Гимадеев Станислав. Принцип четности

   - Ты понимаешь... - задумчиво продолжил Кирилл. - Еще месяц или два назад мне бы такая мысль даже в голову не пришла. Если б мне тогда кто-то такое сказал, я бы просто не поверил. И насчет Лыткина я бы считал, что его просто кто-то элементарно хочет кинуть. Я бы думал, что хотят, понимаешь, мужика подоить подольше, ободрать до нитки и все. А теперь... Теперь, Серега, я не знаю, что и думать! Честно тебе скажу: я ни в чем уже не уверен!.. Ведь, получается, что выходят люди-то из резервации!
   Кирилл замолчал, нахмурился и опять устремил взгляд в сторону леса.
   Сергей сел.
   - В принципе, конечно, это вполне возможно, - сказал он. - Тайная организация, зарабатывающая деньги таким способом. Если существует налаженное взаимодействие между резервацией и городом на официальном уровне, то почему бы, собственно не существовать каким-нибудь налаженным теневым связям? Вполне логично. За четыре года многое можно придумать, знаете ли... Только тогда это должны быть очень серьезные ребята, Кир.
   - Серьезные, - кивнул Кирилл.
   - И тогда это очень опасные игры... - проговорил Сергей.
   - Опасные, - согласился Кирилл. - Только меня "черными метками" не запугаешь! Я все равно до этих сволочей доберусь! А ты знаешь, еще, почему я об этом стал в последнее время думать на полном серьезе, а?
   - О чем?
   - О подпольной организации, у которой вторая голова - в городе...
   Кирилл выжидающе смотрел на Сергея, и в глазах его появился хищный блеск. Сергей не успел ничего ответить, как он добавил, не дожидаясь:
   - Потому что в эту схему, по идее, очень хорошо вписывается Артем Чистяков. Просекаешь?
   - М-м... Думаешь, что он - курьер?
   - Курьер или не курьер - не знаю... Зато в деле замазан наверняка. Дорого я бы дал, чтоб узнать, зачем это наш сумасшедший шляется в город. И особенно, по ночам! Ох, дорого... Еще хорошо бы вычислить, кто Артема прикрывает во время ночных вояжей...
   - А почему ты, собственно, решил, что его кто-то прикрывает? - спросил Сергей.
   - Интуиция, - медленно проговорил Кирилл. - Просто какое-то шестое, понимаешь, чувство. Хотя, может, мне только кажется...
   - Кир, я тебя все хотел спросить, - сказал Сергей. - Относительно Баркова...
   - Да, не знаю я про него ничего, - сказал Кирилл. - Темненькая какая-то история.
   - Ну, кто-то говорил, что он не тот, за кого себя выдает... Помнишь?
   - Не кто-то, - заворчал Кирилл. - Это я по пьянке Валере ляпнул. Сто раз уже пожалел... Я сам-то не в курсе... Филин мне однажды случайно обмолвился. Как-то у нас разговор о нем зашел. Филин, значит, в запале тогда и сказал: вроде бы, Барков такой же Барков, как и я. Что-то в этом духе... Подойди, говорит, к нему и спроси ласково: "Ну что, Шура?" Что он имел в виду?.. Я не стал уточнять. Да, это давно было, Серега... Лично я против Баркова лично ничего не имею. Во всяком случае, пока. А просто так копать под человека не стану - я не Филин. Так что Филин, наверняка, что-нибудь знает. Я с тех пор у него не спрашивал - надобности не было.
   - В резервации, должно быть, хватает народу с темными пятнами в прошлом, проговорил Сергей.
   - Хватает, - сказал Кирилл. - Не полезешь же каждому в душу только потому, что у него там мрак.
   На железнодорожном полотне вновь появился заглушающий звуки состав. Сергей молчаливо глядел не мелькающие под ногами вагоны, а из головы все никак не выходила мысль об этой гипотетической таинственной группировке. То ли здесь была какая-то натяжка, то ли все было значительно сложнее и глубже, чем при поверхностном рассмотрении. По большому счету в периметре резервации практически не было настолько уж потаенных мест, через которые можно было бы даже по ночам перемещать что-либо через Оболочку и при этом быть уверенным, что тебя никто не заметит. Или это опять же только кажется на первый взгляд? И вообще, может, все совсем не так?
   Боковым зрением он заметил, что губы Кирилла шевелятся. Стук вагонных колес равномерно стихал.
   - Ты не слышишь, что ли? - спросил Кирилл. - Опять кумекаешь? Я говорю: нам сейчас ничего больше не остается, как ждать. Ждем чем дело с Лыткиным кончится, ждем пока с Бурзой что-нибудь прояснится - все ждем и ждем. Вот же ситуация, а! Надо что-то делать, а мы ждем...
   - Слушай, что-то тут не то... - озадаченно произнес Сергей. - Не получается чего-то...
   - Чего не получается? - не понял Кирилл.
   - С четностью не получается, - сказал Сергей. - Если этот тайный канал по переправке существует, то куда деваются те, которые попадают в резервацию?
   - А-а... - сказал Кирилл и задумался. - Ну... Естественно, живыми они никому не нужны.
   - Погоди... Не в этом дело... Конечно, живыми их никто не оставит. Только как ты думаешь, долго их будут держать живьем?
   - Да, как можно меньше, господи... - сказал Кирилл. - Это ж риск! Прикинь: содержать их, да еще на нелегальном положении!.. Это ж живая улика, ты что!
   - Вот именно, - сказал Сергей. - Поэтому что получается?
   - Ну... Если версия верна, то их трупы где-то в резервации. Так выходит. Их просто надо хорошо искать... Тогда я тебя не пойму: что не получается-то?
   - А то, что тогда люди из резервации должны пропадать строго парами, сказал Сергей с расстановкой. - Понял? Парами.
   - А-а-а... - протянул Кирилл. - Э-э... Действительно. А я чего-то даже и не сообразил... Тут ты прав. Тогда, елки-палки...
   - А можно мне с вами посидеть? - неожиданно раздался голос за их спинами.
   Это оказалась Касьянова, незаметно подошедшая сзади. Она куталась в наброшенную на плечи вязаную кофточку.
   - Все в больницу ушли, - как-то виновато произнесла она. - А мне одной так неуютно там на лавке. В больницу неохота... Я с вами тут, ладно?
   - Садись, конечно, - улыбнулся Кирилл. - Посиди, так сказать, на дорожку.
   Она села рядом с ними, обхватив колени руками.
   - Сигаретой угостите, пожалуйста, - устало попросила она.
   Кирилл достал ей сигарету. Она прикурила, и Сергей заметил, как сильно дрожат ее пальцы.
   - Как представлю, что ночь тут сидеть... - произнесла Касьянова хрипло.
   - Тебе вещи-то уже принесли? - поинтересовался Кирилл участливо.
   - Да. Я чемоданчик там оставила, возле скамейки... Слушайте, - проговорила она вдруг обеспокоено, - а если там поезд?.. Ну, когда я выходить стану?
   - Не переживай ты, господи, - сказал Кирилл. - Пропустим поезд... Пропустим, потом пойдешь.
   - Все равно как-то жутко... Боюсь...
   - Чего? Поезда?
   - Да не поезда... - вздохнула она. - Вообще... Всего этого. А если ночью? Тут такая темень, боже мой!..
   - Да перестань, - успокаивающе сказал Кирилл. - Подумаешь, темень. Тебе главное ведь через пути перескочить, а потом вправо пойдешь, резервацию обогнешь - и все.
   - Я знаю, - снова вздохнула Касьянова. - Мне объясняли. Все равно боюсь.
   - Это ты зря, - посетовал Кирилл. - Через эту дырку уж около двадцати человек, между прочим, вылезло. И все живы-здоровы...
   Он вынул из пачки еще сигарету, но закурить не успел.
   Со стороны центрального входа больницы вдруг послышались голоса. Все трое приподнялись. К ним быстрыми шагами приближались Филин, Барновский и Кравец. В руке у Филина болтался чемодан Касьяновой. В больничном окне застыла неподвижная фигура Уманцева с расставленными руками.
   - Отмучилась, похоже, бабушка, - произнес Кирилл и убрал сигарету обратно. - Ну, вот и все, - сказал он Касьяновой. - А ты боялась... Повезло тебе. Дома спать будешь.
   Касьянова выронила окурок под ноги.
   - Уже... все?.. - еле слышно прошептала она, глядя широко открытыми глазами на приближающуюся процессию. - Ой...
   - Ну, ну, - Кирилл погладил ее по плечу. - Давай будь здорова и не поминай там на воле всех нас лихом.
   "С носилками, на которых лежит человек, много не побегаешь. Да еще по такому лесу. Силы стали покидать нас уже через несколько минут. Холодов семенил впереди и постоянно оглядывался. У меня даже не было возможности вытирать пот, застилавший глаза. Надолго нас не хватит - это я понял почти сразу. Даже если меняться поочередно. Один раз, когда мы прошли метров двести, я обернулся на ходу. Оранжевый "туман" уже выступил из ложбины, полностью поглотив ее. Размеры его были потрясающие - казалось, он и не думал прекращать свое расширение. Он словно размножался, медленно, тихо и неумолимо наступая на нас. Плохо было то, что при своей медлительности он все же двигался чуть-чуть быстрее нас, и расстояние между нами сокращалось. Но самое отвратительное заключалось в том, что на нашем пути вновь встал давешний завал, который мы недавно обходили на пути к ложбине. Ситуация вырисовывалась нелицеприятная. Пока мы огибаем этот чертов завал справа, "туман" неминуемо добирается до речки первым и отрезает нас от брода. Этот факт был очевиден. Потом начинались гадания на кофейной гуще. В те мгновения не хотелось даже и думать о том, что будет дальше. Задачей номер один было: перебраться каким угодно способом через речку. Доковыляв до завала, мы сделали первую остановку и в изнеможении рухнули в траву. Березин, хрипя, сорвал фуражку, затем выхватил из-за пояса фляжку с водой, и мы сделали по несколько глотков.
   - Не успеваем, Иван... - просипел Березин. - Брод наш накрылся одним местом...
   - Брод накрылся, - согласился я, переводя дух. - Другой надо искать. Или переплывать.
   - С носилками?! - выпалил Березин. - Как ты это себе представляешь?
   - Откуда я знаю! - огрызнулся я. - Значит, другой брод искать надо!..
   - Да мы пока его проищем!.. Да если и найдем, то...
   - То - что?
   - Не успеем все равно! - бросил мрачно Березин. - Вот что... Нам какой крюк-то придется к вертолету делать! А эта тварь быстрее нас ползет!.. С таким темпом - нам хана. Будто ты не понимаешь?
   - Я понимаю! - со злостью выкрикнул я. - Что дальше? Что ты предлагаешь, черт возьми?! У нас что, есть другой выход?!
   Березин не ответил, раздраженно сплюнул, сделал еще глоток из фляжки и нахлобучил фуражку. Холодов молчаливо сидел на корточках в сторонке и смотрел в землю. Прохоров зашевелился и издал стон. Я наклонился над ним. Открыв глаза, он безучастно устремил взгляд вверх.
   - Воды хочешь? - спросил я его.
   - Иван Константинович, - произнес он негромко, но отчетливо. - Оставьте меня здесь и бегите.
   - Прекрати, - сказал я. - Ты что же, думаешь...
   - Это ваш последний шанс, - сказал Прохоров настойчиво. - Будьте разумны... Я прошу.
   - Замолчи, Лешка! - прикрикнул я на него.
   - Может, ты все-таки в состоянии идти? - спросил его Березин.
   - Я не хочу никуда идти, - ответил Прохоров. - А значит, и не могу. Это ненужно. Совсем ненужно.
   - Опять за рыбу деньги... - хмуро буркнул Березин. - Так ты захоти! Просто захоти! Не можешь, что ли?
   - Не знаю, - проговорил Прохоров. - Не вижу смысла. Не теряйте со мной время.
   Березин махнул рукой в отчаянии и покосился в сторону "тумана".
   - Ползет, сука, - пробормотал он уныло. - Чего он все ползет?! Хоть бы остановился, скотина...
   - Так, - сказал я, вставая с земли. - Погнали дальше. Дмитрий Андреевич, обратился я к Холодову, - придется вам нас по очереди подменять.
   Холодов вскочил и всем своим телом выразил готовность.
   - Не сейчас, - добавил я, - Минуты через три. Итак... Сначала режем прямо к речке! Там видно будет.
   Но я тогда и понятия не имел, что мы будем делать, когда выйдем к речке. Даже если мы и найдем новый брод очень быстро, то, чтобы не приближаться к "туману", мы будем вынуждены двигаться к поляне с вертолетом по дуге. Но при нашей скорости мы однозначно не успевали. Чтоб прибыть на поляну раньше "тумана" нам необходимо было бежать, причем очень быстро. Все это я прекрасно понимал, но думать об этом тогда просто не мог. Мозг отказывался анализировать эту ситуацию. И поэтому я тупо, изо всех сил переставлял деревянные ноги, ничего не видя перед собой, кроме травы, мха и кореньев, влетающих под ноги. Они были нерезкие, они были мутные, потому что пот все время заливал мне глаза. Онемевшие руки ничего не ощущали, даже шершавых ручек носилок, и слышал я только собственный хрип и бешеные удары сердца, тугими толчками разносившиеся по всему телу. Мы по кругу менялись друг с другом, но Холодова хватало ненадолго. Силенок у него было маловато, да и непривычен он оказался к лесным броскам. Прохоров иногда вдруг что-то начинал бормотать еле слышным голосом, потом снова смолкал. Назад мы не оглядывались, вплоть до самой речки. Только когда мы, наконец, вышли к ней и снова свалились на землю, словно загнанные лошади, то оглянулись на своего преследователя.
   Он был могуч, он был величав и потрясал своими масштабами. Теперь это была уже огромная оранжевая стена, простирающаяся налево и направо через весь лес. Исполинская пелена неотступно и беззвучно следовала за нами и деревья уже тонули в ней целиком, с верхушками. И уже не было видно неба там, где пространством овладел "туман". Трудно было оценить его размеры - он напоминал какую-то зловещую, непрерывно катящуюся волну. Волну без начала и конца. И он вселял еще больший ужас, чем в первые минуты своего возникновения. Нас отделяло от него всего не более ста метров.
   Мы полежали с минуту, затем сели и втроем осушили фляжку Березина. Надо было искать брод.
   - Командир, - послышался голос Прохорова. - Сказать что-то надо...
   Он повернул в мою сторону свое восковое лицо. Я поднялся и приблизился к носилкам.
   - Ближе, - попросил он, и я наклонился к самым его губам. - Я знаю, что делать, командир, - прошептал Прохоров. - Дай мне пистолет...
   Я даже отпрянул. Его холодные вялые пальцы взяли мою ладонь.
   - Мне нужен пистолет, - проговорил он по-прежнему шепотом. - Слышите, Иван Константинович?.. Я все понял. Это будет правильно. Я знаю, что так надо...
   - Что ты несешь?! - прошипел я на него. - Чтоб я больше ничего подобного не слышал, ясно?!
   - Дайте мне пистолет, - повторил Прохоров, глядя мне прямо в глаза. - Надо торопиться.
   - Не выдумывай, я сказал! - строго бросил я, ощущая поползновение мурашек на спине. - Мы идем искать брод, а ты полежи. - Пошли! - я махнул рукой Березину и Холодову.
   Они вскочили и мы шагнули к воде.
   - Стойте!.. - слабо выкрикнул Прохоров. - Куда вы все?
   - Мы быстро, - сказал я ему. - Брод найдем и вернемся.
   - Не надо, - проговорил он изменившимся голосом. - Мне нужно сказать... Ребята!.. Командир!.. Я должен сказать... Останьтесь! Пожалуйста!..
   Что-то не понравилось мне в его интонации. Она была и просящая и одновременно какая-то странная. Непонятная какая-то. Что-то поколебало меня, и тогда я совершил ошибку. Ее, наверное, очень легко было совершить в той ситуации, но я себя все равно не оправдываю. Это была моя ошибка. Что еще там у него на уме, мелькнула у меня тогда мысль, и сказал Березину:
   - Ладно, Саня, останься с ним. Мы вдвоем справимся. Если что, я позову.
   Березин молча и слегка недоуменно пожал плечами и остался. Мы с Холодовым оправились на поиски брода.
   Сначала я раздобыл себе и ему по длинной суковине, чтобы можно было прощупывать дно. Затем мы разбрелись вдоль берега. Я оставил его ближе, а сам отошел метров на двадцать. Я ходил по воде, тыкал палкой в ил и затылком ощущал, как оранжевый "туман" подползал все ближе и ближе. Повсюду царила эта необычная тишина, так внезапно охватившая лес. Ничего не было слышно, кроме плеска воды под ногами. Может быть, благодаря этой тишине, я и услышал спустя некоторое время короткий, отдаленный и приглушенный звук. Странный звук. Я замер и взглянул в сторону Холодова. Он тоже стоял неподвижно с палкой в руке в полутора десятках метров от меня и смотрел куда-то назад.
   И тогда что-то оборвалось у меня внутри. Отшвырнув палку в сторону, я выскочил из воды и гигантскими прыжками устремился туда, где мы оставили Прохорова и Березина. Холодов тоже выбрался на берег и побежал в ту же сторону. Мы примчались на место почти одновременно. И одновременно застыли, потрясенные тем, что предстало перед нашим взором..."
   Когда дом Чистякова стал заметен в глубине переулка, Лыткин вдруг начал нервничать. Его шаги стали дергаными, он то и дело замирал на ходу, беспомощно крутил головой по сторонам и вглядывался в окружающую темноту. Артем, как ни в чем не бывало, шел впереди, метрах в пятидесяти, не оборачиваясь назад и не меняя темпа ходьбы. Казалось, что, начиная с того самого момента, как они вышли из Лыткинского дома, Артем тут же обо всем забыл. Он просто шел своим путем, ничуть не обращая внимания на Лыткина, плетущегося позади на указанной дистанции.
   - Чего он башкой-то вертит, идиот... - зашипел Кирилл. - Сорвет же все к чертям... Ну, вот опять встал!
   Словно услышав за несколько десятков шагов недовольный шепот Кирилла, Лыткин перестал крутить головой и после некоторой заминки продолжил движение. Кирилл махнул Сергею рукой, и они перебежали от угла пятиэтажки к деревянному забору, тянущемуся вдоль переулка. Они укрылись за свисающими из-за забора ветвями дерева и прижались спинами к доскам. Кирилл, вытянув шею, сообщил:
   - Артем уже подходит к дому.
   - Филина видишь? - негромко спросил Сергей.
   - Вижу... Они уже там. Рукой, вроде, машут.
   - Кир, а что там было в записке, которую Артем принес? Как-то в спешке все...
   - Чтоб взял деньги, - проговорил Кирилл, не поворачиваясь, - Чтоб шел за парнишкой до дома. А там, значит, ждать указаний... Все, погнали!
   Друг за другом, прижимаясь к забору, они торопливо стали передвигаться вперед, стараясь ничем себя не обнаружить. Метров через сто они достигли последнего мелкого проулка, в котором их уже ждали Барновский и Филин. Барновский отдувался после перебежек и вытирал носовым платком шею.
   - Ну что, никаких хвостов?.. - вымолвил Кирилл, часто дыша.
   - Мы не заметили, - произнес Филин глухо.
   - Вот же, приходится на старости-то лет скакать по ночам... - тихо проворчал Барновский.
   Потом он спрятал платок в карман и скомандовал:
   - Ладно, все приготовились. Кирилл, глянь.
   Кирилл, вцепившись в доски, осторожно выглянул из-за угла проулка.
   - Так... - процедил он. - Артем, похоже, уже зашел... Объект стоит у калитки.
   - Чего он стоит? - недовольно выпалил Филин.
   - Мнется чего-то... В нашу сторону смотрит.
   - Придурок, - сплюнул Филин. - Все же объяснили ему...
   - Махни ему, - сказал Барновский. - Махни ты ему, господи!..
   Кирилл стал махать рукой, приговаривая: "Давай, давай..." Прошло еще несколько секунд. Кирилл замер в напряженной позе. В этот момент Сергей остро ощутил ночную тишину, царящую в резервации. Не было слышно, почему-то, ни транспорта с Магистральной, ни составов с железной дороги, ни прочих звуков, обычно присущих дневной жизни. "Сумерки - это трещина между мирами" вдруг всплыла в памяти фраза из Кастанеды.
   - Зашел, наконец, - бросил Кирилл. - Погнали, ага?
   Все четверо, крадучись, по цепочке преодолели около двух десятков метров и столпились возле калитки Чистяковского дома.
   Лыткин стоял один на пороге, втянув голову в плечи. Входная дверь оказалась заперта, окна, выходившие на эту сторону, были не освещены.
   - Ну что? - приглушенно спросил Барновский сквозь щель в заборе.
   - Сказал ждать и ушел... - жалобно произнес Лыткин.
   - Кто сказал? Чистяков?
   - Да... Выглянул, деньги забрал и сказал, чтоб я ждал тут.
   - А сколько ждать, не сказал? - спросил Кирилл.
   - Н-нет...
   - Быстро все внутрь, - скомандовал Барновский.
   Они открыли калитку, проскользнули в окутанный ночным мраком двор, миновали крыльцо, завернули за угол дома и спрятались под окнами. Лыткину было велено оставаться на месте. Высунувшись из-за угла Барновский поинтересовался:
   - Что он еще сказал? Спрашивал что-нибудь?
   - Спросил только все ли, мол, тихо...
   - А про Проход что-нибудь говорил? Где он находится, хотя бы?
   - Я не понял... Он как-то невнятно... Сказал, пока стой и жди, потом, говорит, объясню...
   Голос у Лыткина был плачущий. Чувствовалось, как у него дрожат поджилки от страха.
   - Алексей Петрович, - заныл Лыткин. - А без меня дальше нельзя?
   - Как это без вас? - удивленно пропыхтел Барновский. - Что ж вы такое говорите-то? Перестаньте причитать, господи... Что вы прямо всполошились, в самом деле?
   - Тряпка конторская, - проговорил сквозь зубы Филин. - Простейшей вещи сделать не может. Ты спроси у него, Петрович, он по дороге в штаны не наделал?
   - Зря ты так, Виктор, - обронил Кирилл. - Не все же такие храбрые.
   - Тоже мне, храбрость, - хмыкнул Филин. - Эка невидаль. Подсадная утка и то...
   - Тише, парни, - строго произнес Барновский шепотом. - Не расслабляться.
   - Слышь, Петрович, - понизив голос, сказал Филин. - Пользуясь случаем, хочу спросить тебя... У нас что, Шепилов внештатным сотрудником теперь числится?
   При этом он бросил взгляд на Сергея, и белки его глаз блеснули в темноте.
   - Это я попросил взять Сергея с нами, - вставил Кирилл. - Дело, понимаешь, такое... Он мой друг и вообще...
   - Что - вообще? - ощетинился Филин. - А может, мне тоже надо было захватить с собой брата или шурина? А что, люди надежные! Тоже, глядишь, пользу принесут...
   - Хватит, я сказал! - недовольным тоном бросил Барновский. - Все молчите. Потом будете языками-то чесать... Господи, ну и жарища, - прошептал он, вытаскивая свой платок. - Что ж это такое делается? Второй час ночи - и такая парилка!..
   Несколько минут они сидели в полной тишине и отгоняли от себя назойливых комаров, которых здесь почему-то оказалось в избытке. Кирилл успел произвести небольшую разведку вокруг дома. Она не дала никаких результатов. Освещено оказалось только одно окно, на стене дома, противоположной той, где было крыльцо. Но окно было очень плотно занавешено и закрыто, к тому же к этой стене нельзя было приблизиться из-за зарослей кустов и каких-то баррикад из дров, стройматериалов и садового инвентаря. В доме Чистяковых царила тишина. Пару раз доносились какие-то звуки неопределенного характера, потом снова все смолкало. Кирилл совсем было собрался разнюхать обстановку в огороде, как вдруг дверь дома открылась и кто-то вышел на крыльцо. Все четверо в засаде мгновенно превратились в каменные изваяния.
   - Уже? - послышался лепечущий голос Лыткина.
   - Нет, еще... - раздался хриплый ответ. Это был голос Чистякова.
   Возникла пауза, что-то защелкало, потом Чистяков глухо и недовольно буркнул:
   - Мать твою... Есть у тебя зажигалка? Или спички?
   - Н-нет... - выдавил Лыткин. - Я не курю...
   Опять раздались щелчки вперемешку с руганью. Наконец, Чистякову удалось таки прикурить. Запахло сигаретным дымом, Чистяков закашлялся и смачно сплюнул.
   - А сколько еще ждать? - робко спросил Лыткин.
   - Недолго, - сказал Чистяков. - Скоро, скоро... Еще подожди чуток.
   В голосе его чувствовалось нескрываемое раздражение. Несколько секунд они молчали.
   - А где, собственно... - начал было Лыткин, но Чистяков оборвал его:
   - Короче так. Там за огородом банька есть, понял? Ну, найдешь... За банькой шест торчит в земле. Увидишь его, когда к бане пойдешь. Короче так. Шест увидишь - прямо на него и идешь! Ясно? На этот шест прямо! Вышел - и сразу все забыл, ясно? Я спрашиваю: ясно?! Про все сразу забыл! Навсегда.
   - Да, да, конечно...
   - Если будут домогаться, прикинься дурачком. Скажешь, пошел однажды на халяву, да и вышел! Сам, дескать, ничего не понял, просто вышел и все. Хотите верьте, хотите нет... Никто все равно копать не станет - это ж резервация. Отговорку, в общем, придумаешь... Лучше, конечно, совсем из города уехать. Для надежности. Ну что, все ясно?
   - Да, ясно... Все...
   - Как только я выйду и скажу: "пошел", так сразу ноги - в руки и пошел. Прямо на шест. Но только по моему сигналу. Тогда все... Я пошел, а ты жди. Чистяков еще раз смачно сплюнул и напоследок пробурчал: - Ну, какого рожна так долго?..
   Дверь за ним захлопнулась. В следующее мгновение Лыткин уже подскочил к углу.
   - Можно я пойду домой? - взмолился он. - Ну, сейчас-то я вам зачем? Алексей Петрович, ну...
   - Да хватит же! - перебил его Барновский нервно. - Что же это такое-то? Ну, что вы опять заладили, как же это так можно, а? Чтоб я больше не слышал!
   Лыткин удрученно шмыгнул носом и умолк.
   - Петрович, какого черта мы тянем? - зашипел Филин. - Чего сидеть?
   - Погоди, Виктор, - сказал Барновский. - Что-то тут не то.
   - Да он пришьет кого-нибудь, пока мы тут яйца высиживаем! Тогда будет то!
   - Если бы надо было кого-то пришить, - заметил Кирилл, - зачем бы тогда ждать? Ты что, Виктор?
   - Не знаю я... - буркнул Филин. - Курить охота по страшному.
   Он вытащил папиросу.
   - Никаких "курить", - сказал Барновский глухо. - Подождать, что ли, не можешь?
   - Подождать, подождать, - проворчал Филин. - Ч-черт, сколько можно уже ждать! Комары, с-суки, достали уже!
   Он сунул незажженную папиросу в рот, стал мусолить ее и хлопать себя по шее и щекам.
   В тишине прошло еще минут пять. На лице Барновского, несмотря на сумерки, было заметно некоторое смятение. Видимо, его тоже терзали сомнения, насчет того, стоит тут выжидать или нет, и он до конца не был уверен в своей правоте. Он даже перестал вытирать платком шею и лысину и сидел неподвижно, прикрыв глаза. Барновский принимал решение, и ему было трудно. Но никто так и не успел узнать, что собрался предпринять шеф полиции, поскольку в этот момент неопределенность закончилась.
   Из глубины дома донесся тонкий протяжный вопль и оборвался также внезапно, как и начался.
   Вся компания подскочила на месте. Буквально на секунду воцарилось легкое замешательство. В следующий момент целая череда истошных криков вспорола тишину двора. Кричала женщина, и среди нечленораздельных звуков два раза отчетливо прозвучало истошное: "Не на-а-до!" Они выскочили из-за угла и бросились к входным дверям. Первыми бежали Кирилл и Филин. В руке у Филина уже был пистолет.
   Едва они запрыгнули на первые ступени крыльца, дверь неожиданно распахнулась от резкого удара, и из неосвещенного проема прямо на них с криками вылетела женщина.