Гимадеев Станислав. Принцип четности

   Зрелище было настолько необычным и завораживающим, что некоторое время мы в полнейшем молчании и оцепенении смотрели на свечение и не в силах были даже пошевелиться. Потом я пришел в себя и глянул на Холодова. У того первый шок тоже начал проходить, и он лихорадочно рылся в своей сумке. Прохоров смотрел на свечение широко открытыми глазами, припав на одно колено и открыв рот, отчего напоминал статую. Высокая массивная фигура Березина замерла между двумя деревьями. Было тихо. Совсем тихо.
   Первым нарушил молчание Холодов. Он стал чертыхаться и яростно шипеть от негодования, вертя в руках видеокамеру.
   - Она не работает!.. - как-то жалобно и недоуменно выпалил он.
   - Что?.. - еле слышно сказал Прохоров, поворачивая к нему бледное лицо и хлопая ресницами.
   - Не работает, проклятье!.. - в отчаянии воскликнул Холодов. Он прекратил бесполезные попытки вдохнуть в камеру жизнь и опустил в бессилии руки. - Этого не может быть!.. Я же проверял!..
   Он стал нервно бормотать что-то несвязное и снова копаться в сумке. Вынимал какие-то футлярчики, приборчики, вертел их в руках, затем убирал обратно. Прохоров отвернулся и медленно, словно проглотив лом, выпрямился.
   - Забавная штучка... - хрипло изрек Березин, не шевелясь. - Ничего подобного не видел. Что скажешь, командир?
   Я промолчал. Что я мог сказать? Я наблюдал за Холодовым. Он прекратил возню со своим снаряжением и сел на землю, прислонившись спиной к дереву и слегка прикрыв веки.
   - Что это может быть? - проговорил Прохоров тихо. - Оптическое явление?.. Газ? Плазма?..
   Он терялся в словах, у него перехватывало дыхание и эмоции разного рода сменяли одна другую на его молодом веснушчатом лице.
   - Что я могу сказать точно, - произнес Березин, - так то, что никаких иллюминаторов нет. Сопел тоже нет...
   - Да при чем здесь это!.. - бросил, нахмурясь, Холодов. - Какие еще иллюминаторы, господи?
   - А почему он цвет изменил? - сказал Прохоров, обращаясь к нему. - Он же какой-то синий с воздуха был!
   Холодов, как ни в чем ни бывало, игнорировал его вопрос.
   - Может, это шаровая молния? - сказал Березин неуверенно. - Или метеорит...
   - Сам ты метеорит, - сказал Прохоров возбужденно. - Ты чего несешь?
   - Может, нам Дмитрий Андреевич все-таки объяснит, - сказал я, сверля Холодова взглядом.
   Но Холодов, казалось, был совсем непроницаем. Он молчаливо пошмыгал носом, потом все же соблаговолил ответить:
   - Не метеорит, конечно же. И не шаровая молния.
   - Это и так понятно! - выпалил Прохоров. - А что это тогда? Может, вы сами не знаете?
   - Ну, и что дальше-то? - поинтересовался я у Холодова. - Что вы намерены теперь предпринять?
   Он опять не ответил. Это уже начинало меня выводить из себя.
   - Послушайте, Дмитрий Андреевич! - довольно резко сказал я. - Это ведь тоже надоедает. Может, вы перестанете с нами в кошки-мышки играть? В конце концов, мы же...
   - Что-то не то! - вдруг вставил Березин, вращая вокруг головой. - Иван, ты не чувствуешь? Чего-то тут не так... В лесу. Только я не могу понять - чего. Тебе не кажется? - спросил он.
   - Не знаю даже... - ответил я, прислушиваясь и озираясь по сторонам.
   - Что же мы стоим?.. - произнес Прохоров, оглядывая всех по очереди. Идемте ближе! Это ведь... Что же...
   Нелепо размахивая руками и треща сучьями, он начал спускаться по склону в ложбину..."
   От чтения его отвлекло лязганье дверного замка. В прихожей завозились и загомонили. Сергей отложил тетрадь и взглянул на часы. Было уже полшестого. Однако эта писанина способна увлечь, подумал он. Забавно... Что же это такое: выдумка или быль? Воспаленный бред заплутавшего в тайге человека или действительно попытка поведать миру о неких диковинных событиях? Если судить по содержанию, то больше походит на беллетристику, если же то, что рассказал Галушко - правда, тем более странно... Значит, это было на самом деле? А, может ли быть и то и другое одновременно? Правда, рассказанная в виде беллетристики? В любом случае рукопись заслуживала того, чтоб быть прочитанной до конца.
   В дверном проеме мелькнула Кира Семеновна, молчаливо кивнув ему. Со стороны кухни доносились смачные покряхтывания хозяина семейства, носившие явно алкогольный характер. Потом до слуха Сергея стали доноситься обрывки фраз Галушко, из которых можно было заключить, что хозяин интересуется, дома ли его квартирант, и чем это он, дескать, занимается, и тому подобное. Сергей понял, что повтора вчерашней атаки, наверняка, не избежать. Вот тебе и первый повод пойти сегодня в бар, подумал он. Тем более что на самом деле не грех было бы перекусить.
   Он быстро проскользнул в прихожую мимо сидящего за столом растрепанного и почему-то набычившегося Галушко. Взгляд главы семейства был основательно замутнен. Его реакцией на мелькнувшего перед ним Сергея стало некое эмоциональное мычание, отчаянно пытавшееся преобразоваться в слова. Сергей быстро впрыгнул в туфли, накинул, не застегивая, плащ и покинул жилище. Галушко, однако, успел родить напоследок фразу, коряво и запоздало отскочившую от стен прихожей Сергею в спину. Хозяин дома непременно желал узнать у Сереги, не рыбак ли тот.
   - Честно говоря, я надеялся вкусить твоих хваленых пирожков, - сказал Сергей. - Помнится, ты вчера упоминал...
   - Нет, братец, сегодня у нас не пирожки, - ухмыльнулся в усы Барков. Сегодня у нас шаньги. И хочу заметить: не менее хваленые. Запомни, Серега, что у Баркова каждый день - свое фирменное блюдо! И Барков этого принципа старается придерживаться. Стиль есть стиль. Бывают, конечно, накладки. В основном из-за того, что не привезут тот или иной продукт. А так, в общем, марку держим.
   - Тогда я с удовольствием вкушу твоих хваленых шанег, - сказал Сергей смиренно.
   - Гут, - кивнул Барков, не переставая звенеть за стойкой стаканами. - Что пьем? Коньяк, водка? Есть джин еще, на любителя... Вина мужикам сам не предлагаю.
   - Коньяк, - ответил Сергей, поглядывая по сторонам.
   - Иди, садись, - сказал Барков. - Я принесу.
   Сквозь гомон и завесы табачного дыма Сергей пробрался к одному из столиков, за которым одиноко восседал немолодой субъект в поношенном засаленном пиджаке, некогда белой рубашке и помятом галстуке, съехавшем на бок. Субъект имел двух-трехдневную щетину, был основательно нагружен и почему-то ассоциировался с бывшим административным работником или начальником сектора НИИ, пребывающем в запое.
   - Вы позволите? - поинтересовался Сергей у небритого.
   Тот ничего не ответил, возможно, он даже не заметил появления Сергея, так как сидел, тупо глядя на деревянную поверхность стола и отведя в сторону кисть руки с зажженной сигаретой. Перед ним стояла пепельница, полная окурков, почти пустой четырехгранный стакан и тарелка с недоеденной шаньгой. Сергей опустился на стул. Гул в баре стоял отменный. Минуты через две сосед по столику поднял на Сергея замутненный взгляд и хрипло изрек:
   - Что?..
   - А что? - в свою очередь сказал Сергей.
   - Не одобряешь? - пошевелив бровями, сказал небритый.
   - Смотря что, - ответил Сергей.
   - Да все! - отрезал небритый и неаккуратно затянулся, рассыпая пепел на рукав пиджака.
   - Все - нельзя, - заметил Сергей. - Тогда уж лучше повеситься.
   Небритый поглядел на него, несколько раз моргнув, и пожевал губами.
   - Между прочим, это неплохая мысль... - сказал он, показав сигаретой на Сергея.
   - Значит, так плохи дела? - осведомился Сергей.
   Небритый сипло хмыкнул, сделал еще несколько затяжек и затушил окурок в пепельнице. При этом он обжег палец и ругнулся.
   - Дела... - проговорил он, - Дела - как сажа бела. По-другому не было и не будет, пока этот мир населен людьми. Людишками, - добавил он желчно, - Тварями с короткой памятью... Понятно? - спросил он, набычась.
   Затем небритый проглотил остатки содержимого своего стакана, отщипнул кусочек шаньги и стал безразлично его жевать. Возник Барков и поставил перед Сергеем тарелку с шаньгами и, такой же, как у небритого, четырехгранный стакан, наполовину наполненный коньяком.
   - Лопай, пока теплые, - сказал Барков, хлопая Сергея по плечу. - А это Михалыч, - сказал он, кивнув в сторону небритого, - Пессимист и волк-одиночка.
   Небритый поднял на Баркова тяжелый взгляд.
   - Ты, что ли, оптимист? - буркнул он. - Ты мне лучше водки еще принеси...
   - Ну, я не официант, - ответил Барков. - У нас здесь самообслуживание. Три года уже, между прочим. Забыл, что ли, Михалыч?
   - Не официант он... - пробормотал небритый Михалыч. - Ему вон принес!..
   - Это наше с ним личное дело, - сказал Барков, заговорщически подмигивая Сергею. - А тебе и так уже хватит. Экономь деньги, Михалыч. Скоро совсем без зарплаты останетесь. Что делать будешь тогда, а? - шутливо спросил Барков. Пойдешь ко мне в официанты?
   - В официанты... Я же, гадство такое, ведущий инженер!.. - выдохнул Михалыч. - Я, между прочим, около тридцати лет...
   - Да знаем, знаем, - сказал Барков добродушно. - Так и быть, будешь ведущим официантом...
   Они продолжали говорить, а Сергей неторопливо выпил коньяк, внутренне проследив его согревающий путь, и стал есть шаньги. Они и в самом деле оказались вкусными, и он уничтожал их с аппетитом. Поймав попутно взгляд Баркова, Сергей показал ему выставленный вверх большой палец, на что бармен сделал всем телом многозначительный жест, означающий, что, дескать, фирма веников не вяжет или что-то в этом роде.
   - Вот ты вспомни, - с трудом ворочая языком, говорил тем временем Михалыч Баркову, - три года назад! Да даже два года... Разве кто-нибудь мог назвать меня паразитом или нахлебником? Или любого другого... Вот разве было такое возможно? Такое и в голову никому не приходило, понимаешь?! Об этом просто даже никто не думал. Мы все были одинаковы, мы все были несчастны. Никто никого не выделял, черт возьми! Никто никого ни в чем не обвинял! - Он умолк, торопливо извлек еще сигарету, но, не прикурив, продолжил, угрюмо насупившись: - Кстати, в первые два года кто приносил доход в резервации больше, ну?! Скажи мне, ну кто?..
   - Потому что тогда у вас были заказы, - сказал Барков. - А сейчас нет. Колесо фортуны. Рулетка, братец.
   - А сейчас нет! - выпалил Михалыч. - И поэтому, гадство такое, мы стали недочеловеками, да? Поэтому, что ли, нас можно мешать с говном? Раньше мы все были хорошие и несчастные... Теперь, значит, мы нахлебники!.. Ведем, видишь ли, паразитический образ жизни!
   - Ну, ну, - Барков похлопал его по плечу, - Не распаляйся, Михалыч. Ты же знаешь, что таковы здесь люди.
   - Людишки! - фыркнул Михалыч мрачно. - Да они везде такие... Только здесь они, как под микроскопом. Фу!
   - Я же говорю - пессимист, - сказал Барков Сергею. - Хотя он и прав: им сейчас очень несладко.
   - Воровать пойду! - вдруг обиженно пробурчал Михалыч. - Грабить. Раз мои мозги уже никому не нужны, то вот... Вынуждают, гадство такое...
   - Ба! Да это ты, Михалыч, давеча женщину в подъезде обчистил? - усмехнулся Барков, подмигнув Сергею. - А то вся резервация шумит и гадает... Полиция с ног сбилась.
   - Чего?! - чуть не взревел Михалыч. - Ты что несешь-то? Сдурел, что ли?!
   Барков захохотал, хлопая ладонями по столу. Михалыч замахал на него руками, затем склонил голову и стал обиженно бубнить себе под нос что-то невнятное. Барков присел на стул возле Сергея.
   - Сегодня у тебя вид не такой потерянный, как вчера, - заметил он. Значит, дело идет на поправку. Все будет хорошо, Серега. Через недельку на тебя перестанут коситься. И ты тоже привыкнешь. И все.
   - Что - все? - спросил Сергей, невесело усмехнувшись. - Что - все-то?
   - Да все. Послушай, тезка, - заговорил Барков поучительно. - Вот тебе мой совет. Отнесись ко всему философски. Измени свой взгляд на жизнь. Я тебе это по собственному опыту советую.
   - Извлеки пользу из неприятности, - кивнул головой Сергей. - Найди прекрасное в ужасном... Да?
   - Если хочешь, то да, - согласился Барков. - Я не спорю - это очень трудно. Но у тебя получится, это точно. А там глядишь, может ты и не захочешь никуда из резервации дергаться. Как, например, я.
   - Ну уж нет, - отрезал Сергей. - Только не это.
   - Ну, ну, - сказал Барков, похлопав его по плечу, - Не торопись с выводами, братец. Время подумать у тебя еще будет.
   - А тебе, стало быть, здесь нравится? - спросил Сергей.
   - Меня здесь все устраивает. Абсолютно... Пойми ты, - заговорил Барков уверенно, - Ничего не происходит просто так. Если ты попал сюда - значит, это кому-то было нужно! Все предрешено, и тебе дано в виде испытания. Вот в таком вот разрезе.
   Он снова дружески похлопал Сергея по плечу. Рука у него была тяжелая.
   - Найти бы того, кому это было нужно, и задать ему пару вопросов, произнес Сергей.
   - Исходи из реальности. С резервацией тягаться бесполезно, на этом поприще уйма народу себе зубы и когти пообломало. Себя изменить проще, братец...
   - Проще? - покачал головой Сергей. - Не знаю, не знаю...
   - И потом, не забывай, - добавил Барков многозначительно. - Все что ни делается, к лучшему. Не забывай. Ладно, думай, - сказал он и опять подмигнул Сергею. - Мне надо к клиентам. Если что-то надо будет, подходи к стойке.
   Барков покинул столик и вернулся к своему рабочему месту. Михалыч уже спал, уронив голову на руку. Вторая рука свисала со стола, между пальцев ее так и осталась торчать нетронутая надломленная сигарета. Сергей доел последнюю шаньгу, потом повертел в руках пустой стакан. Напиться, что ли, подумал он. И уже собрался сходить за коньяком, как возле столика возник Кирилл. Одет он был в гражданскую одежду: джинсы, кофта и легкая куртка. Однако рация, по-прежнему, болталась на поясе.
   - Так и знал что ты здесь, - сказал Кирилл, - Пойдем.
   - Куда? - спросил Сергей.
   - Пойдем, пойдем, - улыбаясь, заговорил Кирилл, - По дороге объясню. Вставай, говорю.
   - Хорошо, - пожал плечами Сергей и поднялся. - Я только расплачусь.
   - Жду на улице, - сказал Кирилл и ушел.
   Сергей протиснулся к стойке и поинтересовался у Баркова, сколько он ему должен.
   - Ничего, - ответил Барков, улыбаясь. - Платить начнешь завтра. Сегодня у тебя премьера. Сегодня - за счет заведения. И никаких возражений, - добавил он. - Барков сказал, как отрезал.
   - Премного благодарен, - сказал Сергей. - Тогда я пошел. Пока.
   - До завтра. Кстати, завтра будут расстегайчики с рыбкой. Если, конечно, машина с рыбой придет. Что-то они в последнее время частенько подводят... Ну давай, счастливо.
   Сергей вышел из бара и Кирилл увлек его налево по направлению к южной части резервации, в сторону шоссе.
   - Был в промтоварном магазине? - спросил Кирилл, - Вот в тот дом идем. Там у меня два друга живут. Конторские они. Вот и сидим постоянно вместе. Условия у них позволяют. Хочу тебя в нашу компанию включить. А то одному тебе сложно будет. А здесь одному нельзя. Пропадешь на фиг!
   - А народ не будет против? - поинтересовался Сергей.
   - Да ты что! - воскликнул Кирилл. - Парни мировые.
   Они миновали заброшенную автобусную остановку.
   - Значит так, - сказал Кирилл деловито, - С работой для тебя я договорился. Зашел сегодня к Мельникову. Это наш начальник транспортного отдела. Короче, работа такая: развозка продуктов, товаров и тому подобное. В основном, по магазинам. Есть у нас для этих целей "Рафик". Сейчас на нем работает один парень, Ромка Агеев... Но он не тот, по идее, человек. Не ответственный, да и за воротник слишком часто закладывает. В резервации, конечно, все часто закладывают с одной-то стороны... В общем, это неважно. Николаич, на него давно косо смотрит, а тут случай удобный. Ромку, на транспортер вместо Кононова, - для него там самое место - а на "Рафика" тебя. Работенка нормальная, Сергей. Хотя бы на первое время, а там видно будет, когда обнюхаешься. Так как, согласен?
   - Согласен, - смиренно ответил Сергей. - Как водить машину, я, кажется, еще не забыл. Со швейными, безусловно, сложнее. И электродвигатели сроду не собирал.
   - Ну, и хорошо, - сказал Кирилл, - Прямо с утра к Мельникову зайдешь. Медосмотр прошел?
   - Нет.
   - Завтра обязательно. На работу без заключения тебя никто не допустит. Без этого, понимаешь, ты в резервации не человек. У нас с этим очень строго!
   Они нырнули в крайний подъезд дома. На втором этаже Кирилл толкнул дверь квартиры направо, оказавшейся незапертой, и они вошли внутрь.
   - А вот и наш коп, - незамедлительно донесся голос из комнаты.
   - К тому же не один, - произнес Кирилл отчетливо и сказал Сергею: Раздевайся и проходи.
   Это была обычная старая двухкомнатная хрущевка. Дальняя ее комната оказалась закрыта. Вдоль стены, напротив входа, стояла старенькая, вся в царапинах стенка, перед ней располагался еще более старый диван, на который было наброшено видавшее виды покрывало. Перед диваном стоял вытянутый, низкий журнальный столик, торцом упиравшийся в батарею под окном, занавешенным темными массивными шторами. С другой стороны к столику примыкало два кресла, тоже отнюдь не новых. Возле одного из кресел высился зажженный торшер. На столе торчала пара бутылок, рюмки, несколько вскрытых консервных банок, булка хлеба, порезанный сыр, банка растворимого кофе, пакет с соком, сахарница и прочие мелочи немудреного мужского стола. Посреди пейзажа красовалась пепельница, до невозможности заполненная окурками.
   Обитателей комнаты, как и сказал Кирилл, было двое. Оба оказались ровесниками Сергея и Кирилла. В кресле восседал небольших размеров, но, тем не менее, крепкий бородач. Он имел кудрявую и пышную шевелюру, а серые глаза его глядели насмешливо и беспечно. Второй был тощий и длинный очкарик, откровенно белобрысый и взъерошенный. Он полулежал на диване и курил в потолок.
   - Так, так, так, - произнес бородатый, поглаживая свою бороду и оглядывая Сергея. - Интересно.
   - Ну, ты где ходишь-то, в конце концов? - воскликнул очкастый и сел.
   - Вставать не надо, - суровым тоном произнес Кирилл. - И вопросы здесь задаю я.
   - Допрыгались, кажется, - изрек бородатый. - Коп привел понятого. Васильич, что ты на это можешь сказать?
   - Что, что?.. - пожал плечами очкастый и поправил свои очки. - Водки может не хватить - вот что.
   Примерно через час все встало на свои места. Сергею было здесь хорошо. Содержание алкоголя в крови неумолимо возрастало, стаскивая с души покров пессимизма и отчаяния. В голове уже изрядно шумело. С течением времени гомон в комнате нарастал. Становилось все жарче, воздух в комнате все более уплотнялся и пропитывался сигаретным дымом. Мужики, действительно оказались неплохие. Оба были инженерами, работали в конторе уже довольно давно, жили в этой квартире, как и все конторские, на подселении. Бородатого крепыша звали Глебом, а белобрысого очкарика - Валерой. Говорили, как водится, о самом разном, и чем дальше, тем чаще тема разговора перескакивала с одной на другую. Поначалу Сергей по большей части молчал и слушал, но постепенно с увеличением количества выпитого язык стал развязываться и у него. После того как Глеб в очередной раз разлил водку по рюмкам и они выпили, Сергей, сопя и хрумкая маринованным огурцом, поинтересовался:
   - А кто такие "заложники"? Объясните популярно.
   - Ну, брат... - проговорил Кирилл, жуя бутерброд. - "Заложник" - он заложник и есть. Это надо на примере...
   - Ну, давай на примере, - сказал Сергей.
   - Вот, допустим, поплохело кому-нибудь в резервации не на шутку, да? Надо оперировать, или еще чего... Бывают такие ситуации - ничего не попишешь. В общем, надо человека наружу переправлять, иначе загнется. В этом случае спасает только "заложник". Его сюда, больного туда. Все очень просто.
   - Постой-ка, - пробормотал Сергей. - А откуда он возьмется? "Заложник" то?
   - Снаружи, разумеется, - вставил Глеб. - Откуда же еще? Можно, конечно, их тут рожать, - усмехнулся он, - только роды у нас запрещены, да и не оперативно это...
   - Не пудри человеку мозги, - сказал Валера. - ООН этим занимается.
   - Какой еще "ООН"? - не понял Сергей.
   - Да отдел особого назначения, - пояснил Кирилл. - Кравцовское ведомство... Находят снаружи кого-нибудь, подмахивают договорчик - и все дела.
   - А обратно? - спросил Сергей. - Обратно-то как?
   - Естественно, вне очереди, - ответил Кирилл. - Тебе разве не объяснили? Они же подписывают договор на определенное время, не просто так! Еще и бабки за это получают.
   - Кстати, Кир, сейчас ведь вообще никого нет, да? - спросил Валера с набитым ртом.
   - Это тебе надо у Филина поинтересоваться, - ответил Кирилл. - Он у нас любит всех и вся учитывать. Я точно не знаю, но, по-моему, сейчас никого... Ну, Клима я не считаю. А когда их много было, ты вспомни? Один, два, не больше.
   - Нет, как-то было, - погрузился в воспоминания Валера. - Помните, года два назад мужики с гаражей чем-то отравились? Тут "заложников" тогда целая пачка шлялась.
   - А-а, - кивнул Глеб. - Было дело, было. Ох, не любили их тогда... Ох, вони было!
   - Кого не любили? - спросил Сергей. - Мужиков, которые отравились?
   - И тех и других, - махнул рукой Валера. - Одних не любили за то, что они выбрались из резервации, других - за то что они отняли у страждущих несколько будущих нечетностей. Нечетности, между прочим, в резервации - на вес золота.
   - Меня тогда знаете, что больше всего поражало? - воскликнул Кирилл. - Те, кто завидовал тем троим несчастным и кричал: "Как ловко, мол, они прогнулись!", почему-то очень быстро забыли, что мужики-то одной ногой были в могиле!
   - Может они на это и рассчитывали... - хмыкнул Глеб.
   - И забыли почему-то, - продолжал Кирилл возбужденно, - что у них здесь остались семьи. А они, может, и не собирались сроду покидать эту проклятую резервацию! Возбухали, кстати, конторские, не местные, - заметил он. - Ваши возбухали...
   - Это-то понятно, что наши, - изрек Глеб. - А вы что хотели, поручик? Это ж гомо сапиенс.
   - Ничего я не хотел... - проговорил Кирилл хмуро, - Противно вот и все. Им не повезло - да! Но это не значит, блин, что вокруг не существует ничего, кроме этих долбанных нечетностей!
   - Слушай, Кир, - сказал Валера, жуясь. - А интересно, стоимость договора зависит от срока, на который он заключается? А вот на засыпку такой вопрос!
   - Не боись, не засыплешь... - пропыхтел Кирилл. - Я такой информацией не располагаю. Я эти договора не составляю, в глаза даже их не видел! Сомневаюсь я, чтоб там были какие-то жесткие сроки.
   - Ты, полиция, лучше объясни, - сказал Глеб, - чего это ты сегодня с рацией?
   - Он при исполнении, - заявил Валера, облизывая палец. - Служба днем и ночью. А почему без пушки?
   - Какая пушка? - изумился Кирилл. - Какое исполнение? Вы что? Я же иду расслабиться! Я что, похож на идиота, который идет расслабиться и берет с собой оружие?
   - Нет, - сказал Глеб, - ты похож на идиота, который идет расслабиться, и берет с собой рацию.
   - У тебя что, сегодня дежурство? - спросил Валера, облизывая другой палец.
   - Да почему, господи?.. - сказал Кирилл. - Стал бы я на дежурстве пить!.. Филин дежурит.
   - Тогда рация-то зачем, действительно? - не унимался Валера. - Ты ее раньше не брал, между прочим.
   - Отвяжитесь вы с рацией! - проворчал Кирилл. - А то перестреляю всех, на фиг!
   - Оружие не взял, - напомнил Глеб.
   - Завтра перестреляю! - грозно парировал Кирилл. - А сегодня просто покусаю. Хватит, понимаешь, про рацию!.. Сказано: так надо! И не приставайте к бедным полицейским.
   - А... все равно, - произнес Валера, махая рукой. - И вообще, система ваша, между прочим, шаткая.
   - Яка така наша система? - спросил Кирилл.
   - Обыкновенная, - сказал Валера. - Правоохранительная...
   - Я бы даже сказал: правоохренительная, - вставил Глеб.
   - Вот именно, - Валера поправил сползающие к носу очки. - Слабовата системка-то. Вот ты тут сидишь, водку хлещешь, Барновский на печи лежит, а твой Филин один несет службу. Получается, что все замкнулось на одном человеке!
   - Это ты к чему?.. Чего это замкнулось?
   - А зашел твой Филин в "Мирок", да не вышел? А споткнулся, да не встал? А сердце прихватило? И вот вам голая беззащитная резервация. Ненадежно, однако.
   - Ну, ты загнул... - проговорил Кирилл и перестал жевать.
   - В чем-то этот парень прав, - сказал Глеб, наливая себе сок в стакан. Как известно система, зависящая от человеческой надежности, очень ненадежна. "Заходи, Сара, бери, что хочешь..." Да... - пробурчал он с вздохом, - тут вы, братцы чего-то не того... Тут вы, парни это...
   - Да кончайте вы! - отмахнулся Кирилл. - Тоже мне, критики. Да, если хотите знать, Филин понадежнее нас всех будет. И здоровье у него бычье. Не пьет, кстати, совсем.
   - Как это возможно? - усомнился Глеб. - В резервации-то да не пить? Сказки, господин омоновец.
   - А в баре-то он в последнее время появляется! - сказал Валера многозначительно.
   - Филин? В баре? - недоверчиво проговорил Кирилл. - Никогда не видел. Может, он к Баркову по делу ходит...
   - Какие это у Филина могут быть дела с Барковым? - сказал Валера.
   - Ну, не знаю, - сказал Кирилл и пожал плечами. - Не знаю, зачем и к кому он в бар стал ходить, но он не пьет. Не пьет, и все. Я, по крайней мере, не видел. И не слышал ни от кого... Нет, мужики, за Виктора я спокоен! И Барновский, кстати, ему очень доверяет.
   - Ну, это, положим, тоже оплошность, - заметил Глеб. - Доверять в резервации нельзя никому. По определению. За редким, впрочем, исключением.
   - Нет можно! - сказал Кирилл рьяно, - Я вот, например, Барновскому доверяю. И буду доверять, что бы мне кто не говорил. А если Петрович Филину доверяет, то почему...