Гимадеев Станислав. Принцип четности

   Он не заметил, как в кухне появился Глеб, держа в руках маленькую раскрытую книжку, похожую на томик стихов.
   - Вот послушай, - сказал он, поглаживая бороду. - Каково сказано...
   Он перелистнул страницу и прочел вслух:
   Может быть, это точка безумия,
   Может быть, это совесть твоя
   Узел жизни, в котором мы узнаны
   И развязаны для бытия...
   - Ты это про что? - Сергей с вздохом отвернулся от окна.
   На него в упор смотрели серые глаза Глеба.
   - Это не я, - медленно сказал Глеб, усмехнувшись в усы. - Это Мандельштам. Осип.
   - Погоди... Ну-ка, повтори.
   Глеб повторил. Возникла небольшая пауза.
   - Люблю, знаешь ли, красивое слово, - сказал Глеб, щелкнув пальцами. Ничего с собой поделать не могу.
   В дверном проеме появился Валера и пристально оглядел их обоих.
   - Какого черта? - сказал он. Потом он встал между ними, отобрал у Глеба книжку и бросил ее на холодильник.
   - Уже все сожрал? - поинтересовался Глеб. - А здесь ничего нет, милейший.
   - Я кофе хочу! - требовательно заявил Валера. - В конце-то концов!
   - Тогда стой и дуй на газ, - посоветовал ему Сергей. - Ты, что, правда все съел?
   - Что за вопрос? - фыркнул Глеб. - Я бы на его месте обиделся.
   - Конечно - не все? - сказал Сергей.
   - Конечно - все! - сказал Глеб.
   - А ну-ка... - пробормотал Валера и открыл холодильник.
   - Смотреть на это не могу, - сказал Глеб скорбно. - Идемте скорее отсюда, Серж.
   - Сигарету оставь! - буркнул Валера, звякая в недрах холодильника стеклом.
   Они покинули его и вернулись в комнату. Внезапно из недр маленькой комнаты донесся глухой демонический звук, напоминавший рев слона, от которого, казалось, задрожал листок календаря, приклеенный булавкой к обоям.
   - Палыч!.. - с восхищением и замиранием произнес Сергей. - Неужели выходит на свет божий?
   - Э-э... - протянул Кирилл, наморщив лоб и прислушиваясь. - Чего это он пробудился?
   - Т-с-с!.. - зашипел Глеб, прыгая к дверям и прикладывая ухо.
   Спустя пару секунд воздух прорезал второй трубный стон, но громкость у него была уже заметно ниже. Глеб озадаченно почесал затылок, осматривая стол в поисках чего-нибудь съедобного.
   - Все схавал, животное... - пробурчал он. - Чем прикажете сейчас Палычу рот затыкать?..
   Прошло еще несколько секунд, но звуки за дверями больше не повторились.
   - Расслабься, - посоветовал Кирилл. - Это он просто на другой бок переворачивался. Или зевал.
   Удовлетворенно крякнув, Глеб вернулся в свое кресло и задрал ноги на стол.
   - Па-а-прашу соблюдать общественный порядок! - тут же гаркнул Кирилл. - А то репрессирую, на фиг! Депортирую, понимаешь, и реабилитирую!.. Посмертно.
   - Кстати, господа, насчет лепрозориев, - произнес Глеб. - Вариант с психушкой, по-моему, интереснее. Это будет самое то. По крайней мере, в отношении нашей резервации. Ситуация с Артемом, как нельзя более точно показывает, кто здесь нормален с Вселенской точки зрения.
   - Они просто хотят нас всех свести с ума, - сказал Кирилл. - Я понял, мужики! Подталкивают к этому...
   - Интересно, с какой целью? - спросил Сергей. - В чем тут прикол-то?
   - А без всякого прикола, - ответил Кирилл и рубанул ладонью воздух. - Без всякой цели. А может, они нашим разумом питаются? Интеллектом, блин, нашим...
   - Ничего-то вы не просекли, - покачал головой Глеб. - Они же намекают на то, что свобода и разум -это несовместимые вещи! Подумайте, как это верно! Разум - есть оковы чувствам и инстинктам, ибо он способен их подавить. Правильно?
   - Чего? - грозно сдвинул брови Кирилл.
   - Подавляя инстинкты, человек разумный заставляет себя жить в соответствии с вымышленными ценностями, а не с теми, которые ему свойственны от природы. Всю свою разумную жизнь человек стремится к достижению счастья, идеал которого придумал себе сам...
   - Эк, его опять понесло, - сказал с вздохом Кирилл.
   - А зачем, скажите, придумывать идеал счастья, если он есть, если он дан изначально? - продолжал Глеб, размахивая над головой указательным пальцем. Нужно лишь убрать это гадкое препятствие, называемое разумом, чтобы оно не мешало смотреть на вещи непредвзято и видеть их такими, какие они есть. Не искать в вещах смысла, а пользоваться ими! Только лишенная разума особь может быть воистину свободна, ибо она не связана никакими внутренними и внешними обязательствами, ибо она делает всегда то, что хочет. Она не строит планов на будущее и живет настоящим. И самое главное, она имеет минимум потребностей, и потребности эти по своему составу приближаются к возможностям! А если возможности сближаются с потребностями, что мы получаем, скажите мне?
   Глеб умолк, крякнув, и достал сигарету.
   - А я вот тебе ничего не скажу, - сказал Кирилл. - Сам мучайся.
   - Мы получаем практически идеально счастливую особь! - проговорил Глеб, прикуривая. - Спросите об этом у сумасшедших. Или, положим, у тех же кроликов. Так что, господа резервисты, решение находится рядом, его даже не надо искать. Надо только найти в себе мужество и волю его исполнить. Мужество и волю... задумчиво повторил он, пуская кольцо дыма. - Знаете, что произносили английские рыцари круглого стола на своих заседаниях? - поинтересовался он, обводя всех взглядом. - "Господи, дай нам мудрость найти правду, волю, чтобы выбрать ее и силу, чтобы добиться ее". Я это в каком-то фильме смотрел... Вот то-то, господа. Вся суть в этом, и лучше не скажешь. Так что - долой разум! Да здравствует свобода и счастье! - А ты чего стоишь? - спросил он строго в сторону двери. - Опоздавшие в зрительный зал не допускаются.
   - Ты уже все? - участливо поинтересовался Валера с порога комнаты. Быстро, однако.
   Он сел на диван. В руках у него была открытая банка с каким-то салатом.
   - Оставь немного-то, - проговорил Сергей, подвигаясь к нему.
   - Черт подери, - пробормотал Кирилл. - Где же проходит эта самая идиотская граница?
   - Какая граница? - спросил Валера, очень стремительно набивая рот салатом.
   - Немного-то оставь, - повторил настойчиво Сергей, прицеливаясь вилкой в банку.
   - Ну, которая разделяет нормального от ненормального! - сказал Кирилл, почесывая в затылке.
   - Разве она существует? - Глеб пускал над головой какие-то невообразимые дымовые узоры. - В непрерывном-то мире? Спроси-ка у нашего апологета абсолютной относительности.
   Кирилл хлопнул ладонью по столу.
   - Для резервации граница существует! - выпалил он. - И резервация, сволочь этакая, умеет определять кто псих, кто нет!.. Возьми, к примеру, Филинскую девчонку. У нее явно что-то с головой случилось, это, может, и незаметно со стороны... Но какие-то отклонения все равно есть, по идее. Мне Виктор сам как-то говорил. Ну, это же ясно: душевная травма и все такое... Какие-то следы остаются. Ан нет же! Не пускает ее Оболочка, хоть тресни! Вот в чем фокус-покус.
   - А они пробовали? - спросил Валера, старательно работая челюстями. - Они, может, и не пытались...
   Сергей улучил момент и выхватил у него банку с салатом, пока еще в ней что-то было.
   - Да пробовали!.. - махнул рукой Кирилл. - Я это точно знаю. Бесполезно.
   - Погодите, народ, - проговорил Сергей, тоже жуясь. - Я вот что хочу сказать... Ты, Глеб, говоришь: путь к свободе через отказ от разума, да? Вроде как намек такой нам дают, да?
   - Да он тебе еще не то наговорит! - скривился Валера. - Ты вот у него завтра спроси...
   - Я не об этом! - перебил его Сергей. - В каждой шутке и в каждой правде есть доля истины. А что если путь к свободе - через смерть?
   - Ты чего-то загнул... - протянул Кирилл. - Как это: путь?.. Через смерть...
   - Между прочим! - воскликнул Валера. - Дайте пожрать-то чего-нибудь, в конце-то концов!.. Серега, что за банка у тебя в руках? Где ты ее взял, обжора?
   - "Memento mori", - проговорил Глеб размеренно. - "Memento vivere", но и "memento mori". Жизнь и смерть - одно не без другого. В сущности, господа, что мы знаем о смерти?
   - А что о ней знать? - хмуро отозвался Кирилл. - Переходишь себе в мир иной, вот и все.
   - Ну, что с копа взять? - произнес Глеб. - Не скажи, не скажи... Я считаю, что смерть является самой малоизученной областью жизни.
   - Слушайте, смените тему, а?! - буркнул Кирилл. - Чего вы тут про смерть начали гнать? Больше не о чем поговорить? Не хочу про смерть.
   - Что с вами, прапорщик? - спросил Глеб. - Какой-то вы чувствительный стали. Раньше за вами этого не замечалось.
   - Горит на работе синим пламенем, - сказал Валера, сокрушенно вздыхая. Как стахановец, это точно.
   - Если какая-нибудь сволочь сейчас начнет про работу расспрашивать, процедил Кирилл, - сразу предупреждаю: дам в ухо. И открою огонь на поражение.
   - Какая такая работа? - Глеб непонимающе вскинул брови. - Этот парень разве где-то работает? - спросил он, показывая пальцем на Кирилла. - И вообще, кто это такой? Кто привел сюда ОМОН? Это что, обыск?
   - Чего пристали к бедным полицейским? - прорычал Кирилл. - Было приказано сменить тему! Почему не выполняете?! Лечь - встать, лечь - встать!
   - Прошу прощения, ваше высблродие, - пролепетал Глеб, - не было указано, на какую именно тему... Не соблаговолит ли вашество уточнить: какой компакт-диск поставить?
   - Давай про баб, - смягчившись, сказал Кирилл. - По ним сегодня еще не проезжались.
   - А политика была? - осторожно поинтересовался Валера. - Нельзя ведь до политики... Есть же какие-то каноны, в самом-то деле!..
   - Ну, хотя бы и про баб? - сказал Глеб, поглаживая бороду. - Вот, положим, по конторе усиленно циркулируют слухи, что у славных сестричек Голубевых отбирают-таки лицензию. Вот и ответьте, надзиратель, как представитель власти, - правда это или нет?
   - Ничего про это не знаю, - пожал плечами Кирилл. - По-моему, это слухи.
   - Дыма без огня не бывает, - покачал головой Глеб. - Власти резервации, вообще-то, понимают, что это означает? Прикрыть деятельность сестриц! Глупее решения не бывает. Если оно существует, то его принимал импотент. Ну, не станет Голубевых - появятся Синичкины, Воробьевы и тэ пэ.
   - Может быть, это предвыборная провокация против нынешних властей? предположил Сергей.
   - Самое главное, что результат будет обратный, - сказал Глеб. - Во-первых, пользователи из разряда легальных перейдут в разряд нелегальных, только и всего. Во-вторых, бюджет резервации получит меньше налогов.
   - А в-третьих, - добавил Валера, - поднимется народное восстание. Контора объявит, значит, голодовку. Нет, тут палку перегибать опасно, это факт.
   - Тем более у наших мужиков, - заметил Глеб, хохотнув. - Так просто не перегнешь. Не иначе, каким-то тетушкам-католичкам из мэрии по ночам плохо спится. Деятельность девочек, видимо, подрывает их пуританские устои.
   - Да просто кому-то никак не дают покоя их доходы, - сказал Сергей. Ничего тут нового нет.
   - А я от кого-то слышал, - сказал Валера, - что дело, между прочим, связано с каким-то эксцессом.
   - Может, со СПИДом? - сказал Кирилл.
   - Нет, - сказал Валера. - Какая-то темная история про телесные повреждения... И клиент, вроде бы, даже из местных...
   - Телесное повреждение типа "СПИД", - проговорил Глеб. - Хо-хо-хо. Как вам, а? Неважно: местный - не местный... Бочку покатят все равно на наших.
   - Это точно, - согласился Валера.
   - Я уже предвижу жуткую картину, - зловеще произнес Глеб, откидываясь в кресле. - Митинги протеста на улицах. Плакаты с непристойностями, ультиматумы... Обнаженные по пояс снизу мужики штурмуют мэрию... Публичное изнасилование жен мэра и его заместителей... Сестры Голубевы стремительно приобретают статус "жанн-де-арок"... В итоге сексуальный бунт однозначно перерастает в государственный переворот. А дальше... Вижу безумный блеск в глазах, костры на улицах, обесточенные дома с выбитыми стеклами, разграбленные склады, перевернутые киоски, разбухшие трупы чиновников на столбах...
   Глеб умолк, налил себе соку и отпил из стакана.
   - А, может, это они сами? - сказал Сергей. - Устроили сестрички шумиху, чтоб тариф поднять? Хороший прием.
   - Но-но - поднять! - недовольно сказал Валера. - Куда еще поднимать-то? Совсем, что ли, уже... А ты вообще! - сказал он Сергею. - Не слышишь, что чайник кипит? Ты, между прочим, воду-то туда наливал?
   - Разве ее там не было? - удивленно спросил Сергей, вставая с дивана.
   Компания с жаром принялась обсуждать высокие тарифы на услуги сестер Голубевых, а Сергей снова поплелся на кухню.
   Видимо, какое-то количество воды в чайнике все же присутствовало, потому что он отчаянно трубил струей пара в окно. Сергей выключил под ним газ и подошел к подоконнику. Стекло оказалось полностью запотевшим и через матовую пелену уже не был виден тот чужой, параллельный мир. Что-то скоро случится, подумал он в который раз. И откуда взялось это предчувствие, преследовавшее его в последние дни? Может быть, я его сам себе сочинил, мелькнула у него мысль. Он нарисовал пальцем на запотевшем стекле кружок. Словно замочная скважина в двери, думал Сергей, глядя через него на крохотный кусочек чужого мира. Чайник еще продолжал агонизировать паром, и кружок довольно быстро затянулся снова. Будто Проход в Оболочке. "Нет, врешь", - с упрямством процедил Сергей и нарисовал его опять.
   Часть четвертая. ЛУЧШИЙ ИЗ МИРОВ
   Все, что мы знаем о жизни - это смерть.
   Э.М.Ремарк. "На западном фронте без перемен"
   - Возьмите, допустим, нынешнюю нашу молодежь, - Ревич сдвинул очки на лоб и легко помассировал веки пальцами. - То, так сказать, новое подрастающее поколение, которое живет сейчас в резервации... Это же поколение обреченных! Эти дети обречены на деградацию, вот в чем дело, понимаете? На момент возникновения резервации несовершеннолетних здесь было триста с лишним человек. Это детей разных возрастов. Если речи не идет даже о полноценном среднем образовании, то о чем можно говорить дальше? Каждый год в резервации прибавляется порядка двадцати человек, которые закончили школу, если это вообще так можно определить. То есть, это подростки, пришедшие к тупику своего развития, согласны со мной, Сережа? У них нет будущего, они лишены дальнейшего образования, получения какой-либо специальности и вообще... Их будущее - это грязные гаражи возле железной дороги, ежедневное пьянство и чувство ненависти к окружающему миру. Одним словом - деградация. Знаете, на этом фоне запрет на деторождение выглядит очень даже гуманно. Зачем умножать число несчастных? Он помолчал некоторое время, отхлебнул остывшего чаю и продолжил: - Помимо всего прочего каждый год высвобождается полтора-два десятка молодых женщин, которые до этого сидели с детьми дома получали хоть мизерное, но пособие. А теперь их дети идут в школу. Тоже потенциальные безработные. О, господи, сколько резервация судеб уже поломала и сколько еще поломает!.. Вы что-то все молчите, Сережа, - сказал он вдруг грустно улыбнувшись.
   - Просто слушаю, - сказал Сергей. - Я, знаете ли, люблю иногда просто послушать.
   - Я немного уклонился, - проговорил Ревич. - Вы ведь, о чем-то начали спрашивать... Про материалы комиссии, которые я вам давал, да?
   - Да, я их прочитал. Забавные, конечно, характеристики... я и не знал раньше, что резерваций на Земле так много. Только вот там в конце... два или три случая не описаны. Указаны только местность и дата.
   - Да, последние несколько случаев там не описаны, - закивал Ревич, потому что эти резервации возникли уже после того, как материалы были подготовлены. Насколько я помню, один из случаев - это где-то на юге Германии...
   - Да-да.
   - Кажется, там была температурная резервация...
   - Какая, какая?
   - Ну, там суть была в том, что человек мог проникнуть через Оболочку только в том случае, если температура его тела на этот момент равнялась некоторой усредненной температуре по всей резервации. Что-то в этом духе... Причем, с точностью до сотых, кажется. Да проблема-то еще в том, как высчитать свою температуру - она, как известно, в разных местах тела разная. Еще была резервация... Вернее, почему - была? Никуда они все не делись... Во Вьетнаме, кажется, или где-то в Бирме? Какая там еще была-то?
   - В Австралии, тоже в это же время, - напомнил Сергей. - В сентябре.
   - Ах да, Австралия... Да-да, в сентябре они и перестали появляться. Связано что-то с возрастом или с массой тела... Там все население было поделено на множество групп соответственно массе тела, и жестко фиксировалось число людей в каждой группе...
   - Нет, не с этим, - вставил Сергей, мотая головой. - Это в другом месте. Про массу я читал. И про возрастное дробление тоже не здесь.
   - Ну, вот видите - уже все забывать стал, - развел руками Ревич. Потихоньку все начинает порастать быльем. Эхе-хе... Но тогда погодите! Тогда, значит, это связано с кучкованием? Про это читали?
   - Н-нет...
   - Точно с кучкованием! Совсем уже дряхлею - памяти нет совсем... Именно в Австралии... Ну, это я так называю - кучкование. Там идея вот в чем. Представьте что, все пространство резервации разбито как бы на блоки. Именно пространство, а не площадь, заметьте! То есть - по трем координатам. Получается, что-то типа кубиков с гранью в несколько десятков метров... И существует некоторое критическое число людей, которые могут одновременно находиться в пространстве каждого такого кубика. Если число людей превышало допустимое, это очень резко приводило к нестабильному состоянию, и там начиналось что-то ужасное... Я сейчас не помню, что именно. Причем, заметьте у каждого кубика критическое число было свое и оно, к тому же, если мне не изменяет память, было различным в темное и светлое время суток. В общем, там было закручено - дай боже! А скопление народа в резервации было, кстати говоря, приличное. Индустриальный центр, какой-то...
   - Так из этой резервации можно было как-то выйти? - спросил Сергей.
   - Вы знаете, Сережа, я не помню, - сказал Ревич. - Признаться честно, сейчас уже не помню. Было время, когда я плотно этим занимался - теперь нет... Их под сорок штук, этих резерваций - разве упомнишь все нюансы? Кстати говоря, по последним резервациям тоже были документы... Только позднее, и они уже через нашу комиссию не проходили. У меня где-то в другой папке было что-то... Если хотите, я поищу.
   - Да не стоит пожалуй, Рудольф Анатольевич, - сказал Сергей. - Мне достаточно и этого.
   - Вы понимаете, тут еще что, - торопливо заговорил Ревич. - Достоверность многих материалов не совсем, скажем, велика. Доподлинно о конкретной резервации можно узнать, лишь побывав в ней, согласны со мной? Да даже на нашем же примере посмотрите. Мы некоторые вещи узнавали на собственной шкуре на протяжении многих месяцев, что ж вы хотите? Своя проблема, так сказать, ближе к телу... Каждая резервация крутится, как может. У каждой свои чудеса и свои проблемы, и никто кроме нее самой с ними не мучается.
   - Ладно, - сказал Сергей. - Каждая резервация варится в собственном соку это понятно. И нет никакой общей картины? Кто-то хоть что-то пытался систематизировать?
   - Кто тут чего только не пытался, - угрюмо усмехнулся Ревич.
   - Да я понимаю, что пытался... - сказал Сергей. - Не в этом дело... Ну, как так? Ведь тридцать восемь резерваций по всему земному шару в течение четырех месяцев... Я правильно понял?
   - Да-да, - согласился Ревич. - Началось все четыре года назад. Первая появилась в июне, последняя - в сентябре. И за последующие годы ни одна больше не добавилась. Как впрочем, и не исчезла.
   - Да, забавно все это, - произнес Сергей задумчиво. - До жути... Ну, хорошо, а есть что-нибудь, что их все объединяет? Кроме того, что у каждой резервации свой неповторимый принцип существования?
   - Пожалуй лишь то, что все они действуют только на людей.
   - А принцип однократности? Мне так показалось, что он работает везде. Насколько я понял, в любой резервации так: если человек побывал в ней и вышел, то больше туда не попадет...
   - Не везде, Сережа, - ответил Ревич с вздохом. - Не везде. Это в зависимости от сущности резервации. Есть ведь и почти безобидные среди них. Вы же читали... Вон, например, в Узбекистане, в каком-то мелком городке... Совсем крохотная резервация - несколько домиков. Там чтобы зайти в нее или выйти, достаточно по периметру создать живую цепь и все. Понятия нестабильности вообще нет. Надо жителям куда-то выйти - встают несколько десятков человек, сцепив руки, как в хороводе, и Оболочка исчезает. Сходили, продуктов накупили, и - обратно тем же способом. Чем не жизнь? И даже и не помышляют куда-то переехать. Вот тебе и резервация! Да вы же читали, Сережа, чего я вам рассказываю...
   - Не резервация, а просто сказка, - проронил Сергей невесело. - Пальчики оближешь.
   - Так что я повторяю: единственное, что их роднит, - сказал Ревич, - это избирательное действие на людскую породу. Чем-то, видимо, человечество кому-то сильно не угодило. Допрыгалось миленькое.
   - Ну, ладно, - сказал Сергей. - А с точки зрения географии: тоже нет никакой системы?
   - Я бы сказал, что нет. Так... Равномерно разбросаны по всей планете. Вернее по тем участкам, где живут люди. Вы, Сережа, все хотите построить какую-либо схему, да? Бросьте, скажу я вам и не тратьте силы зря. Вы уж мне поверьте. Если бы был хоть минимальный шанс, то наша правительственная комиссия, наверное, работала бы до сих пор, а не ликвидировалась два с лишним года тому назад. Произошла очень простая вещь - я же вам уже об этом говорил... Власти вкупе с наукой признали свою полную беспомощность в этом вопросе. Поначалу-то, конечно, собирались уловить что-то общее, особенно когда после первых нескольких резерваций градом посыпались остальные. Да только пока прособирались, они уже и отстрелялись... А теперь иди, ищи ветра в поле. Улавливай закономерность... Поняли, что финансировать исследования дальше бессмысленно - бюджет, как известно, не резиновый. А комиссий много. Разных всяких комиссий... Может вы даже что-то и слышали. По цветным излучениям была, например... По пульсирующим облакам... Не знаете? Вот... Они же все полопались как мыльные пузыри! Быстро очень. Когда до кого-то наверху, наконец, дошло, что хватит выбрасывать деньги на ветер. Кстати, откровения такого рода произошли примерно в одно и то же время во всех государствах. Где-то в течение года... кто-то раньше, кто-то позже, но все в итоге спасовали. Комиссия по резервациям держалась дольше всех, надо отметить. Все-таки, напрямую с людьми завязано... А сейчас как на это смотрят? Очень просто ведь на это смотрят: процесс-то вроде как остановился, новых резерваций не появляется уже давно... В этих люди как-то барахтаются, мучаются, но вроде бы живут... Ну и все, можно из кожи не лезть и немножко расслабиться. Чего бороться с ветряными мельницами? Вполне, кстати, адекватное поведение в нынешнем мироустройстве. Вы согласны со мной?
   - Согласен, - сказал Сергей. - Но вы же говорите, что никто лучше не знает тонкости резервации, чем живущий в ней, ведь так? Может быть, это и есть тот нюанс, который сможет сыграть свою роль в понимании резервации?
   - Что-то я очень в этом сомневаюсь, очень, - произнес Ревич. - Никто еще не понял нашу резервацию ни находясь снаружи, ни внутри.
   - А многие ли пытались это сделать? Кто ее стремился понять по-настоящему?
   - По-настоящему - это как? - улыбнулся Ревич.
   Сергей задумался на мгновение, чтобы ответить. За дверями комнаты послышался телефонный звонок. Ревич взглянул на часы и охнул.
   - Господи... - произнес он сокрушенно. - Одиннадцатый час. А я, признаться, и не заметил. Засиделись мы нынче, Сережа... Хозяева сейчас уже спать лягут.
   Сергей поднялся с дивана. В это время в дверь постучали и голос произнес:
   - Просят Шепилова какого-то к телефону...
   Удивленно пожав плечами, Сергей открыл дверь и прошел в соседнюю комнату. Извинившись перед хозяевами, он взял трубку. Это оказался Валера.
   - Что за экстренность? - спросил Сергей. - И откуда ты узнал...
   - Час икс настал! - оборвал его Валера приглушенно. - Сегодня будем работать клиента! Я из бара. Как раз за ним наблюдаю. Собирайся.
   Голос у него был торопливый и срывающийся.
   - Почему обязательно сейчас?
   - Потому что случай сейчас удобный, - затараторил он. - Клиент не сильно напился, а это бывает редко. Как бы не проворонить...
   Возникла небольшая пауза. Сергей начал лихорадочно собираться с мыслями.
   - Серега, он почти готов, между прочим. В одиннадцать лавочка прикроется, если он сам раньше не слиняет, так что времени не много, понял? Лучше его здесь караулить!.. Ты чего там замялся?! - лихорадочно зашептал Валера. Другого такого случая может не быть, Серега! Ведь все же уже обговорили, е-мое!.. План утвержден? Утвержден! Или я что-то не понимаю... Ты что на попятную удумал!?
   - С чего это ты взял? - сказал Сергей. - Просто не ожидал.
   - А чего тогда телишься? Не тяни резину.
   - Никто не телится, - проворчал Сергей. - Выхожу уже.
   - Вот и давай... И обдумай по дороге еще раз все варианты. Чтоб никаких осечек. Вдруг времени не будет. Все.
   Валера отключился, и Сергей, положив трубку, с минуту стоял, размышляя.
   Безмятежный вечерок, похоже, накрылся, подумал он. В бар идти совсем не хотелось. Пришел бы домой, лег бы на диван, почитал... Через часок глаза бы сами собой стали слипаться, и еще один день закончился бы тихо и мирно. И откуда сегодня в теле такая усталость? Неужели начал стареть? А, может, становлюсь настоящим матерым резервистом? Начинаю впадать в душевный анабиоз? "Лежу - так больше расстояние до петли..." - вспомнилось из Высоцкого. Ты что, гад, расслабиться удумал, вдруг недовольно произнес кто-то другой у него внутри. Ты что это, родной? Смотри у меня... Это подстегнуло решительность Сергея. Ладно, ладно, сказал он себе снисходительно. Минутная слабость. Подлая человеческая натура: как доходит дело до действий, так внутри начинают расти препятствия. А мы будем проще, мы закосим под дурака и попрем напролом, не замечая этих препятствий... В конце концов, думал он, даже если мы и сядем в лужу, то по большому счету на это наплевать. Будем считать это дурацкой шуткой взрослых дядей. Почему бы, собственно, взрослым дядям не пошутить, а? Зато не будет в дальнейшем повода упрекать себя в том, что ты не использовал этот, на первый взгляд дурацкий, шанс понять, что здесь творится. И потом, чем черт не шутит: вдруг все не так и глупо? Нет в чем, в чем, а в этом Валера действительно прав: попытка не пытка...