Гимадеев Станислав. Принцип четности

   - Ну, вот пошла транзитивная логика, - хохотнул Глеб. - Барновский доверяет Филину, Зеленин доверяет Барновскому, следовательно, Зеленин должен доверять Филину. Как бы боком потом не вышла этакая всеобщая доверчивость.
   - Да как же, по-твоему, тут тогда жить? - выпалил Кирилл. - Без доверия-то? Если никому не верить, как тогда?.. Объясни мне - как?
   - Это ты мне объясни, - сказал Глеб. - Ты представитель власти - ты и объясни. Как вот мы тут умудряемся существовать?
   - Представитель, представитель... - пробормотал Кирилл. - Какая, по идее, разница? А ты мне объясни как не представитель власти!
   - Но-но! - воскликнул Валера. - Только не надо, други, ничего друг дружке объяснять! Вы еще недостаточно пьяны, и у вас ничего не получится. На Маевского где сядешь, там и слезешь, это точно.
   - А то я не знаю, - буркнул Кирилл и стал ковыряться в тарелке.
   - Ага, сдрейфили! - зловеще проговорил Глеб. - И тем не менее, я хочу вот что сказать, коли уж речь зашла о надежности системы. В любом сообществе, господа, замкнутом самом на себя довольно длительное время, рано или поздно начинаются заморочки. Хочет этого полиция или не хочет. Доверяют все друг другу или не доверяют.
   - В резервации вся жизнь, понимаешь, - сплошная заморочка, - заметил Кирилл. - Тоже мне... Напугал.
   - Минуточку, - Глеб покачал указательным пальцем. - Я говорю не про те заморочки, к которым все давно привыкли... Я про те заморочки, которые у нас еще впереди. Про те самые затаенные и ждущие своего часа! Про которые еще никто и не слыхивал. Которые валятся, словно снег на голову.
   - Ты, что, считаешь, нас ожидают какие-то новые пакости? - спросил Кирилл серьезно, и вилка замерла в его руке. - Не думаю... Мне кажется, что наоборот, с течением времени, люди только больше привыкают к обстоятельствам. Помните, как вначале орали, когда всех заставляли проходить ежемесячный медосмотр? Сейчас же ничего - привыкли. С течением времени страсти утихают. Это я давно понял.
   - Нет, мой дорогой, это два параллельных процесса, - заявил Глеб. - А может, даже две стороны одной медали, если глянуть философски... Что-то утихает и гаснет, а что-то тихо тлеет и разгорается. И еще, неизвестно, кто может выкинуть заморочку покруче - резервация или ее тихие, смирившиеся жители. - Глеб замолчал, устремил взгляд в потолок и стал покручивать стакан с соком между ладонями. - Сдается мне, господа хорошие, что самое интересное еще впереди, - произнес он, спустя несколько секунд. - Раскрывайте ворота.
   - Ладно. Допустим... - сказал Кирилл. - Но что-то ведь можно предсказать? Ничто не берется из ничего. Я так понимаю.
   - Предсказать можно, - согласился Глеб. - Будучи хорошим социологом или психологом. Подготовиться нельзя.
   - Почему? - спросил Кирилл.
   - Потому что предсказывают ученые, а решения принимают политики. Истина стара как кал мамонта.
   - Рановато пошла политика-то... - заметил Валера.
   - Ну ее в задницу! - воскликнул Кирилл. - Мужики, а покажите Сереге Палыча, а!
   - Палыча? - задумчиво поднял бровь Глеб. - Вообще-то, это зрелище для подготовленного человека.
   - А может, немного спустя? - сказал Валера. - А то проснется еще... А водки немного, между прочим.
   - Кто такой Палыч? - спросил Сергей. - Заинтриговали прямо...
   Тут все трое дружно издали какой-то многозначительный протяжный стон.
   - Как же ему объяснить? - протянул задумчиво Глеб. - Н-да... Чтобы понять, что такое Палыч, нужно нечто большее, чем слова. Палыч - это, Сергей, явление особого порядка. Ибо зрелище это заставляет не на шутку задуматься о бренности бытия.
   - Заморочка резервации? - предположил Сергей.
   - Вообще-то, это философский вопрос, - изрек Глеб. - Чтобы понять, что такое Палыч, недостаточно просто его увидеть.
   - Значит, можно хотя бы увидеть? - сказал Сергей. - Стало быть, свет он отражает?
   - Короче сказать, - произнес весело Кирилл, - Палыч - это их домовой.
   - Это точно, - немедленно согласился Валера. - Май, да объясни ты человеку в научных терминах. В конце-то концов.
   - Как я могу объяснить то, что еще наукой не изучено, да еще в научных терминах? - сказал Глеб.
   - А если еще по одной? - сказал Валера и осмотрел пустую бутылку.
   - Тогда можно попытаться, - сказал Глеб. - Неси.
   Валера выскочил из комнаты на кухню и через некоторое время вернулся с новой бутылкой. Глеб взял ее у него из рук и с вздохом скривился.
   - Ты откуда ее принес? - нахмурившись, спросил он. - Почему не охлажденная, а? В чем дело, дневальный?!
   - Ну вот, началось, - пробурчал Валера, бегая глазами по сторонам.
   - Водке положено быть охлажденной, - сердито сказал Глеб, поднимая вверх палец, - И теперь Сергей может подумать, будто мы всегда пьем водку в таком неподобающем теплом виде. Нет, Сергей! - решительно заявил он. - Просто Серебряков сегодня облажался. Да, Валерий Васильевич? Облажался ведь? Опять ты спорол?.. Зачем ты не всунул бутылку в холодильник? Вернее, зачем ты ее оттуда высунул?
   - Будет, будет... - невозмутимо сказал Валера, подвигая к себе со всего стола банки. - Палыч потчевался вчера, забыл я ее обратно... Бывает. Ты, между прочим, совсем обнаглел. Пепельницу снова не опорожнил, а я уже три дня подряд этим занимаюсь.
   - Чем-чем это вы, простите, занимаетесь? - переспросил Глеб, осклабясь.
   - Опорожнением. Вместо тебя, между прочим!
   - То-то меня два дня подряд в туалет не тянет, - сказал Глеб, наполняясь сарказмом. - Я-то грешным делом думал - запор, думал какие-то проблемы с желудочно-кишечным трактом, а это, оказывается, ты, сердешный, стараешься за меня! Спасибо, конечно, но почему молчком? Почему тайком, Валера? Уж мне-то ты мог сказать? Как другу и как лечащему врачу.
   - Пошло-поехало... - закивал головой Валера, криво ухмыльнувшись. - Дай только повод гаду. Да имел я твой желудочно-кишечный тракт! - бросил он. Мусор за собой надо убирать! А то сначала нагадят, а потом начинают требовать. Водку ему, значит, со льдом!.. Виски ему, е-мое, с содовой! Хрен тебе будет с кетчупом!
   - Попрошу несопоставимые вещи не сопоставлять!
   - Почему это несопоставимые? Очень даже сопоставимые...
   - Это у них любимое занятие, - сказал Кирилл Сергею. - Взаимное издевательство. Сколько их знаю... Не обращай внимания на выпившую интеллигенцию.
   - Ты разливай, в конце-то концов!.. - недовольно прорычал Валера. - Десять минут уже держишься. Чего вцепился?
   Глеб, цокая сокрушенно языком, разлил. Они выпили.
   - Кстати, речь шла о Палыче, - напомнил Сергей, намазывая хлеб маслом.
   - Май, ты уже созрел? - поинтересовался Валера, сооружая немыслимый по составу и размерам бутерброд. - Объясни человеку эмпирически. Попробуй.
   - Ну, эмпирически... - протянул Глеб, слегка задумавшись.
   - Эмпириокрититически... - каким-то чудом выговорил Валера с набитым ртом.
   - Значит так, - начал Глеб. - Палыч - это такое явление природы, внешне напоминающее существо типа человек. Обитает в стенах этой квартиры, причем абсолютно преимущественно в стенах вон той комнатки, дверь которой сейчас закрыта. Имеет телесную оболочку, хотя по всем параметрам явно тяготеет к духу. Почему так, никто не знает, но факт остается фактом. Оно имеет какие-то свои энергетические каналы, связывающие его с Вселенной, с помощью которых снабжает себя энергией. Иногда оно прибегает к помощи некоторых физических пищевых реалий, из которых наиболее распространенными являются химические соединения типа этилового спирта. Чрезвычайно редко его можно заметить за употреблением более твердых энергосодержащих веществ, повсеместно и регулярно применяемых обыкновенными людьми. Как такая немудреная энергетика функционирует, остается тайной за семью печатями.
   Глеб сделал паузу и перевел дух.
   - Что водка с человеком делает, - прошептал Валера, качая головой. - Из дерьма, так сказать - оратора!
   - Наиболее распространенным состоянием Палыча, - продолжал Глеб, прикрыв глаза, - является глубокая медитация. Внешне это напоминает беспробудный сон, во время которого Палыч, по всей видимости, в качестве астрала пребывает в неких высших реальностях и ничего общего не имеет с физической оболочкой, бесформенно лежащей на кушетке. Будить его в это время крайне нежелательно, ибо - насколько я понимаю в астральных делах - при этом можно легко нарушить тонкую связь между свободно парящим духом и бренным телом. Нарушение этой связи, как показывает практика, чревато последствиями. Внешне это выглядит так, словно бы спугнутый астрал наспех старается вернуться в свою оболочку, минуя, очевидно, некие необходимые промежуточные стадии. При этом тело Палыча в таком состоянии начинает хаотически перемещаться по квартире, иногда замирает в некоторых точках на неопределенное время, из него вырываются звуки, почти не поддающиеся лингвистической расшифровке. Одно слово: аварийный выход из медитации. Плюс ко всему при этом происходит какая-то энергетическая разбалансировка, и Палыч вынужден этот баланс оперативно восстанавливать. При этом бесследно начинают истребляться все спиртосодержащие продукты, а также изредка то, что им сопутствует. После этого, как правило, медитация возобновляется. Ну, пожалуй, и все, что могу сказать, - проговорил Глеб и облизнулся. - В общем, явление малоизученное. Четыре года для кармической медицины, сами понимаете - не срок... Уф-ф! Даже во рту пересохло.
   - Ну, выдал, - крякнул Кирилл. - А я даже не записал. Могу поспорить, что после следующей рюмки ты такие слова уже не произнесешь.
   - А где он работает? - поинтересовался Сергей. - Если, разумеется...
   - Палыч, значит, на пенсии, - ответил Валера, выглядывая что-то внутри одной из банок. - На незаслуженном, я подозреваю, отдыхе.
   - Нет, мужики, - сказал Кирилл, - Палыч у вас - класс! Невидим, неслышим, в питании неприхотлив. Что еще надо интеллигенции на поселении?
   - Это точно, - согласился Валера. - И все-таки, Кир, не пойму я, зачем тебе рация?
   - Все. Зациклился на рации, - сокрушенно констатировал Глеб. - Кир, скажи ты ему, что ты на дежурстве, а то не уймется ведь! Он уж от волнения опять все сожрал! А ну прекрати пихать провиант себе во чрево! - рявкнул он на Валеру. Как потом его оттуда прикажете доставать?
   - Да пошел-ка ты... - отмахнулся Валера. - Мне вот просто интересно, на кой ляд ему рация? Тебе не интересно - можешь покинуть помещение.
   - А может, это военная тайна, - усмехнулся Глеб.
   - Господи, какая военная тайна?.. - поморщился Кирилл. - На всякий случай. Есть проблемы... Барновский сказал "носи", ну, и ношу. Мне не трудно.
   - А в чем проблемы-то? - спросил Валера, поправляя очки.
   - Обстановка в резервации в последнее время какая-то неспокойная, ответил Кирилл. - Творится что-то непонятное. Не нравится мне все это.
   - А это то, что ограбили кого-то две недели назад? - спросил Валера. - Или три ли, не помню...
   Кирилл покачал головой и вздохнул.
   - Позавчера было новое ограбление, - сухо сказал он. - Из бухгалтерии тетку одну прямо у собственного подъезда обчистили. Поздно вечером. Рядом, естественно, никого не было. Как всегда, блин...
   - Она, что, при себе много денег носила? - пожал плечами Валера, - Это же глупо.
   - Деньги здесь ни при чем, - ответил Кирилл. - Хотя и их тоже забрали. Фокус-покус в том, что с нее сняли все золото. Серьги с камушками и два кольца... Представляете, а?
   - Можно подумать, - заметил Глеб, - будто раньше в резервации не было ограблений.
   - Почему же, - сказал Кирилл. - Были. Но не так часто. Два раза в год это еще, куда ни шло... А тут второе за месяц! Странно.
   - Может, простое совпадение, - предположил Валера, не переставая усиленно работать челюстями.
   - Слишком много совпадений, - хмуро проговорил Кирилл. - Наркотики эти дурацкие еще... Этого только еще не доставало!
   - Во-во! - сказал Глеб, поднимая вверх указательный палец. - Я что говорил?
   - Что "во-во"! - отмахнулся Кирилл. - Что сразу "во-во"? Ну проблемы, и что?.. Где их не бывает? Да, мне не нравится сегодняшняя ситуация. Но это не значит, что наступает, понимаешь, конец света! Проблемы надо решать и все. Сами по себе они не исчезнут. Что, не так, что ли, скажешь?
   - Что с оптимиста взять? - развел руками Глеб. - Меня удивляют в этом скандале с наркотиками только две вещи. Во-первых, удивляет, почему они появились в резервации только сейчас? По моим представлениям это должно было случиться много раньше. Но это мое личное мнение... А второе, что меня удивляет: почему это ваш Барновский решил начать распутывать этот клубок в конторе? Это же смешно! Если пара наших засветилась с порошком, значит надо искать его в конторе? Во, логика! Скажи, Серебро, глупо же искать начало цепочки там, где находится ее конец?
   - Это точно, - согласился Валера. - Не там начали. Факт.
   - Погодите... - пробормотал Сергей. - Какие... э-э... такие наркотики?.. Вы это о чем, собственно?..
   Все уже начинало потихоньку плыть у него перед глазами.
   - Я к этому отношения не имею, - сказал Кирилл, пожимая плечами. - Я уже говорил. Барновский со мной не делился соображениями. Думаю, что это все происходит с подачи Филина. А что у вас там стряслось-то, елки-палки? Мне так никто и не рассказывал...
   - Короче, ребятишки возомнили себя Интерполом и решили устроить фуррор, заговорил Глеб желчно. - Они полагали, наверное, найти пакеты с порошком в рабочих столах или внутри приборов? Посмотрел бы я на эту комедию, если бы им разрешили обыск. Что ж твои "интерполовцы" собаку снаружи не заказали? Мигом бы нашли залежи кокаина... Валера, а ты видел, какой зеленый от злости бегал по отделам Семкин? Он же аристократ в седьмом колене, туда-сюда, что ты! А его Филин взял и послал. Без разрешения, я бы даже сказал... Просто взял и направил бедного Семкина. Это был номер, доложу я вам.
   - Я видел, что у него облицовка потрескалась, - гоготнул Валера. - А по какому поводу его послали? Интересно, однако.
   - Господа "интерполовцы" страстно желали осмотреть содержимое сейфов, стал рассказывать Глеб. - Поначалу-то им мягонько намекнули, что, мол, полиция полицией, но не следует нос совать туда, куда нос совать не следует. Ну, по крайней мере, такие вещи должны делаться с письменного разрешения мэра и прочих... Ну, элементарные же вещи! Причем, сам Барновский особо-то не настаивал, видно было, что ему самому все это неприятно, а вот Филин ваш, так тот был непреклонен как монумент. Несгибаем, как член в состоянии эрекции. Дескать, открыть сейфы и живо. Цигель, цигель!.. Ать-два! А Семкин, конечно, тут как тут. За правду и чистоту моральных принципов побороться - это же для него святое дело. Ринулся в атаку; на каких, стало быть, основаниях, кто вам позволил вообще? да в грязных ботинках!.. да, что за солдафонство!.. да, как вы разговариваете!.. ну, и так далее в его стиле. А ваш железный Филин, Кир, некоторое время молча слушал, этак пожевывал папироску, посасывал, а когда Семкин умолк, чтобы набрать в грудь очередную порцию воздуха, взял и послал его в конкретном направлении. Громко так послал, смачно! Не вынимая изо рта папироски. Семкин, безусловно, стал похож на мяч, который проткнули гвоздем, похлопал глазами, похватал ртом воздух, выскочил в коридор... Ну, ситуация, конечно, сразу скомкалась, Барновский чего-то давай бурчать Филину, потом вся толпа вывалила в коридор, там какое-то время шумели, пыхтели, а дальше я не знаю. Говорят, бегали к Когану, но безрезультатно.
   - Я ничего про это не слышал, - сказал Кирилл задумчиво. - В конце концов, они работают, как могут... Кто-то же должен работать, правильно? Что поделать, если они не профессионалы? Везде есть, по идее, свои перегибы... На Филина так вообще обижаться не надо. У него патологическая ненависть к конторе и всем конторским.
   - А кто на него обижается? Лично я на него и не обижаюсь, - сказал Глеб, поглаживая бороду. - Но если он, положим, мне бы сказал, то, что он сказал Семкину, то я бы дал ему по зубам. И клал я на его патологическую ненависть.
   - А вот это интересный вопрос, - произнес Валера. - На засыпку, Кир. Если дать представителю власти по зубам, на сколько розыгрышей могут отстранить? Что на этот счет в правилах сказано? Я что-то не помню.
   - Ничего не сказано, - проговорил Кирилл. - Не было таких случаев.
   - Скоро, наверное, будут, - заверил Глеб. - А посему неплохо было бы определиться в этом отношении. Поднять этот вопрос на нынешнем собрании...
   - Подними, подними... - невесело усмехнулся Кирилл, - На этом собрании еще не такие вопросы поднимут, вот увидишь. И так тошно... Пропажи еще эти дурацкие...
   - Какие пропажи? - тут же встрепенулся Валера.
   - Да так... - попытался уклониться Кирилл и засопел.
   - Ну-ка, ну-ка, Кир, - заинтересованно заговорил Валера и даже прекратил есть. - Ты что имеешь в виду? Про тех пропавших, что год назад исчезли? Или что-то другое?
   - Может, замнем, а? - вяло проговорил Кирилл.
   - Шиш! - твердо заявил Валера. - Слово не воробей, между прочим.
   - Вот вечно вы... - сказал Кирилл недовольным тоном. - Пристанут, понимаешь, и выпытывают служебные тайны. Пользуетесь, гады, моей добротой.
   - На то она и доброта, - изрек Глеб, - чтоб ею пользоваться. Что ей, любоваться что ли? Иначе, зачем она тебе? Не так ли, мой комиссар?
   - Вы ею злоупотребляете! - сказал Кирилл и стукнул кулаком по столу.
   - Минуточку, - сказал Глеб. - Мы не злоупотребляем - мы доброупотребляем! Логично?
   - Май, заткнись, а! - нетерпеливо бросил Валера. - А ты, Кир, колись, давай, в конце-то концов! Знаешь ведь прекрасно, что дальше этой комнаты информация не уйдет.
   - Да знаю, знаю... - проворчал Кирилл и вздохнул. - Короче, в резервации снова пропал человек. И опять - конторский. Из ваших.
   - Да ну! - выпалил Валера.
   Глеб ничего не сказал, только хмыкнул и стал теребить ус.
   - Вот тебе и ну, - сказал Кирилл хмуро. - Пропали и все.
   - И опять без нарушения четности? - спросил Валера, возбуждаясь.
   - Опять без нарушения, - ответил Кирилл. - Я не понимаю... Ведь больше года прошло, и снова, блин, то же самое! Петрович теперь с меня точно не слезет. Как пить дать. Ищи, мол, копай... А я, что, их рожу теперь?! воскликнул он. - Или разорвусь на мелкие кусочки. И кражи на меня повесили, и это теперь еще...
   - А как фамилия? - сказал Глеб.
   - Котельникова, - буркнул Кирилл. - Двадцать пять лет. Инженер-конструктор. Не знали такую, часом?
   - А-а, конструктора... - протянул Валера, почесывая в затылке. - Много их там, однако. Я к ним вообще не ходок... Май, ты же с ними якшаешься!..
   - Фамилия мне ничего не говорит, - задумчиво произнес Глеб. - А в лицо, может, и узнаю.
   - А что, она при таких же странных обстоятельствах исчезла? поинтересовался Валера.
   - Похоже на то, - ответил Кирилл. - И вообще, мне об этом Барновский только вчера сказал. Я даже в обстоятельствах дела еще не успел разобраться. Пропажу-то обнаружили на днях, после сверки...
   - Ах, точно! - Валера хлопнул себя по лбу. - Сверка же была. Точно, точно... Ну и что?
   - Да ничего, господи, - буркнул Кирилл и облокотился на стол. - Ничего я больше пока не знаю и сказать не могу. Но мне это очень и очень не нравится!
   Валера забарабанил пальцами по пустому стакану. Глаза его забегали по сторонам.
   - Система, однако, вырисовывается, - проговорил он многозначительно.
   - Не знаю я, что там вырисовывается, - уныло сказал Кирилл, - только мне проблем на шею прибавилось. И вообще, хватит об этом! - неожиданно твердо заявил он. - Давайте сменим тему. И не будем портить мне настроение. Поговорить, что ли, больше не о чем?
   - Погоди, погоди... - затараторил Валера, не на шутку волнуясь. - Чем тебе плоха тема? Очень даже интересно, между прочим...
   - Я сказал: сменили тему! - рявкнул Кирилл. - А то открываю прицельный огонь! Чего пристали к бедным полицейским? Май, приказываю наливать!
   Глеб беспрекословно налил. Валера заворчал недовольно и стал рассержено выкладывать на кусок хлеба содержимое всех банок подряд.
   Они выпили и несколько минут молча закусывали. Сергею уже было совсем хорошо. В груди потеплело, голова постепенно наливалась тяжестью, и окружающее уже совсем не казалось таким мерзким, как вчера и даже сегодня утром. Ему было хорошо здесь, среди этих троих. Даже просто сидеть и молча слушать, и медленно пьянеть, пьянеть... Все равно все будет хорошо, монотонно говорил ему кто-то внутри мягким успокаивающим голосом. Все будет нормально, все образуется. Да, тебе выпало испытание, но ты пройдешь его, обязательно пройдешь... Не забывай, что никакие испытания не длятся вечно, для них тоже есть предел. И тогда возник кто-то второй, там же в глубинах его души и тоже стал говорить. А вдруг этот предел настолько далек, что сливается за горизонтом, усомнился этот второй. Вдруг он не достижим, и это - навсегда? Всем известно, как заканчиваются любые испытания: или ты проходишь их, или проходит время. И если время вышло, а ты не успел, то ты проиграл. Но зачем же сдаваться раньше времени, парировал первый, зачем делать выводы заранее, зачем отступать без боя? Ты же всегда считал себя по натуре борцом, так в чем же дело? Будущее покажет, ведь все еще только начинается... И потом, разве это первое испытание в твоей жизни, разве ты до сих пор не проходил их? Да, это так, согласился второй, но только те испытания не могут сравниться с этим. Там хоть что-то зависело от тебя, а здесь ничего... Правильно, ответил первый, а как же ты думал? Ты взрослеешь и мужаешь, - неужели испытания должны оставаться прежними? Вся жизнь - игра, а чем дольше играешь, тем уровень сложности выше. Разве когда-нибудь было иначе? Постой, но в любой игре тебе известно, чем все должно кончиться, сказал второй. Тебе известен финал, и поэтому ты знаешь, что нужно делать. Но здесь же все не так! А разве тебе не надоело играть в такие игры, насмешливо спросил первый. Эка невидаль - игра с заранее известным финалом!.. И потом, почему ты убедил себя, будто тебе так уж и плохо здесь? Вспомни истину, что жизнь есть лишь то, что мы сами думаем о ней. Разве это не так, ты же сам много раз на своей шкуре убеждался в этом... Но ведь до сих пор не было такой жуткой ситуации, робко заметил второй. Да чем же эта ситуация лучше или хуже других, удивился первый. И, вообще, что такое "лучше", "хуже"?.. Ситуация просто другая, но это же не повод, согласись? Она ведь настолько другая, что в какой-то степени даже интересна тебе, разве нет? Признайся, ты же всегда был отчасти романтиком, ты же никогда не любил однообразие, монотонность и предопределенность. Они же душили тебя, они отравляли тебе жизнь. Да ты просто оказался не готов к резкой перемене в твоей судьбе, но это же не означает, что перемена произошла к худшему? Ведь это лишь перемена, голая и лишенная оценок перемена. Ты сам оцениваешь ее и только ты, не забывай об этом. Сейчас ты находишься всего лишь в нулевой точке, и самое важное еще предстоит. И потом, почему, собственно, ты решил, что от тебя здесь ничего не зависит, а? Второй голос молчал, не отвечал, он то ли исчез совсем, то ли притих на время, и Сергею вдруг очень не захотелось, чтоб он заговорил снова. Ему было лучше с первым, ему было с ним было спокойней. К черту, решительно сказал себе Сергей. Так просто я не сдамся, и мы еще посмотрим... Мы еще посмотрим! От этого внутреннего восклицания он словно бы очнулся, вышел из прострации и опять оказался в комнате.
   Видимо, он отключился больше, чем на несколько минут, потому что в комнате вовсю было накурено. Глеб и Кирилл, слегка раскрасневшиеся, о чем-то спорили, размахивая сигаретами. Коренным образом сменить тему разговора, очевидно, не удалось, поскольку спорили о мэрии, принципах власти в резервации, опять же о полиции и выборах, которые уже совсем на носу. Валера молча откинулся на спинку дивана, и сигарета висела в самом уголке его рта. Очки у него, по обыкновению, немного сползли к носу.
   - Я уж подумал, не уснул ли ты, - сказал Валера. - Ты так сидел, наклонившись над тарелкой, что было не понятно, спишь - не спишь...
   - Да так, - проговорил Сергей. - Задумался слегка.
   - Это бывает, - сказал Валера. - Не куришь?
   Сергей отрицательно помотал головой.
   - Тяжеловато тебе будет, - сообщил Валера. - Лучше кури.
   В голове у Сергея уже начал клубиться туман. Голова была тяжелая-тяжелая, и он чувствовал, что если сейчас приляжет или откинется на спинку дивана, то отключится. Плеснув в стакан сока, он залпом его выпил.
   - Ну, что набычился? - спросил его Кирилл. - Все в башке перепуталось, да?
   - Есть немного, - кивнул Сергей.
   - А... Ерунда... - махнул рукой Кирилл. - На самом деле все просто.
   - Проще некуда... - мрачно усмехнулся Сергей. - Четность, нечетность... Плюс-Проход, минус-Проход... Запутаешься тут с вашей веселой арифметикой.
   - А ты, Сергей, здесь поосторожней с арифметикой, - назидательно сказал Глеб, потрясая указательным пальцем. - Тут у нас, знаете ли, плюсы и минусы имеют очень даже практическое применение. Этого, знаете ли, абстрактной науке даже и не снилось.
   - Это я уже понял, - пробормотал Сергей.
   - Точно, точно, - сказал Валера. - Очень у нас практическая математика. Даже собственный задний проход начнешь потенциометром измерять. Какой он там: плюсовой или минусовой? Положительный, значит, или отрицательный?
   - Твой задний проход, милый, - немедленно отреагировал Глеб, - самый отрицательный из всех проходов во Вселенной. Смотри, как бы к нему не притянуло какого-нибудь положительного героя.
   - Это ты себя, что ли, имеешь в виду? - скривился Валера. - Не надейся, старичок.
   - Была нужда, - фыркнул Глеб. - С тобой свяжешься - потом плати алименты восемнадцать лет. Или сколько их там платят, господа?
   - Эту тему вы наедине обсудите, - сказал Кирилл. - Когда мы уйдем. Ваши задние проходы нас не интересуют. Так ведь, Сергей? Все равно через них отсюда не выйти. Короче, нет от них никакой пользы.