Гимадеев Станислав. Принцип четности

   - Я не работаю в конторе, - наконец сказал Сергей. - И в полиции тоже. Ничего не могу сказать. Я в резервации всего второй день.
   - А-а... - протянул мужичонка. - Я думал, из конторы... "Заложник" поди?
   - Не понимаю, о чем ты говоришь, - произнес Сергей. - Какой еще "заложник"?
   - Ну, "временщик", я имею в виду... - удивляясь, сказал мужичонка. - А что? Все так называют...
   - Что такое "врем..."
   Слово застряло у Сергея в горле, потому что в этот момент парень, шедший вдоль путей, внезапно резко свернул, пересек рельсы и быстро направился вглубь резервации.
   - Ты это чего? - удивился мужичонка. Он никак не прореагировал на это событие. - Чего это с тобой, браток?
   - Но... - выдохнул Сергей, не сводя взгляда с парня. - Он же зашел...
   Парень, как ни в чем не бывало, миновал картофельные участки и теперь двигался в сторону пятиэтажек.
   - Так это же Артемка! - сказал мужичонка. - А я думаю, чего это с тобой?
   - Ну и что... - непонимающе посмотрел на него Сергей.
   - Артемка, - повторил мужичонка. - Он все время по лесу шастает. Не знаю, чего уж он там ищет... Он же у нас чокнутый.
   - Как это?..
   - Ну как-как?.. Того, - Мужичонка покрутил пальцем у виска. - Сумасшедший. Не понял?
   - Ну и что... - снова пробормотал Сергей. - И он может ходить туда-сюда...
   - Понятно - может, - заверил мужичонка. - Говорят тебе: псих он.
   - А Оболочка?! - ошарашено спросил Сергей.
   - Чего - Оболочка? - непонимающе хлопал глазами мужичонка.
   - Он, что... не чувствует ее? Для него ее нет?!
   - Понятно - нет, - ответил мужичонка. - Была б, так как он тогда ходил то в лес, то в город?
   - И после него не остается этой самой дырки? Прохода, в смысле...
   - Да нет, конечно, - Мужичонка удивленно пожал плечами. - Ты какой-то чудной! Если б после него Проход оставался, здесь бы давно уже никого не было. Так ведь?
   - Да... Пожалуй... - не сразу выговорил Сергей. - Это я не подумал...
   - Ты так перепугался, будто я не знаю что... - помотал головой мужичонка.
   - Стоп! - вдруг осенило Сергея. - Принцип разумности, да?! Это и есть принцип разумности?!
   - Чего?.. - переспросил мужичонка, морща лоб.
   Но Сергей уже не обращал на него внимания, он словно завороженный двинулся вслед за удаляющимся парнем. Он даже не понимал, зачем идет за ним - это получилось у него чисто машинально.
   - Может, ты все ж куришь? - бросил вдогонку мужичонка. - Жалко...
   Между Сергеем и парнем было около пятидесяти метров. Парень, пройдя дворами пятиэтажек, стал сворачивать куда-то в сторону конторы. Сергей не отставал от него и даже стал сокращать разрыв. Когда он проходил через дворы пятиэтажек, его вдруг окликнули по имени.
   Возле одного из подъездов стояли Кирилл и Филин.
   Сергей подошел к ним. Парень свернул за угол дома и исчез из виду.
   - Куда это ты так мчишься? - поинтересовался Кирилл. - Да еще с таким озабоченным видом?
   - Да вот... - забормотал Сергей. - Парень этот ваш... Увидел, как он из леса через дорогу...
   - Артем, что ли? - сказал Кирилл. - А чего ты так переполошился?
   - Ну... не ожидал...
   - А что так?
   - Значит, это и есть принцип разумности? - спросил Сергей, ловя на себе колючий взгляд Филина.
   - Угу, - сказал Кирилл. - В действии. Сумасшедшие у нас не в счет. Артемка даже от медосмотров освобожден. У тебя, кстати, как с медосмотром? Встал на учет?
   - Нет пока... Не успел еще. Я к Губину сейчас ходил.
   - Может он думает, будто у него богатырское здоровье, - ехидно заметил Филин. - Между прочим, никогда не знаешь, где найдешь - где потеряешь.
   - Погоди, Виктор, - сказал Кирилл. - Что тебе Губин сказал?
   - Да так... - замялся Сергей. - Не знаю я, в общем. Надо подумать.
   - Ну, конечно! - проговорил Филин, мусоля во рту потухшую папиросу. - Там же работать нужно. Ручками. Это конторские только сидят, зады протирают, да делают вид, что своими вонючими мозгами приносят какую-то пользу!
   - Да, будет тебе, Виктор! - сказал Кирилл. - Чего ты заводишься? Он у нас жутко конторских не любит, - разъяснил он Сергею.
   - Между прочим, - сказал Сергей Филину холодно, - я работы не боюсь.
   Филин только хмыкнул, и папироса из одного угла его рта перекочевала в другой.
   - Сергей, ты машину водить умеешь? - вдруг спросил Кирилл.
   - Умею, - ответил Сергей.
   - Поговорю сегодня с Николаичем, - сказал Кирилл задумчиво. - И с Губиным тоже. Что-нибудь придумаем.
   - Кончай благотворительностью заниматься, - произнес Филин. - Слышь? Пойдем.
   - Подождите, - сказал Сергей торопливо. Он вытащил из кармана плаща листок со списком. - Объясните, в конце концов... А то я не все знаю...
   - Это что? - спросил Кирилл и посмотрел в листок. - А-а, это тебе Кравец должен все рассказать. Сходи к нему.
   - Ходил я, - пробормотал Сергей. - Закрыто у него.
   - Ревизия сегодня в больнице, - сквозь зубы проговорил Филин. - Там они все. Идем, Барновский ждет.
   - Точно - ревизия! - Кирилл хлопнул себя по лбу. - Забыл совсем. А это, как водится, на весь день. Сергей, нам правда некогда, - извиняющимся тоном сказал он. - Я только перекусить забежал. Ты вот что сделай. В этом доме с торца находится библиотека. Ты сейчас мимо нее проходил. У библиотекаря фамилия - Ревич. Очень умный мужик, раньше ученым был. Больше чем он, про резервацию, наверное, никто не знает. Иди к нему прямо сейчас. Он тебе на все вопросы и ответит. Кстати, у него у самого тоже судьба - не позавидуешь.
   - А как его зовут? - спросил Сергей.
   - Рудольф Анатольевич. Зайди, зайди! С ним поговорить можно... Хороший мужик.
   - Кирилл, пошли! - нетерпеливо сказал Филин и махнул рукой.
   - Ладно, до вечера, - сказал Кирилл.
   Они с Филиным размашистыми шагами стали удаляться от дома. Сергей снова остался один с помятым листочком в руках.
   Расположившаяся в торце дома библиотека имела крыльцо с облупленными, давно не крашеными каменными перилами, трещины которых густо поросли мхом. Сергей поднялся по крошащимся ступеням, открыл скрипучую дверь и очутился в сумрачном тихом мире. В библиотеке было безлюдно и пахло тем самым запахом, какой бывает только в библиотеках. Господи, подумал Сергей, сколько же лет я не бывал в таких заведениях! Все не до того с этой сумасшедшей жизнью. Он ностальгически вздохнул и прошел внутрь, к столику у окна, огороженному, как и положено, стойкой. На стойке лежало несколько книг, самого же библиотекаря не было видно. Царила полнейшая тишина. Сергей собрался уже было кашлянуть, как вдруг из глубины стеллажей, из самых книжных недр послышалось:
   - Кто-то пришел, кажется?
   Потом говоривший, очевидно рассмотрев Сергея сквозь просветы стеллажей с книгами, добавил:
   - Проходите сюда, молодой человек.
   Сергей обнаружил библиотекаря между вторым и третьим стеллажами. Тут оказалось еще одно окно. Под ним уютно расположилось высокое кожаное кресло и квадратный журнальный столик, на котором стояла настольная лампа, электрочайник, сахарница, цветная жестяная коробочка и стакан. Рядом находился стул. Чайник шумел. Библиотекарь сидел в кресле и оказался невысоким, седым, наполовину лысым человеком, явно перевалившим за пятидесятилетний рубеж. Он имел короткие, тоже седые усы, усталые потухшие глаза серого оттенка и мощные очки в роговой оправе, которые делали его похожим на профессора. Одет библиотекарь был в простенький пуловер коричневого цвета.
   - Здравствуйте, - сказал Сергей. - Вы - Рудольф Анатольевич?
   - В точности так, - кивнул библиотекарь. - Хотите что-нибудь почитать? Я вас раньше не видел.
   Голос у него был мягкий и дружелюбный.
   - Меня никто здесь раньше не видел, Рудольф Анатольевич, - произнес Сергей. - Я только вчера появился в резервации. И пришел не за книгами, а за консультацией, потому что посоветовали обратиться к вам...
   - Вот оно что, - Ревич с интересом глянул на него поверх очков. - Чаю хотите? Не стесняйтесь. За компанию, а? Я люблю, знаете ли, побаловаться...
   - Можно и чаю, - согласился Сергей.
   - Да вы садитесь, садитесь, - Ревич жестом показал на стул и встал из своего кресла. - Минуточку, я только принесу стакан.
   Сергей сел на стул, а Ревич, сутулясь и шаркая, удалился и через минуту появился со вторым стаканом, в котором позвякивала чайная ложка.
   - Должен вам сказать, вы подоспели весьма вовремя, - заметил он, усаживаясь обратно в кресло. - Я заварил чай буквально только что. Признаться, я не люблю сидеть там, - он махнул рукой в сторону стойки. - Посетителей в это время дня практически не бывает. Тут, знаете ли, комфортней как-то.
   Он умолк и стал разливать горячий чай в стаканы.
   - Кладите сахар, молодой человек, - сказал он, закончив. Затем он снял очки, обхватил стакан обеими ладонями и откинулся в кресле. - Так говорите, только вчера... Простите, как ваше имя?
   - Извините, не представился. Меня зовут Сергей.
   - Вам, наверное, лет тридцать, не больше?
   - Тридцать.
   - Моему сыну столько же, - негромко изрек Ревич. - Вы позволите называть вас Сережей?
   - Конечно, - сказал Сергей, размешивая сахар.
   Ревич отхлебнул чаю и посмотрел на Сергея, слегка склонив голову на бок.
   - В общем, Рудольф Анатольевич, - начал Сергей, вздохнув, - я попал сюда совершенно случайно. Просто какое-то нелепое, дурацкое стечение обстоятельств... Рок какой-то. Или, если угодно, воля божья...
   - Вон оно как, - протянул Ревич, кивая. - Хищница снова заскучала по вкусу крови? В капкан угодила очередная жертва... Вон оно как. - Он снова в задумчивости отхлебнул из стакана.
   - Говорят, что таких случаев у вас давно не было? - спросил Сергей.
   - Пожалуй, что так... А Проход после вас?
   - Им воспользовался один тип.
   - Ясно... У вас есть семья, Сережа? - участливо поинтересовался Ревич.
   - Бывшая.
   - Ну... - вздохнул он, вскинув брови. - Наверное, дети никогда не бывают бывшими, так?
   - Что верно, то верно, - ответил Сергей.
   Он взял стакан и сделал несколько глотков. Ревич глядел на него, и глаза у него были грустные. Казалось, он думал о чем-то своем. С минуту оба молчали, лишь мелкими глотками пили чай. Затем Ревич устало потер пальцем веки и негромко спросил:
   - И что же вы хотите узнать, Сережа? Я охотно вам помогу, если это в моих силах.
   - Прежде всего, меня интересуют все эти ваши принципы, - сказал Сергей.
   Он выложил на стол листок с перечнем. Ревич поднес очки к глазам и посмотрел на листок.
   - Это мне Кравец написал, - пояснил Сергей. - А разъяснить успел только некоторые. Сорвался куда-то и убежал. А сегодня его нет на месте.
   - Обычная предвыборная суета, - заметил Ревич и отложил очки. - Ну, про принцип четности вы не можете не знать, так ведь?
   - Я знаю про четность и про полупроводимость, - сказал Сергей. - И буквально только что узнал о сумасшедших. Увидел, как парнишка этот... зашел из леса. Даже испугался сначала.
   Ревич, улыбаясь, понимающе кивал.
   - Принцип разумности, - проговорил Сергей, задумавшись. - Как он, все же, формулируется?
   - Так и формулируется, - сказал Ревич. - Оболочка существует только для разумных людей. В формировании ситуации четности или нечетности учитывается количество только разумных людей в резервации.
   - Получается, что и животные не должны чувствовать Оболочку?
   - Они и не чувствуют, - ответил Ревич. - Или для них ее, очевидно, просто не существует. Тут им можно только позавидовать. Но с этим-то принципом все просто. Какие, вы говорите, еще остались?
   - Перпендикулярности и однократности, - сказал Сергей.
   Ревич некоторое время молча думал.
   - А вы знаете, какие бывают виды нарушения четности? - осведомился он. Вы, вообще, уже в курсе, почему опасно состояние нечетности в резервации? Чем грозит нарушение стабильности, знаете?
   - В принципе, да, - ответил Сергей. - Кравец мне растолковал. Если нечетно, то нестабильно. Это влечет чью-либо гибель. Я помню.
   - Хорошо, - проговорил Ревич. - Видите ли, чтоб понять принцип перпендикулярности, надо разобраться в типах нечетности. Так вот, - продолжил он после некоторой паузы. - Существует три типа нечетности. То бишь, три вида нарушения четности. Ну, четность и стабильность - это у нас синонимы, если вы уже поняли. Итак, нечетность может возникнуть тремя путями. Первый: в резервации кто-то умер, второй: в резервации кто-то родился и третий: в резервацию кто-то вошел снаружи. Как, скажем, в вашем случае. Согласны со мной? Если не понимаете, сразу говорите.
   - Нет, нет, - поспешно сказал Сергей. - Пока все понятно. Только вот что... А если кто-нибудь в резервации сошел с ума? - спросил он. - Это же тоже возмущение! Ведь четность разумных нарушается!
   - Вопрос интересный, - крякнул Ревич. - И правомочный. Молодец, Сережа! Я тоже так считаю, но наверняка этого никто не знает. А знаете, почему? По той простой причине, что никто в резервации еще с ума не сходил.
   - Минутку! А Артем?
   - Он ненормален с самого рождения, так что... В общем, эта тема практически не исследована. И поэтому мы всегда говорим о трех типах. Потому что эти три типа подтверждены практикой. А о сумасшествии... Нет такой статистики.
   - Стало быть, ваш принцип разумности выведен лишь на основании одного конкретного случая с Артемом?
   - Получается так, - согласился Ревич. - Понимаете, Сережа, здесь многое понято и осознано на основании одного, двух конкретных примеров или фактов. Что поделаешь, мы поставлены в такие условия. Нам не дано возможности производить эксперименты. Мы не можем формулировать законы резервации в лабораторных условиях. Эх, если бы было так... Но нет... Мы узнаем их по ходу жизни. К большому сожалению. Хотя, надо отметить, что все принципы были открыты нами в первые же месяцы существования резервации. В последние годы мы ничего нового о резервации не узнали. Просто накапливаем статистику. Уточняем детали... Но как ученый я должен сказать, что нет никаких оснований думать, будто мы здесь застрахованы от какого-либо подвоха. Понимаете, что я хочу сказать? Конечно, прошли годы, люди привыкли к новым правилам жизни, но утверждать, что эти правила завтра не изменятся нельзя. Это было бы глупо и ненаучно. Вы согласны со мной?
   - Вполне, - вставил Сергей.
   - Ведь может статься, - продолжал Ревич, - что завтра или послезавтра возникнет или неожиданно откроется новый принцип. Или, допустим, обнаружится, что мы неправильно трактовали какой-нибудь из уже известных нам, или еще что... Вы только представьте! Ведь когда имеешь дело с неизвестным, надо быть готовым ко всему. Даже если в течение нескольких лет все стабильно. А стабильность-то может быть кажущейся, так?
   Ревич допил чай и поставил пустой стакан на стол.
   - Я вам должен сказать, Сережа, что могу болтать очень долго, - сообщил он, улыбнувшись. - Вы уж простите мне эту слабость. Здесь так редко доводится с кем-нибудь поговорить! Что вы... - Он всплеснул руками. - Это в первое время еще кому-то было интересно... Кто-то еще тогда пытался что-то понять в этом абсурде. Это в первое время поначалу казалось, что резервация ненадолго, что она вот-вот исчезнет... Но прошел год, затем прошел второй, и... - Он вздохнул. - ...И ничего не изменилось. Потом люди перестали задавать себе вопросы, на которые они все равно не получали ответов. Люди перестали себя мучить бесполезным ожиданием. Они сделали то, чему научились за тысячелетия более всего. Они привыкли, Сережа! Их нельзя в этом винить - такова людская природа... Вот и вы, - сказал Ревич грустно, - человек новый. Образно выражаясь, птица, сбитая в лет. Вы, очевидно, полны решимости докопаться до истины, все здесь перевернуть, бороться до конца и так далее, да?
   - Пока я лишь пытаюсь разобраться в ситуации, - пробормотал Сергей.
   - Да, да... - прикрыв глаза, произнес Ревич. - Конечно. Мне все это знакомо, Сережа. Здесь, в резервации многие прошли этот путь, и я в том числе. К сожалению, финал одинаков. Смирение и успокоение, м-да...
   - Рудольф Анатольевич, давайте вернемся к нарушениям четности, - мягко попросил Сергей. - Если вы не против. Значит, их три. Сумасшествие мы оставляем за кадром.
   - Конечно! Да, - встрепенулся Ревич. - Просто отвлекся немного... - Он на мгновение задумался и взял в руки очки. - Три типа... Рождение, смерть и гость снаружи, - проговорил он медленно. - В любом из этих случаев в резервации возникает ситуация нечетности. В первом и третьем случае такая нечетность называется "плюс-нечетность", во втором - "минус-нечетность". Ну, такая терминология. Не слышали еще?
   - Нет. Погодите... А то все перепутается...
   - Не мудрено, - Ревич понимающе кивнул. - Ну, давайте снова.
   - Значит, в случае рождения человека... - сказал Сергей. - Это называется "плюс-нечетность"?
   - Или когда кто-то зашел в резервацию снаружи, - добавил Ревич. - Как вы, допустим. Тоже "плюс-нечетность". В обоих случаях число людей в резервации возрастает. Поэтому и приставка "плюс". Понятно?
   - Да, да... - сказал Сергей. - Тогда и с "минусом" ясно...
   - Конечно, - сказал Ревич. - На одного человека меньше. Таким образом, пути разные, но приводят-то они к одному, как вы понимаете. К нечетности. И к появлению Прохода, в частности.
   - Хорошо, - проговорил Сергей. - Ладно. С этим, вроде, разобрались. Дальше...
   - Вот мы и подошли к понятию Прохода, - сказал Ревич. - Что такое Проход, как и Оболочка, никто не знает. Известен лишь его смысл. Это кратковременная дыра в Оболочке. И в соответствии с тем, какая возникла нечетность, они тоже называются "плюс" и "минус-Проходами". Просто для удобства. Вам ведь уже объяснили этот механизм, который резервация запускает в действие в случае возникновения нечетности? - спросил он.
   - В общем-то, да. Но лучше повторите...
   - Итак, когда возникает ситуация нечетности, в Оболочке образуется Проход. Это понятно. А потом происходит одно из двух: либо кто-то выходит через него наружу, либо кто-то умирает. В любом случае Проход тут же исчезает. Стабильность, разумеется, восстанавливается, поскольку восстанавливается четность. Понимаете?
   - Вполне... - сказал Сергей, напряженно размышляя. - Так сколько времени он существует? Проход этот?
   - Несколько часов, - сказал Ревич. - Когда как... Это тоже почти неисследованная тема. А теперь возникает вопрос: в каком месте Оболочки возникает Проход в каждом случае?
   - И в каком же? - спросил Сергей.
   - Так вот мы подобрались к принципу перпендикулярности. Он как раз об этом.
   - Ну, когда я вошел, - сказал Сергей, размышляя, - то, как бы, прорвал Оболочку в этом месте? Там где вошел - там и образовался Проход...
   - Правильно. А в первом или во втором случае? Когда в резервации кто-то рождается или умирает? В какой точке возникнет Проход, спрашивается?
   - А в какой? - спросил Сергей.
   - Согласно принципу перпендикулярности, - сказал Ревич, - Проход возникает в ближайшей к месту возникновения нечетности точке Оболочки. Ну, местом возникновения нечетности будем называть географическое место, в котором возникла нечетность.
   - Это как?.. Место, где родился или умер человек, что ли?
   - Совершенно верно. А что такое минимальное расстояние? Это перпендикуляр, как известно. Согласны со мной? Поэтому этот принцип так и назвали, может быть, не совсем, кстати, удачно... Можно было назвать, допустим: принцип "кратчайшего пути". Но это, в конце концов, неважно. Важно, что если от места возникновения нечетности провести воображаемый перпендикуляр к Оболочке, то точка пересечения как раз и определяет место, где должен образоваться Проход. В случае, когда в резервацию попадает человек снаружи, это самое место нечетности и место образования Прохода, как вы понимаете, просто геометрически совпадают. Только и всего. Ну, как вам этот принцип на вкус, а?
   Ревич утих ненадолго, внимательно глядя на Сергея.
   - Забавно... - пробормотал Сергей, отхлебнув чаю. - Так, так... А если родится сразу двое, или, наоборот умрет двое? Ну, или любое четное число людей?
   - Если это произойдет в течение очень короткого промежутка времени... Скажем час или два... Тогда, конечно, резервация не успеет погасить нечетность самостоятельно. Тогда четность устанавливается, как бы, естественным путем. Никто не пострадает, все будут живы и здоровы. Примерно то же самое, если снаружи сюда одновременно зайдет четное число людей. Понимаете меня? Голова еще кругом не пошла?
   - Она у меня со вчерашнего дня кругом...
   - Привыкнете, - успокоил Ревич и опять потер указательными пальцами веки. - Наливайте себе еще чайку, не стесняйтесь.
   - Спасибо, я больше не хочу.
   - А я, знаете ли, частенько... - Он налил себе новый стакан чаю и сделал несколько неторопливых глотков. - У нас там пустяк остался... Есть, значит, еще такая вещь, как принцип однократного пребывания в резервации. В обиходе называется принципом однократности. Тоже, скажу вам, занятная штучка... Но тут все просто. Суть его заключается в том, что человек, вышедший из резервации, уже не сможет в нее попасть обратно. То есть принцип полупроводимости как бы на этого человека уже не действует, и он точно также не может пройти сюда снаружи через Оболочку, как мы отсюда наружу.
   - Это еще что за ерунда такая? - непроизвольно хмыкнул Сергей.
   - Это не ерунда, - сказал Ревич, качнув головой, - а принцип однократности. Нравится он вам или нет. Человек, который вышел отсюда, становится для резервации словно меченый. Признаться, это не самый плохой принцип, ведь так?
   - Меченый. Хм, - повторил Сергей. - Но почему?.. - Он пожал плечами. - Что это значит?..
   - Эх, Сережа, - печально улыбнулся Ревич. - На вопросы типа "почему?" да "зачем?" у нас чаще всего бывает ответ: "этого никто не знает". Здесь, в резервации уже давно никто ничего не спрашивает. Эти времена прошли.
   - Да это я так... - проронил Сергей, вздыхая. - Я это уже понял. Просто вырвалось. Эмоция...
   - Ничего, ничего, - сказал Ревич. - Мне это знакомо, - Он сделал еще несколько глотков и, прижав стакан к груди, откинулся на спинку кресла. - Я хорошо помню, как во мне и во многих других все внутри протестовало против случившегося. И против того, что случившееся не поддавалось никакому объяснению! И знаете, прошло много времени, прежде чем этот протест угас. Вот как... Угас и все. Время, оно, знаете ли, лечит любые раны...
   Ревич закрыл глаза и умолк. Казалось, что он погрузился в воспоминания.
   - А связь? - спросил Сергей осторожно.
   Ревич неторопливо открыл глаза.
   - Что вы говорите?
   - Ну, разве это не принцип? Телефоны же в резервации не работают! Не просто так ведь?
   - А... Есть такое дело, - согласился Ревич. - Но это вроде бы и не принцип. Видите ли, это обстоятельство не имеет прямого отношения ни к принципу четности, ни к другим принципам. Оно не связано ни с четностью, ни с чем подобным. Это своего рода некое дополнительное условие... некое дополнительное ограничение нашего существования. Кстати, не работает не только телефон, но и все другие способы оперативной связи с внешним миром. Телевидение, радиосвязь... Ничего не работает.
   - Минутку, - сказал Сергей непонимающе. - Я сам слышал вчера: телевизор работал!..
   - Нет, Сережа, - печально улыбнулся Ревич. - Увы, но это была всего лишь запись. По договоренности с городскими властями нам периодически присылают видеозаписи с новостями. А здесь на нашем видеоцентре их крутят. Несколько раз в течение дня. Вот оно как.
   - Стало быть, изоляция? - медленно произнес Сергей.
   - На то она и резервация, - ответил Ревич грустно.
   - А почему бы тогда еще и не выключить воду? - пробормотал Сергей. - Или, скажем, не отменить закон Ома? Или уменьшить силу притяжения... А?
   - Пути господни неисповедимы, - проговорил Ревич с вздохом. - У нас еще не самый худший вариант, кстати. Вы понимаете, у каждой резервации ведь свои собственные принципы существования. И люди в них мучаются все по-разному... Вы не слышали раньше о неапольской резервации? Или о мурманской?
   - Честно говоря, не помню, - признался Сергей. - Наверное, нет.
   - Одну секунду... - Ревич прислушался. Послышался какой-то шорох со стороны входа. - Кто-то пришел. Вы сидите, я ненадолго.
   Он поставил стакан на столик, надел свои роговые очки, покряхтывая, поднялся из кресла и поспешил на свое место. Какое-то время Сергей слышал приглушенные голоса через ряды книг. Пришла какая-то женщина. Они несколько минут о чем-то бубнили, потом тонко скрипнула дверь и все стихло. Мелко шаркая, Ревич вернулся.
   - Так на чем мы остановились? - спросил он, вновь усаживаясь в кресло и поблескивая линзами очков. - Ах да, неапольская резервация...
   - Рудольф Анатольевич, - сказал Сергей. - Бог с ним, с Неаполем. Вы мне лучше вот что скажите. Сегодня я услышал о существовании какого-то права на выход. Что это такое?
   - Право на выход? - переспросил Ревич и вскинул брови. - А-а... Тут все очень просто, Сережа, все очень просто. Понимаете, наше общество поделено на две части: имеющие право покинуть резервацию и не имеющие такого права. Не имеют такого права, как правило, местные, то есть те, кто проживал здесь до момента образования резервации.
   - Погодите... Но ведь выйти отсюда практически нереально?
   - Не забывайте, что есть факторы нарушения четности, так называемые плюс и минус-нечетности, о которых мы говорили. Если искусственно создавать и контролировать такие ситуации, то все же кое-какой шанс появляется. Маленький, правда...
   - Как это - создавать искусственно? - удивился Сергей.
   - Вам и это не объяснили? - вскинул брови Ревич. - Вы же были у Кравца, странно...
   - Так вот вышло, - сказал Сергей.
   - Дело в том, Сережа, - сказал Ревич, - что мы здесь по мере возможностей искусственно нарушаем четность. С помощью плюс-нечетностей. Мы сами у себя в резервации создаем ситуации плюс-нечетности. Не знали об этом?
   - Нет, - признался Сергей в недоумении. - Это что означает?.. Вы, что, берете сюда людей снаружи? Один заходит, другой выходит? Так, что ли?
   - Именно так, Сережа.