом избили мать, Исабель, и столкнули ее с лестницы, да и меня
тоже избили. А потом нас поставили всех в ряд перед домом, чтобы убить. И
тогда Исабель, их мать, говорит: "Послушай, ты хоть узнаешь меня, ведь я
тебя выкормила". А он говорит: "Если ты меня выкормила и я вырос на твоем
молоке, так тебе за это деньгами заплачено. Помучаешься у меня, я всех вас
убью". Сеньорито Федерико они обозвали педерастом и наговорили ему всяких
гадостей. Его тоже сбросили с лестницы и избили. Я слышала, как они обзывали
его педиком. Старику отцу они ничего не сделали, только сыну".
Мануэлю Фернандесу Монтесиносу Гарсиа, сыну Кончи Гарсиа Лорки и
Мануэля Фернандеса Монтесиноса, было тогда четыре года. Мануэль, ставший в
1977 г. депутатом Испанской социалистической рабочей партии (ИСРП) от
Гранады*, вспоминает, как издевались над Габриэлем в тот вечер:
"Я прекрасно помню, что как-то после обеда, когда я спал наверху, меня
разбудил шум подъехавшей к дому машины. В те времена это был редкий случай;
я встал и стал смотреть через балконные жалюзи. Из машины, помню, вышли люди
в форме. Они схватили управляющего Габриэля, привязали его к вишневому
дереву (оно стояло там, где теперь растет пальма) и начали его пороть; до
меня тогда не вполне доходило, что происходит. Помню также, хотя не знаю
точно, было это в тот день или нет, что нас заставили спуститься вниз {Т. е.
на нижний этаж, где состоялось и наше интервью и где сорок два года назад
произошли эти страшные события.} и там начали толкать дедушку и еще одного
человека, которого повалили на пол. Это мог быть только мой дядя, больше
ведь никого не было. Потом, когда они собрались уходить, один из них,
который был в форме, спросил деда: "А что, дон Федерико, не нальешь ли нам
стаканчик вина?", а дед захлопнул дверь прямо перед его носом" {Мануэль
Фернандес-Монтесинос, депутат от Гранады и племянник Лорки. "Еще остались
люди, которые должны знать, что произошло с моим дядей". (Интервью
Фернандеса-Монтесиноса с Эдуарде Кастро. - "El Pais Semanal", 30 julio 1978,
p. 6-8).}.
Анхелине, увидевшей, что "ее детям" (Тике, Маноло и Кончите Фернандес
Монтесинос) грозит опасность, удалось скрыться вместе с ними во время
суматохи через заднюю дверь и спрятаться в соседней усадьбе. Свидетельствует
Исабель Рольдан:
"Она схватила детей и увела их в дом Энкарниты. Энкарнита была тогда не
замужем и жила одна. Ее усадьба стояла как раз за нашей. Фамилии ее я уже не
помню. Вот Анхелина и скрылась в усадьбе Энкарниты, поскольку это было
рядом, и забрала из дома детей. Зрелище ведь было ужасное".
Рассказы Анхелины Кордобилья, Исабель Рольдан и Мануэля Фернандеса
Монтесиноса Гарсиа документально подтверждаются заметкой, опубликованной в
газете "Эль Идеаль". Среди сообщений об арестах в Гранаде есть и такое:
"Задержан за предполагаемое укрывательство
Вчера сержант жандармерии в отставке задержал Габриэля Переса Руиса в
его квартире на улице Грасиа, в усадьбе дона Федерико Гросиа по подозрению в
том, что он скрывает местонахождение своих братьев Хосе, Андреса и Антонио,
обвиняемых в убийстве Хосе и Даниэля Линаресов, совершенном в одном из
селений провинции 20 числа прошлого месяца. После допроса подозреваемый был
освобожден" {"Ideal". 10 agosto 1936, p. 4.}.
Анхелине приходит на память, будто кто-то звонил по телефону из
соседнего дома (усадьбы Энкарниты) в штаб Фаланги в Гранаде, чтобы оттуда
приехали в усадьбу Сан-Висенте и покончили с самоуправством бандитов,
действовавших на свой страх и риск, и не дали им убить обитателей усадьбы.
Однако звонить тогда никто не мог, так как, по словам Мануэля Фернандеса
Монтесиноса-сына, в усадьбе Энкарниты никогда не было телефона, как,
впрочем, не было телефонов и ни в одной из соседних. Во всяком случае,
видимо, это событие зафиксировано в газете "Эль Идеаль", сообщавшей, что в
усадьбе Гарсиа Лорки появился "сержант жандармерии в отставке", который
допрашивал Габриэля Переса, а затем отпустил его на свободу. Нет, однако,
уверенности именно в таком развитии событий и в том, просил ли кто-то о
помощи или нет. К сожалению, частые набеги фашиствующих молодчиков в те дни
в усадьбу и многочисленные обыски смешались в памяти свидетелей.
Впрочем, заметка в газете "Эль Идеаль" дает нам очень ценный
хронологический ориентир. Из нее мы с достоверностью узнаем, что 9 августа
Лорка еще был в усадьбе, ибо в трех свидетельствах есть одно важное
совпадение: в тот день, когда Габриэля избили и угрожали его жизни, Лорка
тоже подвергся оскорблениям и угрозам. Газета также подтверждает, что люди,
пришедшие в усадьбу, искали в первую очередь брата или братьев управляющего,
а не Федерико.
Но если в Гранаде и раньше было известно, что Лорка находится в
усадьбе, то в ходе таких набегов со всей очевидностью подтвердилось его
присутствие там. Конечно, люди, явившиеся из Вальдеррубио, не могли не знать
Гарсиа Лорку. Семья владела землей в этом селении, расположенном всего в
трех километрах от Фуэнте-Вакерос, и поэт когда-то там жил. Отставной
жандарм и те, кто были с ним, тоже видели Лорку, хотя раньше они могли уже
знать, что он в усадьбе.
В 1967 г. Анхель Салданья, друг поэта и член городского совета Гранады
в 1936 г. (он был независимый, не принадлежал ни к какой партии), сообщил
нам, что как раз в те дни, о которых мы ведем рассказ, незадолго до
исчезновения Федерико из усадьбы кто-то предупредил его, чтобы он и не думал
заходить в Сан-Висенте, так как за домом ведется наблюдение. Салданья
вспомнил также, что в то время настойчиво распространялись слухи, будто
Лорка - "русский шпион" и у него в усадьбе спрятан ни больше ни меньше как
радиопередатчик, с помощью которого он поддерживал связь с республиканцами.
Здесь необходимо одно уточнение. Куффон уверяет, что в тот день, когда
в Сан-Висенте искали братьев Габриэля, поэт получил письмо с угрозами {С.
Couffon. Le crime a eu Lieu a Grenade. Op. cit., p. 90-91.}. Этот факт был
повторен потом Шонбергом {J.-L. Schonberg. Federico Garcia Lorca.
L'hommo-L'cevre, p. 1.}, а затем и другими исследователями и, таким образом,
как бы приобрел в их глазах историческую достоверность. Каждый из них
выдвигал собственные догадки по поводу содержания письма и личности
отправителя. На самом же деле Исабель Рольдан, от которой получил все свои
сведения Куффон, разъяснила нам, что такого письма никогда не существовало и
французский исследователь либо плохо ее понял, либо сам придумал эту деталь.
Так возник еще один миф - наряду со многими другими - вокруг обстоятельств
гибели поэта.
Столкнувшись с угрозами и оскорблениями, Федерико понял, что ему надо
принимать какое-то решение. К кому обратиться? У кого из правых достаточно
влияния, чтобы можно было попросить о защите и помощи? Где укрыться в конце
концов? Тогда-то он, должно быть, вспомнил о молодом поэте Луисе Росалес, с
которым они дружили с 1930 г. {См. важное интервью, записанное на
магнитофон, Тико Медины с Луисом Росалесом: "Преддверие смерти Федерико
Гарсиа Лорки". "Los domingos de ABC", Madrid, 20 agosto 1972, p. 17-20. В
этом интервью Росалес говорит о своей первой встрече с Лоркой в усадьбе
Сан-Висенте в 1930 г.}. Луис, конечно, мог дать ему полезный совет и даже
взять под защиту. Разве не были его братья Хосе и Антонио Росалесы, которых
Федерико тоже знал, активистами гранадской Фаланги?
В тот же вечер Федерико пригласил к себе Луиса, который обещал
немедленно прийти в усадьбу. Вскоре он приехал на казенной машине. Луис
Росалес так рассказал нам о развитии событий:
"Мне позвонили числа 5-го, кажется так, точно не помню, но позвонили,
по-моему, 5 августа по телефону; звонил Федерико. Он сказал, что очень
обеспокоен и чтобы я приехал к ним домой. Я отправился вместе с моим братом
Херардо. Кажется, со мной поехал Херардо, не помню, вроде бы он; в общем, мы
приехали, и Федерико мне все рассказал: к ним уже приходили дважды, то есть
к ним в усадьбу уже два раза являлись люди, которые ему угрожали, даже били,
перерыли все бумаги, всячески его оскорбляли.
Тут надо было что-то придумывать; но никогда, никто и никогда из нас не
мог подумать, что его убьют; не то мы бы предприняли что-нибудь, как-то
иначе решили бы, как поступить, в общем, мы не думали, не верили, ни я, ни
моя семья, а я меньше всех, да и вы бы, наверное, тоже никто не поверили бы,
что его могут убить. Тогда мы хотели только оградить его от издевательств и
оскорблений - таково было наше желание, единственное, что нам пришло в
И чудилось мне, что этот сполох, разорвав тьму, осветил перед молодежью
правильный путь.
А позади барахтался парламент, опозоренный и побежденный!" {Ibid., р.
227.}
Руис Алонсо, католик и завзятый традиционалист, не преминул с
удовольствием упомянуть католических королей:
"Слава богу, что Фердинанд и Изабелла высоко подняли знамя объединения,
и нет ничего важнее этой идеи!" {Ibid., p. 156.} Зная об экспансионистских
планах Германии и Италии, он в свою очередь не может забыть о былом величии
Испании и мечтает о восстановлении ее имперского "авторитета":
"Подлинные синдикалисты пронесут через всю Испанию знался ее чаяний и
надежд, знамя нового государства, символ великой Родины, сохранившей
имперский блеск Испании" {Ibid., р. 251. Разбор империалистических
притязаний испанского фашизма дан в работе: Heroert Rutledge Southworth. The
Falange: An Analysis of Spain's Fascist Heritage en "Spain in Crisis", 1976,
p. 1-22.}.
Руис Алонсо, который, как известно читателю, не без гордости признавал,
что участвовал в заговоре против Республики, выехал из Мадрида в Гранаду на
частной машине 10 июля 1936 г. Он, несомненно, знал о готовящемся военном
мятеже и хотел быть в Гранаде, чтобы непосредственно участвовать в
близящихся событиях. Ему, однако, не повезло, и его автомобиль попал в
аварию у Мадридехоса, небольшого селения в провинции Толедо. Заметка,
опубликованная в "Нотисиеро Грандино" 12 июля, свидетельствует, что вопреки
распространенному мнению Руис Алонсо не мог вернуться в Гранаду тем же
поездом, которым ехал Гарсиа Лорка:
"Бывший депутат сеньор Руис Алонсо попал в автомобильную аварию и
серьезно пострадал.
Сеньор Руис Алонсо, бывший депутат от Гранады, член СЭДА, возвращался
из Мадрида на машине. Он ехал на большой скорости. Около Мадридехоса
наперерез ему выскочил грузовик. Чтобы избежать столкновения, он резко
свернул, и машина, перевернувшись четыре или пять раз, оказалась в кювете.
Машина была разбита, сеньор Руис Алонсо получил тяжелые ушибы.
Сеньора Руиса Алонсо увезли в Мадридехос на том же грузовике, из-за
которого произошла катастрофа. В Мадридехосе за пострадавшим ухаживали его
друзья и сподвижники по партии.
Когда в "Аксьон Популар" Гранады узнали о случившемся, ему был послан
автомобиль, который доставил пострадавшего в Гранаду. Доктор Гирао прекрасно
справляется с лечением на дому. Он посоветовал своему пациенту сократить
количество принимаемых гостей.
Вчера больному стало немного лучше, хотя общее состояние еще тяжелое и
он жалуется на сильные боли.
Семья сеньора Руиса Алонсо попросила нас передать благодарность всем,
кто интересуется состоянием его здоровья и кто оказал ему соответствующие
знаки внимания" {"Noticiero Granadino", 12 julio 1936, p. 1.}.
Раны, полученные бывшим депутатом в автомобильной катастрофе под
Мадридехосом, оказались, однако, не слишком тяжелыми и не помешали ему
участвовать в событиях, которые развернулись в Гранаде после 20 июля. У нас
будет еще печальная возможность показать зловещую роль, которую сыграл в
мятеже этот жестокий, чванливый, склонный к насилию, тщеславный и грубый
человек с непомерными претензиями. Да, роль эта была | поистине зловещей,
особенно в судьбе Федерико Гарсиа Лорки, жизнь которого, говоря словами
стихов Хорхе Манрике, была "поставлена на карту".
ГАРСИА ЛОРКА В УСАДЬБЕ САН-ВИСЕНТЕ
Федерико Гарсиа Родригес, отец поэта, купил в 1925 г. красивый дом с
земельным участком в пригороде Гранады. Такой дом с небольшим участком
(около гектара земли) в Гранаде обычно называют "уэрта" (усадьба) в отличие
от "касериа" (ферма) и "кортихо" (хутор), если он расположен вне города.
Усадьба действительно стоит в самом начале широко раскинувшейся и
плодородной гра-надской долины и недалеко от города, куда можно быстро
добраться через Кальехонес и Пласета-де-Грасиа. В честь своей жены Висенты
Лорки Ромеро дон Федерико назвал усадьбу "Уэрта Сан-Висенте", а старое
название "Уэрта де-лос-Мудос" вскоре забылось {Эти подробности нам любезно
сообщили Исабель Гарсиа Лорка и Лаура де лос Риос.}.
Усадьба, принадлежащая и поныне семье поэта, в 1936 г. была окружена
кукурузными и табачными полями. Сегодня, к сожалению, подступы к дому
застроены огромными жилыми корпусами вдоль Камино-де-Ронда (официально
именуемой Авенида Карреро Бланке), а до войны это была широкая, густо
обсаженная деревьями улица. Спекуляция выгодными земельными участками
привела к застройке этой части долины новыми домами, которые загородили
прежде открытый превосходный вид на город и дворцы Альгамбру и Хенералифе*.
Продвижение этой кирпичной громады по плодородной влажной земле долины
в сторону усадьбы Сан-Висенте в 1975 г. грозило ей сносом, предусмотренным в
"Частичном плане градоустройства". Муниципальные власти Гранады,
заручившиеся официальным разрешением министерства жилищного строительства,
уже готовы были совершить это преступление. Лишь благодаря вмешательству и
протестам семьи поэта, а также многочисленных выдающихся деятелей испанской
литературы и зарубежных испанистов усадьба была "помилована" и сохранена
{См.: Хуан Педро Киньонеро. Дому Гарсиа Лорки грозит быть замененным
многоэтажной постройкой. - "Informaciones", Madrid, 17 febrcro 1975; Он же.
Призыв к защите дома Гарсиа Лорки. - "Informaciones" 25 febrero 1975, p. 23;
Антонио Рамос Эспехо. Усадьба "Сан-Висекте" под угрозой. - "Triunfo",
Madrid, 1 marzo 1975, p. 29; "Гранада. Убийство истории". - "Cambio",
Madrid, 3 marzo 1975, p. 27; "Испанисты и усадьба "Сан-Висенте" (протест
британских испанистов)". - "Triunfo", 12 abril 1975.}. Ныне существует
проект превратить ее в музей Гарсиа Лорки.
В 1933 г. родители Федерико переехали в Мадрид. Летом, однако, они
приезжали в усадьбу, чтобы повидаться с дочерью Кончен и своими внуками, с
многочисленными родственниками и старыми друзьями. Приезд дона Федерико и
его супруги трагическим летом 1936 г. не прошел незамеченным. 10 июля "Эль
Дефенсор де Гранада", редактором которой был Константино Руис Карнеро,
большой друг Федерико, сообщала:
"В Гранаду приехал на летний сезон вместе со своей семьей наш дорогой
друг, владелец усадьбы дон Федерико Гарсиа Родригес" {"Defensor", 10 Julio,
1936, p. 1.}.
Дон Федерико и его супруга приехали из Мадрида одни. Ни Франсиско, ни
Исабель не было с ними. Франсиско получил пост секретаря посольства Испании
в Каире, а младшая дочь после успешной сдачи экзаменов ожидала результатов
конкурса на место преподавателя в среднем учебном заведении {Эти подробности
любезно сообщила нам Исабель Гарсиа Лорка.}. Федерико, как мы уже писали,
должен был приехать несколько дней спустя, 14 июля. В усадьбе ждали
родителей их дочь Конча, жена Мануэля Фернандеса Монтесиноса, члена
социалистической партии, ставшего алькальдом Гранады 10 июля, и трое внуков:
Тика (Висента), Кончита и Маноло. Мануэль Фернандес Монтесинос был крайне
занят в те дни и часто оставался в городе, ночуя в своей квартире на улице
Сан-Антон, Э 29, что на углу Пуэнте-де-Кастаньеда.
Приехав в Гранаду, Федерико остановился в родительской усадьбе как
всегда в своей комнате на втором этаже. Мы располагаем лишь скупыми
сведениями о его жизни в те шесть дней, что предшествовали мятежу
гранадского гарнизона, но можно с уверенностью сказать, что он часто
появлялся в городе и его видели многие люди. Как мы уже отметили, три
гранадские газеты напечатали заметки о его приезде ("Эль Дефенсор де
Гранада", "Эль Идеаль", "Нотисьеро Гранадино"), но, кроме того, Федерико
часто встречали на улицах и в кафе.
Мигель Серон вспоминал в 1966 г. свою встречу с поэтом в те дни:
"Да, я видел один раз Федерико после его возвращения из Мадрида, как
раз накануне мятежа. Мы случайно встретились на улице. К нам подошли
какие-то девушки и попросили пожертвовать на МОПР. Федерико что-то дал им и
сказал мне полушутя: "А что, Мигель, не съездить ли нам в Россию?" Больше я
его не видел" {Свидетельство Мигеля Серона. Гранада, 1966.}.
18 июля - День святого Федерико*, и его всегда особо шумно и радостно
отмечали в усадьбе Сан-Висенте: именины отца и старшего сына совпадали.
Однако в тот год особых празднеств не устраивали. Как раз за день до этого
начался мятеж, а утром 18 июля Франко через радиостанции Канарских островов
и Испанского Марокко объявил о начале Национального Движения и призвал всех
"испанцев-патриотов" сотрудничать с ним. Вновь Испанию собирались "спасать"
военные.
Во вторник 20 июля, в первый день мятежа в Гранаде, Мануэль Фернандес
Монтесинос был арестован в своем кабинете; алькальда сразу отправили в
тюрьму. Началось шествие семьи на Голгофу.
Мы располагаем очень скудной достоверной информацией о том, что
происходило в усадьбе Сан-Висенте после 20 июля. По всей видимости, тогда,
да и после, никто из членов семьи не записывал дат, имен и разговоров. Сам
Федерико не оставил никаких заметок о тех днях. Волнение и страшная тревога
в связи с происходившими событиями не располагали к тому, чтобы писать. Со
временем воспоминания Кончи и ее родителей, переданные другим членам семьи,
тускнели, а детали стирались. Несмотря на это, благодаря сообщениям ряда
свидетелей представляется возможным восстановить некоторые решающие моменты
драмы, пережитой обитателями Сан-Висенте после мятежа.
Во-первых, у нас есть свидетельство Анхелины Кордобилья Гонсалес - няни
в семье Фернандес Монтесинос. Во время репрессий, последовавших за военным
мятежом, она вместе со всеми находилась в усадьбе.
Когда мы познакомились с Анхелиной в августе 1966 г., ей было уже
восемьдесят лет. Она довольно хорошо сохранилась физически, с возрастом ей
не изменили ни ум, ни память; и это хорошо видно, если сравнить ее рассказы
с воспоминаниями других свидетелей. Поначалу она боялась говорить с нами о
гибели Лорки, но потом, переборов страх, Анхелина разговорилась и долго
делилась воспоминаниями о случившемся сначала в усадьбе, а затем в Гранаде.
Во время интервью с ней рядом сидела ее дочь, подбадривавшая ее и
принимавшая активное участие в разговоре. Разговор был записан на
магнитофон.
Анхелина начала с того, какой страх охватывал Федерико, когда по утрам
республиканцы бомбили Гранаду:
"Анхелина: Вообще сеньорито Федерико был пуглив, как заяц.
Дочь: Он был не храброго десятка.
Анхелина: И верно, не храброго десятка. Страх его брал. Зато знал он
всего много. Когда начались избиения и расстрелы, он все нас спрашивал: "А
если меня убьют, вы сильно будете плакать?" Я ему говорила: "Да ладно, будет
вам, что вы заладили одно и то же".
Мы: "Если меня убьют, вы сильно будете плакать" - так он говорил?
Анхелина: Да, будем ли мы убиваться по нему.
Дочь: Он был очень добрый человек.
Анхелина: Да, он был очень добрый человек. С ним было как у Христа за
пазухой. Когда начинались бомбежки, еще было темно, сеньорита Конча и я
спускались вниз и прятались под роялем.
Дочь: Они прятались под роялем.
Анхелина: Когда мы слышали, что приближались аэропланы, мы залезали под
рояль. А он, бедняга, надев домашний халат, спускался и говорил: "Анхелина,
я боюсь; я спрячусь с вами, а то мне очень страшно" - и прятался вместе с
нами".
9 августа 1936 г. в усадьбе Сан-Висенте состоялась короткая встреча
Федерико с Альфредо Родригесом Оргасом. Родригес Оргас, мадридец по
рождению, был муниципальным архитектором в Гранаде незадолго до начала
мятежа. 20 июля, узнав о том, как развиваются события, он направился в
алькальдию, чтобы повидать своего друга Мануэля Фернандеса Монтесиноса и
предложить ему свою помощь. Фернандес Монтесинос, веривший еще в лояльность
гранадского гарнизона, ответил, что пока его помощь не нужна. Случайно
Родригес Оргас вышел через задний ход здания и только потом узнал, что как
раз в эту же минуту вооруженный отряд во главе с офицером входил через
главный подъезд.
Опасаясь за свою жизнь, Родригес Оргас несколько дней скрывался у себя
дома, а потом у Сальвадора Вилы, ректора Гранадского университета (франкисты
позже схватили его в Саламанке, перевезли в Гранаду и расстреляли). Родригес
Оргас по наивности решил, что безопасней будет отправиться к гражданскому
губернатору. Он вышел из своего убежища и взял такси, собираясь ехать на
улицу Дукеса. К счастью для него, таксист рассказал, что мятежники начали
расстреливать многих левых - врачей, адвокатов, членов муниципального совета
и т. д., - и отговорил его от встречи с Вальдесом. Тогда Оргас решил
отправиться в усадьбу Сан-Висенте.
Он прибыл туда, когда все садились обедать. Дон Федерико был любезен,
как всегда, и сказал: "У нас тебе оставаться нельзя: здесь опасно". Он
пообещал Оргасу, что той же ночью двое крестьян, его друзья, проводят его в
Сьерра-Неваду, а оттуда переправят в республиканскую зону. Оргас с радостью
согласился на это предложение дона Федерико.
Гарсиа Лорка был настроен оптимистически. Он только что прослушал по
радио речь Прието* и заверил Оргаса: "События развиваются быстро. Гранада
окружена республиканцами, и мятеж будет скоро подавлен".
Через несколько минут после появления Оргаса в усадьбе они увидели на
дороге группу фалангистов. "Беги, Альфредо, они наверняка идут за тобой", -
сказал Федерико. Оргаса не нужно было упрашивать, он мгновенно ретировался
через задний двор усадьбы и спрятался метрах в ста от дома в кустарнике, где
просидел до самой ночи. В усадьбу он не вернулся, а пошел через поле до
Сантафе, потом - в Алама-де-Гранада и уже оттуда позже перебрался в Малагу и
затем в Аликанте.
Родригес Оргас убежден, что в тот момент Федерико не опасался за свою
жизнь и даже не подозревал, что ему грозит опасность {Сеньор Родригес Оргас
любезно сообщил нам эти подробности 9 октября 1978 г. в своем мадридском
доме. Он заверил нас, что не разговаривал с Вила-Сан-Хуаном, который
допускает неточности, рассказывая о его бегстве из Гранады (Vila-San-Juan.
Op. cit., p. 101, Nota 19).}. Однако события того вечера в усадьбе (а их
Оргас уже не видел) убедили Федерико, что ему грозит серьезная опасность.
Мятежники, явившиеся тогда в усадьбу, искали не Родригеса Оргаса, а
братьев управляющего Габриэля Перса.
Исабель Рольдан, двоюродная сестра Федерико, жила недалеко от усадьбы
Сан-Висенте и приходила туда каждый день. Хотя сама она не была в усадьбе в
тот вечер, несколько часов спустя родственники рассказали ей о том, что
произошло:
"Это были люди из Пиноса {Т. е. из Пинос-Пуэнте.}. Среди них - один тип
по кличке Боров, я не помню точно, как его звали. Он стал алькальдом в
Пиносе: гнусная личность, убийца, первый алькальд, которого после мятежа там
назначили. Ему покровительствовала семья Рольдан, удельные князьки из
Вальдеррубио, мне они приходились двоюродными братьями.
Старший Рольдан был адвокатом, его звали Орасио, он уже умер. Я не
знаю, жив ли еще младший, Мигель. Боров пришел в усадьбу, был там и мой
двоюродный брат Мигель, хотя я его не видела (я туда днем не заходила), но
сестра Вале, которая его хорошо знала - они из одного селения, - видела его
там. В усадьбу Мигель не вошел, не решился, остался поодаль, но сестра Вале
его видела, а Вале - сестра Габриэля, управляющего домом. Имя Вале
уменьшительное от Валерианы, кажется. А искали они брата Габриэля, потому
что он - кстати, после он убежал в красную зону, а когда вернулся, с ним уже
ничего не случилось, живой до сих пор, - потому что брат Габриэля, как
говорят, был среди тех, кто убил шуринов Борова. А дело в том, что в
Вальдеррубио (тогда селение называлось Аскероса) убили двух человек -
шуринов Борова. Хотели прикончить самого Борова, но он забаррикадировался в
своем доме, а его шурины возвращались с поля, и, когда появились на улице,
их перестреляли. Бессмыслица совершенная, ведь погибли его шурины, а они,
как говорят, были прекрасными людьми. Искали-то Борова, потому что он был
убийцей, настоящим убийцей. Вообще-то он был жандармом, а
покровительствовало ему семейство Рольдан.
После убийства шуринов Борова - а среди стрелявших был брат Габриэля,
который потом убежал, убежал в красную зону, и его не схватили, - они и
пришли искать его в усадьбу, где находился Габриэль..." {Свидетельство
Исабель Рольдан, записанное на магнитофон. Чинчон, 22 сентября 1978 г.}
Рассказ Анхелины Кордобилья подтверждается и дополняется тем, что
сообщила Исабель Рольдан. По свидетельству няни в семье Фернандеса
Монтесиноса, люди, искавшие брата Габриэля, были не из самой Гранады, а из
гранадской долины. Отметим также, что мать Габриэля, Исабель, в свое время
была кормилицей главаря этой группы.
"Они пришли за братом управляющего, за братом Габриэля. Они пришли за
ним и перерыли весь дом. Один вроде был из Пиноса; нет, все они были из
Пиноса. Потом они избили прикладами Исабель, мать Габриэля, и его самого. Их
поставили на колени. Тогда они пошли в дом сеньориты Кончи, что стоял рядом.
Вы не видели там большую террасу? Там стояла длинная скамья, а на ней горшки
с цветами и всякое такое. Там все ели, ужинали. Они пришли и избили
Габриэля. Потом избили мать, Исабель, и столкнули ее с лестницы, да и меня
тоже избили. А потом нас поставили всех в ряд перед домом, чтобы убить. И
тогда Исабель, их мать, говорит: "Послушай, ты хоть узнаешь меня, ведь я
тебя выкормила". А он говорит: "Если ты меня выкормила и я вырос на твоем
молоке, так тебе за это деньгами заплачено. Помучаешься у меня, я всех вас
убью". Сеньорито Федерико они обозвали педерастом и наговорили ему всяких
гадостей. Его тоже сбросили с лестницы и избили. Я слышала, как они обзывали
его педиком. Старику отцу они ничего не сделали, только сыну".
Мануэлю Фернандесу Монтесиносу Гарсиа, сыну Кончи Гарсиа Лорки и
Мануэля Фернандеса Монтесиноса, было тогда четыре года. Мануэль, ставший в
1977 г. депутатом Испанской социалистической рабочей партии (ИСРП) от
Гранады*, вспоминает, как издевались над Габриэлем в тот вечер:
"Я прекрасно помню, что как-то после обеда, когда я спал наверху, меня
разбудил шум подъехавшей к дому машины. В те времена это был редкий случай;
я встал и стал смотреть через балконные жалюзи. Из машины, помню, вышли люди
в форме. Они схватили управляющего Габриэля, привязали его к вишневому
дереву (оно стояло там, где теперь растет пальма) и начали его пороть; до
меня тогда не вполне доходило, что происходит. Помню также, хотя не знаю
точно, было это в тот день или нет, что нас заставили спуститься вниз {Т. е.
на нижний этаж, где состоялось и наше интервью и где сорок два года назад
произошли эти страшные события.} и там начали толкать дедушку и еще одного
человека, которого повалили на пол. Это мог быть только мой дядя, больше
ведь никого не было. Потом, когда они собрались уходить, один из них,
который был в форме, спросил деда: "А что, дон Федерико, не нальешь ли нам
стаканчик вина?", а дед захлопнул дверь прямо перед его носом" {Мануэль
Фернандес-Монтесинос, депутат от Гранады и племянник Лорки. "Еще остались
люди, которые должны знать, что произошло с моим дядей". (Интервью
Фернандеса-Монтесиноса с Эдуарде Кастро. - "El Pais Semanal", 30 julio 1978,
p. 6-8).}.
Анхелине, увидевшей, что "ее детям" (Тике, Маноло и Кончите Фернандес
Монтесинос) грозит опасность, удалось скрыться вместе с ними во время
суматохи через заднюю дверь и спрятаться в соседней усадьбе. Свидетельствует
Исабель Рольдан:
"Она схватила детей и увела их в дом Энкарниты. Энкарнита была тогда не
замужем и жила одна. Ее усадьба стояла как раз за нашей. Фамилии ее я уже не
помню. Вот Анхелина и скрылась в усадьбе Энкарниты, поскольку это было
рядом, и забрала из дома детей. Зрелище ведь было ужасное".
Рассказы Анхелины Кордобилья, Исабель Рольдан и Мануэля Фернандеса
Монтесиноса Гарсиа документально подтверждаются заметкой, опубликованной в
газете "Эль Идеаль". Среди сообщений об арестах в Гранаде есть и такое:
"Задержан за предполагаемое укрывательство
Вчера сержант жандармерии в отставке задержал Габриэля Переса Руиса в
его квартире на улице Грасиа, в усадьбе дона Федерико Гросиа по подозрению в
том, что он скрывает местонахождение своих братьев Хосе, Андреса и Антонио,
обвиняемых в убийстве Хосе и Даниэля Линаресов, совершенном в одном из
селений провинции 20 числа прошлого месяца. После допроса подозреваемый был
освобожден" {"Ideal". 10 agosto 1936, p. 4.}.
Анхелине приходит на память, будто кто-то звонил по телефону из
соседнего дома (усадьбы Энкарниты) в штаб Фаланги в Гранаде, чтобы оттуда
приехали в усадьбу Сан-Висенте и покончили с самоуправством бандитов,
действовавших на свой страх и риск, и не дали им убить обитателей усадьбы.
Однако звонить тогда никто не мог, так как, по словам Мануэля Фернандеса
Монтесиноса-сына, в усадьбе Энкарниты никогда не было телефона, как,
впрочем, не было телефонов и ни в одной из соседних. Во всяком случае,
видимо, это событие зафиксировано в газете "Эль Идеаль", сообщавшей, что в
усадьбе Гарсиа Лорки появился "сержант жандармерии в отставке", который
допрашивал Габриэля Переса, а затем отпустил его на свободу. Нет, однако,
уверенности именно в таком развитии событий и в том, просил ли кто-то о
помощи или нет. К сожалению, частые набеги фашиствующих молодчиков в те дни
в усадьбу и многочисленные обыски смешались в памяти свидетелей.
Впрочем, заметка в газете "Эль Идеаль" дает нам очень ценный
хронологический ориентир. Из нее мы с достоверностью узнаем, что 9 августа
Лорка еще был в усадьбе, ибо в трех свидетельствах есть одно важное
совпадение: в тот день, когда Габриэля избили и угрожали его жизни, Лорка
тоже подвергся оскорблениям и угрозам. Газета также подтверждает, что люди,
пришедшие в усадьбу, искали в первую очередь брата или братьев управляющего,
а не Федерико.
Но если в Гранаде и раньше было известно, что Лорка находится в
усадьбе, то в ходе таких набегов со всей очевидностью подтвердилось его
присутствие там. Конечно, люди, явившиеся из Вальдеррубио, не могли не знать
Гарсиа Лорку. Семья владела землей в этом селении, расположенном всего в
трех километрах от Фуэнте-Вакерос, и поэт когда-то там жил. Отставной
жандарм и те, кто были с ним, тоже видели Лорку, хотя раньше они могли уже
знать, что он в усадьбе.
В 1967 г. Анхель Салданья, друг поэта и член городского совета Гранады
в 1936 г. (он был независимый, не принадлежал ни к какой партии), сообщил
нам, что как раз в те дни, о которых мы ведем рассказ, незадолго до
исчезновения Федерико из усадьбы кто-то предупредил его, чтобы он и не думал
заходить в Сан-Висенте, так как за домом ведется наблюдение. Салданья
вспомнил также, что в то время настойчиво распространялись слухи, будто
Лорка - "русский шпион" и у него в усадьбе спрятан ни больше ни меньше как
радиопередатчик, с помощью которого он поддерживал связь с республиканцами.
Здесь необходимо одно уточнение. Куффон уверяет, что в тот день, когда
в Сан-Висенте искали братьев Габриэля, поэт получил письмо с угрозами {С.
Couffon. Le crime a eu Lieu a Grenade. Op. cit., p. 90-91.}. Этот факт был
повторен потом Шонбергом {J.-L. Schonberg. Federico Garcia Lorca.
L'hommo-L'cevre, p. 1.}, а затем и другими исследователями и, таким образом,
как бы приобрел в их глазах историческую достоверность. Каждый из них
выдвигал собственные догадки по поводу содержания письма и личности
отправителя. На самом же деле Исабель Рольдан, от которой получил все свои
сведения Куффон, разъяснила нам, что такого письма никогда не существовало и
французский исследователь либо плохо ее понял, либо сам придумал эту деталь.
Так возник еще один миф - наряду со многими другими - вокруг обстоятельств
гибели поэта.
Столкнувшись с угрозами и оскорблениями, Федерико понял, что ему надо
принимать какое-то решение. К кому обратиться? У кого из правых достаточно
влияния, чтобы можно было попросить о защите и помощи? Где укрыться в конце
концов? Тогда-то он, должно быть, вспомнил о молодом поэте Луисе Росалес, с
которым они дружили с 1930 г. {См. важное интервью, записанное на
магнитофон, Тико Медины с Луисом Росалесом: "Преддверие смерти Федерико
Гарсиа Лорки". "Los domingos de ABC", Madrid, 20 agosto 1972, p. 17-20. В
этом интервью Росалес говорит о своей первой встрече с Лоркой в усадьбе
Сан-Висенте в 1930 г.}. Луис, конечно, мог дать ему полезный совет и даже
взять под защиту. Разве не были его братья Хосе и Антонио Росалесы, которых
Федерико тоже знал, активистами гранадской Фаланги?
В тот же вечер Федерико пригласил к себе Луиса, который обещал
немедленно прийти в усадьбу. Вскоре он приехал на казенной машине. Луис
Росалес так рассказал нам о развитии событий:
"Мне позвонили числа 5-го, кажется так, точно не помню, но позвонили,
по-моему, 5 августа по телефону; звонил Федерико. Он сказал, что очень
обеспокоен и чтобы я приехал к ним домой. Я отправился вместе с моим братом
Херардо. Кажется, со мной поехал Херардо, не помню, вроде бы он; в общем, мы
приехали, и Федерико мне все рассказал: к ним уже приходили дважды, то есть
к ним в усадьбу уже два раза являлись люди, которые ему угрожали, даже били,
перерыли все бумаги, всячески его оскорбляли.
Тут надо было что-то придумывать; но никогда, никто и никогда из нас не
мог подумать, что его убьют; не то мы бы предприняли что-нибудь, как-то
иначе решили бы, как поступить, в общем, мы не думали, не верили, ни я, ни
моя семья, а я меньше всех, да и вы бы, наверное, тоже никто не поверили бы,
что его могут убить. Тогда мы хотели только оградить его от издевательств и
оскорблений - таково было наше желание, единственное, что нам пришло в