Гимадеев Станислав. Принцип четности

   - Помогите! - отчаянно завопила она, в первый момент не заметив присутствующих. - Не надо!!!
   Она едва не сбила Кирилла и Филина с ног, промчалась по ступеням вниз и врезалась прямо в Сергея и Барновского. Они подхватили ее под руки.
   - А-а! - испуганно выкрикнула она, вытаращив на них ошалелые глаза. Кто?!
   - Тихо! - рявкнул, как мог Барновский. - Здесь полиция!
   Мгновение она стояла в оцепенении, затем надсадно заорала:
   - Он же убьет ее!!! Не надо!.. Я же не винова-а-ата!.. Помогите!!!
   При этом она мертвой хваткой вцепилась в них. Ноги ее стали подгибаться, и им обоим пришлось приложить немалые усилия, чтобы удержать ее. Женщина была довольно грузной.
   Ни Кирилла, ни Филина уже не было на крыльце. Из дома доносились какие-то шумы, грохот и неразборчивые приглушенные выкрики. Надо было бежать туда, но женщина повисла у них на руках.
   - Я не виновата!.. - снова заголосила она. - Он умер, умер!.. Я не хочу, чтоб он ее убивал! Не надо-о... я не виновата, что он у-умер!..
   Вопли ее резко сорвались в бурные, захлебывающиеся рыдания.
   - В дом ее... - пробормотал Барновский. - Вы тоже с нами, - приказал он Лыткину, съежившемуся где-то в стороне. - Господи, что ж это?..
   Они подхватили женщину и повели в дом. По пути Сергей успел заметить, что и руки ее, и домашний халат перепачканы кровью. И тогда до него постепенно стал доходить ужасный смысл происходящего. Пока они, кряхтя и спотыкаясь, пробирались через прихожую к комнате, из которой бил свет и доносились звуки, все становилось на свои места с такой простой и одновременно дикой очевидностью. И когда они ввалились в залитую светом комнату, Сергей уже знал, что он увидит.
   Узкая кровать в самом центре комнаты, возле нее - Кирилл, застывший неподвижно, на кровати под наброшенной наспех простыней - молодая женщина, глаза прикрыты, волосы разбросаны по подушке; повсюду тазы с водой, табуретки, белоснежное в красных пятнах тряпье, лужи на полу. И маленькая, совсем крохотная ножка, торчащая из окровавленного свертка, лежащего на стуле рядом с кроватью...
   В дальнем конце комнаты, на диванчике сидел Чистяков, уронив руки на колени и низко-низко опустив голову. Под ногами у него валялся длинный кухонный нож. Рядом с Чистяковым стоял Филин с опущенным за ненадобностью пистолетом.
   - Она жива?.. - хрипло выдохнул Барновский с порога.
   - Жива, - произнес Филин, не спуская глаз с Чистякова. - Похоже, он собирался ее прирезать.
   Сергей и Барновский довели жену Чистякова до дивана и усадили рядом с мужем. Она продолжала реветь, закрыв лицо ладонями.
   Женщина на кровати издала слабый стон. Барновский тяжело и грузно опустился на одну из табуреток, стараясь не смотреть на сверток на стуле, и выволок из недр куртки свой неизменный платок.
   - Ты ножик-то забери, забери... - проговорил Барновский Филину.
   - Да он теперь не опасный, - процедил Филин. Незажженная сигарета, по-прежнему, торчала у него во рту. Он присел к дивану и подобрал с пола нож. - Эх, Иван, Иван...
   - А сын где? - сухо поинтересовался Барновский у Чистякова.
   Чистяков никак не прореагировал, он даже не шевельнул ни одним мускулом.
   - В другой комнате... - всхлипывая, произнесла его жена. - Спать, наверное, лег...
   И она и сам Чистяков были уже достаточно немолоды. Обоим на вид было лет за пятьдесят.
   - Спать, значит, лег?.. - вздохнул Барновский. - Охо-хо!.. Где же мои таблетки? - Он стал ощупывать свои карманы, сокрушенно качая головой.
   Кирилл, наконец, подал признаки жизни и переминулся с ноги на ногу.
   - Она, вроде, без сознания, - произнес он чужим голосом.
   Он отступил от кровати на шаг и стал убирать пистолет. При этом он как завороженный смотрел на детскую ножку, и все никак не мог попасть пистолетом в кобуру. Потом он все же оторвал взгляд от свертка, спрятал пистолет и обвел всех присутствующих взглядом. Лицо у него было бледное и вытянутое.
   Откуда-то из прихожей раздались слабые шорохи. Барновский со скрипом повернулся на табурете.
   - Чего вы там стоите? - спросил он. - Заходите сюда.
   В дверном проеме возник Лыткин, робко ступая, вошел в комнату, сделал еще несколько шагов и остановился, втянув голову в плечи.
   - Так... - с вздохом сказал Барновский. - Насколько я понимаю, эта женщина, - он показал на лежащую на кровати, - Котельникова Светлана... э-э, Анатольевна? Правильно? Чистяков, я вас спрашиваю!
   - Да, - еле слышно отозвался Чистяков, не поднимая головы.
   - Значит, - продолжил хмуро Барновский, - когда вы увидели, что ребенок родился мертвым, то решили ее убить?
   Чистяков не ответил.
   - Чего не сделаешь ради клиента, - процедил Филин. - Да, Иван?
   - Я говорила ему: не надо! - воскликнула жена Чистякова. - За что ее-то, говорю?! Грех же это! А он не слушает... нож схватил!.. Я ему...
   - Ну-ка, заткнись! - оборвал ее Филин. - А ты что молчишь-то, милый?!
   - А что мне говорить? - глухо произнес Чистяков.
   Филин развернулся в сторону Лыткина.
   - Ты понял теперь?! - выпалил он злобно. - Понял, за что ты денежки свои вонючие хотел заплатить?
   Лыткин захлопал глазами и понуро опустил голову.
   - Да что же это такое делается? - прошептал Барновский. - В уме не укладывается...
   - А чего тут укладываться?! - выкрикнул Филин. - Одна сволочь за деньги готова сделать что угодно, другая сволочь готова за что угодно деньги заплатить! Все элементарно просто! Но я одно не понимаю... - Филин пожал плечами и подскочил к кровати. - Эта-то девка!.. Ей-то это все зачем? Она что тебе, Иван, за деньги тут рожала, что ли?!
   - Да вы что?.. - вдруг неожиданно тихо и удивленно обронил Кирилл. - Вы что, так ничего и не поняли, да? Виктор, ты что? Петрович?.. Сергей, неужели они еще до сих пор не поняли?
   Даже бледность вдруг исчезла с его лица. Кирилл как-то странно посмотрел сначала на Филина, потом на Барновского.
   - Да она же им здесь не ребенка рожала! - воскликнул он. - Она им рожала две нечетности, вы понимаете?! Две поганые нечетности! Неужели до вас не дошло?! - выпалил он. - Плюсовую для Лыткина, минусовую - для себя! Понимаете вы, блин, или нет?!!
   - Минусовую... - повторил, нахмурившись, Барновский и уставился в пол.
   - Это же не люди! - выдохнул Кирилл. - Вы что?! Это же твари... Она про какой-то грех еще вопит!.. Ты мне лучше скажи, гад... - С этими словами он подпрыгнул к Чистякову и схватил его за отвороты рубашки. - Скажи всем, подонок, как ты убил ребенка Смирновой? Ну?! Говори, скотина, не молчи!!!
   Он с такой силой встряхнул Чистякова, что во все стороны брызнули пуговицы. Голова Чистякова мотнулась кверху, и Сергей увидел его лицо. Маленькие потухшие глазки, всклокоченные седые брови, землистого цвета кожа и полное отсутствие эмоций. Кадык Чистякова дернулся, сухие губы разлепились, но он ничего не сказал, только шипение вырвалось у него изо рта.
   - Скажи, как ты его убил?! - выкрикнул Кирилл и подтянул Чистякова к себе вплотную. - Задушил? Или, может, утопил как котенка?! Неужели ты забыл, гад? Это же не очень давно было! Забыл?!
   Чистяков не шевелился и продолжал молчать. Глаза его были закрыты, один кадык судорожно дергался то вверх, то вниз по морщинистой шее. Жена его тихо подвывала рядом, не отнимая ладоней от лица. Кирилл с силой отшвырнул Чистякова на диван и выпрямился. Ни следа уже не осталось на его лице от первоначального шока.
   - А кто отец ребенка? - спросил Филин глухо, но Чистяков поначалу не прореагировал, и тогда Филин рявкнул на всю комнату: - Кто отец ребенка, сволочь, я тебя спрашиваю?!!
   - Откуда я знаю? - произнес Чистяков бесцветным голосом. - У нее и узнавайте...
   - Ну, естественно, - процедил Кирилл. - Их это не касалось. Они, по идее, поставили перед ней задачу и все! Забеременеть и выносить. Я правильно понимаю, да?
   Чистяков снова не ответил. Филин, качая головой, стал расхаживать вдоль дивана, и папироса непрерывно перемещалась из одного уголка его рта в другой.
   - Плохо, ох как это плохо... - упавшим голосом сказал Барновский. - Ладно, закругляться пора.
   Он тяжело поднялся с жалобно скрипнувшего табурета.
   - Душно тут как... - пробормотал он. - Схожу воды выпью... Сын, говорите, спать лег? Эхе-хе...
   Барновский исчез в проеме двери, а Сергей подошел к зашторенному окну. Отодвинув в сторону ткань, он прильнул к стеклу. В темноте сада ему удалось разглядеть пятно приземистой баньки. Шест за ней уже не различался. Все правильно, отметил он про себя. Согласно принципу перпендикулярности. Как раз напротив этого окна... М-м-да... Вот оно как получается-то! Стало быть, сегодня здесь должна была повториться комбинация "Смирнова - Бурза"... Только уже с другими фамилиями. Бланк, знаете ли, у нас стандартный, так что фамилии сами впишите от руки. Пьеса осталась та же, только поменялись герои. Вниманию зрителей! Объявление. Вместо выбывших из игры актеров играет второй состав...
   Шум в комнате заставил Сергея отвернуться от окна.
   Теперь уже Филин держал Чистякова за грудки. Жена его тихо скулила, полулежа на диване. Филин раздраженно выплюнул свою изжеванную папиросу на пол.
   - Я же тебя со школы знаю, - сквозь зубы говорил он. - Чего же тебе не хватало, Иван? Зачем ты на старости лет превратился в ублюдка?! Зачем?! рявкнул он. - Ведь ты же выродок! Ты способен лишить жизни младенца... или ее... - Он махнул в сторону Котельниковой. - Из-за чего?! Что с тобой произошло, что?!
   - А с тобой?.. - вдруг произнес Чистяков глухим голосом.
   - Что?! - выдавил Филин.
   Чистяков поднял свои безжизненные глаза на Филина.
   - А с тобой, Филин, что произошло? - проговорил он тихо. - Ты-то сам тоже не такой раньше был...
   Филин застыл и выпустил Чистякова из рук. Тот сел обратно и снова опустил голову.
   - Что - я сам? - ледяным тоном сказал Филин. - Да как ты, выродок, можешь судить обо мне!..
   - Не прикидывайся ангелом, Виктор... - безразлично произнес Чистяков в пол.
   Желваки на скулах Филина побелели.
   - Заткнись ты, ублюдок! - прошипел он. - На твоих руках кровь, а ты распахиваешь свой рот! Ты же жить не достоин! Ты же труп!
   - Мы все здесь трупы, - по-прежнему не поднимая головы, сказал Чистяков. Все мы здесь уже не те, что были...
   - Да что ты несешь?! - вращая глазами, проревел Филин. - Свою вину на всех переложить хочешь? Лучше замолчи!.. Говорить будешь потом и не здесь!
   - Ничего я не хочу... Ни на кого... А ты что чистеньким решил остаться, да?
   - Ты что, не расслышал?! - яростно выпалил Филин. - Не доводи меня до греха, Иван!
   Но Чистяков, казалось, не слышал его слов и продолжал монотонно бубнить под нос:
   - Что, думаешь, я совсем ничего не понимаю? Да если бы не Артемка...
   - Ну все!.. - крикнул Филин. - Я тебя, тварь такую, без суда и следствия...
   Он внезапно вскинул пистолет и приставил его ко лбу Чистякова. Истошный вопль его жены прорезал комнату. Сергей внутренне сжался, ожидая выстрела. На какую-то секунду воцарилась гробовая тишина. Потом рядом с Филиным оказался Кирилл и схватил его за руку.
   - Ты что?! - заорал Кирилл, отбрасывая руку Филина с пистолетом в сторону. - Ты что, блин, совсем сдурел?!!
   Несколько мгновений они смотрели друг другу в глаза. Затем Филин неторопливо опустил пистолет.
   - Ты думал, что я на самом деле?.. - осклабившись, проговорил он и облизнул губы. - Да я просто варежку его закрыть хотел. Разозлил он меня...
   - Иди ты, знаешь, куда? - тяжело выдохнул Кирилл. - Дурак!.. Совсем спятил...
   - Ну что еще, господи? - обеспокоено спросил Барновский, появившись в дверях. - Опять шум...
   - Да все нормально, - бросил Филин, пряча пистолет в кобуру. - Нервы на пределе.
   - Петрович, - сказал Кирилл хмуро. - Надо с этим со всем кончать.
   - Да, да, конечно, - торопливо заговорил Барновский. - Значит так. Сергей бегом за машиной. Отвезете с Кириллом Котельникову в больницу. Чистяковых пока в мэрию, до утра. Так что, хозяева, собирайтесь... А утром будем разбираться. Все.
   - Шел по пустыне осел. Долго шел, очень долго. Сверху солнце палит, ну, в пустыне, сами понимаете, это иногда случается... Снизу - песок. Жарко, в общем, и это даже еще не то слово. День, значит, идет осел по пустыне, два идет, неделю идет... И воды-то нигде нет: снега давно сошли, киоски не работают, да и вообще ситуация здорово смахивает на сухой закон. А пить хочется ослу, господа, невыносимо. Пить ему хочется больше, чем конторскому выйти из резервации. Вдруг видит осел стоят два бочонка: один - с водой, другой - с водкой. Вот такой, понимаете ли, господа, расклад. И что же он стал пить, спрашивается? Правильно. Два бочонка - это не два стога сена. Тут решение осла очевидно: он стал пить воду. - Глеб сделал паузу и, взявшись за рюмку, закончил: - Так не будем же ослами, господа, и выпьем водки!
   Они дружно выпили водки и Валера, стреляя по столу взглядом, сказал:
   - Так это был тост? А я думал, это история из твоей жизни.
   - Не смешно, - заметил Глеб, бросая в рот маринованный огурчик.
   - Между прочим, пододвинь-ка сюда вот эту тарелку, - потребовал Валера. Дайте пожрать-то, в конце-то концов...
   - Ну, конечно, конечно, - проговорил Глеб сочувственно. - Ты же уже целых пять минут ничего не ел.
   - Фанат, - сказал Кирилл с вздохом.
   - Маньяк, - добавил презрительно Глеб.
   - Давайте, давайте, - пробурчал Валера с набитым ртом, склонившись над тарелкой. - Злопыхатели. Завистники. Недочеловеки. Знаете, почему? - спросил он, вытирая губы. - Потому что, я ем, следовательно, я существую! Понятно? Латынь, однако.
   - Те же древние, - заметил Глеб, - говорили: "Избыток пищи мешает тонкости ума". Такими же латинскими словами и специально для таких как ты.
   - Все-то не слопай, - сказал Кирилл Валере. - Сидеть еще долго.
   - А вы, кстати, в курсе, - сообщил Сергей, - что в нашем магазине продается "Гёссер"?
   - Брешешь, драйвер, - сказал Глеб подозрительно.
   - Вот не закусывают ни фига, - заметил Валера, жуясь, - потом и чудится всякое.
   - Это правда, - сказал Сергей. - Я сам его днем пил. Сегодня только завезли. Вы, вообще-то, в магазины заходите, интеллигенты?
   - Настоящий "Гёссер"? - спросил Глеб. - Зеленые такие банки?
   - Если не верите, - сказал Сергей, - можете взять у меня мочу на анализ.
   - Вот ты, между прочим, не мог, что ли, сегодня туда зайти? - с упреком сказал Валера Глебу. - Пока ползал там...
   - Когда? - скривился Глеб. - Где ползал?
   - Ну, куда ты там бегал-то после работы? - сказал Валера. - К Луизе, наверное... Так сказать, на палочку чаю...
   - Не к добру это, - изрек Глеб, потрясая указательным пальцем. - Впервые за четыре года в резервации появилось приличное пиво. Не к добру.
   - Да это к собранию, я полагаю, - сказал Сергей. - Только поздновато почему-то.
   - Все равно завтра народного недовольства будет предостаточно, - сказал Глеб. - Даже если бы они в каждую квартиру провели бесплатный пивопровод.
   - Это точно, - согласился Валера. - Вони будет завтра...
   - Слышь, полиция, - сказал Глеб, - правда, что ли, что с нас собираются квартплату брать? Про аренду какую-то болтают...
   - Проекты такие есть, - сказал Кирилл. - Местные очень недовольны. Мы, говорят, при рынке или нет, живем? Пусть, понимаешь, платят... Не знаю, откуда это конкретно пошло.
   - Ну, правильно, сколько можно? - сказал Глеб. - Меня это не удивляет. Наигрались в гуманизм. Железы сострадания перестали вырабатывать свой секрет.
   - Да вы раньше времени-то не переживайте, - сказал Кирилл. - Это только проект же, по идее! Утвердить сначала надо.
   - Даю на отсечение голову Маевского, что завтра его утвердят, - сказал Валера уверенно. - Это точно.
   - Почему это обязательно утвердят? - возразил Кирилл. -Ну, куда еще с вас арендную плату брать? И так же ни копейки не получаете!
   - Это факт, - кивнул Валера. - Дальше некуда. Предлагаю проект не утверждать и железы сострадания восстановить.
   - Черта с два ты их восстановишь, - скептически заметил Глеб. - Тоже мне аккумуляторы "Варта"...
   - Крупная тогда завтра будет драчка на собрании, - проговорил Валера задумчиво.
   - Не знаю, какая будет драчка, - сказал Кирилл, - только контора-то будет сидеть тихо и молчать в тряпочку.
   - Да ну? - усомнился Валера.
   - Я имею в виду руководство конторы, - пояснил Кирилл. - Рядовые могут орать, сколько захотят. А начальство ваше, наверняка, будет молчать. Потому что при нынешнем состоянии ваших дел не хватало только еще вам права качать. Итак, уже приплыли, кажется. Насколько я знаю, дело ваше - труба. Заказов у вас - ноль. Коган не заключил ни одного договора. Что он завтра будет говорить на собрании? О чем? О том, что конец подкрался незаметно?
   - Почему же незаметно? - сказал Глеб. - Я бы так не сказал. За последний год все видели, как он, стервец, крался.
   - Тем не менее, Коган ничего не смог сделать.
   - Выше головы не прыгнешь, - бросил Валера.
   - Вот я и говорю, - сказал Кирилл. - В таком положении глупо качать права. Начнете качать - себе же дороже выйдет. Тут могут не только квартплату влепить... Еще чего-нибудь придумают.
   - Например, вытатуируют на лбу регистрационный номер, - изрек Глеб.
   - Ох, мужики, - вздохнул Кирилл. - Вот прикроют вашу лавочку - что станете делать, а? Двести с лишним человек, понимаешь!
   - Может, Коган-то придумает чего-нибудь, - сказал Валера, пожав плечами. Он мужик-то с головой. Сменим, значит, профиль...
   - А если твоему Когану на следующий день жребий выпадет? - сказал Сергей. - Был Коган - и не стало.
   - Это вопрос, между прочим, ниже пояса, - сказал Валера многозначительно.
   - А, по-моему, это уже давно не принципиально, - проговорил Глеб, откинувшись в кресле. - Будет Коган, не будет его... Контора нежизнеспособна в условиях резервации, и конец ее - это лишь вопрос времени.
   - Все равно будет драчка, - сказал Валера. - Это точно. Кто-нибудь на кого-нибудь да наедет. Всегда так, кстати, было. Все же всегда всем недовольны.
   - Только полиция нынче, наверное, исключение, - сказал Глеб, поглаживая бороду. - Да, Кир? К полиции, надо полагать, придирок не будет?
   - Ну, чего опять пристали к бедной полиции? - нахмурился Кирилл. - Почему это - исключение?
   - Ну, как же, - сказал Глеб. - Такое дельце провернули, такую загадку разгадали! Не каждый день случается...
   - Ой, только не надо! - взмолился Кирилл. - Не надо эту тему трогать... Не хочу больше!
   - Что-то он мрачный, - заметил Валера. - Я, конечно...
   - Я предупреждаю, - строго перебил Кирилл. - Будете доставать с Чистяковым, открою прицельный огонь! Что, больше поговорить не о чем?
   - Минуточку, - ухмыльнулся Глеб,- В чем дело, Кир? Вы раскрыли такое дело, а ты не рад?
   - Я же вам уже говорил, - недовольно произнес Кирилл. - Это же конфиденциальная информация! Нельзя ее обнародовать! По крайней мере, до особого распоряжения. Мы ее вам как близким людям доверили. Я же просил не трепаться об этом!
   - А кто трепался? - воскликнул Валера, и даже очки его съехали от удивления на кончик носа. - Ты что, Кир?
   - Тут ты глубоко не прав, - заявил Глеб. - Если есть какая-то утечка, то она не от нас, штабс-капитан. Как вы могли усомниться в нас? Мы с Васильичем чисты как свежий "памперс". Когда это мы трепались?
   - Ну, все, придрались... - смягчаясь, заговорил Кирилл. - Да передо мной вы треплетесь, елки-палки, передо мной! Сказать ничего нельзя. Сразу, понимаешь, на дыбы... Я же не утверждаю, что была утечка... Просто говорить про эту историю не хочу. Тошнит от всего этого сволочизма.
   - Не ожидал, что ли? - спросил Глеб, вытаскивая сигарету.
   - Признаться честно, - произнес уныло Кирилл, - не ожидал. - Дай-ка мне тоже, Май... Что-то жарко опять становится... Почти не пили ведь, пробормотал он. - Не думал, не гадал я, что можно до такого дойти!
   Глеб хмыкнул, покачал головой, и они закурили.
   - Что ж это происходит-то, Май? - грустно спросил Кирилл. - Куда же мы идем?
   - Так... Похоже он его все-таки достал, - сообщил Валера Сергею. - Может, на балкон пойдем?
   - Пошли, - согласился Сергей.
   Они оставили Кирилла и Глеба и вышли на балкон. На улице начинало смеркаться. С минуту они молчали и глядели на крыши домов напротив. Потом Валера сказал:
   - Слушай, я у Кирилла не стал допытываться... Смурной он какой-то. Думаю, ты все равно, значит, в курсе дел... Что там с этим Бурзой-то? Прижали его городские?
   - Пока нет, - ответил Сергей. - На днях должны прижать. Так и так все ясно. Чистяков во всем сознался, все рассказал. И про Бурзу, и про Смирнову... Даже показал, где труп ребенка Смирновой закопал. Ясна картина-то. Как божий день. Одному - "плюс", второму - "минус", а Чистякову - деньги.
   - И сценарий тот же самый в обоих случаях?
   - Конечно. Зачем его менять, Валера, если схема работает? А то, что ребенок задохнулся во время родов, так это издержки... Брак, своего рода.
   - Я только одного не пойму, - пробормотал Валера. - Ведь все же могло вскрыться в любой момент! Любой мог проболтаться. В любой момент времени... Все так зыбко и ненадежно. На что они рассчитывали?
   - Не знаю, Валера, - проговорил Сергей, пожимая плечами. - Кому ведомо, на что они рассчитывали? Сам Чистяков об этом молчит. Рассказывает только то, что касается самой технологии исполнения.
   - Ладно, - произнес Валера. - А Артем? Какова его роль во всем этом?
   - Очень скромная, - ответил Сергей. - Похоже, что он только доставлял записки. Сначала для Бурзы, потом для Лыткина. По просьбе папочки. И все.
   - А город-то тут при чем?
   - А кто сказал, что он при чем?
   - Ну как... В город-то Артем зачем-то ходит? Кирилл же тогда, между прочим, был очень заинтригован...
   - Он и сейчас заинтригован. Только здесь не видно никакой связи с делом Чистякова и Лыткина. Вот что забавно!
   - Не может же Артем по собственному желанию туда ползать! Не может же, Серега!
   - Скорее всего, - согласился Сергей. - Но Чистяков, по всей видимости, ни при чем. Нет у них никакой родни в городе. И друзей тоже нет. Выяснили на днях.
   - Но Чистяков хотя бы должен знать про похождения своего сыночка!
   - Говорит, что не знает. А может, не хочет говорить.
   - Так тогда надо самого Артема прижать, - сказал Валера, начиная волноваться. - Кир, же собирался за ним чуть ли не сутками наблюдать... Я же помню. Ходил тогда как заведенный...
   - Все правильно, - кивнул Сергей. - Только Артем почему-то пропал.
   - Как это так? - удивился Валера. - Куда он мог пропасть?
   - И всего за каких-нибудь пару дней, с тех пор, как мы накрыли Чистякова. Вот... Возьми и исчезни. С четверга его в резервации, вроде, никто не видел. Даже сама мамаша не знает, где ее сын. Вот и считай: четверг, пятница и сегодня. Три дня его нет. Если он в городе, то что он так долго там делает?
   - А если нет? - сказал Валера озадаченно. - Если не в городе? Тогда где? В лесу, значит, шишки собирает?
   - Спроси что-нибудь полегче.
   - Что бы тебя спросить полегче? - задумался Валера, но ничего придумать не успел.
   Протяжный трубный стон донесся из глубин квартиры. Потом послышался глухой удар.
   - Е-мое... - бросил Валера. - Палыч пробудился.
   - Серебряков! - долетел из комнаты отчаянный возглас Глеба.
   Сергей и Валера быстро покинули балкон.
   Дверь в маленькую комнату чуть-чуть приоткрылась, что-то забряцало и заскреблось за ней.
   - Кажется, я, наконец, увижу Палыча, - произнес Сергей. - Когда-то это должно было случиться! Вот он этот торжественный момент...
   - Инъекцию срочно! - рявкнул Глеб.
   Из-за двери послышался глухой, хриплый звук, затем опять последовал тупой удар о стену. Дверь еще раз конвульсивно дернулась.
   - Да живее ты! - воскликнул Глеб. - Видишь, он не в духе!..
   - Сам-то не можешь, что ли! - огрызнулся Валера, хватая со стола полупустую бутылку водки. - Почему все время мне приходится...
   - Шевелись, родной! - взмолился Глеб. - Выползет же сейчас - хрен обратно загонишь!
   Валера взял в другую руку стакан, кусок хлеба, огурец и ринулся к двери.
   - Двойную дозу закачивай! - крикнул вдогонку Глеб.
   - Кого ты учишь, курсант? - презрительно бросил Валера и стремительно скрылся за дверями маленькой комнаты.
   Презентация Палыча в очередной раз не состоялась. Сергей покачал головой и рухнул на диван рядом с Кириллом. Тот уже вовсю размахивал руками.
   - Да не виноват человек, не виноват! - распаляясь, выкрикивал он. - Ни при чем он, пойми ты, Май!
   - Как это ни при чем? - ухмылялся Глеб, теребя ус. - Бросьте вы мне его защищать-то!
   - Это его вынуждают обстоятельства! Понимаешь?
   - Нет. Никто и ничто его не вынуждает.
   - Ведь не люди же выбрали резервацию, Май! Не люди. Это резервация их выбрала! Это она их довела до такого скотского состояния! Разве они виноваты?
   - Разве я говорю, что они виноваты? - всплеснул руками Глеб. - Они просто люди и все.
   - Но это ты же постоянно, понимаешь, талдычишь, что человек - это скотина!
   - Конечно, скотина. Еще какая. Только он в этом и правда не виноват. В том, что он - скотина. И не надо, обер-лейтенант, списывать скотство на внешние обстоятельства.
   - Почему это не надо! - упрямо выпалил Кирилл. - Если человека они постоянно окружают!.. Эти проклятые обстоятельства!
   - Вот именно! - Глеб поднял вверх палец и откинулся в кресле. - Сначала чума, потом война, сегодня резервация, завтра землетрясение или нашествие пришельцев... Бедненькому человечку всегда подсовывают какие-то обстоятельства. А он, бедняга, ползая в собственных испражнениях, пыхтит: "До чего же меня довели обстоятельства!" Да эти обстоятельства только для того и нужны, чтоб снова и снова человечку показать: смотри, кто ты есть, смотри и не обольщайся! Это просто большая, огромная линза...
   - Или кривое зеркало, - вставил Сергей.
   - Тоже хорошо... - согласился Глеб. - Вот же ты кто, человечишка, вот, гляди на себя, любуйся! "Хомо дерьмос". И Чистяков тебе это лишний раз продемонстрировал. Да, господа хорошие... - Он откинулся в кресле. - "Оптимист надеется, что мы живем в лучшем из миров, пессимист боится, что так оно и есть". Жаль, что это сказал не я.