Страница:
написана. Труд своей жизни - книгу "Гранада 1936 г. Убийство Федерико Гарсиа
Лорки" - он посвятил Джеральду Бренану, отметив, что без его примера книга,
возможно, не была бы написана. Тем самым Гибсон скромно подчеркивал, что он
был лишь продолжателем дела других своих предшественников (хотя на самом
деле он сделал неизмеримо больше, чем они). На наш взгляд, статьям и книгам,
которые он написал, можно было бы предпослать и другой эпиграф: слова самого
Лорки, сказанные им за два месяца до гибели, летом 1936 г.: "Надо отбросить
в сторону букет водяных лилий и погрузиться по пояс в грязь, чтобы помочь
другим собирать цветы и любоваться ими".
И Гибсон действительно не гнушался и "грязью", стремясь добиться
главного - найти истину и восстановить светлый образ поэта. Он действовал
порою как частный детектив, идя по следу, опрашивая одного за другим всех,
кто мог сказать хоть что-либо для истории ценное. Иногда он становился
чем-то вроде разведчика. Так, Вила-Сан-Хуан пишет, что Гибсон пытался
устроиться преподавателем игры на фортепьяно к одной из дочерей капитана
Нестареса (одного из главных фалангистов Гранады, принимавшего наиболее
активное участие в репрессиях и прямо причастного к гибели Лорки), чтобы
выведать что-нибудь у этого палача. Беря показания у Руиса Алонсо (об этом
Гибсон сам говорит), он записывал его слова на спрятанном от собеседника
магнитофоне. Не раз Гибсон посещал то место между Виснаром и Алькафа-ром,
где был убит и похоронен Лорка, разыскал людей, погребавших поэта (они
доверились Гибсону, но разрешили назвать только свои инициалы), которые
рассказали ему обо всем, что знали.
Все это было не просто рискованно, это было опасно в самом буквальном
смысле слова. Гибсон об этом не говорит, но отметить это - наша
обязанность...
Автору этих строк много лет спустя, в июле 1977 г. (когда, особо
подчеркиваем, уже не было ни того риска, ни той опасности), привелось пройти
по всем тем местам в Гранаде и ее окрестностях, где за 12 лет до этого ходил
ирландский исследователь, собирая материал для своей книги.
В книге Гибсона дважды упоминается имя коммуниста-депутата в кортесы от
Гранады в 1936 г. Антонио Претеля (про него автор пишет, что он был одним из
немногих, оставшихся в городе после бурных июньских событий, когда
большинство депутатов-республиканцев под предлогом летних отпусков покинули
Гранаду). Старший из сыновей коммуниста-депутата, Дамиан, был на выборах
весной 1977 г. депутатом компартии в кортесы от Гранады и не добрал лишь
небольшого количества голосов, чтобы стать членом парламента. Сейчас он, в
прошлом выпускник философского факультета Московского университета, - член
руководства КПИ, директор Высшей партийной школы в Мадриде. Младший его
брат, Антонио, - человек исключительного и мягкого, под стать Лорке, обаяния
- закончил в свое время биофак Московского университета, в 1957 г.
репатриировался в Испанию, поселился в родной Гранаде. Здесь сначала ему
пришлось туго: он перебивался случайными заработками, работал гидом в
Альгамбре, историю которой, как и всего города, он прекрасно знает и любит.
Со временем Антонио стал работать по специальности, получил лабораторию на
биологическом факультете Гранадского университета.
Антонио Претель, с которым автора этих строк связывает знакомство с
университетских времен, вхож к потомкам Лорки. Поэтому передо мной открылись
двери в усадьбе "Сан-Висенте", где первое время после мятежа скрывался поэт:
здесь все осталось нетронутым, как в августе 1936г., но не потому, что так
все специально сохранили для музея - всей семье Лорки пришлось покинуть
Гранаду после убийства Федерико. Побывали мы с Антонио и в Фуэнте-Вакерос,
где на улице Тринидад в доме Э 4 родился Лорка. В этом селении по традиции
сильны левые партии - социалисты побеждают на всех выборах; на стене дома Э
4 уже висела мемориальная доска, посвященная Лорке, люди были открыты и
приветливы. Долго стояли мы на улице Ангуло в Гранаде возле бывшего дома
Росалесов, где скрывался и был арестован поэт. Целый вечер и часть ночи
толкались в забитых до отказа тавернах и барах Сакро-Монте, где по-прежнему
цыгане поют и танцуют "фламенко" и царит настоящий культ Лорки: портреты
его, словно иконы, висят повсюду в обрамлении горящих свечей.
Но самым сильным впечатлением тех дней была поездка в Виснар. Это
селение было полной противоположностью Фуэнте-Вакерос: пустынные улочки,
пугливо и быстро проходящие мимо прохожие (это в Андалусии, где, особенно в
провинции, приезжего доброжелательно приветствуют, охотно вступают с ним в
разговор!), мемориальная доска в честь Фаланги на дворце архиепископа
Москосо. Поистине зловещее место - таким оно было и таким осталось. Но
особенно гнетущее ощущение испытываешь на дороге из Виснара в Альфакар, на
том ее изгибе, где овражек и два оливковых дерева, где безымянная могила
Лорки. Солнце стояло почти в зените, стрекотали цикады, трава кругом была
выжженная, и было какое-то непонятное, необъяснимое чувство страха,
пробегающего ознобом по спине, будто кто-то целится в тебя. Наверное, это
была мнительность, повышенное воображение. А возможно, сказывалось то, что я
знал по рассказам моих собеседников: в Гранаде еще живы некоторые из тех,
кто в свое время убивал Лорку, они уже немолоды, но богаты и влиятельны и не
признают новых властей; это своего рода местная мафия, которой не по душе
визиты иностранцев на место былого преступления. Эти люди и тогда еще не
потеряли надежды вернуться к власти, они оплачивали наемных убийц, то и дело
стрелявших из-за угла, и, конечно же, позже воспряли духом - во время путча
жандармского подполковника Техеро 23 марта 1981 г. Страх ощущался особенно
сильно здесь, у двух оливковых деревьев между Виснаром и Альфакаром, но он
пронизывал тогда и всю Гранаду - люди никак не могли забыть зверских
расправ, так ярко описанных Гибсоном в его книге. Они знали: гарантий от
повторения тех ужасов нет.
Если еще в 1977 г., хотя прошло два года, как умер Франко, была
ликвидирована Фаланга, состоялись первые демократические выборы, в Гранаде
ощущалась такая атмосфера, какой же она была тогда, когда в 1965 г. Гибсон
собирал улики против убийц Лорки и тех, кто развязал массовые беспощадные
репрессии в Гранаде? Что испытывал тогда молодой исследователь на дороге
между Виснаром и Альфакаром? Ведь это место до смерти каудильо было своего
рода "запретной зоной", здесь днем и ночью патрулировали по двое жандармы,
задерживавшие всех чужаков. В начале 60-х годов они схватили здесь
английского ученого-арабиста Джеймса Дикки, который занимался историей
расположенного рядом памятника мавританской культуры Айнадамара ("Источника
слез"). Ученый провел под арестом всю ночь в жандармской казарме, и только
наутро, после вмешательства английского консула, его отпустили, предупредив,
чтобы он больше тут не появлялся. И это притом, что уже тогда тысячи и
тысячи иностранных туристов хлынули в Испанию, и к чужеземцам относились с
повышенным пиететом - это стало правительственной политикой...
Первую свою книгу - "Националистические репрессии в Гранаде в 1936 г. и
смерть Гарсиа Лорки" - Гибсон опубликовал в 1971 г. в парижском издательстве
"Руэдо Иберико". Ценность ее заключалась не только в том, что в ней были
приведены исчерпывающие на тот момент документальные свидетельства по "делу
Лорки", что само по себе было важнейшим шагом вперед. Были у книги и другие
принципиальные особенности, сразу же выделявшие ее среди огромной литературы
на эту тему. Гибсон убедительно показал, что убийство Лорки - не единичный
акт вандализма, а один из эпизодов - хотя и ставший известным во всем мире -
на фоне массовых и зверских репрессий в Гранаде. Кроме того, автор с
неумолимой последовательностью приводил читателя к логическому выводу о том,
что решение об убийстве поэта было принято не в Гранаде, а на более высоком
уровне - в Севилье, где располагалась штаб-квартира генерала Кейпо де Льяно
(и, как считает Гибсон, по прямому указанию последнего). Наконец, в книге
содержался подробный аналитический разбор всех предшествующих версий,
которые либо были созданы и вдохновлены франкистской пропагандой, либо
порождены стремлением к дешевой сенсации, либо по меньшей мере возникли по
наивности и незнанию истинных обстоятельств дела. Одним словом, вывод
Гибсона был четким: убийство Лорки было делом рук мятежников-фашистов
независимо от того, какие именно группы и в какой точно мере были причастны
к этому преступлению.
Книга Гибсона, естественно, была запрещена к продаже и распространению
в Испании (как и другие издания "Руэдо Иберико", отличавшиеся
антифранкистским духом).
Но на следующий год книга Гибсона получила Международную премию прессы,
присуждаемую авторитетным жюри с участием представителей таких журналов, как
"Ньюсуик", "Шпигель", "Нувель обсерватер", "Эспрессо", "Обсервер". Эти и
многие другие западные журналы опубликовали подробные пересказы или наиболее
важные фрагменты книги. А все эти журналы имели широкое хождение в Испании -
запретить распространение их соответствующих номеров франкистская цензура не
решилась. К тому же многие экземпляры книги Гибсона попали за Пиренеи и
стали ходить по рукам {Книга Гибсона получила высокую оценку и в нашей
стране.
Так, в частности, в печати отмечалось, что в "деле Лорки" "весомую
лепту в битве за правду внес Ян Гибсон, опубликовавший в 1971 г. книгу об
обстоятельствах гибели поэта" (см. статью X. Кобо "Как был убит Федерико
Гарсиа Лорка". - "Литературная газета", 18 августа 1976 г.). Этой теме были
посвящены и многие другие работы в советской прессе, касаются ее в своих
книгах или предисловиях к изданиям Ф. Г. Лорки Л. Осповат ("Гарсиа Лорка" -
"Молодая гвардия". М., 1965), И. Тертерян ("Испытание историей. Очерки
испанской литературы XX века". - "Наука". М., 1973), А. Гелескул, Н.
Малиновская и др.}.
Впрочем, к этому моменту франкистские власти все больше теряли контроль
над положением, были вынуждены идти на частичные уступки демократическим
силам. Они уже смотрели сквозь пальцы на распространение в стране книги
Гибсона.
В самой Испании именно в это время стали появляться, сначала в газетах
и журналах, затем в виде глав в книгах и, наконец, в виде отдельных изданий,
работы, все более смело показывавшие правду о "деле Лорки". Наиболее
известной, безусловно, является уже упоминавшаяся книга журналиста Хосе
Луиса Вила-Сан-Хуана "Убийство Гарсиа Лорки: вся правда". Она была
опубликована еще при жизни Франко и даже получила премию издательства
"Планета" - "Эспехо де Эспанья" - за 1975 г. Это последнее обстоятельство
обеспечило ей широкую популярность.
Книга не изобиловала крупными открытиями (после Гибсона трудно было
что-либо добавить), однако сыграла в стране большую положительную роль. В
ней автор подтверждал версию о преднамеренной расправе над поэтом,
санкционированной в Севилье генералом Кейпо де Льяно. Книга эта впервые
знакомила миллионы испанцев со многими истинными фактами об обстоятельстве
гибели Лорки. В то же время в книге Вила-Сан-Хуана был ряд концептуальных
установок - то ли сделанных в уступку цензуре, то ли вытекающих из довольно
путаных и эклектических взглядов автора, - которые не выдерживали критики.
Так, в ней повторялась мысль о "симпатиях" Лорки к Фаланге, а главное - поэт
объявлялся абсолютно "аполитичным" человеком, ставшим жертвой слепого
фанатизма его убийц.
После смерти Франко открылись новые возможности для продолжения
расследования Гибсона. Но ученый не спешил, верный своей манере скрупулезно
и тщательно собирать и анализировать факты {Следует отметить, что Гибсон
много времени уделяет вообще изучению творчества Лорки, особенно поискам и
подготовке к публикации произведений поэта, которые находились в его архиве,
когда он был арестован.}. В течение нескольких лет Гибсон уточнял свои
данные, снова и снова записывал - в Гранаде, Мадриде, Барселоне, других
городах - всех, кто был причастен к этим событиям или что-либо знал о гибели
Лорки. На этот раз большинство его записанных на магнитофон бесед датированы
уже 1978 г. В 1979 г. писатель опубликовал обновленный и дополненный вариант
своей книги. Он вышел в свет в издательстве "Грихальбо" под несколько
измененным названием - "Гранада в 1936 г. Убийство Федерико Гарсиа Лорки".
Не зная всех версий по поводу гибели Лорки, книгу Гибсона читать
трудно. И начинается она полемически - с вопроса о том, был ли поэт
"аполитичным" или нет (здесь Гибсон спорит с Вила-Сан-Хуаном). Такие
уточнения дискуссионного порядка рассыпаны по всему тексту: Гибсон
подтверждает или оспаривает утверждения и выводы не только этого испанского
исследователя, но и других авторов. А поэтому подробное описание борьбы
вокруг вопроса о смерти Лорки - это в то же время своего рода библиография
написанного на эту тему, без которой трудно понять последнюю книгу Гибсона,
безусловно представляющую собой наиболее полное и глубокое на данный момент
исследование о последних днях жизни поэта.
На данный момент... Почему?
* * *
Закрывая последнюю страницу книги Гибсона, невольно спрашиваешь себя,
до конца ли выяснены все обстоятельства, при которых был убит Федерико
Гарсиа Лорка?
По нашему глубокому убеждению, окончательно ставить точку еще рано.
После опубликования этой книги в Испании не было сделано каких-либо
серьезных открытий в этом плане. В январе 1983 г., когда это издание уже
находилось в типографии, в Барселоне был напечатан труд Эдуарде Молины
Фахардо "Последние дни Гарсиа Лорки", появления которого давно ждали
специалисты. Фахардо был коренным гранадцем, журналистом и фалангистом, а
потому перед ним раскрылись многие непосредственные участники и свидетели
расправы над Лоркой (в том числе капитан Нестарес), которые не пожелали
говорить с Гибсоном.
Однако написанное журналистом разочаровывает: он слишком тенденциозен,
стремится обелить своих единомышленников. А вот собранные материалы к книге
(они составляют подавляющую часть издания) представляют интерес при
внимательном и критическом чтении. В частности, среди них - документы,
которые тщетно искал Гибсон, а также следы документов по "делу Лорки",
которые, видимо, навсегда утеряны {Подробнее см.: "Литературная газета", 23
и 30 марта 1983 г. (X. Кобо "Кто же отдал приказ об убийстве Лорки?").}.
Итак, обстоятельное, скрупулезное и объективное исследование Гибсона
представляется наиболее исчерпывающим.
Нам видится у Гибсона лишь одно малоисследованное направление. Это
связано с тем, что поиски, относящиеся к последним дням и неделям жизни
Гарсиа Лорки, ограничены Гранадой: здесь, в ее пределах, все исследовано
досконально. Но напомним, что сам Гибсон (как и другие объективные
исследователи) с полным основанием утверждает, что в конечном счете судьба
поэта решалась не в этом городе, а в столице Андалусии, которой Гранада
административно-политически тогда подчинялась. Так, ирландский ученый
подтверждает - и это очень важный вывод, - что гражданский губернатор и шеф
вооруженных отрядов Гранады майор Вальдес не мог решить столь важный вопрос,
не проконсультировавшись со своим прямым начальством, конкретнее - с
генералом Кейпо де Льяно, командовавшим, войсками в Севилье. Такого же
мнения придерживается Вила-Сан-Хуан. Это предположение подтверждается обоими
авторами главным образом чисто логическими доводами.
И еще важное обстоятельство: Гибсон считает, что, "по всей
вероятности", разговор Вальдеса с Кейпо состоялся вечером 18 августа. Он
ссылается при этом на заметку в газете "Эль Идеаль" от 17 августа, где
говорится о восстановлении телефонной связи между всеми городами Андалусии,
находившимися под контролем мятежников. Однако сам же Гибсон со слов
свидетелей сообщает: еще ранее, в конце июля, Вальдес ежедневно поддерживал
контакт с Севильей по радиопередатчику, установленному у него в управлении
гражданского губернатора. Вила-Сан-Хуан также считает, что разговор у
Вальдеса с Кейпо был и он имел решающее значение, но происходил 17 августа.
Как мы уже отмечали, подтверждение того факта, что Вальдес решил вопрос
о Лорке после прямого указания сверху - а это нам также представляется
абсолютно несомненным, - в свое время было принципиальным шагом вперед в
деле расследования "дела Лорки": он решительно выводил вопрос из сферы
сведения личных счетов, борьбы соперничающих групп или простой случайности в
сферу чисто политическую. Но, как нам кажется, напрашивается и следующий шаг
в этом направлении.
Что мы конкретно имеем в виду, почему так основательно остановились на
датах гипотетического разговора Вальдеса с Севильей?
Дело в том - Гибсон об этом не упоминает, а Вила-Сан-Хуан говорит
вскользь, - что с 6 по 16 августа в Севилье находился генерал Франко,
прибывший из испанских территорий в Африке и разместивший здесь свою
штаб-квартиру {М. Tunon de Lara. La Espana del siglo XX, t. 3. Barcelona,
"Laia", 1978, p. 575, 578.}. И трудно допустить, что Кейпо мог самолично
решить вопрос о судьбе Лорки, чреватый тяжелым моральным уроном в
международном масштабе для мятежников, не поставив в известность об этом
Франко. Более того: на наш взгляд, можно утверждать, что Кейпо, пока Франко
был в Севилье, не стал бы брать на себя подобную ответственность.
Почему Гибсон и другие исследователи отказались от поисков в этом
направлении? Может быть, дойдя до Кейпо, они остановились, решив, что этого
достаточно, и вернулись к поискам в пределах Гранады? Или гипотеза о Франко,
если она возникла, казалась им чрезмерно пропагандистски смелой, а потому
неубедительной? Наверняка в этом сыграло роль твердо устоявшееся мнение о
том, что судьба поэта решалась после отбытия Франко в Бургое. И наконец,
исследователи могли попасть под гипноз того факта, что Кейпо был знаменит
своим своенравием и "автономностью", а к тому времени, как утверждает
западная историография, старшинство среди генералов, бывших инициаторами
мятежа, якобы формально не определилось окончательно.
Начнем с рассмотрения второго обстоятельства. Действительно, к моменту
начала мятежа 44-летний Франко был самым молодым из генералов-заговорщиков в
испанской армии. Официально он был провозглашен руководителем всех войск
мятежников лишь 1 октября 1936 г., после целого ряда совещаний генеральской
хунты в Бургосе.
Это так. Однако к концу первой декады августа реальное соотношение сил
между соперничавшими за власть генералами вполне прояснилось. Стало ясно,
что главными среди них являются Мола, командовавший войсками на севере
страны, и - в еще большей степени - Франко, которому были подчинены войска
на юге. К этому моменту не было секретом, что поддержка Гитлера и Муссолини
направляется именно Франко - а она имела решающее значение для судьбы
мятежников, успех дела которых в те дни висел на волоске. И пресса в
мятежной зоне уже отражала эту реальность на своих страницах. Так, 16
августа та же гранадская "Эль Идеаль", сообщая о прибытии в Севилью
итальянских военных кораблей, отмечала, что офицеры дуче "нанесли визит
генералам Франко и Кейпо" (хотя по испанскому алфавиту тут все верно,
протокол обязывал называть старшего по стажу - Кейпо - первым). На следующий
день та же газета, передавая, что гарнизон Ифни примкнул к мятежу,
формулировала эту новость так: "войска поставили себя в распоряжение
Франко". Теперь не секрет и то, что уже тогда Франко, добиваясь
единоначалия, достаточно резко одергивал Кейпо в Севилье. 9 ноября 1961 г.
он говорил своему адъютанту (надо учесть, что каудильо не знал о том, что
его записывают, и дневник адъютанта вышел в свет лишь после его смерти):
"Кейпо вмешивался... во все дела в этой провинции. Мне пришлось сказать ему,
чтобы он в таком случае оставил свой пост в армии и занялся административным
управлением, а то он, влезая во все, выглядит, как севильский вице-король.
Кейпо ответил, что он предпочитает оставаться только военным" {Francisco
Franco Salgado-Araujo. Mis conversaciones privadas con Franco. Barcelona,
"Planeta", 1976, p. 327. Запись принадлежит адъютанту каудильо, его
двоюродному брату, который много лет был наиболее приближенным к нему
человеком. Адъютант преклонялся перед шефом и записывал тайком "для истории"
его высказывания. Но в конечном итоге из записей адъютанта, не блиставшего
умом, впоследствии стало известно о всевозможных интригах и аферах при дворе
каудильо, а сам диктатор предстает в весьма неблаговидном свете и как
личность, и как государственный деятель.}. Трудно найти более яркий пример
отношений, сложившихся между генералами.
Итак, если исходить из того, что Вальдес звонил в Севилью начальству по
поводу Лорки, то, безусловно, главным лицом там до 16 августа был Франко.
Что касается даты этого разговора (или разговоров), то приведем
следующие доводы. Из исследования Гибсона (и Вила-Сан-Хуана) мы знаем, что
примерно до 8-10 августа фашиствующие молодчики, не раз врывавшиеся в дом
родителей Федерико - усадьбу "Сан-Висенте", - не трогали поэта, хотя узнали
его в лицо и не скрывали свою неприязнь к нему. Именно поэтому Лорка и
скрылся в доме Росалесов - никто не опасался чего-то серьезного, просто
пытались уберечь поэта от оскорблении. Но уже после 10 августа люди Вальдеса
пришли и лом его родителей с четкой целью - арестовать Федерико. Не застав
его, они приходили снова и снова, обыскивали дом, избивали его жителей,
допытывались о месте, где прячется поэт. И когда они узнали это место, Лорка
тут же был арестован.
Из этих фактов можно сделать и такой вполне логичный вывод: приказ об
аресте Федерико - причем из Севильи, более того, данный на самом высоком
уровне - был отдан не 17 или 18 августа, когда Франко отбыл в Бургос, а
где-то в десятых числах, когда Франко освоился с обстановкой в Севилье,
получил полную информацию о происходящем по всей провинции.
Если это было так, то многое, что Гибсон считает противоречивым,
загадочным и необъяснимым в поведении Руиса Алонсо, непосредственно
задержавшего Федерико, и особенно Вальдеса, обретает железную логику. Первый
всегда стоял на том, что он "только выполнял приказ". Но столь важный приказ
был дан ему не Вальдесом, а подполковником жандармерии Веласко, временно
исполнявшим в этот день обязанности губернатора. Сам же Вальдес почему-то
как раз в этот день исчезает до позднего вечера из Гранады по маловажным
делам, хотя в городе организуется самая крупная за эти дни операция по
поимке Лорки. Вечером того же дня Вальдес отказывается принимать братьев
Росалесов, оскорбленных тем, что посягнули на их дом и их гостя. На другой
день майор, с одной стороны, лжет, будто Федерико отправлен в Виснар и уже
расстрелян; после этого цинично предлагает Хосе Росалесу "отдать" ему Руиса
Алонсо, чтобы Росалес "пристрелил его у любой канавы", и тут же запугивает
Хосе, заявляя: "А теперь займемся твоим братцем".
Все эти как будто непоследовательные поступки легко объясняются, если
исходить из того, что еще до 16 августа- дня задержания Гарсиа Лорки и
отъезда Франко в Бургос - Вальдес получил твердое указание: изловить и
ликвидировать "красного" поэта во что бы то ни стало, кто бы за него ни
вступался, но при этом не ссылаться на приказы свыше, "брать все на себя". И
вот Вальдес, представляя, какие сложности встанут перед ним при выполнении
этой грязной миссии (а может быть, и понимая, как он будет выглядеть в
глазах потомков в будущем), всячески ловчит, лжет, изворачивается,
шантажирует.
Майор Вальдес - главный свидетель в истории с убийством Лорки. Только
он мог бы сообщить, действовал ли по своей воле (что исключается), получил
ли приказ от Кейпо или же последний передал ему чье-то указание свыше. Но
Вальдеса в апреле 1937 г. сняли с поста губернатора и послали на фронт, а
всего два года спустя это главное действующее лицо в расправе над Лоркой
отошло в мир иной. Случилось это еще до окончания гражданской войны - в
начале марта 1939 г. Случайность? "Его фактически убили", - утверждал в 1976
г. сын Вальдеса {Manuel Molina Fajardo. Los ultimos di'as de Garcia Lorca.
Barcelona, 1983, p. 131.}.
И последнее соображение. Вписывается ли приказ об убийстве Лорки, если
он исходил от Франко, в общий психологический портрет генерала? Безусловно и
полностью. Своей стремительной карьерой будущий каудильо, в свое время самый
молодой генерал в Европе, обязан не стратегическим талантам - его
многократно бивали на полях сражений. Его "сила" и главная причина быстрого
продвижения состояла в том, что, воспитанный на грязной колониальной войне в
Африке, он, как никто другой из его коллег, был лишен эмоций, сознательно
культивировал крайнюю, холодную и бесстрастную жестокость как инструмент
устрашения противника, против которого вел "тотальную" войну, не делая
различий между войсками противника и мирным населением. Эти качества он
Проявил во время подавления восстания горняков в Астурии в 1934 г. За эти же
качества более старые генералы, на которых оказали давление эмиссары Гитлера
и Муссолини, сделали его 1 октября 1936 г. в Бургосе руководителем
мятежников. Гражданская война, где брат убивает брата, а отец сына,
требовала именно таких холодных убийц, а не генералов типа Варелы и
некоторых других, которые все еще пытались играть в "рыцарство".
Лорки" - он посвятил Джеральду Бренану, отметив, что без его примера книга,
возможно, не была бы написана. Тем самым Гибсон скромно подчеркивал, что он
был лишь продолжателем дела других своих предшественников (хотя на самом
деле он сделал неизмеримо больше, чем они). На наш взгляд, статьям и книгам,
которые он написал, можно было бы предпослать и другой эпиграф: слова самого
Лорки, сказанные им за два месяца до гибели, летом 1936 г.: "Надо отбросить
в сторону букет водяных лилий и погрузиться по пояс в грязь, чтобы помочь
другим собирать цветы и любоваться ими".
И Гибсон действительно не гнушался и "грязью", стремясь добиться
главного - найти истину и восстановить светлый образ поэта. Он действовал
порою как частный детектив, идя по следу, опрашивая одного за другим всех,
кто мог сказать хоть что-либо для истории ценное. Иногда он становился
чем-то вроде разведчика. Так, Вила-Сан-Хуан пишет, что Гибсон пытался
устроиться преподавателем игры на фортепьяно к одной из дочерей капитана
Нестареса (одного из главных фалангистов Гранады, принимавшего наиболее
активное участие в репрессиях и прямо причастного к гибели Лорки), чтобы
выведать что-нибудь у этого палача. Беря показания у Руиса Алонсо (об этом
Гибсон сам говорит), он записывал его слова на спрятанном от собеседника
магнитофоне. Не раз Гибсон посещал то место между Виснаром и Алькафа-ром,
где был убит и похоронен Лорка, разыскал людей, погребавших поэта (они
доверились Гибсону, но разрешили назвать только свои инициалы), которые
рассказали ему обо всем, что знали.
Все это было не просто рискованно, это было опасно в самом буквальном
смысле слова. Гибсон об этом не говорит, но отметить это - наша
обязанность...
Автору этих строк много лет спустя, в июле 1977 г. (когда, особо
подчеркиваем, уже не было ни того риска, ни той опасности), привелось пройти
по всем тем местам в Гранаде и ее окрестностях, где за 12 лет до этого ходил
ирландский исследователь, собирая материал для своей книги.
В книге Гибсона дважды упоминается имя коммуниста-депутата в кортесы от
Гранады в 1936 г. Антонио Претеля (про него автор пишет, что он был одним из
немногих, оставшихся в городе после бурных июньских событий, когда
большинство депутатов-республиканцев под предлогом летних отпусков покинули
Гранаду). Старший из сыновей коммуниста-депутата, Дамиан, был на выборах
весной 1977 г. депутатом компартии в кортесы от Гранады и не добрал лишь
небольшого количества голосов, чтобы стать членом парламента. Сейчас он, в
прошлом выпускник философского факультета Московского университета, - член
руководства КПИ, директор Высшей партийной школы в Мадриде. Младший его
брат, Антонио, - человек исключительного и мягкого, под стать Лорке, обаяния
- закончил в свое время биофак Московского университета, в 1957 г.
репатриировался в Испанию, поселился в родной Гранаде. Здесь сначала ему
пришлось туго: он перебивался случайными заработками, работал гидом в
Альгамбре, историю которой, как и всего города, он прекрасно знает и любит.
Со временем Антонио стал работать по специальности, получил лабораторию на
биологическом факультете Гранадского университета.
Антонио Претель, с которым автора этих строк связывает знакомство с
университетских времен, вхож к потомкам Лорки. Поэтому передо мной открылись
двери в усадьбе "Сан-Висенте", где первое время после мятежа скрывался поэт:
здесь все осталось нетронутым, как в августе 1936г., но не потому, что так
все специально сохранили для музея - всей семье Лорки пришлось покинуть
Гранаду после убийства Федерико. Побывали мы с Антонио и в Фуэнте-Вакерос,
где на улице Тринидад в доме Э 4 родился Лорка. В этом селении по традиции
сильны левые партии - социалисты побеждают на всех выборах; на стене дома Э
4 уже висела мемориальная доска, посвященная Лорке, люди были открыты и
приветливы. Долго стояли мы на улице Ангуло в Гранаде возле бывшего дома
Росалесов, где скрывался и был арестован поэт. Целый вечер и часть ночи
толкались в забитых до отказа тавернах и барах Сакро-Монте, где по-прежнему
цыгане поют и танцуют "фламенко" и царит настоящий культ Лорки: портреты
его, словно иконы, висят повсюду в обрамлении горящих свечей.
Но самым сильным впечатлением тех дней была поездка в Виснар. Это
селение было полной противоположностью Фуэнте-Вакерос: пустынные улочки,
пугливо и быстро проходящие мимо прохожие (это в Андалусии, где, особенно в
провинции, приезжего доброжелательно приветствуют, охотно вступают с ним в
разговор!), мемориальная доска в честь Фаланги на дворце архиепископа
Москосо. Поистине зловещее место - таким оно было и таким осталось. Но
особенно гнетущее ощущение испытываешь на дороге из Виснара в Альфакар, на
том ее изгибе, где овражек и два оливковых дерева, где безымянная могила
Лорки. Солнце стояло почти в зените, стрекотали цикады, трава кругом была
выжженная, и было какое-то непонятное, необъяснимое чувство страха,
пробегающего ознобом по спине, будто кто-то целится в тебя. Наверное, это
была мнительность, повышенное воображение. А возможно, сказывалось то, что я
знал по рассказам моих собеседников: в Гранаде еще живы некоторые из тех,
кто в свое время убивал Лорку, они уже немолоды, но богаты и влиятельны и не
признают новых властей; это своего рода местная мафия, которой не по душе
визиты иностранцев на место былого преступления. Эти люди и тогда еще не
потеряли надежды вернуться к власти, они оплачивали наемных убийц, то и дело
стрелявших из-за угла, и, конечно же, позже воспряли духом - во время путча
жандармского подполковника Техеро 23 марта 1981 г. Страх ощущался особенно
сильно здесь, у двух оливковых деревьев между Виснаром и Альфакаром, но он
пронизывал тогда и всю Гранаду - люди никак не могли забыть зверских
расправ, так ярко описанных Гибсоном в его книге. Они знали: гарантий от
повторения тех ужасов нет.
Если еще в 1977 г., хотя прошло два года, как умер Франко, была
ликвидирована Фаланга, состоялись первые демократические выборы, в Гранаде
ощущалась такая атмосфера, какой же она была тогда, когда в 1965 г. Гибсон
собирал улики против убийц Лорки и тех, кто развязал массовые беспощадные
репрессии в Гранаде? Что испытывал тогда молодой исследователь на дороге
между Виснаром и Альфакаром? Ведь это место до смерти каудильо было своего
рода "запретной зоной", здесь днем и ночью патрулировали по двое жандармы,
задерживавшие всех чужаков. В начале 60-х годов они схватили здесь
английского ученого-арабиста Джеймса Дикки, который занимался историей
расположенного рядом памятника мавританской культуры Айнадамара ("Источника
слез"). Ученый провел под арестом всю ночь в жандармской казарме, и только
наутро, после вмешательства английского консула, его отпустили, предупредив,
чтобы он больше тут не появлялся. И это притом, что уже тогда тысячи и
тысячи иностранных туристов хлынули в Испанию, и к чужеземцам относились с
повышенным пиететом - это стало правительственной политикой...
Первую свою книгу - "Националистические репрессии в Гранаде в 1936 г. и
смерть Гарсиа Лорки" - Гибсон опубликовал в 1971 г. в парижском издательстве
"Руэдо Иберико". Ценность ее заключалась не только в том, что в ней были
приведены исчерпывающие на тот момент документальные свидетельства по "делу
Лорки", что само по себе было важнейшим шагом вперед. Были у книги и другие
принципиальные особенности, сразу же выделявшие ее среди огромной литературы
на эту тему. Гибсон убедительно показал, что убийство Лорки - не единичный
акт вандализма, а один из эпизодов - хотя и ставший известным во всем мире -
на фоне массовых и зверских репрессий в Гранаде. Кроме того, автор с
неумолимой последовательностью приводил читателя к логическому выводу о том,
что решение об убийстве поэта было принято не в Гранаде, а на более высоком
уровне - в Севилье, где располагалась штаб-квартира генерала Кейпо де Льяно
(и, как считает Гибсон, по прямому указанию последнего). Наконец, в книге
содержался подробный аналитический разбор всех предшествующих версий,
которые либо были созданы и вдохновлены франкистской пропагандой, либо
порождены стремлением к дешевой сенсации, либо по меньшей мере возникли по
наивности и незнанию истинных обстоятельств дела. Одним словом, вывод
Гибсона был четким: убийство Лорки было делом рук мятежников-фашистов
независимо от того, какие именно группы и в какой точно мере были причастны
к этому преступлению.
Книга Гибсона, естественно, была запрещена к продаже и распространению
в Испании (как и другие издания "Руэдо Иберико", отличавшиеся
антифранкистским духом).
Но на следующий год книга Гибсона получила Международную премию прессы,
присуждаемую авторитетным жюри с участием представителей таких журналов, как
"Ньюсуик", "Шпигель", "Нувель обсерватер", "Эспрессо", "Обсервер". Эти и
многие другие западные журналы опубликовали подробные пересказы или наиболее
важные фрагменты книги. А все эти журналы имели широкое хождение в Испании -
запретить распространение их соответствующих номеров франкистская цензура не
решилась. К тому же многие экземпляры книги Гибсона попали за Пиренеи и
стали ходить по рукам {Книга Гибсона получила высокую оценку и в нашей
стране.
Так, в частности, в печати отмечалось, что в "деле Лорки" "весомую
лепту в битве за правду внес Ян Гибсон, опубликовавший в 1971 г. книгу об
обстоятельствах гибели поэта" (см. статью X. Кобо "Как был убит Федерико
Гарсиа Лорка". - "Литературная газета", 18 августа 1976 г.). Этой теме были
посвящены и многие другие работы в советской прессе, касаются ее в своих
книгах или предисловиях к изданиям Ф. Г. Лорки Л. Осповат ("Гарсиа Лорка" -
"Молодая гвардия". М., 1965), И. Тертерян ("Испытание историей. Очерки
испанской литературы XX века". - "Наука". М., 1973), А. Гелескул, Н.
Малиновская и др.}.
Впрочем, к этому моменту франкистские власти все больше теряли контроль
над положением, были вынуждены идти на частичные уступки демократическим
силам. Они уже смотрели сквозь пальцы на распространение в стране книги
Гибсона.
В самой Испании именно в это время стали появляться, сначала в газетах
и журналах, затем в виде глав в книгах и, наконец, в виде отдельных изданий,
работы, все более смело показывавшие правду о "деле Лорки". Наиболее
известной, безусловно, является уже упоминавшаяся книга журналиста Хосе
Луиса Вила-Сан-Хуана "Убийство Гарсиа Лорки: вся правда". Она была
опубликована еще при жизни Франко и даже получила премию издательства
"Планета" - "Эспехо де Эспанья" - за 1975 г. Это последнее обстоятельство
обеспечило ей широкую популярность.
Книга не изобиловала крупными открытиями (после Гибсона трудно было
что-либо добавить), однако сыграла в стране большую положительную роль. В
ней автор подтверждал версию о преднамеренной расправе над поэтом,
санкционированной в Севилье генералом Кейпо де Льяно. Книга эта впервые
знакомила миллионы испанцев со многими истинными фактами об обстоятельстве
гибели Лорки. В то же время в книге Вила-Сан-Хуана был ряд концептуальных
установок - то ли сделанных в уступку цензуре, то ли вытекающих из довольно
путаных и эклектических взглядов автора, - которые не выдерживали критики.
Так, в ней повторялась мысль о "симпатиях" Лорки к Фаланге, а главное - поэт
объявлялся абсолютно "аполитичным" человеком, ставшим жертвой слепого
фанатизма его убийц.
После смерти Франко открылись новые возможности для продолжения
расследования Гибсона. Но ученый не спешил, верный своей манере скрупулезно
и тщательно собирать и анализировать факты {Следует отметить, что Гибсон
много времени уделяет вообще изучению творчества Лорки, особенно поискам и
подготовке к публикации произведений поэта, которые находились в его архиве,
когда он был арестован.}. В течение нескольких лет Гибсон уточнял свои
данные, снова и снова записывал - в Гранаде, Мадриде, Барселоне, других
городах - всех, кто был причастен к этим событиям или что-либо знал о гибели
Лорки. На этот раз большинство его записанных на магнитофон бесед датированы
уже 1978 г. В 1979 г. писатель опубликовал обновленный и дополненный вариант
своей книги. Он вышел в свет в издательстве "Грихальбо" под несколько
измененным названием - "Гранада в 1936 г. Убийство Федерико Гарсиа Лорки".
Не зная всех версий по поводу гибели Лорки, книгу Гибсона читать
трудно. И начинается она полемически - с вопроса о том, был ли поэт
"аполитичным" или нет (здесь Гибсон спорит с Вила-Сан-Хуаном). Такие
уточнения дискуссионного порядка рассыпаны по всему тексту: Гибсон
подтверждает или оспаривает утверждения и выводы не только этого испанского
исследователя, но и других авторов. А поэтому подробное описание борьбы
вокруг вопроса о смерти Лорки - это в то же время своего рода библиография
написанного на эту тему, без которой трудно понять последнюю книгу Гибсона,
безусловно представляющую собой наиболее полное и глубокое на данный момент
исследование о последних днях жизни поэта.
На данный момент... Почему?
* * *
Закрывая последнюю страницу книги Гибсона, невольно спрашиваешь себя,
до конца ли выяснены все обстоятельства, при которых был убит Федерико
Гарсиа Лорка?
По нашему глубокому убеждению, окончательно ставить точку еще рано.
После опубликования этой книги в Испании не было сделано каких-либо
серьезных открытий в этом плане. В январе 1983 г., когда это издание уже
находилось в типографии, в Барселоне был напечатан труд Эдуарде Молины
Фахардо "Последние дни Гарсиа Лорки", появления которого давно ждали
специалисты. Фахардо был коренным гранадцем, журналистом и фалангистом, а
потому перед ним раскрылись многие непосредственные участники и свидетели
расправы над Лоркой (в том числе капитан Нестарес), которые не пожелали
говорить с Гибсоном.
Однако написанное журналистом разочаровывает: он слишком тенденциозен,
стремится обелить своих единомышленников. А вот собранные материалы к книге
(они составляют подавляющую часть издания) представляют интерес при
внимательном и критическом чтении. В частности, среди них - документы,
которые тщетно искал Гибсон, а также следы документов по "делу Лорки",
которые, видимо, навсегда утеряны {Подробнее см.: "Литературная газета", 23
и 30 марта 1983 г. (X. Кобо "Кто же отдал приказ об убийстве Лорки?").}.
Итак, обстоятельное, скрупулезное и объективное исследование Гибсона
представляется наиболее исчерпывающим.
Нам видится у Гибсона лишь одно малоисследованное направление. Это
связано с тем, что поиски, относящиеся к последним дням и неделям жизни
Гарсиа Лорки, ограничены Гранадой: здесь, в ее пределах, все исследовано
досконально. Но напомним, что сам Гибсон (как и другие объективные
исследователи) с полным основанием утверждает, что в конечном счете судьба
поэта решалась не в этом городе, а в столице Андалусии, которой Гранада
административно-политически тогда подчинялась. Так, ирландский ученый
подтверждает - и это очень важный вывод, - что гражданский губернатор и шеф
вооруженных отрядов Гранады майор Вальдес не мог решить столь важный вопрос,
не проконсультировавшись со своим прямым начальством, конкретнее - с
генералом Кейпо де Льяно, командовавшим, войсками в Севилье. Такого же
мнения придерживается Вила-Сан-Хуан. Это предположение подтверждается обоими
авторами главным образом чисто логическими доводами.
И еще важное обстоятельство: Гибсон считает, что, "по всей
вероятности", разговор Вальдеса с Кейпо состоялся вечером 18 августа. Он
ссылается при этом на заметку в газете "Эль Идеаль" от 17 августа, где
говорится о восстановлении телефонной связи между всеми городами Андалусии,
находившимися под контролем мятежников. Однако сам же Гибсон со слов
свидетелей сообщает: еще ранее, в конце июля, Вальдес ежедневно поддерживал
контакт с Севильей по радиопередатчику, установленному у него в управлении
гражданского губернатора. Вила-Сан-Хуан также считает, что разговор у
Вальдеса с Кейпо был и он имел решающее значение, но происходил 17 августа.
Как мы уже отмечали, подтверждение того факта, что Вальдес решил вопрос
о Лорке после прямого указания сверху - а это нам также представляется
абсолютно несомненным, - в свое время было принципиальным шагом вперед в
деле расследования "дела Лорки": он решительно выводил вопрос из сферы
сведения личных счетов, борьбы соперничающих групп или простой случайности в
сферу чисто политическую. Но, как нам кажется, напрашивается и следующий шаг
в этом направлении.
Что мы конкретно имеем в виду, почему так основательно остановились на
датах гипотетического разговора Вальдеса с Севильей?
Дело в том - Гибсон об этом не упоминает, а Вила-Сан-Хуан говорит
вскользь, - что с 6 по 16 августа в Севилье находился генерал Франко,
прибывший из испанских территорий в Африке и разместивший здесь свою
штаб-квартиру {М. Tunon de Lara. La Espana del siglo XX, t. 3. Barcelona,
"Laia", 1978, p. 575, 578.}. И трудно допустить, что Кейпо мог самолично
решить вопрос о судьбе Лорки, чреватый тяжелым моральным уроном в
международном масштабе для мятежников, не поставив в известность об этом
Франко. Более того: на наш взгляд, можно утверждать, что Кейпо, пока Франко
был в Севилье, не стал бы брать на себя подобную ответственность.
Почему Гибсон и другие исследователи отказались от поисков в этом
направлении? Может быть, дойдя до Кейпо, они остановились, решив, что этого
достаточно, и вернулись к поискам в пределах Гранады? Или гипотеза о Франко,
если она возникла, казалась им чрезмерно пропагандистски смелой, а потому
неубедительной? Наверняка в этом сыграло роль твердо устоявшееся мнение о
том, что судьба поэта решалась после отбытия Франко в Бургое. И наконец,
исследователи могли попасть под гипноз того факта, что Кейпо был знаменит
своим своенравием и "автономностью", а к тому времени, как утверждает
западная историография, старшинство среди генералов, бывших инициаторами
мятежа, якобы формально не определилось окончательно.
Начнем с рассмотрения второго обстоятельства. Действительно, к моменту
начала мятежа 44-летний Франко был самым молодым из генералов-заговорщиков в
испанской армии. Официально он был провозглашен руководителем всех войск
мятежников лишь 1 октября 1936 г., после целого ряда совещаний генеральской
хунты в Бургосе.
Это так. Однако к концу первой декады августа реальное соотношение сил
между соперничавшими за власть генералами вполне прояснилось. Стало ясно,
что главными среди них являются Мола, командовавший войсками на севере
страны, и - в еще большей степени - Франко, которому были подчинены войска
на юге. К этому моменту не было секретом, что поддержка Гитлера и Муссолини
направляется именно Франко - а она имела решающее значение для судьбы
мятежников, успех дела которых в те дни висел на волоске. И пресса в
мятежной зоне уже отражала эту реальность на своих страницах. Так, 16
августа та же гранадская "Эль Идеаль", сообщая о прибытии в Севилью
итальянских военных кораблей, отмечала, что офицеры дуче "нанесли визит
генералам Франко и Кейпо" (хотя по испанскому алфавиту тут все верно,
протокол обязывал называть старшего по стажу - Кейпо - первым). На следующий
день та же газета, передавая, что гарнизон Ифни примкнул к мятежу,
формулировала эту новость так: "войска поставили себя в распоряжение
Франко". Теперь не секрет и то, что уже тогда Франко, добиваясь
единоначалия, достаточно резко одергивал Кейпо в Севилье. 9 ноября 1961 г.
он говорил своему адъютанту (надо учесть, что каудильо не знал о том, что
его записывают, и дневник адъютанта вышел в свет лишь после его смерти):
"Кейпо вмешивался... во все дела в этой провинции. Мне пришлось сказать ему,
чтобы он в таком случае оставил свой пост в армии и занялся административным
управлением, а то он, влезая во все, выглядит, как севильский вице-король.
Кейпо ответил, что он предпочитает оставаться только военным" {Francisco
Franco Salgado-Araujo. Mis conversaciones privadas con Franco. Barcelona,
"Planeta", 1976, p. 327. Запись принадлежит адъютанту каудильо, его
двоюродному брату, который много лет был наиболее приближенным к нему
человеком. Адъютант преклонялся перед шефом и записывал тайком "для истории"
его высказывания. Но в конечном итоге из записей адъютанта, не блиставшего
умом, впоследствии стало известно о всевозможных интригах и аферах при дворе
каудильо, а сам диктатор предстает в весьма неблаговидном свете и как
личность, и как государственный деятель.}. Трудно найти более яркий пример
отношений, сложившихся между генералами.
Итак, если исходить из того, что Вальдес звонил в Севилью начальству по
поводу Лорки, то, безусловно, главным лицом там до 16 августа был Франко.
Что касается даты этого разговора (или разговоров), то приведем
следующие доводы. Из исследования Гибсона (и Вила-Сан-Хуана) мы знаем, что
примерно до 8-10 августа фашиствующие молодчики, не раз врывавшиеся в дом
родителей Федерико - усадьбу "Сан-Висенте", - не трогали поэта, хотя узнали
его в лицо и не скрывали свою неприязнь к нему. Именно поэтому Лорка и
скрылся в доме Росалесов - никто не опасался чего-то серьезного, просто
пытались уберечь поэта от оскорблении. Но уже после 10 августа люди Вальдеса
пришли и лом его родителей с четкой целью - арестовать Федерико. Не застав
его, они приходили снова и снова, обыскивали дом, избивали его жителей,
допытывались о месте, где прячется поэт. И когда они узнали это место, Лорка
тут же был арестован.
Из этих фактов можно сделать и такой вполне логичный вывод: приказ об
аресте Федерико - причем из Севильи, более того, данный на самом высоком
уровне - был отдан не 17 или 18 августа, когда Франко отбыл в Бургос, а
где-то в десятых числах, когда Франко освоился с обстановкой в Севилье,
получил полную информацию о происходящем по всей провинции.
Если это было так, то многое, что Гибсон считает противоречивым,
загадочным и необъяснимым в поведении Руиса Алонсо, непосредственно
задержавшего Федерико, и особенно Вальдеса, обретает железную логику. Первый
всегда стоял на том, что он "только выполнял приказ". Но столь важный приказ
был дан ему не Вальдесом, а подполковником жандармерии Веласко, временно
исполнявшим в этот день обязанности губернатора. Сам же Вальдес почему-то
как раз в этот день исчезает до позднего вечера из Гранады по маловажным
делам, хотя в городе организуется самая крупная за эти дни операция по
поимке Лорки. Вечером того же дня Вальдес отказывается принимать братьев
Росалесов, оскорбленных тем, что посягнули на их дом и их гостя. На другой
день майор, с одной стороны, лжет, будто Федерико отправлен в Виснар и уже
расстрелян; после этого цинично предлагает Хосе Росалесу "отдать" ему Руиса
Алонсо, чтобы Росалес "пристрелил его у любой канавы", и тут же запугивает
Хосе, заявляя: "А теперь займемся твоим братцем".
Все эти как будто непоследовательные поступки легко объясняются, если
исходить из того, что еще до 16 августа- дня задержания Гарсиа Лорки и
отъезда Франко в Бургос - Вальдес получил твердое указание: изловить и
ликвидировать "красного" поэта во что бы то ни стало, кто бы за него ни
вступался, но при этом не ссылаться на приказы свыше, "брать все на себя". И
вот Вальдес, представляя, какие сложности встанут перед ним при выполнении
этой грязной миссии (а может быть, и понимая, как он будет выглядеть в
глазах потомков в будущем), всячески ловчит, лжет, изворачивается,
шантажирует.
Майор Вальдес - главный свидетель в истории с убийством Лорки. Только
он мог бы сообщить, действовал ли по своей воле (что исключается), получил
ли приказ от Кейпо или же последний передал ему чье-то указание свыше. Но
Вальдеса в апреле 1937 г. сняли с поста губернатора и послали на фронт, а
всего два года спустя это главное действующее лицо в расправе над Лоркой
отошло в мир иной. Случилось это еще до окончания гражданской войны - в
начале марта 1939 г. Случайность? "Его фактически убили", - утверждал в 1976
г. сын Вальдеса {Manuel Molina Fajardo. Los ultimos di'as de Garcia Lorca.
Barcelona, 1983, p. 131.}.
И последнее соображение. Вписывается ли приказ об убийстве Лорки, если
он исходил от Франко, в общий психологический портрет генерала? Безусловно и
полностью. Своей стремительной карьерой будущий каудильо, в свое время самый
молодой генерал в Европе, обязан не стратегическим талантам - его
многократно бивали на полях сражений. Его "сила" и главная причина быстрого
продвижения состояла в том, что, воспитанный на грязной колониальной войне в
Африке, он, как никто другой из его коллег, был лишен эмоций, сознательно
культивировал крайнюю, холодную и бесстрастную жестокость как инструмент
устрашения противника, против которого вел "тотальную" войну, не делая
различий между войсками противника и мирным населением. Эти качества он
Проявил во время подавления восстания горняков в Астурии в 1934 г. За эти же
качества более старые генералы, на которых оказали давление эмиссары Гитлера
и Муссолини, сделали его 1 октября 1936 г. в Бургосе руководителем
мятежников. Гражданская война, где брат убивает брата, а отец сына,
требовала именно таких холодных убийц, а не генералов типа Варелы и
некоторых других, которые все еще пытались играть в "рыцарство".