Страница:
Казалось бы, какое значение имеет теперь, почти через полстолетия после
убийства Лорки, тот факт, кто именно распорядился убить поэта: Кейпо де
Льяно или Франко? Что с того, что на совесть каудильо, отягощенную гибелью
сотен тысяч испанцев, сейчас, когда его уже нет самого в живых, ляжет еще
одна смерть - Лорки?
По нашему твердому убеждению, очень важно истину раскрыть до конца, ибо
любая неясность приводит к двумысленностям в этом вопросе. Этим страдает
также труд Гибсона, при огромном и искреннем нашем уважении к нему. Так, он
заключает: "Как бы то ни было, лежит или нет на Кейпо де Льяно
ответственность за решение об убийстве Гарсиа Лорки (мы уверены, что лежит,
хотя до сих пор не располагаем неопровержимыми уликами), главным прямым
виновником смерти поэта следует считать Хосе Вальдеса Гусмана. Очевидно,
что, несмотря на донос или доносы на Лорку, Вальдес мог бы сохранить ему
жизнь, если бы захотел. Но Вальдес был не из тех людей, которые способны
помиловать кого-либо, а "красного" поэта - и подавно".
По нашему же твердому мнению, Вальдес был "передаточной инстанцией". Он
выполнял приказ более высокого начальства, повелев арестовать и расстрелять
Лорку. Это важно. В подкрепление нашей версии напомним, что много позже
Франко вновь вернулся в доверительной беседе со своим адъютантом к вопросу о
Лорке. Сказанное им, на наш взгляд, согласуется с начертанным выше
психологическим портретом. На этот раз - а было это 5 февраля 1955 г. -
каудильо так откровенничал со своим двоюродным братом: "Действительно, это
был великий поэт, и он был расстрелян в первые дни нашего движения, когда
Гранада находилась фактически в осаде и в очень тяжелом положении. В тот
момент нужно было... предвидеть любые ответные действия со стороны левых.
Поэтому приходилось расстреливать самых видных среди них, а именно таким был
Гарсиа Лорка... Судить об этом расстреле можно, лишь вжившись снова в те
времена, когда это произошло, вспомнив, какой опасности подвергался гарнизон
Гранады, на который совершались нападения, отрезанный от остальной
националистической Испании" {Francisco Franco Salgado-Araujo..., p. 78.}.
Слова эти говорят сами за себя - достаточно их сравнить с интервью
Франко, данным в 1937 г. Но чтобы оценить их в полной мере, следует и нам
"вжиться" в те дни, когда эти слова сказаны генералом Франко. Его пропаганда
в тот момент трубила на весь мир, что поэт был второразрядным литератором,
слава которого раздута "красными", якобы спекулировавшими на его смерти;
одна за другой пускались дезинформирующие версии о "случайном" убийстве, о
гибели в результате "сведения личных счетов", об "издержках" соперничества
между разными группами и т. д. Наконец, Франко мог бы свалить
ответственность на Кейпо, которого он не любил и вскоре после победы
отправил в почетную ссылку, или на Вальдеса, столь своевременно почившего в
бозе. Но нет, Франко констатирует: смерть Лорки - результат политической и
военной "необходимости", как понимал ее каудильо, следствие необходимой
системы репрессий. А репрессии эти вдохновлял в первую очередь сам Франко.
* * *
- Чтобы убить поэта, его надо убить дважды: сначала - физически, затем
- уничтожив память о нем. Убийцам Федерико последнее не удалось, память о
поэте жива. Иначе мы не собрались бы на это первое открытое чествование
Лорки здесь, на земле Испании...
Слова эти прозвучали в Фуэнте-Вакерос июньским днем 1976 г., когда под
палящим андалусским небом тысячи испанцев, среди которых находились самые
видные поэты, прозаики, драматурги, деятели театра и кино, впервые публично
отметили память великого поэта.
Справедливость по отношению к Федерико Гарсиа Лорке ныне в Испании
восстановлена. Память о нем заняла подобающее место.
Фашистам не удалось ни уничтожить память о поэте, ни запятнать эту
память. Второй раз убить Лорку им не удалось, хотя франкисты всячески
пытались добиться этого, нагромождая клеветнические домыслы. Не состоялось
второе убийство не только потому, что после 1975 г. по воле народа в стране
начался процесс демократизации и были разоблачены многие лживые мифы эпохи
франкизма. Борьба за Лорку, борьба против его очернителей велась в Испании и
за ее пределами задолго до этого, даже когда франкизм еще был в расцвете
сил. И книги Яна Гибсона об убийстве Гарсиа Лорки стали важнейшим вкладом в
эту благородную борьбу.
Хуан Кобо
Джеральду Бренану,
чей пример вдохновил меня
на создание этой книги
О ТАК НАЗЫВАЕМОЙ "АПОЛИТИЧНОСТИ" ГАРСИА ЛОРКИ
В течение сорока лет франкистские пропагандисты утверждали, будто
Федерико Гарсиа Лорка был человеком аполитичным и гибель его вызвана
несчастным стечением обстоятельств или стала результатом сведения личных
счетов.
В последней книге о смерти великого поэта, опубликованной еще при жизни
Франко, Хосе Луис Вила-Сан-Хуан* также продолжает утверждать, что Лорка
стоял в стороне от политики {Jose Luis Vila-San-Juan. Garcia Lorca,
asesinado: toda la verdad, Planeta, Barcelona, 1975, p. 234 (далее:
Vila-San-Juan. Op. cit.....).}. Но сам Вила-Сан-Хуан не занимался
исследованиями политических взглядов Лорки и не изучал республиканскую
прессу в поисках новых фактов. Он ограничился цитированием весьма путаных
высказываний Эдгара Невиля*, Игнасио АугустИ, Гильермо де Торре, Рафаэля
Мартинеса Надаля и Дамасо Алонсо*, которые поверхностно изучали взгляды
Гарсиа Лорки. В заключение Вила-Сан-Хуан пишет, что можно было бы привести и
еще много свидетельств в доказательство полной аполитичности Лорки.
Если судить о взглядах Гарсиа Лорки только по книге Вила-Сан-Хуана,
можно прийти к выводу, что поэт не только не определил своего отношения к
фашизму и Народному Фронту, но и не был даже республиканцем. А такое мнение
было бы глубоко ошибочным, потому что в действительности Лорка был
республиканцем, явным и открытым антифашистом. Он отвергал католическую
традиционную Испанию, имперскую Испанию Фердинанда и Изабеллы*, а также их
наследников, по которой тогда многие правые испытывали ностальгию; он
публично выступал против политических репрессий "черного двухлетия"
1933-1936 гг.*, открыто поддержал Народный Фронт во время избирательной
кампании 1936 г. и назвал его победу "республиканской Реконкистой", и, хотя
Лорка не был членом ни одной левой партии и политическим деятелем, он
придерживался либерально-социалистических взглядов и, с точки зрения правых
тех лет, определенно был "красным".
В наше время представление о "полной аполитичности Лорки" может быть
основано только на совершенном незнании (или намеренном замалчивании)
деятельности поэта в годы Республики, и в особенности во время Народного
Фронта. Необходимо иметь в виду также, что Республика существовала в то
время, когда фашизм угрожал основам европейской демократии, и трудно, если
вообще возможно, представить себе либерально настроенного испанца, взгляды
которого не стали бы более радикальными в такой обстановке. Именно так было
и с Лоркой.
В доказательство нашей точки зрения можно привести ряд документов,
опубликованных в республиканской прессе, о которых никто не вспоминал уже
четыре десятилетия. Без них нельзя понять политическую позицию поэта из
Гранады, обусловленную его социальным окружением.
Прежде всего отметим, что еще за два года до установления Республики
Федерико и несколько других молодых писателей его поколения явно опровергли
мнение об их "аполитичности", опубликовав документ, свидетельствовавший об
их недовольстве политикой Примо де Риверы*, об их желании искать новые
политические пути, об их надеждах на рождение новой Испании, внушающей
надежду на будущее. Этот документ, забытый вплоть до его переиздания в 1969
г. в Полном собрании сочинений Ортеги-и-Гассета*, в 1978 г. может нам
показаться наивным. Но в то время (документ подписан в апреле 1929 г.) он
означал важный скачок в политическом сознании части молодежи, которая
считала, что без серьезных политических изменений Испания зайдет в тупик.
Спустя два месяца после подписания этого документа Гарсиа Лорка
отправился в Нью-Йорк и впервые в жизни увидел огромный город (Мадрид тогда
был деревней по сравнению с "этим необъятным миром") {Federico Garcia Lorca.
Lectura titulada "Un poeta en Nueva York", pronunciada en Madrid el 16 de
marzo 1932, en "Obras completes", 2 vols., Aguilar, Madrid, 1977, I, p.
1124-1134; la cita eu p. 1126.}, что значительно углубило его представления
о современном обществе и человеке. Лорка всегда сочувствовал бедным и
отверженным, но в Нью-Йорке - городе угнетения - он увидел страдания людей в
таких масштабах, о которых ранее и не подозревал. Все, писавшие о поэте,
согласны, что пребывание в Нью-Йорке было основополагающим для его
мировоззрения: там утвердилась вера Лорки в гуманистическую миссию искусства
и углубилось неприятие им социальной несправедливости. Доказательством этому
служит его книга "Поэт в Нью-Йорке", производящая огромное впечатление.
Когда после пребывания в Нью-Йорке Лорка приехал на Кубу, один
журналист так отзывался о его интересе к общественным и политическим
вопросам:
"Гарсиа Лорка не только большой поэт, но и, по словам Хосе Марии
{Кубинский поэт и критик Хосе Мария Чакон-и-Кальво *.}, "обаятельный молодой
человек", совершенно непохожий на тех, кто помешался на искусстве для
искусства. Он интересуется всем, что происходит вокруг, и увлечен, я бы
сказал, страстно политическими и социальными проблемами Кубы, Испании, всего
мира... Его интерес к социально-политическим проблемам проявился в том, что
он посетил доктора Косме де ла Торриенте, хотя был с ним незнаком, и
поздравил его с выигранным делом, в котором тот защищал личные и
политические права" {El Curioso Pareanchin (псевдоним Эмилио Роига де
Леучсен-ринга*. Habladurias. Federico Garcia Lorca, poeta ipotrocasmo.
Carteles. La Habana, XV, Э 17 (27 abril 1930), p. 30 у 46-47; la cita en p.
30. Выражаю благодарность моему другу Эутимио Мартину, предоставившему мне
копию этой труднодоступной статьи.}.
У Лорки, часто выражавшего свою солидарность с революционерами, никогда
не пропадал интерес к проблемам Латинской Америки.
Поэт вернулся в Испанию в 1930 г., а спустя некоторое время была
установлена Республика. Для Федерико, как и для остальных подписавших
апрельский документ 1929 г., это означало рождение столь страстно ими
ожидаемой новой Испании.
В 1932 г. Фернандо де лос Риос*, министр просвещения в правительстве
Асаньи, назначил Федерико (с которым он познакомился в 1915 г. в Гранаде)
директором университетского театра "Ла Баррака". Как известно, одной из
целей театра было познакомить деревню и провинцию с классической драмой.
Созданный и руководимый Лоркой театр имел огромный успех, он стал
выразителем, как говорил сам поэт, "духа молодежи новой Испании" {Интервью
Гарсиа Лорки, данное им Хосе Марии Салаверрии: "El carro de la farandula".
La Vanguardia Barcelona. (1 diciembre 1932), en "Obras Completes", II, p.
945-948; la cita en la p. 947.}. "Нашу скромную работу, - объяснял он в
другом случае, - мы делаем с полным бескорыстием, радуясь, что в меру своих
сил помогаем новой Испании в эту прекрасную пору" {Luis Saenz de la Calzada.
La Barraca. Teatro universitario. Revista de Occidente. Madrid, 1976, p.
125.}. Но с самого момента создания театра, программа которого была
республиканской, у него появилось немало врагов среди тех, кто представлял
новую Испанию иной, чем представляли ее Асанья, Фернандо де лос Риос и
Гарсиа Лорка. Они стали утверждать, что на театр расходуется слишком много
общественных средств (это обвинение Фернандо де лос Риос отверг в своей
страстной речи, произнесенной в кортесах 23 марта 1932 г. {Ibid., p. 43.}),
и, когда в 1933 г. правые пришли к власти, смета театра была значительно
урезана {Ibid.}. Позже в адрес "Ла Барраки", как мы увидим, прозвучат и
более злобные обвинения.
30 апреля 1933 г. Гитлер стал канцлером Германии, а в июле немецкая
католическая партия согласилась передать всю полноту полномочий лидеру
нацистской партии, сразу же подписавшему конкордат с Ватиканом. В этой связи
Габриэль Джексон пишет:
"Приход Гитлера к власти в Германии при явной поддержке традиционных
правых кругов продемонстрировал [испанским] консерваторам, как можно
свергнуть Республику, текст конституции которой был навеян главным образом
положениями конституции Германской республики" {Gabriel Jackson. La
Republica espanola у la guerra civil, 1976, p. 125.}.
Республиканская пресса пристально следила за развитием событий в
Германии и передавала подробности о все возраставших преследованиях,
направленных против евреев. Скоро в Испанию стали прибывать евреи-беженцы, и
испанцы от очевидцев узнали о зверствах нацистов. В Испании, как и в других
странах, либерально настроенные люди, прежде не имевшие четких политических
убеждений, были встревожены событиями в Германии, стали склоняться влево.
Показательной иллюстрацией нового этапа в осознании опасности
тоталитаризма явилось опубликование в Мадриде 1 мая 1933 г. информационного
выпуска, анонсировавшего издание коммунистами нового журнала "Октубре"
("Октябрь"), первый номер которого вышел вскоре. Выраженное (Хавьером
Абрилем*, Андре Жидом*, Уолдо Фрэнком*, Марией Тересой Леон* и другими) на
его четырех страницах восхищение Советской Россией было безграничным; в
стихотворении Рафаэля Альберти* "SOS" звучал тот же протест против
жестокости капитализма, что и у Лорки в "Поэте в Нью-Йорке":
Половина полей на планете лежат невозделанными,
и крестьяне изголодались по труду сообща на земле,
и столько есть рек, на которых можно поставить плотины,
чтобы вода напоила посевы.
И столько незанятых рук.
Но нет работы.
Капиталисты предпочитают уничтожать излишки.
Кофе в Бразилии топят, сжигают,
кубинским сахаром сластят соленую воду Карибского моря,
в Штатах тюки хлопка
и вагоны муки сбрасывают в мутные реки {*}.
{* Перевод Л. Цывьяна.}
На второй полосе выпуска был опубликован подписанный группой левых
испанских интеллигентов манифест против нацистских преследований, которым
подвергались немецкие писатели. Список подписавших возглавлял Лорка. Как мы
увидим далее, между 1933 и 1936 гг. он поставит свое имя под многими
подобными антифашистскими манифестами. При этом необходимо отметить, что
ненависть поэта к фашизму вовсе не означала приятия им марксизма. Он никогда
не вступал в Коммунистическую партию, не публиковался ни в одном из семи
номеров "Октубре", вышедших между июнем 1933 г. и апрелем 1934 г., в отличие
от Эмилио Прадоса* и Луиса Сернуды*, которые именно на страницах этого
журнала заявили о своем вступлении в партию. Тем не менее подпись Федерико
под антифашистским воззванием в информационном выпуске, анонсировавшем выход
журнала, не оставляет места для сомнений: Гарсиа Лорка, с точки зрения
правых, был "левым писателем", "революционером".
С октября 1933 по апрель 1934 г. Федерико находился в Буэнос-Айресе.
Его пьесы шли там с огромным успехом, за которым с гордостью следили друзья
и поклонники Лорки в Испании (и, разумеется, с завистью - его враги, а их
тоже было немало). В середине апреля 1934 г., когда он вернулся в Испанию,
Лорка, без сомнения, был самым знаменитым в Америке испанским поэтом и
драматургом.
За шесть месяцев его отсутствия в Испании политическая напряженность в
стране усугубилась. Ноябрьские выборы 1933 г. в Гранаде принесли победу
правым, положение рабочих и крестьян заметно ухудшилось (в одной из
последующих глав будет детально проанализирована политическая ситуация в
Гранаде в канун франкистского мятежа). Федерико имел возможность оценить
перемены в Гранаде за те дни, которые он провел там после возвращения из
Буэнос-Айреса {"Еl Defensor de Granada" (далее: "Defensor"), 23 abril 1934,
p. 3. Эта газета опубликовала заметку "Гарсиа Лорка в Гранаде": "Из Америки
в Гранаду вернулся гражданин нашего города, великий поэт Гарсиа Лорка. Автор
"Кровавой свадьбы" совершил триумфальное путешествие. В Буэнос-Айресе, где с
громким успехом шли все его пьесы, он изнемогал от многочисленных
чествований, которые устраивали в его честь публика и критика. Гарсиа Лорка
теперь признан в Америке самым выдающимся современным испанским лириком.
Вернулся он полный впечатлений и признательности. Добро пожаловать в родной
город!"}. Партия Хиля Роблеса* пыталась насадить в Испании фашизм. Так,
почти одновременно с прибытием поэта в Гранаду там состоялся митинг
молодежных организаций СЭДА* и "Аксьон Популар"*, на котором ораторы открыто
восхищались Гитлером и Муссолини {"Un mitin de la Juventud de Acciun
Popular". - "Defensor", 17 abril 1934, p. 1.}.
Мы уже говорили раньше, что у театра "Ла Баррака" с первых дней его
существования было много врагов. Вернувшись в Испанию, Федерико столкнулся с
тем, что критика, поощряемая пришедшими к власти правыми, усилилась,
особенно со стороны Фаланги, образованной в октябре 1933 г. и слившейся с
ХОНС* в феврале 1934 г. 5 июля мадридская "Ф. Е.", основной орган Фаланги,
обвинила сотрудников театра "Ла Баррака" не только в растрате, но и в том,
что они якобы ведут аморальный образ жизни, растлевают крестьян и внедряют
"еврейский коммунизм". В этом документе явно отразились ненависть и зависть,
нетерпимость и невежество, которые царили в то время в фалангисгской среде.
Хотя в этой статье имя Гарсиа Лорки не было упомянуто, его она касалась
больше, чем кого-либо другого, поскольку он был руководителем "Ла Барраки" и
ему оказывал всяческое содействие лидер социалистов Фернандо де лос Риос,
еврей по происхождению.
1 октября 1934 г. пал кабинет радикалов, лишенный поддержки СЭДА,
которую она ему оказывала в течение десяти месяцев. Хиль Раблес, хотя он
всегда настаивал на "сомнительности" парламентской формы правления,
потребовал участия СЭДА в новом правительстве. Президент республики Алькала
Самора вынужден был уступить и поручил Алехандро Леррусу формирование нового
коалиционного правительства. СЭДА получила министерства сельского хозяйства,
труда и юстиции. Легко было предвидеть враждебное отношение рабочего класса
к этим переменам, тем более что, согласно замечанию Джексона, присутствие
этой партии в правительстве "воспринималось и либералами из среднего класса,
и революционной левой как насаждение фашизма в Испании" {G. Jackson. Op.
cit., p. 142-144; la cita en p. 144.}.
Восстание астурийских горняков, разразившееся всего четыре дня спустя,
4 октября 1934 г., было прямым ответом на участие СЭДА в правительстве. Как
известно, астурийское восстание было жестоко подавлено, многих его
участников казнили, пытали, бросили в тюрьмы. Однако, так как правительство
навязало прессе строгую цензуру, широкая публика подробностей о репрессиях
не знала; они стали известны только в 1936 г., когда на выборах победил
Народный Фронт. Но Гарсиа Лорка не мог не быть в курсе астурийских событий,
так как его друг и "дорогой учитель" (согласно выражению самого поэта)
Фернандо де лос Риос входил в состав парламентской комиссии, расследовавшей
это дело.
Астурийское восстание совпало по времени с провозглашением "Эстат
Катала"*, просуществовавшего всего десять часов. Мануэль Асанья*, прибывший
в каталонскую столицу в конце сентября и собиравшийся вернуться в Мадрид 4
октября, стал невинной жертвой этого события. 7 октября он был арестован,
так как власти исходили из того, что бывший премьер-министр замешан в
провозглашении "Эстат Катала". Невиновность Асаньи была установлена
Верховным судом лишь в апреле 1935 г.; со дня ареста и вплоть до этой даты
правые не переставали клеветать на него. 14 ноября 1934 г. большая группа
либерально настроенной и левой интеллигенции направила правительству протест
против нетерпимого обращения, которому подвергался Асанья. Письмо это,
которое не появилось тогда в прессе из-за цензуры и впервые было
опубликовано в книге Асаньи "Мое восстание в Барселоне" (1935 г.), подписал
и Гарсиа Лорка.
15 декабря 1934 г. газета "Эль Соль" напечатала очень важное интервью с
Гарсиа Лоркой, в котором он прямо и открыто выражал свою солидарность с
бедняками всего мира. Если принять во внимание царившую тогда в Испании
напряженность, развитие фашизма внутри страны и за рубежом, репрессии,
которым за несколько месяцев до того подверглись астурийские горняки,
события в Барселоне, то слова поэта наполняются явным политическим
значением, обретают характер определенной социальной ангажированности. Это
громко прозвучавшее интервью было перепечатано в газете "Эль Дефенсор де
Гранада" 21 числа того же месяца, а потому мы можем быть уверены, что мысли
Гарсиа Лорки о социальной несправедливости стали известны и в его родном
городе:
"Я так мало знаю, я почти ничего не знаю", - вспоминаются мне сейчас
эти строки Пабло Неруды. И осе же в этом мире я всегда буду на стороне тех,
кто не имеет ничего и кому отказано даже в спокойствии, хотя они ничем не
владеют. Мы, я говорю об интеллигентах, воспитанных в среде обеспеченных
средних классов, призваны принести жертву. Давайте же решимся на нее. В мире
схватились уже не человеческие, а космические силы. Передо мной кладут на
весы исход этой борьбы: вот здесь - твое страдание и твоя жертва, а вот
здесь - справедливость для всех, хотя она связана с тревогой перехода к
будущему, которое мы предчувствуем, но не можем четко определить, - и я со
всей силой опускаю свой кулак на вторую чашу весов" {Entrevista de Garcia
Lorca con Alardo Prats, titulada "Los ariistas en el ambiente de nuestro
tiempo. El poeta Federico Garcia Lorca espera para el teatro la llegada de
luz de arriba, del paraiso...". "El Sol", Madrid (15 diciembre 1934) en
"Obras Completes", II, p. 1032-1037; la cita en p. 1036.}.
29 декабря 1934 г. в мадридском театре "Эспаньол" состоялась премьера
пьесы "Иерма", которую задолго до этого с нетерпением ожидала публика и
критика. Зрительный зал был битком набит, в нем находились многие
республиканские деятели. Перед поднятием занавеса в зале произошли
беспорядки (правонастроенные молодчики выкрикивали оскорбления в адрес
Асаньи и его подруги, замечательной актрисы Маргариты Ксиргу*, исполнявшей
роль Йермы), но сами зрители установили спокойствие.
Премьера прошла с огромным успехом {В Гранаде друзья и почитатели поэта
встретили весть о его триумфе с радостью. См. "Defensor", 30 diciembre 1934:
"Премьера нового произведения Гарсиа Лорки прошла с небывалым успехом".},
однако правые критики почти единодушно заклеймили пьесу как аморальную,
богохульную, антикатолическую и мало реалистичную. В этом отношении
показательна рецензия Хорхе де ла Куэвы, напечатанная в "Эль Дебате", самой
влиятельной католической газете в стране, органе СЭДА, которая в тот период
восхваляла режимы Гитлера н Муссолини. Некоторые фразы из статьи Хорхе де ла
Куэвы были опущены из-за недостатка места, и потому его нападки оказались
менее ожесточенными, чем того хотел критик. 3 января "Эль Дебате" уточняла:
"В рецензии на "Йерму" были опущены строки, в которых наш критик
выражал свое возмущение пьесой, ее неприемлемым содержанием, аморальностью,
безбожием, ложной пародией на легкое искусство и фальшивыми штампами,
свойственными легкомысленным ремесленникам, и безответственностью, присущей
любому бездельнику. Таковы отличительные черты этой жалкой поделки".
При чтении рецензий на "Йерму" становится ясным, что, с точки зрения
правых, пьеса представляла собой резкую критику традиционной католической
Испании, ее социального и семейного уклада. И можно не сомневаться в том,
что успех спектакля (он оставался в репертуаре театра до 2 апреля 1935 г.,
выдержав более ста представлений {О премьере "Йермы" и отзывах на нее
критиков см.: Мarcelle Auclair. Vida у muerte de Garcia Lorca. Era, Mexico,
1968, p. 284-293; Francisco Olmos Garcia. Yerma у la lucha de la mujer
espanola; Tiempo de Historia, Madrid, Э 29 (abril 1977), p. 80-89.}) лишь
увеличил ненависть правых к Лорке.
С первых дней октября 1935 г. и в течение последующих месяцев испанская
пресса постоянно публиковала подробные материалы о вторжении фашистской
Италии в Абиссинию и о бесплодных попытках Великобритании и Лиги наций
вступиться за эту страну, ставшую жертвой агрессии. Это был еще один пример
империалистического наступления фашизма, и он подтвердил убеждение левых в
том, что и Гитлер полон решимости приступить к подобной экспансии.
Само собой разумеется, что правое испанское правительство не собиралось
выступать с критикой ни в адрес Италии, ни в адрес Германии. Более того, в
октябре 1935 г. государственный прокурор Испании предъявил иск писателю
Антонио Эспине за то, что он осмелился напечатать статью, в которой
критиковал немецкого фюрера. Эспина был заключен в тюрьму на месяц и один
день, и Гарсиа Лорка (в то время находившийся в Барселоне с Маргаритой
Ксиргу) вместе с актрисой послал ему приглашение на банкет, устроенный
коллегами и друзьями Эспины по случаю его выхода на свободу.
Незадолго до этих событий Гарсиа Лорка не раз заговаривал о путешествии
в Италию, которое он собирался предпринять вместе с Маргаритой Ксиргу. Но 12
октября актриса публично заявила о том, что отменяет свою поездку в знак
протеста против вторжения итальянцев в Абиссинию {Marie Laffranque. Bases
cronologicas para el estudio de Federico Garcia Lorca en: Federico Garcia
Lorca, edition de Ildefonso-Manuel Gil, Taurus, Madrid, 1973, p. 411-459; la
referencia en p. 452.}. Гарсиа Лорка разделял ее точку зрения. 6 ноября 1935
г., во время своего недолгого наезда в Мадрид, он подписал второй
антифашистский документ вместе с Антонио Мачадо, Фернандо де лос Риосом и
убийства Лорки, тот факт, кто именно распорядился убить поэта: Кейпо де
Льяно или Франко? Что с того, что на совесть каудильо, отягощенную гибелью
сотен тысяч испанцев, сейчас, когда его уже нет самого в живых, ляжет еще
одна смерть - Лорки?
По нашему твердому убеждению, очень важно истину раскрыть до конца, ибо
любая неясность приводит к двумысленностям в этом вопросе. Этим страдает
также труд Гибсона, при огромном и искреннем нашем уважении к нему. Так, он
заключает: "Как бы то ни было, лежит или нет на Кейпо де Льяно
ответственность за решение об убийстве Гарсиа Лорки (мы уверены, что лежит,
хотя до сих пор не располагаем неопровержимыми уликами), главным прямым
виновником смерти поэта следует считать Хосе Вальдеса Гусмана. Очевидно,
что, несмотря на донос или доносы на Лорку, Вальдес мог бы сохранить ему
жизнь, если бы захотел. Но Вальдес был не из тех людей, которые способны
помиловать кого-либо, а "красного" поэта - и подавно".
По нашему же твердому мнению, Вальдес был "передаточной инстанцией". Он
выполнял приказ более высокого начальства, повелев арестовать и расстрелять
Лорку. Это важно. В подкрепление нашей версии напомним, что много позже
Франко вновь вернулся в доверительной беседе со своим адъютантом к вопросу о
Лорке. Сказанное им, на наш взгляд, согласуется с начертанным выше
психологическим портретом. На этот раз - а было это 5 февраля 1955 г. -
каудильо так откровенничал со своим двоюродным братом: "Действительно, это
был великий поэт, и он был расстрелян в первые дни нашего движения, когда
Гранада находилась фактически в осаде и в очень тяжелом положении. В тот
момент нужно было... предвидеть любые ответные действия со стороны левых.
Поэтому приходилось расстреливать самых видных среди них, а именно таким был
Гарсиа Лорка... Судить об этом расстреле можно, лишь вжившись снова в те
времена, когда это произошло, вспомнив, какой опасности подвергался гарнизон
Гранады, на который совершались нападения, отрезанный от остальной
националистической Испании" {Francisco Franco Salgado-Araujo..., p. 78.}.
Слова эти говорят сами за себя - достаточно их сравнить с интервью
Франко, данным в 1937 г. Но чтобы оценить их в полной мере, следует и нам
"вжиться" в те дни, когда эти слова сказаны генералом Франко. Его пропаганда
в тот момент трубила на весь мир, что поэт был второразрядным литератором,
слава которого раздута "красными", якобы спекулировавшими на его смерти;
одна за другой пускались дезинформирующие версии о "случайном" убийстве, о
гибели в результате "сведения личных счетов", об "издержках" соперничества
между разными группами и т. д. Наконец, Франко мог бы свалить
ответственность на Кейпо, которого он не любил и вскоре после победы
отправил в почетную ссылку, или на Вальдеса, столь своевременно почившего в
бозе. Но нет, Франко констатирует: смерть Лорки - результат политической и
военной "необходимости", как понимал ее каудильо, следствие необходимой
системы репрессий. А репрессии эти вдохновлял в первую очередь сам Франко.
* * *
- Чтобы убить поэта, его надо убить дважды: сначала - физически, затем
- уничтожив память о нем. Убийцам Федерико последнее не удалось, память о
поэте жива. Иначе мы не собрались бы на это первое открытое чествование
Лорки здесь, на земле Испании...
Слова эти прозвучали в Фуэнте-Вакерос июньским днем 1976 г., когда под
палящим андалусским небом тысячи испанцев, среди которых находились самые
видные поэты, прозаики, драматурги, деятели театра и кино, впервые публично
отметили память великого поэта.
Справедливость по отношению к Федерико Гарсиа Лорке ныне в Испании
восстановлена. Память о нем заняла подобающее место.
Фашистам не удалось ни уничтожить память о поэте, ни запятнать эту
память. Второй раз убить Лорку им не удалось, хотя франкисты всячески
пытались добиться этого, нагромождая клеветнические домыслы. Не состоялось
второе убийство не только потому, что после 1975 г. по воле народа в стране
начался процесс демократизации и были разоблачены многие лживые мифы эпохи
франкизма. Борьба за Лорку, борьба против его очернителей велась в Испании и
за ее пределами задолго до этого, даже когда франкизм еще был в расцвете
сил. И книги Яна Гибсона об убийстве Гарсиа Лорки стали важнейшим вкладом в
эту благородную борьбу.
Хуан Кобо
Джеральду Бренану,
чей пример вдохновил меня
на создание этой книги
О ТАК НАЗЫВАЕМОЙ "АПОЛИТИЧНОСТИ" ГАРСИА ЛОРКИ
В течение сорока лет франкистские пропагандисты утверждали, будто
Федерико Гарсиа Лорка был человеком аполитичным и гибель его вызвана
несчастным стечением обстоятельств или стала результатом сведения личных
счетов.
В последней книге о смерти великого поэта, опубликованной еще при жизни
Франко, Хосе Луис Вила-Сан-Хуан* также продолжает утверждать, что Лорка
стоял в стороне от политики {Jose Luis Vila-San-Juan. Garcia Lorca,
asesinado: toda la verdad, Planeta, Barcelona, 1975, p. 234 (далее:
Vila-San-Juan. Op. cit.....).}. Но сам Вила-Сан-Хуан не занимался
исследованиями политических взглядов Лорки и не изучал республиканскую
прессу в поисках новых фактов. Он ограничился цитированием весьма путаных
высказываний Эдгара Невиля*, Игнасио АугустИ, Гильермо де Торре, Рафаэля
Мартинеса Надаля и Дамасо Алонсо*, которые поверхностно изучали взгляды
Гарсиа Лорки. В заключение Вила-Сан-Хуан пишет, что можно было бы привести и
еще много свидетельств в доказательство полной аполитичности Лорки.
Если судить о взглядах Гарсиа Лорки только по книге Вила-Сан-Хуана,
можно прийти к выводу, что поэт не только не определил своего отношения к
фашизму и Народному Фронту, но и не был даже республиканцем. А такое мнение
было бы глубоко ошибочным, потому что в действительности Лорка был
республиканцем, явным и открытым антифашистом. Он отвергал католическую
традиционную Испанию, имперскую Испанию Фердинанда и Изабеллы*, а также их
наследников, по которой тогда многие правые испытывали ностальгию; он
публично выступал против политических репрессий "черного двухлетия"
1933-1936 гг.*, открыто поддержал Народный Фронт во время избирательной
кампании 1936 г. и назвал его победу "республиканской Реконкистой", и, хотя
Лорка не был членом ни одной левой партии и политическим деятелем, он
придерживался либерально-социалистических взглядов и, с точки зрения правых
тех лет, определенно был "красным".
В наше время представление о "полной аполитичности Лорки" может быть
основано только на совершенном незнании (или намеренном замалчивании)
деятельности поэта в годы Республики, и в особенности во время Народного
Фронта. Необходимо иметь в виду также, что Республика существовала в то
время, когда фашизм угрожал основам европейской демократии, и трудно, если
вообще возможно, представить себе либерально настроенного испанца, взгляды
которого не стали бы более радикальными в такой обстановке. Именно так было
и с Лоркой.
В доказательство нашей точки зрения можно привести ряд документов,
опубликованных в республиканской прессе, о которых никто не вспоминал уже
четыре десятилетия. Без них нельзя понять политическую позицию поэта из
Гранады, обусловленную его социальным окружением.
Прежде всего отметим, что еще за два года до установления Республики
Федерико и несколько других молодых писателей его поколения явно опровергли
мнение об их "аполитичности", опубликовав документ, свидетельствовавший об
их недовольстве политикой Примо де Риверы*, об их желании искать новые
политические пути, об их надеждах на рождение новой Испании, внушающей
надежду на будущее. Этот документ, забытый вплоть до его переиздания в 1969
г. в Полном собрании сочинений Ортеги-и-Гассета*, в 1978 г. может нам
показаться наивным. Но в то время (документ подписан в апреле 1929 г.) он
означал важный скачок в политическом сознании части молодежи, которая
считала, что без серьезных политических изменений Испания зайдет в тупик.
Спустя два месяца после подписания этого документа Гарсиа Лорка
отправился в Нью-Йорк и впервые в жизни увидел огромный город (Мадрид тогда
был деревней по сравнению с "этим необъятным миром") {Federico Garcia Lorca.
Lectura titulada "Un poeta en Nueva York", pronunciada en Madrid el 16 de
marzo 1932, en "Obras completes", 2 vols., Aguilar, Madrid, 1977, I, p.
1124-1134; la cita eu p. 1126.}, что значительно углубило его представления
о современном обществе и человеке. Лорка всегда сочувствовал бедным и
отверженным, но в Нью-Йорке - городе угнетения - он увидел страдания людей в
таких масштабах, о которых ранее и не подозревал. Все, писавшие о поэте,
согласны, что пребывание в Нью-Йорке было основополагающим для его
мировоззрения: там утвердилась вера Лорки в гуманистическую миссию искусства
и углубилось неприятие им социальной несправедливости. Доказательством этому
служит его книга "Поэт в Нью-Йорке", производящая огромное впечатление.
Когда после пребывания в Нью-Йорке Лорка приехал на Кубу, один
журналист так отзывался о его интересе к общественным и политическим
вопросам:
"Гарсиа Лорка не только большой поэт, но и, по словам Хосе Марии
{Кубинский поэт и критик Хосе Мария Чакон-и-Кальво *.}, "обаятельный молодой
человек", совершенно непохожий на тех, кто помешался на искусстве для
искусства. Он интересуется всем, что происходит вокруг, и увлечен, я бы
сказал, страстно политическими и социальными проблемами Кубы, Испании, всего
мира... Его интерес к социально-политическим проблемам проявился в том, что
он посетил доктора Косме де ла Торриенте, хотя был с ним незнаком, и
поздравил его с выигранным делом, в котором тот защищал личные и
политические права" {El Curioso Pareanchin (псевдоним Эмилио Роига де
Леучсен-ринга*. Habladurias. Federico Garcia Lorca, poeta ipotrocasmo.
Carteles. La Habana, XV, Э 17 (27 abril 1930), p. 30 у 46-47; la cita en p.
30. Выражаю благодарность моему другу Эутимио Мартину, предоставившему мне
копию этой труднодоступной статьи.}.
У Лорки, часто выражавшего свою солидарность с революционерами, никогда
не пропадал интерес к проблемам Латинской Америки.
Поэт вернулся в Испанию в 1930 г., а спустя некоторое время была
установлена Республика. Для Федерико, как и для остальных подписавших
апрельский документ 1929 г., это означало рождение столь страстно ими
ожидаемой новой Испании.
В 1932 г. Фернандо де лос Риос*, министр просвещения в правительстве
Асаньи, назначил Федерико (с которым он познакомился в 1915 г. в Гранаде)
директором университетского театра "Ла Баррака". Как известно, одной из
целей театра было познакомить деревню и провинцию с классической драмой.
Созданный и руководимый Лоркой театр имел огромный успех, он стал
выразителем, как говорил сам поэт, "духа молодежи новой Испании" {Интервью
Гарсиа Лорки, данное им Хосе Марии Салаверрии: "El carro de la farandula".
La Vanguardia Barcelona. (1 diciembre 1932), en "Obras Completes", II, p.
945-948; la cita en la p. 947.}. "Нашу скромную работу, - объяснял он в
другом случае, - мы делаем с полным бескорыстием, радуясь, что в меру своих
сил помогаем новой Испании в эту прекрасную пору" {Luis Saenz de la Calzada.
La Barraca. Teatro universitario. Revista de Occidente. Madrid, 1976, p.
125.}. Но с самого момента создания театра, программа которого была
республиканской, у него появилось немало врагов среди тех, кто представлял
новую Испанию иной, чем представляли ее Асанья, Фернандо де лос Риос и
Гарсиа Лорка. Они стали утверждать, что на театр расходуется слишком много
общественных средств (это обвинение Фернандо де лос Риос отверг в своей
страстной речи, произнесенной в кортесах 23 марта 1932 г. {Ibid., p. 43.}),
и, когда в 1933 г. правые пришли к власти, смета театра была значительно
урезана {Ibid.}. Позже в адрес "Ла Барраки", как мы увидим, прозвучат и
более злобные обвинения.
30 апреля 1933 г. Гитлер стал канцлером Германии, а в июле немецкая
католическая партия согласилась передать всю полноту полномочий лидеру
нацистской партии, сразу же подписавшему конкордат с Ватиканом. В этой связи
Габриэль Джексон пишет:
"Приход Гитлера к власти в Германии при явной поддержке традиционных
правых кругов продемонстрировал [испанским] консерваторам, как можно
свергнуть Республику, текст конституции которой был навеян главным образом
положениями конституции Германской республики" {Gabriel Jackson. La
Republica espanola у la guerra civil, 1976, p. 125.}.
Республиканская пресса пристально следила за развитием событий в
Германии и передавала подробности о все возраставших преследованиях,
направленных против евреев. Скоро в Испанию стали прибывать евреи-беженцы, и
испанцы от очевидцев узнали о зверствах нацистов. В Испании, как и в других
странах, либерально настроенные люди, прежде не имевшие четких политических
убеждений, были встревожены событиями в Германии, стали склоняться влево.
Показательной иллюстрацией нового этапа в осознании опасности
тоталитаризма явилось опубликование в Мадриде 1 мая 1933 г. информационного
выпуска, анонсировавшего издание коммунистами нового журнала "Октубре"
("Октябрь"), первый номер которого вышел вскоре. Выраженное (Хавьером
Абрилем*, Андре Жидом*, Уолдо Фрэнком*, Марией Тересой Леон* и другими) на
его четырех страницах восхищение Советской Россией было безграничным; в
стихотворении Рафаэля Альберти* "SOS" звучал тот же протест против
жестокости капитализма, что и у Лорки в "Поэте в Нью-Йорке":
Половина полей на планете лежат невозделанными,
и крестьяне изголодались по труду сообща на земле,
и столько есть рек, на которых можно поставить плотины,
чтобы вода напоила посевы.
И столько незанятых рук.
Но нет работы.
Капиталисты предпочитают уничтожать излишки.
Кофе в Бразилии топят, сжигают,
кубинским сахаром сластят соленую воду Карибского моря,
в Штатах тюки хлопка
и вагоны муки сбрасывают в мутные реки {*}.
{* Перевод Л. Цывьяна.}
На второй полосе выпуска был опубликован подписанный группой левых
испанских интеллигентов манифест против нацистских преследований, которым
подвергались немецкие писатели. Список подписавших возглавлял Лорка. Как мы
увидим далее, между 1933 и 1936 гг. он поставит свое имя под многими
подобными антифашистскими манифестами. При этом необходимо отметить, что
ненависть поэта к фашизму вовсе не означала приятия им марксизма. Он никогда
не вступал в Коммунистическую партию, не публиковался ни в одном из семи
номеров "Октубре", вышедших между июнем 1933 г. и апрелем 1934 г., в отличие
от Эмилио Прадоса* и Луиса Сернуды*, которые именно на страницах этого
журнала заявили о своем вступлении в партию. Тем не менее подпись Федерико
под антифашистским воззванием в информационном выпуске, анонсировавшем выход
журнала, не оставляет места для сомнений: Гарсиа Лорка, с точки зрения
правых, был "левым писателем", "революционером".
С октября 1933 по апрель 1934 г. Федерико находился в Буэнос-Айресе.
Его пьесы шли там с огромным успехом, за которым с гордостью следили друзья
и поклонники Лорки в Испании (и, разумеется, с завистью - его враги, а их
тоже было немало). В середине апреля 1934 г., когда он вернулся в Испанию,
Лорка, без сомнения, был самым знаменитым в Америке испанским поэтом и
драматургом.
За шесть месяцев его отсутствия в Испании политическая напряженность в
стране усугубилась. Ноябрьские выборы 1933 г. в Гранаде принесли победу
правым, положение рабочих и крестьян заметно ухудшилось (в одной из
последующих глав будет детально проанализирована политическая ситуация в
Гранаде в канун франкистского мятежа). Федерико имел возможность оценить
перемены в Гранаде за те дни, которые он провел там после возвращения из
Буэнос-Айреса {"Еl Defensor de Granada" (далее: "Defensor"), 23 abril 1934,
p. 3. Эта газета опубликовала заметку "Гарсиа Лорка в Гранаде": "Из Америки
в Гранаду вернулся гражданин нашего города, великий поэт Гарсиа Лорка. Автор
"Кровавой свадьбы" совершил триумфальное путешествие. В Буэнос-Айресе, где с
громким успехом шли все его пьесы, он изнемогал от многочисленных
чествований, которые устраивали в его честь публика и критика. Гарсиа Лорка
теперь признан в Америке самым выдающимся современным испанским лириком.
Вернулся он полный впечатлений и признательности. Добро пожаловать в родной
город!"}. Партия Хиля Роблеса* пыталась насадить в Испании фашизм. Так,
почти одновременно с прибытием поэта в Гранаду там состоялся митинг
молодежных организаций СЭДА* и "Аксьон Популар"*, на котором ораторы открыто
восхищались Гитлером и Муссолини {"Un mitin de la Juventud de Acciun
Popular". - "Defensor", 17 abril 1934, p. 1.}.
Мы уже говорили раньше, что у театра "Ла Баррака" с первых дней его
существования было много врагов. Вернувшись в Испанию, Федерико столкнулся с
тем, что критика, поощряемая пришедшими к власти правыми, усилилась,
особенно со стороны Фаланги, образованной в октябре 1933 г. и слившейся с
ХОНС* в феврале 1934 г. 5 июля мадридская "Ф. Е.", основной орган Фаланги,
обвинила сотрудников театра "Ла Баррака" не только в растрате, но и в том,
что они якобы ведут аморальный образ жизни, растлевают крестьян и внедряют
"еврейский коммунизм". В этом документе явно отразились ненависть и зависть,
нетерпимость и невежество, которые царили в то время в фалангисгской среде.
Хотя в этой статье имя Гарсиа Лорки не было упомянуто, его она касалась
больше, чем кого-либо другого, поскольку он был руководителем "Ла Барраки" и
ему оказывал всяческое содействие лидер социалистов Фернандо де лос Риос,
еврей по происхождению.
1 октября 1934 г. пал кабинет радикалов, лишенный поддержки СЭДА,
которую она ему оказывала в течение десяти месяцев. Хиль Раблес, хотя он
всегда настаивал на "сомнительности" парламентской формы правления,
потребовал участия СЭДА в новом правительстве. Президент республики Алькала
Самора вынужден был уступить и поручил Алехандро Леррусу формирование нового
коалиционного правительства. СЭДА получила министерства сельского хозяйства,
труда и юстиции. Легко было предвидеть враждебное отношение рабочего класса
к этим переменам, тем более что, согласно замечанию Джексона, присутствие
этой партии в правительстве "воспринималось и либералами из среднего класса,
и революционной левой как насаждение фашизма в Испании" {G. Jackson. Op.
cit., p. 142-144; la cita en p. 144.}.
Восстание астурийских горняков, разразившееся всего четыре дня спустя,
4 октября 1934 г., было прямым ответом на участие СЭДА в правительстве. Как
известно, астурийское восстание было жестоко подавлено, многих его
участников казнили, пытали, бросили в тюрьмы. Однако, так как правительство
навязало прессе строгую цензуру, широкая публика подробностей о репрессиях
не знала; они стали известны только в 1936 г., когда на выборах победил
Народный Фронт. Но Гарсиа Лорка не мог не быть в курсе астурийских событий,
так как его друг и "дорогой учитель" (согласно выражению самого поэта)
Фернандо де лос Риос входил в состав парламентской комиссии, расследовавшей
это дело.
Астурийское восстание совпало по времени с провозглашением "Эстат
Катала"*, просуществовавшего всего десять часов. Мануэль Асанья*, прибывший
в каталонскую столицу в конце сентября и собиравшийся вернуться в Мадрид 4
октября, стал невинной жертвой этого события. 7 октября он был арестован,
так как власти исходили из того, что бывший премьер-министр замешан в
провозглашении "Эстат Катала". Невиновность Асаньи была установлена
Верховным судом лишь в апреле 1935 г.; со дня ареста и вплоть до этой даты
правые не переставали клеветать на него. 14 ноября 1934 г. большая группа
либерально настроенной и левой интеллигенции направила правительству протест
против нетерпимого обращения, которому подвергался Асанья. Письмо это,
которое не появилось тогда в прессе из-за цензуры и впервые было
опубликовано в книге Асаньи "Мое восстание в Барселоне" (1935 г.), подписал
и Гарсиа Лорка.
15 декабря 1934 г. газета "Эль Соль" напечатала очень важное интервью с
Гарсиа Лоркой, в котором он прямо и открыто выражал свою солидарность с
бедняками всего мира. Если принять во внимание царившую тогда в Испании
напряженность, развитие фашизма внутри страны и за рубежом, репрессии,
которым за несколько месяцев до того подверглись астурийские горняки,
события в Барселоне, то слова поэта наполняются явным политическим
значением, обретают характер определенной социальной ангажированности. Это
громко прозвучавшее интервью было перепечатано в газете "Эль Дефенсор де
Гранада" 21 числа того же месяца, а потому мы можем быть уверены, что мысли
Гарсиа Лорки о социальной несправедливости стали известны и в его родном
городе:
"Я так мало знаю, я почти ничего не знаю", - вспоминаются мне сейчас
эти строки Пабло Неруды. И осе же в этом мире я всегда буду на стороне тех,
кто не имеет ничего и кому отказано даже в спокойствии, хотя они ничем не
владеют. Мы, я говорю об интеллигентах, воспитанных в среде обеспеченных
средних классов, призваны принести жертву. Давайте же решимся на нее. В мире
схватились уже не человеческие, а космические силы. Передо мной кладут на
весы исход этой борьбы: вот здесь - твое страдание и твоя жертва, а вот
здесь - справедливость для всех, хотя она связана с тревогой перехода к
будущему, которое мы предчувствуем, но не можем четко определить, - и я со
всей силой опускаю свой кулак на вторую чашу весов" {Entrevista de Garcia
Lorca con Alardo Prats, titulada "Los ariistas en el ambiente de nuestro
tiempo. El poeta Federico Garcia Lorca espera para el teatro la llegada de
luz de arriba, del paraiso...". "El Sol", Madrid (15 diciembre 1934) en
"Obras Completes", II, p. 1032-1037; la cita en p. 1036.}.
29 декабря 1934 г. в мадридском театре "Эспаньол" состоялась премьера
пьесы "Иерма", которую задолго до этого с нетерпением ожидала публика и
критика. Зрительный зал был битком набит, в нем находились многие
республиканские деятели. Перед поднятием занавеса в зале произошли
беспорядки (правонастроенные молодчики выкрикивали оскорбления в адрес
Асаньи и его подруги, замечательной актрисы Маргариты Ксиргу*, исполнявшей
роль Йермы), но сами зрители установили спокойствие.
Премьера прошла с огромным успехом {В Гранаде друзья и почитатели поэта
встретили весть о его триумфе с радостью. См. "Defensor", 30 diciembre 1934:
"Премьера нового произведения Гарсиа Лорки прошла с небывалым успехом".},
однако правые критики почти единодушно заклеймили пьесу как аморальную,
богохульную, антикатолическую и мало реалистичную. В этом отношении
показательна рецензия Хорхе де ла Куэвы, напечатанная в "Эль Дебате", самой
влиятельной католической газете в стране, органе СЭДА, которая в тот период
восхваляла режимы Гитлера н Муссолини. Некоторые фразы из статьи Хорхе де ла
Куэвы были опущены из-за недостатка места, и потому его нападки оказались
менее ожесточенными, чем того хотел критик. 3 января "Эль Дебате" уточняла:
"В рецензии на "Йерму" были опущены строки, в которых наш критик
выражал свое возмущение пьесой, ее неприемлемым содержанием, аморальностью,
безбожием, ложной пародией на легкое искусство и фальшивыми штампами,
свойственными легкомысленным ремесленникам, и безответственностью, присущей
любому бездельнику. Таковы отличительные черты этой жалкой поделки".
При чтении рецензий на "Йерму" становится ясным, что, с точки зрения
правых, пьеса представляла собой резкую критику традиционной католической
Испании, ее социального и семейного уклада. И можно не сомневаться в том,
что успех спектакля (он оставался в репертуаре театра до 2 апреля 1935 г.,
выдержав более ста представлений {О премьере "Йермы" и отзывах на нее
критиков см.: Мarcelle Auclair. Vida у muerte de Garcia Lorca. Era, Mexico,
1968, p. 284-293; Francisco Olmos Garcia. Yerma у la lucha de la mujer
espanola; Tiempo de Historia, Madrid, Э 29 (abril 1977), p. 80-89.}) лишь
увеличил ненависть правых к Лорке.
С первых дней октября 1935 г. и в течение последующих месяцев испанская
пресса постоянно публиковала подробные материалы о вторжении фашистской
Италии в Абиссинию и о бесплодных попытках Великобритании и Лиги наций
вступиться за эту страну, ставшую жертвой агрессии. Это был еще один пример
империалистического наступления фашизма, и он подтвердил убеждение левых в
том, что и Гитлер полон решимости приступить к подобной экспансии.
Само собой разумеется, что правое испанское правительство не собиралось
выступать с критикой ни в адрес Италии, ни в адрес Германии. Более того, в
октябре 1935 г. государственный прокурор Испании предъявил иск писателю
Антонио Эспине за то, что он осмелился напечатать статью, в которой
критиковал немецкого фюрера. Эспина был заключен в тюрьму на месяц и один
день, и Гарсиа Лорка (в то время находившийся в Барселоне с Маргаритой
Ксиргу) вместе с актрисой послал ему приглашение на банкет, устроенный
коллегами и друзьями Эспины по случаю его выхода на свободу.
Незадолго до этих событий Гарсиа Лорка не раз заговаривал о путешествии
в Италию, которое он собирался предпринять вместе с Маргаритой Ксиргу. Но 12
октября актриса публично заявила о том, что отменяет свою поездку в знак
протеста против вторжения итальянцев в Абиссинию {Marie Laffranque. Bases
cronologicas para el estudio de Federico Garcia Lorca en: Federico Garcia
Lorca, edition de Ildefonso-Manuel Gil, Taurus, Madrid, 1973, p. 411-459; la
referencia en p. 452.}. Гарсиа Лорка разделял ее точку зрения. 6 ноября 1935
г., во время своего недолгого наезда в Мадрид, он подписал второй
антифашистский документ вместе с Антонио Мачадо, Фернандо де лос Риосом и