Гимадеев Станислав. Принцип четности

   - "Лучшем из миров", "лучшем из миров"... - буркнул Кирилл. - Ты резервацию, что ли, имеешь в виду?
   - Я - в общефилософском смысле, - высокопарно сказал Глеб.
   - Ай, ну тебя в баню! - сказал Кирилл недовольно. - Вместе с твоей философией!.. Все-то ты видишь в мрачном свете. Зачем ты такой циник, Май? Вот скажи мне, как это тебе жить не противно? А, Май?
   - А это уже тонкая работа, - проговорил Глеб, поглаживая бороду.
   Потом он откинул голову на спинку кресла, закрыл глаза и размеренно продекламировал:
   Победило ль зло в борьбе с добром?
   Иль взаправду рождены мы злом?
   - Стихи пошли, - проговорил Кирилл, повернувшись к Сергею. - Значит, он уже выдохся.
   - Это значит, что пора промочить горло, - сказал Глеб. - Разливай, полиция.
   - Так Валера с бутылкой у Палыча, - сказал Кирилл. - Вернется ли?
   - Вот, к слову об обстоятельствах, - сказал Глеб. - Возьми, положим, Палыча. Я глубоко уверен, что Палыч в любых обстоятельствах будет являть собой одно и то же. И, кстати говоря, я даже сомневаюсь, знает ли он про резервацию вообще? Для него это не принципиально.
   - То есть как это? - удивился Кирилл. - Он не знает про резервацию?
   - А зачем ему про нее знать? - вскинул бровь Глеб. - В его Вселенной это малозначительный фактор. Да, господа... Палыч - это нечто!
   Вернулся всклокоченный Валера.
   - Нечто? - спросил он, поправляя очки. - Был такой фильм. Этого, как его...
   - Да пошел ты со своими фильмами, - фыркнул Глеб и удивленно изрек: - Вот те на! А где бутылка?
   - Меньше орать надо было! - сказал Валера. - А то разорались, что даже Палыч решил принять участие в дискуссии. Тут и двойная доза не работает, между прочим.
   - Так это он, стало быть, на сцену с таким грохотом пробирался, - сказал Сергей.
   - Роняя в оркестровую яму стулья и пюпитры, - добавил Глеб.
   - Слушай, Валера, - сказал Сергей, - правда, что ли, Палыч не знает про резервацию?
   - Палыч-то? - переспросил Валера и задумчиво почесал в затылке. Интересный вопрос, однако. Надо будет у него спросить. Вы лучше скажите, о чем вы тут опять вопили? Снова сцепился цинизм с гуманизмом? Как вам не надоест?
   - Нашего спецназовца не корми и не пои, только дай позащищать разнесчастную людскую породу, - промолвил Глеб сокрушенно. - Любит он это дело. А я ему только сказал, что нынче, то бишь на днях, с его любимого человечества лишний раз сдернули паранджу. Сдернули, значится, а там... У-у...
   - А там насрано, - заключил Валера, кивая. - Это точно.
   - И ты туда же? - рыкнул Кирилл на Валеру.
   - А что ему остается? - пространно заметил Глеб. - Он, видишь, как притих после всех этих разоблачений. Инопланетизмом больше не страдает... Или страдаешь, Васильич? Отошли газы-то?
   Валера молча показал Глебу выставленный средний палец. Но это лишь подлило масла в огонь.
   - Тяжело ему, наверное, сейчас бедному, - желчно заговорил Глеб. - Какой удар по мировоззрению, а! Собирались, насколько я понял, накрыть с поличным банду негуманоидов, а что вышло? Как все оказалось приземлено просто. Я бы даже сказал: по-людски просто! И никакой уфологии, ребятки, никакой астронавтики. М-м-да...
   - Ты, Май, парней не трожь! - грозно сказал Кирилл. - То, что мы Чистякова взяли, это чисто их заслуга! Пока ты тут, понимаешь, критиковал...
   - Да что ты, что ты! - всплеснул руками Глеб. - Низкий поклон им за это, да только я ж про другое совсем говорю...
   - Слушайте! - недовольно произнес Кирилл. - Все только чешут языками, и ни одна сволочь не сходит за водкой. Я не узнаю вас, мужики!
   С этими словами он встал из-за стола, решительно ушел на кухню, погромыхал в холодильнике и возвратился с запотевшей бутылкой.
   - На, словоблуд, - Он протянул бутылку Глебу. - Открывай. Мы, блин, собрались здесь, чтобы выпить, так давайте же выпьем за то, что мы здесь собрались!
   Глеб стал возиться с пробкой, а Кирилл заворочал шеей.
   - Душновато, - проговорил он. - Вы разливайте, а я пойду умоюсь. Нагрели тут воздух...
   Он вновь вышел из комнаты, расстегивая на ходу пуговицы куртки.
   - Вот ты закапал всю скатерть ядом, - произнес Валера, обращаясь к Глебу. - И что? Чего ты привязался к Чистякову? Что с того, что ничего здесь не обнаружилось? Это же единичный случай, между прочим!
   - Ну, ну, ну, - поморщившись, сказал Глеб, разливая водку.
   - Да это, может, только верхушка айсберга, - возбужденно продолжил Валера. - Мы только в одном месте копнули... Это еще ни о чем не говорит.
   - Так, так, так, - осклабившись, сказал Глеб и поставил бутылку. - Значит, пыл не угас? И вновь продолжается бой, и сердцу тревожно в груди! А я думал, скоро начнем жечь на костре твое собрание сочинений. Картошечки бы напекли... Жаль.
   - Не дождешься, - заверил его Валера. - Сам подумай, ну кто тогда будет слушать твое старческое брюзжание? Скажи лучше спасибо, что я поддерживаю твои ядовитые железы в рабочем состоянии. Давно бы уже сдох, это точно.
   - Спасибо, мой серебряный, - проникновенно сказал Глеб. - Ты все правильно понимаешь. Не дай мне завернуть ласты. Твори, выдумывай, пробуй. Ну, хорошо, после паузы сказал он. - Положим, Чистякова вычеркнули из списков марсианских пособников. Кто следующий? Какая там дальше головоломка?
   - Головоломка... - фыркнул Валера. - Да вся резервация, между прочим, это одна большая головоломка. Под названием "Найди выход". Только кто-то пытается искать, а кто-то нет.
   - О, ты, я гляжу, поднялся на более высокий уровень абстракции, - сказал Глеб. - Теперь шайки зеленых человечков не разоблачаем? Теперь ищем выход?
   - Дались тебе эти зеленые человечки! - выпалил Валера. - Как ты мне с ними надоел! Ты серьезно-то, вообще, способен что-либо воспринимать? Или ты уже совсем интеллектуальный импотент?
   - Серьезно воспринимать? - переспросил Глеб, поморщившись. - А не забыл ли ты про черную кошку в темной комнате? Да неужели ты думаешь, что все будет как в сказке о Буратино? Нашли Золотой Ключик и открыли потайную дверь? Так, что ли? И вот оно, счастье! На блюдечке, да?
   - А ты что, совсем такого не допускаешь?! - осведомился Валера. - А почему это? Почему ты решил, что так не может быть вообще? По-твоему, выходит, такого не может быть, потому что такого не может быть никогда?
   Глеб ухмыльнулся в усы и покачал головой.
   - Ну, что с него взять? - изрек он. - Ищи, конечно, ищи...
   Он поднял наполненную рюмку на уровень глаз и посмотрел сквозь нее на люстру.
   - Только будь готов, мой хороший, что тебе каждый раз будут попадаться Чистяковы с Лыткиными. - Глеб вздохнул. - И душа твоя со временем покроется черным-черным налетом, и в глазах твоих уже не блеснет жизнерадостный лучик, и на чело твое ляжет глубокая печать Вселенской скорби... О, - вдруг сказал он, поднимая палец. - Кажется, у копа рация пиликает. Наша служба и опасна и трудна...
   - Ладно, ладно, - скривился Валера. - "Вселенской скорби"... Много вас в резервации таких философов. Как скушают водки, так начинают строить прогнозы. Не отрывая, между прочим, задницы от кресла. Портить воздух все могут, а как встать и что-то делать - никого нет!
   - Встать и искать Золотой Ключик, мой Буратино? Вы это имеете в виду?
   - Хотя бы и так! А что такого?
   - А тебе не приходило в голову, - насмешливо проговорил Глеб, - что у этой головоломки нет конкретного решения? Не приходило тебе в голову, что для каждого кролика в клетке оно может быть свое? Личное, индивидуальное! Что может быть свой выход, свой Золотой Ключик... А, Васильич?
   Глеб сделал паузу, а Валера махнул в его сторону рукой и потянулся к тарелке с колбасой.
   - Так ведь нет же, хочется найти обязательно единый, стандартный, универсальный... - продолжил Глеб. - Да, может, у каждого - свой Проход, так нет, все сгрудились возле общего! Пищат бедные кролики, толкаются... Придумывают разные очереди, жеребьевки, всякие комиссии создают... Вроде бы как нашли маломальский, захудаленький ключик. А он вовсе и не золотой. И даже не бронзовый...
   Глеб умолк, потому что в дверях комнаты появился Кирилл.
   Лицо его было мокрое от воды и очень мрачное. В опущенной руке он держал рацию.
   - Кир, ты чего? - спросил Сергей настороженно.
   - Давай, полиция, - сказал Глеб, подняв рюмку высоко над головой. - Уже давно налито.
   - Мы с Сергеем уходим, - хрипло произнес Кирилл, не двигаясь с места.
   - Прямо сейчас, что ли? - спросил Валера.
   - Прямо сейчас, - сказал Кирилл. - Барновский вызвал. Пошли, Серега.
   - А что стряслось-то? - спросил Валера недоуменно.
   - Я не знаю, - ответил хмуро Кирилл и засунул рацию за пояс.
   Сергей поднялся с дивана, разведя руки в стороны, и направился к выходу.
   - А Сержа зачем берешь? - поинтересовался Глеб. - Он уже у вас в штате?
   - Надо, - бросил Кирилл. - Машина нужна срочно. Пока, мужики. Провожать нас не надо.
   Они вышли в прихожую и стали обуваться.
   - Чудеса, однако! - восклицал в это время Валера. - Двух достойнейших парней отрывают от рюмок!.. Двух благороднейших донов!.. В субботу, вечером!
   - Святотатство! - грозно вторил ему Глеб. - Что творится в резервации? Реальность трещит по швам! До чего мы дожили? Куда так отвратительно расширяется Вселенная?
   - До завтра, интеллигенция, - бросил напоследок Кирилл.
   - Желаю вам наклюкаться до поросячьего визга, - сказал Сергей, и они покинули квартиру.
   Пока они спускались по лестнице, Кирилл не произнес ни слова. Он только вытер с лица капли воды рукавом, чертыхнулся, застегиваясь, потом достал сигарету и лихорадочно закурил. Когда они вышли на улицу, он повернул к Сергею свое хмурое и сосредоточенное лицо, на котором уже и следа не осталось от недавнего хмеля.
   - Я не стал тебе при них говорить... - начал Кирилл. - Ни к чему им пока об этом...
   - Да, все я понимаю, - кивнул Сергей. - Рассказывай. Что еще могло случиться?
   - Чистяков найден повешенным у себя в "камере", - сказал Кирилл, делая глубокую затяжку и выпуская дым из ноздрей. - Вот такой, понимаешь, фокус-покус.
   Несколько мгновений он молчал, пыхал дымом и внимательно глядел на Сергея.
   - Петрович тебя тоже велел взять, потому что труп надо в больницу увезти, - добавил он. - Хорошо, что нажраться еще не успели. Ладно, пошли.
   Они быстрым шагом направились в сторону мэрии.
   - И это еще не все, - продолжил Кирилл по дороге. - Пропал Филин. Несколько часов уже никто его не видел.
   - Это уже интереснее, - проговорил Сергей. - Это уже нехорошо.
   - Это-то мне больше всего и не нравится! - выпалил Кирилл. - А знаешь, что мне еще очень сильно не нравится, Серега?
   - Знаю, - ответил Сергей. - То, что все это - накануне завтрашнего собрания.
   - Правильно, - мрачно бросил Кирилл. - Соображаешь.
   - Думаешь, Филин может что-то замышлять? - спросил Сергей.
   - Черт его знает! - пожал плечами Кирилл. - Раньше бы мне такое в голову не пришло. Ну, скажите пожалуйста, что может замышлять Филин? И против кого, спрашивается? Человек всю жизнь здесь живет.
   - А против конторы? - предположил Сергей. - Или против Барновского? Вдруг он его сместить хочет?
   - Сместить Барновского? - переспросил Кирилл. - Для чего? Они с Барновским замечательно уживаются. Да, и вообще, ты прикинь: ну, какая карьера может быть в резервации?
   - Ну, у Филина на этот счет могут оказаться свои соображения, - заметил Сергей.
   - Ох, я не знаю, - недовольно сказал Кирилл, - замышляет он что-то или нет, но есть факты, которые мне очень не по душе. Мне не по душе, что Филин якшается с Климом. Я не пойму, что у них может быть общего, Серега! С Климом, у которого прошлое все в тумане. А Филин же дотошный, и с кем попало не свяжется... Сто раз все перепроверит. А тут... Неувязка, понимаешь, какая-то.
   - Ты же посылал запрос о Климе?
   - Ха, - сказал Кирилл. - В том-то и фокус-покус, что я просил Филина, чтоб он сделал запрос. Он этим занимается, или Барновский. Вот и похоже, что он этот запросик-то и похоронил... Потом, мне вот еще что не нравится. Ту сережку золотую, надеюсь, помнишь?
   - Угу, - ответил Сергей.
   - Хоть Филин ее и забрал и обещал сам выяснить, как она попала к Артему, но, как я понимаю, ничегошеньки он не выяснил! И даже не пытался! Замял дело-то, по идее. А с Барковым что у них может быть общего? - вдруг выдохнул Кирилл. - Скажи мне, что может быть общего у Филина с Барковым?
   - Ну, Барков - это далеко не Клим, - сказал Сергей.
   - Да не ходил Филин к нему раньше, Серега! - сказал Кирилл. - Очень редко, может быть... А сейчас каждый день. И ты заметь: не за столик, а к нему туда, в подсобные помещения. Что это может означать?
   - Что угодно это может означать, - сказал Сергей. - И даже самое безобидное.
   - Так-то оно так... - согласился Кирилл. - Но мы же и про Баркова ничего не знаем! Вот ты с ним, вроде, общаешься... Попробуй-ка чего-нибудь про Филина выудить, а?
   - Попробовать, конечно, можно, - сказал Сергей. - Только если Барков не захочет, то ничего-то из него не вытянешь, я знаю.
   Они вошли в мэрию. Несмотря на девять часов вечера, тут царила напряженная обстановка.
   В холле первого этажа столпилось около десятка людей. Среди них были мэр, Кравец со своими подчиненными, еще какие-то чиновники. Лица у всех были озабоченные. Сергей и Кирилл миновали их и прошли к "камере", в которой содержался Чистяков. "Камерой" ему служила обыкновенная комната в левом крыле первого этажа, которая имела замок в двери и решетку на окне.
   В комнате оказались Барновский и Уманцев. Дверной замок был разворочен, старая расхлябанная кровать стояла у стены, на письменном столе, недавно отодвинутом от центра к окну, стояла тарелка с засохшими остатками пищи и пустая металлическая кружка. Труп Чистякова лежал на полу в середине комнаты. Рядом валялся белый узловатый моток - веревка была сделана из полос простыни. Уманцев, в домашней одежде, стоял, наклонившись над трупом, и что-то записывал в блокнот. Барновский, заложив руки за спину, расхаживал вдоль стены.
   - Пришли? - глухо произнес он. - Видите?.. Дурдом, какой-то...
   - Когда? - спросил Кирилл, оглядывая труп.
   - Когда нашли? - не понял Барновский.
   - Когда наступила смерть?
   - Ярослав Дмитриевич говорит: несколько часов назад...
   - Часа четыре назад... - задумчиво сказал Уманцев. - Может, больше. Точнее сейчас не скажу. В больницу надо везти.
   - Что происходит? - вздохнул Барновский тяжело. - Что происходит?.. Я еще после обеда думал сходить, поговорить с ним. А ключ-то у Филина... Думал, вечером у него возьму, а он вечером не появился...
   - Петрович, ну почему всего один ключ, а? - выпалил Кирилл. - Ну, почему один-то?!
   - Так один и был всегда... - проговорил Барновский. - Кто ж знал? А сейчас, значит, иду мимо... Смотрю: замочная скважина заткнута чем-то. Зачем бы это, думаю, ему скважину-то затыкать? Позвал - молчит. Ну, я вытолкнул затычку-то, а там...
   - А чем заткнуто было? - поинтересовался Сергей.
   - Кусочком штукатурки, - мрачно ответил Барновский. - Господи, что ж это такое делается?..
   - Действительно, - нахмурясь, сказал Кирилл, - зачем бы это Чистякову перед смертью затыкать замочную скважину кусочком штукатурки? Что-то не верю я в самоубийство, Петрович.
   - Что же ты хочешь сказать? - произнес Барновский. - Виктор его, что ли, повесил? Ключ только у него... Так, что ли, выходит? Это уж слишком.
   - Так я все-таки не пойму, куда Филин девался? - спросил Кирилл.
   - Я и сам не пойму! - воскликнул Барновский. - Как сквозь землю провалился. Такое творится, а его нет... По рации не отвечает, дома его нет. Жена говорит, после обеда не появлялся. Что за чертовщина такая? Ох, плохо-то как...
   - Странно все это, Петрович, - сквозь зубы сказал Кирилл. - Опять слишком много, понимаешь, совпадений.
   - Странно, согласен... - вздохнул Барновский. - Виктор, конечно, в последнее время какой-то стал... Но не убийство же, в конце концов! Да зачем, господи?!
   В комнату зашли Кравец и мэр.
   - Ну что? - вяло поинтересовался Барновский. - Бесполезно, да?
   - Конечно, бесполезно, - устало ответил мэр. - Столько времени прошло...
   - Кропмана, только жалко, - сказал Кравец. - Из дома вытащили почти, в чем мать родила...
   Он снял очки и стал протирать линзы полой пиджака.
   - Да и перпендикуляр еще в таком месте... - Кравец сокрушенно покачал головой. - Через забор пришлось перелезать. А... Все равно зря, - Он махнул рукой. - Нет никакого Прохода...
   - Значит, с четностью все в порядке, - заметил Барновский и спросил уныло: - Что ж получается? Второй труп надо искать?
   - Где ты его, Алексей, собрался искать? - хмуро спросил мэр.
   - Тут вот что странно... - сказал Кравец, водрузив очки обратно на нос. Если бы кто-то умер вследствие нечетности, это давно бы было известно. Время еще не позднее. Люди не спят. Всё же на виду.
   - Да брось ты, Володя, - сказал мэр. - Если никто не прибежал, или не сообщил - это еще ничего не значит. Всякие случаи бывают... Узнаем еще, будь оно все проклято.
   - Ох, если это завтра всплывет... - Кравец покачал головой. - Вот это будет замечательно.
   - Пойдем-ка ко мне, - сказал мэр и взял Кравца за локоть. - Алексей, бросил он Барновскому, - с трупом, в общем, разбирайся. Меня постоянно держи в курсе.
   Мэр и Кравец исчезли, а Барновский издал глубокий вздох.
   - И это ж надо: перед самым собранием! - проговорил он. - Что же я людям скажу завтра?
   - Петрович, - сказал Кирилл. - Об этом совсем не обязательно говорить именно завтра.
   - Если обнаружится чья-нибудь смерть, этого не скроешь, - сказал Барновский понуро. - Будем молиться, чтоб пронесло. Хотя бы завтра... Но в независимости от этого, - строго добавил он, - чтоб никакой утечки информации по делу!
   - Это ты мне говоришь? - удивленно сказал Кирилл.
   - Это мне, наверное, - сказал Сергей.
   - Сереге тоже можешь не говорить, - сказал Кирилл. - Считай, что это я.
   - Ладно, - буркнул Барновский. - Ярослав Дмитриевич, повезем, что ли, уже?
   - Конечно, - кивнул Уманцев. - Чего тянуть...
   - Кирилл, - сказал Барновский. - Сергей с Ярославом Дмитриевичем труп в больницу доставят, а ты давай в бега. Чистякову срочно сюда приведи...
   - Сюда или в больницу? - уточнил Кирилл.
   - Сюда сначала, сюда. И попробуй еще к Филину зайти... Куда он, дьявол, запропастился? Все понял?
   - Все понял, Петрович, - ответил Кирилл. - Уже бегу.
   - Кир, где мне тебя искать? - спросил Сергей.
   - После больницы сиди дома, - сказал ему Кирилл. - Если что, я с тобой по телефону буду связь держать. Ночь, я чувствую, предстоит горячая...
   - Да уж, - пробормотал Барновский. - Что ж это такое делается, а? Вот же напасть...
   Кирилл метнулся к выходу, но в этот момент Барновский остановил его окриком.
   - Погоди... Забыл совсем с этими событиями... - сказал он. - Помнишь, ты просил запрос насчет Шаповалова сделать?
   - Так я же Филина просил... - насторожился Кирилл. - А он этот запрос блокировал, можно сказать...
   - Я недавно тоже посылал, - сказал Барновский. - На всякий случай. Сегодня ответ пришел.
   - Ну и... - выдохнул Кирилл.
   - Клим, оказывается, числится в розыске. Особо опасный рецидивист. Ему человека угробить, что в сортир сходить. Вот такие наши дела, Кирилл.
   - Так что ж ты, Петрович?.. - изумился Кирилл. - Что ж ты молчал, блин!.. Его же брать надо!
   - Брать, брать... - пробурчал Барновский. - Его теперь так просто шиш найдешь! Немного не успели.
   - Он что, тоже исчез? - ошарашено спросил Кирилл.
   - Выходит, что так, - хмуро ответил Барновский. - Я стал сегодня узнавать... В общем, никто его в резервации со вчерашнего дня не видел.
   Настенные ходики в большой комнате пробили десять часов. Ожидание известий от Кирилла становилось чрезвычайно томительным. Сергей уже выпил две чашки чаю, и третья в него никак не лезла. Нужно было что-то предпринять, чтоб стрелки часов не ползли так выматывающе медленно. Тогда он в очередной раз вспомнил про черную тетрадь. Когда-то ее надо было дочитывать, и Сергей решил, что лучше уж разбирать чужой почерк, чем сидеть и ждать у моря погоды.
   Вернувшись с кухни в комнату, Сергей взял с полки тетрадь, раскрыл и нашел место, на котором прервался в прошлый раз.
   "Березин сидел под деревом, возле носилок, уронив руки на колени. В руках он держал фуражку и невидящим взглядом смотрел в землю. Он даже не отреагировал на наше возвращение. Прохоров лежал тихо и неподвижно, вытянув левую руку вдоль тела. Правая, сжимавшая пистолет, покоилась возле его головы. Страшная кроваво-черная дыра зияла на его виске. Я не смог долго смотреть на нее и отвел взгляд. Холодов с бледным вытянутым лицом некоторое время стоял как монумент, затем тоже отвернулся. На вялых, негнущихся ногах я вплотную приблизился к Березину. Он очень медленно поднял голову и посмотрел на меня снизу. Пустота и отрешенность были в его глазах.
   - Он сам... - произнес Березин еле слышно. - Он просил... Он сам хотел...
   - Встань! - не слыша собственного голоса, приказал я.
   Березин тяжело поднялся, сдирая спиной кору с дерева.
   - Он сам захотел... - хрипло повторил он. - Я, говорит, не хочу жить... Умереть, говорит, хочу... Ты же видел...
   - Что я видел?!! - заорал я. - Что?!! Что ты такое говоришь?!!
   - Да, он же нас спасти хотел... - выдохнул Березин. - Он же для нас это сделал...
   Он запнулся и заморгал. На бледном лице его не было заметно ни одной кровинки.
   - Значит, он тебя попросил? - процедил я.
   - Попросил... - выдавил Березин, сглатывая. - А что, нам всем подыхать, что ли?! - вдруг выкрикнул он отчаянно.
   - Он тебя попросил, - проговорил я с расстановкой, - а ты не отказал, да?! Какой же ты добрый, Саша!..
   Я, что есть силы, врезал ему по зубам, да так, что едва не выбил себе суставы на кисти. Он ударился всем телом о дерево и сполз вниз.
   - Поднимайся... - прорычал я.
   - Иван... - забормотал Березин, вставая и размазывая кровь по щеке. - Да ты что?..
   - А, может быть, ты его сам застрелил?! - крикнул я ему в лицо. - А потом пистолет вложил?! Может так, добрячок, дело было?!
   - Ты что, Иван?! - ошеломленно заговорил Березин. - Обалдел, что ли?! Ты что говоришь-то? Ты сам-то понимаешь, Иван?!
   - Под суд пойдешь, сволочь, - произнес я холодно.
   - Под суд?! - судорожно сказал Березин. - За что?!
   - За то, что ты - подонок, - ответил я.
   - Да, ты что, Иван?.. - выпучив глаза, вымолвил Березин и замахал руками. - Я же тебе объясняю...
   - Заткнись! - рявкнул я. - Потом будешь объяснять! Всем, а не мне! Все, хватит.
   - Иван... - сказал Березин, хлопая глазами. - Ты что?.. Иван, ты...
   - Я сказал: закрой рот!!! - закричал я, чуть не оглохнув от собственного крика. - Разговор закончен, понял?!
   Я хотел было забрать из руки Прохорова пистолет, но Березин сделал это раньше. Это произошло молниеносно. Он метнулся в сторону, сбив меня с ног. Когда я вскочил, он уже стоял в нескольких шагах, и ствол пистолета смотрел мне в грудь.
   - Не дури, - с замиранием проговорил я. - А ну, отдай оружие!
   Я шагнул в его сторону.
   - Стоять! - крикнул Березин, отступая на один шаг.
   Моя рука медленно потянулась к кобуре. Я сделал еще один шаг.
   - Не надо! - бросил Березин нервно, и пистолет в его руке дернулся. - Стой на месте и не шевелись! Я очень прошу, командир!
   Я остановился и замер. Березин выплюнул в траву кровавый сгусток.
   - Достань пистолет и выкинь в те кусты! - сказал он отрывисто. - Живо, ну!
   Я повиновался, вытащил пистолет и отбросил его на несколько шагов в заросли.
   Березин отступил еще на несколько шагов, косясь в сторону "тумана". Тот был уже совсем рядом: каких-нибудь три-четыре десятка метров. Я и Холодов, не шелохнувшись, стояли и смотрели, как Березин, пятясь, стал спускаться по уклону к речке.
   - Стойте и не шевелитесь! - приказал он дрожащим голосом уже возле самой воды.
   - А то что? - спросил я, лихорадочно соображая, что делать. - Неужели ты будешь стрелять?!
   - Хочешь проверить?! - осклабился Березин. - Давай, рискни, Иван...
   Пока я думал, что ответить, Березин очень быстро спрятал оружие и бросился в воду. В следующий момент я прыгнул к кустам, куда кинул свой пистолет. Когда я выбежал к речке, Березин уже выбирался на противоположный берег. Наверное, я бы мог выстрелить тогда в него. И, может быть, даже попал бы. Чисто теоретически. А на самом деле... Я в жизни никогда не стрелял по живым мишеням и тогда бы не смог. Не знаю, что происходило со мной в те мгновения, но спустя пару секунд, пока я мялся, Березин стремительно скрылся в чаще.
   - В воду живо! - крикнул я Холодову, махая рукой.
   Он вышел из оцепенения и неуклюже побежал, едва не споткнувшись по пути.
   - Я плаваю очень плохо... - замямлил он, когда мы сбегали по склону к речке.
   - Чего тут плыть-то, боже мой?! - выдохнул я, стаскивая с себя сумку.
   Холодов что-то жалобно лепетал позади, но я не обращал на него внимания. Потом я перебросил сумку на тот берег и первым бросился в воду. Плыть в одежде - неблагодарное дело, но я все же преодолел эти несчастные метры за несколько секунд. Но выбравшись из речки, я увидел, что Холодов барахтается на середине, выпучив глаза и отчаянно колотя руками по воде. Осыпая его проклятиями, я кинулся обратно, на подмогу. Когда мы выбрались из воды, Холодов опять стал похож на рыбу, выброшенную на берег. Он хватал ртом воздух и, наверное, с минуту елозил конечностями по песку, не в силах подняться на ноги.
   Оранжевый "туман" уже вплотную подходил к противоположному берегу.
   Наконец, Холодов оклемался и выпрямился, отплевываясь и ежась от холода.
   - А теперь, Дмитрий Андреевич, - сказал я, - как уж повезет. Бежать надо, что есть мочи. Я не знаю, что у него на уме, но нам больше ничего не остается. Понятно?
   - Понятно... - подавленно ответил Холодов, шмыгая носом. - А если он того... стрелять начнет?
   - Не думаю, - неуверенно сказал я. - Даже, если и начнет... Вряд ли, он великий снайпер. Ну, если что, падайте на землю, что ли... За дерево спрячьтесь, в конце концов!
   - Хорошо, - пробормотал он, потупясь.
   - Тогда вперед, - приказал я.
   И мы побежали. Пока мы возились на речке, Березин успел хорошо от нас оторваться. Мы мчались по лесу и не видели его впереди. Позиции его были более выгодные, и при желании он мог бы элементарно подстрелить нас из засады как кроликов. Но не думаю, что он этого хотел. Скорее всего, им тогда руководил обыкновенный страх. Банальное желание выжить... На пути к поляне с вертолетом пришлось здорово загнуть маршрут влево, но скорость наша была уже значительно выше, чем у "тумана", и мы должны были добраться до поляны раньше его. И мы почти добрались до нее, до этой желанной поляны. Она уже виднелась впереди, в каких-нибудь сотне метров, как вдруг Березин дал о себе знать.