Страница:
всех сторонников Народного Фронта, всех "красных", как подлинных, так и
заслуживающих такой оценки с их точки зрения. Из всего сказанного выше ясно,
что Гарсиа Лорка выделялся среди будущих жертв как своими политическими
взглядами, которые он открыто высказывал в печати и на митингах, так и своей
дружбой с республиканцами и известными деятелями левого направления.
Федерико было бы трудно, мы бы даже сказали, невозможно избежать гибели в
этой кровавой бойне.
Почти все, кто исследовал обстоятельства гибели поэта, приходили к
выводу, что Рамон Руис Алонсо не только арестовал Гарсиа Лорку, но и донес
на него. Однако исследователи расходятся во мнении о том, какими мотивами
руководствовался при этом бывший депутат СЭДА.
Дж. Бренан (в 1950 г.) {G. Brenan. Op. cit., p. 137-138.} и К. Куффон
(в 1951 г.) {Клод Куффон. Вот из-за чего убили Федерико Гарсиа Лорку. - "Le
Figaro Litteraire", Paris, Э 278, 18 agosto 1951, p. 5.} считали, что Руис
Алонсо погубил Гарсиа Лорку, чтобы отомстить за смерть Хасинто Бенавенте, о
которой объявили мятежники. Но, как мы убедились, в настоящее время эта
версия является полностью несостоятельной.
Несколько позже, в 1956 г., некто Шонберг (псевдоним барона Л.
Штинглхамбера) выдвинул гипотезу, согласно которой Гарсиа Лорка стал жертвой
соперничества людей с отклонениями в сексуально-эмоциональной сфере. Среди
них автор называет самого поэта, Руиса Алонсо, гранадского художника
Габриэля Морсильо и Луиса Росалеса {Жан-Луис Шонберг. Наконец известна
правда о смерти Лорки. Это действительно убийство, но не по политическим
мотивам. - "Le Figaro Litteraire", Э 545, 29 septiembre 1956.}. Согласно
Шонбергу, гибель Лорки была следствием сугубо личных, а не политических
причин. Этим и объясняется тот факт, что такой вывод с удовольствием
подхватила и раздула пресса франкистской Испании. "Теорию" Шонберга, которую
мы опровергали еще в книге "Националистические репрессии франкистов в
Гранаде в 1936 г. и смерть Гарсиа Лорки" (1971 г.), сегодня никто всерьез
даже не рассматривает.
Согласно Энцо Кобелли (1959 г.) {E. Cobelli. Op. cit., p. 65-81.},
Лорка оказался всего лишь пешкой в ожесточенной борьбе за власть между
Вальдесом (гражданская администрация), Нестаресом (армия) и Фалангой в лице
Росалесов. По-видимому, Кобелли не знал, что Вальдес и Нестарес были
одновременно и фалангистами, и армейскими офицерами. Кобелли считал, что
Руис Алонсо, именуемый им не иначе как "отъявленный доносчик", получил
задание от Вальдеса арестовать поэта и передать его Нестаресу, чтобы тот его
расстрелял. В соответствии с этой гипотезой Вальдес, располагавший только
гражданской властью, намеревался путем различных интриг дискредитировать
армию. Эти и другие ошибки в исходных посылках приводят к тому, что гипотеза
Кобелли также рушится.
Более убедительной представляется нам гипотеза Марсель Оклер (1968 г.)
{M. Auclaire. Enfances et mort de Garcia Lorca, Seuil, Paris, 1968, p.
379-402, 413-444.}. По мнению французской исследовательницы, Руис Алонсо,
узнав, что братья Росалес, известные фалангисты и его политические
противники, укрывали "красного", донес об атом Вальдесу, обвинив их в
предательстве. Вальдес, симпатизировавший больше СЭДА, чем Фаланге (несмотря
на то, что сам был фалангистом), с вниманием выслушал Руиса Алонсо и решил
арестовать поэта, чтобы отомстить братьям Росалес, с которыми у него были
свои счеты. Марсель Оклер придерживается, следовательно, того мнения, что
гибель Гарсиа Лорки была прежде всего трагическим следствием политической
борьбы между Руисом Алонсо ("Аксьон Популар") и братьями Росалес (Фаланга).
В главе о Гранаде в период Народного Фронта мы упоминали о трениях
между Луисом Росалесом и Вальдесом незадолго до мятежа. Возможно, что
недостаточно гибкое поведение Луиса Росалеса в той стычке и повлияло затем
на решение Вальдеса арестовать Лорку. Во всяком случае, Луис Росалес и сам
рисковал жизнью в связи с делом Лорки. Капитан Рохас, ставший к тому времени
руководителем местной фаланги, исключил Луиса Росалеса из партии и начал
следствие по его делу. Луис Росалес рассказывал нам:
"Результатом этого процесса, если только его можно так назвать
(конечно, никакого процесса надо мной не устроили, мне угрожали, верно, и
потребовали, чтобы я снял рубашку фалангиста), было то, что в течение недели
от меня отвернулись все. кроме Диаса Пла, который показал себя настоящим
другом. От меня отвернулись все. Федерико был уже мертв, других скандалов им
не хотелось, и по прошествии семи дней я получил письмо, в котором мне
предлагали вернуться в партию со всеми почестями. Короче, вместо того, чтобы
убить меня или посадить в тюрьму, меня приговорили к штрафу, весьма
солидному штрафу, пятнадцать или двадцать тысяч дуро - точно не помню, - но
это были огромные деньги. К штрафу приговорили меня, а расплачивался,
конечно, мой отец" {Свидетельство Луиса Росалеса, записанное на магнитофон.
Серседилья, 2 сентября 1966 г.}.
В то время все гранадцы обязаны были помогать мятежникам деньгами,
драгоценностями и другими ценными вещами. Список дарителей печатался каждый
день в газете "Эль Идеаль" (очень важно было публично объявить о своей
приверженности мятежу). Небезынтересно отметить, что отец братьев Росалес
значится в этой католической газете в списках дарителей 19 августа 1936 г.,
то есть в тот день, когда, по нашему мнению, был расстрелян Гарсиа Лорка:
"Дон Мигель Росалес Вальесильос и его супруга пожертвовали цепь с двумя
брелоками, дамскую цепочку с брелоком, три пары серег, двое дамских часов,
мужские часы с цепочкой, три булавки для галстука, очки, крест, два
браслета, кольцо, два кольца с камнями и десять золотых монет разного
достоинства" {"Ideal", 19 agosto. 1936. p. 6.}.
Сам Луис Росалес появился 20 августа в газете "Эль Идеаль" в новом
списке "Фалангист Луис Росалес Камачо жертвует перстень с печаткой"
{"Ideal". 20 agosto 1936. p. 4.}. Читатель обратит внимание на эмоциональную
нагрузку слова "фалангист", употребленного в этих обстоятельствах.
Луису Росалесу удалось избавиться от дальнейших преследований, а может
быть, и от смерти благодаря вмешательству известного фалангиста Нарсисо
Пералеса. Действительно, Пералес по возвращении из штаба Фаланги в Севилье
узнал, что Лорка убит, а над Луисом Росалесом нависла опасность. Пералес
встретился с Вальдесом, о котором был весьма невысокого мнения, и заявил,
что Росалес - один из немногих настоящих фалангистов в Гранаде, и
потребовал, чтобы Луиса больше не преследовали. Пералес имел очень большой
вес, с его требованием согласились, и обвиняемый Росалес смог вновь
присоединиться к Фаланге {M. Auclaire. Op. cit., p. 442-443.}.
Известие о том, что Луису Росалесу грозит опасность за то, что он
приютил Гарсиа Лорку, вскоре дошло до Мадрида. По рассказу председателя ФУЭ
(Университетская федерация студентов) Гранады, которому удалось, к его
счастью, скрыться из Гранады, Луиса Росалеса арестовали фашисты, и его едва
не расстреляли, но вмешался один из его братьев, известный фалангист, и дело
кончилось тем, что Луиса приговорили к штрафу в 25 тысяч песет
{"Председатель ФУЭ Гранады подтверждает, что Гарсиа Лорка был расстрелян". -
"Claridad". Madrid. 2 octubre 1936. p. 2.}.
Судя по всему, Луису Росалесу действительно грозила опасность за то,
что он укрывал Гарсиа Лорку. И это должно быть признано и теми, кто до сих
пор делает туманные намеки относительно его причастности к смерти великого
поэта.
Согласно свидетельству фалангиста Сесилио Сирре, которое записала
Марсель Оклер, Хосе Росалесу также грозила опасность за укрывательство
Гарсиа Лорки {М. Auclaire. Op. cit., p. 399-400.}.
Нам уже известно мнение Нарсисо Пералеса о политических идеях, вернее,
отсутствии таковых у Вальдеса ("Видите ли, меня просто тошнит от
национал-синдикализма"); и таким образом становится все более очевидным, что
гражданский правитель Гранады прежде всего был человеком военным. Вальдес
прекрасно понимал, что без участия армии мятеж не мог увенчаться успехом и
что Фаланга сыграла в этом второстепенную роль. Учитывая такие взгляды
Вальдеса, а также свойства его личности, нас не удивляет, что он охотно
решил проучить и одернуть своих товарищей по Фаланге и что донос Руиса
Алонсо, который Вальдес выслушал, а может, и прочитал, вызвал у него приступ
ярости.
Что же касается мотивов Руиса Алонсо, то теперь можно сделать такие
выводы: как только враги поэта узнали о его пребывании в доме Росалесов,
бывший депутат СЭДА решил использовать создавшуюся ситуацию и извлечь из нее
двойную выгоду: присвоить себе заслугу расправы со знаменитым "красным", с
одной стороны, а с другой - дискредитировать известную фалан-гистскую семью.
Таким образом, его послужной список в глазах мятежников стал бы вдвойне
ценным.
Не следует забывать, однако, что враги Гарсиа Лорки разыскивали его еще
до того, как стало известно убежище поэта на улице Ангуло. Поэтому
напрашивается вывод, что с самого начала никто не собирался выступать против
семьи Росалесов, убеждения и деятельность которых были в глазах мятежников
вне всяких подозрений.
В последнем нашем разговоре с Хосе Росалесом в августе 1978 г. он
утверждал, что вечером - 16 августа 1936 г он своими глазами видел в
управлении гражданского губернатора донос Руиса Алонсо. В уже приведенном
нами свидетельстве говорится, что донос был напечатан на машинке на двух или
трех страницах. Среди прочего Росалесы обвинялись в том, что они укрывали
Федерико Гарсиа Лорку, который якобы был "русским шпионом", "диктором
Московского радио", "секретарем Фернандо де лос Риоса", и т. д., а кроме
того, укрывали также "нескольких русских".
Можно ли доверять свидетельству Хосе Росалеса? Не наводит ли оно нас на
ложный след, не продиктовано ли оно желанием возложить всю ответственность
за трагедию на Руиса Алонсо, освободив от нее в то же время Фалангу и обелив
полностью саму семью Росалес? Если когда-нибудь донос, который, по словам
Хосе Росалеса, он долго бесплодно искал, будет обнаружен, многое
окончательно прояснится. Между тем мы все же склоняемся к мнению, что такой
донос действительно существовал и под ним стояла подпись Района Руиса
Алонсо.
Разговаривая с нами, бывший депутат СЭДА категорически отрицал, что он
был автором этого доноса. Отрицал он и свою причастность к угрозам в адрес
поэта перед тем, как тот укрылся в доме семьи Росалес. По словам Руиса
Алонсо, он только неукоснительно выполнил приказ Вальдеса, переданный
подполковником Веласко: отвести Гарсиа Лорку в управление гражданского
губернатора и оградить его по дороге от возможных столкновений и инцидентов.
Но, как мы видели, в его торжественных заверениях имеется много таких
деталей, которые никак не согласуются с фактами, что заставляет нас вообще
сомневаться в достоверности его показаний.
Пока в нашем распоряжении нет самого доноса, безусловно, мы не можем
прямо обвинять Руиса Алонсо в том, что он был инициатором ареста Гарсиа
Лорки (а арест в те дни почти неизбежно приводил к расстрелу арестованного).
Да и не нам выносить приговор Руису Алонсо. Однако все данные об аресте,
которыми мы располагаем, а также поведение самого Руиса Алонсо в течение
первых недель репрессий в Гранаде 1936т. убеждают нас в его виновности.
Углубимся в некоторые детали нашего поиска. 20 марта 1967 г. Руис
Алонсо со всей категоричностью заявил нам, что его католические убеждения и
его совесть истинного католика чисты во всем, что касается репрессий в
Гранаде вообще и гибели Лорки в частности:
"Жизнь человека в моих глазах стоит одинаково, будь это жизнь
"красного", "желтого", "зеленого" или "голубого". Все мы люди, созданные по
образу и подобию божию".
Однако тридцать лет назад, вечером 19 августа 1936 г., то есть
несколько часов спустя после расстрела Гарсиа Лорки, Руис Алонсо публично
высказывался далеко не в христианском духе. В тот вечер радио Гранады
передало его беседу под названием "Слушай, испанский пролетариат", которая
была опубликована на следующее утро в "Эль Идеаль". Бывший депутат СЭДА
говорил:
"Ты, с детских лет сердцем преданный идеалу и готовый умереть за
него...
Ты, старый боец, вдосталь вкусивший горечь и жестокость жизни, без
радости проведший лучшие дни своей молодости...
Ты, всегда любивший открытый и без всяких прикрас разговор...
Ты, страдавший от голода и преследований по вине болтливых и
криводушных вождей, предпочитавших оставаться в тени и выжидавших только
удобной минуты, чтобы ограбить очередной банк, а затем сбежать, бросив тебя
на произвол судьбы, пока ты рисковал жизнью под пулями...
Слушай:
Подлые марксистские лидеры подчинили тебя своей тирании и ввергли в
рабство. Двоедушные, лживые люди, именующие себя твоими спасителями, висят у
тебя на шее, жиреют и тянут из тебя все соки. Они рядятся в тогу дружбы и
товарищества и предают тебя. Они заставили тебя платить взносы в Народных
домах, выкрадывая их из твоей зарплаты; ты работал, а они веселились и
угнетали тебя мерзким, отвратительным, преступным образом. А дети твои
умирали от голода из-за постоянных забастовок политического характера...
Зловещие красные комитеты, где заседали одни бандиты и профессиональные
убийцы, втягивали тебя в профсоюзы, угрожая нищетой и горем твоему очагу.
Испания поднялась ради того, чтобы чистое знамя Человеческой Свободы не
пятнали оскорбления проходимцев с пистолетом в руке или угрозы уличных
хулиганов.
Индалесио Прието, Ларго Кабальеро, Фернандо де лос Риос, Мануэль
Асанья, Касарес Кирога, Алехандро Отеро... Я обвиняю вас перед всем миром.
Более того. Я обвиняю вас перед поколениями, что а новой Испании
воздвигнут алтари, перед которыми будут поклоняться истинной справедливости.
Испанский пролетариат, друзья и братья, пролетарии, которые слушают
меня, находясь далеко от нашей Альпухаррас, от стен нашей Альгамбры, и,
может быть, далеко за морями и лесами... Поднимите свой голос вместе со мной
сколько хватит сил. Кричите во всю силу.
Я обвиняю...
Я обвиняю тех, кто запятнал славное знамя испанского пролетариата и
отравил - о, гадюки - души рабочих.
Я обвиняю вас в том, что вы осквернили высочайшие идеалы искупления,
торгуя кровью и жизнями ваших закрепощенных товарищей, но больше всего
обвиняю вас в непомерной гордыне.
Вольные пролетарии!
Исполненные духа непокорности, непокоренные, непокоримые!
Поднимитесь против своих врагов, против двоедушных руководителей,
обманывающих вас.
Ваши вожди... лицемеры, они вас обманывают.
Ваши вожди... комедианты, они всегда играли комедию, а вы, слепцы, в
это время надрывались, зарабатывая кусок хлеба в поте лица своего; они же
ели его вволю.
Ваши вожди... настоящие выродки.
Нет, не может быть, чтоб испанская мать породила эти чудовища,
превратившие преступление в систему борьбы, а убийство - в систему жизни.
Они нападают только со спины!
Объявление войны было убийством из-за угла.
Выстрелом в затылок убит славный Кальво Сотело. И дальше применяется та
же подлая тактика: пал Димас Мадариага, предательски убитый из-за угла
{Димас Мадариага, один из основателей "Аксьон Популар", депутат СЭДА от
Толедо и друг Руиса Алонсо, был убит в первый месяц войны.}.
Хосе Кальво Сотело, Димас Мадариага!
Имена ваши ярко сияют в небе.
Вставай, испанский пролетариат!
Испанский рабочий, наивно верящий в несбыточные утопии, пора одуматься!
Завтра, быть может, будет поздно.
Проснись и задумайся:
Родина видела твое рождение...
Твоя святая мать...
Твоя добрая, честная жена...
Твои невинные, чистые, славные дети...
Ты всегда любил открытый разговор без прикрас. Слушай!
Сталь наших клинков тверда.
Предатели должны захлебнуться в своей собственной крови.
Дорогу новой Испании!" {"Ideal", 20 agosto 1936, p. 8.}
Сквозь эту велеречивую и полную высокопарной риторики речь отчетливо
проступают подлинные черты Руиса Алонсо, каким он был в те времена, что бы
он ни говорил о себе тридцать лет спустя. Во всяком случае, слова о том, что
"предатели должны захлебнуться в своей собственной крови", звучат странно в
устах человека, утверждающего, что он ученик Христа, - даже учитывая, что в
то время насилие проповедовалось с гранадских амвонов {Свидетельства ряда
гранадцев, записанные нами в 1978 г.}. Церковь Гранады во главе с
архиепископом монсеньером Агустином Паррадо-и-Гарсиа никогда публично не
протестовала ни против расстрелов на кладбище, ни против многочисленных
"прогулок", на которые ежедневно увозили людей {Чтобы оценить настроение
тогдашнего архиепископа Гранады, см. заметку, опубликованную в "ABC de
Seville", 9 diciembre 1936, p. 11.
"Прелат обращается с посланием в связи с праздником Непорочной Девы в
Гранаде.
Достопочтенный архиепископ Гранады, доктор Д. Агустин Паррадо публикует
в "Официальном бюллетене архиепископата" и в связи с праздником Непорочной
Девы волнующее послание.
В строках, полных любви, патриотизма и религиозного, пыла, он советует
прихожанам молиться еще больше и истовее, дабы очистить свою совесть,
молиться перед богом за судьбу Испании.
Он считает, что революция - это бич, которым Божественное Провидение
пользуется для пробуждения спящих. Может быть, это последний призыв к нам -
подготовиться и начать подлинное преобразование всех наших традиций,
очистить жизнь в Испании настоящей искупительной жертвой и моральным и
религиозным возвышением вашего народа. Архиепископ верит в Пресвятую Деву,
вечную защитницу Испании, которая принесет нам победу над марксистским
материализмом. В день Непорочной Девы он взывает ко всем верующим чтобы они
дали обет споспешествовать ему в делах социальной справедливости и
благотворительности, дабы вернуть на путь истинный и привести к Пресвятой
Деве стольких заблудших братьев наших. Пусть они молятся о быстрой и полной,
телесной и духовной реконкисте Испании.
Послание почтенного прелата будет зачитано во всех церквах, вверенных
его попечению".}.
В беседе с нами, которую мы выше приводили, Руис Алонсо настаивал, что
не знал лично Гарсиа Лорку, знал лишь его имя. Наверняка он знал о тесных
узах (личных и семейных), которые связывали Гарсиа Лорку с Фернандо де лос
Риосом, одним из деятелей, которого наряду с Алехандро Отеро более всего
ненавидели гранадские правые. Нет никаких сомнений, что Руис Алонсо тоже
ненавидел лидера социалистов. Мы уже видели, что в своей радиобеседе он
включил его в список одиозных политических деятелей. В книге "Корпоративизм"
он писал следующее:
"Я был типографским рабочим и депутатом кортесов от Гранады.
Но и Рамон Ламонеда был депутатом кортесов от Гранады и типографским
рабочим!
Он - социалист, председатель Национальной ассоциации полиграфистов. В
избирательном списке его фамилия стояла рядом с фамилией еврея Фернандо де
лос Риоса; Ламонеда был предводителем типографских рабочих Испании. Моя
фамилия в том же списке стояла рядом с фамилией гения, настоящего бойца -
генерала Варелы. Я представлял тех рабочих, которые не желали быть баранами"
{R. Alonso. Op. cit., p. 134.
Автор говорит здесь о новых выборах в Гранаде в мае 1936 г., после того
как были аннулированы результаты февральских выборов.}.
Руис Алонсо отлично знал, что Фернандо де лос Риос, хотя внешне и был
похож на еврея (как и многие другие испанцы), на самом деле евреем не был.
Но это для него было несущественно. Для католика Руиса Алонсо, увлеченного
тогдашними расистскими настроениями, как и для многих его сподвижников,
еврей, в противоположность испанскому генералу, не мог быть ни гением, ни
бойцом. И Руис Алонсо считал необходимым подчеркнуть это {В первой главе мы
говорили о той ненависти, которую националисты испытывали к "иудею" Фернандо
де лос Риосу и к евреям вообще.}. Можно допустить, что бывший депутат СЭДА
сегодня исповедует христианские и либеральные идеи, но в 1936 г. он был
обыкновенным фашистом.
По свидетельству Хосе Росалеса, в доносе Руиса Алонсо говорилось, что
Гарсиа Лорка служил секретарем у Фернандо де лос Риоса. Если это так, то
одного этого обвинения было достаточно, вне всякого сомнения, чтобы Вальдес
дал команду разделаться с поэтом {По свидетельству Лауры де лос Риос, дочери
дона Фернандо, ее отца преследовала кошмарная мысль, что мятежники могут
расстрелять невинных людей только за то, что они были его друзьями или
знакомыми. Мигель Серон, человек консервативных взглядов и близкий друг дона
Фернандо (они были соседями по улице Пасео-де-ла-Бомба-де-Гранада, дом Э 1),
рассказал нам в 1966 г., что тогда и он очень опасался за свою жизнь из-за
этой тесной дружбы.}.
В Гранаде часто вспоминают, что, помимо всего, Федерико инкриминировали
принадлежность к Ассоциации друзей Советского Союза (согласно Хосе Росалесу,
в доносе упоминалось и о "просоветской" деятельности поэта). Так вот,
напомним еще раз, что в ноябре 1933 г. тот, кого потом назовут
"дрессированным рабочим" СЭДА, был членом ХОНС и, судя по всему, одним из
участников налета на Ассоциацию друзей Советского Союза в Мадриде. Ненависть
Руиса Алонсо к России и к ее друзьям (в фашистской риторике тех времен
агентами русских слыли все левые или просто республиканцы) сквозит на каждой
странице книги, причем ненависть эта беспредельная и фанатичная. Вряд ли
могут быть сомнения по поводу того, что Руис Алонсо готов был донести на
любого, кого подозревал в симпатиях к СССР {О принадлежности Федерико к
Ассоциации друзей Советского Союза см. заметку, опубликованную в "El Liberal
de Madrid". 10 septiembre 1936.}.
В Гранаде нам говорили также, что Гарсиа Лорку убили за то, что он был
членом МОПР. Попало это обвинение в донос или нет - неизвестно, но факт
остается фактом: поэт многократно и открыто, как уже отмечалось выше,
солидаризировался с этой организацией. Он читал свои стихи в Народном доме
Мадрида на митинге, участники которого требовали освобождения лидера
бразильских коммунистов Луиса Карлоса Престеса; подписал послание
солидарности с испанскими рабочими в журнале МОПРа "Айуда!"; за несколько
дней до мятежа он прямо на улице в Гранаде давал деньги сборщикам средств
МОПРа. Фамилия поэта могла значиться в списках этой организации. И Руис
Алонсо вполне мог быть в курсе этих симпатий Гарсиа Лорки {Как пример
ненависти, которую мятежники питали к таким организациям, как МОПР и
Ассоциация друзей Советского Союза, см. статью Хосе Карлос де Луна "Лицом к
стене", в "ABC de Sevilla", 28 julio 1957. "При ловле рыбы меняют наживку.
Великие глашатаи семитского культеранизма меняли ее, дабы ловить рыбу в
мутной воде, где сметаны страсти и доктрины, пропитанные грязным
материализмом. Для мелкой рыбешки - это были Народные дома и МОПР. Для
крупной рыбы - "Лига прав человека", "Друзья России", "Пэн-клуб", "Друзья
Боливара" и ряд других организаций менее идеалистического направления и
более практической ориентации. В новой, возрождающейся Испании всех их надо
стереть с лица земли".}.
До недавнего времени мы полагали, что бывший депутат СЭДА был замешан
только в том, что случилось с Гарсиа Лоркой. Однако выяснилось, что он
причастен и к другим кровавым историям.
По свидетельству Хосе Росалеса, Руис Алонсо похвалялся тем, что убил
выстрелом в голову "красного", ехавшего на машине из Малаги, и якобы
изнасиловал одну девушку. Руис Алонсо сказал Росалесу:
"Я причастился после того как влепил ему пулю в голову. Сокрушаться я
не стал, да и раскаяния у меня не было" {Свидетельство Хосе Росалеса,
записанное на магнитофон. Гранада, 26 августа 1978 г.}.
В Гранаде нам не раз приходилось слышать рассказы о жестокости бывшего
дупутата СЭДА. Однако мы не приводим их здесь, так как полностью установить
их достоверность не удалось {См. также информацию, собранную в книге. A.
Sorel. Yo, Garcfa torca. Zero, Madrid, 1977, р. 182.}.
В преследовании Гарсиа Лорки - мы почти убеждены в этом - активнейшее
участие принимали также и другие члены "Аксьон Популар" Гранады, в том
числе: Хуан Луис Трескастро, Луис Гарсиа Алис Фернандес и Хесус Фернандес.
Поговорим о них.
По свидетельству ряда лиц, Хуан Луис Трескастро сопровождал Руиса
Алонсо при аресте Гарсиа Лорки на улице Ангуло. Нам не удалось взять у него
интервью, так как он скончался в 1947 г. Люди, знавшие его и рассказавшие о
нем немало, называли Трескастро фанфароном и бабником. Судя по всему,
Трескастро громко похвалялся участием в аресте и даже расстреле поэта. В
1966 г. Мигель Серон рассказал нам, что перед смертью Трескастро мучили
кошмары - воспоминания о его палачестве в Гранаде. Кажется, он проявлял
особый пыл, чтобы спасти свою собственную шкуру, ибо и у него до мятежа были
конфликты с теми людьми, которые пришли к власти после мятежа. Он признавал,
что сопровождал Руиса Алонсо в дом Росалесов и что ехали они туда на его
машине, но упорно твердил, что донос на Гарсиа Лорку писал не он, а Руис
Алонсо {Разумеется, мы не можем ручаться за достоверность этих деталей,
которые сообщил нам Мигель Серон в 1966 г.}.
В 1971 г. мы встретились в Гранаде с человеком, который позже общался
по делам с Трескастро. Как-то однажды в их разговоре всплыла тема гибели
поэта. Ему и в голову не приходило, что собеседник замешан в этом деле. К
его удивлению, Трескастро воскликнул:
"Я сам был среди тех, кто вытаскивал Гарсиа Лорку из дома Росалесов.
Нам порядком надоели педики в Гранаде. Вот его за то и взяли, а Башмачницу
заслуживающих такой оценки с их точки зрения. Из всего сказанного выше ясно,
что Гарсиа Лорка выделялся среди будущих жертв как своими политическими
взглядами, которые он открыто высказывал в печати и на митингах, так и своей
дружбой с республиканцами и известными деятелями левого направления.
Федерико было бы трудно, мы бы даже сказали, невозможно избежать гибели в
этой кровавой бойне.
Почти все, кто исследовал обстоятельства гибели поэта, приходили к
выводу, что Рамон Руис Алонсо не только арестовал Гарсиа Лорку, но и донес
на него. Однако исследователи расходятся во мнении о том, какими мотивами
руководствовался при этом бывший депутат СЭДА.
Дж. Бренан (в 1950 г.) {G. Brenan. Op. cit., p. 137-138.} и К. Куффон
(в 1951 г.) {Клод Куффон. Вот из-за чего убили Федерико Гарсиа Лорку. - "Le
Figaro Litteraire", Paris, Э 278, 18 agosto 1951, p. 5.} считали, что Руис
Алонсо погубил Гарсиа Лорку, чтобы отомстить за смерть Хасинто Бенавенте, о
которой объявили мятежники. Но, как мы убедились, в настоящее время эта
версия является полностью несостоятельной.
Несколько позже, в 1956 г., некто Шонберг (псевдоним барона Л.
Штинглхамбера) выдвинул гипотезу, согласно которой Гарсиа Лорка стал жертвой
соперничества людей с отклонениями в сексуально-эмоциональной сфере. Среди
них автор называет самого поэта, Руиса Алонсо, гранадского художника
Габриэля Морсильо и Луиса Росалеса {Жан-Луис Шонберг. Наконец известна
правда о смерти Лорки. Это действительно убийство, но не по политическим
мотивам. - "Le Figaro Litteraire", Э 545, 29 septiembre 1956.}. Согласно
Шонбергу, гибель Лорки была следствием сугубо личных, а не политических
причин. Этим и объясняется тот факт, что такой вывод с удовольствием
подхватила и раздула пресса франкистской Испании. "Теорию" Шонберга, которую
мы опровергали еще в книге "Националистические репрессии франкистов в
Гранаде в 1936 г. и смерть Гарсиа Лорки" (1971 г.), сегодня никто всерьез
даже не рассматривает.
Согласно Энцо Кобелли (1959 г.) {E. Cobelli. Op. cit., p. 65-81.},
Лорка оказался всего лишь пешкой в ожесточенной борьбе за власть между
Вальдесом (гражданская администрация), Нестаресом (армия) и Фалангой в лице
Росалесов. По-видимому, Кобелли не знал, что Вальдес и Нестарес были
одновременно и фалангистами, и армейскими офицерами. Кобелли считал, что
Руис Алонсо, именуемый им не иначе как "отъявленный доносчик", получил
задание от Вальдеса арестовать поэта и передать его Нестаресу, чтобы тот его
расстрелял. В соответствии с этой гипотезой Вальдес, располагавший только
гражданской властью, намеревался путем различных интриг дискредитировать
армию. Эти и другие ошибки в исходных посылках приводят к тому, что гипотеза
Кобелли также рушится.
Более убедительной представляется нам гипотеза Марсель Оклер (1968 г.)
{M. Auclaire. Enfances et mort de Garcia Lorca, Seuil, Paris, 1968, p.
379-402, 413-444.}. По мнению французской исследовательницы, Руис Алонсо,
узнав, что братья Росалес, известные фалангисты и его политические
противники, укрывали "красного", донес об атом Вальдесу, обвинив их в
предательстве. Вальдес, симпатизировавший больше СЭДА, чем Фаланге (несмотря
на то, что сам был фалангистом), с вниманием выслушал Руиса Алонсо и решил
арестовать поэта, чтобы отомстить братьям Росалес, с которыми у него были
свои счеты. Марсель Оклер придерживается, следовательно, того мнения, что
гибель Гарсиа Лорки была прежде всего трагическим следствием политической
борьбы между Руисом Алонсо ("Аксьон Популар") и братьями Росалес (Фаланга).
В главе о Гранаде в период Народного Фронта мы упоминали о трениях
между Луисом Росалесом и Вальдесом незадолго до мятежа. Возможно, что
недостаточно гибкое поведение Луиса Росалеса в той стычке и повлияло затем
на решение Вальдеса арестовать Лорку. Во всяком случае, Луис Росалес и сам
рисковал жизнью в связи с делом Лорки. Капитан Рохас, ставший к тому времени
руководителем местной фаланги, исключил Луиса Росалеса из партии и начал
следствие по его делу. Луис Росалес рассказывал нам:
"Результатом этого процесса, если только его можно так назвать
(конечно, никакого процесса надо мной не устроили, мне угрожали, верно, и
потребовали, чтобы я снял рубашку фалангиста), было то, что в течение недели
от меня отвернулись все. кроме Диаса Пла, который показал себя настоящим
другом. От меня отвернулись все. Федерико был уже мертв, других скандалов им
не хотелось, и по прошествии семи дней я получил письмо, в котором мне
предлагали вернуться в партию со всеми почестями. Короче, вместо того, чтобы
убить меня или посадить в тюрьму, меня приговорили к штрафу, весьма
солидному штрафу, пятнадцать или двадцать тысяч дуро - точно не помню, - но
это были огромные деньги. К штрафу приговорили меня, а расплачивался,
конечно, мой отец" {Свидетельство Луиса Росалеса, записанное на магнитофон.
Серседилья, 2 сентября 1966 г.}.
В то время все гранадцы обязаны были помогать мятежникам деньгами,
драгоценностями и другими ценными вещами. Список дарителей печатался каждый
день в газете "Эль Идеаль" (очень важно было публично объявить о своей
приверженности мятежу). Небезынтересно отметить, что отец братьев Росалес
значится в этой католической газете в списках дарителей 19 августа 1936 г.,
то есть в тот день, когда, по нашему мнению, был расстрелян Гарсиа Лорка:
"Дон Мигель Росалес Вальесильос и его супруга пожертвовали цепь с двумя
брелоками, дамскую цепочку с брелоком, три пары серег, двое дамских часов,
мужские часы с цепочкой, три булавки для галстука, очки, крест, два
браслета, кольцо, два кольца с камнями и десять золотых монет разного
достоинства" {"Ideal", 19 agosto. 1936. p. 6.}.
Сам Луис Росалес появился 20 августа в газете "Эль Идеаль" в новом
списке "Фалангист Луис Росалес Камачо жертвует перстень с печаткой"
{"Ideal". 20 agosto 1936. p. 4.}. Читатель обратит внимание на эмоциональную
нагрузку слова "фалангист", употребленного в этих обстоятельствах.
Луису Росалесу удалось избавиться от дальнейших преследований, а может
быть, и от смерти благодаря вмешательству известного фалангиста Нарсисо
Пералеса. Действительно, Пералес по возвращении из штаба Фаланги в Севилье
узнал, что Лорка убит, а над Луисом Росалесом нависла опасность. Пералес
встретился с Вальдесом, о котором был весьма невысокого мнения, и заявил,
что Росалес - один из немногих настоящих фалангистов в Гранаде, и
потребовал, чтобы Луиса больше не преследовали. Пералес имел очень большой
вес, с его требованием согласились, и обвиняемый Росалес смог вновь
присоединиться к Фаланге {M. Auclaire. Op. cit., p. 442-443.}.
Известие о том, что Луису Росалесу грозит опасность за то, что он
приютил Гарсиа Лорку, вскоре дошло до Мадрида. По рассказу председателя ФУЭ
(Университетская федерация студентов) Гранады, которому удалось, к его
счастью, скрыться из Гранады, Луиса Росалеса арестовали фашисты, и его едва
не расстреляли, но вмешался один из его братьев, известный фалангист, и дело
кончилось тем, что Луиса приговорили к штрафу в 25 тысяч песет
{"Председатель ФУЭ Гранады подтверждает, что Гарсиа Лорка был расстрелян". -
"Claridad". Madrid. 2 octubre 1936. p. 2.}.
Судя по всему, Луису Росалесу действительно грозила опасность за то,
что он укрывал Гарсиа Лорку. И это должно быть признано и теми, кто до сих
пор делает туманные намеки относительно его причастности к смерти великого
поэта.
Согласно свидетельству фалангиста Сесилио Сирре, которое записала
Марсель Оклер, Хосе Росалесу также грозила опасность за укрывательство
Гарсиа Лорки {М. Auclaire. Op. cit., p. 399-400.}.
Нам уже известно мнение Нарсисо Пералеса о политических идеях, вернее,
отсутствии таковых у Вальдеса ("Видите ли, меня просто тошнит от
национал-синдикализма"); и таким образом становится все более очевидным, что
гражданский правитель Гранады прежде всего был человеком военным. Вальдес
прекрасно понимал, что без участия армии мятеж не мог увенчаться успехом и
что Фаланга сыграла в этом второстепенную роль. Учитывая такие взгляды
Вальдеса, а также свойства его личности, нас не удивляет, что он охотно
решил проучить и одернуть своих товарищей по Фаланге и что донос Руиса
Алонсо, который Вальдес выслушал, а может, и прочитал, вызвал у него приступ
ярости.
Что же касается мотивов Руиса Алонсо, то теперь можно сделать такие
выводы: как только враги поэта узнали о его пребывании в доме Росалесов,
бывший депутат СЭДА решил использовать создавшуюся ситуацию и извлечь из нее
двойную выгоду: присвоить себе заслугу расправы со знаменитым "красным", с
одной стороны, а с другой - дискредитировать известную фалан-гистскую семью.
Таким образом, его послужной список в глазах мятежников стал бы вдвойне
ценным.
Не следует забывать, однако, что враги Гарсиа Лорки разыскивали его еще
до того, как стало известно убежище поэта на улице Ангуло. Поэтому
напрашивается вывод, что с самого начала никто не собирался выступать против
семьи Росалесов, убеждения и деятельность которых были в глазах мятежников
вне всяких подозрений.
В последнем нашем разговоре с Хосе Росалесом в августе 1978 г. он
утверждал, что вечером - 16 августа 1936 г он своими глазами видел в
управлении гражданского губернатора донос Руиса Алонсо. В уже приведенном
нами свидетельстве говорится, что донос был напечатан на машинке на двух или
трех страницах. Среди прочего Росалесы обвинялись в том, что они укрывали
Федерико Гарсиа Лорку, который якобы был "русским шпионом", "диктором
Московского радио", "секретарем Фернандо де лос Риоса", и т. д., а кроме
того, укрывали также "нескольких русских".
Можно ли доверять свидетельству Хосе Росалеса? Не наводит ли оно нас на
ложный след, не продиктовано ли оно желанием возложить всю ответственность
за трагедию на Руиса Алонсо, освободив от нее в то же время Фалангу и обелив
полностью саму семью Росалес? Если когда-нибудь донос, который, по словам
Хосе Росалеса, он долго бесплодно искал, будет обнаружен, многое
окончательно прояснится. Между тем мы все же склоняемся к мнению, что такой
донос действительно существовал и под ним стояла подпись Района Руиса
Алонсо.
Разговаривая с нами, бывший депутат СЭДА категорически отрицал, что он
был автором этого доноса. Отрицал он и свою причастность к угрозам в адрес
поэта перед тем, как тот укрылся в доме семьи Росалес. По словам Руиса
Алонсо, он только неукоснительно выполнил приказ Вальдеса, переданный
подполковником Веласко: отвести Гарсиа Лорку в управление гражданского
губернатора и оградить его по дороге от возможных столкновений и инцидентов.
Но, как мы видели, в его торжественных заверениях имеется много таких
деталей, которые никак не согласуются с фактами, что заставляет нас вообще
сомневаться в достоверности его показаний.
Пока в нашем распоряжении нет самого доноса, безусловно, мы не можем
прямо обвинять Руиса Алонсо в том, что он был инициатором ареста Гарсиа
Лорки (а арест в те дни почти неизбежно приводил к расстрелу арестованного).
Да и не нам выносить приговор Руису Алонсо. Однако все данные об аресте,
которыми мы располагаем, а также поведение самого Руиса Алонсо в течение
первых недель репрессий в Гранаде 1936т. убеждают нас в его виновности.
Углубимся в некоторые детали нашего поиска. 20 марта 1967 г. Руис
Алонсо со всей категоричностью заявил нам, что его католические убеждения и
его совесть истинного католика чисты во всем, что касается репрессий в
Гранаде вообще и гибели Лорки в частности:
"Жизнь человека в моих глазах стоит одинаково, будь это жизнь
"красного", "желтого", "зеленого" или "голубого". Все мы люди, созданные по
образу и подобию божию".
Однако тридцать лет назад, вечером 19 августа 1936 г., то есть
несколько часов спустя после расстрела Гарсиа Лорки, Руис Алонсо публично
высказывался далеко не в христианском духе. В тот вечер радио Гранады
передало его беседу под названием "Слушай, испанский пролетариат", которая
была опубликована на следующее утро в "Эль Идеаль". Бывший депутат СЭДА
говорил:
"Ты, с детских лет сердцем преданный идеалу и готовый умереть за
него...
Ты, старый боец, вдосталь вкусивший горечь и жестокость жизни, без
радости проведший лучшие дни своей молодости...
Ты, всегда любивший открытый и без всяких прикрас разговор...
Ты, страдавший от голода и преследований по вине болтливых и
криводушных вождей, предпочитавших оставаться в тени и выжидавших только
удобной минуты, чтобы ограбить очередной банк, а затем сбежать, бросив тебя
на произвол судьбы, пока ты рисковал жизнью под пулями...
Слушай:
Подлые марксистские лидеры подчинили тебя своей тирании и ввергли в
рабство. Двоедушные, лживые люди, именующие себя твоими спасителями, висят у
тебя на шее, жиреют и тянут из тебя все соки. Они рядятся в тогу дружбы и
товарищества и предают тебя. Они заставили тебя платить взносы в Народных
домах, выкрадывая их из твоей зарплаты; ты работал, а они веселились и
угнетали тебя мерзким, отвратительным, преступным образом. А дети твои
умирали от голода из-за постоянных забастовок политического характера...
Зловещие красные комитеты, где заседали одни бандиты и профессиональные
убийцы, втягивали тебя в профсоюзы, угрожая нищетой и горем твоему очагу.
Испания поднялась ради того, чтобы чистое знамя Человеческой Свободы не
пятнали оскорбления проходимцев с пистолетом в руке или угрозы уличных
хулиганов.
Индалесио Прието, Ларго Кабальеро, Фернандо де лос Риос, Мануэль
Асанья, Касарес Кирога, Алехандро Отеро... Я обвиняю вас перед всем миром.
Более того. Я обвиняю вас перед поколениями, что а новой Испании
воздвигнут алтари, перед которыми будут поклоняться истинной справедливости.
Испанский пролетариат, друзья и братья, пролетарии, которые слушают
меня, находясь далеко от нашей Альпухаррас, от стен нашей Альгамбры, и,
может быть, далеко за морями и лесами... Поднимите свой голос вместе со мной
сколько хватит сил. Кричите во всю силу.
Я обвиняю...
Я обвиняю тех, кто запятнал славное знамя испанского пролетариата и
отравил - о, гадюки - души рабочих.
Я обвиняю вас в том, что вы осквернили высочайшие идеалы искупления,
торгуя кровью и жизнями ваших закрепощенных товарищей, но больше всего
обвиняю вас в непомерной гордыне.
Вольные пролетарии!
Исполненные духа непокорности, непокоренные, непокоримые!
Поднимитесь против своих врагов, против двоедушных руководителей,
обманывающих вас.
Ваши вожди... лицемеры, они вас обманывают.
Ваши вожди... комедианты, они всегда играли комедию, а вы, слепцы, в
это время надрывались, зарабатывая кусок хлеба в поте лица своего; они же
ели его вволю.
Ваши вожди... настоящие выродки.
Нет, не может быть, чтоб испанская мать породила эти чудовища,
превратившие преступление в систему борьбы, а убийство - в систему жизни.
Они нападают только со спины!
Объявление войны было убийством из-за угла.
Выстрелом в затылок убит славный Кальво Сотело. И дальше применяется та
же подлая тактика: пал Димас Мадариага, предательски убитый из-за угла
{Димас Мадариага, один из основателей "Аксьон Популар", депутат СЭДА от
Толедо и друг Руиса Алонсо, был убит в первый месяц войны.}.
Хосе Кальво Сотело, Димас Мадариага!
Имена ваши ярко сияют в небе.
Вставай, испанский пролетариат!
Испанский рабочий, наивно верящий в несбыточные утопии, пора одуматься!
Завтра, быть может, будет поздно.
Проснись и задумайся:
Родина видела твое рождение...
Твоя святая мать...
Твоя добрая, честная жена...
Твои невинные, чистые, славные дети...
Ты всегда любил открытый разговор без прикрас. Слушай!
Сталь наших клинков тверда.
Предатели должны захлебнуться в своей собственной крови.
Дорогу новой Испании!" {"Ideal", 20 agosto 1936, p. 8.}
Сквозь эту велеречивую и полную высокопарной риторики речь отчетливо
проступают подлинные черты Руиса Алонсо, каким он был в те времена, что бы
он ни говорил о себе тридцать лет спустя. Во всяком случае, слова о том, что
"предатели должны захлебнуться в своей собственной крови", звучат странно в
устах человека, утверждающего, что он ученик Христа, - даже учитывая, что в
то время насилие проповедовалось с гранадских амвонов {Свидетельства ряда
гранадцев, записанные нами в 1978 г.}. Церковь Гранады во главе с
архиепископом монсеньером Агустином Паррадо-и-Гарсиа никогда публично не
протестовала ни против расстрелов на кладбище, ни против многочисленных
"прогулок", на которые ежедневно увозили людей {Чтобы оценить настроение
тогдашнего архиепископа Гранады, см. заметку, опубликованную в "ABC de
Seville", 9 diciembre 1936, p. 11.
"Прелат обращается с посланием в связи с праздником Непорочной Девы в
Гранаде.
Достопочтенный архиепископ Гранады, доктор Д. Агустин Паррадо публикует
в "Официальном бюллетене архиепископата" и в связи с праздником Непорочной
Девы волнующее послание.
В строках, полных любви, патриотизма и религиозного, пыла, он советует
прихожанам молиться еще больше и истовее, дабы очистить свою совесть,
молиться перед богом за судьбу Испании.
Он считает, что революция - это бич, которым Божественное Провидение
пользуется для пробуждения спящих. Может быть, это последний призыв к нам -
подготовиться и начать подлинное преобразование всех наших традиций,
очистить жизнь в Испании настоящей искупительной жертвой и моральным и
религиозным возвышением вашего народа. Архиепископ верит в Пресвятую Деву,
вечную защитницу Испании, которая принесет нам победу над марксистским
материализмом. В день Непорочной Девы он взывает ко всем верующим чтобы они
дали обет споспешествовать ему в делах социальной справедливости и
благотворительности, дабы вернуть на путь истинный и привести к Пресвятой
Деве стольких заблудших братьев наших. Пусть они молятся о быстрой и полной,
телесной и духовной реконкисте Испании.
Послание почтенного прелата будет зачитано во всех церквах, вверенных
его попечению".}.
В беседе с нами, которую мы выше приводили, Руис Алонсо настаивал, что
не знал лично Гарсиа Лорку, знал лишь его имя. Наверняка он знал о тесных
узах (личных и семейных), которые связывали Гарсиа Лорку с Фернандо де лос
Риосом, одним из деятелей, которого наряду с Алехандро Отеро более всего
ненавидели гранадские правые. Нет никаких сомнений, что Руис Алонсо тоже
ненавидел лидера социалистов. Мы уже видели, что в своей радиобеседе он
включил его в список одиозных политических деятелей. В книге "Корпоративизм"
он писал следующее:
"Я был типографским рабочим и депутатом кортесов от Гранады.
Но и Рамон Ламонеда был депутатом кортесов от Гранады и типографским
рабочим!
Он - социалист, председатель Национальной ассоциации полиграфистов. В
избирательном списке его фамилия стояла рядом с фамилией еврея Фернандо де
лос Риоса; Ламонеда был предводителем типографских рабочих Испании. Моя
фамилия в том же списке стояла рядом с фамилией гения, настоящего бойца -
генерала Варелы. Я представлял тех рабочих, которые не желали быть баранами"
{R. Alonso. Op. cit., p. 134.
Автор говорит здесь о новых выборах в Гранаде в мае 1936 г., после того
как были аннулированы результаты февральских выборов.}.
Руис Алонсо отлично знал, что Фернандо де лос Риос, хотя внешне и был
похож на еврея (как и многие другие испанцы), на самом деле евреем не был.
Но это для него было несущественно. Для католика Руиса Алонсо, увлеченного
тогдашними расистскими настроениями, как и для многих его сподвижников,
еврей, в противоположность испанскому генералу, не мог быть ни гением, ни
бойцом. И Руис Алонсо считал необходимым подчеркнуть это {В первой главе мы
говорили о той ненависти, которую националисты испытывали к "иудею" Фернандо
де лос Риосу и к евреям вообще.}. Можно допустить, что бывший депутат СЭДА
сегодня исповедует христианские и либеральные идеи, но в 1936 г. он был
обыкновенным фашистом.
По свидетельству Хосе Росалеса, в доносе Руиса Алонсо говорилось, что
Гарсиа Лорка служил секретарем у Фернандо де лос Риоса. Если это так, то
одного этого обвинения было достаточно, вне всякого сомнения, чтобы Вальдес
дал команду разделаться с поэтом {По свидетельству Лауры де лос Риос, дочери
дона Фернандо, ее отца преследовала кошмарная мысль, что мятежники могут
расстрелять невинных людей только за то, что они были его друзьями или
знакомыми. Мигель Серон, человек консервативных взглядов и близкий друг дона
Фернандо (они были соседями по улице Пасео-де-ла-Бомба-де-Гранада, дом Э 1),
рассказал нам в 1966 г., что тогда и он очень опасался за свою жизнь из-за
этой тесной дружбы.}.
В Гранаде часто вспоминают, что, помимо всего, Федерико инкриминировали
принадлежность к Ассоциации друзей Советского Союза (согласно Хосе Росалесу,
в доносе упоминалось и о "просоветской" деятельности поэта). Так вот,
напомним еще раз, что в ноябре 1933 г. тот, кого потом назовут
"дрессированным рабочим" СЭДА, был членом ХОНС и, судя по всему, одним из
участников налета на Ассоциацию друзей Советского Союза в Мадриде. Ненависть
Руиса Алонсо к России и к ее друзьям (в фашистской риторике тех времен
агентами русских слыли все левые или просто республиканцы) сквозит на каждой
странице книги, причем ненависть эта беспредельная и фанатичная. Вряд ли
могут быть сомнения по поводу того, что Руис Алонсо готов был донести на
любого, кого подозревал в симпатиях к СССР {О принадлежности Федерико к
Ассоциации друзей Советского Союза см. заметку, опубликованную в "El Liberal
de Madrid". 10 septiembre 1936.}.
В Гранаде нам говорили также, что Гарсиа Лорку убили за то, что он был
членом МОПР. Попало это обвинение в донос или нет - неизвестно, но факт
остается фактом: поэт многократно и открыто, как уже отмечалось выше,
солидаризировался с этой организацией. Он читал свои стихи в Народном доме
Мадрида на митинге, участники которого требовали освобождения лидера
бразильских коммунистов Луиса Карлоса Престеса; подписал послание
солидарности с испанскими рабочими в журнале МОПРа "Айуда!"; за несколько
дней до мятежа он прямо на улице в Гранаде давал деньги сборщикам средств
МОПРа. Фамилия поэта могла значиться в списках этой организации. И Руис
Алонсо вполне мог быть в курсе этих симпатий Гарсиа Лорки {Как пример
ненависти, которую мятежники питали к таким организациям, как МОПР и
Ассоциация друзей Советского Союза, см. статью Хосе Карлос де Луна "Лицом к
стене", в "ABC de Sevilla", 28 julio 1957. "При ловле рыбы меняют наживку.
Великие глашатаи семитского культеранизма меняли ее, дабы ловить рыбу в
мутной воде, где сметаны страсти и доктрины, пропитанные грязным
материализмом. Для мелкой рыбешки - это были Народные дома и МОПР. Для
крупной рыбы - "Лига прав человека", "Друзья России", "Пэн-клуб", "Друзья
Боливара" и ряд других организаций менее идеалистического направления и
более практической ориентации. В новой, возрождающейся Испании всех их надо
стереть с лица земли".}.
До недавнего времени мы полагали, что бывший депутат СЭДА был замешан
только в том, что случилось с Гарсиа Лоркой. Однако выяснилось, что он
причастен и к другим кровавым историям.
По свидетельству Хосе Росалеса, Руис Алонсо похвалялся тем, что убил
выстрелом в голову "красного", ехавшего на машине из Малаги, и якобы
изнасиловал одну девушку. Руис Алонсо сказал Росалесу:
"Я причастился после того как влепил ему пулю в голову. Сокрушаться я
не стал, да и раскаяния у меня не было" {Свидетельство Хосе Росалеса,
записанное на магнитофон. Гранада, 26 августа 1978 г.}.
В Гранаде нам не раз приходилось слышать рассказы о жестокости бывшего
дупутата СЭДА. Однако мы не приводим их здесь, так как полностью установить
их достоверность не удалось {См. также информацию, собранную в книге. A.
Sorel. Yo, Garcfa torca. Zero, Madrid, 1977, р. 182.}.
В преследовании Гарсиа Лорки - мы почти убеждены в этом - активнейшее
участие принимали также и другие члены "Аксьон Популар" Гранады, в том
числе: Хуан Луис Трескастро, Луис Гарсиа Алис Фернандес и Хесус Фернандес.
Поговорим о них.
По свидетельству ряда лиц, Хуан Луис Трескастро сопровождал Руиса
Алонсо при аресте Гарсиа Лорки на улице Ангуло. Нам не удалось взять у него
интервью, так как он скончался в 1947 г. Люди, знавшие его и рассказавшие о
нем немало, называли Трескастро фанфароном и бабником. Судя по всему,
Трескастро громко похвалялся участием в аресте и даже расстреле поэта. В
1966 г. Мигель Серон рассказал нам, что перед смертью Трескастро мучили
кошмары - воспоминания о его палачестве в Гранаде. Кажется, он проявлял
особый пыл, чтобы спасти свою собственную шкуру, ибо и у него до мятежа были
конфликты с теми людьми, которые пришли к власти после мятежа. Он признавал,
что сопровождал Руиса Алонсо в дом Росалесов и что ехали они туда на его
машине, но упорно твердил, что донос на Гарсиа Лорку писал не он, а Руис
Алонсо {Разумеется, мы не можем ручаться за достоверность этих деталей,
которые сообщил нам Мигель Серон в 1966 г.}.
В 1971 г. мы встретились в Гранаде с человеком, который позже общался
по делам с Трескастро. Как-то однажды в их разговоре всплыла тема гибели
поэта. Ему и в голову не приходило, что собеседник замешан в этом деле. К
его удивлению, Трескастро воскликнул:
"Я сам был среди тех, кто вытаскивал Гарсиа Лорку из дома Росалесов.
Нам порядком надоели педики в Гранаде. Вот его за то и взяли, а Башмачницу